Маятник судьбы Бачинская Инна
– Каменотесы вышли из склепа, – ответил я. – Они вернутся домой без приключений.
Демонесса хмыкнула.
– Приключений на их долю достаточно, – сообщила она. – Теперь Карго.
Октавио лежал на пыльном полу. Его одеяние, прежде светло-золотого цвета, теперь было покрыто каменной крошкой и кровавыми брызгами.
Волосы человека спутались, осколки застряли в некогда расчесанной бороде. Карго опирался на одну руку, пытаясь подняться на ноги. Ему хотелось сохранить в этот момент хотя бы остатки своего достоинства.
Франсуаз встала перед ним, высокая и безжалостная.
– Что я сказала тебе, когда мы встречались в прошлый раз? – спросила она.
– Не помню, – прохрипел Карго.
Девушка пнула его по здоровой руке, и он упал лицом в пыль. Из-под его головы потекла струйкой кровь.
– У тебя все равно ничего не выйдет, Френки, – сказал он, поднимая голову. Лицо у него было разбито. – Мои люди ждут в открытом море, возле острова. Там уже поняли, что что-то произошло. – Он выплюнул в пыль два выбитых зуба. – Вы проникли сюда незаметно. Ты и твой дружок. Но теперь вас будут ждать.
– Вот как? И кто же? – спросила Франсуаз. Карго зашевелился; ему почти удалось сесть.
– Лучшие мои люди, – произнес он. – Там все, кто ждет моего триумфа, чтобы участвовать в нем. Нет только Тидволла. Убив меня, ты лишишь их того, во что они уже поверили. Богатства и власти.
– И ты бы на самом деле поделился с ними? – спросила девушка.
– Нет. – Карго болезненно закашлялся. – Но они этого не знают. Там лучшие люди. Я сам отбирал их и сам учил. Они умеют ненавидеть и убивать. Мой корабль ждет тебя, Френки.
– Вот этот? – спросила девушка.
Демонесса вынула из-за пояса небольшую коробочку. Ее тонкий палец вжал кнопку в матовую поверхность.
– Крематорий оптом, – произнесла она.
Громкий взрыв раздался где-то вдали. Карго не мог видеть, что произошло далеко за тяжелыми сводами клепа. Но он понял.
– Нет, – глухо прошептал он.
Губы Франсуаз изогнулись в победной улыбке.
– Теперь никто не помешает рабочим вернуться в Фрей, – сказала она. – Спасибо, что помог прикончить всех своих гаденышей разом. – Она выхватила из ножен длинную дайкатану. – А теперь повтори, что я сказала тебе в нашу прошлую встречу.
– Это глупо… – простонал Карго.
– Это было глупо, – подтвердила Франсуаз. – Я сохранила тебе жизнь, так как ты был безоружен. Скольких людей ты убил с тех пор, недоносок? Отчасти я виновата в их смерти, – нельзя было тебя отпускать.
Октавио приподнял искалеченную руку. Сапфировая звезда, торчавшая в его ладони, сверкнула в лучах светильников.
– Нет, Френки, – прошептал вампир. – Я знаю тебя. Ты не убьешь безоружного.
– О нет, – зло засмеялась девушка. – Ты не безоружен. У тебя мой сюрикен.
– Нет! – громко воскликнул я.
Лезвие дайкатаны рухнуло вниз точно нож гильотины. Острый клинок прошел между подбородком Октавио Карго и его телом.
Широкий веер кровавых брызг взвился над убитым человеком. Отрубленная голова покатилась по полу, хлопая вьющейся бородой.
– Нет, Френки, – прошептал я.
Франсуаз обернулась, взгляд ее был холоден и беспощаден.
– Он должен был умереть, Майкл, – произнесла она сурово. – Даже если бы он на коленях умолял меня оставить его в живых, я бы все равно его убила.
Я вытер рукой лицо, пытаясь восстановить дыхание.
Франсуаз уперла в меня взгляд, который отталкивал меня и не давал подойти к ней. Девушка положила руку на пятиугольную застежку, и сюрикен, вырвавшись из мертвого тела Карго, вернулся на пояс девушки.
– У нас проблема, – негромко произнес я. Франсуаз вновь повернулась ко мне.
– Тебе не нравится то, что я сделала, Майкл, – сказала она. – Я понимаю. Если ты не хочешь больше видеть меня…
– Заткнись, – приказал я.
Девушка недоуменно подняла брови.
Я быстро прошел мимо нее. Черный саркофаг стоял возле мертвого тела Карго, и ослепительное сияние более не исходило от его стенок.
То, ради чего десятки людей собрались в древнем полузаброшенном храме, то, ради чего многие умерли здесь, средоточие великой силы и свидетель древней истории – теперь оно стояло в тени высоких изваяний запорошенное пылью и всеми забытое.
Я нажал на крышку, и она отошла в сторону с глухим каменным скрипом.
– Проклятие! – произнес я. Франсуаз быстро подошла ко мне.
– Ты никогда не говорил ничего подобного, – сказала она.
– Со мной никогда не происходило ничего подобного, – ответил я.
Я остановился у края черного саркофага, не глядя на то, что он скрывал от мира на протяжении столетий. Меж каменных берегов гроба темнели сморщенные, высохшие останки.
– Что? – резко спросила Франсуаз.
Вместо ответа я протянул руку. Капли крови, что била фонтаном из рассеченной шеи Октавио Карго, попали на стены черного саркофага.
Кровь вампира просочилась сквозь толстый камень, словно сквозь губку, и теперь собиралась в капли на внутренней стороне гроба, и те набухали, сливаясь и, тяжелея, скатывалась к сморщенному мертвецу.
– Что?! – в ярости спросила девушка.
– Кровь, – ответил я. – Проклятие, которое Иоахим наложил перед смертью, исполнилось. Карго коснулся его останков.
18
Франсуаз шагнула ко мне. Ее сильные пальцы впились в мое плечо. Развернув меня, она прошла мимо, приблизилась к потемневшим останкам Иоахима и остановилась, глядя на них.
– Это невозможно, Майкл, – зло прошипела она. – Карго мертв.
Всесокрушающая ярость была написана на ее лице. И недоумение. Ей не верилось, что она собственными руками выпустила из склепа древнее зло, которое должна была заточить здесь навсегда.
Девушка схватила меня за отвороты куртки и резко встряхнула.
– Так он что, все же получил могущество своей расы? Или не получил? Отвечай! – прорычала она.
– Он не получил, – ответил я. – Сила архивампиров досталась ближайшему из потомков Иоахима.
Франсуаз встряхнула меня еще раз, как тряпичную куклу.
– Как? – спросила она.
– Кровь впиталась в мертвеца прежде, чем Карго умер, – произнес я. – Это открыло врата астрала. Карго, растворивший их, скончался прежде, чем энергия успела втечь в него. Она досталась прямому потомку Иоахима, одному из вампиров.
Я взял Франсуаз за плечи и сжал их ласково, но крепко.
– Теперь послушай, – произнес я. – Ничего страшного еще не произошло. Тот, кто обрел могущество Иоахима, сам этого не знает. Он не умеет пользоваться астральной силой. – Я заглянул в серые глаза девушки. – Нам будет несложно его найти. Мы проследим генеалогическое древо Иоахима. Потом мы приведем его сюда и проведем обряд очищения.
– Ты сможешь? – отрывисто спросила девушка.
– Конечно, я же ченселлор.
Франсуаз глубоко вздохнула, я почувствовал прикосновение ее крепких грудей. Она что-то пробурчала, по-моему, выругалась и наконец отпустила мой воротник.
Ее лицо вновь приобрело свое обычное жесткое, уверенное выражение. Однако я не мог не видеть – произошедшее потрясло ее гораздо глубже, чем она хотела бы показать мне. Я поцеловал ее, и мне показалось, будто мои губы впитывают волнение, ярость и растерянность, которые она пыталась скрыть.
– Ладно, герой. – Франсуаз отстранилась. Она была смущена, ведь я стал свидетелем ее секундной слабости. – Не станешь же ты обниматься в склепе.
Франсуаз поправила свою кожаную куртку, словно я как-то нарушил целостность ее костюма.
– Я спокойна, – сказала она.
С этими словами она изо всех сил пнула ногой отрубленную голову Октавио Карго. Та, мелькая кудрявой бородой, полетела к каменной стене, и разбившись об нее, сползла на пол кровавыми ошметками.
– Теперь спокойна, – уточнила Франсуаз. – Ну, герой, как ты собирался отловить его правнуков?
Я взял девушку за руку.
– Не вини себя, – произнес я, – Дело не в том, что ты отрубила голову Карго. И это не метафизическая расплата за то, что ты убила безоружного.
Франсуаз может убить человека, лишь слегка прикоснувшись к нему пальцами. Но сейчас я чувствовал, как ее рука едва заметно подрагивает. Я понял – я говорю то, что надо было сказать. – И ты не должна уходить из-за этого в монастырь, – продолжал я, – и вышивать святых.
Девушка коснулась моего лица.
– Спасибо, Майкл, – произнесла она. – Я действительно ценю то, что ты делаешь.
Эти слова звучали ласково, но на самом деле означали приказ заткнуться. Я понял, что слишком близко подошел к той грани в наших отношениях, которую не должен пересекать.
Я потрепал Франсуаз по подбородку, чего она терпеть не может, поскольку считает, что так можно обращаться только с гулящими девками и бесхребетными женами-кухарками.
Затем я вынул меч из ее ножен и дважды взмахнул им в воздухе.
Подобное приводит Франсуаз в бешенство. Она считает, что я вообще не должен пользоваться ее оружием, поскольку это не соответствует моему духовному сану ченселлора.
А если я и захочу взять ее дайкатану, скажем, чтобы попускать солнечных зайчиков, то должен попросить ее, а не вытаскивать меч сам. словно он мне принадлежит.
Глаза девушки вспыхнули, и я понял, что мы вновь стали друзьями.
– Ладно, Френки, – сказал я. – Вообще-то обследовать покойников – это твоя работа, но на сей раз дело слишком ответственное, чтобы…
Я осторожно опустил лезвие дайкатаны в саркофаг. Почти не нажимая на рукоятку, я отсек пальцы мертвеца, которые удерживали на его груди книгу в черном переплете.
– Там нет порнографических картинок, – процедила девушка. – Если ты их ищешь.
– Я знаю, где продают такие картинки, – с достоинством отвечал я. – Не говори под руку.
Лезвие клинка, выкованного из крыла дракона, проходило сквозь высохшие ткани, не встречая сопротивления, словно они состояли из воздуха.
Сморщенные обломки посыпались на грудь мертвеца, и я аккуратно смел их на дно саркофага, повернув дайкатану боком и действуя ею, как лопаточкой.
Я подцепил книгу кончиком меча и поднял ее в воздух.
– Вот, Френки, – произнес я. – Ты слышала о «Хрониках Города вампиров»?
– Священные тексты?
– Скорее летописи. Каждая семья вампиров ведет записи, относящиеся к истории их рода. Глава клана не должен расставаться со своими хрониками, Иоахим тоже не выпустил их из рук даже в момент казни.
– Думаю, он просто не хотел, чтобы все видели, как у него пальцы трясутся.
– Какая ты циничная.
Я опустил книгу на наполовину сдвинутую крышку саркофага.
– К ней что, нельзя прикасаться руками? – спросила Франсуаз. – На ней заклятие?
– Нет там никакого заклятия, – ответил я, со второй попытки подцепив мечом верхнюю обложку. – Но не стану же я копаться в покойнике пальцами.
– А мой меч, значит, можно испачкать?
Я отвернул первую страницу, и знак пентаграммы, на этот раз черный, взглянул на нас с пожелтевшей страницы. Внутри его, ограниченное пятью гранями, корчилось изображение младенца, распятого, с вывороченными внутренностями.
– Герб семьи Иоахима, – пояснил я. – Мило, правда? Почти рождественская открытка.
Я просунул меч между страницами.
– Они слиплись, – сообщил я.
Я взглянул на Франсуаз, давая ей понять, что пальцами переворачивать листы гораздо удобнее. Франсуаз смерила меня взглядом и сложила руки на груди. Я покачал головой, огорченный ее нежеланием помогать, и, просунув меч поглубже, таки разделил склеившиеся страницы.
– Генеалогия вампиров пишется в начале книги, – произнес я. – Кстати, Френки, так же написаны и все четыре Евангелия. Ты думаешь, что?..
Девушка отпихнула меня в сторону и взглянула на титульный лист хроник.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросила она.
– Я никогда ни о чем не думаю, – возразил я. – Это спасает от ошибочных выводов.
Крупные буквы, выведенные готическим шрифтом, чернели на середине страницы. Надпись, начертанная на древнем гелонском языке, гласила: «Иоахим Сигетвар Владек».
19
Курта Тидволла не было среди солдат, которые стали свидетелями несостоявшегося триумфа Октавио Карго.
Острый ум лизардмена, как всегда, подсказал ему, что лучше осторожно ползать, нежели отважно летать. Что означало – необходимо держаться как можно дальше от древнего склепа хоттов.
Нельзя сказать, что Тидволл не верил в успех Карго или верил недостаточно сильно. Он не давал себе труда задумываться над такими вопросами, если ему было точно известно, что жизни его может угрожать опасность.
К тому же лизардмен не мог сказать наверняка, не захочет ли его хозяин опробовать свою приобретенную силу на нем, Тидволле.
Так что лизардмен сидел за простым деревянным столом, обхватив когтистыми пальцами кружку тамарискового эля. Гибкое тело Тидволла было наклонено к столу, плоская голова почти касалась пенистой шапки, что возвышалась над темным напитком.
Капитан постарался натянуть поглубже капюшон своего плаща. Он не хотел, чтобы кто-нибудь в таверне, увидев его, признал помощника Октавио Карго.
Это был трактир фрейских каменотесов. Бармен, чья физиономия блестела не хуже стойки, цедил из бочки эль, и хобот его изгибался так же, как и металлический кран, по которому в деревянные кружки струился пьянящий напиток.
Шестеро рабочих, сгрудившись за одним из столов в центре таверны, громко переговаривались. Они не замечали одинокого лизардмена, приютившегося в темном углу трактира, и не считали нужным понижать голос.
– А потом она взмахивает мечом, – громко говорил один из каменотесов, обладавший, кажется, самым громким голосом в компании выпивох, – и…
Он попытался передать звук, с которым лезвие клинка пронзает воздух, хотя его голосовые связки не были для этого предназначены.
– …и голова у того солдата так и покатилась.
– Ну, – недоверчиво воскликнул какой-то слушатель.
– Так все и было, клянусь Ашшуром, – горячился рассказчик. – Вон и Тонг может подтвердить.
Тот, к кому были обращены эти слова, коротко закивал и погрузил свой хобот еще глубже в кружку. Если рассказчик жаждал поделиться своими впечатлениями, то Тонг собирался утопить их в эле.
Длинный язык в волнении высунулся изо рта Тидволла и спрятался обратно. Капитану не терпелось узнать, что произошло в склепе хоттов, но он не решался поторопить рассказчика.
– Ну так вот, – каменотес приложился к кружке и в несколько глотков осушил ее наполовину, – вся лестница была покрыта мертвыми телами, вся как есть. Это я вам говорю. – Он наклонил голову, понижая голос. – Тот человек, что нас нанял – с бородой такой, – стоял перед гробом. Да все руку свою держит, что твой медведь лапу сосет. А потом… – Каменотес широко раскрыл рот и закатил глаза, собираясь перейти к самому интересному.
– А потом мы свалили к чертовой бабушке, – глухо произнес Тонг, и его хобот со свистом втянул воздух со дна опустевшей кружки, пытаясь ухватить хотя бы капельку эля. – И больше ничего не видели. Эй, хозяин, еще!
Трактирщик сам с интересом прислушивался к истории рабочего, а потому немедля откликнулся.
Рассказчик замолк, разочарованно моргая маленькими глазками. Было ясно, что он уже успел сочинить красочную концовку, которая достойно завершила бы его повествование.
Не получилось. Он с огорчением уставился в кружку, залпом осушил ее и заказал еще.
Курт Тидволл поднялся и осторожно положил на влажный стол три медные монеты, стараясь не привлечь к себе внимания даже тихим звоном.
– Что же, сеньор Карго, – пробормотал он. – Если так, то я знаю, чем все закончилось.
Серый ослик помахивал хвостом за спиной Курта Тидволла. Перебирая короткими ногами, он вез лизардмена по широкой степи.
– Да, сеньор Карго, – проговорил Тидволл, сдвигая на затылок широкополую шляпу.
Она довольно нескладно сидела на плоской голове капитана, но это был единственный способ спастись от полуденной жары.
– Вы были хорошим патроном – умным, изобретательным, даже в меру справедливым. Только вот черт понес вас в эту гробницу. Не будь ее, мы бы до сих пор гуляли.
Курт Тидволл нагнулся, срывая высокую травинку. Широкополая шляпа едва не сползла с его головы, но лизардмен вовремя подхватил ее.
Он засунул стебель в рот, пожевал и выплюнул. Флегматичный ослик подхватил его на лету и принялся перемалывать плоскими зубами.
– Сеньор Карго, уж я-то не совершу вашей ошибки – не стану связываться с древними пророчествами.
Что-то на горизонте привлекло внимание Тидволла. Лизардмен попытался подняться на стременах, но его кривые лапы не позволяли ему увидеть много.
– Вперед! – приказал он ослику и направил его в сторону от дороги.
Глаза лизардмена поворачивались каждый в свою сторону. Он еще не был уверен, правильно ли оценил увиденное. От волнения его язык бился о кривые зубы, а кончик хвоста дрожал, свешиваясь с седла.
Курт Тидволл спрыгнул с ослика и неловко побежал, путаясь ногами в высокой траве. Картина разрушения развернулась перед его взволнованным взором. Тела людей и животных, мертвые, корчились на высохшей траве.
Капитан наклонился над удлиненной мордой мертвой лошади, раздвинул губы. Средь засохшей пены виднелись изогнутые клыки.
– Эрифманские кони, – прошептал Тидволл.
Он торопливо встал, шагнул в сторону, снова опустился на колени и поднял из травы осколок черного пульсирующего камня.
– Обелиск хоттов, – прошептал он. – Оторви мне хвост, если обелиск не стоял именно здесь.
Тидволл вытянул шею, осматривая долину. Вдали поднимались шпили Фрейского собора.
– Да, – прошипел лизардмен. – Камень стоял здесь.
Он прополз по траве еще пару футов, вылавливая из нее пульсирующие осколки. Серый ослик, помахивая головой, терпеливо ждал своего хозяина.
Лицо Тидволла пошло глубокими складки, что было признаком напряженного размышления. По мере того как мысли оформлялись в голове лизардмена, кожа расправлялась.
– Обелиск рухнул, – прошептал капитан. – Сеньор Карго рассказывал мне о том, что это произойдет. Значит, вы все же сделали это.
Лизардмен выпрямился и выбросил в траву осколки черного истукана, оставив себе лишь самый крупный.
– Хозяин погиб, – произнес он. – И сила, которую он искал, досталась другому. Вот что произошло. Какой-нибудь сопливый вампиреныш сейчас лежит в канаве и не знает, что на него снизошло могущество архивампиров.
Тидволл взглянул на осколок в своей руке. Черный камень пульсировал, втягивая в себя свет, словно была это черная дырка в иное измерение.
– Кто же стал наследником? – вопросил сам себя Тидволл. – При помощи этого камня можно определить, какой силой он владеет…
Тидволл вскочил в седло и, погоняя ослика, поспешил к Минотавриной роще.
20
Незыблемый ход вещей был несправедливо нарушен.
Мерзкий червяк, подобие благородного вампира, обрел силу. А сеньор Октавио Карго мертв.
Курт долго не осмеливался зайти в кабинет хозяина. Тот терпеть не мог, когда на столе скапливалась пыль, а почта не разбиралась. И день Тидволла всегда начинался с того, что он наводил порядок в хозяйском кабинете..
Теперь же лизардмен не знал, следует ли запереть дом и предоставить его медленно текущему времени, или закрыть только кабинет.
Мелькала даже совсем уж безумная мысль: собрать все и спалить виллу, чтоб никому не досталась, а самому либо сгореть дотла – что ему за жизнь без хозяина? – или пойти да устроить у гноллов мясорубку. Дону Джузеппе башку отрезать и на копье насадить.
Такие вот мысли бродили в голове растерявшегося Курта, который никак не мог решить, что ему делать дальше, куда идти и для чего все это было.
А стервятники, прознав о смерти Карго, трезвонят по телефону, и грязные морды прикладывают к окнам, заглядывают, есть кто в доме или нет. Пришла пора что-то решать.
Первым делом Курт приказал всем людям Карго затаиться, вести себя по-тихому. В свалки не ввязываясь, но и выгоду не упускать. Сказал он все важно, и, странное дело, его со вниманием и уважением выслушали.
Курт уже собирался ложиться спать, когда в кабинете зазвонил телефон. Это была отдельная, хорошо охраняемая выделенная линия. Октавио всегда сам брал трубку и разговаривал.
Немного помешкав, Тидволл вошел в кабинет. Ему казалось, что его встретят черные тучи пыли и тяжелый затхлый воздух.
Бесшумно работавший на автоматике кондиционер поддерживал заданную температуру, и только легкий, почти прозрачный слой пыли напоминал об отсутствии хозяина.
Телефон звонил не переставая. Курт взял трубку.
– Тидволл, – несколько сипло от волнения произнес он. – Резиденция…
Он не стал продолжать по привычке «Октавио Карго».
На том конце провода помолчали, и низкий мужской голос произнес:
– Как я понимаю, резиденция Курта Тидволла. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. – Курт неожиданно для самого себя зашел за стол, где находилось роскошное кресло Октавио Карго.
– Что ж, все правильно, – бодро проговорил собеседник. – Один ушел, другой пришел, так и должно быть. Я скоро дам о себе знать. Ожидается хорошее дело, сеньор Тидволл.
Курт положил трубку и сел в кресло хозяина. Небеса не разверзлись, в дверях не появился с пистолетом Октавио.
«Теперь это мое кресло, моя вилла, мои деньги, ведь сеньор не имел ни родных, ни семьи».
Сама мысль о том, что у Октавио могла быть семья, привела лизардмена в веселое расположение духа, он улыбнулся, впервые после смерти хозяина.
«Не пора ли нанести визит самозванцу? Надо действовать, как сеньор. Пойду посмотрю, действительно ли поганец так силен, как мне представляется».
Тадеуш вот уже пять минут сидел на кровати, вслушиваясь в равномерные удары в дверь.
«Ну что за идиота принесло? – со злостью думал Владек. – Еще немного – и дверь вышибет вместе со стеной».
– Открывай, не боись, это я, Курт Тидволл, пришел потолковать с тобой кое о чем.
«Мстить пришел за своего хозяина. А я разве виноват, что он недоумком оказался?»
Владек накинул черный шелковый халат, сунул ноги в чувяки из черной замши, неслышно подошел к двери и распахнул ее.
Не ожидавший такого смелого поступка со стороны червяка Курт машинально занес лапу, чтобы ударить по двери еще раз, но, увидев враз помертвевшего от страха Владека, миролюбиво осклабился.
– Пришел потолковать на предмет дальнейших совместных действий.
– На что ты мне сдался, жаб бородавчатый? Телохранитель чертов, хозяина ухороводил. Теперь меня хочешь охранять до самой смерти? – Тадеуш нагло ухмыльнулся.
Слова были несправедливыми, тем более что Курт пришел не ссориться, а потолковать, так что поведение червя было неправильным. А лизардмен любил, чтобы все было правильно, поэтому для исправления ситуации он не очень сильно врезал по наглой физиономии вампира, чтобы заиграли краски на его бледном вампирячьем лице.
Тадеуш по-заячьи заверещал и бросился в другую комнату.
– Я ж хочу, чтоб все было по чести, – гудел лизардмен, – я к тебе пришел посоветоваться. Дружбу, можно сказать, предложить, а ты сразу хамишь – я этого не люблю. Давай-ка мирно все обсудим, как дальше жить будем. Как ни крути, ты у меня в большом долгу. Из-за тебя умер мой сеньор.
– То-то я смотрю, ты так сильно горюешь, – язвительно пропищал Владек, утирая сопли.
– Горюю сильно, но в душе. А ты, как я погляжу, что-то не больно уж возвеличился, получив силу архивампиров. Вот несправедливость-то. Сеньор Карго уж знал бы, как миром вертеть, а ты…
– Возвеличился или нет, – надменно сказал Владек, когда его опасения улеглись, – но не я к тебе на поклон пришел, а ты ко мне.
– Ладно, хватит ходить вокруг да около, кто может включить это чертово кольцо?
– Это тебе не сало в сиропе жарить, тут нужен человек знающий. Подумаю на досуге, дам тебе знать.
– Пожалей себя и меня в искушение не вводи, подумай сейчас. Чего время даром терять, пошли, коли знаешь.
– Мне надо переодеться и привести себя в порядок, – надменно сказал Владек.
– И так хорош, пошли.
21
Глухой шум раздавался за поворотом дороги. Я мог различить удары, словно люди, не особенно привыкшие это делать, лупили полупустой мешок с зерном. Время от времени, когда звуки тумаков становились реже, удавалось различить жалобные стоны и мольбы о пощаде.
Читать бесплатно другие книги:
