Превосходство Борна Ладлэм Роберт

Глава 33

Они все еще находились в доме на Виктория Пик, расположившись в помещении центра связи. Это была относительно просторная комната, с выкрашенными в белый цвет стенами, где кроме аппаратных средств комплекса связи, включая и стойки компьютеров, отсвечивающих слабым светом сигнальных ламп, расположенных на светло-серых панелях управления, находился большой, белого же цвета, стол для проведения совещаний, занимавший почти всю правую часть комнаты и за которым теперь устроились все участники только что закончившейся драмы.

Они сидели на белых пластиковых стульях подобно одушевленным роботам, ожидающим управляющего сигнала к продолжению дискуссии. Изнеможение, смешанное с ужасом смерти, словно застыло на их лицах, на всех, кроме одного. Несмотря на общее утомление, в его глазах не было страха, а присутствовало лишь замешательство, выраженное в пассивной реакции на окружающее, которое все еще оставалось вне его понимания. Всего лишь несколько минут назад смерть не имела никакого значения для него, он просто предпочитал ее жизни.

— Так кто сделал это, кто вверг нас в этот кровавый кошмар? произнес наконец Вебб, голосом напоминающим шепот.

— Это сделал я, — ответил Хэвиленд, сидящий на противоположном конце стола. Он медленно наклонился вперед, пристально глядя на собеседника. — И если бы мне пришлось отвечать за это в суде, я должен был бы требовать для себя смягчающих обстоятельств. — В чем они заключаются?

— Во-первых, в надвигающемся общем кризисе ситуации, — ответил дипломат. — Во-вторых, в вас...

— Объясните это, — прервал его Конклин, сидящий на другом конце стола, лицом к дипломату. Вебб и Мари сидели слева от него, а прямо перед ними расположились Морис Панов и Мак-Алистер. — И, пожалуйста, будьте как можно более точным, — добавил он.

— У меня нет необходимости скрывать что-либо, — ответил посол, продолжая смотреть на Дэвида. — Кризис вызван реальной обстановкой, которая до сих пор не вышла из состояния угрозы. Политическая клика, сформировавшаяся в Пекине, включает несколько фанатиков, объединившихся под руководством человека, настолько глубоко окопавшегося в правительственных иерархических бастионах и почитаемого на уровне философского божества, что нет почти никакой надежды на его публичное разоблачение. Никто не поверит этому. Любые попытки доказать их стремление к захвату Гонконга и остальных частей Новых Территорий, к развязыванию гражданской войны будут восприняты Пекином как оскорбление и вмешательство во внутренние дела, как возвращение к временам провокаций и взаимных подозрений. Но если их тайные планы не будут разрушены, то Дальний Восток будет втянут в пучину возможной мировой войны. Может быть, что время уже и упущено, и все силы пришли в движение под давлением националистов. — Но как могло это произойти, господин посол? — нетерпеливо спросила Мари Вебб.

— Это происходит, миссис Вебб, и этого достаточно для объяснений, ответил дипломат. — Вот поэтому-то нам был необходим Джейсон Борн.

— Но тем не менее, хотелось бы услышать это с периода, предшествовавшего началу кризиса, — заметил Дэвид.

Дипломат не возражал. — Началось это около тридцати лет назад, когда способный молодой человек приехал с Тайваня на материк. Его послали на землю отцов и дали новое имя, новую фамилию. Этот план был рассчитан на много лет, а его основой были фанатизм и месть... Вебб выслушал почти фантастическую историю жизни Шэн Чжу Юаня, в которой теперь каждый камень был поставлен на свое место, каждый факт был убедительно подтвержден, как действительно имевший место. Через полчаса, когда рассказ об историческом происхождении проблемы был закончен, Хэвиленд достал большую черную папку и, раскрыв ее, вынул оттуда несколько сколотых между собой страниц, которые положил перед Дэвидом. — Вот здесь отражена детальная специфика всей проблемы, в тех рамках, которые известны нам на сегодняшний день. Это важный документ, который не может выйти за пределы этого дома иначе, как обращенный в пепел, но вам разрешается, тем не менее, ознакомиться с ним. Если у вас появится малейшие сомнения относительно его содержания, я готов привести в действие все службы государственной машины Соединенных Штатов, от Овального Кабинета до Совета Национальной Безопасности, чтобы рассеять их, предоставив вам необходимую информацию. — Дипломат сделал паузу, затем добавил: — Возможно, что у нас и нет права обращаться к вам, но я еще раз хочу повторить, что мы нуждаемся в вашей помощи. Мы нуждаемся в любой информации, которую вы можете предоставить нам.

— Из всего, что здесь было сказано, следует, что вы стоите перед проблемой послать кого-нибудь в Пекин, чтобы выкрасть этого Шэн Чжу Юаня. — По существу — да. Но на самом деле проблема более сложна, чем кажется на первый взгляд. Наша рука должна быть невидима. Не должно быть никаких, даже самых незначительных, доказательств нашей причастности. У Шэна блестяще организованное прикрытие. Пекин видит в нем прежде всего фанатичного патриота, который не покладая рук работает на пользу собственного отечества, можно сказать, что современный святой. И я уже не говорю о его чисто физической защите, о людях из его охраны и ближайшего окружения. Они все фанатично преданы ему.

— Так значит, этот наемник, этот бывший английский командос, был нужен вам именно для этого? — прервала дипломата Мари Вебб. — Это была та ниточка, которая вела к Шэну?

— Мы знаем только, что он получал от него заказы. И, рано или поздно, Шэн должен был бы выплыть на поверхность. Естественно, что такой человек, интересующийся только деньгами и убийствами, очень устраивал Шэна. Ведь убийства, которые он совершал, было очень трудно инкриминировать Пекину.

— Но он, тем не менее, отправился в Пекин, — возразил ему Вебб. — Именно так мне удалось проследить его. Даже если все это было подстроено как ловушка против меня...

— Ловушка против «вас»? — воскликнул удивленный Хэвиленд. — Вы хотите сказать, что они знают «о вашем существовании»?

— Всего лишь два дня назад я лицом к лицу встретился с моим самозванцем-преемником в ночном аэропорту. Каждый из нас очень хорошо знал, кто был его противник, этого нельзя было не знать. Он не собирался делать из этого секрета и разрывать контракт...

— Так значит это были вы, — прервал его Мак-Алистер. — Я «знал» это! — Точно так же это знали Шэн и его люди. Меня нужно было остановить, а лучше всего уничтожить на контролируемой ими территории. Они ничем не рисковали от того, я смог кое-что узнать. Ловушка была поставлена той же ночью.

— Господи! — воскликнул Конклин. — Я читал о происшествии на Кай Так еще в Вашингтоне. Газеты писали о каких-то правых экстремистах, а это, значит, был ты?

— Оба правительства договорились, с чем они выйдут к прессе, заметил Мак-Алистер.

— Мое мнение на этот счет, — заговорил Дэвид, игнорируя замечание Мак-Алистера, — никак не изменилось с тех пор. — Именно Шэн связался с этим командос и использовал его, чтобы устроить эту ловушку, и, поступая таким образом, он как бы вводил его в круг своих приближенных. Это уже не просто отношения между клиентом и его наемником.

— Но это же означает, что он не собирался выпускать его из этого круга живым, — воскликнул Хэвиленд, глядя на помощника Госсекретаря. — Эту мысль высказал Эдвард, но я вполне ее разделяю. Когда последний контракт закончен или когда считается, что его знания о предмете достаточно велики, человек исчезает. Проследить этот процесс очень трудно, и репутация руководства остается безупречной. Нет сомнений, что неудачная попытка в аэропорту Кай Так приблизила эту гарантию конца.

— Он не был достаточно умен, чтобы видеть это, — неожиданно произнес Джейсон Борн. — Он не мог мыслить «геометрически».

— Прошу прощенья. Как следует вас понимать? — спросил посол.

— Никак, — ответил Вебб, продолжая смотреть на дипломата. — Отсюда следует, что все вами сказанное — всего лишь полуправда. Гонконг может взлететь на воздух, но совсем по другим причинам.

— Правда была подана как правдоподобие, чтобы вы почувствовали всю важность момента, чтобы убедительнее звучали наши опасения. А ложь... Ложь была нужна для того, чтобы привлечь вас. — Хэвиленд откинулся на спинку стула. — И я не могу быть более откровенным, чем сейчас, когда говорю об этом с вами.

— Ублюдки, — произнес Вебб низким леденящим голосом.

— Я допускаю даже и это, — согласился Хэвиленд. — Но, как я уже заметил раньше, обстоятельства были чрезвычайными, особенно по двум пунктам, касающимся общего кризиса и лично вас.

— И что же? — спросила Мари.

— Позвольте спросить вас, миссис Вебб... мистер Вебб. Если бы мы пришли к вам и изложили наше дело так, как вы его слышали здесь, присоединились ли бы вы к нам добровольно? Согласились бы вы, мистер Вебб, вновь стать Джейсоном Борном?

Наступила тишина. Все глаза замерли на Дэвиде, в то время как он задумчиво разглядывал поверхность стола и затем медленно остановил свой взгляд на черной папке. — Нет, — спокойно ответил он. — Я не верю вам.

— Мы знали это, — согласился Хэвиленд, кивая головой. — Но с нашей точки зрения ваше присутствие было просто необходимо, и нам пришлось рекрутировать вас. Только вы могли сделать то, что вы сделали, и теперь я могу сказать, что наши предположения были правильными. Цена была непомерна велика, но я чувствую, я убежден в этом, что другого выбора просто не было. Время и обстоятельства были против нас, они и сейчас против... нас. — Сейчас, когда погиб этот командос, еще больше, чем прежде, — заметил Вебб.

— Командос? — Мак-Алистер подался вперед, привставая на стуле.

— Ну да, этот наемный убийца, цель вашей операции. Ведь в результате все, что вы сделали с нами, обернулось для вас пустой тратой времени.

— Сейчас это неважно, — заметил Хэвиленд. — Все дальнейшее будет определяться тем, что вы сможете рассказать нам. Сообщения о смертельном случае на Виктории Пик завтра появятся во всех газетах, мы не сможем этого остановить, но Шэн, тем не менее, не сможет узнать, кто именно был убит здесь этой ночью. Ни прессы, ни репортеров с фотоаппаратами в этот момент здесь не было, а те, кто только что появились здесь, удерживаются полицией на некотором расстоянии от стен дома. Мы можем управлять информацией, выдавая ее по собственному усмотрению.

— А что с телом? — спросил Панов. — Ведь существуют формальности, связанные с медицинской службой...

— Они будут отрабатываться персоналом МИ-6. Между Лондоном и Вашингтоном есть договоренность о взаимодействии. Я думаю, что приемлемое заявление официальных властей в конце концов будет выработано.

— Но остаются еще Дэвид и Мари, — продолжал упорствовать психиатр. — Ведь их видели очень многие.

— Всего лишь несколько солдат, которые были в непосредственной близости от них, — возразил ему Мак-Алистер. — Поэтому весь контингент будет немедленно отправлен на Гавайи. Я думаю, что это удастся сделать в течение часа, включая двух убитых и двух раненых. Шум и перестрелку можно объяснить вторжением полиции, которая пыталась искать кого-то в саду, но не нашла. Но в конце концов, мы можем сейчас решить, что мы будем заявлять прессе. Консульство буквально затоплено телефонными звонками от журналистов...

— Консульство? — быстро спросил Конклин. — Но ведь этот дом не имел к нему никакого отношения!

— Сейчас уже не до прикрытий, — заявил посол. — Мы пытались изо всех сил удерживать информацию о принадлежности дома, но в полиции стали известны имена хозяев и арендаторов, а там это дошло и до прессы. Как с ними поступать дальше, это надо решать. Ваше мнение, Эдвард?

— Сейчас ситуация в высшей степени запутана, и, конечно, они пока ждут наших разъяснений. Но в любом случае, будет лучше, если мы предоставим им хоть какие-то сведения, чем пустим дело на самотек и только создадим почву для роста слухов. — Я подозреваю, — заметил Хэвиленд, — что у вас что-то припасено на этот случай.

— Речь идет о простой замене, но это сможет помочь, если я правильно расслышал то, что сказал мистер Вебб.

— Что вы имеете в виду?

— Вы несколько раз произнесли слово «командос», и я полагаю, что это было не просто образным элементом речи. Наемник действительно был командос?

— Бывший. Он был офицером, и, в некотором смысле, душевнобольным, а если быть еще точнее, то со склонностями к убийству.

— Вы можете сказать кто он был, назвать его имя?

Дэвид тяжело посмотрел на Мак-Алистера, вспоминая рассказ англичанина о своем происхождении, и ответил: — Я так и не узнал, кто он был.

— Но вы, тем не менее, считаете, что он был командос?

— И это единственное, в чем я уверен.

— Именно командос, а не рейнджер, не зеленый берет...

— Да, именно командос.

— И вы подчеркивали, что он был англичанин?

— Да.

— Ну что ж, это уже кое-что. Мы можем пустить воображение окружающих совсем в другую сторону, исключив из сообщения именно эти детали: нет англичанина, нет человека, связанного с армией. Короче говоря, мы хотим подчеркнуть единственный факт, что убитый человек не имеет никакого отношения к наемнику, связанному с Шэном.

— Что оставляет возможность для другого самозванца добраться до Шэна и все-таки завершить начатую операцию, — добавил Конклин с некоторым уважением к собеседнику. — А в вас что-то есть, мистер аналитик. Хоть вы и сукин сын, но кое-что в вас есть.

— Стало быть, так и будет, — неожиданно произнес Вебб, закрывая глаза и отдаваясь во власть слов, которые так любил повторять Джейсон Борн.

— Дэвид... — Мари дотронулась до его лица.

— Извини. — Вебб протянул руку к папке, лежащей на столе, секунду помедлил и вновь открыл досье. На первой странице была помещена фотография, под которой было напечатано имя, подтверждающее, что на этой фотографии изображен Шэн Чжу Юань. Но это имя означало для него нечто гораздо большее. Это было лицо «мясника»! Лицо сумасшедшего, который кромсал женщин и мужчин своим ритуальным мечом. И по мере того как он смотрел на эту фотографию, в его памяти возникало другое лицо, принадлежавшее Эхо, который отдал свою жизнь, чтобы он, Дельта, смог сделать то, что он не сделал! И это же лицо напомнило ему, что он должен выполнить прощальную просьбу Эхо, который выразил ее в своем предсмертном жесте. Сумасшедший мясник с ритуальным мечом должен быть уничтожен!

— Это и есть сын вашего неизвестного тайпина? — еле слышно проговорил Джейсон Борн.

— Да, — ответил Хэвиленд.

— Этот современный святой, который нигде и никогда не высунулся из-за своего плотного, но невидимого прикрытия?

— И вновь, да.

— Но вы ошибаетесь! Он уже показал себя! Господи, как он показал себя!

Ошеломленный, дипломат буквально подскочил на стуле. — Вы уверены?

— Нет ничего, в чем бы я не был так уверен, как в этом.

— Видимо, обстоятельства были чрезвычайными, — заметил Мак-Алистер. — И они же означали, что наемник никогда бы не выбрался оттуда живым.

— Учитывая тот факт, что за пределами Китая о них никто не знает, они действительно были необычными. Представьте себе, что мавзолей Мао Цзе Дуна превратился в тир. Кроме того, эта метаморфоза составляла и часть ловушки, поставленной на меня.

— Мавзолей Мао? — с удивлением повторил Хэвиленд. — Необычайно!

— Напротив, — возразил Борн, — очень умно. Это единственное место в Китае, где невозможно было бы ожидать нападения. Охотник, преследующий свою дичь в таком месте, чувствует себя в абсолютной безопасности, а на самом деле в этот момент сам становится дичью. Очень неплохо.

— Но вернемся к Шэну, мистер Вебб. — Хэвиленд теперь был похож на одержимого, его глаза с жадностью требовали ответа. — Расскажите нам, что вы видели и что вы узнали.

— Это монстр, — тихо произнес Джейсон, не сводя глаз с фотографии. — Он вышел из преисподней, подобно Савонароле, вооруженный мечом дьявола, чтобы сеять смерть. И те войска, о которых вы говорили, это не войска в обычном смысле, это отряды новых гуннов, убийц-садистов, которые совершенствуют свое мастерство у своего хозяина. Бог должен быть на нашей стороне...

— Пока вы говорите лишь в «общих» категориях, — прервал его Мак-Алистер, холодно, но заинтересовано. — А нам хотелось бы, «мне» хотелось бы, знать гораздо больше!

— Он собрал своих сообщников на некое ритуальное сборище. — Борн вновь обратил свое внимание на фотографию. — Он заявил, что это была первая ночь великого меча в длинной цепи ночей, когда начинается жестокая борьба со всеми, кто окажется на их пути! Это сборище сопровождалось казнью предателей, которую при свете факелов исполнял ваш современный святой, орудуя ритуальным мечом древних завоевателей, как мясник орудует топором при разделке туш! Это «заседание» происходило в птичьем заповеднике, всего в часе езды от Пекина. Он убил мужчину, женщину, затем еще двух... Он должен умереть! Этот мясник убивает легко и просто, с улыбкой на лице. Я сам должен покончить с этим! Я видел все, видел его! И он видел меня! Он как загипнотизированный смотрел на меня! Он знает, что я его враг! Я твой враг, «мясник!»... Я должен это сделать!

— Сейчас ты Джейсон Борн, или Дэвид Вебб? Кто ты? — спросил Панов, наклоняясь вперед.

— Дельта! И я же Борн! «Кейн для Дельты и Карлос для Кейна!» Неожиданно он откинулся на спинку стула и затих, его голова медленно свесилась на грудь. — Извините меня, — тихо пробормотал Дэвид Вебб. — Я не знаю, что случилось со мной. Еще раз извините.

— Не стоит извиняться, Дэвид, — заговорил Панов. — Главное, что ты вернулся. Это очень здорово и очень понятно.

— Я должен вернуться назад, и это тем более понятно, не так ли, Мо?

— "Дэвид!" — закричала Мари, вскакивая со стула.

— Я «должен» это сделать, — сказал Джейсон Борн, мягко отстраняя ее. — Никто не сделает этого, кроме меня. Я знаю коды, я знаю пути... и, кроме того, я обещал. Я обещал это тому, кто отдал свою жизнь, спасая меня. И на этот раз ошибки быть не должно.

— А что будет с «нами»? — спросила Мари дрожащим голосом, который завибрировал, отражаясь от белых стен. — Разве «мы» не имеем права на жизнь?

— Я вернусь назад, я обещаю это тебе, — сказал Дэвид, отодвигая ее руки и глядя ей в глаза. — Но сейчас я должен идти туда, как ты не можешь этого понять?

— И ты хочешь сделать это ради этих людей, ради этих «лжецов»!?

— Нет, не для них. Для того, кто хотел жить, не смотря ни на что. Ты не знаешь его, он был один из тех, кто остался в живых, но отдал свою жизнь, чтобы я мог жить и вернуться к тебе. Он встретился лицом к лицу с уравнением и решил его. Когда мы оказались там, за «чертой», мы все должны были быть готовы принять такое решение. — Борн повернулся к Мак-Алистеру. — Есть у вас кто-нибудь, кто может сфотографировать труп?

— Чей? — спросил помощник Госсекретаря.

— Мой, — просто ответил Джейсон Борн.

Глава 34

Фотография, от которой исходил леденящий ужас, была сделана в доме на Виктория Пик под руководством сопротивляющегося доктора Мориса Панова. Для этого был использован тот самый стол, где только что проходила дискуссия, результат которой и был причиной внутреннего протеста психиатра. Белая, в кровавых пятнах простыня покрывала тело Дэвида Вебба. Она была отвернута под косым углом, чтобы можно было поместить в кадр его бледное лицо с широко открытыми остекленевшими глазами, испещренное брызгами крови.

— Быстро сделайте несколько отпечатков и принесите мне, — проинструктировал фотографа Конклин.

— Через двадцать минут, — пообещал техник и вышел из комнаты, столкнувшись в дверях с входящим Мак-Алистером.

— Как обстоят дела с прессой, — спросил Хэвиленд помощника Госсекретаря. — Рано или поздно, но нам придется выступить перед ними с заявлением. Ведь чем дольше мы молчим, тем больше укрепляем мнение среди журналистов, что здесь не все чисто.

— У нас еще есть возможность протянуть время, — сказал Мак-Алистер. — Я объяснил, что пресса не может быть допущена сюда еще некоторое время, поскольку полиция еще не закончила проверку территории на предмет поиска взрывных устройств. И все это потому, что человек, совершивший налет на этот дом, был большим специалистом по взрывам.

Джейсон Борн, один из наиболее профессионально подготовленных специалистов по взрывам и нападениям, в этот момент уже сидел на столе и внимательно смотрел на Мак-Алистера. — Мне нужно уходить отсюда, возбужденно произнес он. — Я должен как можно скорее добраться до Макао.

— Ради Бога, Дэвид? — Мари встала перед ним, не спуская с него глаз. Ее голос дрожал.

— Я и сам не хотел бы, чтобы дела шли подобным образом. Видит Бог, что я не хотел этого, — почти прошептал он, слезая со стола, — но так должно быть. Я должен как можно скорее оказаться на пути к Шэну, пока эта история еще не попала в утренние газеты и пока эта фотография не подтвердила то сообщение, которое я собираюсь послать по каналам, о которых, как он думает, никому неизвестно. Он должен поверить, что я и есть все тот же самый наемник, тот самый человек, которого он собирался убить, а не Джейсон Борн из «Медузы», который пытался убить его в том лесном ущелье. И он должен быть очень заинтересован в моем сообщении, потому что информация, которая будет содержаться в нем, очень важна для него.

— Приманка, — заметил Конклин. — Это должна быть полуложь, полуправда.

— Объясните это подробней, мистер Вебб, — сказал неожиданно жестко Хэвиленд. — Мы перед вами в долгу, но тем не менее...

— Ваш долг таков, что оплатить его вы не сможете! — отрезал Джейсон Борн, прерывая дипломата. — Вам остается только выложить прямо здесь ваши разбитые мозги, здесь, предо мной!

— Я понимаю ваш гнев, но я по-прежнему буду настаивать на разъяснениях. Вы не можете своими действиями подвергать опасности жизнь миллионов людей и ущемлять жизненно важные интересы Соединенных Штатов. И я по-прежнему жду, мистер Вебб, — холодно закончил дипломат.

— Хорошо. Вы шантажировали меня и втянули в эту охоту на Шэна, забывая главное правило, которое вытекает из всех уроков операции Тредстоун: на охоту за убийцей следует посылать убийцу.

— Пожалуй, это одна из немногих вещей, о которой мы никогда не забывали, — резко бросил дипломат, но его раздражение незаметно сменилось удивлением и интересом. — Мы все строили только на этом.

— Потому что ваши исходные посылки были ошибочны, — резко возразил ему Борн. — Был более эффективный способ добраться до Шэна и вытащить его на свет, чтобы уничтожить. И для этого вам абсолютно были не нужны ни я, ни моя жена! Но вы не смогли разглядеть эту возможность, потому что ваши высокоорганизованные мозги способны только усложнять любую проблему.

— Так что же это было, мистер Вебб, что я не смог увидеть?

— Для охоты на заговорщика следует посылать заговорщика же. Неофициально... Тайно... Но сейчас настолько поздно об этом говорить, что я просто-напросто трачу драгоценное время, пускаясь в анализ ваших ошибок. Эти объяснения теперь ни к чему, хотя, с другой стороны, я так или иначе должен был бы сказать вам об этом.

— Я еще не уверен, что вы сказали мне что-то существенное.

— Полуправда, полуложь — это стержень вашей собственной стратегии, которая в моем изложении выглядит следующим образом. К Шэну посылается курьер, предпочтительно пожилой человек, который был анонимно нанят по телефону за определенную плату для передачи информации. Его связь с кем бы то ни было проследить практически невозможно. У него есть только устное послание, предназначенное исключительно для ушей Шэна и ни для кого другого. Сообщение должно содержать достаточно правды, чтобы он был почти парализован. Скажем, что некий человек, пожелавший оставить свое имя в тайне, но тем не менее, известный Шэну, опасается потерять многие миллионы долларов, если план Шэна потерпит крах. Человек этот испуган и хочет иметь гарантии. Шэн обязательно захочет встретиться с ним, но заговорщик из Гонконга, стараясь обезопасить себя, предложит провести встречу на нейтральной территории. Это и будет ловушка. — Борн сделал паузу, глядя на Мак-Алистера. — Даже третьеразрядный боевик может показать вам, как это проделать.

— Очень быстро и очень профессионально, — заметил посол. — Но с большим изъяном. Где же нам найти такого заговорщика, тем более здесь, в Гонконге?

Джейсон пристально изучал старого чиновника, с выражением, в котором проглядывало презрение. — Сделайте его, — сказал он. — И это будет ложь.

Хэвиленд и Алекс Конклин уединились в комнате центра связи, заняв позиции на противоположных концах стола заседаний. Мак-Алистер и Панов перешли в кабинет помощника Госсекретаря, чтобы прослушать по раздельным телефонам сообщение консульства о налете боевика американского происхождения на дом в районе Виктория Пик, которое предназначалось для представителей прессы. Дэвид Вебб и его жена находились в комнате верхнего этажа. По расчетам Мак-Алистера, до отъезда Дэвида Вебба оставалось менее четверти часа. Автомобиль должен был доставить Джейсона Борна и помощника Госсекретаря в аэропорт Кай Так, откуда они будут переправлены в Макао, что в целях экономии времени предполагалось осуществить на вертолете медицинской службы.

— Это ни в коем случае не сработает, и вы прекрасно знаете это, упорно возражал Хэвиленд, глядя куда-то мимо офицера.

— Что? — переспросил его Конклин, обрывая собственные мысли под воздействием голоса дипломата. — То, что Дэвид сказал вам?

— Шэн никогда не согласится на встречу с неизвестным ему человеком.

— Это будет зависеть от того, как будет устроено представление. Если факты, сообщаемые посредником, будут достаточно достоверны, то у него просто не будет большого выбора. Он не может расспросить посредника, так как тот ничего не знает, и, следовательно, он должен отправиться на встречу с самим источником информации. Мне кажется, что вариант, предложенный Веббом вполне реален, и даже вы не смогли возразить ему.

— И тем не менее, я возражаю, — сказал Хэвиленд, опуская руки на стол и останавливая, наконец свой взгляд на собеседнике, — потому что то, что мы сделали, отнюдь не бесполезная работа. Да, мы потеряли этого наемного убийцу, но взамен мы приобрели добровольного, даже одержимого манией мести провокатора. С самого начала наш выбор был абсолютно верным, но единственное, чего мы не допускали даже в мыслях, что он согласится выполнить завершающий этап совершенно добровольно. Сейчас он никому не позволит выполнить эту последнюю работу, и он возвращается назад, чтобы реализовать именно свою внутреннюю потребность. Таким образом, и на заключительном этапе, мы оказались правы, вернее я оказался прав. — Но при этом вы рискуете обнаружить свою руку, которая, по вашему мнению, должна быть невидима.

— Каким это образом?

— Потому что это еще не конец всей операции. Скажем, к примеру, что Вебб не сможет завершить ее, или, что еще хуже для вашего элегантного зада, он будет взят живым. В таком случае Шэн захочет узнать, кто действительный автор этой ловушки и кто стоит за ним. В конце концов, они вытряхнут из него все, что вы здесь вколачивали в его голову...

— И даже тот факт, что правительство Соединенных Штатов не должно иметь никакого отношения к этой операции, — перебил его дипломат.

— Это все верно. Но в итоге он не сможет справиться с давлением, которое будет оказано на него: химические препараты сделают свое дело, и все ваши планы станут доступны противной стороне. Ваша рука будет отчетливо видна, а дальше ниточка будет протянута до самого Вашингтона.

— Но кем?

— Да Веббом, храни вас Бог! Джейсоном Борном, если это вам больше нравится.

— Вы хотите сказать, человеком с почти хроническим душевным расстройством, чьи медицинские записи содержат официально подтвержденный диагноз, включая беспричинную агрессивность, самовнушения и самообман? Шизофренический параноик, чьи телефонные разговоры с Госдепартаментом официально зарегистрированы и являют доказательство его невменяемости, вплоть до агрессивных действий против тех, кто пытался помочь ему? — Хэвиленд помолчал, потом тихо продолжил. — Ну, а теперь представьте себе, мистер Конклин, разве может такой человек говорить от лица правительства Соединенных Штатов? Как это можно вообразить? Мы сами ищем его везде, где только можно вообразить, чтобы вернуть в клинику для лечения. У нас даже есть подозрения, что благодаря своей прошлой деятельности он смог выехать из страны по подложным документам...

— Для лечения?.. — бросил Алекс, ошеломленный словами дипломата. — Прошлой деятельности?..

— Да, да, мистер Конклин. Если это необходимо, особенно в экстренных случаях, когда операция с Шэном осложнится, мы готовы подтвердить, что этот человек одно время сотрудничал с правительством и в процессе этой работы его здоровью был нанесен значительный ущерб. Но не может быть и речи о том, что у него мог быть какой-либо официальный статус. Да и как это можно представить, чтобы этот сумасшедший человек, ответственный за смерть собственной жены, о которой он заявляет как о пропавшей, мог иметь какое-то отношение к официальным государственным службам?

— Мари? Вы собираетесь использовать Мари?

— Мы должны это сделать. Она фигурирует во всех официальных записях и письменных показаниях под присягой людей, которым Вебб был известен как душевнобольной пациент и которые пытались помочь ему.

— Господи! — прошептал Конклин, загипнотизированный холодным и расчетливым дипломатом. — Вы рассказали ему все это только для того, чтобы прикрыть свой собственный зад на случай провала операции. Ну, сукин вы сын!

— Я сказал ему правду, потому что он все равно бы узнал ее, если бы я даже и солгал.

— Вы сказали ему правду на случай, если его поймают, — продолжал Конклин, не обращая внимания на слова Хэвиленда. — Если убийство не состоится, то вы предпочитаете, чтобы он был взят живым! Вы заранее сделали ставку на скополамин, на наркотики! И тогда Шэн убедится, что вся его тайная работа известна нам, и он узнает об этом не из официальных источников, а путем несанкционированных действий душевнобольного человека. Господи! Да ведь это вариант того, о чем вам говорил Дэвид! За исключением человеческой жизни, которая является разменной монетой в этой игре! Ведь он должен быть убит со всех точек зрения!

— Нас устроит и такая цена, мистер Конклин, если при этом мы получим то, что хотим.

Алекс подождал, в расчете на то, что последует продолжение, но дипломат молчал, и только серо-стальные холодные глаза твердо смотрели на офицера. — И это все, что вы можете сказать? Ведь все, что вы делаете сейчас, это немыслимо!

— Есть вещи с более высокими приоритетами, чем жизнь отдельной личности, мистер Конклин, и, опять-таки, вы знаете это не хуже меня. Ведь именно это и составляло ту работу, которой вы посвятили свою жизнь. Но сегодняшняя ситуация гораздо выше по своей значимости, чем все то, с чем вам приходилось иметь дело до сих пор. Можно даже говорить о геополитическом уровне происходящего.

— Сукин сын!

— Ваша собственная вина сейчас уже очевидна, Алекс, если я могу вас так называть. Я никогда даже не пытался ставить Джейсона Борна вне закона! Моя самая большая надежда заключается в том, что ему повезет, и убийство пройдет удачно! Если это произойдет, то он будет свободен. Дальний Восток освободится от монстра, и мир будет спасен от восточного варианта Сараево. Вот в этом и заключается моя работа, Алекс.

— Но вы, по крайней мере, должны сказать ему об этом! Предупредить его!

— Нет, я не могу этого сделать. И вы не смогли бы сделать это, окажись на моем месте. Ведь вы никогда не скажете наемному убийце...

— Опять возвращаемся к старому?

— Человек, которого посылают с целью убийства, должен быть уверен в своей правоте. Кроме того, ни мотивы, ни причины этого акта не должны влиять на исход. Должно быть почти маниакальное стремление к выполнению намеченного. И это единственный шанс на успех.

— Но допустим, что успех не будет сопутствовать ему? Он будет убит?

— Тогда мы будем как можно быстрее готовить кого-нибудь еще на его место. Мак-Алистер отправляется с ним в Макао, и он должен изучить всю технику связи для контакта с Шэном. Тогда-то мы и опробуем эту его теорию «заговорщик для заговорщика». Он полагает, что это слишком поздно, но я так не думаю. Вы видите, Алекс, я продолжаю учиться.

— Вы не упускаете ничего, что попадает к вам, — жестко заметил Конклин, поднимаясь со стула. — Но вы уже забыли, что сказали Дэвиду относительно изъяна в его теории.

— Ну и что?

— Я не хочу, чтобы вы так просто отделались от этого, — ответил Конклин, направляясь к двери. — Он должен знать всю правду.

Конклин открыл дверь. На пороге он лицом к лицу столкнулся с морским пехотинцем, который держал оружие в руках.

— Дай мне пройти, солдат, — произнес Алекс.

— Извините, сэр! — рявкнул тот, но не сдвинулся с места, продолжая смотреть в пространство поверх головы офицера ЦРУ.

Конклин повернулся к дипломату, все еще сидящему за столом. Хэвиленд пожал плечами. — Таковы наши обстоятельства, — сказал он.