Витамания. История нашей одержимости витаминами Прайс Кэтрин
Читая официальный отчет (первую редакцию которого написал отраслевой лоббист Тони Подеста[423]), президент Клинтон одобрил закон, заметив, что «спустя несколько лет интенсивных усилий производители, специалисты в области питания и законодатели, действуя в сознательном союзе с потребителями на низшем уровне, смогли успешно сформулировать общие принципы регулирования биологически активных добавок к пище под контролем закона»[424].
Но когда я спросила официального представителя FDA Дэвида Кесслера о его мнении о DSHEA, который был фактически обновленным вариантом закона о пищевых продуктах, лекарствах и косметических товарах 1938 года, его точка зрения заметно отличалась. «Это тот уровень контроля, который хотят люди? — спросил он. — Или то, чего хочет индустрия? Вот вопрос, которым я задаюсь и по сей день».
Как бы то ни было, сложно переоценить влияние, которое DSHEA (кстати, произносится «Д’Шеа» — на ирландский манер) оказал на американский рынок БАДов. Его первой установкой было расширить официальное определение «диетических ингредиентов» добавок (специальный термин для обозначения ингредиентов в биологически активных пищевых добавках)[425], чтобы, кроме витаминов и минералов, включить туда менее изученные вещества, такие как травы и растения, аминокислоты, ферменты, метаболиты, органические вещества и эндокринные средства{51}. FDA предлагало нечто похожее в представленных нормах контроля, но только для того, чтобы расширить свои нормативно-правовые границы, в то время как цель DSHEA была противоположной: увеличить число продуктов, контроль за которыми можно ослабить на легальных основаниях.
К тому же DSHEA позволял выпускать БАДы в виде жидкостей, порошков, капсул и даже пищевых продуктов, например чая или батончиков, создавая, по выражению Херли, «гибридную категорию»[426] между пищевыми продуктами и лекарственными препаратами[427]. Это привело, в частности, к тому, что с соответствующей этикеткой энергетический напиток Monster Energy мог продаваться как БАД, а не как пищевой продукт. Но расширенное понятие БАДа было не самым важным аспектом закона. Привлекали внимание главным образом впечатляющие различия между требованиями к выпуску лекарственного препарата и продаже пищевой добавки.
В течение прошлого века американские фармацевтические препараты стали наиболее уважаемыми и заслуживающими доверия в мире благодаря тому факту, что каждый из них, отпускаемый по рецепту или без рецепта, должен получить от FDA предварительное подтверждение своей безопасности и эффективности. Это длительный процесс. Как пишет журналист Филлип Хилтс: «Катастрофы, подобные той, что была вызвана эликсиром сульфаниламида, привели к тому, что проверка, не является ли препарат настоящим ядом, стала обычной практикой. Тесты проводятся на клетках, затем на двух или более видах животных. Химический состав средства также принимается во внимание: может ли оно производиться надлежащим образом и пребывают ли его компоненты в стабильном состоянии, так что оно не испортится на магазинной полке? Подвергнув животных воздействию препарата, можно выяснить, не влияет ли он на нормальную химическую среду внутренних органов, не вступает ли в реакцию с другими веществами, не опасны ли эти метаболиты. Надежно ли он всасывается в кровь или быстро вымывается из организма? Ведь при недостаточном усвоении для достижения предполагаемого эффекта могут понадобиться очень большие дозы, которые часто бывают токсичны. Также уделяется внимание и вопросам о том, как прием препарата влияет на внешнее поведение: не становятся ли животные возбужденными или, напротив, необычно вялыми, не отказываются ли от еды и не теряют ли вес?»[428]
Добиться ответов на эти вопросы непросто и недешево. Но это только начало: если препарат успешно проходит испытания на животных[429], начинаются испытания на людях: на первой фазе в группе испытуемых несколько десятков человек, на второй — несколько сотен и на третьей — несколько тысяч. FDA также проверяет производственное оборудование компании, требует, чтобы все упаковки содержали инструкции, объясняющие механизмы работы продукта и возможные положительные эффекты и риски, и предписывает компаниям фиксировать все побочные эффекты и сообщать о них, как только препарат попадает на рынок[430]. В результате количество документов, необходимых для одобрения препарата, ошеломляет: просто информация о безопасности может занимать в общей сложности более десяти тысяч страниц[431]. А объем требуемой работы означает, что количество «новых молекулярных субстанций» (специальный термин того, что в дальнейшем люди просто назовут препаратом), одобряемых ежегодно, относительно низкое: так, между 2001 и 2010 годами оно варьировалось от семнадцати до тридцати шести[432]. (Процент ошибок также низок: доля одобренных между 1994 и 2000 годами лекарственных средств, которые были изъяты после утверждения из-за непредвиденных побочных эффектов и проблем с безопасностью, составила всего 2,3 %.)
Эти требования, предъявляемые для одобрения лекарств, позволяют держать опасные и неэффективные препараты подальше от рынка. Но они являются длительными и дорогими[433]. Согласно анализу, проведенному для журнала Forbes в 2013 году, около 95 % экспериментальных медикаментов (это девятнадцать из двадцати!) не смогли удовлетворить стандартам FDA по безопасности и эффективности для людей. У тех же, которые преуспели, ушло на доработку и одобрение примерно 12–13 лет[434]. Что касается финансовых расходов, согласно анализу Forbes, компании, выпустившие более четырех препаратов между 2003 и 2013 годами, потратили в среднем 5,2 миллиарда долларов за препарат на его исследование и доработку, притом что на каждый препарат, который получил одобрение, приходилось приблизительно девятнадцать препаратов, за исследование и разработку которых они тоже заплатили, но которые одобрения не получили[435].
Благодаря DSHEA ни одно из этих требований не относится к пищевым добавкам — ни исследования, ни тесты, ни, конечно же, затраты.
Для начала DSHEA автоматически разрешил все диетические ингредиенты, которые присутствовали на рынке на момент 15 октября 1994 года, независимо от того, исследовали ли их когда-либо официально (а многие растительные, травяные, аминокислотные и другие невитаминные и минеральные продукты исследованы не были)[436].
DSHEA также ослабил требования к новым диетическим ингредиентам[437]. В то время как новые препараты считаются виновными, пока их невиновность не доказана (в ходе длительной процедуры одобрения FDA[438]), новые диетические ингредиенты не обязаны проходить переутверждение. Вместо этого DSHEA предъявляет компаниям единственное требование — посылать FDA информацию, которая поясняет, почему они полагают, что новый ингредиент будет безопасен[439]. Нет никаких особых требований к этой информации, она только должна быть предоставлена по крайней мере за семьдесят пять дней до попадания продукции на рынок. Сайт FDA объясняет потенциальным производителям: «На вас лежит ответственность за определение того, какая информация является основанием для вашего решения». (По состоянию на конец 2014 года существовал проект инструкции, анализирующий вопрос, в каком виде информация должна быть представлена на рассмотрение, но он еще не был завершен. Инструкция FDA также не утверждена[440].) И хотя DSHEA дает понять, что пищевые добавки надо контролировать скорее как пищевые продукты, чем лекарственные препараты, его требования к новым диетическим ингредиентам[441] в действительности менее строгие, чем требования, например, к новым консервантам или красителям, которые фактически должны быть одобрены FDA до попадания на рынок (хотя существует множество примеров компаний, которые не определяют ингредиенты как «новые» в целях избежать этого требования). Чтобы выразиться более конкретно, если вы хотите добавить новый диетический ингредиент, скажем измельченные мозги хомяка, в лекарственный препарат или пищевой продукт, вам необходимо потратить несколько лет и миллионы долларов, если не больше, чтобы доказать его безопасность и эффективность. Если вы хотите добавить его в БАД, никаких предварительных исследований не потребуется.
И это подводит нас, возможно, к самому шокирующему последствию принятия DSHEA: несмотря на тот факт, что, благодаря поправке Проксмайра, пищевые добавки могут содержать практически любую комбинацию диетических ингредиентов в любой дозировке, современные производители добавок не обязаны доказывать, что их продукция безопасна или эффективна, до начала продаж. Наоборот, бремя доказательства лежит на FDA: именно оно на деньги налогоплательщиков должно показать, что пищевая добавка небезопасна, после того как продукт уже попал на рынок. Благодаря DSHEA и всем потребителям, представителям отрасли и политикам, которые поддержали его, американские пищевые добавки стали исключением в примерно вековой истории строгого регулирования пищевых продуктов и лекарственных препаратов.
Сторонники DSHEA приводят контраргумент: мол, FDA может снимать продукцию с продаж, если доказано, что она небезопасна. И это правда, Закон о модернизации продовольственной безопасности 2011 года[442] недавно дал FDA новое право осуществлять принудительный отзыв продукции, если оно полагает, что существует «достаточная вероятность» ее небезопасности[443]. И все же отозвать опасную продукцию — это проще сказать, чем сделать.
Действительно, сделать это так сложно, что с момента утверждения DSHEA в 1994 году FDA запретило только один диетический ингредиент[444] — эфедру или, точнее, алкалоид эфедрина, опасный стимулятор, чаще всего получаемый из растения ма хуанг (хвойника китайского). Несмотря на то что его опасность очевидна (считается, что он привел к гибели более сотни человек[445]), потребовались более десятилетия официальной борьбы и получившая большой общественный резонанс смерть двадцатитрехлетнего Стива Бечлера, выступавшего за бейсбольную команду Балтимора, прежде чем FDA добилось своего. (И то не до конца: даже сегодня все еще можно найти в интернет-магазинах продукцию, содержащую в том или ином виде эфедру[446].) Весь этот процесс оказался таким сложным и затратным, что, как сказали представители Счетной палаты США в 2009 году[447], запрещение диетических ингредиентов в дальнейшем[448], даже если существуют такие, об опасности которых известно определенно, — «это не слишком практичное решение»{52}.
Несмотря на все это, преамбула DSHEA (который, напомню еще раз, был составлен с прямой непосредственной помощью представителей отрасли)[449] утверждала, что закон был необходим, так как потребители «должны иметь возможность выбирать программы по профилактике заболеваний, основанные на данных, полученных в результате научных исследований пользы для здоровья, связанной с отдельными пищевыми добавками». Федеральное правительство, говорилось в ней, «не должно предпринимать никаких действий по установлению необоснованных регулятивных барьеров, ограничивающих или замедляющих поток безопасной продукции и достоверной информации к потребителю».
В действительности закон сделал выбор среди «безопасных продуктов», основанный на «достоверной информации» и «научных исследованиях», значительно более сложным для «имеющих права» потребителей — потому что для начала исключил требование, чтобы такие исследования проводились. А что касается информации, стоит отметить, что, хотя в наиболее важные законы включают реальную историю их принятия, то есть официальные записи о процессе подготовки законопроекта (например, отчеты комиссий, анализы, проведенные советом по вопросам законодательства, слушания в комитете и обсуждения в палате законодательного органа), которые могут быть полезны при определении намерений законодателя, основные авторы DSHEA сознательно ограничили официальную нормативную историю семью предложениями[450].
Хотя определить результаты влияния отдельного закона довольно сложно, в случае с DSHEA некоторые данные обращают на себя внимание. Если вы помните, строгие правила контроля в законе о пищевых продуктах, лекарствах и косметических препаратах 1938 года сильно уменьшили количество препаратов на рынке: как говорилось выше, в 1950-х годах компания Smith Kline прекратила выпуск 14 940 наименований продукции из пятнадцати тысяч[451]. Для сравнения: когда был принят DSHEA, американский рынок пищевых добавок составляли около четырех тысяч продуктов, а сегодня их более восьмидесяти пяти тысяч[452].
В свою книгу об истории FDA Protecting America’s Health («Защищая здоровье Америки») журналист Филлип Хилтс включил леденящий кровь рассказ о состоянии американского рынка препаратов после принятия в 1906 году закона о пищевых продуктах и лекарственных средствах. «Закон допускал, чтобы жители США становились подопытными кроликами для экспериментов с лекарственными средствами, — пишет Хилтс. — Никакие испытания до начала продаж не требовались, а чтобы изъять какой-либо препарат с рынка, федеральное правительство должно было продемонстрировать, что в результате его применения пострадало множество людей и, мало того, привести неоспоримые доказательства в суде. Если опасность была почти незаметна, или суммарное действие проявлялось спустя долгое время, или, скажем, эффект проявлялся только у одного человека из тысячи, ничего поделать было нельзя»[453].
С тех пор прошло более ста лет, но благодаря принятию DSHEA кажется, будто Хилтс описывает реалии сегодняшнего дня.
Индустрия пищевых добавок с готовностью признает свою зависимость от DSHEA. Представители CRN, ведущей торговой ассоциации отрасли, заявляют в «Вопросах и ответах» на своем сайте: «Если бы пищевые добавки регулировались так же, как лекарственные препараты, скорее всего, индустрии БАДов не существовало бы вовсе»[454],{53}. Но каким бы сильным ни было влияние DSHEA, оно не касалось полезности и эффективности.
Как вы помните, пропагандистские усилия, предпринятые представителями отрасли, которые в конечном счете привели к принятию DSHEA, изначально были ответной реакцией на предлагаемые FDA ограничения, которые могли повлиять на продажи. Опасения были вполне логичными, учитывая, что не многие потребители купят измельченные надпочечники или продукт под таинственным названием N.O.-XPLODE, не понимая, какой эффект они предположительно должны оказать. DSHEA решил и эту проблему — и отрасль одержала победу.
Эта победа пришла в виде размытых формулировок, которые объясняют, как отдельный ингредиент восполняет недостаток питательных веществ, улучшает состояние и функционирование систем человеческого организма или просто способствует здоровому образу жизни. Я имею в виду надписи, сделанные жирным шрифтом, которые вы видите каждый раз, когда берете упаковку с БАДом, например те, которые гласят, что продукт «способствует поддержанию здорового уровня холестерина», или «поддерживает здоровую микрофлору кишечника», или «помогает защитить сердечно-сосудистую функцию».
