Сома-блюз Шекли Роберт

Глава 1

Хоб умылся в маленьком туалете на борту самолета компании «Иберия», летящем из Лондона на Ибицу. У стюардессы даже нашлась бритва. Правда, крема для бритья не оказалось, пришлось воспользоваться крохотным кусочком мыла. А вот со старыми тряпками Джорджа сделать ничего было нельзя. Везде, кроме садика Джорджа, они смотрелись вопиюще неуместно. Хоб решил обзавестись новым гардеробом при первой же возможности.

Самолет приземлился на Ибице около часа по Гринвичу. Поздновато для того, что задумал Хоб. Он хотел пробраться на прием в честь открытия отеля, но приглашения у него не было. Что-то подсказывало ему, что эти ворота штурмом не возьмешь. Хоб надеялся только на Большую Берту. У нее было приглашение — и привычка всегда опаздывать.

Он взял такси из аэропорта до Ибица-Сити. Такси с ревом пронеслось по шоссе, запруженному, как всегда в летнее время, покружило по улочкам Дальт-Вильи, и наконец высадило его в квартале от дома Берты. Хоб бегом добежал до ее, квартиры и постучал в дверь тяжелым железным молоточком. Никто не отозвался. Он постучал еще несколько раз, потом вышел на улицу и принялся кричать в открытое окно:

— Берта! Вы дома? Это я, Хоб!

Когда он крикнул это в пятый раз, из соседнего ресторанчика выглянул лохматый подросток и сказал:

— Хоб вы или не Хоб, а ее нет дома.

— А ты откуда знаешь?

— Потому что я видел, как она уехала. Вы ее чуть-чуть не застали.

— Carrai! — воскликнул Хоб. Это было обычное местное восклицание, означающее, что что-то идет не так, и не по вине говорящего.

— Да вы небось видели ее машину, когда сюда шли, — сказал парнишка. — «Симка» горчично-желтого цвета. Приметная такая.

Теперь, когда парень сказал, Хоб вспомнил, что и вправду видел эту машину. Но он был так занят, мысленно подгоняя такси, огибавшее крутые повороты по дороге к Берте, что не узнал ее машины.

— Ах, твою мать! — сказал Хоб. Он присмотрелся к парнишке повнимательнее и узнал его. Это был Ральфи, второй сын Сандры Ольсон. Выглядел Ральфи лет на четырнадцать. Хоб вспомнил, что с этим что-то не так: то ли на самом деле ему двенадцать, и он выглядит старше своих лет, то ли, наоборот, ему семнадцать, и он выглядит моложе.

— Ральфи! Что ты тут делаешь?

— Помогаю на кухне. Устроился подработать на каникулы.

— Мне очень надо поймать Берту! — сказал Хоб.

— У вас есть машина? Она довольно медленно ездит. Если вы знаете, куда она поехала, вы ее догоните.

Хоб покачал головой.

— Нет у меня машины. Придется вернуться на Пену и взять такси.

— А куда она поехала?

— На открытие отеля в Сан-Матео.

— Если бы у вас был мотоцикл-вездеход, — сказал Ральфи, — вы могли бы перехватить ее по дороге.

— Что за вездеход?

— Ну, такой, на котором можно ездить везде, не только по дороге. Вы могли бы срезать напрямик через горы.

— Нет, вездехода у меня нет.

— А у меня есть! Могу подвезти.

— А как же твоя работа?

— А, Пабло управится! Тысяча песет. Идет?

— Давай!

Ральфи шмыгнул обратно в ресторанчик. Послышался быстрый разговор на местном диалекте. Потом Ральфи появился снова и вывел огненно-красный «Бултако-Матадор» с двигателем на 250, кроссовыми шинами и высокими крыльями. Он ткнул ногой в педаль, мотоцикл взревел. На узенькой гулкой улочке рев был совершенно оглушительный.

— Залезайте! — скомандовал Ральфи.

Хоб на миг усомнился, разумно ли доверять свою жизнь пацану-старшекласснику — а может, еще и не старшекласснику, — который знает, что надо спешить. Но что ему оставалось делать? Он уселся позади: Ральфи — и едва успел вцепиться ему в плечи, когда мотоцикл рванул с места.

