Маска Кунц Дин

— Нет. Мы не можем найти никаких Хейвенсвудов ни в Шиппенсбурге, ни в его окрестностях. Телефон на их имя тоже не зарегистрирован и...

— Может быть, у них просто нет телефона.

— Разумеется, мы предусмотрели и это, — сказал Уэрт. — Мы не делаем поспешных выводов, поверьте. Мы, например, связались и с энергетической компанией, узнали, что и у них не значатся клиенты по имени Хейвенсвуд во всем округе Камберленд. Однако мы и на этом не успокоились. Мы предположили, что те, кого мы ищем, могут оказаться эмишами[2]. В тех лесах живет много эмишей. Если они эмиши, то, разумеется, у них в доме нет электричества. Так что мы решили проверить налоговые ведомости в окружных конторах. Мы узнали, что во всем регионе никто по имени Хейвенсвуд не владеет домом, не говоря уже о фермерском хозяйстве.

— Они могут его снимать, — возразила Кэрол.

— Возможно. Однако я склонен думать, что их просто нет. Должно быть, девочка выдумывает.

— Зачем это ей?

— Не знаю. Не исключено, что и вся эта амнезия тоже выдумка. Может быть, она просто сбежала из дому.

— Нет. Определенно нет.

Кэрол взглянула на Лору — нет, ее все еще звали Джейн, — посмотрела в ее чистые и ясные голубые глаза и, обращаясь к Уэрту, сказала:

— Кроме того, в состоянии гипноза невозможно лгать или так складно выдумывать.

Хотя Джейн могла слышать лишь половину разговора, она уже начала догадываться, что проверка имени Хейвенсвудов ничего не дала. Ее лицо помрачнело. Встав, она подошла к полкам с фигурками Микки Маусов.

— Во всем этом есть что-то очень и очень странное, — заметил Уэрт.

— Странное? — переспросила Кэрол.

— Когда я давал описание этого дома с фермой со слов девочки — каменные столбы, длинная дорожка с кленами — и когда я сказал, что это неподалеку от Уолнат Ботом-Роуд, камберлендский шериф и другие шиппенсбургские полицейские, с которыми я разговаривал, сразу же узнавали это место. То есть оно действительно существует.

— Ну вот, значит...

— Но там не живут никакие Хейвенсвуды, — сказал Уэрт. — Это собственность семьи Олмайер. Их там все хорошо знают. Они весьма уважаемые люди. Оурен Олмайер, его жена и двое сыновей. Как мне сказали, у них никогда не было дочери. До Оурена ферма принадлежала его отцу, который купил ее семьдесят лет назад. Один из людей шерифа отправился туда и поинтересовался у Олмайеров, не знают ли они о девочке по имени Лора Хейвенсвуд или что-то вроде этого. Нет, они ничего такого не слышали. И не знают никого подходящего под описание Джейн Доу.

— Однако этот дом с фермой все же есть, как она нам и сказала.

— Да, — отозвался Уэрт. — Забавно, правда?

По дороге домой, когда они ехали в «Фольксвагене» по улицам, залитым осенним солнцем, девочка спросила:

— Вы думаете, я притворялась, что была в трансе?

— О Господи, конечно же, нет! Ты была в состоянии глубокого гипноза. И я просто уверена, что ты не настолько великолепная актриса, чтобы выдумать всю эту сцену с пожаром.

— С пожаром?

— Ты и это, наверное, не помнишь. — Кэрол рассказала ей об истерике Лоры, об ее истошных криках о помощи. — Твой ужас был искренним. Такое нужно только пережить. Даю голову на отсечение.

— Я совсем ничего не помню. Вы считаете, что я действительно пережила пожар?

— Возможно. — Впереди загорелся красный свет. Остановив машину, Кэрол взглянула на Джейн. — На тебе нет ни шрамов, ни следов ожогов, так что, если ты была в горящем доме, тебе удалось остаться целой и невредимой. Конечно, может быть, ты потеряла во время пожара кого-то из близких, кого-то очень дорогого тебе, а сама ты там вовсе и не была. В этом случае в состоянии гипноза твой страх за этого человека мог смешаться со страхом за свою собственную жизнь. Тебе понятно, о чем я говорю?

— Думаю, да. В таком случае возможно, что пожар — вызванный им ужас — и явился причиной моей амнезии? И возможно, мои родители так и не объявились, потому что... потому что их нет, они сгорели?

Кэрол взяла девушку за руку.

— Тебе не стоит сейчас об этом тревожиться, милая. Не исключено, что я совсем не права. Вероятно, так и есть. Но я просто думаю, что ты должна быть готова и к такому повороту событий.

Прикусив губу, девочка кивнула.

— Меня это немножко пугает. Но я не могу сказать что мне очень тоскливо. Ведь я совсем не помню своих родителей, так что потерять их — почти как потерять незнакомых мне людей.

Водитель стоявшего сзади зеленого «Датсуна» посигналил им.

Свет переменился. Кэрол отпустила руку Джейн и нажала на акселератор.

— Попробуем разобраться с пожаром на завтрашнем сеансе.

— Вы все еще думаете, что я — Лора Хейвенсвуд?

— Ну, пока будем продолжать называть тебя Джейн. Однако я не понимаю, почему тебе вздумалось назвать имя Лора, если оно не имеет к тебе никакого отношения.

— Личность не подтвердилась, — напомнила девушка.

Кэрол покачала головой.

— Не совсем так. Пока мы ничего не можем с уверенностью сказать о Хейвенсвудах. Мы лишь знаем наверняка, что ты никогда не жила в Шиппенсбурге. Однако побывать тебе хоть один раз там довелось, потому что дом с фермой существует и ты видела его, хотя бы просто проезжая мимо. Очевидно, даже под гипнозом, даже во время регрессии в прошлое до начала амнезии в твоей памяти все смешалось. Я не знаю, как это могло случиться и почему. Я еще ни с чем подобным не сталкивалась. Но мы попробуем расставить все по своим местам. Все может упираться в мои вопросы и в то, как я их задаю. Подождем — увидим.

Некоторое время они ехали в молчании, а потом девочка сказала:

— Хотелось бы надеяться, что все выяснится не слишком быстро. С того момента, как вы мне рассказали о вашем домике в горах, я просто мечтаю туда поехать.

— Конечно, поедешь. Не волнуйся на этот счет. Мы уезжаем в пятницу, и, даже если завтрашний сеанс пройдет хорошо, мы все равно не сможем так быстро разобраться с Лорой Хейвенсвуд. Я предупреждала тебя, что все это может затянуться и принести разочарования. Я удивлена тем, что сегодня мы хоть чего-то добились, но я удивлюсь еще больше, если завтра нам удастся хотя бы наполовину повторить сегодняшний успех.

— Похоже, вам придется со мной некоторое время повозиться.

Кэрол вздохнула с притворной усталостью.

— Да, похоже, что так. Ты оказалась для меня жутчайшим бременем. Просто невыносимым. — Убрав одну руку с руля, она театрально схватилась за сердце, и Джейн рассмеялась. — Нет! Это просто невыносимо! Ах, ах!

— Знаете что? — спросила Джейн.

— Что?

— Вы мне тоже нравитесь.

Переглянувшись, они улыбнулись друг другу.

Когда они остановились на красный свет очередного светофора, Джейн сказала:

— У меня есть предчувствие по поводу поездки в горы.

— Что же это за предчувствие?

— Я почти уверена, что там будет просто здорово. Настоящий восторг. Что-то необычное. Какое-то приключение.

Ее голубые глаза засветились ярче обычного.

После ужина Пол предложил сыграть в скрэбл[3]. Пока он устанавливал доску на игровом столике в общей комнате, Кэрол объясняла правила Джейн, которая не могла вспомнить, играла ли она в эту игру раньше.

Джейн выпало начинать, и она составила слово, принесшее двадцать два очка, которые сразу удвоились, потому что это было первое слово в игре:

КЛИНОК

— Неплохое начало, — заметил Пол. Он хотел, чтобы девочка выиграла, потому что она испытывала большое удовольствие от таких маленьких радостей. Скромный комплимент, малейший триумф приводили ее в восторг. Однако Пол вовсе не собирался поддаваться ей ради того, чтобы доставить ей удовольствие, уж ей придется постараться, чтобы победить. Он просто не умел поддаваться в игре кому бы то ни было; во что бы он ни играл, Пол всегда полностью отдавался игре так же, как своей работе. Он не просто играл на досуге ради удовольствия, он был азартным игроком.

— Мне кажется, — сказал он Джейн, — что ты относишься к тем ребятам, которые говорят, что никогда в жизни не играли в покер, а потом начинают быстренько выигрывать все ставки подряд.

— А в скрэбл можно делать ставки? — спросила Джейн.

— Можно, но мы не будем, — ответил Пол.

— Боитесь?

— Жутко. Еще свой дом тебе проиграем.

— Я позволю вам остаться.

— Как любезно с твоей стороны.

— За скромную плату.

— О, у этого ребенка поистине золотое сердце!

Пока он вел шутливую перебранку с Джейн, Кэрол внимательно рассматривала свои буквы.

— Послушайте-ка, — воскликнула она, — у меня получилось слово, которое как раз подходит к тому, что предложила Джейн.

Она добавила «кровь» к "к" в слове «клинок», и получилось — КРОВЬ.

— Судя по вашим словам, — заметил Пол, — вы, кажется, собираетесь резаться не на жизнь, а на смерть.

Простонав в тон его шутке, Кэрол и Джейн пополнили свои запасы букв, взяв их из крышки коробки.

Посмотрев на свои буквы, Пол с удивлением заметил, что и у него получалось слово под стать заданной теме. Добавив несколько букв к концу слова «кровь», он выложил СМЕРТЬ.

— Мрачно, — отметила Кэрол.

— А вот кое-что и помрачнее, — сказала Джейн, продолжая игру и добавляя свои буквы к "м" в слове «смерть»:

КЛИНОК

Р

О

В

СМЕРТЬ

О

Г

И

Л

А

Пол уставился на доску. Ему вдруг стало не по себе. Насколько же мал шанс того, что первые четыре слова в игре окажутся так тесно связаны по теме? Один из десяти тысяч? Нет. Должно быть, еще меньше. Один из ста тысяч? Один из миллиона?

Оторвавшись от своих букв, Кэрол подняла глаза.

— Вы просто не поверите. Она добавила еще пять букв:

КЛИНОК

Р

О

В

СМЕРТЬ

О

Г

И

Л

ЖЕРТВА

— "Жертва"? — воскликнул Пол. — Ну нет уж, хватит. Убирай все это и придумай что-нибудь другое.

— Не могу, — ответила Кэрол. — У меня больше ничего нет. Все остальные буквы не годятся.

— Но ты могла бы подставить «вер» к той же самой букве в слове «могила», — не унимался Пол, — и получилось бы «вера» вместо «жертва».

— Разумеется, могла бы, но за это я получила бы меньше очков. Ясно? Тут нет буковки, за которую очки удваиваются.

Слушая объяснения Кэрол, Пол отметил, что у него какое-то странное состояние. Он вдруг ощутил внутри себя холод. И пустоту. Словно он шел по натянутому канату, зная, что вот-вот упадет и полетит в пропасть...

Его внезапно охватило чувство, что он это уже когда-то испытывал, у него появилось отчетливое ощущение, что этот эпизод уже был пережит им прежде, и на какое-то мгновение у него словно остановилось сердце. И все-таки ничего подобного еще никогда не случалось, когда он играл в скрэбл. Так откуда же у него такая уверенность в том, что ему уже доводилось это видеть? Даже задавая себе этот вопрос, он уже догадывался об ответе. Ощущение уже пережитого не имело отношения к словам на доске скрэбл, по крайней мере прямого отношения. Жутко знакомым было ему то непривычное, леденящее душу ощущение, появившееся от совпадения этих слов; холодом веяло не снаружи, а скорее изнутри; пугающая пустота была глубоко внутри; он словно шел, балансируя, по проволоке, под которой зияла бездонная темнота. Абсолютно то же самое он испытывал на прошлой неделе, находясь на чердаке, когда прямо перед его лицом, из ниоткуда раздавался тот таинственный звук; каждый стук напоминал удар молота о наковальню и доносился будто из другого времени, другого измерения. Сейчас, сидя перед доской скрэбл, у него были точно такие же ощущения: словно он столкнулся с чем-то непонятным, неведомым, может, даже сверхъестественным.

— Послушай, — сказал он Кэрол, — не лучше ли тебе убрать с доски последние пять букв, положить их в коробку, выбрать новые буквы и составить какое-нибудь другое слово вместо «жертва»?

Он заметил, что его предложение удивило ее.

— Но почему? — воскликнула Кэрол.

Пол нахмурился.

— Клинок, кровь, смерть, могила, жертва — все эти слова как-то не увязываются с такой замечательной и мирной игрой, как скрэбл.

Несколько секунд она не отрываясь смотрела на мужа, и от ее пронзительного взгляда Полу стало не по себе.

— Это же просто совпадение, — пыталась оправдаться Кэрол, явно озадаченная его встревоженностью.

— Я понимаю, что это чистое совпадение, — сказал он, хотя на самом деле ничего не понимал. Он просто никак не мог логически объяснить то жуткое ощущение, что слова на игровой доске были результатом воздействия какой-то силы, а не обыкновенным совпадением — чем-то более страшным. — И все-таки мне от этого не по себе, — неуверенно произнес Пол, поворачиваясь к Джейн в поисках союзника. — А тебе?

— Да. Немножко, — согласилась девушка. — Но ведь это и страшно интересно: сколько нам еще удастся подобрать соответствующих слов?

— И мне интересно, — поддержала Кэрол. Она шутливо шлепнула Пола по плечу. — Знаешь, в чем твоя беда, малыш? У тебя полностью отсутствует экспериментаторская любознательность. Давай-ка. Твоя очередь.

Выложив на доске «смерть», Пол забыл пополнить свой запас букв. Он вытащил из крышки коробки маленькие деревянные квадратики и разложил их перед собой.

И похолодел.

О Боже!

Он вновь шел по канату над бездной.

— Ну и что же? — поинтересовалась Кэрол.

Совпадение. Ничего другого и быть не может.

— Так что же?

Подняв глаза, он посмотрел на нее.

— Что там у тебя? — не унималась Кэрол.

Не говоря ни слова, он перевел взгляд на девочку.

Облокотившись о стол, она с таким же нетерпением, как и Кэрол, ждала его ответа, сгорая от любопытства узнать, будет ли продолжена зловещая тема.

Пол вновь опустил взгляд на ряд букв. Слово как было, так и осталось. Невероятно. Но так или иначе оно по-прежнему было там.

— Пол?

Он сделал такое быстрое и неожиданное движение, что Кэрол с Джейн чуть не подпрыгнули. Собрав все свои буквы, он почти швырнул их назад в коробку. Потом, прежде чем кто-либо успел опомниться, он сгреб все пять зловещих слов с доски и высыпал составлявшие их буквы в ту же коробку.

— Пол, да что с тобой, ради Бога?

— Мы начнем новую игру, — сказал он. — Вам, может быть, и ничего, а меня эти слова как-то разволновали. Мне бы хотелось расслабиться за игрой. Когда мне захочется услышать про смерть, кровь и жертвы, я включу телевизор и посмотрю новости.

— А какое у тебя получилось слово? — спросила Кэрол.

— Не знаю, — солгал он. — Я не стал разбираться со своими буквами. Давайте. Начинаем все заново.

— У тебя было какое-то слово, — настаивала она.

— Нет.

— Мне тоже показалось, что слово у вас было, — сказала Джейн.

— Ну, раскрой нам тайну, — не отступала Кэрол.

— Хорошо, хорошо. Было у меня слово, но непристойное. Разве может такой джентльмен, как я, использовать непристойное слово в благородной игре скрэбл, тем более в присутствии дам.

В глазах Джейн появились озорные искорки.

— Правда? Скажите нам. Не будьте консервативно старомодным.

— Старомодным? Неужели вы так плохо воспитаны, юная леди?

— Ага!

— Неужели у вас нет ни капельки скромности?

— Не-а.

— Вы ведете себя просто как вульгарная девчонка.

— Да-да, именно так, — быстро закивала головой Джейн. — Вульгарная до мозга костей. Так скажите же нам, что у вас было за слово.

— Стыд-позор, — сокрушался он. Постепенно ему удалось уйти от их домогательств, и они начали новую игру. На этот раз все слова были обычными и между ними не прослеживалось никакой тревожной связи.

Он не чувствовал сильного сексуального возбуждения, когда позже в постели занимался любовью с Кэрол. Ему просто хотелось быть как можно ближе к ней.

Потом, когда нежное бормотание сменилось обоюдным молчанием, Кэрол спросила:

— Что у тебя было за слово?

— Мммм? — промычал он, притворяясь, что не понимает, о чем она.

— То непристойное слово в скрэбл. Только не говори, что ты его уже забыл.

— Да так, ерунда.

Она рассмеялась.

— После того, чем мы только что занимались в постели, ты можешь не стесняясь сказать мне!

— Не было там никакой непристойности. — Это соответствовало истине. — У меня вообще не было никакого слова. — Тут он солгал. — Просто... просто я решил, что те первые пять слов могут отрицательно сказаться на Джейн.

— На Джейн?

— Да. Ты же говорила мне, что, может быть, ее родители или один из них сгорели во время пожара. Не исключено, что она вот-вот узнает или вспомнит об ужасной трагедии, случившейся в ее недалеком прошлом. Сегодня ей необходимо было немного расслабиться, посмеяться. А как тут отдохнешь с такой игрой, в которой слова на доске напоминают ей о том, что ее родителей, возможно, нет в живых?

Повернувшись на бок, Кэрол немного приподнялась и склонилась над ним, касаясь обнаженной грудью его тела. Она посмотрела ему в глаза.

— Ты правда только поэтому казался таким расстроенным?

— Тебе кажется, я не прав? Или я несколько переиграл?

— Может быть — да, может быть — нет. Но стало действительно не по себе. — Она поцеловала его в нос. — Знаешь, почему я так сильно люблю тебя?

— Потому что тебе нравится, как я занимаюсь с тобой любовью?

— Нравится, но люблю я тебя не поэтому.

— Потому что у меня упругая задница?

— И не поэтому.

— Потому что у меня всегда чистые ухоженные ногти?

— Нет.

— Сдаюсь.

— Потому что ты такой чуткий и заботливый по отношению к другим. Как это похоже на тебя — заботиться о том, чтобы Джейн получила удовольствие от скрэбл! Вот почему я тебя люблю.

— А я думал, за мои карие глаза.

— Не-а.

— За мой классический профиль.

— Шутишь?

— Или за то, что третий палец на моей левой ноге наполовину заходит за второй.

— Вот об этом-то я и забыла. Ай-ай-ай. Ты прав. Именно поэтому я тебя и люблю. Вовсе не потому, что ты такой чуткий. Меня сводят с ума именно пальцы у тебя на ноге.

Их шутки привели к ласкам, поцелуям и ко вновь вспыхнувшей страсти. Она достигла оргазма лишь несколькими секундами раньше его, и, когда их объятия ослабли, уступая сну, он чувствовал приятную истому.

Однако, когда она уснула, он еще не спал. Он смотрел в темный потолок спальни и думал о скрэбл.

КЛИНОК, КРОВЬ, СМЕРТЬ, МОГИЛА, ЖЕРТВА...

Он думал о том слове, что утаил от Кэрол и Джейн, которое вынудило его положить конец той игре и начать новую. После того как он прибавил «смерть» к «крови», у него остались всего три буквы: "ф", "ю" и "к"; "ф" и "ю" не имели отношения к тому, что получилось. Но когда он пополнил свой запас четырьмя новыми буквами, они невероятным образом подошли к "к". Сначала он вытащил "э", затем — "р". Он уже знал, что произойдет, и не хотел продолжать; в тот момент он думал, не бросить ли все буквы назад в коробку, потому что ему было страшно увидеть то слово, которое должно было получиться после прибавления еще двух букв. Но он не остановился. Слишком велико было его любопытство, когда надо было остановиться. Он вытащил третью букву, которая оказалась "о", и затем четвертую — "л".

К... Э... Р... О...Л...

КЛИНОК, КРОВЬ, СМЕРТЬ, МОГИЛА, ЖЕРТВА, КЭРОЛ.

Даже если бы у него и хватило духу, он, разумеется, не смог бы выложить КЭРОЛ на доске, так как это было имя собственное, а по правилам не допускается использование собственных имен. Но это уже другой вопрос. Главное то, что ее имя каким-то жутким образом так ясно и недвусмысленно выложилось из его букв. Боже мой, он вытащил их именно в том порядке! А это что, тоже совпадение?

Это казалось каким-то зловещим предзнаменованием. Предупреждением о том, что с Кэрол должно что-то произойти. Таким же пророчеством, как и два кошмарных сна, приснившихся Грейс Митовски.

Он вспомнил о других недавно происшедших странных вещах: жуткой молнии, ударившей в офис Альфреда О'Брайена; стуке, от которого сотрясался весь дом; незваном госте на лужайке во время грозы. Он чувствовал, что все они как-то взаимосвязаны. Но, черт возьми, как?

КЛИНОК, КРОВЬ.

СМЕРТЬ, МОГИЛА.

ЖЕРТВА, КЭРОЛ.

Если в этих словах на доске скрэбл содержалось какое-то пророческое предупреждение, то что ему надлежало делать? Зловещий знак — если это был он — казался слишком расплывчатым, чтобы на него как-то отреагировать. Было неизвестно, чего остерегаться. Он не мог защитить Кэрол, не зная, откуда надвигается опасность. Автокатастрофа? Авиакатастрофа? Нападение? Рак? Все, что угодно. Он не видел смысла рассказывать Кэрол о том, что из его букв получилось ее имя; она, как и он, не сможет ничего предпринять, и это лишь вызовет у нее тревогу.

Ему не хотелось волновать жену.

Вместо этого он, лежа в темноте и ощущая озноб даже под одеялом, сам волновался за нее.

Несмотря на то что было уже два часа ночи, Грейс все еще читала у себя в кабинете. Не было смысла ложиться спать в течение еще, по крайней мере, пары часов. События прошлой недели лишили ее сна.

Можно сказать, что прошедший день был относительно спокойным. Аристофан по-прежнему вел себя странным образом — прятался от нее, следил за ней исподтишка, когда ему казалось, что она не подозревает о его присутствии, но ни подушек, ни мебели больше не драл и ходил в отведенную ему коробку, что обнадеживало. Человек, выдававший себя за Леонарда, больше не звонил, и она была благодарна за это. Да, день выдался довольно обычный.

И тем не менее...

Грейс по-прежнему чувствовала напряжение и не могла спать, потому что ее не оставляло ощущение, что она находится в эпицентре бури. Она чувствовала, что тишина и покой в ее доме обманчивы, что вокруг нее неистовствуют громы и молнии, которых она пока не видит и не слышит. Она чувствовала, что ураган вот-вот вновь захлестнет ее, и от этого ожидания она не могла расслабиться.

Услышав какой-то шорох, она оторвалась от своего романа.

Из коридора в открытую дверь кабинета заглядывал Аристофан. Из-за косяка двери виднелась только его изящно вытянутая голова.

Их глаза встретились.

На какое-то мгновение Грейс показалось, что она смотрит не в глаза бессмысленному зверьку. Взгляд казался умным. Смышленым. И даже мудрым. Это была не просто звериная настороженность.

Аристофан зашипел.

Его глаза стали холодными. Два ясных зелено-голубых ледяных шарика.

— Ну и что ты хочешь?