В этих утверждениях всегда используются положительные и воодушевляющие глаголы. Дабы избежать сравнения БАДа с лекарственным препаратом, в подобные фразы никогда не включают глаголы типа «вылечить», «смягчить боль», «излечить» или «предотвратить». Они очень напоминают «я-высказывания» — те самые, которые советуют использовать психологи, чтобы выразить свое мнение, не заставляя партнера почувствовать себя подвергнутым критике. Подобно тому как психолог предлагает заменить слова «ты никогда меня не слушаешь» на «как мне кажется, я не всегда бываю услышан», производитель БАДов вместо утвердительных предложений, таких как «предотвращает инфекции мочевых путей», выбирает более обтекаемые формулировки вроде «улучшает здоровье мочевой системы».
Неудивительно, что фразы о влиянии на структуры и функции организма — собственноручное творение политиков. Оно появилось на свет 7 октября 1994 года, когда Джеральд Кесслер и его лоббисты предпринимали последнюю попытку заставить палату представителей отправить DSHEA на голосование. Согласно первоначальному желанию Кесслера, в этикетках на БАДах можно было указывать, что данный продукт вылечит или предотвратит заболевание. Когда сотрудники FDA и законодатели отказались утвердить такую формулировку (в конце концов, это определение лекарственного препарата), политики предложили в качестве компромисса те самые утверждения о воздействии на структуры и функции организма.
Такие утверждения не нужно одобрять заранее[455]. Производитель должен просто оповестить FDA о подобном утверждении в течение 30 дней после попадания товара на рынок и иметь какое-нибудь доказательство, что оно «соответствует истине и не является недостоверным». Возможно, из-за этих заниженных норм индустрия БАДов в качестве поздней уступки FDA согласилась на еще одно требование: подобное утверждение на этикетке должно сопровождаться пояснением: «Данные факты не подтверждены Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов. Продукт не предназначен для диагностирования, лечения, предотвращения заболеваний». Компромисс позволил законопроекту получить одобрение комитета и пройти утверждение[456].
Но хотя утверждения о влиянии на структуру и функции организма могут быть рассмотрены в суде, они тоже с точки зрения здравого смысла абсурдны[457]. В конце концов, зачем вообще принимать пищевую добавку, если не полагать, что она поможет избавиться от какой-то проблемы? Существуют ли люди, которые купят продукт, «улучшающий пищеварение», не надеясь, что он излечит запор? Подобные утверждения, которые сейчас присутствуют на этикетках практически всех БАДов[458], дают их производителям гораздо больший простор, нежели изготовителям, скажем, тех же пищевых продуктов, но лишь немногие потребители понимают разницу[459]. Также покупатели понятия не имеют о том, как составляются подобные фразы. Один из сотрудников отрасли однажды рассказал Дэвиду Кесслеру: «Для того чтобы решить, что написать на упаковке, мы используем фокус-группы[460]. Мы узнаем, что хотят люди, а затем пишем это на этикетке».
Сегодня, более чем двадцать лет спустя после принятия DSHEA, большинство потребителей не знают о его существовании, не говоря уже о влиянии на нашу жизнь. Но даже если бы мы знали о нем, кажется, нам было бы все равно. Мы часто используем слово «витамин» для обозначения любого нефармацевтического препарата и точно так же распространяем представления о безопасности витаминов на БАДы. Как автор термина, Казимир Функ был бы рад узнать, что его популярность и сила только возросли. Правда, из-за этого неоправданного расширения понятия мы не испытываем ни малейших опасений при выборе БАДов — в отличие от лекарственных препаратов.
В качестве примера приведу БАД под названием Natural Curves («Естественные изгибы»)[461], который можно купить по 24,99 доллара за флакон. На его упаковке изображено женское декольте, но на случай, если его предназначение все еще остается для вас непонятным, приводится описание:
100 % натуральный
УВЕЛИЧИТЕЛЬ ГРУДИ
Натуральный увеличитель бюста
Сбалансированная формула для максимальных результатов
100 % натуральная
БИОЛОГИЧЕСКИ АКТИВНАЯ ПИЩЕВАЯ ДОБАВКА
60 ТАБЛЕТОК
ДЛЯ ПРИЕМА В ТЕЧЕНИЕ 30 ДНЕЙ
Позвольте Natural Curves™ помочь вам и подарить уверенность в себе! Вы будете выглядеть и чувствовать себя лучше вне зависимости от того, проводите ли целый день на пляже, посвящаете ли ночи светским развлечениям или любите посидеть у камина. Получите бюст, о котором всегда мечтали, естественным путем — с помощью Natural Curves™.
ДАЙТЕ ВОЛЮ ВООБРАЖЕНИЮ!
Помимо обещания обеспечить «естественное» состояние бюста, при котором он снова станет расти (хотя рост, как правило, заканчивается в старшей школе), на этикетке приводится список ингредиентов (запатентованная формула) из трав и растений, включающий плоды пальметто (разновидность пальмы), лист кникуса аптечного, корень дикого ямса, лист пустырника и (несколько неудачно, учитывая оформление упаковки{54}) корень витекса священного. Согласно этикетке, «естественный» эффект, оказываемый Natural Curves, связан с его «натуральной формулой из изофлавонов и других важнейших экстрактов трав», которые «поддерживают уровень важнейших отвечающих за грудь гормонов в женском организме и, таким образом, помогают максимизировать рост ткани молочной железы».
Когда PubMed{55} не выдала результатов исследований, демонстрирующих, как именно должен был происходить этот рост, я обратилась к отзывам потребителей. Добавка получила три с половиной звезды из пяти, хотя сорок девять человек, оставивших отзывы, включая одну женщину, которая добилась пятого размера «или чуть больше», продемонстрировали удивительное несоответствие между рейтингом и эффектом от использования БАДа.
«У меня и раньше были проблемы с акне, а когда я начала принимать Natural Curves, угревой сыпи стало СТОЛЬКО… — писала одна женщина, которая поставила продукту четыре звезды и сказала, что будет рекомендовать его подругам. — Так что я перестала принимать его через три недели, и результаты вскоре исчезли:(».
Многие женщины были полны энтузиазма даже перед лицом невзгод.
«Я слышала, что эти травы могут негативно повлиять на гормональный баланс молодого организма, но у меня пока не было проблем. Я только что купила второй флакон!»
«Побочный эффект — это акне. Кажется, будто мне снова было десять или двенадцать лет. Из-за угревых высыпаний я закончила принимать средство на половине флакона. Примерно через неделю я заметила, что мои ставшие довольно пухленькими груди снова превращаются в маленькие спущенные воздушные шарики, и возобновила прием. Придется найти другой способ избавиться от акне!
Эти комментарии потребителей еще раз демонстрируют, пожалуй, наше самое странное заблуждение, касающееся БАДов: что одно и то же вещество может быть и безвредным, и чудотворным одновременно. Это предположение не в последнюю очередь вызвано витаминами, получаемыми из продуктов питания, которые действительно могут быть безопасными и спасительными в одно и то же время. Но по большому счету это утопия.
В случае с добавкой Natural Curves, которая, если верить отзывам, вызывает угревые высыпания (помимо того, что она что-то делает с нашей грудью), надпись на этикетке точна: БАД и в самом деле оказывает гормональный эффект на организм. Но какой именно эффект?{56} (Дайте волю воображению!)[462] Самые пугающие добавки — это не те, которые вовсе бесполезны, а те, которые все же оказывают некий эффект, так как — спасибо DSHEA — производители не обязаны изучать, на что именно они воздействуют, как работают или какими могут быть последствия их длительного приема (не говоря уже о том, как они взаимодействуют с другими веществами, пищевыми продуктами и препаратами). Большинство людей не возьмут таблетку, предложенную незнакомцем в клубе. Так почему же на Natural Curves есть спрос?
Оставим в покое увеличители груди — во многих БАДах есть ингредиенты, которые были протестированы на безопасность (пусть и не их производителями), и наша реакция на эти исследования демонстрирует нечто еще более странное: мы продолжаем верить в абсолютную безвредность БАДов, несмотря на то что многие ингредиенты, которые разрешены к продаже в США, имеют и краткосрочные, и долгосрочные риски для здоровья и вовсе запрещены в других странах[463].
Доказано, что, например, аристолохия, которая часто входит в состав китайских растительных продуктов, может вызвать рак или привести к почечной недостаточности и потому запрещена по крайней мере в семи европейских странах, а также в Японии, Венесуэле и Египте. Окопник лекарственный, чапараль, дубровник и кава-кава могут нанести серьезный вред печени[464]. Кава-кава запрещена в Канаде, Германии, Сингапуре, Южной Африке и Швейцарии; дубровник запрещен во Франции и Германии[465].
Даже такие вроде бы безопасные ингредиенты, как чеснок, гинкго билоба, женьшень и витамин E, вызывают разжижение крови, что может привести к опасным для жизни осложнениям в случае операции. Вот поэтому, в частности, необходимо сообщать лечащему врачу обо всех добавках, которые вы принимаете. Экстракт алоэ вера содержит сильные слабительные соединения и при приеме внутрь, как выяснилось, вызывает образование раковых опухолей у крыс[466]. Если пробежаться по списку побочных эффектов под названием Herbs at a Glance («Травы одним взглядом»)[467], составленным представителями Национального центра дополнительной и альтернативной медицины, сразу станет понятно, что, как и говорил официальный уполномоченный FDA Дэвид Кесслер, натуральное вовсе не значит безопасное.
К счастью, большинство БАДов все-таки не наносят существенного вреда здоровью, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Как сказал мне Тод Куперман, президент компании по тестированию добавок ConsumerLab.com: «Во многих случаях люди просто бросают деньги на ветер или вредят самим себе в долгосрочной перспективе». Однако последняя часть его высказывания наводит на мысль, что все же есть причины для беспокойства, особенно учитывая, что, согласно последним данным, более 50 % взрослых американцев принимают какого-либо рода биологически активные добавки[468].
Некоторые ограничения касаются и витаминов, хотя довольно редко, если только это не требуется специально. Например, витамины для беременных — стандартные поливитамины с увеличенной дозой фолиевой кислоты и железа — обязательно содержат в упаковке вкладыш с информацией о рекомендациях по приему. Он включает длинный список возможных побочных эффектов и реакций, включая то, как таблетки теоретически могут снизить усвояемость других препаратов, например антибиотиков и лекарств для щитовидной железы, или замаскировать признаки дефицита в организме витамина B12. Во вкладыше перечисляются все возможные побочные эффекты (диарея, запор, расстройство желудка), рассказывается о том, что делать, если у вас появились признаки серьезной аллергической реакции, и дается совет сообщать своему врачу о любых препаратах и биологически активных добавках, которые вы принимаете параллельно, на случай возможных дополнительных взаимных реакций. Если же продукт с таким же составом ингредиентов продается в качестве БАДа, данная информация или предупреждение не требуются.
Один из наиболее известных примеров, демонстрирующих опасность нашей безоговорочной веры в безвредность БАДов, — это зверобой, который является крайне популярным натуральным средством от депрессии (и одним из наиболее изученных растительных БАДов в мире). Как официальный уполномоченный FDA, Джейн Хенни объяснила в Journal of the American Medical Association («Журнал американской медицинской ассоциации): зверобой «вступает в реакцию со многими препаратами, которые используются для лечения болезней сердца, депрессии, припадков, некоторых видов рака, а также с препаратами, предотвращающими отторжение трансплантата и беременность»[469],{57}. Ситуация, когда растительное средство от депрессии может вступить в реакцию с прописанным вам лекарством и вдобавок создать потенциальную возможность незапланированной беременности, вызывает улыбку, однако последствия бывают очень серьезными: так, зверобой может вступить во взаимодействие с назначенными вам препаратами с потенциальной угрозой для жизни (например, вызвав отторжение трансплантата). И при этом на нем не должно быть предупреждающей надписи!
Чтобы узнать позицию представителей отрасли относительно возможных реакций от приема БАДов (особенно зверобоя), я обратилась к Стиву Мистеру, президенту и исполнительному директору CRN. Он сказал мне, что, насколько им известно, ответственность за предупреждение потребителей о возможных побочных эффектах должна лежать на компаниях по производству добавок. Вместе с тем он сравнил зверобой с грейпфрутом[470], который вступает в реакцию со многими назначаемыми препаратами, но как пищевой продукт не должен иметь предупреждающей этикетки, и сказал, что ответственность должна лежать на враче, который прописывает препарат{58}.
«Лечащий врач, который выписывает лекарства, должен сказать вам: “Я собираюсь назначить вам этот препарат, но, пока вы это принимаете, не пейте грейпфрутовый сок, избегайте томатного сока, поскольку эти продукты могут препятствовать действию препарата”, — сказал мне Мистер. — То же должно относиться и к добавкам. Лечащие врачи должны спросить вас: “Какие биологически активные добавки вы принимаете?” И если существует возможность реакции, которая снизит эффективность препарата, они должны сказать: “Вы знаете, вам надо перестать принимать это”. Точно так же как они бы велели не пить грейпфрутовый сок».
На первый взгляд, точка зрения Мистера может показаться логичной: зверобой достаточно распространен, и большинство докторов или фармацевтов наверняка знают о его возможных побочных эффектах. Но с другой стороны, такой подход означает перекладывание всей ответственности на врачей, а ведь большинство из них получают очень небольшую подготовку в области биологически активных и диетических пищевых добавок! К тому же получается, что они обязаны помнить и учитывать возможные реакции действия многих тысяч препаратов, отпускаемых по рецепту.
В докладе, напечатанном в 2007 году в журнале Archives of Internal Medicine, значилось, что многие врачи не считают необходимым уделять пристальное внимание БАДам, поскольку они так же невежественны в их отношении, как и пациенты. Исследование показало, что из 335 ординаторов и штатных лечащих врачей в пятнадцати клинических ординатурах одна треть не знали, что биологически активным пищевым добавкам не требовалось одобрение FDA или предоставление данных о безопасности и эффективности до начала продаж; столько же полагали, что существовали нормы для обеспечения качества БАДов (в то время их не было); а большинство врачей не догадывались, что о серьезных побочных эффектах, вызванных приемом добавок, нужно сообщать FDA[471].