Они понеслись по крутым, узким, мощенным скользким булыжником улочкам Старого Города, срезая путь через какие-то немыслимые проулки, кренясь на поворотах, точно яхта, попавшая в шквал. Гудка у Ральфи не было, но прохожие разбегались от одного пронзительного рева мотора. Дважды ноги Хоба слетали с подножек, и он с трудом удерживался в седле. Под самой ногой у него оказалась выхлопная труба, и ему стоило немалых усилий не поджариться. Но наконец они проехали через город, каким-то чудом не разбившись сами, никого не сбив и даже не задавив ленивого местного пса, нежившегося на солнышке на тротуаре, куда они свернули, огибая встречный поток машин при выезде на шоссе

На шоссе стало чуть полегче. По крайней мере, оно было ровное. Ральфи вдавил педаль переключения скоростей до упора и там и оставил, так что мотоцикл летел на полной скорости. Впрочем, «Бултако» не давал больше восьмидесяти миль в час, так что на самом деле было не так страшно, как могло показаться.

— Круто, а? — бросил Ральфи через плечо.

— Следи за дорогой! — крикнул в ответ Хоб.

Так они мчались минут пятнадцать, пока не доехали до развилки. Направо шла дорога на Санта-Эюлалиа, налево — на Сайта-Гертрудис, Сан-Матео и Сан-Хуан. Ральфи свернул налево. Через несколько минут он сбросил скорость и повернул на грунтовку, которая шла напрямик через горы, в отличие от шоссе, петляющего, как змея. Дорога оказалась довольно приличной, и если не задумываться о том, что за поворотом может попасться навстречу повозка, запряженная лошадьми — а Ральфи подобные мелочи не волновали, — то ехать можно было довольно быстро. Дорога поднялась на вершину, и тут они снова свернули, пролетев насквозь редкую сосновую рощицу и обогнув здоровенный валун, который природа, видимо, нарочно оставила здесь для любителей мотоциклетного слалома. Они поднялись на другую гору, и на вершине Ральфи резко затормозил. И указал вниз, налево. Хоб увидел в нескольких сотнях футов под ними дорогу, ведущую к отелю, и горчично-желтую «Симку» Берты — или другую машину, очень на нее похожую, — которая только что остановилась перед воротами в высокой каменной стене. Хоб увидел, как охранник в форме проверил что-то — должно быть, приглашение Берты — и махнул рукой, разрешая проехать.

— Эх, чуть-чуть не успели! — воскликнул Ральфи. — Я мог бы спуститься вниз за пару минут. Ну чо, рискнем?

Хоб окинул взглядом склон, который был, пожалуй, чересчур крут даже для горнолыжника, и от души порадовался, что они не приехали пятью минутами раньше.

— Нет, — сказал он. — Теперь, пожалуйста, отвези меня к тому месту, где дорога на отель ответвляется от шоссе на Сан-Матео. Только медленно, понял? Берту я все равно уже не поймаю, но, может, подвернется кто-нибудь еще.

Ральфи выехал обратно через горы на шоссе и доехал до того места, где начиналась дорога на отель. Парень, похоже, был разочарован, что приключения так быстро кончились. Впрочем, тысяча песет — и еще пятьсот сверху — его слегка утешила. Ральфи удалился, взметнув за собой тучу пыли и ливень гравия, а Хоб уселся на камушек у дороги и принялся ждать.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя после этих мотогонок. Но вскоре пульс Хоба снова пришел в норму, и он обрел способность наслаждаться чудесным деньком — замечательным летним днем на Ибице, теплым, но не жарким, с легким ветерком, несущим соленый запах близкого моря.

Мимо проехало такси, наполненное людьми, которых Хоб не знал. Он порылся в карманах, нашел смятую пачку «Дукадо», которую успел переложить из карманов своей одежды, оставшейся в Лондоне, нарыл коробок, в котором оставалось всего три спички, закурил и позволил себе расслабиться. Здесь было так тихо, а ночка у него выдалась неспокойная Он всего на минутку прикрыл глаза…

— Эй, Хоб!

Хоб вздрогнул и очнулся. И сам удивился, как это он ухитрился заснуть. Впрочем, от теплого здешнего солнышка и шелеста листвы кого хочешь сморит. Хоб поднял голову и увидел потрепанный микроавтобус «Ситроен», остановившийся рядом с ним на обочине. Из окна выглядывала добродушная физиономия его приятеля Хуанито, владельца и шеф-повара одноименного ресторанчика в Санта-Эюлалиа.

— Привет, Хуанито! — обрадовался Хоб. — А ты что тут делаешь?

— Везу закуски на прием в отель, — сказал Хуанито. — Мы с ребятами уже второй заход делаем.

