Танец над пропастью Градова Ирина

Забавно, а ведь Рита именно так думала о себе самой!

– Нет, не так, – ответила она. – Я думаю, что…

– Мы с Мишкой свалили из дома и бросили тебя здесь, – не дослушав, продолжала Катерина. – Я ни разу не поинтересовалась, каково тебе одной с нашим звездным папашей… Думаю, и Мишке это тоже в голову не приходило – мы просто радовались, что успели вовремя!

– Вовремя?

Катя зачем-то поглядела в потолок, потом на стенку за Ритиной спиной.

– Ты могла это сделать гораздо раньше нас, – произнесла она, наконец переведя взгляд снова на сестру. – В смысле, ты и Игорь… Вы же были влюблены, так? Если бы вы поженились, ты ушла бы из дома и зажила самостоятельной жизнью. Мишка старше, и я представила себе, как вы оба уходите, а я остаюсь – один на один с отцом! Просто сбывшийся ночной кошмар…

– Так ты поэтому сбежала?

– Конечно! Джон казался приличным мужчиной, с деньгами и связями. В сущности, он такой и есть – до некоторой степени. Просто желание сбежать – не лучший советчик в выборе партнера на всю жизнь, понимаешь? Кроме того, он жил так далеко, за границей, и я, как и мечтала, оказалась вне досягаемости для Великого и Ужасного!

Рита никогда не думала, что сестра несчастна в браке – состоятельный муж, двое детей… Как такое вообще могло случиться?

– Ты не представляешь, сколько раз я жалела о том, что уехала! – говорила Катя, раскачиваясь на стуле, как делают порой маленькие дети, попав в сложную ситуацию и чувствуя себя некомфортно. – Там все чужое! Десять лет там живу, карьера в порядке, денег хватает, но поговорить совершенно не с кем, представляешь?! Джон, как приходит, сразу утыкается в телевизор или в компьютер, у детей тоже своя жизнь… Господи, Ритка, им же всего ничего лет, а у каждого своя комната, и на дверях висят таблички: «Не входить!» Мне каждый раз приходится изощряться, чтобы заставить их хотя бы раз в сутки ужинать вместе! Джону плевать – он с ними даже не разговаривает. Так, «Как дела в школе?» – и все…

Рита приподнялась из воды и положила ладонь на руку сестры, вцепившуюся в край ванны.

– Мне жаль, правда, – тихо проговорила она, поглаживая холодные пальцы Катерины. – Я и не думала… Знаешь, мне казалось, что если кто в нашей семье и счастлив по-настоящему, так это ты! Мишка все по бабам бегает, а ведь у него такая милая, хорошая, добрая жена. Значит, ему все-таки чего-то не хватает?

– Наверное, нам всем чего-то не хватает, – печально улыбнулась Катя, сжимая Ритины пальцы. – Всем троим, да? Что-то с нами явно не так!

– Почему ты ни разу ничего не говорила? Хотя бы маме?

– Я стараюсь пореже звонить – боюсь сорваться, а ведь у вас и своих проблем предостаточно. Мама уверена, что хотя бы у меня все хорошо, она так радуется, когда я рассказываю ей об успехах детей… Зачем ее расстраивать? Знаешь, – неожиданно добавила Катя, – а я ведь тебе всегда завидовала!

– Ты? – переспросила Рита. – Мне?!

– Ну да, – кивнула сестра и вздохнула. – Ты единственная из нас могла ладить с отцом. Ты такая спокойная, рассудительная, и тебя почти невозможно вывести из себя. Только ты умела сдерживать Синявского.

– Я?!

Для Риты эти слова сестры стали настоящим открытием.

– Ну да, – кивнула Катерина. – Ты одна могла разговаривать с ним больше десяти минут и не срываться. Ты сдерживала его – даже маме это не удавалось! Меня всегда удивляло то, что ты, младшая из нас, похожа на него меньше всех – и одновременно больше всех! И отец это понимал. Поэтому он любил тебя. Конечно, не так, как Игоря, но все же гораздо сильнее остальных своих детей.

– Ты говоришь ерунду! – воскликнула Рита. – Ему было на меня наплевать. Он считал меня помехой в карьере Байрамова, потому и делал все, чтобы мы разбежались!

– Не только.

– То есть?

– Ну да, отец пытался вас развести, но не только потому, что хотел для Игоря свободы. Понимаешь, он считал, что Байрамов сделает тебя несчастной.

– Что?!

– Отец видел, какие женщины окружают Игоря. Они были готовы на все ради одного его взгляда… Он был для них богом, для этих сумасшедших баб, и отец думал, что он не сможет сделать тебя счастливой. Возможно, он судил по себе, но у него имелись и другие основания, кроме желания избавить Игоря от тебя.

– Ты ошибаешься, – упрямо тряхнула головой Рита. – Папа никогда не думал о моих чувствах, иначе он бы понял, как мне трудно далось решение бросить Игоря!

– Ну, не надо делать из него святого! – развела руками Катя. – Полагаю, он отлично это понимал, но считал, что так лучше для всех. Главное – для него, для балета и для Байрамова. Но ты еще кое-чего не знаешь.

– Боюсь даже спрашивать, – пробормотала Рита. Когда сестра входила в ванную, Рита и не предполагала, что этот вечер станет для нее вечером откровений.

– Отец просил меня… в общем, он просил меня попытаться отбить у тебя Игоря.

– Тебя?!

– У меня ничего не вышло, – быстро сказала Катя. – Игорь мне нравился, но дело не в этом: даже если бы все получилось, отец ни за что не позволил бы нам быть вместе, поэтому я не больно-то старалась. Но я была не единственной.

– Не…

– Отец пытался свести Игоря с некоторыми девчонками из труппы Мариинки – из новеньких. Он считал, что так сумеет его лучше контролировать, при помощи одной из своих балерин.

– И?

– Снова не удалось: Игорь любил тебя и хотел быть только с тобой. Я очень удивилась, когда мама рассказала, что вы расстались. А потом ты встретила Мэтта, и я подумала: как странно, ты ведь повторяешь мою судьбу! Я лучше других понимала, что ты делаешь это не потому, что влюбилась в другого парня, а для того, чтобы сбежать. Но ты оказалась умнее меня и вовремя одумалась!

– Я не одумалась бы, – медленно проговорила Рита. – Если бы не то, что случилось с Игорем.

– Ты о той аварии?

– Да. Когда я о ней узнала, то поняла, что просто не смогу… Тебе надо было мне все рассказать!

– Наверное, надо – может, тогда хоть у тебя все сложилось бы иначе… А у тебя сейчас кто-то есть? – с надеждой поинтересовалась Катерина.

– Есть, – неожиданно для себя ответила Рита.

Лицо Катерины просияло.

– Игорь?

– Нет.

– Нет? – изумленно переспросила она. – И кто же настолько хорош, что сумел вытеснить из твоего сердца несравненного Байрамова?

Рита открыла было рот, но передумала: почему-то ей не хотелось пока упоминать о Мите. В конце концов, еще ничего не ясно, и…

– Рано говорить, – неопределенно ответила она на вопрос сестры. – Но, может, на этот раз у меня все получится?

Перед сном она опять позвонила Игорю. И снова трубку никто не снял.

Рита вошла в кабинет Иванченко, когда электронные часы на стене показывали одну минуту одиннадцатого.

– Вы точны, Маргарита Григорьевна, – одобрительно отметил следователь, поднимаясь из-за стола. – Чаю?

– Нет, спасибо, – отказалась она. – Вы можете объяснить, почему в морге не хотят выдать нам папино тело?

– Конечно. Да вы присаживайтесь, Маргарита Григорьевна, – разговор будет долгим.

Рита опустилась на стул, чувствуя, как ее пальцы сводит судорогой. Что-то явно не так, но что?

– Вы должны знать, что дело вашего отца переквалифицировано. Теперь это дело об убийстве.

– Ч-что? – заикаясь, переспросила Рита, таращась на Иванченко.

– Водички? – поинтересовался он вроде бы участливо, но ни в его голосе, ни в лице не было ни капли сочувствия.

– Н-нет. Почему?!

– Есть причины. Вы юрист, поэтому не стану ходить вокруг да около. На первый взгляд все и впрямь выглядело как несчастный случай, однако эксперты нашли кое-что важное. Во-первых, в крови вашего отца обнаружили совсем небольшое количество алкоголя – так что выпивка не могла стать причиной его падения. Ему помогли.

Рита растерянно молчала, и Иванченко продолжал:

– Это еще не все. Мы проверили камеру на выходе из кабинета…

– Она никогда не работала, – перебила Рита. – Папа так распорядился.

– Почему?

– Он не выносил слежки. Камера должна была сказать любому злоумышленнику, что за ним наблюдают, но на самом деле она ничего не могла зафиксировать.

– А сейчас это здорово бы нам пригодилось! – сердито заметил следователь. – Скажите, почему вы пришли в театр в конце рабочего дня?

– У меня… было дело, которое я хотела обсудить с папой. Но его не оказалось в кабинете, и я поехала домой.

– Вы ошибаетесь, Маргарита Григорьевна, – возразил Иванченко. – В то время, когда вы приходили, Григорий Сергеевич находился внутри.

– Что вы говорите?!

– Это так. Охранник сказал, что вы вошли через главный вход и вышли очень быстро, не застав отца. Но, судя по отчету нашего специалиста, он был уже мертв, когда вы появились.

Рита не верила своим ушам. Значит, когда она барабанила в дверь кабинета, отец уже лежал там? И если бы она все-таки попыталась войти, воспользовавшись ключом с поста, то могла бы…

– Он умер мгновенно, – словно поняв, о чем она размышляет, произнес Иванченко. – Вы не смогли бы ему помочь. Даже если бы хотели.

– Что?! Вы… вы меня подозреваете?

– Это было бы слишком просто, но – нет. Конечно, вы могли бы войти через черный вход, убить отца и выйти незамеченной. Затем вы вполне могли бы выждать время и войти снова – на этот раз через главный вход, поговорить с охранником и сделать вид, что не застали отца в кабинете. Таким образом, вы обеспечили бы себе алиби, но есть одно маленькое «но».

– Какое же? – тяжело сглотнув, спросила Рита.

– Ваш отец получил сильнейший хук в челюсть. У него сломано несколько зубов. Вряд ли женщина могла нанести подобный удар – ваше телосложение и вес исключают такую возможность. Вот почему я вас не подозреваю. Вы не могли не заметить синяк.

Она заметила. Сразу, как увидела тело отца, но…

– Скажите, Маргарита Григорьевна, – вкрадчиво произнес Иванченко, – почему вы ни разу не упомянули о драке вашего покойного отца с Игорем Байрамовым?

Откуда он узнал?! Ах, ну да, конечно, – кто-то из ребят наверняка рассказал… И с чего это она взяла, что удастся скрыть этот факт? Но Иванченко прав, она решила, что тот синяк – следствие драки с Игорем. Упоминать о ней означало навлекать на него неприятности, а этого Рита не желала.

– Я не считала, что драка имеет какое-то отношение к…

– Ерунда, Маргарита Григорьевна! – перебил следователь. – Вы отлично понимаете, что это имеет прямое отношение к происшедшему, и мне странно, что вы, потеряв родного отца, пытаетесь выгородить возможного подозреваемого!

– Да Игорю незачем убивать папу! – воскликнула она. – Неужели вы полагаете, что он вернулся после драки, чтобы… добить его?! Это же чушь собачья!

– У него было много врагов?

– Вы бы удивились… – едва слышно пробормотала она.

– Может, набросаете несколько имен?

Рита, не дожидаясь, пока следователь пододвинет к ней листок, сама взяла один из пачки, лежащей на столе. На мгновение ее рука застыла в воздухе. Написать имя – значит обвинить, имеет ли она на это право? Да, у отца немало недоброжелателей – бывшие коллеги из Мариинки, театральные критики, журналисты, артисты, которых он безжалостно выставлял вон на протяжении многих лет, – но способен ли кто-нибудь из них на убийство?

– Что-то не так? – спросил следователь.

– Нет, все нормально. Просто, боюсь, слишком много получится!

– Много – не мало, – хмыкнул Иванченко. – Вы пишите, там разберемся!

– Видите ли, у папы много врагов, но ведь это не значит…

– Значит, значит. Сами смотрите, Маргарита Григорьевна: убийца проник в кабинет с улицы, а не через главный вход, иначе его обязательно заметил бы охранник.

– Он мог дождаться, пока Сеня выйдет, – возразила Рита. – У нас же не банк, и охрана вполне может отойти от рабочего места на короткое время – в конце концов, он мог захотеть в туалет!

– Верно, – согласился следователь. – Допустим, он дождался, пока охранник вышел, и проскользнул в кабинет незамеченным. Но вышел он, скорее всего, через дверь кабинета: нет смысла светиться на посту. Камера на выходе не работает… Кстати, кто, помимо вас и Григория Сергеевича, знал, что это так?

– Никто… ну, насколько мне известно.

– Но могло быть и по-другому. Если убийца – член труппы…

– Да вы что, в самом деле! – перебила Рита. – О таком даже подумать невозможно!