Личный враг Бога Кликин Михаил

С чего все это началось?

С рекламных листовок, брошенных в почтовый ящик? С корявых цветастых слоганов? С кричащих фраз, отпечатанных на бумаге?

«…Два часа бесплатного подключения! Самые низкие расценки! Более ста тысяч компьютерных персонажей! Две тысячи игроков! Незабываемые ощущения! Реальные приключения в нереальном!..»

До этого была реклама по ящику. Сообщения в новостях. Споры медиков, социологов, политиков. Круглые столы и ток-шоу. Люди боялись. Они были против.

«Хирургическое вмешательство в мозг может повлечь за собой развитие новообразований, злокачественных опухолей. Нейроконтактер не прошел достаточных испытаний и не может быть допущен в массы. Страшно подумать, к чему приведет повсеместное использование подобного устройства!..»

«Применение этой технологии может быть оправдано лишь в исключительных случаях, но уж никак не с целью развлечения…»

«Не забывайте про психику. Уже сейчас мы наблюдаем катастрофический рост психических отклонений. Подумайте о наших детях, о подростках. О будущем нации. О человечестве в целом…»

«Человек станет рабом сети. Рабом несуществующего…»

«Эскейпизм – уход от действительности…»

Сначала виртуальные миры были развлечением для богатых. Но цены падали. Техника дешевела. В больницах спешно создавались центры по вживлению нейроконтактеров. Стало модным ходить с пластмассовой коробочкой на виске. Все больше людей выступало «за».

«Дайте нам свободу! Нам надоели законы! Мы хотим жить, а не существовать…»

«Это же игра. Всего лишь игра. Не стоит думать, что мы потеряли ориентацию в реальном и виртуальном. Что мы не видим разницы. Это не так. Вы же не спутаете сон с явью. Там одно, здесь совсем другое…»

С чего все это началось? С первой модели нейроконтактера? С создания глобальной сети? С изобретения компьютера? Микросхем? Полупроводников?..

Что же было началом? Быть может, появление человека – Человека Разумного?..

Для Глеба все началось с того дня, когда он взял неделю отгулов.

– Собираюсь сегодня в больницу сходить, – сказал он товарищам по работе.

– А деньги откуда? – спросили у него, понимая, для чего он туда идет и слегка завидуя.

– Накопил. Продал кое-чего. На операцию хватит, я уже и договор подписал…

Была ранняя бестолковая весна. Днем, под лучами солнца, улицы расползались слякотью, а за ночь все снова промерзало. Погода менялась несколько раз на дню. Ветер, казалось, сам не знал, откуда же ему дуть сегодня. То и дело на солнце набегали низкие тучи, но через пару часов они незаметно исчезали, и небо вновь сияло чистотой.

С крыш сбрасывали снег, и вдоль фасадов домов, отмечая опасную зону, тянулись канаты ограждений с красными лоскутами флажков. Глеб шел вдоль гирлянды трепещущих тряпок и размышлял. Он слышал, что иногда охотники, участвующие в облаве на волков, загоняют хищников, отделяя участок леса с помощью подобных алых флажков, и что звери якобы не могут преодолеть ничтожное ограждение из ярких тряпиц. Почему? Что им мешает? Что видят волки в развевающихся флажках?

А куда загоняют его? И кто? Не дворники же на крышах?

Он улыбался, задирал голову и разглядывал высящиеся серые параллелепипеды домов. Иногда он трогал висок, то место черепа, куда скоро будет вживлена маленькая пластмассовая коробочка с частой гребенкой контактов…

С карнизов падали сосульки, разбивались о землю, брызгали в стороны острыми хрустальными осколками. И таяли, лежа в грязном месиве.

1

– Эй, парень! Тебе не кажется, что у тебя слишком длинный нос?

Глеб обернулся на голос. В нескольких метрах от него, вызывающе поставив одну ногу на деревянную скамью, стоял длинноволосый бородатый крепыш, фигурой напоминающий слегка уменьшенную копию Кинг-Конга. Левую руку он держал на рукояти меча, кулаком правой упирался в бок.

– Зато у тебя нос, словно картофелина, – ответил Глеб, чувствуя, как обмирает сердце.

Многочисленные посетители замызганной пивнушки заулюлюкали, с интересом ожидая дальнейшего развития событий.

– Ха! – выдохнул Кинг-Конг и качнул головой в сторону двери. – Пойдем, поговорим.

– Пойдем!

Они вышли из душного бара на улицу. Большая часть посетителей вывалилась из дверей следом за ними.

Пекло полуденное солнце. Небольшая деревенька, стоящая под самыми стенами Города подернулась колышущейся дымкой раскаленного пыльного воздуха. Деревья задыхались под слоем пыли, налипшей на листьях, бывших когда-то зелеными.

Глеб и крепыш встали на дороге друг напротив друга, не отходя далеко от бревенчатой пивнушки, над входом которой висела на цепях пустая бочка без дна. Они оба надеялись вернуться к оставленному пиву.

– Как будем драться? – спросил Глеб. – До первой крови?

– Ха! Мы что, дети?

В пивнушку вернется только один. Победитель.

Зрители расступились, образовав кольцо вокруг противников.

Кинг-Конг обнажил меч, и у Глеба екнуло сердце, провалилось куда-то к животу, забилось горячо и быстро – такой меч мог иметь только великолепный боец.

– Так что, парень? Мне кажется, что нос у тебя вырос еще больше.

Глеб встал вполоборота к противнику, вытащил из ножен свой неказистый клинок, совсем недавно купленный у старьевщика за пять серебряных монет.

– Ха! – сказал крепыш, демонстративно заведя левую руку себе за спину. Тяжелый полуторный меч он без видимых усилий держал одной правой рукой.

Толпа вокруг загудела в нетерпении.

Глеб понимал, что шансы на победу у него невелики. Он видел, что соперник намного более искушен в бою, видел, что тот рисуется перед зрителями, уверенный в своих силах. Это и надо было использовать.

Кинг-Конг прыгнул вперед, размахнувшись так, что длинный клинок едва не задел стоящих позади зевак. От такого удара уклонился бы и младенец. Глеб просто чуть отступил и слегка пригнулся. Клинок прогудел над его головой.

– Ха! – удивился крепыш. Он занес свой меч для очередного удара, но Глеб не стал ждать – он рванулся вперед, обходя противника по касательной и коротко ткнул его в незащищенное кольчугой бедро. Кожаная штанина лопнула, из пореза брызнула кровь.

– Ха! – Кинг-Конг взьярился. Только что не застучал себя кулаками в грудь. Перехватив оружие двумя руками, уже не красуясь, он безрассудно бросился на изворотливого новичка и вновь наткнулся на колючее острие невзрачного меча. Глеб сделал два скользящих шага, и в одно мгновение оказался за спиной противника. Присев, он с силой рубанул крепыша по ногам, подрезая сухожилия и мышцы с обратной стороны колена. Кинг-Конг взревел, хотел было развернуться, но его ноги подкосились, и он рухнул лицом в пыль.

Толпа довольно загудела, раздались редкие аплодисменты.

– Добей его! – крикнул кто-то.

Глеб приставил клинок к голой шее поверженного крепыша, чуть надавил, прокалывая кожу, но передумал и отвел меч.

– Добей! – кричали уже несколько голосов.

Глеб развернулся и пошел в бар.

2

Ближе к вечеру в дверь его комнаты постучали.

– Открыто! – крикнул Глеб.

Несмазанные петли скрипнули, и в комнату осторожно вошел хозяин, неся в руках какой-то сверток, судя по всему весьма тяжелый. Он поклонился, на всякий случай осведомился еще раз:

– Можно? – и получив молчаливое согласие постояльца, приблизился к кровати, на которой сидел осматривающий меч Глеб.

– Вы хорошо бились сегодня, – сказал сутулящийся хозяин.

– Спасибо. – Глеб пробовал пальцем остроту лезвия, выискивая на нем свежие выбоины.

– Тот господин просил вам передать это, – хозяин протянул длинный сверток и едва не выронил его из рук.

– Что это? – Глеб отложил свой побитый меч в сторону, принял подношение и на коленях развернул серую тряпицу. Из-под ткани холодно блеснула сталь, и Глеб узнал меч побежденного сегодня Кинг-Конга.

– Господин просил сказать, что это не его оружие. Он отдает его вам, как победителю.

– А где он сам?

– Он выздоровеет. Его забрал друг.

– Я не хотел его убивать, – сказал Глеб, и рассердился на себя, потому что это прозвучало как неловкое извинение.

– Да, господин… Хотя это странно. Я первый раз вижу Двуживущего, который отказался от убийства. – Хозяин потупился, ссутулился еще больше, словно прося прощения за сказанную дерзость.

– Иди, – сказал Глеб, – я хочу отдохнуть.

– Конечно.

Скрипнули ржавые петли. Глеб остался в одиночестве.

Он еще раз осмотрел трофейный меч. Несомненно, это было отличное оружие. Сталь клинка была покрыта тонким, едва заметным рисунком великолепной закалки, рукоять, обмотанная искусно выделанной бархатистой кожей, словно льнула к руке. Балансировка была идеальной. Глеб – новичок Мира, Новорожденный – он даже мечтать не мог о таком оружии. Возможно даже, этот меч был заряжен какой-нибудь магией.

В комнате постепенно темнело. За стенами постоялого двора садилось солнце.

Глеб встал, обошел комнату по периметру, плотно закрыл ставни, запер на засов дверь, еще раз все проверил и только тогда, расправив постель, лег на кровать.

Он не торопился засыпать. Мгновение за мгновением он вновь переживал тот скоротечный бой.

Ошибка крепыша была в том, что он вел себя слишком самоуверенно.

И был слишком медлителен.

Чтобы не делать своих ошибок, надо учиться на ошибках других. Только так можно выжить в Мире…

Глеб свесил руку и коснулся пальцами своего нового меча, лежащего на полу возле кровати.

Цена любой ошибки – жизнь.

И хоть он и Двуживущий, хотя у него несколько жизней, он не может позволить себе умереть.

Он будет жить.

Долго.

Как можно дольше…

Сегодня был прекрасный день. Сегодня он влюбился в этот Мир.

3

Утром в баре его приветствовали как своего.

– Подходи, парень, угостим, – раздалось сразу несколько голосов, стоило ему появиться в дверях. Глеб улыбнулся, кивнул, поднял руки над головой – жест победителя.

Слава была приятной.

– Никому не нужен мой старый меч? – громко спросил Глеб.

– Выбрось это дерьмо на свалку, – посоветовал кто-то из дальнего угла.

«Слава и уважение – две совершенно разные вещи,» – подумал Глеб, но вслух сказал:

– Он еще неплох. Вы вчера видели его в деле. Просто два меча мне ни к чему, вот я и продаю.

– Отнеси кузнецу на соседнюю улицу, – предложил тот же голос.

– Да выкинь ты его. Если тебе постоянно будет везти так же, как вчера, то скоро ты на такое барахло вообще перестанешь внимание обращать, – сказал незнакомый угрюмый воин, сидящий в затененном углу.

– Сделай из него амулет на память и повесь на шею, малыш. Ты ведь Новорожденный? Это был твой первый меч? – хохотнул еще кто-то.

Глеб смешался и поспешил занять местечко где-нибудь подальше от посторонних глаз. Но завсегдатаи заведения уже потеряли к нему всякий интерес.

В баре всегда было душно и многолюдно. Здесь всегда пахло кислым пивом, или, если говорить языком Одноживущих, элем. Глеб околачивался в этом месте третий день, и здешняя атмосфера уже стала привычной ему.

Он заказал две кружки пива, мясное рагу и расслаблено откинулся на скамье, привалившись спиной к бревенчатой стене…

Вот уже шесть дней он провел в этом виртуальном мире и, пожалуй, это был лучший мир, что ему доводилось посещать. Впрочем, у него был небогатый опыт в посещении компьютерных вселенных – это новомодное увлечение стоило слишком больших денег. Он и так изрядно поистратился на операцию по вживлению нейроконтактера – устройства, обеспечивающего прямую связь между человеческим мозгом и компьютером. А еще надо было заплатить за право подключения к серверам Мира. Этого фантастического, нереально реального, великолепного Мира.

Зато теперь он был здесь, и даже потраченных денег не жаль… Вдали от чертовой цивилизации, от пробок на дорогах, от толкотни на улицах. Вдали от себя самого. От собственной несостоятельности. Неуверенности. Одиночества.

То ли дело здесь! Мир, где все зависит только от тебя самого. Где ты – герой-одиночка, воин, странник. Где все выглядит, и пахнет, и осязается по-настоящему, и только реальная смерть невозможна.

Глеб пребывал в восхищении.

Единственное, что мешало ему всецело наслаждаться Миром, было знание о том, что его настоящее тело, подключенное к компьютеру, периодически нуждается в отдыхе и пище. И потому Глеб, как и любой другой Двуживущий, был вынужден возвращаться в реальность. При этом его виртуальное тело, оставленное здесь, пребывало в коме. Во сне. И любой другой человек мог запросто уничтожить временно безжизненную оболочку. Потому каждый Двуживущий заботился о надежном убежище на время своего сна. Зачастую, именно во сне проходила большая часть жизни Двуживущих. Ведь для минутного существования в виртуальном мире, необходимо было несколько часов проработать там. Там… Там – в настоящем, в реальности. Там – за чертой…

Двуживущий – живущий двумя жизнями, в двух мирах. Разрывающийся между ними…

Деньги.

На все нужны были деньги…

4

Ровно в полдень он вылез из-за стола, слегка пошатываясь – хмель туманил голову. Непривычно длинный меч на поясе только мешался, цепляясь за грубую мебель бара, а иной раз и за посетителей.

– Извините… извините… – Глеб с трудом ворочал языком. Его кто-то толкнул, и он, налетев на чью-то спину, едва не упал. Кругом раздался дружный хохот.

– Извините, – сказал Глеб и не дожидаясь реакции человека, которого чуть не сбил, пробкой вылетел на улицу. Все-таки он был еще новичком и незапланированные приключения могли оказаться для него последними.

– Никогда не извиняйся здесь, паренек, – сказал ему кто-то, положив тяжелую руку на плечо. – Они воспринимают это как проявление слабости.

Глеб повернул голову, собираясь ответить чем-то колючим, но, как назло, ничего не шло в голову. Непрошенный советчик, не дожидаясь, пока Глеб придумает достойный ответ, исчез за дверью бара. Глеб запомнил пронзительно голубые, льдистые глаза незнакомца, его мощную спину, косолапую поступь и голос.

Что-то было в этой случайной встрече. В этом человеке…

Глеб пьяно задумался, глядя в захлопнувшуюся перед носом дверь, затем махнул рукой, покачнулся, разворачиваясь на месте, и направился на соседнюю улицу. Договариваться с кузнецом о продаже старого меча.

Пусть хоть за три монеты.

Деньги требовались и здесь.

У хирурга дрожали руки.

Глеб заметил это, когда уже лежал на операционном столе. Он хотел отказаться от операции, перенести ее на следующий день и открыл было рот, чтобы во всеуслышание объявить о своем решении, но сестра поднесла к его лицу пластиковую маску. Глеб вдохнул тошнотворно сладкий газ, и слова забылись. Медленно-медленно поплыло сознание. Закачалось. Вспухло, наполнив собой всю операционную.

Глеб видел все. Но видел как-то странно.

Теперь дрожали не только руки хирурга. Он и сам дрожал. И сестра в белом халате. И белые стены, и потолок, и слепящий свет круглых ламп…

Все дрожало и кружилось. Быстрее, быстрее. Бешено…

Глеб зажмурился и уже не мог открыть глаза.

– Через две минуты приступаем, – эту фразу долго-долго выговаривал чей-то незнакомый голос, мучительно растягивая слова, словно тугие мехи гармони…

Он пришел в себя в палате и не сразу понял, где находится.

Болела голова. Он хотел потрогать висок, но руки не слушались. Он вообще не ощущал их. У него не было рук!

Глеб в ужасе вскрикнул, и тотчас рядом скрипнула половица. Морщинистое старушечье лицо склонилось над ним.

– Очнулись, голубчик? Все хорошо. Через два дня вас выпишут. Поспите пока. Поспите… – Голос старушки был ласков настолько, что хотелось плакать.

Но руки не слушались по-прежнему, и Глеб пробормотал:

– Где… руки?..

– Все хорошо, голубчик. Мы вас спеленали, чтобы вы не трогали голову. Не надо трогать, пока не заживет. Так врач велел… Спеленали, как дитя. Спите, спите… – Сиделка баюкала мягким заботливым шепотком, а в черепе гудел целый завод, там что-то гремело, щелкало, стучало. Там кипела работа. На короткие мгновения вдруг устанавливалась полная тишина – исчезал заводской шум, но вместе с ним пропадал и голос старушки. Только шевелились бледные тонкие губы. «Спите, спите…» – читал Глеб их движение.

«Спите…» – и он засыпал…

1

За старый клинок удалось выторговать четыре серебряные монеты.

Не так уж и плохо.

Глеб возвращался от кузнеца в приподнятом настроении. Хмель выветрился, вернулась ясность мышления.

Когда он проходил мимо большого тополя, прикрывшего ветвями сразу два деревенских дома, его окликнули:

– Эй, парень, подойди на минуту.

В тени под раскидистым деревом сидел грязный оборванец. Он не выглядел опасным, тем более, насколько мог видеть Глеб, у него не было оружия, разве только нож за пазухой. И на мага он не походил. Впрочем, кто знает… Глеб остановился, решая, стоит ли рисковать.

– Чего ты? – спросил оборванец. – Боишься, что ли?

– Кого? Тебя? – вскинулся Глеб. Он приблизился у сидящему на траве человеку и спросил:

– Чего тебе надо?

– Мне? – Загорелое лицо грязнули выразило удивление. Лукаво блеснули глаза из-под вздернувшихся бровей. – Это тебе надо, парень. Слушай… – Незнакомец заговорил быстро, взгляд его метался по пыльной дороге, отмечая каждого из идущих мимо людей. Когда кто-нибудь проходил рядом, он замолкал на некоторое время, словно боялся, что его услышат, и затем вновь продолжал свою скороговорку:

– Я торгую информацией, парень. Ты не смотри, что я такой, просто так не привлекаешь ничьего внимания. Грабителям с меня нечего снять, да и подойти-то ко мне противно, я знаю. Но ты верь мне. Спроси кого хочешь – Рябого Пса все знают, все пользуются его услугами. Рябой Пес – это я. Проверенный человек, спроси у любого. Я не спрашиваю, как зовут тебя, мне все равно. У тебе есть деньги?

Глеб, опешивший от бурного потока обрушившихся на него слов, автоматически кивнул. Рябой Пес продолжал, словно и не заметив ответа:

– Я хожу-брожу по Миру, смотрю, где что есть, спрашиваю. Я все знаю. Я знаю всех. Меня все знают. Это мое кредо. – Ему явно понравилось это слово, и он несколько раз повторил, склонив голову набок, вслушиваясь в его звучание. Так он действительно напоминал собаку. Бродячую дворнягу. – Кредо… кредо… Это мое кредо… Надо запомнить… Так вот. Я человек известный, торгую информацией, смотрю, что почем, где у кого, знаю, кому чего нужно. Ведь тебе нужно стать сильным? Можешь не отвечать, Рябой Пес знает. Всего несколько монет – а сколько их у тебя? – и я расскажу тебе, где можно достать одну вещь. Хорошую вещь. Так сколько у тебя денег, парень?

– Мало, – сказал Глеб.

– Много-мало, это ни о чем не говорит. Кому-то мало, а мне, может, много, кому-то много, а мне будет мало. Много-мало – это не ответ. Сколько у тебя золотых? Или у тебя серебро? Мне все равно. Это мое кредо.

– Четыре серебряных.

– Четыре легеньких светленьких? Не-ет. Это действительно мало. Пожалуй, я сообщу об этой вещи другому. Это тянет минимум на пять золотых. Нет! – Он помотал головой. – Ты не хочешь стать сильным. Ты всегда будешь новичком. Навсегда останешься Новорожденным.

– Ты потише, – предупредил Глеб, касаясь рукояти меча.

– Меня не пугай, парень. Меня все знают. Я человек полезный. Коснись меня пальцем, и за тобой будут охотиться, словно за бешеным псом. Ха! Прощай…

– Подожди, – Глеб был заинтригован. – Так что там у тебя?

– Пять золотых.

– Десять серебряных.

– Десять серебряных? Десять серебряных! Десять серебряных… Двенадцать!

– Но у меня больше нет, – Глеб решил не говорить о пяти золотых, спрятаных во внутреннем кармане его кожаной куртки.

– У него больше нет. – Язык оборванца не знал устали. – Десять. Десять и все. Все! Хорошо! Десять серебряных. По рукам! Где деньги? Давай сюда!

Глеб уже потянулся к поясу, в котором были зашиты его небольшие сбережения, но вовремя спохватился и одернул руку.

– Но ты мне ничего не сказал.

– Скажу. Сразу скажу. Деньги вперед, затем я говорю тебе.

– Но что ты мне скажешь? Расскажешь про какую-нибудь безделицу?

– Безделицу! Вы слышите! Он называет это безделицей. Амулет, талисман, который считается утерянным уже несколько сотен лет – это безделица. А он лежит там и ждет, чтобы за ним пришли и взяли. Лежит и ждет! Безделицу! Это ж надо! Десять светлых монет за бесценный артефакт! Нет. Я передумал. Я лучше предложу эту информацию кому-нибудь другому. Прощай…

– Ну, хорошо. Даю впридачу еще один золотой. Но сперва ты объяснишь мне толком, что это за вещь. А потом я решу…

– Другой разговор! Вот это другой разговор. Это по-нашему. Приятно иметь с тобой дело…

– И что же там лежит? – перебил восторженного собеседника Глеб.

– О-о! – Оборванец закатил глаза. – Вещь! Она стоит кучу денег, но разве человек, имеющий ее, решится ее продать? Нет! Ни за что! Это бесценная вещь. Просто лежит и ждет.

– Так почему ты не возьмешь ее сам?

– Сам? Сам! – Рябой Пес зашелся в смехе. Просмеявшись, он неожиданно посерьезнел и спокойно сказал: – Это не мое кредо.

Глеба это не убедило. Он хмыкнул, но решил продолжить разговор.

– Ты так и не ответил мне…

– О да! Это магический амулет, который делает слабых сильными, а врагов своего хозяина – его друзьями. Маленькая безделушка – творение лесных эльфов и горных гномов. Маленькая безделушка, вешающаяся на шею. Ты сразу узнаешь ее, как только увидишь. Это такой маленький прозрачный камешек, а в середине его, там, внутри – черный глаз. Говорят, это глаз демона Й’Орха, древней страшной твари и ныне живущей где-то глубоко под землей… Впрочем, этому я не верю.

– Делает слабых сильнее… – повторил Глеб.

– И сильных тоже. Много сильнее! Ты станешь могучим. По-настоящему…

– А врагов превращает в друзей. Но как? Каким образом?

– Как? Как!.. – Рябой Пес расхохотался. – Видно, что ты здесь новичок. Сколько дней? Пять? Неделя? Я угадал? Вижу – угадал… Каким образом делает? Очень просто – с помощью магии. Волшебство. Понятно?

– В общем-то да, – Глеб сконфузился. – Но я еще не сталкивался с магией. Я воин. Не маг. И я еще не видел ни одного мага.

– Не видел мага? Не может такого быть. – Рябой Пес закрутил головой, высмотрел кого-то, показал на дорогу пальцем – Вон, там, вдали. Видишь, идет человек в уродливом балахоне и с посохом. Это волшебник.

– Да?

– Точно!

– Но он похож… На нищего побирушку.

– А он такой и есть. Это церковник, а не боевой маг. Он лечит людей и животных, иногда меняет погоду, снимает порчу, изгоняет бесов. Что там еще?.. Боевых магов сейчас мало. Когда они приходят в Мир, они слишком слабы, их хилое волшебство не может ничего сделать с отточенной сталью. И они обычно погибают, не изучив и четверти доступных заклинаний, ведь воины магов не любят. Очень не любят. Потому что любой воин знает – если маг разовьется, окрепнет, если он обретет силу – он станет на порядок мощней самого могучего ратника. А кому это может понравится? Вот потому маги обычно прячутся до поры до времени. Но в Мире нельзя укрыться надолго – рано или поздно тебя найдут. Случайно или по заказу. Ведь Рябой Пес бродит везде, его уши и глаза широко открыты… – Оборванец хитро прищурился. – А вот церковники – народ безобидный. Те же самые воины нередко лечатся у них. Потому-то они и живут относительно спокойно… Так где мои деньги?

– Возьми, – Глеб достал десять серебряных монет из-за пояса, добавил одну золотую из внутреннего кармана куртки и протянул их Рябому Псу.

– Ты не пожалеешь, парень. Спроси кого хочешь, Рябой Пес никого не обманывал.

– Я надеюсь.

– В общем так. – Довольный оборванец взял деньги, сжал ладонь, сделал какой-то хитрый пас руками, разжал кулак. Монеты исчезли. – На юго-западе, чуть не доходя до пустынь и в стороне от болот, есть большая одинокая гора. Она стоит посреди равнины и ее видно издалека. Местные называют эту гору Утесом Плачущего Человека. Будешь там, поинтересуйся, почему они так ее прозвали. Интересная, кстати, история. Так вот, в этой горе есть пещера. Вход в нее располагается на южном склоне, где-то на полпути к вершине, в зарослях терновника. Но недавно там был обвал, и этот вход засыпало. В пещеру так же можно попасть через ходы гномов. Но я бы туда не полез. Гномы не любят людей, тем более Двуживущих. Лучше нанять пару крестьян и расчистить завал.

– Так амулет там?

– Да. В этой пещере. Лежит и ждет, когда ты придешь к нему.

– А где именно?

– Найдешь сам. Все-таки ты заплатил мне меньше, чем я рассчитывал… Ну, мне пора.

– Я отыщу тебя, если ты меня обманул.

– Я сам найду тебя, когда ты разбогатеешь. Тебе еще понадобятся услуги Рябого Пса… И еще одно. Не знаю, говорить ли тебе, но, пожалуй, скажу. В этой пещере обитает двухголовый ящер. Весьма противная тварь, знаешь ли. Так что будь осторожен. – Сказав это, оборванец проворно вскочил на ноги и заспешил, заторопился по дороге, направляясь к высящимся стенам Города. Глеб проводил взглядом невысокую серую фигуру.