Таймпорт Сергазиева Роза

Дизайнер обложки Роза Сергазиева

© Роза Сергазиева, 2018

© Роза Сергазиева, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4474-2481-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

РИТА прислонила к стене чемодан и нажала на кнопку звонка.

Нет, она все сделала правильно. Давно пора поставить точку в затянувшемся романе и вычеркнуть Костика из ее «ежедневника». Вердикт окончательный, обжалованию не подлежит, спрятан в сейф, закрыт на три оборота ключа, а ключ выброшен в океан и навечно скрылся на дне Марианской впадины. Где находится бездна, Рита представляла себе плохо, но что «каменная яма» – самое недоступное и глубокое место на планете, помнила.

Костик заслужил подобный приговор. Девушка год… Как, неужели целый год пролетел? Рита от досады прикусила нижнюю губу: три с половиной сотни дней, плюс столько же ночей, по сути, прожиты зря. Она год молча терпела нелепые выходки, выслушивала мерзкие придирки, бесконечные стоны и жалобы.

Как вообще ее угораздило связаться с подобным монстром?

Хотя, надо признать честно, Костик – потрясающе красивый монстр! Карие глаза, вьющиеся волосы, такая трогательная ямочка на подбородке. Мягкие ладони, особенно когда они касаются ее щеки…

Стоп! Прочь телячьи нежности. Она же дала себе слово, что отныне и навсегда будет крепкой и стойкой. Сколько можно считаться «серой мышкой»? Рита способна противостоять назойливым воспоминаниям. Да, Костик мог притворяться нежным и ласковым. Но гораздо чаще раздражался и нервничал по пустякам. И с какой-то изощренной радостью любил читать подруге нотации. Куда не глянь, она всюду не права.

Например, работает пять лет простым менеджером, за это время те, кто пришел вместе с ней, уже доросли хотя бы до старшего. И как она не объясняла, что карьерой совсем не интересуется, Костик только фыркал в ответ и называл Риту «бесцельной натурой». Вот он начинал рядовым сотрудником пиар-агентства, а сегодня «тянет лямку» заместителя генерального директора. И если через пару лет не станет самим директором, то начнет искать новое место работы, достойное его амбициям и квалификации.

«Порядок, – любит повторять Костик, – должен царить не только в жизни и в голове, но и на работе и дома». О, последний пункт его изречения часто становился первым. Костик требовал, чтобы на кухне хлеб лежал только в хлебнице, а никак ни в полиэтиленовом пакете. Чтобы продукты в холодильнике раскладывались (а потом съедались) четко по дате изготовления: чем ниже на полке, тем дольше срок хранения.

Чтобы каждое утро его ждала свежевыглаженная, непременно с двух сторон, белая рубашка.

Рита передернула плечами. Рубашки – самый противный момент совместного проживания. Она ненавидела их, они стали истинными врагами. Потому что ей назло стремились сморщиться под горячим утюгом или хрустели так, что не поддавались глажке, и приходилось ткань долго сбрызгивать водой. После чего материя неравномерно вытягивалась.

А сколько пришлось выслушать нравоучений по поводу того, что она «по-дурацки» одевается. Костик твердил: женщина должна выбирать для гардероба яркие цвета и, если позволяет фигура, короткие юбки, а Рита влезает в черные слаксы и такого же, цвета безлунной ночи, трикотажные свитера, и носит их до тех пор, пока до дыр не протрет. И если отправляется в магазин (на этой фразе Костик театрально закатывал глаза и прижимал красивые ладони к лицу), покупает сразу несколько пар одинаковых джинсов, чтобы решить проблему сразу на целый год. А когда выбирает туфли, то останавливается на модели «прощай, молодость»…

Рита сняла палец со звонка и придирчиво осмотрела себя. Ну да, на ней и сейчас любимые черные джинсы и башмаки-мокасины. Так ведь удобно-то как. Да здравствует свобода! Теперь она может спокойно одевать то, что больше всего нравится.

И девушка, издав победный крик, снова «приклеила» палец к пластмассовой кнопке.

Но больше всего раздражало Костика то, что она упрямо не хотела краситься. Не могла же Рита признаться, что попросту не умеет этого делать. Даже не представляет себе как подступиться. Девочки постигают мастерство, наблюдая за мамой. Рите такое счастье не выпало. Ее воспитанием занимался дед…

Кстати, почему он до сих пор не открыл дверь? Она точно знает, что старик дома. После девяти вечера Стрижевский устраивается в любимое кресло-качалку и размышляет-вспоминает под медленный джаз из допотопного магнитофона. Жаль, не слышно, работает ли звонок – двойная дверь съедает любой звук на «другой» стороне. Рита на всякий случай еще сильнее стала давить на кнопку.

Так вот Костик обожал подводить Риту к зеркалу и повторять: «Посмотри на себя! Разве так может выглядеть современная женщина?» Он знал, как ее это пугало. Знал и получал удовольствие. Рита съеживалась, опускала голову, вырывалась и убегала в спальню. Старая, старая фобия. Рита не выносила собственное отражение в зеркале.

…Что осталось в памяти от того страшного дня? Осколки, мелькающие картинки, обрывки… Ей было пять лет. Родители только что купили машину и решили устроить механизму достойное испытание: поехали с ребенком в отпуск к Черному морю. И по дороге обратно… Они уже почти доехали до Москвы…

Рита сидела за спиной родителей и в зеркало заднего вида ей улыбался папа, периодически поднимая глаза от руля. Внезапно – одна из машин, бегущих навстречу, выскочила из своего ряда и влетела прямо в папу. Их автомобиль закружился на месте… Последнее, что помнила Рита, перед тем, как утонула в темноте, заледеневший в глазах пятилетнего ребенка ужас в том самом зеркале заднего вида, в которое она автоматически продолжала смотреть.

