Сокровища Аттилы Перри Томас

Глава 19

Северный берег Дуная

Когда полицейский помог Реми выбраться из вскрытой могилы, она улыбнулась, помахала Сэму и пошла к нему по перекопанному саду.

– Текст был вырезан на стене. Я уже послала снимки Сельме и Альбрехту.

– Плохо, ведь несколько часов назад его прочли люди Бако.

– Знаю, – кивнула она.

– Если он получил надпись, то не понял или она его не заинтересовала, – сказал Тибор. – Бако сидит в своем кабинете на фабрике пилюль и вроде спокоен и тих.

– Если бы его арестовали, мы не сумели бы ничего доказать. Разве что кто-нибудь видел, как копают его люди. И если он попадет под суд, то мы тоже. Он отправит непременно своих телохранителей к следующему месту, где бы это ни было, – заметил Сэм.

– Мне пора, – вставил Тибор. – Моя очередь руководить группой наблюдения. Если пришлют перевод послания, дайте знать о его содержании. – Он сел в машину и по гравийной дороге поехал к шоссе.

Сэм и Реми вернулись к открытым могилам, глядя на бессмысленное опустошение людьми Бако. Им, очевидно, приказали искать только золото, а все прочее выбрасывать. Человеческие кости, обрывки ткани возрастом в полторы тысячи лет, посуда, инструменты, оружие – все это валялось по саду и на газонах поместья.

Зазвонил телефон Сэма.

– Алло?

– Привет, Сэм. Говорит Сельма.

– Что вы узнали?

– Передаю трубку Альбрехту.

– Здравствуйте, Фарго, – поприветствовал Альбрехт. – Зачитываю послание Аттилы: «Мы похоронили своего отца Мундзука на берегу реки за пределами Таласа. Он лежит лицом на запад, в ту сторону, куда вел армию. Теперь нас ведет его брат Руга».

– А где это – Талас? – спросил Сэм.

– Талас – старейший город Казахстана. Его основал гунн Шаньюй Чжичжи, и здесь в 36 году до нашей эры произошла битва. Это был важный пункт на Великом шелковом пути, который проходил через Китай, Индию, Персию и Византию. В 1209 году город разрушили, но сейчас это современный город Тараз, расположен на 42 градусе 54 минуте северной широты и 71 градусе 22 минуте восточной долготы, к северу от Киргизстана и к востоку от Узбекистана.

– Кажется, найти нетрудно, – заметила Реми. – Наверно, мы сможем полететь туда.

– Как вы уже поняли, изучая жизнь Аттилы, мы все дальше перемещаемся на восток. Вероятно, в Казахстане гунны стали кочевой конницей и оттуда ринулись завоевывать римский мир. Слово «казах» означает «вольная душа»; имеется в виду кочевник-степняк. Треть этой страны занято сухими степями, и расстояния тут огромные. Казахстан по площади больше всей Западной Европы. Сельма расскажет вам об условиях перелета.

– Привет! Я заказала вам в аэропорту Будапешта билеты на сегодняшний вечерний рейс в Москву. Оттуда вы полетите в столицу Казахстана Астану. Там вас ждут визы и рекомендательные письма. Из Астаны самолет доставит вас в Алма-Ату, самый большой город страны, а уже оттуда в Тараз.

– Похоже, путешествие будет долгим, – отметила Реми.

– Да, оно займет немало времени, но вы здесь набегались, у вас будет возможность отдохнуть, поспать в самолете на пути в Тараз.

В нескольких милях от них сидел в своем кабинете рассерженный Арпад Бако. Он только что узнал: все его прилежание, вся предусмотрительность, весь риск, с которым были связаны раскопки царских могил гуннов, – все оказалось зря. Его ничтожные, тупые телохранители позволили каким-то американцам, мужу с женой, украсть у него десять корзин с золотом и драгоценными камнями, большую часть украшений тонкой работы, кубков и крестов из старейших церквей Европы. Остальное – украшения римской работы из придунайских гарнизонов. Это была добыча гуннов, собранная со всех Балкан. А кое-что происходило и из более далеких мест, сработано в более древние времена; вероятно, эти браслеты, ожерелья и кольца носили воины Центральной Азии и их жены, а затем потомки захоронили вместе с хозяевами, добравшись до Венгрии.

Потребовались годы труда и большая удача, чтобы найти эти сокровища, но ему это удалось. А теперь его ограбили, как и во Франции. И он даже не в состоянии заставить власти арестовать преступников, ведь у них нет законного права проводить раскопки на территории музея. Его идиоты даже стреляли в Фарго и в украденную ими шлюпку. Приехала полиция, их арестовывали, им пришлось даже побросать оружие в воду.

Телефон в глубине кабинета коротко прозвонил, послышались загадочные щелкающие звуки соединения или разъединения, похожие на хлопанье дверей. Наконец женский голос с акцентом произнес по-венгерски:

– Администрация «Компании» в это время суток закрыта. Чтобы оставить сообщение, дождитесь сигнала.

Бако знал: машина запрограммирована отвечать по-венгерски на звонки из Венгрии.

– Говорит Арпад Бако, – произнес он. – Пожалуйста, перезвоните мне. – Он умолк и положил сотовый телефон на полированную поверхность стола из розового дерева и выжидательно посмотрел на него. Телефон зазвонил почти немедленно, и Бако поднял трубку:

– Привет, Сергей!

– Удивляюсь, слыша твой голос, Арпад. Для чего ты, жирный ленивый плутократ, звонишь мне среди ночи?

– Мысли приходят мне на ум, как птицы влетают в окно. И я ловлю их в воздухе независимо от времени суток.

– Мысли я люблю. Давай делись со мной своими. Линия защищенная.

– Хорошо. Я нашел сокровища, спрятанные гунном Аттилой, – сообщил Бако.

– Сокровища, – повторил Поляков. – Мы пользуемся метафорами?

– Я говорю «сокровища» в том же смысле, что Аттила. Собрание монет и драгоценных камней, произведения искусства, украшения из золота и самоцветов. Все это было в погребальной камере.

– Аттилы?

– Отца Аттилы. Получишь треть, если поможешь.

– Треть чего?

– Того, что мы найдем, – ответил Бако. – Довожу до твоего сведения: часть кладов мы уже нашли. Один находился в Италии. В другом, во Франции, было столько золота, что для вывоза потребовался грузовик. Третий, поменьше, в Трансильванском лесу, и четвертый на северном берегу Дуная; в нем нашли десять корзин золота и камней.

– Все это золото и драгоценности у тебя? Пришли мне снимки, как ты стоишь перед найденными сокровищами, и еще небольшой образец в следующей партии твоих обезболивающих таблеток. Кольцо, ожерелье, что угодно. В следующей партии. Я ожидаю ее завтра, прилетит самолет.

– Могу прислать образец. И только. Когда я задействовал свои ресурсы на поиски во Франции, некие конкуренты нашли клад в Италии. Этот клад я так и не увидел. Только прочел о нем в газетах. Клад во Франции раскопал мой друг Этьен Леклерк. Он сделал снимки, но те же конкуренты украли все прямо с его склада. А сокровища на Дунае мои люди раскопали сегодня и сфотографировали. Но добытое там теперь оказалось в руках венгерского правительства.

– Итак, ты знаешь: клады существуют, но у тебя их нет, – констатировал Поляков. – А кто эти конкуренты, лишившие тебя сокровищ?

– Американская пара, Сэмюэль и Реми Фарго. Богатые охотники за сокровищами, они находили кое-что примечательное в других частях света, но такое – никогда. Много таких кладов быть не может. Аттила на своем пути от Урала до Франции разграбил множество городов. И я разведал, где он спрятал самые главные свои сокровища.

– Два человека – из них одна женщина – отобрали у вас с Леклерком сокровищ на многие миллионы? – удивился Поляков.

– На миллиарды! Но это не просто два человека. Когда Фарго нужны люди, он их нанимает. А потом они исчезают, как дым. Ему также помогает Альбрехт Фишер, известнейший ученый, знаток последних лет Римской империи. А когда Фарго считает, что его могут перехитрить, он звонит в национальную полицию и передает сокровища им.

Поляков нравоучительно начал:

– Арпад, никогда никому об этом не рассказывай. Если о таком обороте дела узнают люди, с которыми ты имеешь дело, они решат: ты слабак – и набросятся на тебя, как волки, и сожрут.

– Тебя интересует мое предложение или нет?

– Да, я сделаю это ради тебя, – ответил Поляков. – Где сейчас твое очередное удивительное сокровище?

– В погребальной камере в городе Тараз в Казахстане. Я пришлю тебе карту.

– А где Фарго? Они знают о захоронении?

– Сегодня днем они находились в Сегеде, но у них есть несколько часов, чтобы узнать про это место, и я уверен – они узнают.

– Разведай, как они намерены добраться из Венгрии в Казахстан, и немедленно сообщи мне. У тебя есть их фотографии?

– Мои люди следят за станциями и аэропортом и за самими Фарго. Фотографии перешлю немедленно.

– Звони, как только станет известен номер рейса и место назначения. Счет идет на минуты и секунды. – Он повесил трубку.

С верхнего этажа своего поместья под Нижним Новгородом Сергей Поляков видел Волгу и на ее берегах огни миллионного города, подобные звездной галактике. Город огромный, современный, много лет являлся центром аэрокосмических исследований, но здесь, в тишине и спокойствии поместья, легко было представить себе, что на дворе 1850-е годы. В своем саду Поляков слышал только шум ветра и крики птиц, слетевшихся на кусты смородины.

Снаружи Полякова ждал «Хаммер» американского производства с бронированным корпусом и двое телохранителей в машине. Рядом стояли большой семейный «Мерседес» с тонированными стеклами и белый «Кадиллак-Эскалейд» охраны. В данный момент его жена Ирина с детьми миновали «Мерседес» и сели в «Эскалейд». Если враги Полякова захотят причинить ему вред, они нападут на бронированный «Хаммер» с охраной или на элегантный «Мерседес», который выглядит так, словно в нем едет его семья. А мужчины на переднем сиденье «Эскалейда» уведут машину.

Сергей смотрел, как они выезжают, как захлопываются ворота и встают на место стальные запоры. Поляков – подходящая пара для Ирины. Ее родители в коммунистическую эпоху были важными научными работниками и в отличие от многих других никогда не теряли расположение власти.

Поляков взял телефон и просмотрел снимки золотых украшений, присланные Бако. Потом перешел к изображениям супругов Фарго. Жена не просто привлекательна, она настоящая красавица, подумал он. По своему опыту в браке с Ириной он знал, что в обычной жизни иметь такую красавицу – наслаждение. Но в борьбе все иначе. Конечно, подобный союз дает человеку нечто драгоценное, но одновременно делает его хрупким и уязвимым; он очень любит свою жену, поэтому не готов рисковать ею в схватке.

Бако, в общем, торговец, алчный, как клещ; борьбу он не любит. Своих недругов он считает конкурентами. И Леклерк в глубине души таков же. Как Бако, он способен нанять несколько безжалостных людей и держать их при себе, но его больше интересуют отчеты бухгалтеров. Это просто нечистые на руку дельцы, а вовсе не крутые мужики, готовые драться за успех. Поляков прожил более трудную жизнь. И только он способен с одного взгляда оценить обстановку. Эта женщина – вот настоящее сокровище.

Глава 20

Аэропорт Ферихедь, Будапешт

Сэм и Реми в аэропорту Будапешта шли по посадочному туннелю к самолету, вылетающему в Москву.

– Астана должна быть сверкающей и новой, – предположила Реми. – Это, пожалуй, интересно. Город полностью выстроен за последние пятнадцать лет.

– Нам, вероятно, придется некоторое время провести в столице Казахстана и встретиться с людьми, в чьем ведении находятся древности, – поделился планом Сэм. – На этот раз я хочу сначала встретиться с ними, а потом начать копать.

– Полагаешь, Бако нас опередит?

– Как знать! – ответил Сэм. – Мне кажется, иногда он нас опережает, ведь уже подумал обо всех местах, где побывал Аттила, и выбирает самые подходящие ему. Но иногда кажется: он доверяется людям, которые не понимают истинных целей.

– Мы возвращаемся к молодости Аттилы и к родным местам гуннов.

Полет от Ферихедь до аэропорта Шереметьево занял один час сорок пять минут. От Москвы до Астаны, новой столицы Казахстана, лету восемь часов пять минут. Когда самолет оказался в конце взлетной полосы, Реми, как всегда, положила свою руку на руку Сэма. Когда самолет выровнялся, она убрала руку и принялась читать купленную ею книгу о Казахстане.

Остаток короткого перелета они просидели почти молча. Поскольку не знали, нет ли в самолете людей Бако и не наблюдают ли за ними, они общались в основном прикосновениями и шепотом. В здании аэровокзала они поискали на электронном табло рейс до Астаны.

Их самолет улетал через три часа. Они решили посидеть в зале ожидания недалеко от своего выхода на посадку; Сэм достал телефон и углубился в изучение маршрута их перелета. Реми, несколько минут понаблюдав за Сэмом, спросила:

– Ты как будто нервничаешь? В чем дело?

– Не знаю. – Он посмотрел на группу мужчин в громадном помещении, негромко разговаривающих друг с другом. – За долгие годы я понял: когда испытываю тревогу, это всегда неспроста.

– Немного похоже на экстрасенсорное восприятие.

– Знаешь, я не верю в беспричинные явления. Просто я думаю, мы постоянно воспринимаем какие-то незначительные указания, а иногда они свидетельствуют о неприятностях, которые ты еще не осознал.

– В это я могу поверить. Но мы сейчас в аэропорту, построенном… скажем так, правительством, оно стремилось все контролировать, да еще в самый разгар холодной войны. Это практически система для слежки за людьми. Ты, вероятно, просто уловил эту особенность конструкции.

– Может быть, – отозвался он. – Но, пожалуйста, сделай одолжение, уступи паранойе.

– Если это поможет, я буду наблюдательнее, – ответила она. – Но никаких подозрительных людей не видела. Схожу-ка я в туалет.

Реми прошла по главному вестибюлю аэропорта к знаку с международным изображением женской фигуры в платье. Она услышала стук каблуков и увидела: к туалету направляются еще несколько женщин. Она незаметно осмотрелась и убедилась, это всего лишь молодые женщины с дорожными сумками. Реми толкнула дверь и вошла, там внутри увидела двух рослых женщин, средних лет, одетых, как уборщицы, в фартуках. Одна из них с кипой полотенец в руках стояла у ряда раковин. Другая, с шваброй и ведром, двигалась к двери. Эта женщина впустила еще несколько женщин, потом повесила на дверь пластиковый знак, повернула ручку, закрывая дверь, и продолжила мыть пол.

Реми прошла в пустую кабинку. А когда вышла, все произошло словно одновременно. Вот она открыла дверь кабинки, уборщицы подошли к ней с двух сторон. Та со шваброй крепко схватила Реми, а вторая вырвала из полотенец руку со шприцем и уколола Реми в плечо.

Реми неглубоко вдохнула и попыталась закричать, но женщина прижала к ее лицу полотенце. К этому времени из-за введенного вещества Реми уже чувствовала себя слабой и беспомощной, а через мгновение потеряла сознание.

Сэм сидел в кресле в зале ожидания. Сначала он наблюдал за проходящими людьми, потом взял книгу, оставленную Реми, и прочел несколько страниц, но не мог сосредоточиться. Он снова стал наблюдать за проходящими. Московский аэропорт открыт всегда, здесь в любое время можно увидеть путешественников из разных стран и континентов. Он опять взял книгу, но вскоре понял, что не читает, а только делает вид. Книга – просто объяснение, как он коротает время, и свидетельство – он не опасен. Где Реми? Прошло довольно много времени. Он достал телефон и позвонил ей, но ее телефон был выключен, вероятно, с тех пор как они сели в самолет в Будапеште.

Сэм знал: в женских общественных туалетах частенько бывают очереди, но почувствовал что-то неладное. Он встал, взял сумки, свою и Реми, и пошел в ту сторону, куда ушла она. В той стороне находились туалеты. Сэм двигался туда, но в поисках Реми постоянно осматривал соседние прилавки и людей.

Он видел, как из туалета вышла рослая крупная женщина, одетая уборщицей; она толкала перед собой тележку с несколькими большими бочками или барабанами, повесила на дверь табличку «Закрыто». Вышла вторая женщина, одетая так же, и помогла ей толкать тележку. Они прошли вдоль зала и свернули в нишу, откуда, как полагал Сэм, можно было попасть в бесчисленные помещения, куда пассажирам вход воспрещен.

То, что уборщицы закрыли туалет, на несколько минут успокоило Сэма, но не до конца. Он стоял у двери и ждал, но продолжал озираться по сторонам – не зашла ли Реми в другой туалет.

Он помнил, в аэропорту О’Хара в Чикаго у туалетов два выхода: один, через который он заходил, и второй в противоположной стене, выходящий в другой вестибюль. А здесь в женском туалете два выхода? Он обратился к женщине, говорившей по телефону:

– Простите, пожалуйста.

Она остановилась, продолжая прижимать телефон к уху.

Он спросил:

– У туалета два выхода?

Женщина оглянулась, потом снова посмотрела на него, как будто не поняла, о чем он.

Он ответил за нее:

– Полагаю, нет, – и торопливо пошел дальше. Он потерял слишком много времени. Снова позвонил Реми; телефон по-прежнему был выключен. Прослушав часть сообщения, он убрал телефон и кинулся к выходу на посадку. Там за стойкой стояли две женщины в летной форме и разговаривали по-русски.

– Здравствуйте, – произнес Сэм. – Вы говорите по-английски?

– Да, сэр, – ответила одна. – Чем могу помочь?

– Моя жена пошла в туалет и не вернулась. На нее это не похоже. Она позвонила бы мне на сотовый, если бы пошла куда-то еще. Я все время звоню ей, но ее телефон отключен. И я за нее очень тревожусь. Она так никогда не поступила бы.

– Может… она больна?

– Она не была больна, когда мы прилетели из Будапешта. Вы можете связаться с полицией аэропорта?

Женщины неуверенно переглянулись.

– Могу, – кивнула одна. – Давно ее нет?

Он посмотрел на часы.

– С полчаса. Понимаю, кажется, что это недолго, но клянусь вам, она бы так не сделала, не сказав мне.

– Это большой аэропорт. Вдруг она заблудилась?

– Всякий может заблудиться. Но если бы она заблудилась, тем более позвонила бы мне.

– Давайте я ее вызову.

– Конечно. Но, пожалуйста, позвоните и в полицию.

Женщина взяла телефон, нажала кнопку.

– Как ее зовут?

– Реми Фарго.

– Миссис Реми Фарго, пожалуйста, снимите трубку белого телефона или подойдите к любой стойке «Аэрофлота». Миссис Реми Фарго, пожалуйста, снимите трубку белого телефона. – Она положила трубку и успокоительно улыбнулась. – Она сейчас позвонит.

– Пожалуйста, вызовите полицию.

– Мы подождем несколько минут ее звонок.

– У нее было достаточно времени, чтобы позвонить по сотовому, – ответил Сэм, начиная сердиться. – Пожалуйста, позвоните в полицию.

Он увидел идущих по вестибюлю двух полицейских в форме и поспешил к ним.

Сэм заметил, что они быстро оглянулись на него через плечо и напряглись, словно ожидая нападения. Он улыбнулся и спросил:

– Вы говорите по-английски?

Они в замешательстве переглянулись, и он пошел назад, к стойке «Аэрофлота», жестами предлагая им идти за собой. Подойдя, он попросил женщин за стойкой:

– Пожалуйста, объясните им, в чем дело.

Женщина быстро заговорила с полицейским по-русски, те задавали вопросы, она показывала на Сэма, на телефон, на пространство аэропорта, виновато качала головой и пожимала плечами. Полицейские говорили монотонно и официально, как полицейские во всем мире.

Женщина обратилась к Сэму:

– У вас есть снимок миссис Фарго?

Сэм нашел в телефоне один из снимков и показал. Полицейский, который говорил больше, снял с пояса рацию и поговорил по ней. Он что-то произнес, а служащая «Аэрофлота» перевела:

– Пожалуйста, пойдемте с нами. Мы постараемся помочь.

Сэм поблагодарил женщин и пошел с полицейскими, они вошли в незаметную и никак не помеченную дверь терминала. Сэма отвели в помещение, где одни полицейские сидели за столами, а другие смотрели на экраны видеокамер. Один из полицейских, молодой, светловолосый, с доброжелательными манерами обратился:

– Сэр? Пожалуйста, садитесь, я приму у вас заявление.

Сэм услышал английскую речь, испытал облегчение и начал говорить:

– Я не требую страховки или еще чего-нибудь. Исчезла моя жена, а значит, с ней что-то случилось.

– Нам нужно начать с заявления, а потом помогать.

Следующие десять минут Сэм излагал произошедшее, описывал Реми и показывал ее фото.

– Этот снимок я сделал несколько часов назад, перед тем как мы сели на самолет в Будапеште.

Молодой человек попросил Сэма прислать снимки по электронной почте, потом загрузил их, при этом объяснил, что отправляет снимки различным отделениям полиции в аэропорту, на сотовые телефоны полицейским и сотрудникам полиции в штатском.

Сэм почувствовал, как крепнут его надежды. Эти люди хорошо знают свою работу. Они умеют искать. У них есть шанс найти ее. Он почувствовал себя глупо – почему раньше он был в этом отношении пессимистом?

Полицейский задавал все новые вопросы: о полете в Москву, о том, через какой вход они вошли в здание аэропорта, в какой именно туалет ушла Реми. Всю информацию он кому-то передавал. Казалось, он читает мысли Сэма.

– Сейчас наши следователи просматривают видеозаписи, чтобы найти вашу жену и определить, куда она пошла.

Следующие полчаса Сэм просидел в офисе. Полицейские приходили и уходили, отвечали на телефонные звонки и разговаривали друг с другом. С ним никто не разговаривал, но он замечал: время от времени на него незаметно поглядывают. Он был убежден – в таких делах ценна каждая секунда. Полчаса превратились в час, потом в два. Сэм отправил сообщение домой, в Ла-Холью, и объяснил ситуацию.

Когда прошло два с половиной часа, вошли несколько человек в особой форме – для работы на улице. Ткань одежды, ботинки, ремни и кепи – все было черного цвета. И эти люди были гораздо лучше вооружены, чем полицейские в аэропорту.

Вначале, когда он только появился, Сэму улыбались.

– Не волнуйтесь. Это самый важный российский аэропорт. Он подобен банковскому сейфу. Здесь никто не может украсть женщину.

Позже его успокаивали:

– Это место охраняют лучше, чем что-либо в вашей стране. Даже если женщину похитили, выйти из здания они не могли.

Еще позже:

– Они не могли провести ее через ворота аэропорта.

Когда подошло время вылета рейса в Казахстан, Сэм и двое новых полицейских прошли к выходу и осмотрели зал ожидания; они показывали персоналу снимки Реми, но люди в ответ отрицательно качали головами и поджимали губы. Сэм оставался в зале, а тем временем передвижной туннель закрыли и самолет выехал на взлетную полосу.

Сэм смотрел во все стороны в надежде заметить стройную фигуру женщины, бегущей на посадку. Но видел только тысячи занятых пассажиров, они старались не выпустить из виду вещи и детей, направляясь на посадку.

Глава 21

Нижний Новгород, Россия

Реми Фарго еще не совсем очнулась, она только начала приходить в себя и старалась опомниться, как дайвер, который из глубины устремляется к поверхности за глотком свежего воздуха.

Она находилась в темноте, в чем-то мягком, и она не чувствовала свои мышцы, не могла напрячь их, словно тонула. Сделав огромное умственное усилие, она поняла: находится внутри большого картонного барабана, лежит на груде тряпок, и ткань брошена на нее сверху, крышка барабана закрыта. Должны же существовать щели для воздуха, подумала Реми, но никаких щелей не заметила и после нескольких минут напряжения снова потеряла сознание.

Неизвестно, через сколько часов Реми снова пришла в себя. На этот раз ей удалось открыть глаза. Теперь она знала, что лежит в большом барабане с полотенцами, который уборщицы вывезли из туалета аэропорта. Она приняла более удобное положение, встала на ворох полотенец, подняла руки и попробовала открыть барабан. Крышка чуть подалась, но не открылась. Реми провела руками вдоль ее края и надавила, но та держалась прочно.

– Эй! – крикнула она.

Ответа не последовало.

– Эй? Вы там! Откройте!

Она мысленно восстановила произошедшее. Ее похитили из женского туалета московского аэропорта. Потрясающая дерзость… но сейчас ее не интересовали подробности. Две сильные женщины усыпили ее, уложили в барабан, вывезли из аэропорта, погрузив в машину с бельем. Теперь машина ехала быстро.

Она, вероятно, оказалась в пути еще до того, как Сэм забеспокоился. Бедный Сэм! Сейчас он, должно быть, вне себя от тревоги. Она представила, как он расхаживает по залу ожидания, смотрит на людей, торопящихся на рейс в Казахстан, и гадает, что с ней могло случиться. Сейчас он уже наверняка известил власти, и это хорошо. Он не позволит забыть о ней, никому не ведомой иностранке, попавшей в неприятности и не имеющей связей, чтобы доставить другим неприятности.

Реми задумалась, не закричать ли, и решила: не стоит. Кричать нужно будет, если барабан начнут передвигать. Тогда есть шанс, что ее услышат посторонние. Час спустя фургон свернул с ровной дороги, недолго прыгал по ухабам и пошел по другой поверхности, тоже ровной, но более твердой. Возможно, по гравию или камням.

В темноте Реми стала обдумывать вероятность будущих событий. Скорее всего кто-то видел их с Сэмом американские паспорта и решил захватить заложницу-американку.

Фургон остановился. Реми услышала скрип открываемых ворот. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы просчитать варианты действий. Она гораздо спортивнее, чем они подозревают, прекрасно фехтует и хорошо стреляет. Можно выскочить – и что? Не исключено, ее пристрелят. Можно сделать вид, что она еще не пришла в себя, и слушать их разговоры на языке, который она не понимает? Она решила выглядеть разумной, открытой и постараться не бояться. Скрывать испуг трудно, но ее актерские способности тут пригодятся.

Она слышала, как раскрывают защелки, потом алюминиевая крышка барабана поднялась. Чьи-то руки сняли слой полотенец, и она встала.

Реми узнала женщин из аэропорта. Теперь вместо рабочих халатов на них были комбинезоны, волосы зачесаны назад и убраны под головной убор. За ними виднелись двое мужчин. Наверно, это они вели фургон и, возможно, помогали погрузить, а потом снять барабан. Один держал автоматический пистолет Стечкина с коротким стволом – такими вооружали спецназ еще в советской армии. Реми знала: полиция использует такие пистолеты, они дешевы, их легко заменить, и у них почти нет отдачи. Она видела – пистолет снабжен глушителем. «Стечкин» не предназначен для точной стрельбы на соревнованиях, зато скорострелен, делает до шестисот выстрелов в минуту. И уж в женщину в большом барабане из него точно попадут.

Были еще двое мужчин в синих костюмах и плащах, вооруженные чешскими короткоствольными пистолетами-пулеметами «Скорпион». Несколько дальше за ними стоял еще один мужчина, в сшитом на заказ светлом костюме, превосходно сидящем на фигуре. Очевидно, именно за ним следовало наблюдать. Он кивнул и улыбнулся четверым в комбинезонах, затем что-то сказал по-русски всей группе. Они быстро помогли Реми выбраться сначала из барабана, потом из фургона и пластиковым шнуром связали ей руки за спиной.

Тем временем человек в костюме продолжал добродушно улыбаться; его непосредственная, непринужденная манера держаться противоречила военной дисциплине и послушанию подчиненных. Реми он казался дореволюционным аристократом, проводящим лето в своем имении. На нем белела безупречная рубашка, на шее – синий шелковый галстук. Мужчина закурил сигарету и обратился к Реми:

– Миссис Фарго, вы сейчас похожи на «Рождение Венеры» Боттичелли, когда она выходит из своей раковины. – Он подождал и спросил: – Вы не хотите со мной разговаривать?

– Не хочу изречь что-нибудь такое, отчего вам сразу захочется убить меня.

Он кивнул.

– В целом очень разумно. Но похищение в России – очень похоже на похищение в Штатах: если меня поймают, мне крышка. Далее вам необходимо знать следующее: с вами будут обращаться хорошо и уважительно, но запрут вас в комнате. Каждый день к вам будут приходить со свежей газетой и фотографировать вас с ней. Мы свяжемся с вашим супругом. Когда он удовлетворит мои требования, вас освободят.

– И каковы ваши требования?

– Ага, – отреагировал он. – Значит, вы заинтересовались.

– Конечно.

– Мне известно о поисках пяти кладов гунна Аттилы. Вы с мужем нашли один из них в Италии, в районе Мантуи. Еще один вы украли во Франции, в Шалон-ан-Шампани. Вы добились ареста Арпада Бако за находку сокровищ в захоронении Бледы. Вы украли клад, зарытый на берегу Дуная. И направлялись к пятому, тут я вас остановил. – Он наблюдал за ней. – Будете что-нибудь отрицать?

– Вы же мне не поверите.

– Итак, вы с супругом сейчас контролируете по крайней мере три из пяти очень больших древних кладов – из Италии, Франции и Венгрии. Все они образовались в результате основных завоеваний и грабежей гуннов. Мне говорили: каждый из этих кладов пришлось вывозить на грузовиках. – Он внимательно изучал ее реакцию. – Не сомневаюсь, ваш супруг обменяет эти три клада на вас. Простой такой обмен.

– Сокровища не у нас, – поведала она. – Мы и раньше делали находки. Это легко проверить. Мы всегда соблюдаем международные договоренности и законы тех стран, где делаем находки. Чаще всего вывоз археологических ценностей из страны вообще запрещен. В тех случаях, когда правительство разрешает продавать найденное, мы передаем свой процент в наш фонд. Мы ничего не берем себе. Упомянутые вами три клада целиком поступили в распоряжение итальянского, французского и венгерского государств. Пройдут годы, прежде чем мы узнаем, какова их судьба.

– Тогда вашему супругу придется обратиться к их правительствам за помощью. – Он улыбнулся. – Вам, конечно, интересно будет узнать, насколько названные правительства окажутся благодарны вам за работу.

– А что, если мой муж не сможет передать вам сокровища из трех стран? Вы меня убьете?

– Я? Конечно, нет. Для такой работы у меня есть специальные люди. Надо вам сказать, я не сумасшедший и не дурак. Если ваш супруг доставит достаточную часть кладов и я буду уверен в его искренности выполнить договоренность, я вас отпущу.

– Вы не кажетесь мне любителем музейных редкостей, – отметила Реми. – А что, если просто потребовать у моего мужа выкуп? Он заплатит за меня миллион долларов. – Она увидела на его лице насмешку. – Ну тогда, скажем, пять миллионов. Для вас будет гораздо меньше хлопот и риска. Он переведет деньги на ваш счет электронным способом, а вы сразу переведете на другой счет, в страну, где его невозможно проследить. Ни грузовиков, ни обысков на границе, ни риска. Не нужно будет продавать украденные ценности за сотую часть их стоимости.

– Спасибо, я услышал достаточно, – произнес мужчина. – Мои друзья покажут вам квартиру. Независимо от того, чем все это кончится, мы с вами, вероятно, больше никогда не увидимся. Но, надеюсь, муж вас выручит. – Он повернулся и пошел. Реми видела: он направляется к большому саду в нескольких сотнях футов от главного поместья.

Мужчина с пистолетом «Скорпион» двинулся первым. Две женщины взяли Реми за руки, а остальные мужчины шли сзади с пистолетами Стечкина наготове. Ее провели через роскошный дом, судя по виду, построенный в 1850–1870 годах. На стенах висели старые потемневшие картины – морские пейзажи с изображением бурь, батальные сцены, портреты женщин в дорогих украшениях и бородатых мужчин.

Мебель была изящная, несомненно французская, обитая шелком, с полированными деревянными частями. Они вошли в большую кухню, потом миновали кладовую с продуктами. Реми подумала: ведут в подземную темницу, но напротив, все поднялись по узким лестницам на верхний, четвертый, этаж. Этот путь был устроен для слуг и привел в узкий коридор с маленькими комнатами, в них, вероятно, жили горничные и помощники повара.

Ее завели в комнату в середине коридора, с правой стороны от окон; дверь здесь была мощная и толстая. В комнате стояли кровать, стол, стул и маленький туалетный столик. Вторая дверь вела в туалет. Опыт жизни в старых домах подсказал Реми: комната эта предназначалась для старшего слуги, а маленькое помещение раньше использовалось не как туалет, а как комната другого слуги. Здесь все перестроили и получилась относительно удобная камера с единственным входом; тут невозможно было отличить день от ночи.