Рассвет Белоус Андрей

— Да.

— Они слушают нас все время.

— А если ты попросишь у них кое-что, они дадут это тебе?

— Скорее всего — нет. Думаю, то, что они дали нам одежду, уже было для них большой уступкой.

— Я понимаю. Понимаю, что ты имеешь в виду. Тогда тебе остается только прислушаться к пожеланию Тэйт. Пробуди сразу несколько человек, например десяток. Здесь ведь совсем нечем заняться. Пусть люди помогают друг другу, учат друг друга. Сейчас нас только четырнадцать. Пробуди завтра десятерых.

Лилит покачала головой.

— Десятерых? Но…

— Таким образом ты отвлечешь от себя часть внимания, которое нельзя назвать доброжелательным. Если у людей появится дело и обязанности, они меньше будут вспоминать о глупых фантазиях и драках.

Лилит снова опустилась на пол, на этот раз напротив Джозефа, чтобы видеть его лицо.

— Но в чем дело, Джо? Где я допустила ошибку?

— Люди всегда остаются людьми, вот и все. Возможно тебе не грозит никакой опасности, но скоро ситуация может измениться. Ты и сама наверное об этом знаешь.

Лилит кивнула.

— Когда нас здесь будет сорок человек, оанкали должны будут выпустить нас отсюда или…

— Когда нас будет сорок и оанкали решат, что мы готовы, они войдут к нам. После этого, через некоторое время, они начнут обучать нас выживанию на обновленной Земле. На корабле есть одно место… там они соорудили макет Земли. Там есть настоящие тропические джунгли, оанкали вырастили их — точно такие же, как там, куда мы попадем, оказавшись на Земле. Там мы будем тренироваться.

— И ты уже видела это место?

— Я провела там целый год.

— Зачем?

— Сначала меня обучали, потом я демонстрировала то, чему научилась. Знать и уметь пользоваться своими знаниями — не одно и тоже.

— Действительно, это не одно и то же.

На секунду Джозеф словно бы задумался.

— Как только они увидят перед собой оанкали, то немедленно сплотятся как никогда прежде, хотя при этом могут возненавидеть тебя еще сильнее. В особенности если оанкали действительно их сильно напугают.

— Они обязательно испугаются оанкали.

— Они такие страшные?

— Они совершенно чуждые человеческому восприятию. И уродливые. И страшные. И могущественные как никто, кого я только могла прежде представить.

— В таком случае… тебе не стоит входить с нами в джунгли. Постарайся найти какой-нибудь предлог, чтобы туда не ходить.

Лилит печально улыбнулась.

— Я научилась говорить на языке оанкали, Джозеф, но я так и не смогла ни разу переубедить их изменить хотя бы одно из их решений.

— Но сейчас ты должна постараться, Лилит! Попробуй сказать им.

Жар, с которым он произнес эти слова, поразил ее. Неужели он действительно заметил нечто, что она упустила — что-то, о чем он не хочет сказать ей? Или, может быть, он понял ее положение сразу же, как только увидел ее впервые? Она давно уже приготовилась к тому, что может погибнуть, что обречена жить под сенью меча, способного в любой миг пасть на ее голову. Она давно уже выкристаллизовала для себя и свыклась с идеей, что основная борьба предстоит ей не с инопланетными чужаками, а с представителями своей собственной расы.

— Так ты попробуешь поговорить с ними? — снова спросил ее Джозеф.

Для того чтобы понять, что Джозеф имеет в виду оанкали, ей потребовалось целая секунда. Лилит согласно кивнула.

— Сделаю все, что смогу, — отозвалась она. — Возможно ты и Тэйт действительно правы — может быть мне действительно стоит Пробуждать людей быстрее. Наверное, скорее всего я так и сделаю.

— Отлично. Думаю, что ты должна будешь собрать вокруг себя кольцо стойких единомышленников. Те, кого ты будешь пробуждать далее, должны будут показать себя в джунглях с лучшей стороны. Нам придется с ними поработать.

— Да, работы предстоит предостаточно. Работы и учебы, не всегда увлекательной… впрочем, подожди, еще сам все увидишь, когда я начну вас учить плести корзины или гамаки, или делать деревянные мотыги, обрабатывать землю и собирать с нее урожай. Ведь скоро нам придется самим выращивать себе еду.

— Будем делать все, что окажется необходимо, — ответил Джозеф. — И если дадим слабину, то просто все вымрем.

Он снова помолчал, глядя в сторону от Лилит.

— Что касается меня, то я прожил в городе всю свою жизнь. Мне придется тяжеловато.

— Уж если я смогла, то ты сможешь подавно.

Разом смахнув с лица маску озабоченности, Джозеф рассмеялся.

— Верить твоим словам было бы легкомысленно — но это очень милая легкомысленность. Знаешь, я очень хорошо отношусь к тебе. Видишь, что бывает, когда сидишь взаперти так долго, когда нечем заняться. В голову лезет и плохое и хорошее. Так скольких ты собираешься Пробудить завтра?

Подтянув к груди колени и обхватив их руками, она сложилась почти втрое. Подбородок она положила на колени. Ее плечи сотрясались от невеселого смеха. Однажды ночью он разбудил ее, оказалось, что он места себе не находит от тоски, и спросил ее разрешения разделить с ней ложе. Лишь с большим трудом ей удалось удержать себя от того, чтобы сразу же схватить его за грудки и рывком притянуть к себе.

Но до сих пор они ни разу не разговаривали о своих чувствах. И все всё знали, все знают все всегда. Она, например, знала о том, что все говорят, что он спит с ней специально для того чтобы добиться особого положения, каких-то невероятных привилегий, и может быть, разрешения выйти из этой тюрьмы. Джозеф был не из тех мужчин, на кого она обратила бы внимание на предвоенной Земле. При том, что он, вполне вероятно, не обращал внимания на таких как она. Но здесь, у оанкали, притяжение родилось между ними сразу же после его Пробуждения, сильнейшее, неизбежное и необоримое, подспудно действующее, и вот теперь наконец высказанное.

— Я Пробужу десятерых, как ты говорил, — сказала она ему наконец. — Десять мне кажется хорошим числом. Таким образом, все, кому я могу доверять, окажутся при деле — они будут заниматься с вновь пробужденными. Что касается остальных… Мне бы тоже не хотелось, чтобы они болтались тут без дела в поисках неприятностей или собирались в кучки, от которых тоже путь только один — к неприятностям. Ими займемся мы — ты, Тэйт, Леа и я.

— И Леа тоже? — поднял брови он.

— Да, и Леа. С Леа все в порядке. Она самоуверенная, мрачноватая женщина, упрямая. Но вместе с тем трудолюбивая, верная и храбрая. Ее трудно испугать. Мне она по душе.

— Мне кажется, ты ей тоже нравишься, — заметил он. — И это мне удивительно. Поначалу мне казалось, что она не выносит тебя.

Стена позади них начала раскрываться.

Мгновенно замерев, Лилит глубоко вздохнула и намеренно уставилась в пол. Когда, после этого, она снова подняла глаза на Джозефа, то увидела, как в проеме стены появилось Никани.

Она подалась вперед к Джозефу, все так же сидящему прислонившись спиной к платформе кровати и не замечающему ничего. Взяв его руку, она немного подержала его ладонь в своих, думая о том, что случится теперь: а вдруг она его потеряет? Останется ли он с ней после того как увидит оолой? Станет ли разговаривать с ней завтра или ограничится самыми необходимыми фразами? Или, быть может, он завтра переметнется к ее врагам, открыв им то, что увидел, подтвердив их самые жуткие опасения? Почему Никани не продолжало держаться вне сцены разворачивающихся событий, как то оно и обещало? Вот и дождалась: наконец-то она поймала Никани на лжи. И она не простит ему этой лжи, если вдруг окажется, что появление Никани разрушит чувства Джозефа к ней.

— Что это? — выдохнул Джозеф, удивленно прислушиваясь к непонятному шороху — Никани почти бесшумно прошествовало к дверному проему комнаты Лилит и быстро и герметично закрыло его.

— Бог знает почему, но похоже оанкали решили устроить тебе предварительные смотрины, — тихо, с горечью в голосе, проговорила она. — Не бойся, опасность тебе не угрожать. Оно не тронет тебя.

Пусть только Никани попробует тут нарушить свое слово — и она сделает все, чтобы оно немедленно погрузило ее в продолжительный сон, и не пожалеет об этом.

Мгновенно обернувшись, Джозеф замер, впившись глазами в Никани. После мгновения того, что Лилит поняла как ощущение крайнего, леденящего ужаса, Джозеф вскочил на ноги, покачнулся и прижавшись спиной к стене, отполз в дальний угол, в проем за кровать.

— В чем дело? — резко потребовала от оанкали ответа Лилит. Она тоже встала и смотрела на Никани. — Почему ты здесь?

— Для того чтобы он смог пережить свой страх сейчас, в пределах этой комнаты, а после быть полезным тебе.

И уже через секунду после того как отзвучал этот нечеловеческий, тихий, андрогинный голос, отчетливо произносящий слова на английском, Джозеф вышел из своего угла. Остановившись рядом с Лилит, он принялся рассматривать Никани. Его еще видимо била дрожь. Потом он проговорил что-то по-китайски — Лилит впервые слышала, как Джозеф говорит на этом языке. Вскоре он как-то овладел собой и его дрожь начала униматься. Он оглянулся на нее.

— Ты его знаешь?

— Каалникани оо Йядайяатедиинкахгуяхт ай Динсо, — представила она Никани, гладя на его чувственные руки и думая о том, насколько более по-человечески выглядело оно без них. — Никани, — добавила она, заметив, как Джозеф нахмурился.

— Я не верю, — тихо проговорил он. — Я не верю, даже несмотря на то, что ты сказала мне.

Лилит не знала, что прибавить. Было похоже, что он овладел ситуацией гораздо лучше и быстрее, чем она в свое время. Конечно, перед встречей с оанкали он был предупрежден и перед этим общался с другими людьми, а не сходил с ума, как она, в одиночке. И вот, он держится отлично. Он с готовностью принимал новое и приспосабливался к нему, все как она и надеялась.

Приблизившись к кровати, Никани подтянулось на одной руке и закинуло на нее свое тело, подложило под себя ноги и уселось. Часть его щупалец направленно сосредоточилась на Джозефе.

— Нам можно не торопиться, — проговорило оно. — Сейчас мы немного поговорим. Если вы голодны, я могу предложить вам что-нибудь перекусить.

— Я не голоден, — отозвался Джозеф. — Может быть кто-то другой, но только не я. Может быть остальные наши друзья?

— Они подождут. Им будут полезно немного поволноваться без Лилит, может быть они поймут, что ничего не могут без нее, одни.

— Со мной они тоже немногое могут, — тихо отозвалась Лилит. — Из-за тебя, Никани, они теперь целиком зависят от меня. И может выйти так, что они этого мне не простят.

— Так стань их лидером, и им нечего будет тебе прощать.

Повернувшись к ней, Джозеф посмотрел на нее так, словно слова Никани были тем, что заставило его вдруг забыть о необычности его тела.

— Джо, — воскликнула она, — это не означает лидерство. Это означает превратиться к козла отпущения.

— Ты сможешь облегчить их жизнь, — продолжило Никани. — Ты можешь помочь им принять наконец то, что ожидает их. Но станешь ты их лидером или нет, то, что ожидает их, случится все равно, ты не сможешь предотвратить это. Ты не сможешь предотвратить это, даже если умрешь. Если ты поведешь их за собой, то больше из их числа сумеет выжить. Но если ты не сумеешь этого добиться, то вероятнее всего погибнешь сама.

Глядя на Никани, она вспоминала, как лежала рядом с ним, когда оно было слабым и беспомощным, вспоминала о том, как отламывала еду по кусочку и осторожно кормила его ими, с трудом поглощающего пищу.

Щупальца Никани притянулись к его голове и связались в узлы, оно обхватило себя чувственными руками. Потом оно заговорило с ней на оанкали:

— Тебе нужно выйти к людям, я хочу чтобы ты это сделала! Твой друг прав! Эти люди, за стеной, они уже замышляют против тебя недоброе.

— Я предупреждала тебя об этом, — отозвалась она по-английски. — Я предупреждала, что они могут убить меня.

— Но ты говорила мне, что попытаешься помочь им!

Она облокотилась о платформу стола и свесила голову.

— Я делаю все, что могу — ты же знаешь это.

— Вы умеете клонировать людей? — спросил Джозеф. — Это правда?

— Да.

— Вы берете от нас образцы ткани и выращиваете эмбрионы в искусственных утробах?

— Да, в общих чертах это так.

— И вы способны воссоздать нас по каким-то своим записям, по генетическим картам?

— Мы умеем и это. Мы уже проделывали подобное. Мы проделывали это для того чтобы лучше изучить вашу расу, новый для нас вид. Мы сравнивали процесс искусственного развития зародыша с процессом нормального человеческого зачатия и рождения. Мы собираемся выполнить тщательное сравнение детей, которых мы получили таким образом, с теми, которых забрали с Земли. Мы очень осторожно относимся к новым видам-партнерам, избегая причинять им вред.

— Вот как, значит, у вас обстоят дела, — пробормотал Джозеф с горьким отвращением.

— Мы занимаемся тем, что изменяем жизнь, — мягко ответило Никани. — Мы должны быть уверены, что в результате нашего сотрудничества вы сможете дальше жить нормально, а не погибните через несколько поколений.

— Но это несправедливо! — вспыхнул Джозеф. — Зачем нам нужно все это. Вы умеете создать новое разумное бытие. Несчастное, поскольку своим рождением оно обязано вашему капризу. Так пусть оно станет вашими партнером.

— Но нам нужны… вы, — Никани говорило настолько тихо, что Джозефу пришлось наклониться вперед прислушиваясь. — Партнеры должны представлять для нас биологический интерес, они должны быть привлекательны для нас, а вы — просто потрясающий экземпляр. Вы — ужас и красота в очень редкостном сочетании. По сути, вы поставили нас в безвыходное положение и нам некуда деваться. Вы не просто сочетание результатов существования вашего тела и его работопродуктивности. Вы еще и своеобразие ваших личностей, вашей культуры. Все это нас тоже чрезвычайно интересует. Вот почему мы спасли из вас стольких, скольких смогли.

Джозеф пожал плечами.

— Мы знаем, как вы спасли нас — одиночные камеры и растения долгого сна, вот какое получилось у вас спасение. А теперь еще все это.

— Все, что мы делали с вами до сих пор, это были самые простейшие подготовительные операции. Они практически не затронули вас, ваши тела остались без изменения. Вы сейчас точно такие же, какими были на Земле — минус болезни и физические недостатки. После того как вы пройдете краткий тренировочный курс, вы сможете вернуться на Землю и устроиться там вполне комфортно.

— Вернутся, должно быть, те, кто переживет этот зал и ваши тренировки.

— Да, только те, кто выживет.

— Вы не должны были поступать так с нами, есть же и другие пути!

— Мы искали другие пути и даже попробовали некоторые из них. Этот путь, по которому мы идем сейчас — самый лучший. Главная максима этого пути — непричинение насилия. Нога любого, кто убьет или тяжело ранит своего товарища, не ступит на поверхность Земли.

— Вы их оставите здесь?

— Да, на всю оставшуюся жизнь.

— Даже… — Джозеф взглянул на Лилит, потом снова повернулся к Никани. — Даже если причиной убийства будет самозащита.

— Лилит — исключение.

— Что?

— Она знает об этом. Мы наделили ее способностями, которыми, по нашему мнению, должен обладать хотя бы один из вас. Таким образом она приобрела отличия от остальных и благодаря этому стала мишенью для изливания эмоций. Запретив ей защищаться, мы тем самым заранее обрекли бы себя на поражение.

— Никани, — твердо окликнула Лилит, и как только оолой повернулось к ней, она сказала на оанкали: — Джозеф тоже должен получить это право.

— Нет.

Спокойный, но непоколебимый отказ. Именно так оно и было, и она ни на секунду не сомневалась, что спорить бесполезно.

— Теперь он оказался в опасном положении из-за того, что находится рядом со мной, — уже безнадежно добавила она. — Он может погибнуть из-за меня.

Она знала, что это бесполезно, но не попытаться не могла.

Никани тоже ответило ей на оанкали:

— И я тоже хочу, чтобы он выжил, и именно по той причине, что он находится рядом с тобой. Но не я принял решение о том, что нога человека-убийцы не ступит на Землю, и не я наделил тебя исключительными правами. Таково было общее решение. Я не могу дать Джозефу право, которого ты для него просишь.

— Тогда дай ему такую же силу, какую дало мне.

— В таком случае у него станет больше шансов убить кого-нибудь.

— И больше шансов выжить. Я говорю о том, что можно наделить его организм большей живучестью, сопротивляемостью к ранам. Надели его тело способностью быстрее заживлять полученные ранения. Дай ему шанс — прошу тебя!

— О чем это ты с ним говоришь? — раздраженно спросил у нее Джозеф. — Говори по-английски, я ничего не понимаю!

Она открыла рот, для того чтобы ответить, но Никани опередило ее:

— Она просит за тебя, Джозеф. Она хочет, чтобы мы дали тебе возможность защищать себя. В самых разных смыслах.

Он повернулся к Лилит, желая найти у нее подтверждение этим словам. Лилит кивнула.

— Я боюсь за тебя. Я хочу, чтобы тебя тоже наделили исключительными правами. Но Никани сказало, что это невозможно. Лично оно не может ничего для тебя сделать. Поэтому я попросила его… — Лилит замолчала, потом взглянула на Никани и снова перевела взгляд на Джозефа. — В общем, я просила его, чтобы оно дало тебе силу, дало шанс.

Джозеф ответил ей хмурым взглядом:

— Лилит, я невысок ростом, но я сильнее, чем кажусь с виду, сильнее, чем ты, может быть, думаешь. Я смогу постоять за себя.

— Я не говорила по-английски потому, что не хотела услышать от тебя то, что ты только что сказал. Ты обманываешь себя, Джозеф. Ни ты, ни кто другой в этом зале не смогут за себя постоять, потому что возможна такая ситуация, в котором даже самый сильный человек окажется беспомощным. Но я думала, что если он даст твоему телу умение и способность выживать, то у тебя может появиться верный шанс.

— Покажи ему свою руку, — приказало Никани.

Она помедлила, страшась того, что после этого Джозеф будет смотреть на нее даже не как на получужака, а как на чужака совершенного — очень вероятно, что так и будет. Но теперь, когда Никани сказало о ее руках, когда к ее рукам было привлечено такое пристальное внимание, она уже не могла больше скрываться. Она подняла свой кулак (совершенно целый и без следов ссадин и синяков) и показала его Джозефу.

Минуту он рассматривал ее руку, потом взял ее другую руку и тоже рассмотрел, словно для того чтобы убедиться, что она не ошиблась.

— Что это означает? — спросил он. — Они дали твоему телу способность излечиваться почти мгновенно?

— Да.

— А какие-нибудь другие способности?

— Мне дали силу, гораздо больше той, какой я обладала раньше — а раньше я считалась довольно сильной женщиной, — и кроме того, меня научили выращивать стены и управлять растениями долгого сна. Вот и все.

Джозеф повернулся к Никани.

— И как вы это сделали?

Никани пошелестело своими щупальцами.

— Для того чтобы она смогла управлять стенами, мы немного изменили химию ее тела. Для того чтобы наделить ее силой, я просто повысило эффективность отдачи от того, что она и без того имела. Ваши предки были гораздо сильнее вас — это в особенно большой степени относится к вашим предкам не-людям. У вас огромный потенциал, вам только нужно научиться им пользоваться.

— Каким же образом?

— А каким образом вам удается координировать одновременное движение пальцев руки? Я оолой, рожденный специально для того чтобы работать с людьми. Я способен помочь вам овладеть всем, на что способны ваши тела. Совершенные мной в Лилит химические изменения привели к тому, что ее мышечная ткань стала во много раз более эффективной, чем была до сих пор. Ее мышцы налились силой. Кроме того, мной были произведены в ней мельчайшие генетические изменения. До сих пор я ничего не прибавляло и не убавляло, просто поднимало на поверхность то, что до сих пор было скрыто и дремало. Теперь она настолько же быстра и сильна, насколько быстры и сильны были ее ближайшие предки.

Никани замолчало, вероятно заметив, как Джозеф посмотрел на Лилит.

— Изменения, которые я сделало, не затронули ее генетической структуры, — добавило оно.

— Но ты говоришь, что меняло ее гены! — воскликнул Джозеф.

— Только клеток тела. К половым клеткам это не относится.

— Но если вы клонируете ее…

— Я не собираюсь ее клонировать.

Наступила продолжительная пауза. Джозеф посмотрел на Никани, потом надолго остановился взглядом на Лилит. Почувствовав, что больше не может выносить его взгляда, она наконец заговорила.

— Если ты хочешь выйти и присоединиться к остальным, я открою тебе дверь, — сказала она.

— Значит, вот какого ты обо мне мнения? — спросил он.

— Да, я этого боюсь, — прошептала она.

— Ты могла отказаться от того, что они сделали с тобой? Могла ты это предотвратить?

— Могла, но даже не пыталась.

Лилит с трудом сглотнула.

— Оанкали выбрали меня для этой работы, и им было все равно, что я об этом думаю. Я сказала им, что с таким же успехом они могут убить меня своей собственной рукой. Но и это не остановило их. Поэтому когда Никани и его семья предложили мне то, что могли сделать для меня, я даже не думала о том, отказываться от их предложения или нет. Я приняла их дар с готовностью.

Подумав немного, он кивнул.

— Я могу дать тебе кое-что из того, что дало ей, — сказало Никани. — Я не сделаю тебя сильнее, но могу наделить твое тело способностью к исцелению, способность оправиться от ран, настолько тяжелых, что прежде они могли убить тебя. Ты хочешь, чтобы я изменил тебя таким образом?

— Ты предлагаешь мне это для того чтобы у меня был шанс?

— Да.

— Эти изменения, которые произойдут во мне, они останутся навсегда?

— Да, если только ты не попросишь изменить тебя обратно, чтобы вернуться к тому состоянию, в котором ты прежде находился.

— А побочные эффекты?

— Только в психологическом плане.

Джозеф нахмурился.

— Что ты имеешь в виду под психо… И поэтому не даешь мне силу?

— Да.

— Но ты доверяешь… Лилит?

— Ее Пробудили несколько лет назад, и все это время она прожила с моей семьей. Мы очень хорошо узнали ее. А кроме того, мы наблюдаем за ней постоянно.

Через секунду Джозеф взял Лилит за руку.

— Понимаешь теперь? — спросил он ее мягко. — Понимаешь теперь, почему они выбрали тебя — того, кто отчаянно не желал ответственности, кто никогда не хотел вести за собой людей, обычную женщину?

Тихая уверенность его голоса сначала испугала, а потом рассердила ее.

— Понимаю ли я в чем дело? Да, конечно. У меня, Джо, было достаточно времени для того чтобы подумать.

Похоже, до него стало доходить, что он только что сказал.

— Да, я представляю; хотя не похоже, чтобы от этого понимания было много толку.

Никани рассматривало то одного, то другого. Потом сосредоточило внимание на Джозефе.

— Так ты хочешь, чтобы я изменило тебя?

Джозеф отпустил руку Лилит.

— Каким образом это произойдет? Операция? Переливание крови или пересадка костного мозга?

— Все произойдет во сне. Когда ты снова проснешься, твое тело уже будет изменено. Ты не почувствуешь ни боли, ни каких-либо других неприятных ощущений, никакого хирургического вмешательства в обычном смысле этого слова не будет.

— Так каким же образом ты это сделаешь?

— Вот мои инструменты.

Никани вытянуло вперед свои чувственные руки.

— При помощи этих рук я изучу тебя, потом произведу необходимые коррекции. Мое тело и твое вместе произведут необходимые для тебя субстанции.

Джозеф видимо содрогнулся.

— Мне кажется… мне кажется, если оно прикоснется ко мне, я не выдержу.

Лилит взглянула на него, и он ответил ей взглядом.

— В самом начале я несколько дней провела с одним из них в своей одиночной камере. И только через несколько дней я смогла заставить себя дотронуться до него, — сказала она. — Бывали дни… хотя по правде сказать, вспоминая сейчас, что я тогда испытывала, я готова пройти через любые другие муки.

Джозеф придвинулся к ней вплотную, словно желая защитить. Ему проще было защитить и утешить кого-нибудь, чем просить о защите самому. Но теперь ясно чувствовалось, что ему необходимо было и то и другое.

— И сколько ты еще намерено здесь оставаться? — потребовал он ответа от Никани.

— Сейчас я ухожу. Но я еще вернусь. В следующий раз, когда мы увидимся, надеюсь, что ты испугаешься меня гораздо меньше.

Никани сделало паузу.

— Пройдет время, и ты сможешь прикоснуться ко мне. Потому что прежде, чем я изменю твое тело, ты должен продемонстрировать мне, что способен на это.

— Я не знаю. Сейчас не знаю. В таком случае я, возможно, откажусь от твоих услуг. Или, лучше сказать, вообще откажусь от твоего предложения. Я не понимаю, что представляют собой эти твои щупальца.

— Выражаясь вашим языком, это чувствительные руки. Хотя на самом деле это больше чем руки — гораздо больше — но в рамках обычного общения этот термин весьма удобный.

Никани перевело внимание на Лилит и заговорило на оанкали.

— Как ты думаешь, если я продемонстрирую ему кое-что, это поможет ему понять?

— Боюсь, что в первую очередь он испытает отвращение, — ответила она.

— Он необычный человек. Думаю, он способен на такое, что удивит и тебя и меня.

— Я хорошо его знаю.

— Тебе нужно больше доверять мне. Я очень хорошо его изучило в свое время.

— Нет! Предоставь мне тут решать.

Поднявшись, Никани картинно изогнуло свое тело. Когда стало ясно, что оолой собирается уходить, Лилит едва ли не испытала облегчение. Но вдруг, одним плавным и необычайно быстрым движением, Никани выбросило в ее сторону одну из своих чувственных рук, которой оплело ее вокруг шеи, несильно, но плотно, наподобие крепко завязанного чудного вида шарфа. Подобное происходило в прошлом множество раз, Лилит привыкла к этому и потому сейчас не испугалась. Ее первой реакцией была мысль успокоить Джозефа и раздражение от неожиданности выходки Никани.

Джозеф остался стоять неподвижно, как в землю вросший. Лилит находилась между ним и Никани.

— Все в порядке, — тихо сказала она Джозефу. — Просто оно хотело, чтобы ты увидел. Это все, что вам понадобится, чтобы установить контакт.

Джозеф стоял и переводил взгляд с чувственной руки Никани, обвившей шею Лилит, на его другую чувственную руку, свободную, потом опять на руку на шее Лилит, и все это молча. Не прошло и пяти секунд, как он поднял руку и протянул ее к руке Никани на шее Лилит. Рука задрожала, отдернулась назад, потом снова двинулась вперед. Помедлив всего какой-то миг, он прикоснулся к прохладной и твердой плоти чувственной руки. Пальцы Джозефа замерли на роговом кончике руки Никани, которая, неожиданно изогнувшись, петлей захватила его запястье.

Лилит оказалась свободной, она больше не была их посредником. По лбу напряженного как струна Джозефа катились капли пота, пальцы руки, кисть которой обхватывал конец чувственной руки Никани, несильно, так чтобы не вызвать боль, но и так чтобы Джозеф не вырвался, были скрючены как когти. Издав звук, который мог быть началом крика, Джозеф потерял сознание и рухнул на пол.

Лилит метнулась к упавшему, но Никани опередило ее — оно успело подхватить Джозефа налету. Тот не отреагировал никак. Он был в обмороке. Она не сказала ничего до тех пор, пока не уложила, вместе с Никани, Джозефа на кровать. Потом схватила Никани за плечи и рывком повернула его к себе.

— Зачем нужно было доводить его до такого состояния? — выкрикнула она. — Он прикоснулся к тебе — неужели это было недостаточно? Я отвечаю за благополучие этих людей? Почему ты не предоставил заниматься с ним мне?

— Ты слышала хотя бы об одном случае, — спросило ее оно, — чтобы человек в ясном уме, не под влиянием препаратов или подобного, прикоснулся к одному из нас в первый же день встречи? Кто-то дотрагивался до нас по чистой случайности в первый или во второй день, но никто из вас не проделывал это намеренно. Я говорило тебе, что он необычный экземпляр.

— Я хочу, чтобы вы оставили его в покое!

Никани расстегнуло куртку Джозефа и принялось стягивать ее с него.