Наступление в обороне: Новая военно-политическая доктрина СССР Земша Владимир

© Владимир Валерьевич Земша, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Перед атакой

10 Марта 1988 г.Либавский полигон, Моравия

Полигон. Рассвет. Небо затянуто тучами. Батальоны заняли исходные позиции. БТРы сгрудились на поляне. Офицеры дорабатывают карты. Дымятся полевые кухни. Прыгают на ухабах машины обеспечения, суетятся старшины. Грязные неуклюжие солдаты вытаскивают котелки. Другие с сержантами под руководством офицеров набивают магазины, пулемётные ленты, обладатели РПГ прикручивают зелёные цилиндры пороховых зарядов к противотанковым гранатам. Офицеры решают, кому из солдат доверить ручные осколочные гранаты.

– Загирову – одну, – произнёс командир 9-й роты старший лейтенант Сидоренко.

Загиров молча принял в ладонь холодный гладкий зелёный корпус.

– Остальные – сержантам и офицерам.

– Давай мне четыре, – подсумок Тимофеева отвис.

Приготовления к наступлению дивизии заканчивались. К наступлению, которое, по новейшим высшим стратегическо-политическим замыслам, должно было иметь исключительно оборонительную доктрину. Оборонительная доктрина была основной стратегической военной доктриной СССР и ранее, в отличие от доктрин противостоящих ей империалистических армий в холодной войне. Но зачем иметь армию, не способную к наступлению? Разве мы бы выиграли прошедшую войну без способности наступать? Оттого наступательные операции часто разыгрывались во время тактических учений, наряду с «обороной». К внешнеполитической стратегии это не имело отношения. Но теперь, в новых политических условиях, отрабатывать наступательные тактические военные действия считалось политически недальновидно. Поэтому, ранее назначенные наступательные учения в спешном порядке переименовали как «дивизионные учения в обороне». Однако какая же оборона возможна без предварительного наступления? Ведь нужно же войскам выйти на «обороняемый рубеж»! А разве это возможно осуществить без боя? Эти гражданские политики ни черта не смыслят в военном деле!

Итак, солдаты, перетянутые снаряжением, блестя зелёными касками, уже грузятся внутрь машин. У гранатомётчиков из-за плеч зелёными рогами торчат противотанковые гранаты. Чёрные стволы пулеметов КПВТ1 на БТРах расчёхлены. Офицеры прикрепляют к себе радиостанции, раскачивая антеннами, наматывают их на плечи, дабы они не мешали залезать внутрь «броне – коробок», настраивают нужные частоты, входят в связь. (Хреновое средство связи, по правде сказать!) Внешне кажущаяся хаотичная суета имела свою чётко отработанную логику и порядок!

Закрылись люки. Всё ненадолго замерло. Шлемофон сжимает череп, лингафоны прижаты к горлу.

– Сорок пятый, я – Сокол, доложите о готовности, я – Сокол, приём.

– Сокол, я – сорок пятый, к движению готов, я сорок пятый, приём!

– Сокол, я – сорок четвёртый… Сокол! Я – сорок второй! … – прозвучали доклады старших машин.

– Вперёд! Марш!

Тишину природы разорвал рокот двигателей. Батальонные колонны пересекли исходный рубеж….

Сражение с весенней распутицей

Дороги захлёбывались в грязи, и БТРы скользили колёсами, с кряхтеньем карабкаясь на подъём. Справа был обрыв.

«Только бы не заглохнуть», – подумал про себя Тимофеев, сжимая в ладони тангенту радиостанции. БТР взревел, затрещала коробка передач, рванулся вперёд, но словно что-то его удерживало: колёса прокручивались на месте. Щёлкнула снова коробка передач, БТР дёрнулся и заглох. Лейтенанта прошиб холодный пот.

«Чёрт возьми!» – зад впереди идущей машины вскарабкался на подъём, выпустил клубы выхлопного газа и скрылся за бугром.

– Шишим! – рядовой Гулямов тщетно давил мёртвую педаль «газа», сузя глаза.

Жужжал стартер, но ни один из двух двигателей БТРа не заводился. Пехота любопытствующе притихла. Гулямов что-то выкрикнул на своём языке. Сзади стояла колонна техники батальона.

«Скинули бы в войну с обрыва и пошли бы дальше, – пришло на ум Тимофееву. – Если голова колонны уйдёт, это значит на моей ответственности весь её хвост! А я с трудом представляю, куда идти, хоть и чертил там что-то на карте кривым карандашом! Только бы завестись! Только бы догнать колонну!» – холодный пот прошибал лейтенанта.

Он высунулся из люка, огляделся вокруг: машину объехать было нельзя и она разделила колонну батальона перед рубежом развёртывания в ротные колонны на две части: которая ушла вперёд и которая стояла сзади…

Нос идущего сзади БТРа приблизился вплотную к бронированному заду машины, толкнул.

– Заводи!..

Наконец выхлопные трубы задрожали от выходящих газов, обе машины усиленно закрутили, надрываясь, колёсами. Застрявший БТР медленно, на пониженной передаче, пополз, кряхтя и чихая, вверх.

– Слава богу! – вздохнул лейтенант.

Наконец, машина перевалила за бугор, ведя за собой всю оставшуюся колонну и вскоре, неожиданно выскочила на дорогу, покрытую галькой, по которой проносились лёгкие машины управления. Велико было удивление сидящих в них начальников, увидеть невесть откуда взявшуюся тяжёлую колонну техники! Что ж, тридцатая Гвардейская Иркутско-Пинская дивизия шла в наступление на Запад, как и в далёком сорок пятом! Лесные дороги разветвлялись, подобно ветвям деревьев. Куда вести колонну? Стрелка часов неустанно приближалась ко времени «Ч». Это время словно плетью подстёгивало всех. К этому времени все должны были выйти на назначенный рубеж, развернуться, спешиться и атаковать!

«Чёрт! В войну бы наверняка расстреляли за невыход на рубеж вовремя», – продолжал нервно размышлять лейтенант, достал из полевой сумки карту и стал судорожно искать маршрут.