После трагедии Рита категорически не подходила к зеркалам. Сначала ей казалось, что в момент аварии она и ее отражение разделились и с тех пор живут отдельно. Только отражение не растет, оставаясь маленькой девочкой, и ждет, когда Рита встретится с ней глазами и… Воображение рисовало самые страшные картины.

Даже став взрослой, Рита по-прежнему предпочитала не заглядывать в зеркала, чтобы не будить детские кошмары.

Сколько же раз дед заставал ее по утрам в слезах…

Рита надула щеки: вот капризный старик, специально не открывает. Сейчас, когда он ей так нужен! Здесь она жила до того, как переехала к Костику. Значит, здесь и ее дом. Почему же дверь закрыта? И Рита предприняла более решительные меры: забарабанила кулаком по деревянной створке.

– Что, что случилось? – заскрипела, наконец, открываемая задвижка. – Зачем же так колотить? Я слышал звонок, просто не мог подойти, выключал магнитофон. Кто там?

– Деда, это я, – Рита отступила на шаг. – Я вернулась.

Дверь распахнулась. Девушка вкатила чемодан и срочно достала из кармана носовой платок. В горле предательски запершило, значит, истерики не избежать. Девушка долго крепилась, давала себе обещание не разводить при старике сырость, а все-таки не выдержала, разрыдалась.

– Гошенька, детонька, совсем плохо? – дед протянул к ней руки и прижал голову внучки к плечу.

– Ненавижу всех! – всхлипывала девушка.

– Но даже если опротивели все, – затараторил дед, чтобы сбить накал «водного потока»; традиционный прием взрослых против рева малышей: не сосредотачиваться на собственном несчастье, а переключить внимание на других, – кто-то должен значиться в списке под первым номером.

– Я от него ушла, – Рита терла платком нос.

– Вы разругались с Костиком? – не поверил академик.

– Во-первых, не поругались, ты слышал – я спокойно ему все объяснила, собрала вещи и ушла, – насупилась внучка. – Сама. Во-вторых, он не Костик, мужику уже за 30, а он по-прежнему представляется женщинам детским именем. Что, обычно, подкупает их с первой же минуты. Они думают, что он – эдакий сладкий мальчик. А он – монстр!

– Надеюсь, ты съездила чудовищу с именем Константин по его слащавой физиономии?

– Нет, но выкинула в окно его любимый шелковый галстук, – улыбнулась Рита, ей есть чем похвастаться. – Между прочим, купленный за границей и безумно дорогой!

– Одобряю, – дед погладил внучку, словно маленькую девочку, по голове. – Иди, устраивайся, почаевничаем, как раньше.

Рита зашла в свою комнату. Огляделась, развела в стороны руки: она дома! Достала из шкафа старую, с потертым воротником рубашку и завязала узлом на животе. И даже зажмурилась от удовольствия: приятно встретиться со старой «подругой». Которая понимает все и простит, Рита ведь не взяла рубашку с собой, когда перебиралась к Костику, он бы скривил от ужаса рот, найдя в ее вещах «линялую тряпку».

Но теперь нечего бояться косого взгляда или резкого слова. Она жила среди этих вещей с детства. Сначала здесь по московским меркам было многолюдно. Она, дед, мама с папой. Но однажды их осталось только двое… И как же Рита, оказывается, соскучилась по деду!

Девушка достала из-под кровати стоптанные тапочки, на одном все еще болтался на дряхлой нитке, явно из последних сил, пушистый помпон – и прошлепала на кухню. Села на свое место у окна и протянула руку к электрочайнику.

– Только не нажимай! – крикнул дед, пытаясь защитить кипятильник от неминуемой катастрофы.

Но – поздно. Рита коснулась кнопки и – случилось то, что всегда: из розетки с треском и шипением посыпались искры.

– Да, да, – виновато посмотрела внучка на деда. – Мне с механизмами по-прежнему не везет. Извини.

– Не страшно, – смирился привычно дед. – Сам виноват. Слишком давно не приходила. Успел отвыкнуть от твоих недостатков. Забудь про чай, сварим-ка лучше какао.

– Ура! – поцеловала она старика в колючую щеку.

Умеет дед радовать: какао – божественный напиток! Академик Стрижевский терпеть не мог суррогаты, и если пил кофе, то только молотый, а никак не растворимый, а если варил какао, то никаких гранул, только из настоящего порошка. Рита любила наблюдать, как дед священнодействовал над плитой. В этот момент он даже запрещал ей говорить, чтобы не отвлекала от молока, которое, если перегреть, стремилось убежать.

Чуть теплым оно выливалось в граненый стакан, куда плюхалась отмеренная с горкой чайная ложка порошка, и жидкость в прозрачном сосуде волшебным образом приобретала бледно шоколадный цвет. Затем смесь вновь возвращалась в кастрюльку, говорить снова запрещалось – нельзя пропустить момент вскипания. И – наконец, ароматный напиток переливался в ее любимую, с изображением божьей коровки, кружку, в которую заранее уже положили для сладости мед. Рядом на тарелочке дожидались своей очереди колечки курабье и зефирины с шоколадом.

– Так кто дальше в списке? – напомнил дед, теперь говорить можно. – Анжела?

– Знаю, что она тебе тоже никогда не нравилась, – третье печенье, так же быстро, как и первые два, растаяло во рту. – Но Анжела – моя лучшая подруга.

– О да, о ней либо хорошо, либо ничего, – съязвил дед.

– Поэтому она осталась за скобками, – Рита сделала вид, что не обиделась. Дед считал Анжелу хитрой и злопамятной. Но других подруг у Риты не завелось. – А вот на работе достали. Надоело под всех подлаживаться. Начальник предпочитает орать. Люди берут с него пример и таким же образом общаются друг с другом. Главенствует принцип: «Съешь хоть кого-нибудь, тогда и тебя будут уважать».

– Ну, это сильно утрированное представление о капитализме. Я бы упростил формулу: «Бизнес, ничего личного», – в старике проснулся логик.