На заднем сиденье микроавтобуса сидели двое официантов из ресторана. Хоб их обоих знал в лицо. Они кивнули друг другу.

— А ты что? — спросил Хуанито.

— Расследую одно дело.

Глаза Хуанито округлились, и он медленно кивнул. То, что кто-то из постоянно живущих на острове иностранцев занялся чем-то, хотя бы отдаленно напоминающим бизнес, уже само по себе было достаточно примечательно, а тут еще такой бизнес…

— И тебе надо попасть в отель? — догадался Хуанито. — То есть ты не думай, я в твои дела лезть не собираюсь…

— Все в порядке, Хуанито, — успокоил его Хоб. — Да, я расследую дело, и для этого мне необходимо присутствовать на приеме. К сожалению, приглашения у меня нет. Меня обещала взять с собой Берта, но мы разминулись.

— Не, без приглашения тебе туда не попасть! — сказал Хуанито. — У ворот проверяют довольно строго. Но если я могу чем-нибудь помочь…

— Ты можешь сделать для меня одно из двух. — сказал Хоб. — Когда окажешься в отеле, разыщи Большую Берту и скажи ей, что я жду здесь, на дороге. Может, она приедет за мной и проведет в отель.

— Ну, это легче легкого, — сказал Хуанито. — А второе?

— Ну, на это я не смею и рассчитывать, — сказал Хоб. — Однако если бы ты согласился захватить меня с собой в качестве официанта…

Хуанито понимающе кивнул.

— А что, Хоб, дело важное?

— Очень.

— Ну, тогда я тебя сам провезу. Только вот одежды у тебя подходящей нету…

Хуанито пристально оглядел Хоба, облаченного в поношенные тряпки Джорджа, которые на Ибице смотрелись еще эксцентричнее, чем в Англии. Потом обернулся к одному из официантов на заднем сиденье.

— Энрике, вы с Хобом вроде бы одинакового роста. Ты бы не согласился обменяться с ним одеждой и не ходить на прием?

— А как же мои сверхурочные?

— Ну, Хоб наверняка тебе заплатит.

— Вдвое! — пообещал Хоб. — А тебе, Хуанито. Хуанито замахал руками.

— Нет, мне платить и не вздумай! Это самое интересное приключение, которое мне довелось пережить с тех пор, как я уехал из Солт-Лейк-Сити!

Они переоделись за подходящим кустиком. Официантский костюм Энрике пришелся Хобу почти впору, если не считать того, что пояс брюк оказался дюйма на три шире, чем требовалось. Но Хоб подпоясался, и все сошло нормально.

— Энрике, — сказал Хуанито, — не пройдешься ли ты пешком до Сан-Матео? Я тебя подберу на обратном пути.

— В такой денек — с удовольствием прогуляюсь. Ищите меня в баре «Легион».

А Хобу Энрике сказал:

— Постарайтесь не заляпать мой костюм кровью, мистер детектив!

Хоб пообещал сделать все, чтобы избежать этого. И они поехали в отель. Охранник даже не взглянул ни на Хоба, ни на другого официанта. Он уже видел Хуанито, когда тот приезжал в первый раз, и теперь просто махнул рукой, приказывая проезжать дальше.

— Ну вот, приехали, — сказал Хуанито. — А что теперь? Он подогнал «Ситроен» к двери на кухню на задах отеля.

— Я был бы очень признателен, если бы ты дал мне какую-нибудь несложную работу. Мне надо осмотреться и найти Найджела. Кстати, ты его не видел?

Хуанито покачал головой.

— Но я почти все время был на кухне. Закуски разносить возьмешься?

— Это как раз то, что нужно, — ответил Хоб.

Хуанито еще у себя в ресторане приготовил с полдюжины лотков с разными закусками. Теперь они с Хобом и еще одним официантом, которого звали Пако, перенесли их на кухню. Там Хуанито разложил их вперемешку на большом подносе. И Хоб отправился в центральный вестибюль отеля, неся с собой pimientos rellenos de merluza, canelones de legumbres, gambas con huevos rellenos, gambas al ajillo и фирменное блюдо Хуанито, позаимствованное у знаменитого Грегорио Камареро, boquerones rellenos de jamon y espinaca <Перчики, фаршированные мерланом, бобы с корицей, яйца, фаршированные креветками, яйца с чесночным соусом… анчоусы, фаршированные ветчиной и шпинатом (исп.).>.

Снаружи отель выглядел большим зданием, расположенным на нескольких уровнях, наполовину из дерева, наполовину из дикого камня. Главное крыло было в три этажа, с балконами, выходящими на небольшую долину, также принадлежащую отелю. В долине располагались теннисные корты, площадка для гольфа на девять лунок, два плавательных бассейна под открытым небом, площадка для игры в джай-алай <Традиционная баскская игра вроде лапты.>, единственная на Балеарских островах, и прочие сооружения, которых Хоб не успел рассмотреть, — среди них, кстати, была и конюшня. Внутри, в центральном вестибюле отеля, горел мягкий гостиничный свет и толпились люди с бокалами в руках, ведущие ту остроумную, веселую болтовню, которой по праву славятся обитатели Ибицы.

Туда-то и явился Хоб в своем костюме официанта: черные брюки с атласными лампасами, которые были велики ему на два, если не на три размера, поддерживаемые алым поясом, раз пять обернутым вокруг талии и затянутым достаточно туго, чтобы брюки не спадали — то есть туговато для того, чтобы чувствовать себя комфортно, — и дурацкая коротенькая курточка а-ля матадор. Хоб нес свой поднос обеими руками — изящно балансировать им на ладони одной руки он даже не пытался, — неуклюже пробираясь сквозь толпу беззаботно болтающих гостей в главном бальном зале, или как он там называется.

Оглядевшись, Хоб увидел, что все мужчины одеты по последней моде в костюмы из бутиков «Омбре» или «Йес!», а дамы облачены в пышные белые платья со шлейфами — «последний крик» здешних модниц в этом году. Хоб не в первый раз пожалел, что при нем нет ни пистолета, ни ножа, ни какого-нибудь другого оружия. Их последняя встреча с Арранке в Лондоне была еще слишком жива в его памяти. Впрочем, какого черта! Ему уже удалось одержать победу без всякого оружия, и, если повезет, он одержит ее еще раз. Главное, ему до сих пор не пришлось столкнуться ни с кем из своих старых знакомых — и в первую очередь с самим Арранке, который, по-видимому, был хозяином приема. Но, конечно, долго так продолжаться не могло — где угодно, только не на Ибице. Внезапно Хоб обнаружил, что протягивает поднос с закусками человеку, которого он знает: Луису Карлосу, владельцу ресторана «Нулевой километр» на дороге в Сан-Лоренцо.

Луис Карлос уставился на него, но не признал. Конечно, он был не вполне трезв. Его замешательство было вызвано в первую очередь тем, что на Ибице все определяется антуражем. Луис вежливо взял huevos duros con atun <Яйца вкрутую с тунцом (исп.)> на салфеточке и пошел дальше, похоже, так и не узнав Хоба.

На другом конце зала появился Арранке, и Хоб поспешно отвернулся, боясь быть узнанным.

Ему становилось интересно. Удивительно, как костюм официанта влияет на менталитет! Он отметил, что в его манерах появилось нечто угодливое, решил восстановить равновесие и начал вести себя напористо и нагловато. В этом-то расположении духа он и столкнулся с Бертой.

— Хоб! — воскликнула Берта. — Что ты тут делаешь в таком костюме?

— Выдаю себя за официанта, разносящего закуски, — шепнул Хоб. — Возьмите-ка одну для вида.

Берта взяла с подноса какой-то бутербродик и с любопытством воззрилась на него.

— Это что, настоящие закуски?

— Не более чем я — официант. Не ешьте, а только делайте вид. Послушайте, вы Найджела не видели?

Берта покачала головой столь энергично, что ее большие висячие серьги зазвенели.

— А что, должна была?

— Ищите его. Когда увидите, скажите, что он в опасности и чтобы убирался отсюда как можно скорее.

Берта посмотрела на него с любопытством. Похоже, она уже собиралась спросить, а почему он сам не скажет об этом Найджелу, но, по счастью, вспомнила, что не разбирается в частном сыске, кивнула и пошла дальше.

Глава 2

Найджел был в галерее на третьем этаже. Галерея была зеницей ока Арранке. Он намеревался продемонстрировать высший класс. Коридор длиной в сто шестьдесят пять и шириной в двадцать футов освещался скрытыми лампами, которые создавали уют, но не слишком хорошо подсвечивали картины. Впрочем, подсвечивать там было особенно нечего. Картины были из тех, про которые говорят: «Отворотясь не насмотришься». Но зато все это были подлинники, написанные маслом, и Арранке весьма гордился своим удачным приобретением.

А вот Найджел не слишком гордился своей ролью в этом приобретении. Эти картины, залежавшиеся в запасниках галереи Посонби, при соответствующем освещении и в рамах, достойных шедевров, дома, в Англии, казались не более чем забавным приколом. Но здесь, на Ибице, где каждый второй разбирался в искусстве, а половина иностранцев воображала себя художниками, это так не выглядело. Найджел внезапно сообразил, что по этим картинам станут судить не об Арранке — с Арранке что взять! — а о нем, Найджеле.

Найджелу помогали трое людей Арранке. Один лазил на стремянку и подвешивал картины, другой поддерживал их снизу, а третий ходил за ними с тряпкой и метелочкой из перьев, смахивал пыль. Найджел развешивал картины со своей обычной тщательностью, с помощью линейки и угольника, заботясь о том, чтобы все смотрелось ровненько. Он взглянул на картину, которую подвешивал сейчас, и сердце у него упало. Это был роскошный итальянский пейзаж, исполненный согласно лучшим канонам дурного вкуса. Фонтаны, горы, кипарисы, пастушок, пастушка, да еще и фавн в придачу.

— Чуть правее! — сказал Найджел. По крайней мере, он позаботится о том, чтобы эти картины хоть висели как следует. — Послушайте, — сказал Найджел своему третьему помощнику, — сходите-ка вытрясите тряпку в окошко. А то вы просто переносите пыль с одной картины на другую.

Парень угрюмо кивнул и не шелохнулся.

Тут явился Арранке. На нем было нечто вроде полуофициального костюма, купленного в Майами: зеленый вечерний пиджак в клеточку, причем зеленый цвет чересчур яркий, и даже черные клетки казались слишком яркими. На ногах — причудливые итальянские сандалии, каких на острове отродясь никто не носил. Из нагрудного кармашка пиджака торчал нежно-лиловый платочек с красным узорчиком. Покрой пиджака был, может, и неплох, но на пузатой фигуре Арранке смотрелся ужасно — впрочем, на этой фигуре смотрелась бы разве что большая грелка для чайника. Кроме того, в правом кармане виднелась небольшая, но приметная выпуклость. Возможно, это был всего лишь пакетик печенья, но Найджел почему-то сильно сомневался на этот счет.

— А, Найджел! Я вижу, вы уже почти управились?

— Да, Эрнесто. Осталось всего две картины. Как вы думаете, неплохо смотрится?

— Великолепно! — сказал Арранке. — Я, знаете ли, бывал в музее Прадо, так многие тамошние картины этим и в подметки не годятся.

Разумеется, это было самое ошибочное суждение о произведениях искусства за последнее десятилетие — если не за весь двадцатый век, — но Найджел не нанимался учить его хорошему вкусу.

— Да, мне тоже кажется, что смотрится недурно, — сказал он, имея в виду скорее то, как были развешаны картины, чем художественные достоинства самих произведений.

— Когда управитесь, зайдите ко мне в кабинет. Ребята вам покажут. У меня для вас сюрприз.

— Очень приятно, — ответил Найджел, полагая, что речь идет о премии за проделанную работу.

— Да, кстати, — сказал Арранке, — тут на приеме присутствует ваш хороший знакомый.

— В самом деле?

— Да. Сеньор Дракониан решил нанести нам визит.

— Очень приятно, — повторил Найджел. — Я давно хотел с ним поговорить. А где он?

— Внизу, в центральном вестибюле. Угощает гостей закусками. Уверен, он будет очень рад вас видеть.

И Арранке удалился. Найджел про себя подумал, что он, конечно, малость неотесан, но по-своему очень славный малый.

Впрочем, Найджел никогда не славился умением разбираться в людях.

Глава 3

Когда Хоб вернулся на кухню, Хуанито подогревал горячие закуски и остужал холодные. — А, Хоб! Ну как?

— Все отлично, — сказал Хоб.

— Послушай, не мог бы ты сделать одну вещь? Помоги Пако и Пене достать вино из подвала. Нам нужен «Шато-Икем» шестьдесят девятого года.

— Пожалуйста! — сказал Хоб. — Мне все равно надо туда заглянуть.

Он взял у Хуанито ключ и фонарик и направился вслед за Пако и Пепе по короткому коридору к ступенькам, ведущим к еще одной двери. Хоб отпер ее и первым спустился в подвал.

Подвал, похоже, был довольно старый — видимо, он принадлежал еще фазенде, которая раньше стояла на месте отеля. Вдоль стен расположилась цепочка голых лампочек. Хоб нашел выключатель и включил свет. В тусклом отсвете можно было разглядеть, что стены подвала грубо высечены в известняке и даже неотшлифованы. Внутри было прохладно и сухо. Очень приятно после царящей снаружи жары.

Пробравшись в глубину подвала, Хоб увидел, что он переходит в естественную пещеру в скале. Вдоль стен стояли ящики с винами и шампанским. Хоб прошел мимо последнего и посветил фонариком в глубь пещеры. Проход уходил вниз, и конца ему видно не было.

— Ребята, вы беритесь за дело, — сказал Хоб официантам. — Найдите тут «Шато-Икем» и достаньте несколько бутылок. А я сейчас.

И он продолжил спускаться в пещеру, раскинувшуюся под отелем. Футов через пятьдесят пещера начала сужаться. Там-то Хоб и обнаружил ящики, накрытые зеленым брезентом. Они сливались со стеной, и Хоб чуть было не прошел мимо.

Брезент был притянут к ящикам веревками. Хоб отвязал один из углов и заглянул под брезент. Там оказались деревянные ящики. Он достал свой швейцарский армейский нож, не без труда отковырнул одну дощечку, едва не порезавшись в процессе. Внутри ящик был набит какими-то зелеными штучками, упакованными в стружку. Хоб достал одну и посветил фонариком. Ну да, конечно. Его зеленая бутылочка. Она была наполнена густой, прозрачной жидкостью. Хоб встряхнул ее. Жидкость переливалась медленно, почти угрожающе. Что, пробник духов? Да нет, вряд ли. Это «сома».

Хоб сунул бутылочку обратно в стружку и приладил дощечку. Потом прикрыл ящик брезентом, оставив все более или менее как было. Взял последние полдюжины бутылок «Шато-Икема» и побежал обратно на кухню.

Вручив бутылки Хуанито, Хоб схватил другой поднос с закусками и снова вышел в зал.

Гости начинали разъезжаться. День клонился к вечеру. Настоящий праздник, предназначенный только для владельцев отеля и их личных гостей, должен был начаться примерно через час. А Найджела он так и не нашел. В конце концов Хоб заметил Берту.

— Уезжаете? — спросил он.

— Через несколько минут. Что, подвезти?

— Нет, мне придется остаться. Но я попросил бы вас заехать в казармы гражданской гвардии, к Рамону. Скажите ему, что здесь имеет место быть незаконное сборище и нам нужна помощь его мужиков.

— Хоб, ты пьян? Или накурился?

— Нет, просто вошел в роль. Пожалуйста, сделайте то, о чем я прошу. Вы ведь работаете на агентство.

— Ну да, конечно. А потом, честно говоря, прием ужасно скучный. Можно, я положу этот бутерброд обратно?

Глава 4

Хоб продолжал шататься по отелю, по-прежнему высматривая Найджела. Он забрел в Сиреневую комнату и встретил там Вану, того самого, который спас его от громил Арранке несколько дней тому назад.

— Рад вас видеть, сеньор! — сказал Вана. — Тут один человек хочет с вами встретиться.

Вана указал на опаленного солнцем лысеющего мужчину, сидевшего в удобном кресле в углу и курившего сигару.

— Позвольте мне представить моего хозяина, сеньора Сильверио Варгаса.

Мужчины обменялись рукопожатием. Варгас указал Хобуна кресло. Вана вежливо отошел в сторонку, так, чтобы находиться достаточно близко, если что-то случится, и все же достаточно далеко, чтобы не подслушивать.

— Давайте сразу к делу, — сказал сеньор Варгас. — Скажите, мистер Дракониан, какие интересы вы преследуете в этой истории с Арранке?

— Одного моего знакомого, Стенли Бауэра, убили в Париже. Его брат нанял меня, чтобы найти убийцу.

— И вы подозреваете сеньора Арранке? Хоб кивнул.

— Можно сказать, что да.

Варгас улыбнулся и задумался. Наконец он заговорил:

— Надеюсь, вы не собираетесь сделать себе имя, разрушив крупный синдикат по торговле наркотиками?

— Нет, — ответил Хоб. — Я уже сказал, что связывает меня с этим делом. Кроме того, тут может быть замешан еще один мой друг. Не по своей воле. Я хочу вытащить и его тоже.

— А если вам удастся это сделать, обязуетесь ли вы держаться в стороне от нашего синдиката?

— Обещаю.