Помните, что хорошо изученный узнаваемый зверобой, который к тому же обычно обозначается одним и тем же названием, не показатель для тысяч других БАДов на рынке. Многие люди вовсе скрывают от своих врачей факт приема добавок[472]. Мало того, существуют БАДы, содержащие комбинации ингредиентов, потенциальные побочные эффекты которых предвидеть в принципе невозможно. Это потенциально может вызвать столько проблем, что Куперман, президент ConsumerLab.com, предлагает избегать любых продуктов, которые содержат некую «запатентованную формулу», так как невозможно узнать, что она в себя включает.
Но даже если вещества были изучены, нет гарантии, что врач сможет найти их в базе данных или каталоге, поскольку многие ингредиенты (особенно травы и растения) могут иметь более одного названия и несколько вариантов написания. В традиционной китайской медицине распространена практика подменять названия трав, не предупреждая об этом[473]. С другой стороны, некоторые наименования могут относиться более чем к одному растению. Так, согласно Veterinarywatch.com, обозначение цзинь цянь цао относится к «пяти различным видам растений из пяти родов из пяти не связанных друг с другом ботанических семейств[474]. Если на флаконе или в рецепте просто указано транслитерированное по системе пиньинь название, нет возможности определить, какое именно растение (или его часть) имеется в составе. Также существует несколько диалектов и вариантов транслитерировать китайские слова, что приводит к различным способам написания для обозначения одних и тех же звуков. А ведь все это расхождения в рамках одного языка! Зайдите к аюрведическому целителю: вам надо будет знать названия растений на санскрите.
Мало того, если вы и сумеете определить, какие компоненты перечислены на этикетке, гарантии, что эта информация соответствует истине, у вас не будет. В 2013 году канадские исследователи, используя тест ДНК, обнаружили, что из сорока четырех продуктов, состав которых они изучали, примерно треть не содержали ничего из перечисленного на этикетке[475]. Как подытожил корреспондент газеты New York Times: «Многие препараты, маркированные как лечебные травы, — это не более чем рисовая мука или водоросли».
Оказалось, что так называемые травяные сборы часто содержат вещества нерастительного происхождения, которые не указаны на этикетке, и даже сам производитель добавки может не знать об их существовании. Помимо генетического материала вымирающих видов, анализ ДНК теоретически «растительных» продуктов[476] выявил содержание в них таких веществ, как олений рог, желатин из ослиной кожи, земляные черви, человеческая плацента, фекалии летучих мышей, наружный скелет цикады, черные тараканы, желчный пузырь медведя, обугленные человеческие волосы, выделения жабьей кожи и пенис тюленя. Эдзарт Эрнст, директор по нетрадиционной медицине Пенинсульской медицинской школы в Эксетере, сказал в интервью журналу Nature в 2012 году: «Многие из этих традиционных китайских лечебных пищевых добавок — это настолько опасные смеси многочисленных ингредиентов, что, честно говоря, в их отношении меня уже ничего не удивит»[477].
Но каким бы омерзительным ни казался пенис тюленя, он все-таки относительно безвреден, если вспомнить, какие еще ингредиенты примешивают к добавкам. Канадские исследователи, о которых упоминалось выше[478], обнаружили, что в состав некоторых добавок с эхинацеей входили растения, приводившие к высыпаниям, тошноте, метеоризму. Еще им попалась «настойка зверобоя» (кстати, зверобоя в ней не было вовсе), в которой обнаружились следы ДНК египетского растения, известного в качестве сильного слабительного, а также добавка с гинкго билоба, в которой содержались не указанные на этикетке орехи, что было опасно для аллергиков.
Однако наиболее шокирующим для меня стал факт, что существует много добавок, которые были получены путем смешивания с рецептурными препаратами. Впервые я узнала об этом из рассказа Джеймса Нил-Кабебика, директора Flora Research Laboratories. Он поведал, как однажды вскрыл капсулу, которая должна была содержать травы для повышения сексуальной активности, чтобы проверить ее на возможные примеси, а из нее вывалился кусочек виагры[479]. «Это было довольно просто», — сказал он мне{59}.
К сожалению, подобная практика является довольно распространенной. Стоит отметить, что многие спортсмены-олимпийцы, которые принимали только разрешенные добавки, снимались с соревнований после того, как их допинг-пробы давали положительный результат.
У Антидопингового агентства США есть целая веб-страница Supplement 411[480], содержащая предупреждения о рисках для спортсменов. В 2010 году руководитель FDA Маргарет Хэмберг написала открытое письмо представителям отрасли БАДов[481], в котором значилось следующее: «Лабораторные тесты, проведенные FDA, выявили внушающее беспокойство разнообразие незадекларированных активных ингредиентов в продуктах, которые позиционируются как биологически активные пищевые добавки»[482], включая антикоагулянты, противосудорожные средства, ингибиторы ГМГ-КоА-редуктазы, ингибиторы фосфодиэстеразы пятого типа, нестероидные противовоспалительные препараты и бета-блокаторы, а также разрешенные законом средства, такие как анаболические стероиды, и запрещенные препараты, например фенфлурамин{60}».
Недавно введенные в действие нормы надлежащей производственной практики (good manufacturing practices, GMP), которые в 2010 году стали полностью обязательными, обращены к производителям БАДов. Согласно этим нормам, сотрудники компаний по требованию инспекторов FDA должны предоставлять документы, подтверждающие, что в выпускаемой ими продукции содержатся именно те ингредиенты, которые указаны на упаковке. К сожалению, правила надлежащей производственной практики не касаются так называемых контрактных лабораторий, в которые обращаются производители БАДов, чтобы провести тесты для подтверждения гарантии качества продуктов или ингредиентов, но которые на самом деле никаких испытаний не проводят, а просто обеспечивают производителей чистой документацией. Некоторые компании намеренно работают с подобными лабораториями, другие сами бывают обманутыми. Как бы то ни было, так как FDA не проверяет частные лаборатории[483], инспектору сложно определить, основана ли документация, предоставленная производителем, на реально проверенных фактах.
Иногда в БАДы попадают и такие примеси, как мышьяк, свинец и ядохимикаты[484]. Иногда таблетки или капсулы сами расщепляются неправильно и их содержимое выводится до того, как может быть усвоено. В некоторых случаях используется не тот вид или часть растения (например, листья вместо корня). Иногда исследовательские работы неточно описывают, какова была форма или источник растительного ингредиента, использованного для эксперимента, или на флаконе с добавкой не указано, какие ингредиенты входят в ее состав, делая затруднительным гарантию того, что вы покупаете добавку с тем же составом, что был использован для проверки и побудил вас выбрать ее.
Даже если ингредиенты, которые реально содержатся в БАДе, совпадают со списком, приведенным на этикетке (и среди них нет ни виагры, ни пениса тюленя), все равно нет гарантии, что они присутствуют в заявленном количестве и приносят заявленный эффект. Сила воздействия того или иного растения часто варьируется от партии к партии (ведь химический состав растения, подобно человеческим гормонам, может меняться в течение дня и концентрация часто отличается у различных частей растения).
Мало того, эффективность витаминов быстро снижается, так что производители часто включают в состав излишки — для уверенности, что к моменту истечения срока годности продукт будет содержать именно то количество веществ, которое указано на этикетке. Как правило, эти излишки безвредны, но в некоторых случаях, например с витамином A, они могут вызвать проблемы, особенно у детей[485]. А иногда происходят ужасные ошибки в формуле: например, в 2008 году более двухсот человек, принимавших один мультивитаминный и мультиминеральный комплекс, стали жертвами отравления[486], поскольку вместо заявленных 200 микрограммов селена порция на самом деле содержала 40 800 микрограммов. Одним словом, помните, что существует длинный список примесей и переменных факторов.
С момента принятия DSHEA в законодательстве и регулировании произошло несколько важных изменений. Закон о биотерроризме 2002 года[487], который был усилен некоторыми положениями закона о модернизации продовольственной безопасности 2011 года[488], обязывает производителей добавок регистрироваться в FDA (раньше такого требования не существовало). Это значит, что FDA хотя бы приблизительно знает названия и контактные данные компаний, продающих добавки в США[489], — хотя, как указано в разделе «Вопрос — ответ» на сайте, к этому списку нет открытого доступа. Он также предоставил FDA упомянутое выше право обязательного отзыва продукции[490], хотя оно не может быть использовано до ее попадания на рынок. Закон о защите прав потребителей в области биологически активных пищевых добавок и препаратов, отпускаемых без рецепта, 2006 года[491] требует, чтобы производители добавок сообщали FDA о любых «серьезных побочных эффектах», связанных с их продукцией. (В течение первых тринадцати лет действия DSHEA требований отчетности о побочных эффектах, связанных с добавками, не существовало.) Федеральная торговая комиссия, которая контролирует рекламу добавок — а не маркировку и упаковку, регулируемые FDA, — также стала вести себя более жестко по отношению к производителям БАДов, делающим рекламные заявления, как на лекарственных препаратах.
А в 2007 году FDA в конце концов выпустило для упомянутых выше добавок нормы GMP[492]. Написанные с помощью и при участии представителей отрасли («Мы в группе поддержки GMP», — заявил Стив Мистер из CRN, подчеркнув, что они повышают потребительское доверие), эти нормы представляют собой попытку гарантировать, что продукты содержат неразбавленные и нефальсифицированные ингредиенты в тех количествах, что указаны на этикетке. По словам химика-аналитика Джеймса Нил-Кабебика, качество продаваемых добавок стало выше, чем до введения норм GMP.
Но, продолжил Нил-Кабебик, «это не означает, что исчезли все проблемы» и значительные бреши — даже помимо отсутствия требований предпродажных тестов добавок на безопасность и эффективность — все еще сохраняются. Например, «серьезный побочный эффект»[493] определяется как «приведший к смерти, создавший угрозу для жизни, приведший к стационарной госпитализации, к постоянной или значительной инвалидности, или недееспособности, или к пороку развития или врожденной аномалии», или такой эффект, который потребовал врачебного или хирургического вмешательства, чтобы предотвратить что-либо из вышеперечисленного. Визит в пункт первой помощи, ночь, проведенная в обнимку с унитазом, сыпь, аллергическая реакция или любой другой тип реакции без угрозы для жизни не должен быть доведен до сведения FDA. Сообщения об этих «несерьезных побочных эффектах»[494] должны храниться у производителей в течение шести лет, но не обязаны предоставляться инспекторам FDA без требования с их стороны{61}. Побочные эффекты могут также проявиться через большой промежуток времени, что делает затруднительным обнаружение связи с определенным БАДом, что, в свою очередь, снижает вероятность того, что компании вообще узнают об этих побочных эффектах.
Требование регистрации производителей добавок в FDA — это шаг вперед, но невозможно сказать, все ли исполняют это требование, так как список содержит только производителей, зарегистрировавшихся заранее. От них также не требуется сообщать FDA, какую продукцию они изготовляют или какие ингредиенты содержатся в их добавках. То есть если обнаруживается, что некий ингредиент БАДа вызывает проблемы (как случилось с L-триптофаном), у FDA нет возможности связаться со всеми поставщиками и продавцами ингредиента, поскольку не существует базы данных, не говоря уже о базе с возможностью поиска, с информацией, кто и что продает[495].
Что до норм надлежащей производственной практики[496], они не только не касаются безопасности или эффективности (они сфокусированы только на том, чтобы в добавках содержались заявленные ингредиенты, а не на том, насколько безопасным или эффективным будет их применение), но и их принятие обнаружило многочисленные проблемы в сфере контроля качества. Когда я обратилась к бывшему директору отдела по программам биологически активных пищевых добавок Даниэлу Фабриканту примерно через два года после того, как нормы GMP стали обязательными для всех производителей[497], он сказал мне, что на тот момент FDA направило предупредительные письма или приняло различного рода законные, регулятивные или административные меры по отношению примерно к 25 % предприятий, которые инспектировало. По его словам, эта статистика «очень беспокоит», особенно учитывая, что инспекторы сосредоточивали внимание на «существенных реальных доказательствах»: например, проводились ли тесты на идентификацию исходных ингредиентов или даже проверялись ли основные производственные записи, то есть рецепты, по которым производились добавки. (Чтобы контекст был понятен, доля данного типа нарушений среди производителей пищевых продуктов составляла приблизительно 3–6 %.)
«Сейчас мы затрагиваем только первый слой, — сказал Фабрикант. — Что случится, когда мы начнем углубляться в одну из сфер? Учитывая, что иногда мы встречаем людей, которые не слишком хорошо знают даже основы законодательства о БАДах, мы испытываем беспокойство по поводу того, будут ли они компетентны в более сложных вещах».
К сожалению, спустя два года после слов Фабриканта (и спустя четыре года после вступления в действие норм GMP по отношению ко всем производителям добавок) у FDA оставалось много причин для беспокойства. По словам Анджелы Поуп, сотрудника по защите прав потребителей в отделе по биологически активным пищевым добавкам FDA, FDA выявило серьезные нарушения норм GMP в 28 % организаций, проинспектированных за финансовый год, который закончился в сентябре 2013 года. «Все компании, которые мы инспектировали и в которых работало более 500 сотрудников, выполняли нормы GMP, — сказала она. — Но многие более мелкие производители их не выполняют. Тех, кто этого не делает, ждет страшная, страшная история, — сказала Поуп, — очень страшная»[498].
И кто знает, сколько упускает FDA? За 2013 финансовый год она проверила около шестисот местных производителей БАДов[499] (общее количество оценивается между 1600 и 2800) по сравнению со ста пятьюдесятью или около того двумя годами ранее{62}. (Международные цифры еще менее конкретны. Фабрикант предполагает, что в общей сложности существует примерно триста тысяч иностранных производителей добавок, а в 2013 финансовом году FDA проверило около ста из них.)
Весь бюджет отдела FDA по биологически активным пищевым добавкам составлял десять миллионов долларов в 2004 году[500], и даже после принятия норм GMP в 2007 году Конгресс не выделил FDA никаких дополнительных средств, чтобы воплотить эти нормы в жизнь.
Любые усилия по увеличению контроля за рынком БАДов продолжают встречать стойкое сопротивление. Например, предложенный Акт о биологически активных добавках к пище и информации[501] потребовал бы от производителей регистрировать их продукты и ингредиенты в FDA наряду с названиями и контактными данными, тем самым упрощая для FDA возможность предпринять быстрые действия в случае непредвиденной опасности для общественного здоровья. Однако законопроект имел только трех спонсоров и застрял в подкомитете по здоровью с 2005 года. В 2010 году сенатор Джон Маккейн внес законопроект, который бы осуществил многие рекомендации из доклада Счетной палаты США от 2009 года под названием «Биологически активные пищевые добавки: FDA должно предпринять дальнейшие действия для усиления надзора и улучшения потребительской грамотности»[502]. Но возмущение представителей отрасли было столь сильным, что Маккейн отказался от дальнейших шагов в этом направлении.
И несмотря на уверенность некоторых представителей отрасли, что более строгий контроль помог бы бизнесу, поскольку привел бы к росту потребительского доверия, официальная позиция производителей БАДов состоит в том, что рынок уже регулируется более чем достаточно и любой, кто выражает сомнение или высказывается критически, попросту заблуждается. В самом деле, когда я спросила Стива Мистера, что, по его мнению, СМИ и общество недопонимают в американском контроле БАДов, он рассмеялся[503].
«У вас есть три часа? — спросил он. — Помимо всего прочего, нам приходится играть в “разоблачителей СМИ”, когда они снова и снова сообщают, что БАДы не контролируются. Контроль добавок довольно обширен. Вы должны привести список ингредиентов, причем в определенном формате, указать содержащийся в них процент от рекомендуемой нормы потребления, указать название и адрес вашей компании, чтобы люди могли связаться с вами в случае возникновения побочных эффектов{63}. Производство контролируется, в некоторых случаях контролируется состав. Да, сейчас у вас имеется большое пространство для маневра, но существует множество норм в отношении этих продуктов. Безусловно, регулирование добавок полноценно, продуманно и оно действительно обеспечивает потребителей достаточной защитой, по сути, весьма значительной».
Даниэл Фабрикант не высказывался по поводу того, действительно ли необходимость указывать название, адрес и состав БАДов доказывает, что контроль за ними является достаточным. Но когда я задала ему тот же вопрос, что Мистеру (о недопонимании в обществе), его ответ был несколько иным. «Я думаю, многие люди полагают, что, раз продукт выглядит как таблетка, значит, FDA каким-либо образом подтвердило его безопасность, — сказал он. — Мы всегда стараемся предупредить людей, что это не так».
Учитывая все вышесказанное, в настоящее время потребителям чрезвычайно сложно (а скорее, невозможно) распознать высококачественную пищевую добавку.
«Это действительно непросто — утверждать, что продукт одной компании хороший, а другой — плохой, что товары вот этой компании всегда надежны, а той — сомнительны, — сказал Нил-Кабебик, когда я обратилась к нему за советом. — Это зависит не только от самой компании или от времени продаж, но и от того, что происходит со спросом и предложением. Когда спрос высокий, а предложение низкое, рынок наводняют фальсификации»[504].
Некоторые компании добровольно представляют свою продукцию на сертификацию независимым центрам тестирования, таким как Национальный научный фонд и Фармакопейная конвенция США. Кстати, знак Фармакопеи (USP) о проверке БАДа не надо путать с распространенной аббревиатурой USP, которую производители иногда указывают на упаковках или используют в названиях брендов. Следует упомянуть о таком полезном ресурсе, как Consumerlab.com, — это единственная организация, сотрудники которой берут с полок случайные продукты. (Не забывайте, впрочем, что тесты этих компаний разработаны, чтобы проверять состав и в некоторых случаях соответствие нормам GMP. Они не оценивают безопасность или эффективность!)
Лучший совет, который можно дать по поводу БАДов, будет иметь скорее философский, чем практический характер. Прежде чем взять упаковку или флакон с добавкой, необходимо задать себе несколько вопросов: «Зачем именно я ее покупаю?», «Какую пользу принесет мне ее прием?», «Есть ли доказательства, что мои ожидания оправданны?», «Какие существуют побочные эффекты?», «Отмечаются ли реакции при взаимодействии с другими веществами?», «Есть ли вероятность, что она принесет больше вреда, чем пользы?».
В широком смысле существует много причин, по которым вы вдруг захотите приобрести БАД. Возможно, вы, как и я, расстроены тем, что современная медицина не может решить ваши проблемы. Вероятно, вы не доверяете фармацевтическим компаниям и вас раздражают их доходы. Может быть, вы боитесь принимать слишком много лекарств. Наверняка вам хочется внести своего рода духовный аспект в заботу о здоровье или вы больше верите в безопасность традиционных и «натуральных» средств, нежели отпускаемых по рецепту препаратов. Вероятнее всего, вас выводит из себя мысль о «вездесущем правительстве». Возможно, вы не ощущаете заботы со стороны вашего лечащего врача или верите, что БАД — это единственная надежда решить проблему. Конгрессмен Генри Ваксман объяснил журналисту Дэну Херли: «Когда люди сталкиваются с медицинской страховкой, которую не могут себе позволить, и необходимостью проходить лечение от раковой опухоли, результатом которого иногда бывают ужасные побочные эффекты, они готовы к исцелению любым способом — они в нем крайне нуждаются. Им хочется верить, что есть своего рода тайный сговор, что от них скрывают правдивые факты, которые помогли бы им сохранить здоровье». Ваксман, говоря в связи с этим об усилиях простых людей по защите и поддержке DSHEA, продолжал: «Они не понимали, что их мнением манипулировали люди, готовые заработать много денег — миллиарды долларов»[505].
Размер прибыли, которую получают производители БАДов, покажется вам еще безумнее, если вспомнить, что нередко продукция не содержит тех ингредиентов, за которые вы отдаете деньги. Многие люди выбирают добавки, чтобы бойкотировать «большую фармакологию», — ну а как насчет «большой индустрии добавок»?
Во время слушаний в Конгрессе по поводу DSHEA в 1993 году Дэвид Кесслер резюмировал проблему, и его высказывание остается актуальным и сейчас, более двадцати лет спустя. «Для потребителей многое на кону, — сказал он. — Поверьте, я как врач понимаю привлекательность простого лечения. Конечно же, мы все бы скорее приняли какую-нибудь волшебную пилюлю, чем подвергли себя более трудным, болезненным и порой ничего не гарантирующим процедурам. Но к сожалению, лекарство от всех недугов, завернутое в аккуратную упаковку, никогда не появится перед нами, и пациенты, которые откажутся от терапии, сулящей реальную пользу, ради полной пустых обещаний сладкозвучной песни, лишатся очень многого»[506].
Углубившись в философию БАДов, я почти забыла о крушиновой облепихе, покупка которой в свое время заставила меня отправиться в преисподнюю регулирования пищевых добавок. Но тут раздражение кожи вновь дало о себе знать, и я опять занялась поисками. Мне удалось-таки найти отчет об исследовании облепихи, которое упоминалось на этикетке моего средства. Это было плацебоконтролируемое двойное слепое испытание средства на 49 пациентах, которое показало, что в то время как масло из семян облепихи не вызывало заметных улучшений, масло из мякоти облепихи действительно помогало избавиться от кожных воспалений.
Все это звучит прекрасно, правда, в ходе того же исследования было установлено, что вазелиновое масло (вот он, контроль!) тоже эффективно в лечении атипического дерматита. Более того, согласно результатам, для достижения эффекта следует принимать по пять граммов мякоти крушиновой облепихи ежедневно в течение четырех месяцев. Так как на этикетке моей облепиховой добавки мякоть облепихи не была указана как отдельный ингредиент, я не могла точно определить, сколько капсул нужно принимать, чтобы получить необходимую дозу. (По самым скромным подсчетам, не менее десяти капсул в день, и курс обошелся бы дорого, учитывая, что пузырек с шестьюдесятью капсулами стоит тридцать долларов.) Исследование также определило, что повышение уровня пальмитолеиновой кислоты, вызванное маслом из мякоти, могло быть связано с более высоким уровнем холестерина липопротеинов низкой плотности (холестерина ЛПНП), предположительно плохого.
Мой дерматолог никогда не слышал о крушиновой облепихе. Она не указана в базе данных Национального центра дополнительной и альтернативной медицины (хороший ресурс для трав и растений), и, когда я проверила ее на ConsumerLab.com[507], их вывод оказался таким же кратким: «Нет общепризнанной практики терапевтического использования данного растения».
Наверняка что-то (если не все) из вышесказанного вас возмущает и вы чувствуете желание обвинить FDA в бездействии, что часто делают представители индустрии пищевых добавок. Но как мы уже поняли, права организации удивительно ограниченны. Выражаясь словами Фабриканта (который покинул FDA и стал главным исполнительным директором Ассоциации натуральных продуктов), роль FDA состоит в том, чтобы «брать законы из книг и думать, как максимально защитить общественное здоровье». Эти законы созданы Конгрессом, а члены Конгресса подотчетны избирателям, которые за них голосуют. Да, отраслевые лоббисты очень сильны, но их зарплата выплачивается из денег самых обычных потребителей. Мы оказываем финансовую поддержку индустрии БАДов, не только покупая ее продукцию, но и принимая участие в ее информационно-пропагандистских кампаниях, мы делаем за нее ее же работу: каждый раз, когда FDA предлагало усилить контроль за БАДами, это мы, потребители, в конечном счете заставляли его отступить.
Так что пришло время немного порефлексировать. Устраивает ли нас, что БАДы не должны проходить испытания на безопасность и эффективность до попадания на рынок? Есть ли нам дело до того, что производители могут утаивать ингредиенты «запатентованных формул» или что в БАДы добавляют лекарственные препараты? Хотелось бы нам знать о потенциальных реакциях или побочных эффектах, которые проявятся в долгосрочной перспективе, или иметь гарантию, что состав ингредиентов, указанный на упаковке, соответствует реальности? Надо ли нам проявить беспокойство, что компаниям не предъявляется требований о том, какого рода доказательства о влиянии БАДов на структуру и функции организма они должны приводить или какие комбинации или дозы ингредиентов можно продавать? Есть ли смысл предполагать, что все натуральное безвредно независимо от доз или что все добавки, существовавшие на рынке до 1994 года, могут автоматически быть признаны безопасными? Можем ли мы ожидать, что наши врачи учитывают все возможные реакции, особенно если они сами не всегда знают, что добавки не оцениваются FDA (не говоря уже о том, что мы не всегда им рассказываем о БАДах, которые принимаем)? Можем ли мы предоставить отрасли самоконтроль? Действительно ли мы верим, что это вопрос личной свободы, или нами попросту манипулировали и превратили в заступников отрасли, которая зарабатывает на нас миллиарды долларов в год?
Вернемся к тринадцати существующим витаминам, которые не затмят никакие экзотические добавки. Сегодня полки магазинов ломятся от насыщенных витаминами продуктов — спортивных напитков, витаминизированных сухих завтраков, энергетических батончиков. Предполагается, что чем больше витаминов в продукте, тем выше его полезные свойства. Но как витамины сами по себе могут улучшить наше состояние? Действительно ли больше означает лучше? А что насчет поливитаминов, которые многие из нас принимают каждый день в качестве страховки? Насколько витамины могут, независимо от того, принимаем ли мы их вместе с пищей или в виде таблеток, действительно помочь нашему здоровью?
Глава 9
Продукты, приносящие пользу
На этикетке витаминных ампул указан состав, и среди ингредиентов там можно найти парааминобензойную кислоту. Я не помню, какое волшебное действие должна оказывать парааминобензойная кислота: это может быть «витамин радости», который сделает вас счастливыми, или витамин, который помогает избежать преждевременного старения у шахтеров, работающих на медных рудниках. Это неважно. Главное — чтобы текст нравился и чтобы покупатель чувствовал, что он действительно получил за свои деньги нечто стоящее.
Роберт Йодер, Hygeia{64}, апрель 1942 года
Несмотря на примерно восемьдесят пять тысяч различных видов пищевых добавок, предназначенных для продажи в Америке, и стремление людей их употреблять, Национальный центр нетрадиционной медицины (исследования которого финансируются национальными институтами здравоохранения США с целью выявить действительно полезную продукцию) не подтвердил эффективности большинства популярных БАДов, имеющихся на рынке. Действительно, изучив уже упоминавшийся список Herbs at a Glance на сайте Национального центра дополнительной и альтернативной медицины, вы увидите, что, если исключить эффект плацебо, побочные эффекты от приема лекарственных трав появлялись гораздо чаще, чем их обещанные лечебные свойства[508].
Средства, лечебный эффект которых официально подтвержден, должны регулироваться как препараты, отпускаемые без рецепта, так как это, учитывая современную нормативно-правовую базу, единственный способ обеспечить их эффективность, безопасную дозировку и качество. При таком подходе можно по-другому взглянуть на классификацию лекарств. Как пишет о нетрадиционной медицине Пол Оффит, начальник отдела инфекционных заболеваний и директор Образовательного центра по программе вакцинации в Детской больнице Филадельфии, в своей критической статье «Вы верите в волшебство?» пишет: «Такие понятия, как “нетрадиционный”, обманчивы. Если клиническое испытание показывает, что терапия действенна, это не альтернатива. И если она не работает — это тоже не альтернатива. В науке не существует такого понятия, как альтернативная, или нетрадиционная, медицина»[509].
Это спорное утверждение, однако оно вполне применимо к витаминам. Как мы знаем, они занимают промежуточное положение между лекарственными средствами и пищевыми продуктами. Витамины никогда не причислят к лекарствам — и потому, что это не вписывалось бы в рамки закона, и потому, что мы прочно ассоциируем их с тем, что называем «натуральным».
А еще наша вера в возможности витаминов настолько велика, что мы начинаем наделять их сверхъестественными способностями. Наличие витаминов в продукте для нас — своеобразный показатель его качества. Мало того, мы абсолютно уверены, что витамины безопасны и безусловно полезны независимо от дозы. Некоторые люди и вовсе полагают, что высокие дозы витаминов позволяют повысить активность и улучшить настроение, а еще предупредить аутизм и вылечить рак. Но и те из нас, кто не стремится горстями пить таблетки, также нередко увлекаются «волшебными» функциональными продуктами питания, содержащими БАДы (сюда же входит витаминизированная вода или напитки в спортбарах), производители которых утверждают, что повышенная доза витаминов будет способствовать некоему особому состоянию здоровья, которого нельзя достичь с помощью обычной диеты.
Простудившись, мы покупаем обогащенные витаминами леденцы от боли в горле, поскольку твердо верим в мистические свойства этих особых органических веществ и полагаем, что их присутствие в составе продукта автоматически делает его полезным для здоровья. Еще мы принимаем поливитаминные комплексы — просто так, на всякий случай. Более того, наша убежденность в пользе витаминов настолько глубока, что мы редко задумываемся, а откуда она взялась и насколько оправданна. Может ли наличие витаминов гарантировать, что продукт действительно полезен? И какие реальные блага для здоровья, помимо восполнения пищевого баланса, может принести прием витаминов?
Прежде всего давайте признаем трудность исследований, посвященных любому аспекту питания человека. За исключением откровенных ядов, употребление большинства веществ оказывает, казалось бы, малозаметный эффект на здоровье, который к тому же проявляется далеко не сразу. Если вы съедите одну столовую ложку транс-изомера жирных кислот, с вами ничего не случится, и только регулярный прием в течение длительного времени способен увеличить риск сердечно-сосудистых заболеваний. В то же время, если вы уже страдаете сердечной болезнью, то будет практически невозможно доказать, что именно транс-жиры привели к возникновению проблемы. В подобных ситуациях слишком много переменных.
Еще один момент: наиболее убедительные научные исследования проводятся при участии контрольной и вспомогательной групп: одна группа принимает (или попросту ест) изучаемый продукт, а другая — нет. Это единственный способ доказать, что именно употребление данного продукта провоцирует определенную реакцию. В идеальном случае контрольной группе дают плацебо — таблетки, не обладающие лечебными свойствами, — чтобы испытуемые не могли догадаться, в какой группе они находятся.
С лекарствами все довольно просто. Большинство химических соединений, исследуемых на предмет лечебных свойств, не встречаются в пище, так что можно точно сказать, что участники контрольной группы не получат изучаемое вещество из своего обычного рациона. Кроме того, таблетки плацебо могут выглядеть очень убедительно. Но поскольку все принимают пищу и положительное воздействие на организм при правильном питании проявляется далеко не сразу, очень трудно определить эффект от какой-либо диеты или даже определенного питательного вещества, в том числе витаминов. Вы же не можете запретить участникам есть продукты, содержащие витамин С, в течение пятидесяти лет. А если объектом исследования являются пищевые продукты, то разработать убедительное плацебо почти невозможно. Люди, как правило, понимают, едят ли они брокколи или что-то другое.
Теоретически еще не хватает точных данных о том, что человек ест на самом деле. Такая ситуация сложилась не только потому, что мы нарочно умалчиваем о некоторых подробностях нашего питания (кому будет приятно сознаться в том, что он съел целую коробку пирожных?). Но даже если мы стараемся быть абсолютно честными, помнить, что именно мы съели и в каком количестве, безумно трудно, особенно тем, кто не готовит себе сам. В результате большинство наших общих представлений о питании и о здоровье формируются на основе сведений, которые, если вдаваться в детали, больше похожи на песок, чем на цемент.
Программа «Изучение здоровья медицинских сестер»[510] является, пожалуй, самым массовым и продолжительным исследованием женского здоровья{65}. Общая выборка составила 238 тысяч человек. Исследование не подразумевало изменения рациона участниц или наличия контрольной группы, а представляло собой, по сути, изучение их привычек в течение длительного времени. Изначально программа преследовала одну цель — изучение последствий приема оральных контрацептивов, однако параллельно она показала, что употребление фолиевой кислоты в высоких дозах снижает риск развития рака толстого кишечника, а включение в рацион большого количества зелени уменьшает вероятность когнитивных нарушений.
Такие заключения часто используются в рекомендациях по питанию, не говоря уже о маркетинговых ходах. Однако подобные ассоциации — это еще не причинно-следственная связь как таковая: просто люди, употреблявшие в большом количестве зелень, отметили снижение когнитивных проблем и предположили, что здесь может быть какая-то связь.
Также смущает тот факт, что эти выводы были сделаны на основе данных соцопросов о питании, которые проводились с 1980 года раз в четырехлетие (как часть общей анкеты, заполнявшейся медсестрами). Когда я искала примеры в интернете, то обнаружила, что вопросы, которые в своей совокупности могут служить примером «Опросника частоты потребления различных пищевых продуктов» (Food Frequency Questionnaires, FFQ), были ошеломляюще специфичными. Сестер спрашивали, например: «Как часто в среднем вы употребляли определенный объем продуктов в течение прошлого года?» и ниже приводили список, который включал искусственный забеливатель для кофе{66} (в чайных ложках), шербет или молочное мороженое (в порциях размером с полстакана; сливочное мороженое при этом выносилось в отдельную категорию), сливочное масло, добавленное в еду или намазанное на бутерброд, за исключением использования в выпечке (в кусочках), креветки, омары или эскалопы (как основное блюдо), стебли сельдерея. Респонденты должны были определить, как часто они употребляют перечисленные продукты, по шкале между «никогда» или «один раз в месяц» и «больше шести раз в день».
«Пожалуйста, попробуйте оценить, какие продукты и в каком количестве вы употребляете в зависимости от сезона в течение года, — указано в инструкции анкеты, которая поразительно напоминает академический оценочный тест (SAT). — Например, если вы едите дыню-канталупу четыре раза в неделю в течение трех месяцев, которые и составляют продолжительность сезона, то в среднем получается, что вы едите данный продукт раз в неделю».
Пожалуй, совершенно очевидно, FFQ не мог дать точных данных о том, какие продукты и в каком количестве употребляет конкретный человек, однако это и не было его целью. Подобные опросы позволяли распределить людей по шкале в целом («Вы употребляете много продуктов, обогащенных фолиевой кислотой, или мало?»), и их результаты использовались для нахождения общего между разными точками диапазона и определенным состоянием здоровья. Но разумеется, к тому времени, когда результаты подобных исследований становились известны общественности, подобные нюансы забывались.
Осознав, сколько трудностей нужно преодолеть для проведения качественных исследований пищевой ценности продуктов, я обратилась к военным Соединенных Штатов, которые демонстрировали более грамотный подход по сравнению со своими гражданскими коллегами. В частности, Джеймс Маккланг, доктор философии, биохимик, специализирующийся на продуктах питания, работающий в военном управлении по обеспечению питанием Института экологической медицины армии США, объяснил мне, что участники их исследований — это десятки тысяч мужчин и женщин, которые сделали свой выбор и не являются частью свободного гражданского населения. Их подготовка подразумевает, в частности, добровольное двухмесячное пребывание в экстремально контролируемой среде, когда они должны соблюдать одинаковый распорядок дня, выполнять одинаковые физические нагрузки и питаться одинаковым набором продуктов. В таких условиях у исследователей есть возможность контролировать внешние переменные, в отличие от их коллег, которые работают с мирными жителями, ведь за последними очень трудно уследить и быть в курсе, что они едят и делают.
Так повелось, что во всем мире военные власти следят за питанием своих подопечных, поскольку хотят вырастить сытых и сильных бойцов. Впервые интерес американских военных к питанию как к способу улучшить здоровье задокументирован в 1861 году, задолго до открытия витаминов и появления нутрициологии как таковой. Именно тогда военный хирург по имени Джон Ордронокс опубликовал первые рекомендации по правильному питанию для американских солдат, которые более ста лет спустя оказались востребованными в Министерстве здравоохранения и социальных служб США и были изданы под названием Dietary Guidelines for Americans («Пособие по правильному питанию для американцев»). Согласно советам ученого, которые оказались весьма актуальными и дальновидными, свежие фрукты предпочтительно сушить или консервировать; грубые волокна, содержащиеся в овощах, способствуют очищению кишечника и являются источником питательных веществ; а лучший хлеб для солдат во всем мире — черный.
Я уже отмечала, что военные во время Второй мировой войны инициировали широкомасштабную программу по обогащению продуктов витаминами. На данный же момент интересы ученых простираются от изучения роли питательных веществ в заживлении мелких ран и восстановлении организма после инфекционных заболеваний до изобретения новых методов консервирования, позволяющих сохранять аромат и свойства продукта. Последнее может найти применение не только на полях сражений, но и в продуктовых магазинах.
Военные власти интересовались заготовкой продуктов с давних времен. Метод консервирования был изобретен в начале XIX века французским поваром по имени Николя Аппер в ответ на призыв Наполеона придумать способ, позволяющий хранить и перевозить продукты в походах. Этот прорыв (стерилизация продуктов путем кипячения в герметичных банках) позднее позволил осуществить их массовое производство. Во время Второй мировой войны процесс консервирования и упаковочное производство усовершенствовались, кроме того, витамины научились синтезировать, что освободило продуктовые магазины от потребности хранить свежие продукты. Для мирных жителей все эти успехи привели к появлению большого количества фасованных, переработанных и обогащенных продуктов, которые могут храниться на наших кухнях бесконечно долго. Что касается военных, для них был разработан рацион в полевых условиях, а еще (и это предмет моего пристального внимания) были созданы так называемые американские сухие пайки — еда, готовая к употреблению (Meals Ready to Eat, MRE).
С начала 1980-х годов сухие пайки допускались к употреблению не более одного дня при проведении боевых или других полевых действий, то есть в условиях, когда разбить полевую кухню было нельзя[511]. Пайки выдавались в герметичных пластиковых упаковках коричневого цвета. Вес одного пайка составлял примерно 700 граммов, а энергетическая ценность — 1300 калорий. В современных MRE появились новинки, например разводимая сухая смесь для приготовления напитка, кекс весом 500 граммов, булочка и шоколадная арахисовая паста. В большинстве наборов также имеется замечательное технологическое ноу-хау — беспламенный нагреватель, который позволяет разогреть обед без использования огня или микроволновки. Просто положите основное блюдо в пакет с нагревателем, добавьте воды, уберите в картонную коробку и прислоните ее к камню или чему-нибудь подобному — через несколько минут обед готов!
Меня чрезвычайно заинтересовали сухие пайки, поскольку они во многом напоминают синтетические рационы, разработанные в конце XIX — начале XX века химиками, специализировавшимися на питательных веществах: искусственное, якобы сбалансированное питание, которое приводило к возникновению разного рода проблем у лабораторных животных и которое в конечном счете способствовало открытию витаминов. Так вот, подобно синтетическим рационам, сухие пайки являются результатом изобретательского творчества лучших специалистов-нутрициологов в стране. Наборы MRE отражают накопленные знания о краткосрочных пищевых потребностях человека. Я надеялась, что сухие пайки продемонстрируют известную нам возможность витаминов укреплять здоровье, а также покажут, насколько мы близки к «рукотворному» созданию полноценных пищевых продуктов.
В связи с этим я решила вернуться к истокам и отправилась в Управление по вопросам питания, являющееся частью Исследовательского центра армии США в Натике, которое часто называют просто «Натикские лаборатории». Именно здесь занимаются разработкой огнеупорных тканей, новых камуфляжных рисунков и, как обобщил один мой собеседник, «практически всем, что не должно взорваться или сломаться от выстрела». Однако основное внимание полностью сосредоточено на еде, «чтобы убедиться, что войска США (имеется в виду в настоящее время) обеспечены лучшим в мире питанием»[512].
Мой день начался с посещения невысокой постройки, которая была одновременно кухней, где готовились пробные пайки, и центром по улучшению полимерной пленки (здесь занимались упаковкой). Портреты Луи Пастера и Тифозной Мэри пристально смотрели на меня со стен прихожей, а информационные плакаты были посвящены таким темам, как анализ влажной упаковки фруктов под высоким давлением или исследования в области нано- и синергетических разработок на наличие (абсорбцию) куркумина в слюне и всасываемости через щеку.
В итоге я и мои провожатые добрались до так называемого войскового кафе армии США — переговорной комнаты со стеклянными стендами, на полках которых в хронологическом порядке была представлена эволюция американских пайков. Начальники команды специалистов по военному рациону, руководитель Роберт Тротье и врач-диетолог Джулия Смит, рассказали, что первый вариант сухого пайка, который стал стандартом в 1986 году, имел много недоработок. Это был довольно ограниченный и однообразный набор блюд, который солдаты называли между собой не иначе, как Meals Rejected by Everyone («Эта еда не нравится никому») и Meals Refusing to Exit («Эту еду забыли выбросить»). После первой войны в Персидском заливе Колин Пауэлл указал на паек и резко бросил: «Исправить». Представители Министерства обороны высказались более дипломатично: «Исход операции “Буря в пустыне” показал, что военнослужащие могли бы питаться лучше, если бы их предпочтения были приняты во внимание»[513]. В любом случае моя цель заключалась в том, чтобы побывать в этом центре и попробовать аппетитные и разнообразные блюда, разработанные под контролем военнослужащих и выпущенные с их одобрения: «Рекомендовано военнослужащими», «Протестировано военнослужащими», «Одобрено военнослужащими».
По данным соцопросов, оказалось, что почти гарантированный успех у публики, в частности у военнослужащих, имеют блюда со специями. (Правда, не у меня. Когда Смит заметила, как я задыхаюсь от телячьего стейка с перцем халапеньо, она предложила мне кусочек пшеничного хлебца и любезно подождала, когда я прожую и проглочу его, прежде чем сообщить, что ему уже два с половиной года.) Тушеное мясо — это несомненный фаворит. Обязательным является соус табаско. И, по словам Смит и Тротье, «военные любят плавленые сырки». Кроме того, они отметили, что вкусы военнослужащих весьма изменчивы.
— Куриные крылышки когда-то были очень популярны, а сейчас наоборот. А вот, например, чипотле{67} пользуется все большей популярностью, — рассказала Смит.
— А какое блюдо из MRE оказалось наименее востребованным? — спросила я, продолжая грызть свой хлебец почтенного возраста.
— В смысле какое блюдо вызвало полное отвращение у каждого солдата, которому его довелось попробовать? — уточнил Тротье.
Смит ответила тут же, перебивая его.
— Омлет, — сказала она, и Тротье утвердительно кивнул. — Это был самый большой провал за последние десять лет.
Но обеспечение хорошего вкуса блюд — это только одна из задач создателей MRE. С момента выдачи пайка военнослужащий должен нести его сам, поэтому набор должен быть не только питательным, но и максимально легким — подход, во многом аналогичный взглядам Уилбура Этуотера, который, как вы помните, рекомендовал отдавать предпочтение калорийной и насыщенной белками пище. Срок годности пайка должен составлять шесть месяцев при температуре 38 °C и три года — при температуре 27 °C, кроме того, предполагается, что входящие в него блюда не будут требовать заморозки и смогут сохранять свои свойства и качества при сбрасывании с самолета.
Из-за таких строгих требований многие любимые военнослужащими продукты оказываются за бортом. Так, вы не найдете в пайке макароны или сыр, потому что нагревание, давление и длительный процесс готовки и стерилизации (по сути, то же консервирование) превратят эти продукты в вязкую бесформенную массу. Там нет и классических бутербродов, поскольку в хлебе содержится много влаги, которая провоцирует рост бактерий и плесени. Большинство хлебобулочных изделий в пайке чрезвычайно сухие и сильно крошатся. Конечно, начинки могли бы сделать их мягче, но кому захочется есть бутерброд с арахисовой пастой или желе трехлетней давности? Также трудно сделать пиццу с длительным сроком хранения. Шоколад тоже вызывает проблемы, потому что плавится. Решением стали драже, покрытые глазурью, — то, что мы теперь называем M&M’s. Тротье окрестил паек MRE «военным бутербродом», хотя на самом деле в нем нет ни хлеба, ни масла.
В MRE нельзя включать фрукты и овощи. Они не проходят по всем критериям: содержат влагу, которая делает их тяжелыми и скоропортящимися, являются малокалорийными, а при внешних воздействиях легко превращаются в кашу. Если они и присутствуют, то только эпизодически, в таких блюдах, как, скажем, ростбиф с овощами или говядина с черной фасолью, но никогда не играют ведущую роль. А вот основные продукты в MRE насыщены сахарами и рафинированной мукой.
В результате MRE не может быть питательным по определению — хотя бы в отношении витаминов. Единственный витамин, который можно в нем найти, — это рибофлавин, содержащийся в белом сахаре, и то его доля составляет всего 0,038 мг на один стакан. От пшеничной муки высшего сорта, получаемой из сердцевины пшеничных зерен, тоже нет никакой пользы. Ведь единственная цель сердцевины — обеспечить зародыш энергией (как и в случае с рисом, это такой своеобразный маленький бензобак), и потому ее основой является крахмал, а тот небольшой запас питательных веществ, имеющихся в зерне, сосредоточен в волокнах.
Более того, витамины, содержащиеся в исходных продуктах, вряд ли сохранятся после обработки, необходимой для обеспечения длительного срока годности. Да-да, витамины, к которым люди так неравнодушны, имеют свои слабые места. Они могут разрушаться при нагревании, на открытом воздухе, из-за влажности, вследствие изменения уровня кислотности, на свету или даже просто со временем. Особенно сложно сохранить витамин С: он чувствителен ко всему. Вот почему многие продукты, обогащенные витаминами, да и сами витамины в таблетках выпускаются с «запасом» (то есть в них содержатся большие дозы, нежели указанные на упаковке)[514]. Это нужно, чтобы соблюсти норму: так производители могут быть уверены, что ко времени, когда их продукция попадет к вам на стол, количество питательных веществ будет соответствовать заявленному{68}.
Разрушение витаминов в процессе обработки продуктов — проблема, поскольку, помимо приятных вкусовых качеств, небольшого веса и устойчивости к воздействию микроорганизмов, существуют и другие обязательные условия для всех MRE (здесь вновь прослеживается аналогия с синтетическими рационами): они должны полностью удовлетворять пищевые потребности военнослужащих. Это означает, что паек обязан соответствовать стандартам диетического питания военнослужащих (Military Dietary Reference Intakes, MDRIs) по содержанию всех макро- и микроэлементов. По мнению руководителей армейской медицинской службы, MDRIs основаны на соответствующих стандартах для мирных жителей и включают самые современные стандартные РНП, но с учетом особенностей жизни военнослужащих, то есть высочайшей физической нагрузки, и рассчитаны на возраст от семнадцати до пятидесяти лет.
Производители продуктов для военнослужащих не имеют права выпускать пищевые добавки в форме таблеток (хотя многие из них налаживают собственный бизнес и открывают магазины, подобные GNC). Как и многие гражданские продовольственные компании, они обогащают продукты для MRE витаминами и минералами с целью восполнения их питательной ценности. Так, на упаковке картофельного пюре с чесноком, входившего в состав моего пайка, было указано, что его следует употреблять вместе с крекерами, обогащенными витаминами B1, B2, никотиновой кислотой, витамином В6 и кальцием, а любимый плавленый сырок был обогащен витаминами А, С, В1 и В6. Формулировка «Питательно: способствует повышению боевой эффективности», присутствующая на всех упаковках продуктов MRE, которые «обязательны к употреблению», — это попытка разработчиков пайка уменьшить свои самые большие опасения, что военнослужащие проигнорируют их тщательно разработанное меню и обратят внимание только на кексы.
Также в военном производстве запрещен выпуск стимулирующих добавок — как в виде таблеток, так и в продуктах. Создатели пайка не могут, например, добавлять в картофельное пюре стероиды. Однако военные очень заинтересованы в питательных соединениях, содержащихся в натуральной пище, которые позволяют улучшать здоровье человека, а также повышают его когнитивные и физические способности, в том числе противовоспалительных омега-3 ненасыщенных жирных кислотах и куркумине и медленных углеводах. Например, Zapplesauce — это яблочный мусс (applesauce), обогащенный мальтодекстрином, сложным углеводом, который широко используется в производстве спортивного питания. И вот этот акцент на функциональных компонентах привел меня к одному важному открытию: если вы когда-нибудь окажетесь в Военном управлении по вопросам питания и решите перекусить в буфете, умоляю вас, не ешьте мясные палочки с кофеином!
Вообще, сначала это может показаться хорошей идеей. Вы будете сидеть за столиком в кафе для военнослужащих, перед вами на камуфляжной скатерти расставят белые тарелки, а на них разложат небольшие порции блюд из разных рационов. Среди них будут фрикадельки с пастой Мальфаде, апельсиновые кексы с добавлением омега-3-ненасыщенных жирных кислот, а еще мясные палочки с кофеином, которые Брайан Уильямс в шоу Rock Center только что объявил «изобретением, сравнимым с iPad или консервным ножом»[515]. Вы услышите, как ведущая волнующим голосом сообщает, что в каждой маленькой палочке содержится столько же кофеина, сколько в чашке кофе («так что не торопитесь и растягивайте удовольствие»), увидите, как Уильямс отмахивается от нее с характерной очаровательной улыбкой, и наверняка подумаете: «А почему бы не поддержать Уильямса?» Поверьте, не стоит этого делать.
Я встала в полпятого утра, и день продолжался в режиме нон-стоп. Я побывала на испытательной кухне, где отведала блюда из нового меню, которое находилось на стадии разработки, в том числе фруктовый коктейль и кленовые колбаски, и оценила их по шкале (новые блюда не могут быть одобрены и включены в MRE, если они не набрали хотя бы шесть баллов из девяти). Я узнала о трудностях создания мягких упаковок для соуса табаско, столь любимого военными, но до того едкого, что до недавнего времени его разливали только в маленькие стеклянные бутылочки. Еще я попробовала «еду через трубочку»: специальные питательные смеси для пилотов самолетов U-2, которые можно пить во время полета в период длительной разведывательной миссии, осуществляемой на высоте, где невозможно снять костюм или шлем (такие пайки также известны как «питание с высоты»). Отмечу, что бефстроганов был далеко не лучшим из тех, что я когда-либо ела, но вот яблочный пирог оказался реально вкусным!
Я была очень воодушевлена, но в то же время чувствовала сильную усталость, поэтому, когда кто-то поставил напротив моего места тарелку с мясными палочками, я начала уплетать их, как арахис. Слава богу, это были всего лишь пробники. Я даже не сосчитала, сколько палочек съела, — шесть, семь? Все равно. Несколько минут спустя я поняла, почему версия, предназначенная для продажи, называется «Веселая трясучка».
Я никогда не испытывала такого возбуждения от кофе. Я не просто взбодрилась — я ощутила вдохновение, уверенность в себе и возбуждение, граничащее с эйфорией. По окончании послеобеденного семинара, посвященного стерилизации микроволнами и осмотической сушке, я чувствовала себя полной энтузиазма. Эффект от «Трясучки» все еще продолжался. Позвонив мужу вечером, по истечении восьми часов с момента последнего перекуса, я говорила так быстро и эмоционально, что он перебил меня и спросил, не случилось ли что-нибудь.
И вот в очередной раз пытаясь уснуть, я вдруг отчетливо поняла, почему в сухой паек каждого солдата, разработанный специально для первых семидесяти двух часов боя, обязательно входит кофеиновая жвачка{69}. (В соответствии с рекламным слоганом «Оставайся начеку — оставайся жив».) В то же время включение в рацион кофеина (который, помимо палочек, присутствует в энергетических батончиках и шоколадном пудинге) показалось мне весьма странным. Кофеин — не питательное вещество, а стимулятор. Его присутствие в рационе кажется пережитком тех времен, когда в паек входили алкоголь и сигареты. И раз кофеин был одобрен, что уж говорить о высоких дозах витаминов? Исходя из того, что продукты в пайке уже содержат синтетические витамины, неудивительно (если следовать логике), что их высокая дозировка окажет лучший эффект.
Едва взглянув на свой паек, я поняла, что в его основе лежит избыточная витаминизация продуктов. Как гласила надпись на одной из упаковок: «Повышенная питательность поможет вам стать сильнее» (будто военные нашли какие-то новые витамины, позволяющие увеличить активность), а значит, эти добавки должны были быть и в моем картофельном пюре с чесноком. Но, изучив список ингредиентов на упаковке, я заметила, что в моем пюре не присутствует избыточная доза каких-либо витаминов. Напротив, как и во всех других блюдах пайка, количество добавок полностью соответствовало стандартным дозировкам, установленным для военнослужащих.
В принципе, это было продуманным решением, поскольку военные (и гражданские) исследователи не обнаружили, что чрезмерные дозы витаминов быстро оказывают какое-то полезное действие. А вот кофеин оказался самым сильным стимулятором.
Конечно, с учетом специфики задач военные заинтересованы в получении быстрых преимуществ и вряд ли задумываются о том, как определенные продукты повлияют на людей со временем или к каким хроническим заболеваниям могут привести. Но, изучив работу о предупреждении заболеваний посредством длительного употребления высоких доз витаминов, я была поражена. Несмотря на нашу убежденность в том, что витамины, как супергерои, спасают здоровье нации, в действительности, помимо общей профилактики или лечения серьезных авитаминозов, они являются спасителями только в наших мечтах.
Каких-либо доказательств того, что повышенные дозы витаминов при коротком или длительном применении полезны, нет, но это не означает, что ученые не пытались их обнаружить. Еще до Второй мировой войны (эпохи тиамина) витамины привлекли внимание как ученых, так и общества в целом как панацея от целого ряда болезней. С тех пор отдельные витамины то становились популярными, то выходили из моды.
Самым известным примером, несомненно, является витамин С, употребление которого в крайне высоких дозах, по мнению химика Лайнуса Полинга, способно якобы вылечить все — от простуды до рака[516]. Но на деле оказывается, что высокие дозы витаминов не только бесполезны, но могут быть и опасны, как показала весьма поучительная история о бета-каротине, предшественнике витамина А.
Как мы уже знаем, наш организм может получать витамин А путем переработки бета-каротина. Однако ученые полагают, что бета-каротин и сам по себе способен оказывать значительное влияние на здоровье. В 1981 году известный английский эпидемиолог Ричард Пето опубликовал обзорную статью в журнале Nature, подведя итог огромному количеству исследований на людях, которые показали, что у пациентов, употреблявших много красно-оранжевых овощей (а следовательно, получавших больше бета-каротина), заметно снизился уровень заболеваемости многими видами рака. Эта бета-каротиновая гипотеза связана с еще одной любопытной теорией, обнародованной Пето примерно в то же время, которая до сих пор находится на стадии исследования. Согласно этой теории, около 35 % предотвратимых видов рака могут быть связаны с пока еще точно не установленными пищевыми факторами.
Многие исследователи предполагали, что бета-каротин предотвращает раковые заболевания как антиоксидант, защищающий клетки от активных молекул, называемых свободными радикалами, присутствующих везде — от сигаретного дыма до загрязненного воздуха. Судя по тому, что о них пишут в журналах и говорят по телевизору, свободные радикалы — это агенты абсолютного зла: если их не остановить, они убьют вас во сне.
Фактическое определение свободных радикалов звучит не так грозно: это соединения, которые имеют неспаренный электрон — отрицательно заряженную частицу на поверхности атома. Представьте себе, что вы проснулись однажды утром и осознали, что у вас нет руки. Наверняка бы вы захотели получить ее обратно! Свободный радикал так же отчаянно стремится заполучить отсутствующий электрон и отбирает его у соседней молекулы, которая, потеряв свою целостность, вынуждена отобрать электрон у третьей молекулы и так далее, инициируя цепную реакцию в организме человека (или другого существа), которая может привести к повреждению и мутациям в ДНК и в других важных компонентах клетки, провоцируя такие заболевания, как рак или сердечная недостаточность. Это называется окислительным повреждением, или окислительным стрессом.
Антиоксиданты, такие как бета-каротин и витамины С и Е, — это особые виды молекул, способные отдать электрон и при этом не утратить стабильность. Таким образом они могут остановить потенциально опасную цепочку реакций до того, как процесс выйдет из-под контроля.
Однако все это не позволяет утверждать, что свободные радикалы вредны. Они инициируют защитные реакции организма, а также играют важнейшую роль в работе иммунной системы (например, наш организм способен провоцировать окислительные реакции, чтобы убить бактерии и другие патогены). Недавние исследования также показали, что свободные радикалы, возможно, оказывают какой-то положительный эффект после тренировок[517]. Как показывает практика, хитрость заключается в том, чтобы определить правильный баланс, — вот в чем проблема на данный момент: никто не знает, каким он должен быть на самом деле.
В любом случае к моменту выхода публикации Пето результаты исследований бета-каротина на животных и в лабораторных условиях указывали на «возможность лечения рака диетой»[518]. Кроме того, более 125 исследований, проведенных в период между 1980 и 1990 годами (в выборке были представлены курильщики, некурящие, представители разных рас, мужчины и женщины), показали, что наиболее высокий риск заболеть (50–150 %) был у людей, получавших бета-каротин в недостаточном количестве.
Но, как уже было отмечено, главная проблема таких исследований заключается в отсутствии контрольной группы. В данном случае необходима была сравнительная группа испытуемых, которые не принимали бы бета-каротин вовсе (или получали его с избытком), и это помогло бы точно определить, действительно ли бета-каротин обладает данными свойствами. Однако исследования, как правило, сводились к простому изучению анкет и сравнению предрасположенности респондентов к раковым заболеваниям без учета множества других факторов. И когда статья Пето, провокационно названная «Может ли бета-каротин снизить уровень заболеваемости раком?»[519], была опубликована, она породила волну клинических испытаний с распределением пациентов по группам случайным образом и с применением эффекта плацебо бета-каротина и других антиоксидантов, таких как витамин Е, витамин А и селен. На проведение исследований понадобилось время, и в итоге между 1993 и 2000 годами были опубликованы результаты пяти крупных испытаний.
Результаты первого испытания, которое проводилось в китайском городе Линсян, обнародованные в 1993 году, выглядели многообещающими[520]. В течение пяти лет пищевые добавки с витамином Е, бета-каротином и селеном (с превышением РНП в два или три раза) получали примерно тридцать тысяч мужчин и женщин, в основном некурящих, и результат показал снижение смертности приблизительно на 9 % — преимущественно от рака (эффект, подтверждающий основную гипотезу)[521]. Ученые отметили, что пациенты до начала испытаний «получали малые дозы некоторых микроэлементов с пищей»[522], и это важно для точности результатов исследований, потому что, как мы убедились ранее, дефицит витамина А увеличивает риск смерти. В любом случае полученные результаты были достаточными для «понимания необходимости дальнейших исследований в области выявления положительного эффекта добавления микроэлементов в рацион».
Следующими были опубликованы результаты двойного слепого исследования (когда ни персонал, ни участники не знают, кто и что принимает), при котором пациентам давали либо плацебо, либо альфа-токоферол и бета-каротин[523]. Оно началось в 1985 году и было разработано с целью изучения возможного предотвращения развития рака при различных комбинациях высоких дозировок альфа-токоферола (формы витамина Е, который тоже является антиоксидантом) и бета-каротина. В исследовании принимали участие тридцать тысяч финнов — заядлых курильщиков среднего возраста.
Предварительные обследования позволяли предположить, что бета-каротин должен оказывать положительное воздействие на курильщиков, так как сигаретный дым является основным источником свободных радикалов. Но результаты были неожиданными. Когда в 1994 году (спустя пять — восемь лет с того момента, когда курильщики начали принимать добавки) были обнародованы результаты, оказалось, что профилактика в виде употребления бета-каротиновых препаратов у мужчин повысила заболеваемость раком легких на 16 %, а смертность — на 8 % по сравнению с контрольной группой, принимавшей плацебо[524]. Это был шокирующий результат, на основании которого некоторые ученые решили, что испытания необходимо прекратить. Но восемь лет спустя уровень риска заболевания в исследуемой группе вернулся к исходным значениям (предполагается, что добавки действительно были причиной вышеописанных результатов).
Следующий этап — испытание эффективности бета-каротина и ретинола (b-carotene and Retinol Efficacy Trial, CARET)[525] c весьма «вегетарианской» аббревиатурой{70}. Оно было организовано с целью определить влияние высоких дозировок бета-каротина и витамина А на заболеваемость раком легких (и другими видами рака) и частоту смертельных исходов. Исследование проводилось на восемнадцати тысячах курильщиков и пациентов, подвергавшихся воздействию асбеста. Результаты тоже были неутешительны: испытания, которые предполагалось вести десять лет, были остановлены на два года раньше, когда обнаружилось, что заболеваемость раком легких среди пациентов, принимавших добавки, увеличилась на 26 %[526]. Дальнейшие исследования шесть лет спустя на той же группе людей показали, что среди женщин-курильщиц, принимавших витамин А и бета-каротин, вероятность заболеть раком легких или умереть по любой другой причине была на 35–40 % выше, чем среди женщин, не получавших соответствующих добавок[527].
Как сказал Серж Херцберг, ученый, описавший историю изучения бета-каротина и рака, «это как если бы доктор Джекил вдруг стал мистером Хайдом[528]. Бета-каротин оказался не только не полезным, но потенциально опасным веществом, увеличивающим риск заболевания раком легких у курильщиков… Тем не менее опыт исследований бета-каротина, похоже, оказал минимальное влияние на производство добавок с его наличием в составе».
Наконец были опубликованы результаты двух последних из этих пяти крупномасштабных смешанных и контролируемых испытаний: исследование здоровья врачей I (ИЗВ I)[529], которое проводилось на 22 тысячах американских преимущественно некурящих врачей-мужчин, получавших повышенные дозы бета-каротина, а также исследование здоровья женщин (ИЗЖ)[530] — такое же, но проводившееся на 40 тысячах здоровых женщин — работниц медико-санитарных частей. В обоих случаях не было обнаружено полезного или вредного воздействия бета-каротина даже на курильщиков. В целом результаты оказались по меньшей мере неопределенными: из пяти исходных крупных испытаний бета-каротина одно было незначительно позитивным, два — пугающе негативными и два — нейтральными. Главный вывод на сегодняшний день: большие дозы бета-каротина не полезны (и потенциально опасны, особенно для курильщиков).
Почему результаты этих исследований действия бета-каротина оказались такими противоречивыми? Произошло ли это из-за того, что испытуемые получали разные дозы бета-каротина с пищей или имели разные уровни этого провитамина в организме еще до начала исследований? Например, участники ИЗВ I и ИЗЖ наверняка питались намного лучше, чем жители Линсяня[531]. Мог ли бета-каротин быть полезным для некурящих или людей, получавших недостаточное питание, и при этом нейтральным или вредным для курильщиков или тех, у кого уже началось развитие рака? Может ли он поочередно действовать то как антиоксидант (останавливающий цепные реакции), то как прооксидант (инициирующий их), в зависимости от дозы и присутствия в организме других химических соединений? Возможно ли употребление чрезмерно большого количества антиоксидантов? Если да, то где граница? Есть ли разница между тем, как наш организм реагирует на бета-каротин в добавках и бета-каротин из натуральной пищи?[532] Существовали ли другие различия между исследуемыми группами, которые могли бы повлиять на результат? Никто не знает точных ответов.
Такие неопределенные результаты очень трудно принять: частично потому, что они противоречат нашей убежденности, что если даже малая доза витаминов — это благо, то увеличенная — еще лучше. Это обманчивая теория, но в нее очень легко поверить. Однако с чего это вдруг наша философия «чем больше — тем лучше» кажется логичной? Она же противоречит здравому смыслу! Даже вода может убить, если выпить ее слишком много.
Подумайте, ведь результаты почти всех смешанных контролируемых исследований на предмет воздействия высоких доз витаминов оказались полностью противоположными тем, которые мы хотели бы получить: наиболее полезные и безопасные дозы витаминов присутствуют в натуральной пище. С тех пор как выводы Ричарда Пето запустили волну исследований бета-каротина, их результаты показали, что потребуется время для смещения фокуса нашего внимания с увеличенных доз витаминов на умеренную дозировку.
Именно эта идея легла в основу еще двух исследований. В 2004 году были опубликованы результаты исследования, которое называлось «Добавки с витаминами и минералами — антиоксидантами» (Supplementation en Vitamines et Mineraux Antioxydants, SU.VI.MAX)[533]. В течение семи с половиной лет тринадцать тысяч пациентов принимали добавки, содержавшие более низкие дозы бета-каротина (и нескольких других антиоксидантов) по сравнению с теми, что использовались ранее. Было отмечено, что «адекватное и сбалансированное количество антиоксидантов», аналогичное тому, что употребляется при диете, богатой фруктами и овощами, «оказывает защитное действие против возникновения рака у мужчин».
Затем, в конце 2012 года, в Journal of the American Medical Association были опубликованы результаты исследования здоровья врачей II (ИЗВ II, второй этап вышеупомянутого ранее исследования здоровья врачей), посвященного влиянию поливитаминов на рак[534]. Смешанное исследование по двойной слепой методике проводилось на пятидесяти тысячах врачей-мужчин среднего возраста и не выявило уменьшения риска заболевания раком при приеме повышенных доз витаминов С, Е или бета-каротина. Также не было выявлено никакой связи между ежедневным приемом поливитаминов и снижением риска сердечно-сосудистых заболеваний или улучшением когнитивных функций. Но участники исследования, ежедневно в течение примерно одиннадцати лет принимавшие комплекс Centrum Silver, имели небольшое, но статистически значимое отличие при общем наблюдении за раковыми больными: ремиссия среди таких пациентов, по словам руководителя исследования Джона Майкла Газьяно, составляла около 10–12 %.
ИЗВ II привлекло гораздо больше внимания со стороны американской прессы (и общественности), нежели SU.VI.MAX, — возможно, потому, что его результаты были опубликованы позднее, или потому, что SU.VI.MAX проводилось во Франции, а может, и потому, что направленное исключительно на изучение эффекта влияния поливитаминов (в отличие от SU.VI.MAX, целью которого было выяснить, можно ли заменить синтетическими витаминами получаемые из натуральной пищи витамины), ИЗВ II предлагало подвести научно обоснованную базу для продуктов, которые многие из нас получали с детства.
Сегодня более половины американцев принимают пищевые добавки, многие из которых являются поливитаминами (и полиминералами)[535]. (Я поддалась общей привычке называть их просто поливитаминами.) Чтобы привлечь общественность, поливитамины позиционируют как своеобразную страховку, важную для защиты собственной жизни или жизни детей. Более того, эта идея настолько укрепилась в нашей культуре, что даже те из нас, кто не является «истинно верующими», подобно «случайным прихожанам», продолжают принимать витамины «просто на всякий случай».
Наша одержимость поливитаминами не дает нам принять другую идею о питании, которую распространяли военные и власти во время Второй мировой войны: с едой возможно получать много калорий, но тем не менее это питание не будет достаточным. (Сегодня этот феномен называется «скрытым голоданием»[536], которым, по статистике, в развивающихся странах страдают два миллиарда человек.) Поскольку нет никакого способа узнать, какие из наших потребностей не удовлетворяются (и поскольку мы знаем, что кормим себя и своих детей всякой гадостью), мы считаем, что нам следует подстраховаться, напичкав себя избытком всего, чего только можно.
Учитывая всеобщее увлечение витаминами, вас может удивить, что Целевая группа экспертов по профилактике заболеваний США, Американская ассоциация рака, Американская ассоциация кардиологов, Американская диабетическая ассоциация, Американская академия семейных врачей и другие подобные организации вовсе не рекомендуют здоровым людям, которые не страдают от голода, принимать поливитаминные добавки[537]. И не потому, что поливитамины вредны сами по себе, — это кажется маловероятным. На самом деле несмотря на то, что поливитамины могут компенсировать недостатки питания, а применение некоторых витаминных добавок получило научную доказательную базу (фолиевая кислота для женщин в репродуктивном возрасте как средство предотвращения врожденных патологий нервной трубки, кальций и витамин D, помогающие остановить истончение костей у женщин в период после менопаузы, и витамин В12 для вегетарианцев и людей старше пятидесяти лет), очень мала вероятность (если она есть вообще), что поливитамины обладают еще какими-то полезными свойствами, которые мы бы не получали при здоровом питании[538]. И если в плане восполнения пищевых потребностей мы доверимся только поливитаминам, то потеряем другие важные компоненты натуральных продуктов, которые такие таблетки не содержат.
Также, учитывая, как много сейчас витаминизированных и обогащенных продуктов, спор относительно того, принимать поливитамины или нет, часто теряет смысл: многие из нас уже это делают и, вероятно, получают больше витаминов, чем те, кто питается исключительно натуральной пищей, в которой полезные вещества содержатся естественным образом.
Все вышесказанное объясняет, почему главные американские организации по здравоохранению рекомендуют воздерживаться от поливитаминов и отдавать предпочтение натуральным продуктам и почему ученые и диетологи повторяют снова и снова, что если где-то и можно найти оптимальные дозы витаминов и других питательных веществ, так это в натуральной пище, поэтому мы должны прекратить принимать таблетки и просто есть нормальную еду. «Смысл прост, — как было лаконично написано в журнале Annals of Internal Medicine в 2013 году, — большинство добавок не спасают от хронических заболеваний или смерти, их использование не оправданно и его следует избегать… Довольствуйся малым»[539].
И все же несмотря на эти заявления и море новостей и журнальных статей, обычно имеющих сильное влияние на общественное мнение, мы не принимаем их близко к сердцу. Мы не только продолжаем употреблять поливитамины (в некоторых случаях в избыточных дозах), но еще и питаемся блюдами, которые поразительно похожи с точки зрения их насыщенности синтетическими добавками на пайки MRE. Мало того, в то время как военные пайки рассчитаны лишь на двадцать один день, мы используем аналогичные продукты в качестве основной пищи ежедневно, убаюканные верой в то, что содержащиеся в них синтетические витамины заменят питательные вещества из натуральных продуктов. Военные используют эту искусственную еду только потому, что в условиях боевых действий и повышенной опасности иное невозможно. Но ведь мы можем купить в продуктовом магазине почти все, что нам хочется, и тогда почему мы выбираем такие «пайки»?
На протяжении прошлого столетия, с момента открытия витаминов до разработки пайка MRE, мы многого достигли в стремлении понять тонкости пищевых потребностей человека. Сегодня мы знаем, как предотвратить авитаминозы, мы обогатили пищу добавками, чтобы полностью защититься от них. Мы знаем, как производить синтетические витамины тоннами. Как наши исторические предшественники, мы надеемся, что если продолжим расщеплять пищу на все более мелкие частицы, то в конце концов взломаем «код» питания человека. Мы вынуждены заниматься этой проблемой не только из нашего простого человеческого любопытства, но и потому, что надеемся найти простой и легкий способ стать совершенно здоровыми.
Но раскрывать тайны питания человека — это все равно что чистить луковицу: чем больше слоев вы снимаете, тем больше слоев обнаруживаете внутри. Недостатки пайка MRE и неопределенность касательно самой РНП показывают, что даже спустя сотню лет экспериментов с синтетическими рационами и исследованиями витаминов мы так и не научились создавать идеальное питание искусственным путем. Природа слишком сложна. Действительно, возможно, это в принципе невыполнимая задача, а может, мы просто упускаем из виду нечто важное?
Этот вопрос касается не только пайков MRE, но и детского питания: вспомните многочисленные обогащенные каши для завтрака, питательные батончики, поливитамины для детей и многие другие искусственно созданные продукты, с которыми мы сталкиваемся каждый день. Мало того, столь привлекательная, на первый взгляд, идея, что мы можем точно узнать, какие химические соединения нужны конкретному человеку (а также в каком количестве и в какой комбинации), на деле оказывается наивной (и амбициозной): химики, разрабатывавшие искусственное питание на рубеже XIX и XX веков, не добились успеха, потому что ничего не знали о витаминах. Не исключено, что, как и наши предшественники, мы не учитываем воздействия важных компонентов, которые содержатся в продуктах и которые пока еще не известны. Открытие витаминов — это, несомненно, одно из величайших научных достижений, однако история их победного шествия напоминает нам, что самым важным в науке о питании является не то, что мы знаем, а то, чего мы пока не знаем.
Глава 10
Новая веха в науке о питании
В вопросе о связи питания и здоровья мы пока коснулись лишь поверхности.
Вальдемар Кемпферт «Что мы знаем о витаминах» New York Times Magazine, 1942
Однажды днем, когда моя работа по изучению витаминов уже подходила к концу, я стояла в поле в Калифорнии и жевала лист люцерны. Со стороны сцена наверняка казалась пасторальной, но моя цель была сугубо научной: я пыталась проникнуть в область исследований, которая на сегодняшний день, подобно изучению витаминов на рубеже XIX–XX веков, символизирует новую веху в нутрициологии.
Люцерна используется в производстве компании Nutrilite, которая специализируется на пищевых добавках растительного происхождения и годовой доход которой составляет приблизительно 4,7 миллиарда долларов[540]. Основное направление деятельности компании — извлечение химических соединений из растений и включение их в БАДы. Я хотела получить тот же экстракт, что и они, — не потому, что полагала, что мы все должны употреблять люцерну в таблетках, а потому, что была заинтригована философией питания Nutrilite (и, соответственно, их бизнес-моделью). Это подход, который основан на уважительном отношении к тайне растений.
Как и все живые организмы, люцерна полна химических веществ, которые могут воздействовать на здоровье человека. В случае растений эти вещества называются «биоактивные фитохимические соединения» (phyto — от греч. «растение»). Большая часть витаминов — это фитохимические соединения. Как мы уже отмечали, многие витамины делают для растений то же самое, что и для нашего организма[541], и единственными витаминами, которые растения не могут вырабатывать, являются D, A и B12. (Также стоит отметить, что в продуктах животного происхождения содержатся все витамины в приемлемых дозах, кроме витамина C.)
Однако все заголовки о супереде, которые регулярно появляются в газетах и журналах рядом с яркими фотографиями черники и граната, объясняются потенциальным влиянием других групп фитохимических соединений, одни названия которых делают их идеальными кандидатами для рекламной шумихи в области питания — сложные для произношения, звучащие достаточно по-научному, чтобы заслужить всеобщее доверие. Довольно простые и ясные таблицы по питанию и инфографика подразумевают, что наука о воздействии фитохимикатов на наш организм ясна и понятна. Но не дайте себя одурачить. Продукты, которые мы едим, содержат тысячи фитохимических соединений, но лишь их малая толика была тщательно изучена на предмет воздействия на человеческий организм, и ни одно из них мы не понимаем полностью. Посмотрите на список лишь некоторых фитохимических соединений, находящихся на стадии исследования: флавоноиды, флавонолы, флавононы, изофлавоны, антоцианины, антоцианидины, проантоцианидины, танины, изотиоцианаты, каротиноиды, аллилсульфиды, полифенолы и фенольные кислоты[542]. Как выразился журналист Майкл Поллан, мы еще не заглянули моркови в душу.
По-видимому, ни одно из этих фитохимических соединений не превратится в новый витамин — и потому, что не доказано существование болезни, связанной с дефицитом какого-либо из них, и в первую очередь из-за исторической бессистемности понятия «витамин». Тем не менее идея о том, что растительная (и животная) пища может содержать и другие важные вещества, помимо витаминов и минералов, кажется весьма убедительной.
Основатель Nutrilite одним из первых извлек из этой идеи выгоду. Это был путешествующий предприниматель по имени Карл Ренборг, которого поставили во главе проекта по продаже сгущенного молока без сахара фирмы Carnation в Китае (неудачное назначение, учитывая, что большинство жителей Китая страдают лактазной недостаточностью). Проживая возле шанхайской французской концессии в период политических волнений 1920-х годов, Ренборг заметил, что, оказывается, здоровье многих его коллег-иностранцев, тоже находящихся в изоляции, ухудшалось. Убежденный в наличии связи между питанием и здоровьем, Ренборг увидел в этом коммерческую возможность: что если ему удастся создать смесь, которая воскресит его соседей? Далее он сделал то, что считал естественным первым шагом в разработке продукта: начал проводить эксперименты над своей семьей.
«Я покупал дрожжевые кексы, шлифованный рис и другие продукты подобного рода и добавлял их в рацион», — писал он. Он использовал старую кофемолку, чтобы растирать в порошок кости, и добавлял их в суп. Он использовал в блюдах картофельные очистки, которые, как он верно угадал, содержали витамины, и посыпал горячие закуски толчеными раковинами ради кальция и фосфора. Согласно его собственным воспоминаниям, некоторые из этих смесей были «самым жутким месивом: концентраты из молока, водорослей, рыбьего жира, масла ростков пшеницы, печени, люцерны, водяного кресс-салата, дрожжей и петрушки». Он даже разработал жидкость, которая извлекала железо из настоя ржавых гвоздей[543].
Хотя молочный бизнес Ренборга в Китае прогорел, он все еще интересовался сферой питания. Когда политическая ситуация стала для иностранцев угрожающей, он вернулся в США и продолжил свои эксперименты. В сентябре 1934 года он представил первые в США мультивитаминные и мультиминеральные пищевые добавки. Они были сделаны на основе экстрактов растений, а именно: водяного кресс-салата, петрушки и люцерны, которую он считал чудо-едой.
Когда синтетические витамины стали доступны, Ренборг стал включать их в свою продукцию, но тем не менее растениям все равно отдавалось первенство. Эта философия прослеживается в одном из самых востребованных продуктов Nutrilite — Nutrilite Double X с витаминами, минералами и фитонутриентами[544]. Double X является не только «мощным коктейлем из двенадцати витаминов и десяти минералов» (значительно превышающим дневную норму!), но и имеет в составе смесь концентратов двадцати растений, включая клюкву, яблоки, гранат и капусту. То есть Double X удовлетворяет наше желание получать всю пользу фруктов и овощей без необходимости потреблять их в реальности — и по цене всего 85 долларов за месячный запас!
Хотя наши знания о фитохимических веществах довольно примитивны, у нас есть некоторые гипотезы относительно их роли в растениях. Яркий оранжево-красный цвет бета-каротина способствует поглощению солнечной энергии и привлекает опылителей. Также бета-каротин является антиоксидантом (как уже упоминалось выше). Считается, что антоцианины — вещества, которые придают овощам — фруктам и ягодам темно-синюю, красную или фиолетовую окраску, действуют как солнцезащитный фильтр, поскольку они поглощают вредные волны, а также привлекают животных, которые едят плоды растений (и, таким образом, распространяют семена). Флавонолы защищают растения от болезнетворных организмов, например от насекомых и инфекций, — и эти защитные функции объясняют вяжущий или горький вкус многих фитохимикатов. Некоторые растения даже могут вырабатывать токсичные вещества, чтобы навредить соседям, — то есть между ними ведется настоящая химическая война! И конечно же, далеко не все фитохимикаты одинаково полезны — вспомните болиголов и ядовитые грибы.
Чтобы полностью понять, что фитохимикаты делают для растений (или людей, если уж на то пошло), мы сначала должны определить, что они собой представляют. Результаты исследования, опубликованные в 2000 году в журнале Nature, наглядно демонстрируют, насколько велика эта задача[545]. В ходе исследования было установлено, что 100 г яблока обеспечивают такую же антиоксидантную активность, как и 1500 мг витамина C. (В данном контексте необходимо отметить, что текущая РНП витамина C для взрослого человека составляет 90 мг в день, а среднее яблоко весит около 200 г.) Но 100 г яблок содержит всего 5,7 мг витамина C, следовательно, большая часть антиоксидантной активности производится отнюдь не этим витамином. Скорее всего, ее источником является некая комбинация фенолокислот и флавоноидов и (или) других фитохимических веществ, которые нам еще не известны.
Сложность определения фитохимикатов заключается в том, что Кевин Гелленбек, ведущий научный сотрудник по разработке пищевых концентратов в Nutrilite, называет «грязной хроматограммой»[546].
— Грязная не в прямом смысле, — пояснил он, заметив выражение моего лица, и рассказал, как пропускает фрукты и овощи через хроматограф — аппарат, который разделяет смеси веществ, содержащиеся в образце, и выводит их на графике.
— Если бы я делал анализ чистого синтетического витамина C, хроматограмма была бы красивой, — объяснил Гелленбек. — На графике получился бы всего один пик. Но если сделать то же самое с экстрактом ацеролы (разновидность вишни с особенно высоким содержанием витамина C), помимо пика, соответствующего витамину C, вы увидите и другие. Это все остальные фитохимикаты, которые выделились из одного и того же экстракта.
— Итак, как же вы узнаёте, что это за вещества и что они делают? — спросила я его.
Его ответ был до боли прост:
— Никак.
Являясь компанией прямых продаж (то есть ее продукция не продается в магазинах), Nutrilite особое внимание уделяет развитию отношений со своим торговым персоналом. С этой целью ее руководители проводят ряд мероприятий под названием Nutrilite Brand Experience («Знакомство с брендом Nutrilite»): индивидуальные оценки состояния здоровья потенциальных клиентов сроком в несколько дней, а также учебные собрания, цель которых — позволить агентам по сбыту лично познакомиться с продукцией, которую они продают. Мне тоже разрешили поучаствовать в этих мероприятиях, так что утром я успела сдать анализ крови и выполнить комплекс упражнений на пресс. После того как результаты оценит и расшифрует врач, мне дадут индивидуальные рекомендации по выбору продуктов Nutrilite. Мой гид на день Такеши Сайто — официальный представитель и педагогический работник Nutrilite Brand Experience[547]. Забавный и все время улыбающийся, он был одет в белый лабораторный халат, украшенный вышитым листом люцерны.
Это была вполне подходящая деталь: Сайто являл собой материальное воплощение всего, что символизирует бренд, — образ здоровья и процветания. Он также искренне верил в продукцию и философию компании. Когда позднее я поинтересовалась, какие добавки он принимал (этот вопрос я задавала всем, у кого брала интервью), его глаза засветились неподдельной радостью.
— О! — сказал он. — Я принимаю очень много всего — столько, что даже не стану перечислять.
Доходы Nutrilite свидетельствуют о том, что дни, когда Карл Ренборг вручную обрабатывал люцерну, упаковывал и рассылал таблетки, ушли в далекое прошлое, однако миссия компании осталась прежней — производить добавки, которые соединили бы «лучшее от природы и лучшее от науки» (эту фразу я неоднократно слышала во время своей экскурсии), иными словами, понять, как извлечь из овощей и фруктов воду, волокна и сахар и включить концентраты полученных веществ — витаминов, минералов и фитохимикатов — в таблетку, а затем обогатить их дополнительными синтетическими микроэлементами (при условии, что сотрудники Nutrilite нашли результаты исследования, которые, с их точки зрения, служат доказательством их пользы). «Nutrilite Витамин C плюс», например, содержит синтетический витамин C, а также концентраты из лимона, апельсина, грейпфрута и ацеролы. Подход компании состоит не в том, чтобы попытаться воссоздать «душу моркови», а в том, чтобы сделать из нее концентрат, поместить в таблетку и добавить еще что-нибудь полезное — для уверенности.
Я знала, что Сайто не сможет мне объяснить, что именно растительные экстракты из препаратов Nutrilite делают с моим организмом, потому что это в принципе неизвестно. Не было и гарантии, что растительные экстракты в таблетках будут вести себя так же, как те, что содержатся в продуктах естественным образом, или даже что они переживут сам процесс изготовления таблетки. Но я все еще жаждала изведать сокровенные тайны овощей и фруктов посредством подборки порошковых экстрактов Nutrilite и решила-таки спросить, могу ли я сделать то же самое, что сделала с витаминами в DSM.
Итак, когда я высказала свою идею попробовать порошки, Сайто пришел в замешательство.
— Вы хотите, — начал он, нахмурившись, — вы хотите лизнуть исходные ингредиенты?
Строго говоря, я сказала «попробовать», но, конечно же, «лизнуть» тоже подойдет.
— Вы можете смотреть на них сколько угодно и даже трогать их, — объявил Сайто. — Но если вы захотите облизать пальцы, помните, что вся ответственность ляжет на вас.