– Сложнее – проще, мне не легче. А главное – это не лечится, – вздохнула девушка.

– По поводу Константина – согласен, он неисправим, – дед, согревая руки, обхватил свой бокал. – А вот по поводу коллег, работы – здесь трагический взгляд на вещи легко изменить. Тебе нужен отпуск. Ну-ка Гоша, признавайся, когда последний раз отдыхала?

– М-мм…, – да, так сразу и не ответишь на вопрос. – Подожди, дай вспомнить… Я в Хельсинки ездила.

– Тоже мне отпуск, всего лишь три праздничных новогодних дня. А тебе сейчас требуется море, солнце, пляж и беззаботные, симпатично загорелые лица вокруг. Предпочтительно мужские.

– Море теперь мне недоступно, – Рита налила из кастрюльки остатки шоколада. – После того, как ты испортил мир, я мало, куда могу добраться.

– Не испортил, а подарил людям уникальный способ передвижения.

Это был их традиционный беззлобный и, как показало время, бессмысленный спор, растянувшийся на полтора десятка лет.

В начале ХХI века разразился затяжной финансовый кризис. Одни экономисты помогали правительствам: спасали от разорения банки, пытались манипулировать ценами на нефть, искали возможность создать новую мировую валюту, думали, чем занять безработных, составляли списки промышленных гигантов, которые нужно вытаскивать в первую очередь. Словом, латали с помощью государственных средств образующиеся одна за другой дыры. Не всегда удачно, но всегда очень затратно.

Другие ученые, называя своих коллег пренебрежительно «пожарной командой», призывали, наоборот, воспользовавшись моментом, перестроить привычную структуру экономики и сделать ее фундаментом не добывающие или перерабатывающие отрасли, а инновационные. У этой теории появились свои поклонники, и повезло тем из них, кто верно нашел точку приложения сил и средств.

Одним из направлений стала гражданская авиация, которая за годы кризиса практически развалилась. Из-за нехватки средств заморозились работы по созданию новых пассажирских лайнеров. В Европе, США и России застряли в ангарах наполовину готовые экспериментальные модели следующего поколения. С падением деловой активности, свертыванием туристической индустрии (нелепо безработным предлагать путевки на курорты), количество авиаперевозок поползло резко вниз. Чтобы содержать парк машин в рабочем состоянии, пришлось поднимать цены на билеты, в результате и так маленький поток рейсов усох практически до нуля.

Авиакомпании разорялись одна за другой. На рынке остались лишь самые крупные. Но и их час неминуемо грозил пробить: так как самолеты не обновлялись, запчасти перестали поставлять из-за банкротства заводов, участились технические неполадки на земле и в воздухе. Полеты стали рискованной экзотикой. Аэропорты работали себе в убыток.

И даже завершение кризиса не помогло. Слишком тяжелые раны были нанесены. На восстановление разрушенного требовалось много времени и еще больше денег. Как не парадоксально прозвучит: сложилась идеальная ситуация для поиска альтернативы. Современный мир не может существовать без возможности быстро передвигаться. Но кто сказал, что эта задача по силам только авиации?

Глава 2

ДЕД Риты, тогда еще член-корреспондент Российской Академии наук, Виктор Николаевич Стрижевский, слыл среди коллег физиком-мечтателем, потому что теоретически обосновал существование нуль-пространства.

В качестве традиционной сказки на ночь он предпочитал рассказывать внучке не о злоключениях трех поросят или рискованном путешествии Красной Шапочки, а про момент возникновения Вселенной. Особенно ярко, с помощью громких криков, больше походящих на боевой клич индейцев, беганьем по комнате и маханием рук у него получалось изображать Большой взрыв.

После многократного повторения Рита уже сама пересказывала любимому плюшевому медвежонку упрощенную историю о том, что, родившись, наша Вселенная включила таймер. Поэтому первый из главных факторов существования, присущих только ей, является время. А второй – пространство, потому что Вселенная постоянно расширяется и захватывает все новые и новые области. В которых, соответственно, еще нет пространства-времени и господствует полный нуль. Другими словами Вселенная буквально нашпигована пространственными дырками. А значит, их можно использовать для моментального передвижения на далекие расстояния.

«Чтобы забросить тело в нуль-пространство, достаточно окружить его нуль-пространственными дырами», – Виктор Николаевич несколькими штрихами изображал на листке бумаги человечка в кольце черных пятнышек.

«И мы сможем из Москвы быстро добраться до Черного моря, искупаться и вернутся к программе „Спокойной ночи, малыши“?», – сонно спрашивала внучка, вслушиваясь в монотонный перестук надоевшего дождя за окном.

«К сожалению, пока нельзя определить точку, в которой окажется телепортированный таким образом объект, – потирал виски ученый: тяжело признаваться даже ребенку, что в твоей теории полно, как и во Вселенной, дыр. – Человека может выкинуть неизвестно где. Хотя решение проблемы лежит на поверхности: достаточно в определенных местах установить передатчик и приемник и синхронизировать их. А потом приглашаешь пассажиров в лифт, – дед чертил дальше, помещая фигурку человечка в квадрат, – и он выпрыгивает в заданном районе. Только такая кабина способна двигаться не привычно-статично вверх или вниз, а в любую сторону: вперед-назад, влево-вправо, проходить сквозь стены и земную толщу. Р-раз! – и мы с тобой на морском пляже, если уж тебе так хочется на море».

Неудивительно, что после научной «сказки» ребенку снились слишком эмоциональные сны. Рита входит в прозрачный лифт (она видела такие в больших магазинах), нажимает кнопку их пятого этажа. Кабина, дребезжа, медленно ползет вверх, почти доезжает до нужного уровня и вдруг, замерев на секунду на месте, словно переваривая своими электронными мозгами новую программу, резко сворачивает… вправо к окну на лестничной площадке. И сначала объезжает дом по фасаду, а потом по стальным рельсам, словно по американским горкам, несется, набирая скорость, над землей.

Полет становится столь стремительным, что тело пассажирки расплющивает о стенку кабины. В какой-то момент оно взрывается, рассыпаясь на мелкие капельки, которые цепочкой растягиваются от одной точки планеты до другой.

Рита, задыхаясь, просыпается. И еще в полудрёме дрожит от страха: ее молекулы так и не собрались вместе, и, значит, Риты больше нет? Но, нащупав в ногах слетевшее одеяло, под головой скомканную подушку, девочка потихоньку успокаивается – нет, Рита есть, это лишь сон. Нужно попытаться заснуть снова.

И девочка прижимала к щеке плюшевого мишку, надеясь на его защиту…

Сама собой в Интернете образовалась тусовка поклонников гипотезы Стрижевского. Смельчаки предлагали собрать первую пару «приемник-передатчик», чтобы провести экспериментальную нуль-транспортировку в заданную точку. Но именитый ученый на сайт не заглядывал, в горячих обсуждениях на форуме не участвовал.

Виктор Николаевич считал себя теоретиком, кем-то сродни поэту: его задача красиво, с помощью безупречных формул описать идею, а внедрять ее в жизнь, строить конкретные станции, проводить испытания, словом, банально «делать сказку былью» – удел практиков. Так «дитя» Стрижевского начало существовать помимо него.

Однажды на сайте «нулевиков» появилось объявление: «Ищем спонсора. Готовы предложить перспективный, инновационный проект: практически мгновенное передвижение в любую точку планеты. Бешеная прибыль гарантирована». То ли сыграло роль модное тогда слово «инновация», то ли кризис заставил многих искать нестандартные ниши в экономике, но ученых-бессеребреников услышали бизнесмены и предложили помощь.

Уже через пять лет после начала испытаний открылась первая пара ТАЙМПОРТОВ (так назвали новинку): в Питере и Москве. Еще какое-то время два способа передвижения – традиционная и новейшая существовали параллельно: но самолеты летали все реже, а таймпорты вырастали в разных городах, словно грибы после дождя. Рядом с пассажирскими терминалами строились грузовые. Здесь лифты выглядели менее комфортабельно, зато обладали несравнимой вместимостью.

Нуль-транспортировка, конечно, обходилась дороже перевозок по железной дороге, по воде или по воздуху. Но на конечной стоимости товара это не отразилось. Ведь сократились расходы фирм на охрану груза, страховку, уменьшились убытки из-за порчи товара в течение долгого пути, не нужно платить за проход кораблей по проливам и каналам, как и дань морским пиратам.

Кстати, военная авиация никак в этом «соревновании» не пострадала. У нее другие задачи, которые не изменились, другая техника, свои аэродромы и навигационные башни. А вот гражданской пришлось сдаться. Старые аэропорты переоборудовались в торговые моллы, взлетно-посадочные полосы – в трассы для автогонок.

Большие лайнеры стали на прикол, их переделывали в выставочные экспонаты или детские учебные центры. В строю осталась лишь парочка «Боингов» в Австралии, там сохранили местное развлечение: долететь до Антарктиды и обратно.

Маленькие самолеты использовались для недалеких путешествий. В те малопосещаемые регионы планеты, где невыгодно строить таймпорты.

Вся транспортная система отныне выглядела иначе. По океанам и морям ходили лишь круизные теплоходы. От таймпорта до близлежащих населенных пунктов пассажиры доставлялись автомобилями, вертолетами или по железной дороге. По железной дороге развозили людей только в светлое время суток (в виде исключения, как дань традиции в столице сохранился лишь один ночной экспресс – «Красная стрела»).

Вот почему Рита, которая не имела машины и не умела водить, оказалась в праздничные дни в Финляндии. Из Москвы до Питера и дальше до Хельсинки можно доехать двумя электропоездами. А, например, до моря, куда она мечтала попасть, хоть до самого ближайшего Черного, ей пришлось бы добираться слишком долго, пересаживаясь с поезда на поезд.

На дорогу до Коктебеля уйдет не меньше недели с утомительными ночевками в маленьких городках. А еще таким же образом возвращаться назад.

– Но твои таймпорты – дорогое удовольствие, – Рита напомнила деду старый аргумент. – Не только для меня, простого офисного служащего, но и для тебя самого. Ты же до сих пор так никуда и не съездил по собственному выбору.

Виктор Николаевич насупился: да, с его пенсией особенно не покатаешься. Даже если и «академик тебе имя». Но ему еще повезло: деда в качестве свадебного генерала как отца-основателя прогрессивного способа передвижения и сегодня приглашали на открытие новых таймпортов. В принципе программа торжества не позволяла расслабиться. Вся процедура укладывалась в несколько часов. Стрижевский должен был непременно маячить справа от чиновника, который разрезал красную ленточку. Но потом наступало время традиционного банкета, и дед тихо исчезал. Он ловил такси и устраивал себе небольшую экскурсию по очередной столице.

– Согласен, что недешево, – с сожалением констатировал Виктор Николаевич. – Но давай посмотрим, что на противоположной чаше весов: безопасность и время, которое тратится на дорогу.

На это Рите трудно что-либо возразить. Теперь путешествие в любую точку планеты представляло собой легкую прогулку. Причем не имеет значение, как далеко вы собрались. Главное, сколько времени вам понадобится, чтобы добраться до ближайшего таймпорта: 40 минут или два часа.

Да, мир стал намного доступнее. И гораздо безопаснее.

Прежде всего, новый способ передвижения полностью исключил пресловутый человеческий фактор. Нуль-транспортировке не страшны ошибки пилотов по причине отсутствия последних. В штате таймпортов остались диспетчеры, но ни за какими полетами они не наблюдали, а лишь вводили координаты приемных станций в систему ориентирования нуль-камер.

Жизни пассажирам теперь не угрожали сложные погодные условия, отказ техники или попадание в двигатель птиц. Даже страшная напасть конца прошлого и начала нынешнего века – террористы остались равнодушны к тайм-лифтам.

Захват заложников, угроза взрыва, переговоры с командиром корабля? В кабине на самых популярных маршрутах только пара десятков пассажиров: рейсы стали выполняться чаще, не требуется время как раньше на прием и подготовку судна к полету, расписание легко перестроить, добавив или убрав количество прыжков. Переговоров с землей никаких, кому предъявлять требования?

Испортить саму систему транспортировки невозможно. Лифт – лишь коробка, путешествующая вместе с пассажирами. Все сложное оборудование расположено в нуль-камере, за пределами лифта, по его периметру и остается во время прыжка на месте. Даже если представить, что какой-нибудь сумасшедший сможет обмануть мощные сканеры на входе, которые просвечивают каждого пассажира и его багаж насквозь, и пронесет в лифт части взрывного устройства, то собрать адскую машинку не успеет. Само перемещение занимает несколько секунд после включения команды «Пуск!».

С какой точки зрения не посмотри – идеальный «вид транспорта». Но Рита боялась таймпортов. Старый детский сон про растянувшуюся вдоль глобуса цепочку молекул сидел в подсознании и контролировал мысли хозяйки.

– Признайся, дело не в деньгах, – настаивал дед, – ты элементарно трусишь! А зря. Таймпорты существуют уже 15 лет, их количество перевалило за десять тысяч. И ни одного ЧП! – Стрижевский торжественно поднял к потолку указательный палец. – Ты не застала, но я помню, как замирало сердце: авиакатастрофы случались по нескольку в год. Создавали комиссии, искали причины, рисовали графики, связывая их с биологическими часами. Особенно опасными считались декабрь и август, в это время аварии происходили чаще. В первом случае винили усталость пилотов, накопленную к концу года, во втором ажиотаж, связанный с пиком нагрузок из-за летних отпусков. Но объективные причины служили малым утешением для людей, которые теряли родных. Сколько человек погибло в воздухе! А сейчас – полный штиль. Полтора десятка лет – это уже неоспоримый факт. Мир правильно сделал выбор в пользу таймпортов. И поверь мне, они еще не сказали своего последнего слова.

– Вижу, пока я отсутствовала, приспосабливаясь к монстру по имени Костя, ты не скучал, – прищурилась, улыбаясь, Рита. – Придумал что-то новое?

Дед, словно плотно поевший кот, удовлетворенно и загадочно промурлыкал какую-то невнятную мелодию.

– По крайней мере, ты провел время с большей пользой, чем я, – поморщилась внучка. – И что на этот раз? Неужели путешествие к другим планетам?

– Уволь, – дед продолжал интриговать. – Я же ученый, не фантаст. Меня влекут реальные идеи. Посмотри лучше в окно. Что там видишь?

– Ничего нового, – Рита послушно выглянула наружу. Она знала, что деда нельзя торопить. Он любит «наводить тень на плетень», получая удовольствие от процесса, поэтому продолжала подыгрывать. – Обычная улица.

– Нет, не просто улица, – настойчиво поправил Стрижевский, – а дорога, забитая машинами.

– Ты замахнулся на пробки? – наконец, догадалась Рита.

– Еще немного, и Москва избавится от главной болезни мегаполисов. Ведь нуль-камеры можно ставить на любом перекрестке. В любом количестве. Их можно размещать на первых этажах зданий, вместо вестибюлей станций в метро. Люди будут доходить до ближайшего тайм-лифта, набирать на панели адрес точки выхода и, пожалуйста, человек уже рядом с работой, домом, театром или рестораном. Не надо никуда ездить. Автомобиль в городе перестанет играть роль средства передвижения.

– Но тогда улицы, особенно в центре, превратятся в бесконечный ряд лифтовых дверей, – ужаснулась Рита.

– Не беда, тайм-кабины можно разместить в подземных переходах, – тут же нашел решение дед.

– Около них в часы пик выстроятся длинные очереди из желающих попасть к месту назначения, – продолжала сопротивляться Рита.

– Построим много лифтов. Постоять, конечно, придется, но это все равно займет меньше времени, чем езда по пробкам или в метро на другой конец города, – азартно парировал дед.

– Но тогда я вообще на улицу не выйду! – внучка грустно подперла щеку.

– А-а-а, – торжественно закончил спор дед, – вот ты и призналась, что просто боишься такого вида перемещения.

Но, увидев, что глаза девушки наполнились слезами, Стрижевский понял, что переборщил.

– Сколько раз я тебе твердил, – ласково сказал он, – чтобы преодолеть страх, нужно один раз набраться смелости и совершить то, чего боишься.

– Да, я помню, – сопела внучка, – чтобы научиться плавать, нужно прыгнуть в бассейн.

– Или в море с лодки, – напомнил дед.

– Не трави душу, какое море? – Рита оторвала от бумажного полотенца кусочек салфетки. Высморкалась.

– Любое, – вдруг подмигнул академик и достал из кармана конверт, украшенный старомодными вензелями. – Завтра, если ты еще помнишь, какой месяц стоит на дворе, 20 июня. В этот день ровно 15 лет назад заработала первая пара таймпортов. В честь юбилея великому российскому ученому, прославленному академику Стрижевскому, – Виктор Николаевич церемонно поклонился и шаркнул ногой, – вручили «Золотой билет». Мне, старику, он ни к чему. А вот проблема твоего отпуска, считай, решена.

Рита взяла конверт, достала блестящий купон. Корпорация «Bonk & Brothers», главная владелица таймпортов, не баловала клиентов: «золотые билеты» дарились редко, лишь знаменитостям. С помощью купона можно бесплатно прокатиться туда и обратно в любую точку мира. Причем не в обычном тайм-лифте, а воспользовавшись VIP-терминалом.

– Вот «Атлас мира», – пока Рита, размышляя, кусала ноготь большого пальца, дед притащил на кухню объемный фолиант и хлопнул его на стол. Он понимал, что действовать нужно стремительно. Раз девушка перестала спорить и замолчала, значит, появился шанс вытолкать ее из города. – Давай выберем что-нибудь поэкзотичнее.

Рита снова погладила ладонью рифленую поверхность «Золотого билета». Нет, возвращаться на работу не хочется. Ей, как воздух, необходим отпуск, она с дедом полностью согласна. И что тогда ее ждет завтра, послезавтра и послепослезавтра?

Рита слишком хорошо знала себя, поэтому легко представила грустную картину: она будет ходить по комнате из угла в угол, а потом в какой-то момент смалодушничает, снимет трубку телефона и позвонит Костику.

Нет, нет и нет. Этого нельзя допустить. Нужно сбежать из Москвы, как можно дальше, в глушь, в лес. Или… на море?

А как же ее вечные страхи? Цепочка молекул вдоль экватора?

Но как долго она способна игнорировать мир, в котором живет, его правила? Может быть, настал момент перебороть себя и, зажмурившись, шагнуть в кабину тайм-лифта? Тем более, если ей это ничего не будет стоить в денежном выражении?

Вообщем, Стрижевский уломал внучку, и Рита, продолжая в душе сомневаться, все же согласилась.

Глава 3

ДЕД по привычке проверил, как Рита пристегнулась, и только потом включил двигатель.

– Ты все же не права, Гоша, – Виктор Николаевич не оставлял надежду переубедить внучку.

Вчера, согласившись воспользоваться «Золотым билетом», девушка так и не перелистала «Атлас мира». И выбрала ближнее море, хотя вполне могла позагорать где-нибудь на Карибах. Когда еще выпадет такая возможность?

– Ты забываешь, что бесплатный у меня только билет, – Рита раскрыла сумочку: на всякий случай проверить еще раз, не забыла ли паспорт и сам подарочный купон. – За все остальное придется платить из своего кармана, начиная с гостиницы и кончая проходом на пляж. А на кредитной карточке у меня даже отпускных нет. Кстати, я до сих пор не уверена, что поступаю правильно. Даже на работу не позвонила.

– И не звони, – хмыкнул дед, выруливая на шоссе, ведущее к таймпорту. – Я это сделал за тебя.

– Как отреагировал начальник, накричал? – Рита нервно забарабанила пальцами по стеклу.

– Не знаю, – пожал плечами дед. – Я общался с секретаршей, сообщил ей, что у Маргариты Стрижевской проблемы, и она берет отпуск. Так что отступать некуда, впереди – голубая волна уже спешит пощекотать твои бледные ступни!

«Ну, и пусть, – Рита откинулась на сидении. – Хоть раз в жизни сделаю что-то лично для себя». И девушка вновь достала сумку, нащупала темные очки и нацепила их на нос – отпуск, так отпуск. Пусть начинается прямо с этой минуты.

Вдруг заверещал мобильный. На дисплее высветился номер единственной подруги.

– Привет, Анжела, – Рита нехотя прижала трубку к уху: не трудно догадаться, о чем пойдет разговор.

– Ты – ненормальная! – звук в аппарате оказался слишком громким, даже дед услышал и насупился. – Как ты могла уйти? У вас же любовь!

«Любовь?» – Рита сняла очки и прислонила их к виску. Она столько раз открывала перед Костиком сердце, признаваясь в любви, а он ни разу не сказал ей о своих чувствах. Почему? Может, и не было их у него? Но не обсуждать же сейчас эту тему с Анжелой в присутствии деда.

– Я решила уехать, – остановила она поток возмущенных возгласов подруги. – Далеко и надолго.

– А как же Костик? Что будет с ним? Ты подумала о нем? – неожиданно спросила подруга, которая раньше всегда поддерживала сторону Риты.

– Мне безразлично, – прошептала девушка. – Я впервые решила подумать о себе. – Она резко нажала кнопку отбоя, мало того, вообще отключила телефон и швырнула трубку обратно в сумку.

– Ты успела рассказать Анжеле про вашу ссору с Костиком? – подозрительно посмотрел на внучку дед.

– Н-н-нет, – Рита перебросила сумку на заднее сидение.

– Тогда откуда она узнала?

– Телепатия, – с деланным равнодушием отмахнулась Рита, хотя ситуация и ей показалась подозрительной. Но она ведь намерена больше к проблеме Костика не возвращаться, значит, забыть, забыть все, что с ним связано.

Машина почти добралась до места. Уже виднелась парящая над башнями огромная буква «Т».

Архитекторам, которые спроектировали московский таймпорт, вручили международную премию. Комплекс, со стороны похожий на огромный цветок, и вправду впечатлял своими формами и размерами.

Три башни внизу соединялись стеклянным куполом. В его подземном пространстве «выгружаются» пассажиры, которые прибывают на автомобилях, автобусах или электричке. Наземные этажи – рекреационная зона: залы ожидания, кассы, рестораны, магазины, таможня, пограничный контроль. Из купола можно попасть в любую из башен. Прозрачными спинками они обращены вовнутрь. Сквозь стекло видны змейки эскалаторов, которые поднимают пассажиров на разные уровни.

Каждая башня похожа на многоэтажный «комод», фасад которого разделен на квадраты нуль-камер. Периодически в камеры въезжают «ящики» – тайм-лифты. Вспышка – кабина с людьми прыгнула в точку назначения, или нуль-камера приняла очередную порцию путешественников и «ящик» втягивается внутрь «комода».

Загорающиеся точки, такие яркие, что их хорошо видно и днем, словно огни фейерверка, добавляли конструкции ощущение праздника. «Отправка объекта через нуль-пространство выглядит для внешних наблюдателей взрывом, – вспомнила Рита цитату из рекламного проспекта, которые дед охапками привозил с церемоний разрезания красной ленточки. – Поскольку сам нуль-переход не требует энергии, а энергия, затраченная на создание нуль-пространства, выделяется здесь же, в точке отправления».

Оставив машину на подземной парковке, Рита с дедом поднялись в центральный зал. Его украшал гигантский рекламный плакат, висящий под потолком: «У нас всегда лётная погода!». Рядом с традиционным табло клубился народ, казалось, легко потеряться в этом хаосе. Но люди находили на электронном информаторе подсказки с указанием своего рейса, названием башни, номерами нужного уровня и тайм-лифта. И устремлялись к эскалаторам.

Московский таймпорт – серьезный транспортный узел. На каждом этаже располагалось по нескольку нуль-камер. Пассажиры проходили сквозь сканер, предъявляли билеты трафик-операторам, и направлялись к кабине. В каждой из них установлены две пары дверей друг напротив друга. Не успевали створки захлопнуться за последним человеком, как открывались противоположные двери, и люди выкатывали чемоданы уже в таймпорте назначения.

Повертев головой, дед обнаружил указатель к стойке VIP-регистрации, подхватил выдвижную ручку чемодана и ринулся в нужном направлении. Рите ничего не оставалось, как пристроиться в фарватер к академику, что оказалось удобным – те, кто бежал им навстречу, а в любом таймпорте обязательно найдутся люди, которые опаздывают на рейс, натыкались на Виктора Николаевича или отскакивали от него и уже не мешали спокойно идти ей.

Оказавшись у стеклянной перегородки, Рита протянула холеному клерку волшебный купон и паспорт. Простым пассажирам нужно покупать билеты, подстраиваясь под расписание. VIP-клиенты – народ особый, расписание подстраивается под них. О точке назначения они сообщают непосредственно в таймпорте, у окошка регистрации. И, пока идут по VIP-коридору, тайм-диспетчер программирует маршрут.

Оформив заказ, Стрижевские направились дальше. Оказалось, что им не придется подниматься и в башню. VIP-терминал расположен в правом крыле центрального зала.

О том, что они попали в нужное место, подсказал очередной рекламный плакат: в комфортабельной кабине в кресле, элегантно закинув ноги одну на другую, сидела блондинка с бокалом шампанского в руках.

У красной линии за плакатом их дожидалась почти такого же модельного вида барышня в форме сотрудницы московского таймпорта: нежно голубая блузка, темно синяя юбка и воздушный бело-сине-красный шарфик вокруг шеи.

С открытием первых таймпортов, сразу встал вопрос, как называть бывших стюардесс? Оставить их «бортпроводницами» не имело смысла: ведь никакого «борта» отныне не существовало. Да и функции стюардов они уже не выполняли: никаких «пристегните ремни», «мы продемонстрируем, как надевать спасжилет», «после взлета вам будет предложен обед», «посмотрите каталог товаров». Девушки лишь сопровождали пассажиров до дверей тайм-лифтов или встречали вновь прибывших. Тогда выбрали термин трафик-оператор.

Рита торопливо чмокнула деда в щеку, перехватила из его рук чемодан и заспешила за девушкой.

– Как только окажешься на месте, непременно позвони, – крикнул Виктор Николаевич.

– Обязательно, – Рита, не оборачиваясь, помахала свободной рукой.

«Вот и до таймпортов добралось пресловутое социальное неравенство», – поправив сумку на плече, подумала Рита.

По всему миру сейчас раскиданы тысячи башен. Но практически всем пассажирам приходится добираться до места с пересадками. Таймпорты из мегаполисов доставляют людей только в столицы и большие города или популярные курорты. Если вам надо дальше, на месте потребуется перейти в сектор внутренних линий и снова искать нужный тайм-лифт. Правда, в сезон отпусков по заказам крупных туроператоров, или в особых случаях – например, нужно доставить олимпийскую команду страны в определенную точку планеты, с которой нет постоянного обмена, выделяется специальный лифт.

А вот VIP-клиентам подобная возможность предоставляется всегда: они могут прямым рейсом попасть сразу туда, куда захотят. Лишь бы на противоположном конце работала хоть одна нуль-камера. Явное преимущество. (Правда, если билет на обычный рейс стоит дорого, то на VIP – безумно дорого. Ведь особо важным персонам приходится оплачивать возвращение кабины обратно в пункт отлета. Или порожний рейс за клиентом, если в точке назначения не было VIP-терминала, а значит и своего VIP-лифта). Но… Рита улыбнулась: как же приятно, когда ты можешь это себе позволить. Вот она, например, сразу окажется на берегу, без утомительного мотания по транзитным башням.

Вслед за трафик-оператором Рита ступила на движущуюся дорожку, понятно, что траволатор ехал именно в ту сторону, куда нужно обладательнице «Золотого билета». Вот и чемодан не придется долго за собой катить.

Еще десяток шагов после дорожки и они оказались перед распахнутыми дверцами тайм-лифта. Он ничем не отличался от того, который видела Рита на плакате: удобное кресло на колесиках в углу, журнальный столик рядом и на его лакированной поверхности – бокал с шампанским. «Когда и кто успел откупорить бутылку?», – подумала Рита, разглядывая поднимающиеся вверх пузырьки.

– Устраивайтесь удобнее, – девушка отрепетированным жестом пододвинула кресло к VIP-пассажирке, помогла поставить рядом чемодан. – Тайм-диспетчер уже ввел координаты пункта назначения. Потребуется несколько минут на согласование прямого рейса. Приятного путешествия!

Несостоявшаяся модель вместе со своей приклеенной к лицу улыбкой вышла обратно в коридор.

Двери бесшумно закрылись, Рита откинулась на кресле и взяла в руки бокал шампанского. Стекло приятно холодило пальцы. Надо же, не пластмасса. Все по высшему разряду.

– Добрый день, госпожа Стрижевская, – раздался из динамика мягкий мужской голос. Настолько приятный, что Рита даже не вздрогнула, услышав его в полной тишине. – Говорит тайм-диспетчер Борис Егоров. Спасибо, что решили воспользоваться услугами компании «Bonk & Brothers». Разрешите уточнить: вы уже путешествовали с помощью тайм-лифтов?

– Ни разу, – Рита подняла голову наверх, пытаясь понять, где находятся динамики. Но ни на потолке, ни на стенах ничего не увидела.

– Тогда несколько слов о том, как все произойдет. Чтобы не волноваться понапрасну. Вы почувствуете движение и услышите тихий гул электромоторов: тайм-лифт начнет движение к нуль-камере. Потом раздастся щелчок – кабина зафиксируется. Еще пара минут и откроются противоположные двери.

– И все?

– Все. А теперь давайте еще раз проверим…

Рита сделала маленький глоток из бокала.

Интересно, как выглядит разговаривающий с ней тайм-диспетчер? Ну, уж точно, не как Костик. У того голос истеричный и капризный. А этот добрый и в то же время мужественный. Наверняка, у его обладателя широкие плечи, карие глаза, строгий лоб и… трехдневная щетина на щеках!

Рита быстро прижала ладонь ко рту, чтобы не засмеяться. В 16 лет именно небритость она считала признаком настоящего мужчины. Романтичная глупышка, мечтающая о принце. Ой, он же о чем-то ее спросил? Повторить точку назначения?

Да, если бы они были знакомы, она обязательно рассказала ему о своем заветном желании: однажды в глянцевом журнале девушка увидела сказочные фотографии Голубого грота. Солнце подсвечивает морскую воду, и она становится небесного цвета. Лодочники, которые возят туристов, поют песни и рассказывают легенду о том, что великая царица Клеопатра купалась здесь голышом.

Как хотелось Рите сейчас назвать адрес: Средиземное море, Неаполь, оттуда ходит паром до острова Капри. А может, на любимом туристами острове есть и свой таймпорт?

Но, вздохнула, девушка, они не знакомы и никогда не встретятся. А Италия ей не по карману. Хватит мечтать.

– Всего лишь Черное море, – уверенно повторила Рита. – Коктебель.

Глава 4

ТАЙМ-ДИСПЕТЧЕР Борис Егоров, сидя перед дисплеем, дежурно улыбался. Хотя пассажирка и не могла его видеть, но правила нарушать нельзя. На тренингах, которые проводились для сотрудников VIP-терминала, постоянно твердили: клиент должен чувствовать повышенное внимание к себе, даже если вы не находитесь в визуальном контакте, а только общаетесь через микрофон.

И Егорову хотелось соответствовать стандарту.

Тем более что сегодня не просто его первый рабочий день в новой должности, но и потому что Маргарита Стрижевская – Борис глянул еще раз в заявку, чтобы не напутать с фамилией, чем-то она ему знакома – его первая клиентка.

Нет, конечно, ему, как любому диспетчеру таймпорта и раньше доводилось замещать коллег из VIP-терминала. Например, когда дежурный уходил на обед или из-за пробок опаздывал сменщик. Но, во-первых, подобное «удовольствие» длилось совсем недолго, максимум полчаса, а во-вторых, рейсов на его долю практически не выпадало. Борис лишь отсиживался в кресле с поручением «на всякий случай».

А сейчас он полновластный (и единственный!) хозяин VIP-диспетчерской на ближайшие 12 часов.

В небольших городах диспетчера не делились на тех, кто обслуживает обычные, и тех, кто отвечает за VIP-рейсы. Но московский таймпорт – слишком сложный транспортный узел. Поэтому здесь сделали две службы: одна находится под самым куполом ближе к башне «А», другая непосредственно в VIP-терминале в правом крыле. Но начальник обеих команд – один, Аркадий Кибрик. Потому что уровень квалификации специалистов должен быть одинаково высоким, заявляет руководство таймпорта.

Только между собой диспетчеры тем, кто попал в VIP-зону, по-тихому завидуют: работы на несколько порядков меньше, а зарплата выше. А вслух любят позлословить: мол, доплачивают мужикам за приклеенную улыбку и умение трепать языком. Дело в том, что «под куполом» особых разговоров нет. А вот «на земле» приходится развлекать несколько минут пассажиров, пока лифт готовится к прыжку.

В штате VIP-терминала 5 диспетчеров. Четыре дня – с пятницы до понедельника – смены короткие, по 8 часов. Потому что обстановка напряженная. Прибывают из командировок бизнесмены, депутаты, госчиновники, им навстречу спешат те, кто решил провести весело выходные, а потом снова начинается рабочая неделя.

В три оставшихся дня наступает некоторое затишье и поэтому смены длятся уже по 12 часов, первая – с 10 утра.

Борис приехал в таймпорт загодя. И, прежде всего, зашел на свое старое место службы – «под купол». Поздороваться с Аркадием. Именно Кибрик перевел Бориса «на землю», как только освободилось место.

Зал «под куполом» встретил Егорова привычным фоновым гулом, который складывался из гудения компьютеров, кондиционеров и коротких реплик диспетчеров. Утром любого дня заняты абсолютно все сотрудники. Перед каждым два дисплея. На первый выведена картинка с видеокамеры рядом с определенным тайм-лифтом, чтобы контролировать процесс загрузки. На второй – информация с датчиков нуль-камеры. Пока тайм-оператор проверяет билеты, размещает пассажиров в кабине, диспетчер готовит систему к прыжку, связывается с пунктом назначения. Или сам отвечает на запрос и принимает тайм-лифт в свободную нуль-камеру.

Борис обвел взглядом зал: между столами никто не маячил – так проводит свое рабочее время Кибрик.

– Где шеф? – Егоров наклонился к парню, который сидел за его бывшим столом в его бывшем кресле. Быстро же нашли замену: профессия диспетчера ценится в обществе, в претендентах недостатка нет.

– Курит, – ответил новичок, не отрывая взгляд от компьютеров.

Борис нашел Кибрика на служебной лестнице.