Ирочка Афенченко Олег

Корректор Алексей Сергеевич Константинов

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Об авторе

Афенченко Олег Георгиевич

(Род. В 1933 году, с. Кварели, Грузинской ССР,

инженер-механик, к. т. н.)

Окончил русскую школу СШ №2 (г. Павлоград, Днепропетровской обл.), МВТУ им. Н. Э. Баумана (г. Москва), философский факультет ВУМЛ (г. Загорск, Московской обл.), где занятия вели преподаватели МГУ, очную аспирантуру ГПИ им. А. А. Жданова (г. Горький) и далее всевозможные курсы, лектории как служебные, так и общественные.

Основная работа – инженер-конструктор по разработке новой техники на машиностроительных заводах и в НИИ того же (технического) профиля. Последнее место работы – ТАНТК им. Бериева (г. Таганрог), где разработал 16 механических узелков к системе управления гидросамолёта Бе-200.

К моему опыту литературной работы, помимо научных статей и авт. Свидетельств, относятся газетные публикации в «Таганрогской Правде» на самые разные темы.

Вообще же тяготение к писательству проявлялось ранее 5-ти лет, когда ещё не умея читать (читать, брать книжки в библиотеке и прочитывать их, начал в 5 лет), наносил на листках бумаги волнистые строчки. Надо думать, подражая маме-учительнице.

А

В сборнике, как в известной книге Алексея Константиновича Толстого и братьев Жемчужниковых, собраны самые разные жанры от стихов до скетчей, включая мысли и афоризмы a la Kosma Prutkoff. Несмотря на это, все они относятся к одному художественному методу (незаслуженно преданному, – «тихой сапой», – забвению), в основе которого – правдивое изображение жизни с определённым идейным (прогрессивным, а не модным сейчас регрессивным) содержанием.

Задачей сборника является отображение очень любопытных ещё никем пока всё ещё не понятых явлений и, в частности, совсем не оригинального, а заимствованного и вместе с тем странным образом никем не понятого способа делания (надо полагать, средствами массовой информации) из, в общем-то, (тоже надо полагать) нормальных приличных людей самых примитивных недоумков.

Хотя сборнику дано название одного из рассказов, центром его всё же является пьеса, герои которой с трудом постепенно осмысливают, что мы перестраиваем и во что.

В сборник также включены некоторые повседневные зарисовки и статьи литературоведческого и отчасти критического характера.

Посвящается слушателям и поклонникам, читателям и почитателям писателя и философа Михаила Иосифовича Веллера, которые – надо полагать – с удовольствием прочтут в пьесе об ошибке Платона (стр.86.), о решении извечного «неразрешимого» философского вопроса: «Что было раньше курица или яйцо» и другие интнресные вещи.

Предисловие

Сборник назван историческим, поскольку он охватывает несколько эпох конца XIX и начала XXI веков: эпоху царизма (стихи И. В. Сталина) и эпохи ленинизма, сталинизма, «Аллы Пугачёвой», М. С. Горбачёва (робкой перестройки), эпохи бурной перестройки с «шоковой терапией» и, наконец, эпохи стабилизации дикого капитализма. Эпоха царизма в нашей стране характеризовалась развитием капитализма в то время как развитой западный капитализм уже отличался упадком – возникновением в искусстве декадентства, которое, естественно в провинциальную Грузию ещё не проникло. Поэтому стихи юного Сосо отмечены печатью русского Ренессанса и жизнеутверждающих народных традиций гордости грузинской поэзии Ильи Чавчавадзе, имение которого находилось в знаменитом селе Кварели, в долине славной реки Алазани. Имение это сохранилось и сейчас. Оно является частью музея этого великого грузинского поэта.

Введение

В искусство, в том числе и в поэзию, приходят по-разному, поскольку здесь, – впрочем, как и во всех других явлениях жизни, – действует множество факторов, из которых назовём несколько первых попавшихся. Очевидно, это природные данные, окружающая среда, эмоциональный настрой, восприятие жизни, отношение к ней…

О влиянии среды воспитания прекрасно рассказал в своей автобиографической повести Н. А. Римский-Корсаков. Его отец, дядя и мать обладали высокими музыкальными способностями, хотя музыкального образования не имели и нотной грамоты не знали. Не смотря на это, отец будущего композитора сочинял романсы, перекладывая свои стихи на музыку из известных опер, а его дядя по памяти играл увертюры и даже целые симфонии. Николай Андреевич помнит себя с двух лет и ранее и отмечает, что мать его пела в замедленном темпе. Можно сказать, что с рождения (и даже ранее) великий композитор рос в атмосфере музыки. В результате он музицировал, также без нот, в самом раннем детстве.

Несомненно благотворную роль в становлении Пушкина-поэта сыграл его дядя Василий Львович Пушкин, а в дальнейшем – Державин. Это хорошо показал Ю. Тынянов, описывая жизнь поэта. Отец поэта также был знатоком литературы и любителем поэзии. Атмосфера Лицея, в котором проходило обучение и воспитание Александра Сергеевича, была пронизана пафосом дружбы и поэзии. Многие его лицеистские товарищи пробовали себя, весьма не безуспешно, и в поэтическом творчестве.

Определяющую роль может играть и поддержка как бы случайных людей. В качестве примера можно назвать Сурикова, Чюрлёниса, Айвазовского …. Известно, что художник с адмиральским званием родился в семье сапожника и в детстве с увлечением рисовал на камнях и мелом, и углём в Карантинном посёлке вблизи феодосийского порта. Феодосийские купцы заметили одарённого мальчика и выступили в роли спонсоров (как теперь говорят), обеспечив ему надлежащее начальное художественное образование, позволившее ему поступить в петербургскую академию художеств. За что благодарный художник выхлопотал для них высочайшее разрешение на ответвление в Феодосию от строящейся железной дороги Джанкой – Керчь. Суриков также оказался удостоенным купеческой поддержки, а Чюрленис был осыпаем словами ободрения и одобрения своих родных в особенности, кажется, сестры.

Дальнейшее развитие таланта (а если человек талантлив, то он талантлив во всём) уже в большей степени зависит от него самого.

У Сталина, как у витязя на распутье, намечались три пути: стать поэтом (имелась серьёзная поддержка Ильи Чавчавадзе), стать революционером (ещё обучаясь в семинарии, он участвовал в работе соответствующих кружков, где пользовался заслуженным признанием), наконец стать учёным (после изгнания из семинарии юный Джугашвили работал в Тифлисской Физической Обсерватории метеорологом-наблюдателем, – вёл дневники наблюдений погоды, – где, несомненно, общался с русскими учёными, учась у них научной логике). Был ещё один путь (не только три!): стать, пользуясь современной терминологией, «боевиком». Его тщательно продуманные оригинальные по замыслу акции для добычи средств своему учителю, находившемуся тогда в эмиграции, проходили с блестящим успехом. Но он выбрал второй путь и прошёл его так же блестяще.

Научное дарование Сталина подтвердилось в его блестящих последних научных работах, а также в определении им кибернетики как лженауки. Верность этого определения уже бесспорна, ибо исчезло само это понятие. Мне могут возразить, что на смену кибернетики пришла информатика, заменившая её. Однако из этой (по умолчанию!) замены следует лишь то, что и информатика суть такая же лженаука, которую, надо думать, ожидает та же судьба. Разумеется, это не относится к технологиям производства современных средств вычислительной техники, которые поистине фантастичны (как в романанах И. А. Ефремова в эру Великого Кольца)

В самом деле, кибернетику нам преподносили в качестве науки об управлении, которое должно осуществляться с позиций осознания целей управления, знания свойств объектов, подлежащих управлению, отслеживания состояния управляемых объектов и т. д.. Но всё это есть составляющие другой науки: Методологии Творчества (управление же как раз – наиболее творческий процесс), зачатки которой намечались в советское время, увы, уже в годы пресловутого застоя. Некоторые наработки к этой очень важной теме имеются у меня, к сожалению, покамест только в рукописях.

От автора

С началом перестройки вновь всплыла сталинская тема естественно в известном тенденциозном направлении. Мне довелось прочитать четыре такие книжицы. К чести автора одной из них надо сказать, что ему удалось избежать эту тенденциозную установку и роль этой величайшей личности была им представлена достаточно объективно. Более того, он поместил прекрасные юношеские стихи своего героя. В общей сложности из разных источников мне повезло собрать шесть стихотворений Иосифа Джугашвили. (Несколько позже мне стало известно, что их всего 7).

Это, учитывая возраст поэта, были превосходные произведения, которые были одобрены Ильёй Чавчавадзе и при его содействии опубликованы. Поэтические способности И. В. Сталина меня поразили, поскольку я сам по разным причинам пробовал себя и в этом виде творчества и могу судить о его сложности не понаслышке, а исходя из собственного опыта.

Для того, чтобы читатель смог сам сделать сравнительный анализ, автор счёл необходимым поместить в предлагаемом литературном сборнике эти прекрасные стихи, снабдив их комментариями и пояснениями, которые, надеюсь, будут полезны с целью лучшего восприятия любого литературного (а не только поэтического) творчества.

Стихи Сосо Джугашвили.
Стихотворения юного
Иосифа Джугашвили
Предисловие

(к стихам Сталина)

Один из европейских философов в своё время сказал: «злодейство и гениальность – несовместимы». Что повторил в дальнейшем и наш славный поэт А. С. Пушкин. Это действительно так. Многие конъюнктурные политологи, принимаясь за модную тему в псевдорубрике «Правда о Сталине», пытались создать образ созвучный соответствующему политическому заказу. Но это им не удалось. Особенно показательна в этом плане книга Эдварда Радзинского «Сталин».

Публикация даже одного юношеского стиха тут же перечёркивает все их первоначальные злые замыслы. Настолько велик талант юного поэта.

Первым из этих стихотворений «Ходил он от дома к дому…», посвящённое, как мы увидим, Сократу, мне попалось в элитном нововомодном журнале «Знание – власть», пропагандирующем власть в ореоле славянского жречества. Это прекрасное материалистическое произведение преподносилось интеллигентствующими авторами этого полумистического журнала как якобы предсказание, провидение личной судьбы молодого совсем юного поэта. Хотя любому мало-мальски образованному и начитанному человеку даже не вооружённым взглядом станет ясно, что речь идёт об общеизвестном трагичном факте из жизни древнегреческого философа.

Затем это стихотворение попадалось мне и в других источниках. Ниже вниманию читателя предлагается шесть стихотворений, пронизанных светлыми человеческими чувствами к природе, к родине, к труду, к разуму.

Стихотворения, отмеченные звёздочками, были приведены без названий. Этим стихотворениям названия присвоены (мною) составителем, исходя из смыслового содержания данного произведения.

Луне

Плыви, как прежде, неустанно
Над скрытой тучами землёй,
Своим серебряным сияньем
Развей тумана мрак густой.
К земле, раскинувшейся сонно,
С улыбкой нежною склонись,
Пой колыбельную Казбеку,
Чьи льды к тебе стремятся ввысь.
Но твёрдо знай, кто был однажды
Повергнут в прах и угнетён,
Ещё сравняется с Мтацминдой,
Своей надеждой окрылён.
Сияй на тёмном небосводе,
Лучами бледными играй,
И, как бывало, ровным светом
Ты озари мне отчий край.
Я грудь свою тебе раскрою,
Навстречу руку протяну,
И снова с трепетом душевным
Увижу светлую луну.

Поэту

Когда крестьянской горькой долей,
Певец, ты тронут был до слёз,
С тех пор немало жгучей боли
Тебе увидеть привелось.
Когда ты ликовал, взволнован
Величием своей страны,
Твои звучали песни, словно
Лились с небесной вышины.
Когда, отчизной вдохновлённый,
Заветных струн касался ты,
То словно юноша влюблённый,
Ей посвящал свои мечты.
С тех пор с народом воедино
Ты связан узами любви,
И в сердце каждого грузина
Ты памятник воздвиг себе.
Певца отчизны труд упорный
Награда увенчать должна:
Уже пустило семя корни,
Теперь ты жатву пожинай.
Не зря народ тебя прославил,
Перешагнёшь ты грань веков,
И пусть подобных Эристави
Страна моя растит сынов.

Сократу

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым своим пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его напевной, —
Как солнечный блеск чиста, —
Звучала Великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращённые в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: «Проклятый,
Пей, осуши до дна…
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!».

Великая Правда и Возвышенная Мечта звучали и в трудах вполне приличных и достойных учёных, занимавшихся конструированием оптимального человеческого общества, которых всем известные недоумки назвали утопистами, придав этому непонятному и загадочному слову бранный оттенок и унизительный в высшей степени порочный смысл. В результате такого непродуманного (это очень мягко сказано) поступка они сами оказались уже действительными утопистами, ибо своими «трудами» утопили коммунистическую идею, верность которой сохранили лишь Сталин и Крупская, честно делавшая и сделавшая коммунистическую (лучшую в мире) систему образования.

Саламури

Когда луна своим сияньем
Вдруг озаряет мир земной
И свет её над дальней гранью
Играет бледной синевой,
Когда над рощею в лазури
Рокочут трели соловья
И нежный голос саламури
Звучит свободно, не таясь,
Когда, утихнув на мгновенье,
Вновь зазвенят в горах ключи
И ветра нежным дуновеньем
Разбужен тёмный лес в ночи,
Когда беглец, врагом гонимый,
Вновь попадёт в свой скорбный край,
Когда кромешной тьмой томимый,
Увидит солнце невзначай, —
Тогда гнетущей душу тучи
Развеют сумрачный покров,
Надежда голосом могучим
Мне сердце пробуждает вновь.
Стремится ввысь душа поэта,
И сердце бьётся неспроста:
Я знаю, что надежда эта
Благословенна и чиста!

Утро

Раскрылся розовый бутон,
Прильнул к фиалке голубой,
И лёгким ветром пробуждён,
Склонился ландыш над травой.
Пел жаворонок в синеве,
Взлетая выше облаков,
И сладкозвучный соловей
Пел детям песню из кустов:
«Цвети, о, Грузия моя!
Пусть мир царит в родном краю!
А вы учёбою, друзья,
Прославьте Родину свою!».

Пахарю

Постарел наш друг Ниника,
Сломлен злою сединой.
Плечи мощные поникли,
Стал беспомощным герой.
Вот беда! Когда бывало,
Он с неистовым серпом
Проходил по полю шквалом —
Сноп валился за снопом.
По жнивью шагал он прямо,
Отирая пот с лица,
И тогда веселья пламя
Озаряло молодца.
А теперь не ходят ноги —
Злая старость не щадит…
Всё лежит старик убогий,
Внукам сказки говорит.
А когда услышит с нивы
Песню вольного труда,
Сердце, крепкое на диво,
Встрепенётся, как всегда.
На костыль свой опираясь,
Приподнимется старик
И, ребятам улыбаясь,
Загорается на миг.

Прим. Как удалось выяснить, саламури означает грузинский духовой музыкальный инструмент типа нашей свирели. Пандури, очевидно, тоже музыкальный струнный инструмент, напоминающий украинскую бандуру или русские гусли.

Послесловие

Эти стихи Иосифа Виссарионовича Джугашвили были написаны им в 16-ти летнем возрасте, он читал их друзьям, они были опубликованы в газете «Иверия». Они получили высокую оценку известного грузинского поэта с мировым именем Ильи Чавчавадзе, который опубликовал многие из них.

Тот факт, что поэтическое творчество И. В. Сталина нам не было известно ранее, объясняется только скромностью автора в зрелые годы. Общеизвестно, что Сталин, возвеличивая роль Ленина в создании нового государства, всячески препятствовал подчёркиванию своей роли в строительстве новой величайшей земной цивилизации. А в сделанных им критических замечаниях к новому учебнику политэкономии он настоятельно рекомендовал их авторам полностью убрать главы, посвящённые отдельно Ленину и Сталину, поскольку необходимые ссылки на них уже сделаны в соответствующих содержательных главах учебника.

Также Сталин препятствовал написанию своей биографии. В детстве мне довелось прочитать только одну небольшую книжку о нём, о его детских годах. Это прекрасная книжка и я помню иллистрацию в ней.

Подборка приведенных стихов сделана из книги Александра Колесника «Мифы и правда о семье Сталина» изд. Харьков «Простор» 1991 г.. Стихи прекрасны как по форме, так и по содержанию. К сожалению А. Колесник не указал источник, которым он пользовался, не указал на каком языке были написаны стихи Сталиным; если на грузинском, то кто сделал перевод на русский. Можно предположить, что они написаны самим Сталиным на русском языке, т. к. письменной речью на русском языке он владел в совершенстве уже в юношеские годы, когда учась в Горийском духовном училище, он усиленно занимался самообразованием, пользуясь библиотекой училища. Представления о широте и глубине его интересов появятся у нас, если мы ознакомимся с перечнем книг из его читательской карточки, который был найден в архивах царской охранки. Это были книги по философии, искусству, литературе, произведения грузинских поэтов и классиков русской литературы. Вероятнее всего эти книги были на русском языке.

Далее. Более полутора лет, когда юношу Иосифа Джугашвили (Сталина) исключили из Тифлисской семинарии, куда он поступил после блестящего окончания Горийского училища, он проработал в Тифлисской физической обсерватории, где, скорее всего, он был занят перепиской журналов наблюдений, научных отчётов и т. п.. Здесь, общаясь с учёными, среди которых, наверняка, было немало, а скорее всего большинство, русских, И. В. Сталин углублял свои знания русского языка и овладевал научной логикой, которая в дальнейшем отчётливо проявилась во всех его научных работах, хотя и не связанных с физикой. Напомним, что логика едина для всех наук (в том числе, и гуманитарных). Это ещё раз подтверждает, что научная логика едина, она не имеет специализации и, будучи применена, в любой сфере деятельности даёт прекрасные результаты.

Однако революционные интересы побудили его, видимо, отказаться от этой престижной, – или, как у нас говорят, «не пыльной», – работы и перейти на рабочую профессию железнодорожных мастерских Бакинского депо.

В заключение ещё раз подчеркнём, что приведенные юношеские стихотворные произведения свидетельствуют о разносторонних способностях выдающегося революционера и учёного И. В. Сталина.

Слова А. С. Пушкина «Гений и злодейство – две вещи несовместимые» приводит замечательный советский скульптор С. Т. Коненков в своей прекрасной книге «Мой Век», выпущенной издательством политической литературы г. Москва в 1971 году.

К осмыслению величайшей роли Сталина и его вклада в развитие человеческой цивилизации не лишне будет ознакомиться с речью Черчилля и его оценкой данной Великому гению двадцатого века, которая приводится далее.

Из выступления Черчилля 25.12.59 г.

В Палате общин в связи с

80-ти-летием со дня рождения Сталина:

Большим счастьем было для России, что в годы тяжелейших испытаний страну возглавил гений и полководец – Сталин.

Он был самой выдающейся личностью, сумевшей противостоять изменчивому и жестокому времени того периода, в котором проходила вся его жизнь.

Сталин был человеком необычайной энергии, с несгибаемой силой воли, резким, жестоким, беспощадным в беседе, которому даже я, воспитанный здесь в Британском парламенте, не мог ничего противопоставить.

Сталин, прежде всего, обладал большим чувством юмора и сарказма и способностью точно воспринимать мысли. Эта сила настолько велика в Сталине, что он оказался неповторимым среди руководителей государства всех времён и народов.

И. В. Сталин произвёл на нас величайшее впечатление. Он обладал глубокой, лишённой всякой паники, логически осмысленной мудростью. Он был непоколебимым мастером находить в трудные моменты пути выхода из самого безвыходного положения. Кроме того, Сталин в самые критические моменты, а также в моменты творчества был одинаково сдержан и никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычайно сложной личностью.

Он создал и подчинил себе огромную империю – это был человек, который своего врага уничтожал своим врагом.

Сталин был величайшим, не имевшим себе равных в мире, диктатором, который принял Россию с сохой, а оставил её оснащённой атомным оружием. Нет, чтобы мы ни говорили о нём, – таких история и народы не забывают.

Этот текст я переписал с рукописи, которую мне одолжил сотрудник ТАНТК им. Бериева. Откуда он его переписал, я не полюбопытствовал, однако сомневаться в достоверности не приходится: в тексте явно просматривается стиль английского лорда, этой хитрой лисы, который лицемерно затягивал открытие второго фронта. Достаточно ознакомиться с перепиской Черчилля и Сталина в годы Великой Отечественной войны, чтобы убедиться в этом. Отголоски этой переписки можно проследить в приведённом выступлении английского премьера. Например, там, где Черчилль говорит о способности «точно воспринимать мысли». Действительно, Сталин видел лицемерие своих союзников, их скрытую игру и, не выходя из рамок дипломатической переписки, указывал им на недостойность нарушения норм союзнических отношений, а конкретнее – прежних договорённостей.

Тем не менее, к чести английского лорда, надо отметить, что оценку государственной деятельности Сталина он дал совершенно точную и объективную. Теперь уже можно совершенно безоговорочно утверждать, что Сталин сделал для России неизмеримо больше и с неизмеримо меньшими потерями, чем любой государственный деятель России до и после него.

Затем мне посчастливилось встретить этот интересный текст Черчиллевского выступления в изданной гораздо позднее книге французского историка Франсуа Бедарида «Черчилль», изданной в серии ЖЗЛ издательством «Молодая Гвардия» в 2003 году. Послесловие к этой любопытной книге написано советским учёным Ю. В. Емельяновым, который приводит и приведённый выше текст. (Он оказался полностью идентичным).

Роль Сталина чрезвычайно велика. Её осмысление – задача будущих исследователей, которым необходимо, в первую очередь, рассмотреть создание им (при отсутствии надлежащего законченного проекта) новой локальной прогрессивной цивилизации на Земле, новой культуры, которая станет вровень с Античной культурой и будет столь же сильно поражать воображение любого культурного человека будущей земной цивилизации.

31.03.2000 г.

Далее следует собственно авторский литературный сборник.

Первое четверостишие написано тоже примерно в шестнадцатилетнем возрасте.

Стихи разных лет

Мрачные мысли отбросим!
Весна идёт! Весна!
Пути у людей мы спросим,
Каким идти и куда.

1949 г.

К С. К.

Как восхитительна улыбка
Твоего восторгом полного лица,
И солнца луч как радостно искрится
В завитках волос золотых, упавши свысока!

Ты иногда с улыбкою такой
Глазами карими большими,
Что с простотою неподдельной
Сияют мило в восхищеньи,
Посмотришь на меня,
Красою девичьей пленя.

И в душу вдруг врывается, кипя,
Сознанье силы собственной, могучей.
О! Если б чаще ты смотрела на меня
Глазами юности кипучей.

1952 г.

Зимнее настроение

(Ungereimter Vers
Белый стих)

Тихо. Лёгкий морозец.
Снег пушистый, пушистый. Такой,
Что дунешь на него – он и слетает лёгким облачком снежинок.
А какая красота в лесу!
Незаметно пошевеливая свисающими ветвями,
Покрытыми инеем, стоят прозрачно-воздушные берёзки;
И среди них гордо замерли тёмно-зелёные мрачные ели,
Будто придавленные тяжестью снега,
Лежащего на их лапах.
И над всем этим спокойным царством
Прекрасного стройная хвастунья-сосна
Подняла свою пустую макушку, кокетливо
Усыпанную сверкающим, искристым снегом.

Красная Поляна (Подмосковье)Январь, 1953 года.

Эпиграммы

Наша Стелла всегда весела
И горда. Неприступна она,
Как морская скала.

…

Умён на вид он очень, хоть и глуп.
Зайдёт ли спор – упрям, как дуб.

1954 г.

Весеннее настроение

Обычная дорога в институт.
Сижу и еду, и смотрю в окно:
Внизу, среди дерев,
Ветры бушуют, снег метут;
Но глянешь выше —
Уж весенни облака плывут неслышно.

Весна! Уж скоро, в звонкие
Ручьи снег старый обратя,
Заполнишь бодрою музыкой
Колхозные поля.

А под мостом, что каждый раз я проезжаю,
Забурлит мой старый друг – немолкнущий поток.

1953 год.

Ариозо

О! Инга милая
И прекрасная,
Как люблю тебя
И молю тебя:
Одари меня
Своей ласкою.

1957 г.

К…

Вечерком иду к тебе,
Шлёпая по лужам.
Мы пойдём с тобой в кино,
Хоть и будет стужа.

Пальцы тонкие твои
Я возьму в свои
Ладони и скажу:
«Люблю тебя!…».

Пусть ты и рассердишься,
И отнимешь руки,
Всё равно тебя тогда
Обниму – не вырвешься.

1960 г.

«Любовь. И снова вопль терзаемой груди…»

Любовь. И снова вопль терзаемой груди
Наружу сквозь сдавленную щель гортани
Рвётся. И мысль одна: тебя увидеть,
В своих объятьях сжать
И замереть
В истоме сладостной уже.

1982 г.

Одиночество

Одиночество хлещет осенним дождём,
Одиночество бродит потёмками серыми.
Одиночество, если оно вдвоём,
Станет буднями самыми чёрными.

1983 г.

Lorelei
Heine
(Ich wei nicht, da so es bedeutet
Da ich so traurig bin)

Я не знаю, что это значит,
Что я так грустен опять;
Что сказка из старых преданий,
Как песня мечтой своей, манит.

Хладный воздух сурово темнеет
Над тихо текущим Рейном.
Вершина скалы искрится
В лучах заходящего солнца.

Как чудо небес на вершине
Прекрасная дева видна;
Её золочёный гребень
Скользит в золотых волосах.

(Пер. с нем.) 1983 г.

В переводе Левика начало этого стихотворения Великого немецкого поэта-романтика звучит иначе:

Не знаю, что стало со мною,
Душа моя грустью полна.
Мне всё не даёт покою
Старинная сказка одна.

На севере диком
Heine
(Ein Fichtenbaum steht einsam)

Гордый кедр стоит уныло;
В холод выси вознесён.
Дремлет, будто в саван белый,
Льдом и снегом окружён.

Мечтает о пальме далёкой,
В том крае, где солнца восход,
Грустит, одиноко качаясь,
На склоне пылающих гор.

(Пер. с нем.) 1983 г.

А вот как звучит этот же стих в переводе Тютчева:

На севере мрачном, на дикой скале
Кедр одинокий под снегом белеет,
И сладко заснул он в инистой мгле,
И сон его вьюга лелеет.

Про юную пальму всё снится ему,
Что в дальних пределах Востока,
Под пламенным небом, на знойном холму
Стоит и цветёт одинока…

Этот же стих привлёк внимание и Лермонтова:

На севере диком стоит одиноко
На голой вершине сосна;
И дремлет, качаясь, и снегом сыпучим
Одета, как ризой, она.

И снится ей всё, что в пустыне далёкой,
В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утёсе горючем
Прекрасная пальма растёт.

Переводы с русского на немецкий

M. . Lermontov
Das Segel

Einsam hat Mast mit Segeln
In blauen Meer sich sehen!
Was suchte er ins fernen Land?
Warum lt er sein liebes Land?

Die Wellen spilen – Wind sehr pfeifen,
Und Mast sich biegt und schreklich knarret…
O weh, – er hat kein Glck zu suchen,
Und aber nicht vom Glck entgehet.

Unter ihm ist Strahl der Lasur heller,
ber ihm ist Strahl der Sonne golden…
Aber um Sturm bittet er, unruhiger
Als ob in den Strme sei es Frieden!

I. W. Stalin
AN SOKRATOS

Er ging von Haus zu Haus,
Klopfend an fremde Tr,
Mit altem eichenem Pandur
Mit seinem Lied einfaches.
Ins Lied melodisch sehr, —
Wie Blick der Sonne rein, —

Внуку

Мальчик Яник по утрам
Одевается сам:
Он шнурки ботиночка
Продевает в дырочки;
Шапку, шарфик иль перчатки
Не напялит он на пятки;
Он на ручки рукавички
Надевает по привычке.
Весел, скромен и умён
Славный Янис-Аполлон.

1996 г.

Ода юбиляру

Нас девы юные смущали,
И потому мы Славы не догнали.
Так годы шли и мы мужали,
Мы дев стесняться перестали.

Но Веры не хватало нам,
Чтоб полностью себя делам,
Отечеству и дому посвятить
И тем авторитет свой укрепить.

Какой же Веры? Веры от подруги,
Чтоб завистью терзались даже други!

Май 1999 г.

Урожай

(Милому внученьку на

День Рождения 15.06.02)

Среди поля золотого
Поля чистого ржаного
Мальчик Беленький стоит,
Он на радугу глядит.

Дождик славный пролился,
Урожай наш удался.
Урожай, Урожай —
Добрый будет каравай!

Каравай мы испечём,
Всех на праздник позовём.
И на празднике на том
Мы станцуем и споём:

Каравай, каравай,
Кого хочешь выбирай —
Мальчиков хороших,
Девочек пригожих.

В хороводе славненько
Пляшет Синеглазенький,
Гретхен смотрит на него —
День Рожденья у него!

Май 2002 г.

На Днепре

Стан божественный
И дивный
Левой дланью
Обнимал я;
Правой румпель я
Сжимал, устремляя
В брег Днепра
Бег «Аспазии» прекрасной.

Ночь украинска тиха
Над брегами простиралась;
Песнь нехитрая моя
Над рекою разливалась,
Услаждая слух подруги
Нежной страстью томной неги.

Свежий бриз тянул долиной,
Упираясь в парус твёрдый;
И скользила яхта наша,
Гладь Днепра не возмущая.

2004 г.

Днепр также поэтичен как и Рейн, об этом поведал Гейне в переводе В. Левика:

Мы на палубе сидели,
Гордо плыл нарядный бот.
Над широким, вольным Рейном
Рдел закатом небосвод.

Я у ног прекрасной дамы
Зачарованный сидел,
На щеках её румянцем
Яркий луч зари блестел.

К Матиссен

Люблю тебя – или сильней – как прежде,
Когда я этих слов боялся произнесть.
Я помню всю тебя в надежде
Вновь бёдра дивные узреть,
Твои божественные руки,
Твой нежный взгляд и трепетные губы,
Что подарили мне сладчайший поцелуй.

2004 г.

К В. Н.

С Днём Рожденья, Октябрина!
Мне заветная Вершина,
Как Тургеневу была
Не испанка
Не цыганка,
А известная певица,
Всем талантливым – царица.

2005 г.

Юбилейное

Друзья, прекрасен наш Союз!
А. С. Пушкин

Уж сколько лет прошло

И снова вместе мы,

И ждёт вино, разлитое в бокалы,

Торжественной минуты

Волнительного тоста

В честь славной нашей Alma Mater,

Которой нет уже,

Как нет и Грузии моей,

И нашего прекрасного Союза.

– Где ж Грузия твоя? – Она

Под башмаком позорного банкира.

– А где ж прекрасный наш Союз?

– Союз разрушен нашими руками

Под радостные визги супостата.

Жаль только жить в том прекрасном

Союзе не довелось нашим

Детям и внукам, прекрасным.

– Ах! Что мы наделали?!

– Вскричали друзья.

– Ошибку давно нам исправить пора!

Поднимем бокалы

За встречу, капралы!

Содвинем их разом,

Ошибку исправим!

Да здравствуют Музы!

Да здравствует Разум!

26 октября 2006 г.

Наш славный институт, в котором мне довелось учиться в годы его высшего расцвета, претерпел много различных названий, хотя по возрасту его можно называть скорее молодым вузом, чем старым, невзирая на его славу. Он возник всего в конце XIX века под названием МТУ (Московское Техническое Училище) в статусе техникума – по советским меркам – или колледжа – по западной моде. Незадолго до Революции он получил статус вуза с названием МВТУ. После Революции в память о революционных событиях на улицах этого района ему было присвоено почётное наименование МВТУ им. Н. Э. Баумана. Затем с целью подчеркнуть его роль в создании заводов-первенцов советского машиностроения, что было отмечено орденом, он стал наименоваться КМММИ им. Н. Э. Баумана (Краснознамённый Московский Механико-Машиностроительный Институт). Но это громоздкое название не прижилось и после Войны в связи с награждением ещё одним орденом ему вернули старое название с новым полным звучанием: Московское ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени Высшее Техническое Училище им. Баумана. Это название и указано в моём дипломе. Разумеется никому и в голову не могло прийти, что это наименование, под которым наш институт известен во всём мире, вновь подвергнется изменениям. Увы, западное поветрие не обошло стороной и наше славное Училище.

Переименование институтов в университеты несомненно имеет под собой идеологическую почву. (Несмотря на вопли о деидеологизации!). Какую? Можно объяснить. Дело в том, что задачей институтов является подготовка специалистов по разным отраслям знаний с целью созидания в направлении этих знаний, а задача университетов заключается лишь в распространении знаний. Следовательно, без институтов невозможно развитие человеческого сообщества. Правильным обществом, способным на прогрессивное развитие, может быть только сообщество созидателей. Таким образом, упразднение институтов обрекает человечество на застой, на прекращение развития. Результат же этих пагубных явлений уже очевиден.

Сказки

Сказка
для самых маленьких
про
зелёную шапочку

Начало

Жили-были папа и мама в красивом приморском городе. И был у них мальчик, которого все любили. И звали его Зелёная Шапочка. Так его звали потому, что он любил носить зелёную шапочку, которую связала ему его бабушка.

Однажды мама напекла пирожков и позвала:

– Зелёная шапочка, иди сюда.

Мальчик быстренько прибежал и мама сказала ему:

– Зелёная шапочка, я испекла пирожки, а ты отнеси их бабушке.

– Хорошо, мама! – ответил мальчик, взял корзинку с пирожками и выбежал во двор.

– Смотри не заблудись! – крикнула мама с балкона ему вдогонку.

– Нет, я дорогу хорошо знаю!

И мальчик смело отправился в знакомый путь.

Что случилось

Дорога шла вдоль моря и Зелёная Шапочка весело бежал по песчаному берегу. Морские ласковые волны хотели лизнут его загорелые ноги, но он, играя, увёртывался от них, радуясь своей ловкости. Сетило солнце и в голубом небе мелькали юркие чайки.

Очень скоро Зелёная Шапочка подошёл к заливу, на другой стороне которого и жила бабушка. В этот раз мальчик решил не обходить залив, а переплыть его. Ведь он уже научился плавать, в этом помог ему папа. И смелый мальчик быстро соорудил плотик из камыша, сложил на него одёжку и поставил крзинку; стащил плотик в воду и, толкая его перед собой, поплыл к противоположному берегу.

Вдруг небо покрылось тучами, подул резкий ветер и потемневшее море покрылось крутыми волнами. Но юный мореплаватель крепче ухватился за плотик и, напрягая силы, упрямо плыл к знакомой песчаной косе, где они часто купались с папой, когда приходили в гости к бабушке.

Неожиданно сильный порыв ветра вырвал плотик у мальчика из рук, а набежавшая волна унесла мальчика в открытое море. Зелёная Шапочка из последних сил боролся с волнами, но волны всё чаще прокатывались над его головой и вот уже нет боьше сил. И тут мальчик почувствовал, как кто-то толкнул его снизу.

Придя в себя, он увидел вокруг попрежнему бушующее море, однако теперь ни одна волна не могла достать до его головы, потому что он сидел верхом на дельфине и нежно обнимал его плавник. Умный дельфин стремительно мчался к берегу. Скоро Зелёная Шапочка смог разглядеть рыбацкие домики и парусные шаланды, спешно причаливающие к берегу.

Чем всё закончилось

Подплыв к одной из шаланд, дельфин нырнул и скрылся в море, а Зелёную Шапочку подхватили сильные руки рыбаков.

Мальчик и дельфин крепко подружились и самую вкусную рыбку, какую двала ему бабушка, он приносил своему другу.

Сказка о розовой вершине

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был принц. Это был красивый мальчик очень серьёзный и вдумчивый. Предаваться же размышлениям ему удавалось редко, потому что жил он в очень бурном, суетливом королевстве, где постоянно происходили то ассамблеи, то симпозиумы, то запуски змеев, то балы. Причём все эти церемонии каждый раз походили на соответствующую прошлогоднюю, как одна капля воды походит на другую.

Собственно в достижении этой похожести и заключался смысл всей подготовки к каждой церемонии, которой были заняты все служители и обитатели двора. Не разрешалось нарушить ни одну из мельчайших деталей церемонии. За этим тщательно следили специально назначенные королём вельможи, которые сличали подготавливаемую церемонию с прошедшей накануне по специальным записям и восковым отпечаткам на специальных дискетах.

Эти записи и отпечатки делали специальные, очень профессиональные люди, тоже назначаемые королём. И называли этих людей летокорниками. Летокорники не принимали участия в церемонии, так как они только записывали, снимали отпечатки, подсчитывали; подсчитывали всё, вплоть до числа шагов каждого участника церемонии и числа маковых зёрен на заключительном бублике.

После каждой церемонии чрезвычайная комиссия тщательно сравнивала состоявшуюся церемонию с предыдущей и докладывала королю. Если комиссия не обнаруживала различий, то король раздавал вельможам, а иногда и служителям двора, высокие награды. При обнаружении разницы виновные сурово наказывались и снимались с должности. А занимаемой должностью в этом королевстве очень дорожили. Вот почему генеральный конструктор змеев так старательно копировал каждый раз прошлогодний чертёж, готовя чертежи змея к очередной церемонии запуска. Конечно можно было бы отдать в коллегию умельцев старый чертёж, но генеральный конструктор был очень честный и не хотел даром получать своё жалованье.

Принц старался быть в стороне от этих хлопотливых приготовлений, чем вызывал недовольство королевы чопорной ещё не старой дамы, которая была бы привлекательной, если бы не выражение великой озабоченности о судьбах королевства на её лице и не постоянно поджатые губы. Принцессы (сёстры принца), которых звали Мордалина и Варварина, были умнее принца и делали вид, что выполняют указания королевы самым добросовестным образом. Это избавляло их от наказаний и они неизменно получали свои бублики. Принц же, а его звали Эллинарий, часто был наказываем лишением бублика к вечернему чаю.

Разумеется, это его мало тревожило. Вечерний чай был скучен и он с удовольствием заменял его ужином у старого садовника, который охотно делил с ним свой стол, уставленный фруктами и пиалами душистого мёда с разнообразными замысловатыми цветочными названиями.

Сады в этом королевстве были не в моде, и садовники были самым последним сословием на общественной лестнице. Зато и король, и королева обожали парки, и паркетники составляли одно из верхних сословий. Парков было много и, по мнению дворовой знати, они были очень красивы. Деревья в этих парках, благодаря трудолюбию паркетников, были самых разных форм: то в виде шара, то в виде куба, то – пирамиды, отчего парки были подобны складам наглядных пособий по геометрии. Нарочитая похожесть, от которой каждый нормальный человек мог придти в уныние, царила во всём королевстве. Поэтому не удивительно, что вдумчивого впечатлительного и любознательного мальчика такое однообразие королевского уклада и отсутствие перспектив получить новые впечатления страшно угнетали.

Так росли принц и две принцессы под неусыпным наблюдением королевы, гувернёров и учителей. Но вот однажды во время одной из любимых принцем прогулок с садовником по саду, который местами походил на причудливые дебри джунглей и в то же время был безукоризненно ухожен, принц услышал от своего ненавязчивого наставника удивительный рассказ о прекрасной розовой вершине, которая находится за переделами королевства и поэтому о ней никто не знает. Не входит она и в никакие другие королевства, поэтому и на посольских приемах о ней никто никогда не говорит.

И всё же, по словам садовника, эта изумительная по красоте Розовая Вершина существует. Издали она представляется одной вершиной, но на самом деле там две вершины, между которыми скрывается удивительный оазис с на редкость мягким, тёплым климатом, благодаря которому там растут всевозможные редкостные плодовые деревья, поют звонкоголосые птицы, пробегают грациозные газели. Путь к вершине очень не лёгок, но достигшие её сверкающего ледового шпиля уже на вершине ощущают новый прилив сил, а чуть спустившись в оазис обретают полное отдохновение и пребывание на вершине вместе с отдыхом на лужайках у ручья оазиса доставляют такое наслаждение, которое не забывается никогда, служа источником вдохновения во всех самых разных делах. Но самое главное, этот не лёгкий путь нельзя проделать одному, а только с верной подругой, одной веры с тобой.

Кто подругу и верного друга найдёт,

Тот легко, беспечально по жизни пойдёт.

Так словами мудреца-поэта закончил садовник свой рассказ о Розовой Вершине, побывав на которой, взрослеют мальчики.

Песенка принца во время его бегства из королевства на пути к вершине.

Пни и колоды,
Мрачные камни,
Лес до небес,
Ни поляны вокруг;

Ноги избиты,
Изодрана кожа.
Прав был садовник:
Нельзя в одиночку
В долгий, незнаемый
Путь отправляться.

Сказка
для детей и взрослых
о мудром пастухе
и его
несмышлёной пастве

Каков поп – таков и приход.
Но, в то же время —
Стадо достойно своего пастуха.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, превеликий государь. Раньше-то он, конечно, был просто государь, но потом он вдруг так расстарался, в подвигах изловчился и аж две должности в своём едином лице исполнять удосужился; так от этого старания он и стал великим, а уж как сподобил его бог и три должности исправно исправлять, так уж иначе, как превеликим, его и называть-то всем соромно стало. Вот и стал он Превеликим.

А уж подручных у него и того более было превеликое множество. И умельцы и дел духовных, и дел железных; коллегии верховные и неверховные; комитеты исполнительные и неисполнительные; советы самые, что ни на есть, низкие и нижайшие и такие высшие советы, что выше и представить уже возможности никакой не представляется.

И всё это от того, что быдла под его мудрейшим руководством было множество не менее превеликое, чем сам превеликий государь. Но это так издали будто очень превеликое, а ежели повнимательней приглядеться, так быдло так себе, не сказать, чтоб и вовсе никудышное, а какое-то из себя всё хворое, ленивое да плешивое и соображения об себе али там об своей выгоде никакого не имеет.

Идёт, к примеру, по косогору и корма себе не находит: всё вверх-вниз скачки качественные делает. Только то этих скачков оно то на голый бугор выдряпается, то в болото свалится. Нет чтоб ровненько по склону один уровень пройти, а потом и на другой уровень уже переходить.

Вот и пришлось Превеликому по семь шкур сдирать, то-есть постригов вместо двух целых семь производить, чтоб у заграичных благодетелев кормов закупать, да медикаментов всевозможных. Чем он только не пользовал паству свою от хвороб разных: и БВК кормил, и лазером обсвечивал, и китайские инструкциисоздавал…

Он её и радиацией решил вдруг шандарахнуть и активность с предприимчивостью всем повысить и так радиационный фон в экспериментальной зоне повысил, что округа та чернобыльем вся покрылась.

И тогда повелел Превеликий тем своим мужам учёным, что роль генераторов идей всяческих, и политэкономических, и прочих, от усердия великого утратили, и повелел им изобрести прививку фактора специального, человеческого, чтобы еду сами находить смогли. И тут мужи, от наук шибко учёные будучи, так изловчились и пививку фактора того чуть было и не изобрели. Да вдруг опять незадача вышла. Самому главному учёному по каналу Еврофима видение вышло, что прививку ту непременно одноразовым шприцем прививать надобно. А где же напастись этих шпрцев одноразовых на эдакую прорву быдла…?

Пришлось снова за продовольственную программу самому приниматься, циркуляры всяческие измысливать и консультации с заокеанскими единомышленниками проводить. Раньше-то они больше в рыцарском соперничестве упражнялись, и хоть до турниров дело не доходило, но скипетрами об щиты дробь выбивали, каблуками по трибунам стучали и разный прочий шум производили, а теперь, как на латы да копья всё железо подножное извели, так стали в единомышленников играть, друг к другу в гости ездить, владения свои показывать. Как-то раз прогуливались Превеликий с Другом Сердешным в саду национальном, что «Херито Фауна» у них прозывается, шёлкову траву лаковыми туфлями французскими приминали, водопадами любовались, а, притомившись, в креслы сели, амброзию кушали, нектаром запивали.

Разомлев же от нектару, который услужливые садовники ловко подливали и положив руку на голову так, будто серое вещество от напряжеия выбрызнуть норовит, Превеликий глубокомысленно произнёс:

– А что если …?

– Вот, вот. Ты это замечательно придумал; конечно, начни-ка ты Перестройку. – и Друг Сердешный садовникам кивнул и те снова нектару подливать стали и амброзию вновь подавать.

И вот уж в родные пенаты в своём экипаже путь держит и в мечтах полёт его обгоняет: «Хозяин… порядок… газоны, водопады… маркетинг…. Но выбор-то сделан!… Не укладывается что-то?».

Воротившись, спешно в Думу государственную направился, комитеты да коллегии разные созвал и речь произнёс:

– Хозяин, менеджер, маркетинг, водопады, газоны прибыль. Благолепие, понимаете… Но выбор-то сделан! Как-то не укладывается. Не укладывается, понимаете?

Страницы: