Зона отчуждения Орловская Вера
– Лады, через пятнадцать минут буду.
Головокружительная удача совсем затуманила разум полковнику.
«Поймаю и орден, а может, и звезда обеспечена. Как говорится, пора делать по дырочке в погонах и на кителе», – предчувствуя скорый захват «курочки», размечтался полковник и, окончательно расслабившись, перестал анализировать происходящее. Зазвонил телефон охранника.
– Открывай ворота, я на подъезде, – оповестил таксист.
Во двор влетел микроавтобус «Мерседес Вито» с черными тонированными стеклами и крупной надписью «ВИП-обслуживание». А ниже номер телефона.
Веселый таксист, очевидно поймавший сегодня фарт, не выходя из кабины, радостно произнес:
– Колян, с меня «беленькая». Где клиентура?
Каким же было его разочарование, когда в автобус, как одно целое, втекло шесть человек, а рослый крепыш сел рядом с ним и, ткнув пистолетом в бок, сказал:
– Давай езжай. И не дрейфь! Вот тебе твоя «пяти-хатка». Лицо «бомбилы» расплылось в неестественной улыбке.
– А теперь, мил человек, расскажи, и в деталях, кого ты здесь забирал и куда возил? – поинтересовался спецназовец.
– Так пятеро клиентов было. Охотники вроде. Один с перебинтованной башкой. Я их всех отвез в лучшую гостиницу с рестораном. Они еще девочек заказали. Так я им привез шестерых.
– А оружие у них было?
– Командир, брехать не стану, не видел. А то, что вещей полный багажник нагрузили, то это было.
Старший задумался: «Получается, все яйца в одной корзине. Учитывая ранг Андерсена, охрана у них серьезная и бодаться быки будут до последнего».
Тем временем пилот, оставшись один, заглушил опустевшую вертушку и стал слушать эфир. Радио молчало. Он включил сканер радиочастот. Не прошло и минуты, как приемник озвучил чьи-то переговоры. Говорили на английском. Из разговора пилот понял, что к кому-то приедут какие-то гости. Запомнив смысл фразы, он продолжил слушать эфир.
– Стрекоза, ответь Альбатросу… – тишину кабины нарушил позывной командира.
– Стрекоза на связи.
– Как обстановка?
– Пока все тихо. Может, нас это не касается, но я перехватил радиообмен в радиусе тридцати километров. Говорили на английском. Суть – к кому-то приедут гости. Больше ничего. Как у вас дела?
– Вышли к объекту, начинаем штурм. Если в течение часа не выйдем на связь, – вылетай в наш квадрат. Конец связи.
– Понял. Конец связи.
Командир поблагодарил таксиста и, дав ему еще пятьсот рублей, объяснил, что это войсковая операция по захвату резидента вражеской разведки. И если он, таксист, останется и подождет завершения операции, то про него обязательно напишут в центральной прессе и покажут по «ящику».
Команда спецназа высыпалась из автобуса и цепочкой двинулась вдоль забора к гостинице. Все окна первого этажа были забраны металлическими решетками, что усложняло проникновение в здание. Оставалось только три точки доступа: центральный вход, служебный и пожарная лестница.
Прикрывая друг друга, в вестибюль вбежали командир и один из его бойцов. Метрдотель, внешне напоминавший гориллу, поднялся из-за стойки.
– Руки на стол и не дергайся! – скомандовал полковник. – Где пятеро охотников? Один из них раненый. Они здесь?
– Угу, – односложно промычал администратор.
– Где они?
– Все в бане.
За время этого короткого диалога в фойе с разных сторон коридора, осматриваясь по сторонам, подтянулись еще четыре спецназовца.
Пока травоядный накачивает ноги, хищник оттачивает зубы
За час до настоящих событий
Находясь в больнице и ожидая, пока Карову окажут первую помощь, Андерсен думал, как отсюда выбраться. Он понимал, что с таким грузом ему просто так не уйти. Как вывезти Карова из страны, если самые опытные ищейки взяли их след. Он сам лично видел огни двух вертушек, совершавших посадку на площадку у клиники, когда подобрали Илью. Швед сфокусировал взгляд на фильтре капельницы, откуда капля за каплей стекала прозрачная жидкость. Что-то вертелось в мозгу, но никак не хотело материализоваться в виде готового плана. Какие-то обрывки: использовать дипломатический канал, лететь наобум вертолетом, затеряться внутри страны… Ни один из вариантов не подходил. И тут фрагменты сложились в пазл, обозначив последовательность действий. Итак, он захватывает вертолет противника с пилотом, затем устраивает якобы плановое сопровождение спецназовцами задержанного летательного аппарата, и они уходят в сторону Прибалтики. Коды и позывные оперативников такого уровня сами собой позволят ему выйти сухим из воды…
Полковник осмотрел своих людей и скомандовал:
– Все за мной! Они в бане.
Оставив одного бойца у входа в баню, остальные вошли в предбанник. Большая, размером с квартиру комната была пуста, и только камуфляжная одежда да пестрые женские вещи красовались на крючках вешалки. По количеству мужской обуви старший определил, что все, кто ему нужен, в сборе.
В длинной стене было две двери. Одна с резной табличкой «Финская сауна», вторая – «Русская парная». Жестом указал бойцам, кому куда врываться по его команде, взялся за ручку двери, ведущей в туалет, и взмахом ладони дал знак о наступлении. Бойцы дернули на себя каждый свою дверь. Полковник, не открывая туалет, отклонился в сторону. В этот момент потух свет, и сразу же послышалась беспорядочная стрельба в помещениях, куда проникли бойцы. Командир включил фонарик и стал шарить лучом по стенам. Один из шкафчиков до наступления темноты был закрыт, а теперь дверца была распахнута. Полковник не успел удивиться, как наткнулся на иглы электрошокера. Неистовая боль пронзила мышцы, и он рухнул на пол. Его глаза и уши различали все, даже запах озона, но связь мозга с телом отсутствовала напрочь. Второй удар электрического тока в шею отключил остатки сознания, и больше он не слышал и не видел происходящего в соседней комнате.
А тем временем бойцы, оказавшиеся в помещении с бассейном, стреляли во все, что казалось им подозрительным. Они убили всех девушек, подстрелили своих товарищей, а когда патроны закончились, в помещении зажегся свет. В бассейне плавали трупы, окрашивая бирюзовую воду в красный цвет…
Андерсен добил двух тяжелораненых и лично «спеленал» полковника. В это время «горилла» втащил в предбанник труп последнего спецназовца, оставленного командиром у двери, затем подошел к пришедшему в себя старшему опергруппы, поднял и поставил его на ноги. Когда к офицеру подошел водитель такси и, мило улыбаясь, взял под связанные руки, полковник понял, что его обыграли более опытные профессионалы. Поникшего и совершенно деморализованного, его подвели и усадили в стоящий у крыльца автобус.
Пилот дремал, но, как всегда, не погружаясь в глубокий сон. Вот и сейчас он кожей почувствовал, что к машине кто-то притронулся. Не меняя положения тела, он насторожился. Приоткрыв глаза, увидел, что в сторожке горит свет и охранник сидит на месте. Но тут кто-то вновь потерся об обшивку со стороны пилота. Он поднялся с места и тихонечко приблизился к пассажирской двери. Глянул в окно и, убедившись, что никого нет, приоткрыл дверь. Сильный рывок заставил его вывалиться из кабины. Детина, под два метра ростом, без особого труда скрутил его и перенес в здание. Вслед за ними в дом вошел охранник. Теперь и пилоту стало ясно, что из ловцов они превратились в жертву.
Посмотрев на осунувшегося полковника, Андерсен достал из своего нагрудного кармана футляр, а из него два шприца. Содержимое одного он ввел в плечо пилоту, из другого – крепышу-полковнику. Всего через пятнадцать минут швед получил от русских всю необходимую информацию. Первая часть операции прошла успешно. Чтобы прервать поток красноречия говорливой парочке, выдававшей военные секреты русской армии, он уколол им транквилизатор. Еще через пять минут две вертушки ушли в ночное небо. Подключив синтезатор речи к спутниковому, русскоговорящий боец, похожий на гориллу, набрал телефон адъютанта.
– Слушаю, – прозвучал мгновенный ответ.
– Альбатрос на связи. Хор в сборе.
– И Андерсен, и Каров? – как бы сомневаясь, переспросили в трубке.
– Оба. И ни один волос не упал с их голов. Мы их «качнули» успокоительным. Они спят.
– Вы хорошо поработали. Сейчас доложу высшему начальству. Колите дырочки и будьте готовы к десяти утра прибыть с докладом, – не скрывая радости, распорядился невидимый собеседник.
– Служу России!
– Конец связи.
– Есть!
Совершив две посадки на военных аэродромах для дозаправки, два вертолета, идя на низкой высоте, в предрассветной тишине пересекли российско-латвийскую границу.
В десять-десять адъютант набрал номер командира опергруппы спецназа.
В бассейне плавали трупы, окрашивая бирюзовую воду в красный цвет…
Голос в трубке проинформировал, что абонент временно недоступен. Это было странно. Полковник обзвонил всех бойцов, принимавших участие в операции. Ответили только бойцы, не вылетевшие на захват. Чертыхнувшись, он задумался над тем, как быть. По уставу он был обязан доложить, но дурная весть могла повредить карьере. Его метания прекратил звонок из дежурной части.
– Товарищ полковник, Альбатрос на связи.
– Соединяй, – приказал адъютант, испытывая облегчение.
– Альбатрос, вы меня слышите?
– Слышу!
– Какого черта, ты где?
– По уши в дерьме… простите… – в трубке раздался хлопок выстрела.
– Черт! Черт! – бесновался полковник.
Вновь зазвонил телефон.
– Да! – заорал он в трубку.
Перепуганный дежурный, ничего не сказав, соединил его с абонентом.
– Говорит пилот Альбатроса, у нас ЧП. Вертолеты исчезли. Командир застрелился. Я в Тотьме, в аэроклубе. Его координаты…
Черные круги, поплывшие перед глазами адъютанта, затмили мартовское солнце. Он опустился в кресло, но зуммер селектора вывел его из оцепенения и вынудил потянуться за трубкой для ответа на вызов.
– Кабинет начальника российской разведки. Полковник Шелест слушает.
– Это я, твой шеф, доброго здоровья.
– Мне кажется, что я его сейчас лишусь…
– Ты что морозишь? Что могло случиться за пять часов после твоего звонка об успешном завершении операции?
– Я тоже так думал. Там что-то пошло не так. Но я пока не знаю. Командир опергруппы убит. На связи только пилот, и тот без вертолета.
Генерал-лейтенант Чистилин, на удивление, спокойно воспринял информацию и поинтересовался: – А на объекте все в порядке?
– Да. Там все под контролем.
– Сейчас я буду на месте.
Тренируйте мозг – никогда не отключайте память
Массивная дубовая дверь приемной руководителя ГРУ открылась, и из приоткрытого окна потянуло морозным воздухом. Адъютант, моргая мутными от бессонной ночи глазами, вскочил из-за стола и вытянулся по стойке смирно, встречая своего начальника. Генерал-полковник с красными, как лампасы брюк, щеками, стремительно прошел к себе в кабинет, бросив на ходу:
– Чай, литровый термос, и подробную информацию о событиях этой ночи.
Он всегда любил начало весны. Вот и сегодня, попав в утреннюю пробку, оставил машину в нескольких километрах от места работы и прошелся пешком по проснувшейся Москве. Шагал по свежевыпавшему снегу и дышал полной грудью. Поэтому он вошел в свой кабинет в отличном расположении духа. Лучи, попадавшие в помещение из большого окна, мягко ложились на мебель из золотистого дуба, отражались от столешницы, придавая кабинету особую торжественность.
Адъютант принес чай. Чистилин налил ароматный напиток в граненый стакан, вставленный в позолоченный подстаканник. Добавив в янтарную жидкость ложечку меда, хозяин кабинета медленно, не касаясь стекла, стал размешивать цветочный нектар и думать. А думать было над чем. Ему предстояло сделать доклад первому лицу страны. В данной ситуации по инструкции он обязан информировать президента лично, как главнокомандующего.
Он собирал свои мысли в правильный поток, а поток состоял из прошлого, настоящего и будущего. Все его предки, а он знал историю своего рода, верой и правдой служили отечеству, отдавая за него жизнь или погибая из-за подлости, царившей в нем. Он тоже служил родине и сегодня был лидером в области сбора и переработки информации величайшей страны мира – России.
Медленно помешивая ложечкой чай в стакане, генерал погрузился в воспоминания…
Родители достраивали свой дом, живя у деда. Строительство поглощало все заработанные деньги. Деревянный дом деда был маленький, три комнаты и кухня – всей площадью не более сорока квадратных метров. Но по тем временам очень неплохо. Бабушка Домна всегда вставала раньше всех и готовила завтрак. Основной продукт – запеченный в печи картофель с коричневой корочкой. К картошке, когда заканчивались свежие овощи с огорода, подавали похлебку. Первым за стол садился дед Павел. Возле него непременно должна была лежать его трофейная ложка из нержавейки. Дед первый клал себе в тарелку несколько картофелин. Затем брали и все остальные. Ленечке обычно накладывала еду мама, но он знал, что дед обязательно оставит для внучка самую загорелую картофелину. В миску с затирухой ложки опускали по очереди, вслед за дедом, ожидая, пока он зачерпнет первым. Кроме картошки и затирки, больше ничего не было.
Медленно помешивая ложечкой чай в стакане, генерал погрузился в воспоминания…
Время шло, Леня рос, и в шесть лет ему подарили трехколесный велосипед, который можно было с легкостью переделать на двухколесный и обратно. Мальчик полдня катался с пацанами во дворе на трех колесах, а после обеда ему очень захотелось пересесть на два колеса. Отец обещал переделать велосипед, как только малыш научится ездить. Ведь два колеса – не три, на нем кататься куда сложнее. Но мальчишке было невтерпеж. Он достал из ремонтной сумки, прикрепленной под рамой, ключи и стал разбирать велосипед, откручивая гаечки, снимая колеса, вынимая клинья и оси. Когда полная разборка была завершена, на крыльцо вышла бабушка. Увидев разобранный велосипед, она всплеснула руками, а затем, скрестив их на груди, покачала головой. Леонид вытер замасленные руки о тряпицу и принялся собирать сложную технику по памяти. Каким же было удивление родителей, когда они увидели сына на двухколесной машине, да к тому же узнали, что сделал он это своими руками, не имея инструкции.
Время летело быстро, вот уже единственный ребенок пошел в школу.
Настала зима. Перед Новым годом старшие ребята решили сходить в лес за елками. Позвали и младших. Никто не решился отказаться, чтобы не «зафукали» и не назвали «маменькиным сынком». Надели на ноги лыжи, у кого какие были, пошли вдоль железнодорожного полотна в сторону леса. Лес был смешанный: березы, осина да сосны, а где растут ели, никто не знал. Старшие предложили идти вглубь зарослей. Шли долго, петляя среди деревьев. Когда нашли ели, упиравшиеся верхушками в небо, начало сереть. Кто-то предложил спилить верхушки, и самые смелые стали карабкаться по толстенному стволу вверх. Добравшись до непролазных веток, затею оставили. Пришлось идти домой ни с чем. И тут стало ясно, что они не знают, в каком направлении идти. Как на беду пошел снег, на глазах скрывая следы. После нескольких часов безрезультатного блуждания по лесу взрослые парни запаниковали: «Нам всем конец! Мы замерзнем! Нас съедят волки!..» Будущий генерал тоже сильно испугался, но не расплакался, как другие дети, а тихо сказал заводиле, что знает, куда надо идти. Это известие всех обнадежило. Тогда самый маленький мальчик стал во главе группы и, казалось, пошел наугад. На самом же деле его вел внутренний компас, особое чутье. Лес закончился, и все закричали «ура!», увидев огни своего «огромного» города с населением в двадцать тысяч человек.
Год за годом мальчишка преодолевал школьные науки, и если с гуманитарными предметами возникали некоторые сложности, то с точными все было отлично. Геометрия и физика подтолкнули его к увлечению авиамоделизмом и радиотехникой, со временем переросшим в страсть. Будущий военный собирал модели ракет, строил копии самолетов и слушал «Голос Америки» из собственноручно собранного приемника. Во время летних каникул подросток прочитывал учебники за весь год, и необходимость корпеть над уроками отпадала. Переменки хватало, чтобы повторить любое задание, был то стих или теорема.
Окончив школу, парень поступил в военное училище на специальность «Командир подразделений специальной разведки» (КПСР). Его способности в фотографической памяти были высоко оценены. Новоиспеченным лейтенантом он попал в разведуправление СССР. Ему довелось побывать в разных горячих точках. Феноменальная память позволяла воспроизводить в мельчайших подробностях то, что другие вынуждены были снимать на пленку, и не всегда можно было воспользоваться фотоаппаратом.
В двадцать семь лет в чине капитана будущий генерал поступил в Военную академию Генерального штаба СССР и, успешно закончив ее, продолжил службу в разведуправлении.
За два дня до ГКЧП он подает информацию о готовящемся перевороте. Однако информация не дошла до адресата, и путч состоялся.
Новая модель страны была ему более симпатична, чем прогнивший социализм и легенда о построении коммунизма. А тут еще так сложилось, что военное училище он заканчивал в Екатеринбурге, на родине нового главы государства. Возможно, это сыграло не последнюю роль в том, что он отдал предпочтение Ельцину. Вся информация стекалась к начальнику аналитического отдела, уже полковнику, и он делал все возможное, чтобы некоторые приказы не были отданы. Благодаря этому не все войска доходили до Дома правительства, а те, что дошли, не выполнили убойного приказа. Так он обеспечил себе карьерный рост, был теперь в звании генерал-майора и служил отечеству под триколором и двуглавым орлом…
Генерал-полковник вынул ложечку из стакана, отпил успевший остыть чай и стал дальше мысленно перелистывать страницы своей биографии…
Работая в той же должности, он узнал много интересного о подковерных играх и мышиной возне рассыпавшихся на самостоятельные государства республик бывшего Союза. И в это время самый молодой генерал страны по уши влюбляется в молодую мамочку тридцати лет.
Счастье, как птица: кто-то поймать не может, а кому-то само на плечи садится
Он старался приезжать во вверенные ему войска зачастую неожиданно, создавая переполох, оздоравливающий военный «организм». Вот и сейчас отправил автомобиль с водителем домой в распоряжение жены, а сам пересел на ГАЗ-66, совершавший плановый рейс в нужную ему часть с заездом в госпиталь. В кабину сел молодой лейтенант, а генерал, накинув солдатский плащ поверх генеральского мундира, забрался в кузов.
Машина покатила по российской дороге. ГАЗ-66 подбрасывало на ухабах так, что часть тела, предназначенная сидеть, отрывалась от скамьи и подлетала вверх, а затем, неожиданно для себя, соединялась с досками лавки, сотрясая позвоночник и все внутренности. Удерживаться в кузове, цепляться руками за борта прыгающего автомобиля было невыносимо. Но после неоднократного повторения упражнения «взлет-посадка» пятая точка генерала научилась быстро реагировать. Теперь начальника «автобата», заевшегося борова, ждал неизбежный нагоняй.
«Газон» остановился в промежуточной точке. Начальник госпиталя попросил лейтенанта уступить место в кабине майору медицинской службы, полногрудой даме лет сорока. Доктор с трудом забралась в кабину, а симпатичная девушка, старший лейтенант, через открытый задний борт легко запрыгнула в кузов. Увидев попутчика, она присела на скамью у противоположного борта. Машина тронулась, и человек в солдатской плащ-накидке невольно уставился на незнакомку.
«Держаться, только не смотреть на…» – он заставлял себя повернуть голову в противоположную сторону, приказывая: «Держаться!», но голова генерала остается быть головой мужчины, и с этим ничего нельзя поделать.
Да и как можно было не смотреть на носочки, одетые не по форме на безупречные голени? Как удержаться и не смотреть на согнутые в коленях ножки, идеальная округлость которых заставляет забыть о должностных инструкциях. Генерал мог удержаться в кузове машины, но мужчина не мог устоять от соблазна и не смотреть на ножки в коричневых туфельках. В какой-то момент машину подбросило на колдобине, и девушка, протянув руки, полетела прямо в его объятия.
– Ой, извините! – сказала она, увидев генеральские звезды на погонах.
– Ничего. Мне было приятно поймать вас. Садитесь рядом, и я буду вас придерживать.
– Ну, что вы, товарищ генерал-майор.
– Это приказ, товарищ старший лейтенант. А приказы не обсуждаются.
Зарумянившись, она присела рядом. Но не испуг, а скорее кокетство заставило покраснеть ее щеки.
Генерал постучал по кабине. Машина остановилась.
– Сержант, – распорядился он, – дальше езжай как можно медленнее.
Майор медицинской службы, увидев генерала, поспешила уступить ему место в кабине. Но он остался в кузове, накинув полу плаща на плечи приглянувшейся девушки.
Имея жену и двоих детей, он влюбился. И теперь дни и ночи, субботы и воскресенья пропадал «на службе». Жена с пониманием и сочувствием терпеливо ждала своего супруга, «мужественно» переносившего все тяготы и лишения военной службы, а он в это время превращался в солдата любви и сдавался в плен милому чуду… Любовь всегда приходит нечаянно, когда ее никто не ждет… Кто из нас безгрешен?
Ни он, ни она не были какими-то особенными. Она – среднестатистическая женщина тридцати лет, брошенная мужем: ушел к другой, оставив молодую мамочку с грудным сыном. Через некоторое время бывший стал притязать на секс, и возможно она, в конце концов, и уступила бы, если бы не появился Леонид, мужчина без выдающихся анатомических данных. Но!.. Для занятия сексом это была идеальная пара. Одного телефонного звонка было достаточно, чтобы он возжелал ее. Двух его слов хватало, чтобы она ответила «да».
С момента их знакомства не прошло и месяца, а он был влюблен как мальчишка. Да и она готова была идти за ним и в огонь и в воду. Используя свое положение, он оперативно решил вопрос о ее переводе из части «N» в санчасть поближе к себе, лично внес в списки и поставил свою подпись под ордером на получение жилья в сдающемся доме. А дождавшись отпуска, укатил со своей любовью в Карелию. На маленький каменистый остров их доставил служебный вертолет. Жили они в палатке. Какое блаженство просыпаться ради нее, ее нежных губ, ласковых рук. Вставать и стоять по стойке смирно перед «гротом любви», всегда готовым принять в себя бьющего копытом «скакуна»…
А потом он вернулся в Москву…
Помощь всегда бывает своевременной
– Леонид Иванович, присаживайтесь, – предложил своему подчиненному старший по званию. – Вот, ознакомьтесь, – он протянул рапорт, в котором значилось, что начальник оперативно-технического управления ГРУ, генерал-майор Чистилин Леонид Иванович вне очереди выделил квартиру не просто нуждающемуся, а своей любовнице.
Чистилин прочитал кляузу, поднялся со стула и, встав по стойке смирно, сказал:
– Командир, не требуйте от меня делать шаг назад. Я офицер, а моя дама сердца – не разменная монета. Если вы считаете, что я не достоин быть членом вашей команды и мое поведение дискредитирует вас как руководителя, я готов продолжать служить Отчизне в любом другом месте.
– Ладно, ладно, не горячись. По правде, я и не ожидал другого ответа.
Видел я твою даму сердца – завидую. Скоро я перейду в другое ведомство и хочу после ухода Ельцина рекомендовать Верховному Главнокомандующему на свое место тебя. А пока я отправлю тебя, от греха подальше, в длительную командировку с проверкой восточных округов…
Из раздумий генерал-полковника вывел стук в дверь. Вошел адъютант и доложил:
– К вам руководители первого и шестого управлений.
– Пусть заходят.
Вошедшие за руку поздоровались с Леонидом Ивановичем и присели поближе к нему. Вместе с их приходом сменились и декорации. Сильный порыв ветра ударил в окно. Небо стремительно потемнело. Золотое солнечное утро сменилось серым, хмурым днем.
Начальник аналитического отдела Савелий Удодов сообщил подробности событий сегодняшней ночи. Доложил, что фото интересующих их людей разосланы во все пункты пересечения сухопутных, морских и воздушных границ. Результатов пока нет. Помолчав, рассказал о том, что последний раз пара вертолетов делала дозаправку в Пскове, а затем продолжила путь в сторону Латвии. Есть все основания полагать, что похитители пересекли границу в районе озера Питель.
– Да, хорошо сработали. Ничего не скажешь… Полстраны пролетели – и хоть бы что… – раздосадованно произнес начальник ГРУ.
– Так они же воспользовались кодами доступа высшего уровня. Им и скрываться не надо было. Ведь ваш адъютант доложил об успешном завершении операции. Потому и не беспокоились… – оправдывался начальник шестого управления Константин Перегуда.
– Что у нас по клинике? Хоть там все в норме?
– Так точно. Оборудование и персонал в целости и сохранности.
– Значит, я могу докладывать Главнокомандующему, что нами обнаружена и обезврежена секретная лаборатория, ставящая эксперименты в области смены человеческого сознания? Я правильно вас понимаю?
Возникла невнятная пауза.
– Не слышу ответа! Что вы скажете по этому поводу? – генерал-полковник повторил вопрос.
– Я считаю, пока не стоит докладывать. Преждевременно. Мы с Савелием Федоровичем лично все осмотрим на месте и доложим вам. А вы примете решение.
– Согласен. Не будем загружать верховное командование непроверенной информацией.
Размышления о выгоде игнорируют подсказки совести
Тотьма. За месяц до настоящего времени
Невысокий мужчина в дорогом, подогнанном по фигуре, костюме прошел через услужливо открытую помощником дверь. В просторном холле, сияющем белизной, его встретил наголо бритый, худощавый человек лет пятидесяти.
– Добрый день, Илья Иванович. Прошу, пройдемте ко мне в кабинет.
– Добрый день, Аркадий. К чему такая срочность? Что-то случилось с мамой?
Доктор и помощник переглянулись, отметив, что и без того некрасивое лицо босса посерело от переживаний, а под глазами четко обозначились круги.
– В медицинском плане состояние вашей матери – без особых изменений. Но она попросила меня с вами поговорить. – Поджав узкие губы, он посмотрел на помощника Ильи Ивановича и добавил: – Позвольте без посторонних.
– Не понимаю, почему моя мама хочет сообщить мне что-то важное через тебя?
– Вы же знаете, что после последней операции по пересадке мы держим ее в состоянии искусственного сна. Даем ей лишь два часа бодрствования для так называемой «умственной прогулки». Так вот, только ее пробудили, она сразу велела позвать меня.
Лицо Ильи посерело еще больше. Остановившись перед дверью с табличкой «Главный врач клиники НАНО», он обернулся к помощнику и жестко сказал:
– Жди в холле.
Сам отворил дверь, прошел в кабинет и сел за стол, заняв кресло доктора.
– А теперь говори, что случилось. Постарайся быть кратким. – Он сжал челюсти с такой силой, что вздувшиеся желваки натянули до блеска кожу на скулах.
Аркадий присел в кресло, закрыл глаза и произнес:
– Ваша мама хочет умереть.
Илья схватил высокий фужер, стоявший рядом, резко замахнулся, но не швырнул в голову доктора, как этого хотел. С хрустом раздавил стекло в широкой ладони, и темная кровь закапала на костюм. Он медленно встал, снял с вешалки халат, зажал ворот в кулаке, чтобы унять кровотечение. Подойдя к Аркадию, накинул халат петлей вокруг его шеи.
– Что ты сказал, сука? – произнес, шипя, не в силах сдерживать гнев, и придавил доктора.
Лицо доктора от удушья сделалось пунцовым, пытаясь ослабить удавку, он просипел:
– Она устала жить. Пустите. Удушите… – Из последних сил он потянулся к столу и сгреб листок, лежавший поверх остальных. – Это вам от мамы.
Илья убрал халат с горла Аркадия и пнул его ногой так, что тот упал со стула. Расправив сложенный вдвое листок, стал нетерпеливо читать.
«Сынок, родной, я всегда любила тебя и люблю. Ты мой единственный родной человек. Я всегда старалась не обременять тебя, никогда ни о чем не просила. Я знаю, что ты всегда все делал и делаешь для меня от большой любви, и очень благодарна Богу, что у меня такой сын. Спасибо тебе за то, что ты дал мне возможность прожить еще много лет после того, как я должна была предстать пред Господом.
Милый мой сынок, прошу, пойми меня правильно. Мои силы иссякли. И я трачу их остаток не на созидание, а на борьбу со смертью, а это неправильно. Рано или поздно жизненный путь каждого человека заканчивается, и надо принимать смерть как должное. Своим стремлением сберечь меня ты губишь свою и мою душу. Отпусти меня, сыночек! Отпусти, пока еще моя душа сможет обрести покой».
Буквы плясали по бумаге, и было видно, что написание давалось матери тяжело. Дочитав, Илья бережно сложил листок вчетверо и положил в бумажник. Устало взглянул на доктора, растиравшего шею, и спросил:
– Аркадий, ты тоже так считаешь?
– С медицинской точки зрения вашей маме ничего не угрожает. Последнее сердце работает безукоризненно. Все органы, а многие из них пересажены неоднократно, тоже в норме. Состояние стабильное. Но я, к сожалению, вынужден констатировать угасание мозговой функции… Последняя томография подтверждает регресс. Складывается такое впечатление, что мозг самоустраняется от выполнения своих функций. Ей бы новое тело… – произнес Аркадий, мечтательно прикрывая глаза.
– Но ты же знаешь, что аппарат не совершенен. Я не могу и не хочу рисковать жизнью мамы.
Илья достал из бумажника письмо матери и заново перечитал. Крупные слезы покатились из его глаз. Он громко всхлипнул и, к удивлению Аркадия, разрыдался. Растирая по лицу слезы, он почувствовал боль в пораненной ладони и стал, как в детстве, сосать порез, ощущая во рту соленость крови и слез.
Подойдя к Аркадию, накинул халат петлей вокруг его шеи.
– Сколько времени у нас осталось?
– По моим прогнозам, максимум полгода. А позже не помогут никакие операции. Вы должны принять решение.
Аркадий подал Илье влажную салфетку и показал рукой на щеку, измазанную кровью.
– Я хочу поговорить с мамой.
– Прямо сейчас? Это невозможно. Завтра – пожалуйста.
– Тогда жди меня к десяти часам утра.
Уходя, Илья вспомнил о маминой записке, оставленной на столе. Вернулся, аккуратно сложил и спрятал не в бумажник, а в карман рубашки, поближе к сердцу. Ему казалось, что так он сможет своим теплом растопить лед, тонкой коркой покрывающий их отношения.
На земле давно не осталось места, куда бы не вмешался человек. Ваш мозг – не исключение
Боровск. Настоящее время
– Большое спасибо, Аркадий Львович, за информацию, – поблагодарил доктора Юрий.
– Пожалуй, наш диалог мы продолжим после завтрака. Спускайтесь в гостиную. Мы с вашей сотрудницей подойдем чуть позже, – сказал Глеб и постучал в комнату девушки.
– Да-да, входите, – ответил мелодичный голосок.
– Приглашаю вас пообедать.
В комнате с окнами, выходящими на южную сторону, было по-весеннему светло и уютно. За большим столом разместились четыре человека. Поглощая закуски, Глеб начал разговор:
– В ближайшее время нам предстоит поездка в другую страну. Там будет принято решение о дальнейшей судьбе проекта.
– А Илья Иванович к нам присоединится? – поинтересовался Аркадий.
– Он птица другого полета и мне об этом не докладывает. Если посчитает нужным – прилетит.
– Да… – вздохнул Аркадий. – После смерти матери он стал сам несвой. Вызнаете, кем она была для него?..
– Думаю, она была для него просто мамой, – предположил Юрий.
– Как раз это я и ожидал от вас услышать, молодой человек. С точки зрения биологии – да, она женщина, давшая ему жизнь. Но для него она была еще и эталоном прекрасного. Именно поэтому он хотел сделать ее вечной. А вы-то хоть иногда напоминаете матери о себе?
– Я сирота, – ответил Юра.
За столом повисла пауза, и только стук столовых приборов разряжал тишину.
После обеда Глеб позвонил своему другу в Минск и вновь попросил об услуге. Выполнить аналогичный рейс и доставить пассажира. Договорившись о сроках выполнения операции, он перезвонил на спутниковый. Ответила Лиза. Справившись о делах, Глеб позвал к телефону лесника и проинструктировал, что кому предстоит сделать. Затем попросил пригласить к телефону Наталью.
– Добрый день, Наталья. Это Глеб. Как самочувствие?
– Все хорошо. Молю Бога о прощении.
– Ты способна здраво мыслить или нет?
– Да.
– Тогда собирай вещи. Завтра тебя отвезут ко мне. Предстоит встреча с твоим мужем. Готова?
– Да. Я должна покаяться перед ним за все содеянное, иначе нет мне прощения.
Пока курьер занимался доставкой Наташи, Глеб и Юра изучили технические возможности оборудования и поняли, что в их руки попала самая полная версия. А главное, Юрий обнаружил информацию, вписанную тридцать первым кадром в видео матери Ильи Карова. Как парень смог догадаться прокрутить покадрово файл и найти тайник, Глеб ума не мог приложить. Благодаря полученной информации они теперь имели инструкцию, указывающую, где, когда и какую программу необходимо запустить, чтобы получить следующий уровень доступа к системе. Теперь им стало ясно, что у Аркадия и Ильи заблокирован канал доступа к интерфейсу, и их мозги «переписать» невозможно.
– Если они смогли блокировать перезапись для себя, мы обязаны найти эту программу. Иначе мы превратимся в подопытных кроликов. Нас в любой момент могут препарировать в прямом и переносном смысле, – подытожил Глеб. – Давай просканируем Аркадия и узнаем, что к чему. Если повезет, докопаемся до его потаенных мыслей.
Аркадий, зашедший по приглашению Глеба в номер, испугался серьезности окружающей его обстановки.
– Присаживайтесь, – предложил Глеб. – Мы бы хотели просканировать вас на предмет враждебности к человечеству и к планете Земля.
– Учитывая то, что я ваш заложник, а не гость, я не могу вам возразить?
– Можете. Но тогда мы перестанем вам доверять.
– Хорошо. Считайте, что вы получили мое согласие…
Аркадий знал, что программа сканирования памяти совершенно безобидная, а учитывая, что он защищен от перезаписи, тем более был спокоен.
Доктор удобно расположился в кресле, а Юра с Глебом сосредоточили все внимание на мониторе. Пошагово они вошли в контакт с сознанием Аркадия. Ставя различные вопросы, наблюдавшие получали на них исчерпывающие ответы. Оказалось, что Аркадий и мухи не обидел. Он был добрым и отзывчивым человеком. Из-за собственной мягкости и порядочности влачил нищенское существование провинциального врача, отчего от него ушла жена. Затем заболела мать, а он, не имея средств, не смог ее спасти. После смерти матери остался совсем один.
Случай, сведший его с Каровым, хорошо иллюстрировался в виде картинок памяти. Предложение о сотрудничестве, фрагменты демонстрации незаурядных способностей Аркадия в поиске и сборе лучших умов и их сплочение вокруг идеи трансформации сознания. Именно благодаря ему Юрий и Глеб сейчас могли воспользоваться результатом многолетних изысканий возглавляемого Аркадием творческого коллектива.
Вывод был таким: Аркадий, сам по себе, не представляет для общества никакой угрозы.
Читать бесплатно другие книги:
