Чистилище. Амазонки Янычара Янковский Дмитрий
© Д. Янковский, 2015
© С. Тармашев, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Издательство благодарит Сергея Тармашева за предоставленное разрешение использовать название серии, а также уникальные мир и сюжет, созданные им в романе «Чистилище».
Другие произведения, написанные российскими фантастами для межавторского цикла, являются их историями, Сергей Тармашев не является соавтором этих романов и не читает их. Создатель «Чистилища» дал литераторам полную свободу, разрешив войти в мир проекта, но сам он несет ответственность только за собственную книгу.
Любовь Пичугина
- Я боль забуду,
- Травой иль ивой стану
- Я в новом сне.
Часть первая
Обитель боли
Глава 1
Спокойные майские сумерки над подмосковным лесом медленно сгустились до темной ночи, каких не видывали вблизи мегаполисов люди старого мира. На востоке, из золотистого зарева, всходила полная луна. Но она не могла погасить сияния поразительно ярких звезд, как это делали когда-то огни городов.
Все изменилось за тридцать лет. От городов остались руины, электрический свет угас почти повсеместно, и только ледяные звезды, как глаза мифических небесных зверей, продолжали бесстрастно взирать на остатки погибшей цивилизации.
Впрочем, погибла она не везде. Кто-то выжил после страшной эпидемии, кому даже удалось избежать заразы, укрывшись в бункере, кто-то мутировал в страшных тварей, бездумно уничтожающих все, что попадалось им на пути. Жизнь людей стала короткой, что заставляло проживать ее совершенно не так, как раньше.
Возможно, именно это и навело Дарью на мысль о побеге. Раньше никто не додумывался до такого, так как бежать, по сути, девушка собиралась из подлинного, по меркам нового мира, рая. Хорошая еда, относительная безопасность за стенами Крепости, отсутствие непосильной работы. Другие зараженные быстро дичали, но в Крепости, благодаря гениальной идее Янычара, сохранились все знания старого мира, так как в бункере, вокруг которого возвели мощные бревенчатые стены против мутантов, до сих пор жили Чистые и их потомки.
На первый взгляд побег из такого сытого и безопасного места выглядел полной глупостью. Причем глупостью, опасной до крайности. Но у Дарьи был свой мотив. Она не боялась смерти, но каждый день ее жизни красноречиво показывал, что бывают состояния намного хуже смерти. Смерть что? Раз, и нет тебя. Даже подумать не успеешь. Ну или немного помучаешься. А вот когда мучения длятся годами – это уже совсем другое дело.
Дарья отошла от окна вглубь полутемной комнатенки, большую часть которой занимала одноместная кровать, и задумалась, усевшись на грубо сколоченный табурет. Конечно, шансы на побег были бы намного выше у одного человека. Сама по себе Дарья могла бы соблюдать режим тишины очень долго, можно было бы пробраться по крыше барака для незамужних девушек почти до самой стены и оказаться за воротами, убив одного, максимум двух, охранников. Так стоило ли девчонок втягивать? Дарья вздохнула, подумав, что действительно можно просто свинтить одной, и все дела.
С другой стороны, «свинтить» в данном случае означало то же самое, что «бросить». Бросить тех, кого ты сама же на побег и подбила, внушив надежду на какую-то иную судьбу, кроме очевидно отпущенной. Впрочем, у них, конечно, был путь назад. Ну если не делать шаг вперед, то и шага назад не потребуется. Дарья усмехнулась. А она сама чем отличается? Она тоже могла не делать никакого шага, лечь спокойно спать, завтра надеть свадебную накидку, бусы, серьги, остричь волосы, такие же длинные, как у мамы, и выйти замуж за этого Юсупа. Тихо, спокойно, без соплей и крови. Как сказала Лейла, мол, пиписка не сотрется, у нее в нужный момент коэффицент трения понижается. Грамотная. Но дело, конечно, было не только и не столько в необходимости терпеть секс с нелюбимым мужчиной. Куда больше пугала необходимость прожить и без того короткую жизнь с этим нелюбимым мужчиной, да еще в качестве его официальной собственности.
Ну, правда, сколько осталось? Сейчас Дарье двадцать лет, значит, пять из отпущенных уже за спиной. Не все и до этого возраста доживали, а уж чтобы до двадцати пяти, так это долгожители, точно. Как ни крути, Дарья ходила по земле последние годы, и у нее не было никакого желания провести их в гареме Юсупа. Хоть он и царь зараженных, хоть его жены и купаются в роскоши и комфорте, но какой сейчас прок от побрякушек и завистливых взглядов? Вот если бы свежей печеной козлятины каждый день к ужину, это было бы ценно. Но женам Юсупа жрать от пуза все равно не дают, чтобы не жирели.
А ведь были в Подмосковье и другие времена, даже живых свидетелей осталось немало. Взять хотя бы ученых в лаборатории или Чистых в бункере. Или маму. Из всех, кто вступил в контакт с вирусом, только ей удалось остаться Чистой. Ученые говорят – иммунная. Вроде как доктор Вильман, создавший вирус, оставил лазейку для себя, а мамины гены каким-то случайным образом в эту лазейку тоже попали. Поэтому она все помнит. И старый мир, рассказы о котором можно слушать, как сказку, и эпидемию, внезапно поразившую все человечество. Маме было десять лет в те страшные дни, и она о заражении рассказывать не любит. А вот о том, как люди летали в космос и опускались в глубины морей, рассказывала часто.
Собственно, именно мысль о маме и заставила Дарью отказаться от побега в одиночку. Маму в Крепости оставлять было нельзя. Даже если бы она не захотела уходить, пришлось бы увести ее силой. Потому что, после бегства дочери, всю ответственность перед Юсупом пришлось бы нести ей. В этом случае ничего бы не помогло – ни сорокалетний возраст, каким могли похвастать только Чистые в бункере, ни тот факт, что при жизни Янычара мама была под его опекой. А раз нельзя было оставить маму, то побег без подруг отпадал по факту. Ведь вдвоем с мамой выбраться незаметно уже не получилось бы, а значит, не избежать боя, а в бою чем больше союзников, тем лучше. В общем, действовать пришлось по плану, а все сомнения решительно отбросить.
Для себя Дарья приняла решение еще днем, когда Юсуп огласил, кого решил взять своей новой женой. После этого выбор Дарьи был прост и очевиден – либо остаться и доживать дни в качестве подстилки на ложе Юсупа, либо давать деру. В полную неизвестность. Страшно? Да, не без этого. Но лучше страшно, чем мерзко.
Ночью свободные перемещения в пределах Крепости были запрещены, да и выйти из трехэтажного бревенчатого здания, выделенного под отдельное жилье незамужним девушкам, тоже не получилось бы запросто. Но внутри, по коридорам, никто бродить не запрещал, хотя бы потому, что в комнатах не было туалета и емкостей с водой, такие удобства имелись только на этажах, и находилось они в общем пользовании. Такой возможностью свободного перемещения внутри барака грех было не воспользоваться, поэтому она и легла в основу плана Дарьи.
Хотя, какой, к чертям, план? Времени не было на план. Днем Юсуп объявил, что завтра берет Дарью в жены. Мать тут же арестовали и посадили под замок в эллинг для боевых тележек, чтобы не ночевала в «женском доме» и не могла бы устроить среди замужних женщин бучу по этому поводу. У них накипело, так как в «женском доме» жили хоть и замужние девчонки с детьми, но не те, кто пользовался особым расположением мужей. В доме мужчины могла ночевать только одна из жен, кого он выберет на эту ночь. Остальным приходилось жить в общем бараке, с детьми, под присмотром вооруженных дежурных, в задачу которых входило уничтожение всех, кто неожиданно начал мутировать. Да еще и работать им приходилось от зари до зари.
В доме для незамужних девушек было полегче, там у всех были отдельные комнаты с хитрыми замками против мутации, и работой особо не нагружали, чтобы к свадьбе девушки не потеряли «товарного вида». Жизнь-то у зараженных короткая, надо черпать ее полной ложкой. Дарья, к примеру, поначалу работала в мастерских, шила буксировочных воздушных змеев для скоростных боевых тележек. Работа была не пыльная. Потом выбилась в инструкторы, так как мутировал парень, обучавший молодняк премудростям управления змеями. Она же, каждый стежок пройдя руками по многу раз, отлично знала их устройство и как ими управлять.
Должность инструктора не только освободила от ручного труда, но и была, на взгляд Дарьи, полезной. К примеру, нередко удавалось выбираться на полигон во время испытаний, в пути тебе неизбежно доверяли оружие, и вынуждены были научить им пользоваться. Дарья все схватывала на лету. Наверное, уже тогда, пусть и подсознательно, она задумывалась о попытке побега в какую-то другую жизнь. Но в доме для девушек не было ничего полезного – ни оружия, ни снаряжения, ни буксировочных воздушных змеев, ни парней, которые рады были поглазеть на ее упругую грудь под платьем, пока Дарья учила их закладывать виражи на боевых тележках.
Парни бы очень пригодились. Парни, за обещание секса, или просто за право одним глазком глянуть на обнаженное тело, на многое были бы готовы. Потому что с этим в Крепости было туго. Женщины доставались только лучшим воинам и командирам, причем они их брали не по одной, а по несколько. Работяг же и рядовой состав держали на голодном сексуальном пайке, чтобы были злее и чтобы мечтали стать лучшими воинами и заработать разрешение вождя на свадьбу. Стимул мощный, и он работал. А чтобы никто тайком ни с кем не вступил в половую связь, всех представительниц слабого пола держали отдельно, в западной части Крепости. Замужних с детьми отдельно, незамужних отдельно. И охрана там была из женатых, кого не соблазнить так запросто, как сопляков. Женатые не будут рисковать головой ради секса, у них его после смены будет, сколько душе угодно. Они же охраняли девственниц во время их контактов с мужчинами, если таковые предполагались при выполнении рабочих обязанностей.
В общем, к наступлению ночи идея побега как была голой теоретической выкладкой, так и осталась таковой. Она была подкреплена только жгучим желанием уйти от брака с Юсупом, и ничем больше. Так что все, абсолютно все, было вилами на воде писано. Единственное, что удалось сделать на практике, это за день договориться с тремя девчонками о совместном побеге. Их ведь в Крепости тоже не ждало ничего, кроме участи наложниц при каком-то из полевых командиров. Работа, беременность, роды, дети, снова работа, и выполнение всех прихотей мужа. Так что Дарье не составило большого труда взбудоражить воображение трех подруг красочными перспективами. Она объяснила ярко, на эмоциях, что они достойны большего, чем потратить несколько оставшихся лет жизни на роль сексуальных рабынь.
Выбор подруг, с которыми Дарья провела «подрывную работу», был, разумеется, не случайным и не основывался на эмоциях вроде «нравится или не нравится». Дарья прекрасно знала, какие трудности и опасности будут ждать беглянок за пределами Крепости, а потому подобрала кандидаток исходя из полученных ими умений.
Хотя больше всего умений и знаний, конечно, у мамы. Она была человеком старого мира, чем никто в Крепости больше не мог похвастать. Хотя, смотря что считать Крепостью. Бункер ведь тоже находился внутри периметра и формально являлся частью поселения. Более того, именно вокруг него Янычар некогда приказал возвести укрепления против мутантов, создав прообраз нынешней Крепости. Но Чистые жители бункера не считались своими среди зараженных. Они редко выбирались наружу, используя для всех внешних дел тех, кто снаружи жил постоянно, и кому не требовалось защитное снаряжение для выхода под открытое небо. При этом жители бункера и их потомки, обладая всей мощью знаний ушедшей цивилизации, расплачивались технологиями за необходимые им услуги, продукты и воду. Это не позволяло жителям Крепости быстро одичать, как это происходило с другими племенами зараженных, населявшими руины Москвы и Подмосковье за МКАД. Ходили слухи о каком-то особо продвинутом племени, захватившем аэропорт, но это было так далеко на юге, что никто туда никогда лично не добирался.
Несмотря на спешность сборов и скудность снаряжения, несмотря на неуверенность подруг, которые еще не понимали толком, хотят ли они что-то менять, Дарья все же решилась на побег. Она поднялась с табурета, открыла замок на двери и выскользнула в полутемный коридор, освещенный лишь светом восходящей луны через прорубленный оконный проем.
Первого охранника пришлось душить, так как не имелось в распоряжении беглянок вообще никакого оружия. Можно было, конечно, использовать что-нибудь тяжелое для удара по голове, но на такой риск Дарья пойти не могла – у хрупкой девушки могло и не получиться лишить сознания здорового парня. Он бы начал сопротивляться, поднял бы шум… Поэтому решено было сразу накинуть ему на шею тугой жгут из скрученных простыней, чтобы уже и пикнуть не смог. Одной это сделать было сложно, тоже силы нужны, поэтому Дарья в свой план включила подругу по имени Таня, отличавшуюся от других широкой костью и развитой мускулатурой.
Говоря проще, Таня была толстой, и все это понимали прекрасно, даже она сама. Просто говорить об этом в лоб было не принято. Такие, как Таня, особым спросом у мужчин не пользовались, а потому никто их от тяжелых работ не освобождал, и им приходилось все делать наравне с парнями. В частности, сама Таня уже к десяти годам стала одной из лучших арбалетчиц, несла вместе с парнями службу на стенах, а к пятнадцати, когда мышцы окрепли, ей доверили длинный лук и поставили на верхней площадке, что означало максимум самостоятельности и минимум начальства.
Дарью же в Тане интересовали два качества – умение хорошо стрелять и физическая сила, которой никто из беглянок больше похвастаться не мог. И когда настал срок убедиться в верности выбора, все прошло как нельзя лучше.
Боец, охранявший выход из барака, даже не успел понять, что произошло, когда из темноты дверного проема со свистом вылетел конец предварительно намоченной простыни и моментально обвернулся вокруг его шеи. Бросала Дарья, а Таня одним прыжком оказалась рядом с охранником, схватила свободный конец жгута, и они с Дарьей потянули в разные стороны изо всех сил. Чтобы не упасть от рывка, Дарье пришлось обкрутить конец простыни вокруг пояса и схватиться одной рукой за дверной косяк, пока Таня, кряхтя и упираясь, тянула свою часть удавки. Парень ни звука не издал, рухнул как подкошенный почти сразу, сраженный не только и не столько асфиксией, сколько переломом шейных позвонков.
В качестве трофеев девушкам досталось острое, как бритва, мачете в ножнах, сплетенный из кожи кнут с свинцовым грузиком на конце, штык-нож от автомата старого времени, ракетница с двумя патронами, четыре шумовые гранаты и короткий, кустарно изготовленный дробовик с десятком самодельных картонных патронов. Оружие совсем уж ближнего боя, но это на момент побега не имело значения, так как стрелять без необходимости все равно было нельзя, чтобы не нарушать преждевременно режим тишины.
Окрыленные первой победой, приободрились даже Варя и Змейка, а то Дарья до последнего боялась, что они откажутся от побега. Но обошлось. Змейка даже храбро перешагнула через труп охранника, под которым уже разливалась заметная лужа мочи. Дарья выдала ей кнут, себе взяла нож, Тане отдала мачете, а дробовик, вместе с наказом не стрелять без команды, достался Варе. Такой выбор тоже был не случаен – у Вари, в отличие от Змейки, нервы были железные, и она всегда думала, прежде чем что-то сделать. За это ее называли тормозом, но иногда сдержанность бывает не менее ценной, чем быстрота реакции, тогда как несдержанность и необузданные рефлексы, способны навредить чему угодно.
Дальше надо было освободить маму. Ее держали не в «женском углу», а гораздо ближе к воротам, в эллинге для скоростных боевых тележек. К ней приставили всего одного охранника – грузного и приземистого, про таких в шутку говорят, что его легче перепрыгнуть, чем обойти. Но место было опасным – тут не только шастали патрули, но и со стен могли заметить беглянок.
Притаившись в тени у бревенчатой стены эллинга, девушки, почти не дыша, дождались, когда мимо протопает ночной патруль. Затем Дарья взяла у Змейки кнут, так как, на ее взгляд, он лучше всего подходил для снятия часового, а сама Змейка, похоже, еще не была готова к убийству человека, не угрожавшего ей оружием.
Человеческое восприятие так уж устроено, что невозможно держать в зоне внимания весь окружающий мир. В каждый момент времени человек фокусируется на том, что представляет, на его взгляд, либо повышенную ценность, либо повышенную опасность. Часовой у эллинга был выставлен с четкой и конкретной целью – не дать пленнице покинуть эллинг. На этом он и был сосредоточен. Могло ли ему прийти в голову, что на него могут напасть снаружи? Нет, разумеется. Ведь он был за стенами Крепости, а внутри нет врагов.
Двигаясь вдоль стены к охраннику, сидящему у входа в эллинг и поглядывающему на звезды, Дарья думала, что и сам Юсуп, конечно, не ожидал ни подвоха, ни бунта, ни тем более бегства выбранной им невесты. Ведь никто никогда ничего подобного не предпринимал. Интересы всех живущих в Крепости всегда совпадали, даже если Крепостью считать и бункер, и лабораторию. В этом заключался гений Янычара – он нашел способ примирить, казалось бы, непримиримое. Он не только придумал, как сосуществовать Чистым и зараженным внутри одного периметра, но и сделал их полезными друг другу, даже необходимыми. Бункер получал от зараженных все, до чего его жители сами не в силах были добраться. Лаборатория, с ее двумя все еще работающими ядерными реакторами, так же нуждалась в обороне, воде и еде. Зараженные обеспечивали им это, получая от Чистых необходимые знания и технологии, без которых в новом мире было бы намного труднее выжить. Лаборатория давала бункеру электричество, а бункер выдавал зараженным оружие и боеприпасы старого времени, с помощью которых те защищали не только себя, но и Чистых в лаборатории. С годами этот симбиоз не разрушился, а наоборот, в значительной мере окреп и приобрел еще большие взаимосвязи.
Образовавшаяся инфраструктура позволяла жителям Крепости не только эффективно выживать, но также иметь намного более комфортные, чем у других, условия быта. Поэтому никогда раньше никому в голову не приходило добровольно от этого отказаться. Все к этому привыкли, включая Юсупа, никто не ожидал подвоха от своих же.
Но время все же изменилось – выросло и достигло зрелости новое поколение, не знавшее ужасов первых лет после заражения. Некоторые из них начинали мечтать о другой жизни, не той, что уготовили им старшие, пережившие падение цивилизации. Именно поэтому Дарья теперь и кралась с кнутом в руке вдоль деревянной стены эллинга. Она рассуждала иначе, чем основатели Крепости тридцать лет назад. Даже иначе, чем ее мама, запертая теперь в эллинге.
Охранник не ожидал нападения, а стройная и ловкая Дарья двигалась почти бесшумно, что позволило ей подобраться на дистанцию удара, не покидая глухой тени от яркого лунного света. Она замахнулась кнутом, воздух коротко свистнул. За счет хлесткого удара свинцовый грузик на конце плети разогнался до огромной скорости, пробив череп охранника, почти как пуля. Парень пошатнулся и начал валиться на стену, но второй удар Дарья нанесла ему по горлу, кнут обмотался вокруг шеи и не дал телу рухнуть. С едва слышным хрипом охранник медленно опустился на подкосившихся ногах.
Где-то под стеной засвистел сверчок, сверху слышались неразборчивые голоса наблюдателей и арбалетчиков, а в лесу, за воротами, вовсю заливались соловьи.
От этого охранника трофеи достались куда боле ценные. С его пояса Дарья сняла отлично сделанную казачью шашку старого времени, что говорило о его более высоком статусе, чем у первого. Так же у него имелся пистолет в кобуре с двумя запасными магазинами, четыре шумовые гранаты на поясе и помповое ружье старого времени.
– Класс! – шепнула Таня, поправив упавшие на глаза кучерявые жесткие пряди короткой прически. – Может, теперь и правда прорвемся.
Дарья шикнула на нее, мол, тихо, и вернула кнут Змейке, а помповый дробовик тоже забрала себе, на правах старшей. Остальное оружие раздала подругам. Затем она сняла деревянный засов с крюков на двери эллинга и осторожно скользнула внутрь.
– Мама! – позвала она, пробираясь между оснащенных пулеметами боевых тележек к сеновалу возле загона для коней.
Лежащая на сене женщина проснулась и подняла голову.
– Дарья? – удивленно спросила она.
Кони в денниках зафыркали, почуяв чужака.
– Мама, нам надо бежать, – со всей возможной твердостью заявила девушка.
– Что?! – Инга села на корточки. – Ты с ума сошла?
Дарья еще днем была уверена, что разговор с матерью будет не легким. Так и вышло. Инга, будучи близкой подругой и соратницей Янычара, основавшего Крепость, относилась к поселению как к своему детищу и считала заведенные порядки благом, точнее меньшим из возможных зол. Со своей позиции она была права, Дарья это понимала прекрасно, но в то же время она хотела дать матери возможность взглянуть на ситуацию и с другой стороны.
В ход пошли и аргументы, и банальные эмоции, хорошо понятные женщинам.
– Я не обязана тратить свою жизнь на обеспечение сексуальных утех нелюбимого мужчины! – под конец заявила Дарья. – Нет, разве? Ты сама разве жила с нелюбимым?
– То было другое время! Мы больше рисковали и большее могли себе позволить, – без особой уверенности в тоне ответила Инга.
– Но я тоже хочу рискнуть! Понимаешь? Чем мы хуже вас? Почему из-за того что вы печетесь о нашей безопасности, мы должны страдать всю жизнь? Она, в отличие от твоей, у меня в любом случае будет короткой.
Это был последний аргумент, и он возымел действие. Инга на несколько секунд задумалась, затем решительно поднялась с сеновала.
– Наверное, ты права, – произнесла она. – Я привыкла мерить жизнь совсем другим сроком. Кто с тобой?
– Таня, Змейка и Варя.
– Варя? – Инга удивилась. – Правду говорят, что в тихом омуте черти водятся.
– Ты о чем?
– Ну, она вся такая законопослушная… И вроде замуж хотела. Зачем она тебе? Ладно, не время об этом. План у тебя есть?
Пришлось признаться, что плана, как выбраться за пределы Крепости, нет и не было.
– Ты уже убила двух охранников, а плана у тебя нет? – возмутилась Инга. – Ты точно, как твой отец… Хороший был человек, но несобранный. Как так можно?
– Я думала, может, ты что придумаешь… – Дарья виновато пожала плечами.
– Я? Придумаю? За три минуты? Замечательно… И где твои подельницы? Зови их внутрь, их же любой патруль засечет! И труп затащите…
Когда Таня втащила труп охранника в приоткрытые ворота, а девчонки протиснулись следом за ней и заперли за собой створки, Инга решила провести нечто вроде мозгового штурма. Но быстро выяснилось, что никто не имеет ни малейшего представления, как оказаться за стенами Крепости.
Дарье стало не по себе. У нее даже ладони похолодели от нехороших мыслей. Выходило, что она, не удосужившись проработать план хотя бы в стратегическом приближении, втравила всех в отчаянную авантюру, из которой нет выхода. И маму тоже втравила. Теперь, когда их поймают, ответить придется и за позор Юсупа, от которого невеста решила сбежать, и за убийство двух охранников.
Инга с задумчивым видом обошла эллинг, осмотрела боевые тележки, затем бросила взгляд на фыркающих коней.
– Ветра нет… – произнесла она негромко, просто проговаривая собственные мысли. – Ночь…
– Ты о чем? – осторожно спросила Дарья.
– Думаю. Не мешай. Эй, Таня! Поди сюда. Ты ведь стояла на стенах?
– Ну… Да… – не понимая, чего от нее конкретно хотят, ответила девушка.
– Если ночью на Крепость будет совершено нападение, какие действия должен предпринять караульный отряд? – напрямую спросила Инга.
– Ну… А кто нападает? Мутанты? Дикие?
Инга снова задумалась, вышагивая вдоль денников с конями, девушки неотрывно следили за ней.
– Допустим, дикие, – наконец ответила она.
– Вокруг лес, ветра нет… – произнесла Таня почти те же слова, что Инга в начале своих раздумий. – Значит, от тележек с воздушными змеями толку нет. Будут со стен отстреливаться.
– Плохо… – Инга присела на подножку одной из тележек.
– А вы что думали, они ворота откроют? – усмехнулась Таня.
– Надеялась.
– Вообще, можно и через стену махнуть, – осторожно высказалась Дарья. – Изначально я-то думала в одиночку рвануть… Толпой, конечно, не получится, но если одна за одной, с интервалом, тихонечко…
– Это я уже думала, – отмахнувшись, ответила Инга. – Перебраться действительно можно. Но дальше что? Окажемся мы в лесу, за стенами, без толкового снаряжения, без транспорта, без цели…
– Цель как раз есть… – призналась Дарья. – Готланд.
– Готланд? – Инга недобро усмехнулась. – Это отдельный разговор. Но, допустим, имеешь право. Я свою жизнь, считай, прожила, а тебе жить свою. Мешать не буду, чем смогу, помогу. Но это не дает ответа на вопрос, что делать за стенами почти без оружия и без транспорта? Вот, перебрались мы одна за другой… И?
На этот вопрос ответа не оказалось ни у кого.
– Понятно… – Инга устало вздохнула. – Я думаю как раз о том, как нам открыть ворота и, незамеченными, выехать через них на боевой пулеметной тележке, запряженной лошадьми.
– Но это невозможно! – уверенно заявила Таня. – Даже если бы у нас были средства взорвать ворота, выехать на лошадях… Нет, это совершенно немыслимо.
– Да? – Инга посмотрела на девушку. – А я вот не уверена.
– Но как? – удивленно спросила Дарья.
– Ветра нет, ночь… – снова произнесла Инга. – Если отряд диких сейчас нападет на Крепость, то по ним, как верно заметила Таня, начнут палить со стен. Потому что боевые тележки на тяге воздушных змеев не годятся для темноты и безветрия. Но потом что? Все равно ведь придется выехать.
– Выйдут пешком и на лошадях, – пожав плечами, ответила Таня. – Чтобы собрать трофеи и провести зачистку…
Она осеклась.
– На лошадях! – догадалась Дарья.
– Вот-вот, – кивнула Инга. – Если нет ветра, они запрягут лошадей в боевые тележки, и выведут их через ворота для прикрытия пеших порядков. Могут одну вывести, могут две. Но вряд ли больше.
– Да, вряд ли, – подтвердила Таня.
– Может, получится захватить одну из тележек, выехать на ней через ворота, а дальше можно попытаться оторваться от преследования.
– Нам? – уточнила Дарья. – А ты где в это время будешь?
– Я буду имитировать нападение. Переберусь через стену…
Все задумались.
– Мы не похожи на парней, – заявила Варя. – Разве что Таня.
– Ща в глаз дам! – обиженно предупредила Таня.
– Не грузись, это я тебе комплимент типа сделала. В общем, спалят нас. На стенах арбалетчики, вокруг нас пехота, а мы, такие, едем себе на тачанке с пулеметом. Выезжаем за ворота… Ага. Нереально.
– Можно переодеться… – прикинула Инга.
– Это вам, в ваши сорок лет, можно переодеться, и сойти за мужика, – жестко ответила Варя. – Или Тане. Да говорю же, это комплимент!
– Так, хорош тут выделываться! – осадила подруг Дарья. – У нас задница горит, а вы шуточки шутите. Но вообще Варя права. Мы сильно не похожи на парней. Выкупят.
– Я думаю, нам надо осторожно перелезть через стену. По одной. Не только вам. – Она бросила взгляд на Ингу. – А нам всем. Потом всем имитировать нападение. Они выедут, и тогда можно попробовать захватить тележку.
– Это вообще нереально! – с мстительностью в голосе произнесла Таня. – Чушь полная. Они выедут на бой, выедут зачищать диких, они будут готовы к нападению. Думаешь, у диких бы получилось захватить боевую тележку? А чем мы лучше?
– У диких только луки, а у нас два ружья, пистолет и шашка, – озвучила разницу Дарья.
– Коренным образом это ничего не меняет, – согласилась Инга. – Снаружи нам тележку не захватить. Единственное, что нам может помочь это сделать, так это фактор неожиданности. За стенами у нас его не будет.
– А если соединить? – почти прошептала Змейка.
– Соединить? Что соединить? – недоуменно переспросила Инга.
– Все планы соединить в один. – Змейка чуть осмелела, и голос ее сделался тверже. – Вы предлагали так, что одна лезет через стену, остальные захватывают тележку и выезжают на ней за ворота. Но это правда не получится. Точно. Нас заметят и остановят. Всем выбраться лучше. И нападение больше будет похоже на настоящее, и захватить тележку проще совместными усилиями. Но тогда отпадает фактор неожиданности, что тоже сводит план к полной невозможности воплощения. Я же предлагаю сделать наоборот. Все лезут через стену, а одна остается.
– Зачем? – Дарья вздернула брови.
– Для фактора неожиданности, – смутившись, ответила Змейка. – Можно ведь спрятаться в ящике, под сиденьем, пальнуть из ружья в пулеметчика, а потом, вторым выстрелом, убрать возницу.
– Лучше тогда уж из пистолета! – подхватила идею Дарья. – В нем патронов больше, и он меньше. Потом перехватить поводья…
Инга улыбнулась. План все же родился общими усилиями, причем вполне жизнеспособный.
Перебраться через стену решили в задней части Крепости, обращенной на север, прочь от Москвы. Традиционно там всегда было меньше арбалетчиков и наблюдателей, поскольку, если попрут мутанты, их стрелами не сдержать, а дикие всегда нападали со стороны города, так как предпочитали обитать в высотных домах.
Очень бы пригодилось бесшумное метательное оружие, вроде лука или арбалета, но его не было, поэтому Дарья, недолго думая, достала из ножен шашку, сняла грубую обувь из козьей шкуры, и босиком направилась к лестнице.
Таня схватила ее за рукав платья, прижала палец к губам и вынула из руки оружие, давая понять, что пойдет она. Дарья бросила взгляд на маму, словно ища поддержки, но та лишь кивнула, дескать, пойдет Таня. В этом был смысл – изящная Дарья, хотя и отличалась завидной ловкостью, все же меньше Тани годилась для физически сложной рубки холодным оружием. С шашкой, конечно, она бы справилась замечательно, но тут любые шансы должны быть использованы, в том числе и преимущество в мускульной силе, которым, безусловно, из всех обладала только Таня.
Разувшись, грузная девушка, неожиданно для всех, легко взбежала наверх по деревянным ступенькам, скрывшись из виду в черных тенях, очерченных лунным светом.
Фактор неожиданности… Инга, конечно, очень точно выразила главное, что до этой минуты приносило беглянкам успех. Никто не ожидал нападения с тыла, вот и все. Первый арбалетчик даже не понял, что произошло, когда в воздухе коротко свистнула шашка, и его голова, отрубленная с одного удара, покатилась по площадке и с глухим стуком упала во двор. Из перерубленных сонных артерий в черное небо с едва слышным шипением ударили пульсирующие струи крови, разлившись по доскам огромной лужей. Тело арбалетчика повалилось на бок, подергивая ногой.
Таня шагнула в тень, под навес, защищавший среднюю площадку от дождя, и осторожно, приставным шагом, двинулась дальше. Второй арбалетчик, державший левую часть смотрового сектора, поднялся на ноги и двинулся на звук, который услышал. Он уже открыл было рот, чтобы окликнуть товарища, но из темноты, словно по волшебству, высунулось сверкнувшее в свете луны лезвие и коротко полоснуло его по незащищенному горлу. Он захрипел и выронил тяжелый арбалет, который Таня вовремя подхватила свободной рукой.
Охранника, державшего правую часть обзорного сектора, она убрала издалека, звонким выстрелом из арбалета, уже не боясь быть услышанной бойцами средней и левой позиций. Тяжелый дубовый болт с наконечником из листового железа, раскроил череп охранника надвое, забрызгав доски вокруг мозгами.
Закончив с зачисткой сектора на средней площадке, Таня спустилась вниз, отдала один арбалет Инге и объяснила, где лежат еще два.
– Вам теперь надо зачистить верхнюю площадку, с лучниками. Это проще, так как им разрешается спать, а просыпаются они только по тревоге.
– А ты? – удивилась Инга.
– Что я? Кто по-вашему тут останется? Если уж кому и прятаться в тачанке, так это мне.
– Вообще-то я места меньше занимаю, – с едва заметной усмешкой вставила слово Варя.
– Ничего, я помещусь, – холодно ответила Таня. – И еще. Там, наверху, лук для меня возьмите, и стрел побольше.
Вооруженная пистолетом и мачете, она, гордо расправив плечи, направилась к эллингу.
– Так, никому не спать на ходу! – окликнула девушек Инга, решительно взяв на себя роль командира. – Скоро смена караула, нельзя ее дожидаться, а то поднимут тревогу раньше времени.
Все поспешили подчиниться, хотя никого не покидала мысль, что самая опасная роль досталась Тане, а не кому-то из них. Впрочем, безопасных ролей не было ни у кого. Во всем новом мире.
Собрав все три арбалета и взяв на прицел лучников на верхней площадке, Дарья, Змейка и Варя одновременно выстрелили по команде Инги. Две тяжелые арбалетные стрелы точно поразили охранников, пройдя у них через все туловище снизу доверху и разорвав почти все внутренние органы за долю секунды. При таком попадании точно не издашь ни звука. Но Змейка промахнулась, и ее стрела со стуком вонзилась в одну из досок верхней площадки у ног правого лучника. Он присел на корточки и заглянул вниз через щель между досками. Похоже, у него и мысли не возникло, что он мог стать жертвой нападения изнутри крепости, а потому ничего, кроме недоумения, удар в доску у него не вызвал. Он не понимал, что случилось, но тревогу поднимать и не думал, предполагая что угодно, кроме реального положения дел.
В конце концов он заподозрил, что кто-то из арбалетчиков, уснув на средней площадке, нечаянно выпустил вверх стрелу. Решив проучить виновника, лучник осторожно спустился по лестнице, но не успел сделать и пары шагов, как Варя с размаху шарахнула его прикладом арбалета по затылку. Оглушенный, он сделал пару неловких шагов, но тут из тени выскочила Инга и ударила его короткой арбалетной стрелой прямо в глаз. Варя и Змейка вместе подхватили обмякшее тело и уложили на доски, чтобы оно с грохотом не полетело во двор.
Путь был свободен. Очистив обзорный сектор, беглянки могли беспрепятственно выбраться наружу. Стена со стороны леса имела отрицательный уклон, чтобы затруднить мутантам возможность по ней карабкаться, но спуск вниз не представлял трудностей, так как на средней площадке лежали свернутые в бухты веревки, специально для экстренного спуска пехотинцев во время боя. По ним Инга с девушками бесшумно соскользнула во тьму, расчерченную лунными тенями. С собой, в качестве трофеев, прихватили все оружие, какое смогли утащить на себе.
К сожалению, тащить тяжести предстояло довольно далеко. Можно было, конечно, имитировать нападение с севера, просто чуть отойдя в лес, но такой подход имел два весомых недостатка. Во-первых, когда сбегутся обороняющиеся, они найдут шесть трупов на стрелковых площадках, что сразу вызовет подозрения. Во-вторых, с севера на крепость почти никто никогда не нападал, так как дикие не отличались особыми тактическими изысками и били всегда в лоб. Неожиданность такого нападения могла вызвать неадекватные ответные действия, тогда как при имитации нападения с юга все должно было пойти по накатанной колее. Поэтому Инга приняла однозначное решение – углубиться в лес, обойти Крепость по широкому радиусу, после чего имитировать нападение. При этом надо было успеть все это сделать до смены караула, так как если трупы убитых охранников и арбалетчиков обнаружат раньше, события тоже могли начать развиваться непредсказуемо.
В лесу было страшно. Несмотря на то что погода уже второй день стояла сухая и водоемов поблизости не было, все равно мысль о возможности наткнуться в темноте на бродячих мутантов приводила в ужас. Девушки, нагруженные трофейным оружием, с трудом пробирались через густые заросли, наросшие за последние тридцать лет без вмешательства человека. Инга держала взведенный арбалет наготове, но из него можно успеть, если что, положить лишь одну тварь, не больше. А они по одиночке бродят редко. Куда больше надежд было на превосходную казачью шашку в руке Дарьи. Такой, если не мешкать и не впадать в ступор от страха, можно с успехом отбиться от трех, а то и пяти мутантов. Такое бы оружие каждой из девушек, можно было бы не так беспокоиться о мутантах. Или хотя бы обеспечить им тех, кто хоть более или менее умел с ним обращаться, – а это, кроме Дарьи, Инга и Таня. Но, к сожалению, шашку добыть удалось только одну, так как их изначально прибирали к рукам самые лучшие воины, а потом передавали по наследству. Вообще, удача, что она оказалась у одного из охранников. Хотя нет, скорее закономерность, потому что кого угодно не поставили бы охранять бывшую соратницу самого Янычара.
Впрочем, на крайний случай можно было пустить в ход против тварей прихваченный со стены ручной пулемет. Но тогда отряд себя выдаст, и об имитации нападения уже и думать не придется. Тогда единственным путем будет позорное возвращение назад, а за ним не менее позорное наказание за побег и убийство охранников. Дарья решила про себя, что палить из пулемета раньше времени не даст никому. Лучше погибнуть от рук мутантов, чем вернуться в Крепость. Она вспомнила, что кто-то из великих полководцев требовал после высадки сжигать корабли за собой, чтобы ни у кого не было соблазна отступить и вернуться до полной победы. Дарья поняла, что свои корабли она уже мысленно сожгла. Все. Пути назад нет. Ни в каком случае. Ни при каких обстоятельствах.
Наконец Инга, посмотрев на ковш Большой Медведицы в небе, подняла руку, жестом приказывая остановиться.
– Южная часть, – сказала она. – Пришли.
– Отдышаться надо, – призналась Змейка.
– Некогда, – холодно ответила Инга и ткнула в созвездие Большой Медведицы, ручка которого служила четким мерилом времени, поворачиваясь на девяносто градусов каждые три часа. – Скоро смена караула, а нам надо успеть раньше.
Змейка поджала губы и ничего не ответила. Дарья бросила на нее быстрый взгляд. Все более становилось очевидным, что Змейка является слабым звеном команды, что она физически не готова к серьезным действиям за пределами Крепости. Она может сломаться в любой момент, и тогда начнутся проблемы. Серьезные. Но пока обошлось – она просто устала. Что будет дальше, предсказать было попросту невозможно.
Инга приказала отойти глубже в лес и занять там позиции для имитации нападения. Она сама взяла длинный лук, прихваченный по просьбе Тани с верхней площадки, а остальные прицелились в охранников на стене из арбалетов. Четыре стрелы почти одновременно унеслись в темноту, со стены раздались крики. Кто-то сразу выстрелил из ружья наугад, но дробь в патроне была мелкая, и били без прицела, поэтому свинец лишь зашуршал в стороне по листьям деревьев. Инга продолжала стрелять из лука, а Дарья, перезарядив свой арбалет, помогла взвести тугую тетиву Змейке. Та бросила на нее благодарный взгляд – сама бы не справилась.
Второй арбалетный залп вызвал куда более заметную реакцию – со стен начали бить из луков. Но цели никто не видел, поэтому стрелы со свистом рассекали воздух то левее засевших в кустах беглянок, то правее, то с недолетом, то с перелетом.
– Уходим ближе к дороге! – приказала Инга.
Перемещения по местности изначально входили в ее план, так как, если стрелять из разных позиций, можно создать иллюзию большей численности нападавших. Кроме того, в конце концов, оказаться надо поближе к дороге, по которой из ворот выедут пулеметные тачанки для зачистки прилегающих к Крепости лесных зарослей. А там уже, как повезет.
Дали залп с одной позиции, с другой. Потом Инга приказала Дарье и Варе уйти левее, а сама со Змейкой ушла, наоборот, правее, еще ближе к дороге. С точки зрения обороняющихся, стрелы летели с большой территории, что говорило о большой численности противника. Самим же стрелять прицельно не было никакой возможности – мешала темнота и заросли.
В небо взлетели несколько осветительных ракет и повисли на парашютах. Их мерцающий, поразительно яркий свет заставлял трепетать перепутанную сетку теней, но защитникам Крепости это не дало никакой новой информации. Была надежда, что позиции нападающих можно будет разглядеть по колыханию веток, но эти надежды не оправдались.
Командир южного сектора обороны, двадцатидвухлетний Егор, призадумался. Нападение было странным во всех смыслах и выходило за рамки его богатого, по меркам нового времени, опыта. Нападали, на его взгляд, дикие, в этом у него не было сомнений, так как мутанты не пользуются метательным оружием, а другие Чистые, живущие в московских анклавах, не отходят от них далеко. Но если дикие, то они, как правило, ведут себя шумно и лезут толпой. Тут же ситуация была совершенно иной. Кто-то обстреливает стены из леса, примитивным оружием, подходящим именно для диких, но ведет себя далеко за рамками тактических приемов диких. Что это могло означать, Егор не понимал, но зато он понимал, что столкнулся с чем-то из ряда вон выходящим. А раз так, надо было применять и ответные меры такие же. Тоже из ряда вон выходящие.
– Первому и второму пулемету беглый огонь без прицела короткими очередями! – приказал Егор.
Такой поворот дела просто обязан был резко поменять поведение диких. Услышав пулеметные очереди и как пули свистят рикошетами, они, скорее всего, бросятся наутек. Или, наоборот, ринутся в атаку, что бывало редко, только когда им уже совсем терять нечего. В любом случае станет ясно, с кем приходится иметь дело.
Но Инга ожидала такой реакции и велела всем укрыться за толстыми деревьями. На стенах грохотали пулеметы, пули, каждая третья из которых была трассирующей, расчерчивали огненными нитями погруженный во тьму лес. Некоторые попадали в деревья, издавая глухой стук и сшибая со стволов кору.
Но воображение Егора рисовало совсем другую картину. Он и подумать не мог, что нападение на Крепость устроили всего четыре человека, способных легко укрыться от огня любой плотности. Ему казалось, что пулеметы бьют по большому отряду, который, ввиду большой численности, за деревьями весь не спрячется. Перед его мысленным взором разворачивалась картина массовой гибели диких, как они падают, сраженные пулями. Его лишь удивило, что со стороны леса ни раздалось ни единого крика. Это было совершенно немыслимо. Пулемет – не снайперская винтовка. Он молотит как попало, кого-то убьет, кому-то попадет в ногу или руку, разнеся на осколки кость. Иначе быть не могло. Но никто ни разу не вскрикнул.
– Прекратить огонь! – приказал Егор.
Он никак не мог построить у себя в голове приемлемую картину, у него, что называется, в клочья рвало все шаблоны, созданные на основе собственного и чужого опыта. Он лишь понимал, что по какой-то причине пулеметы не причиняют противнику никакого вреда.
Через несколько минут на среднюю площадку поднялся Шамиль, правая рука Юсупа, чтобы выяснить, на кого тут расходуют драгоценные пулеметные боеприпасы. Он был одет во все черное, а часть его длинных прямых волос была заплетена в тонкую косу за левым ухом. При нем, где бы он ни появлялся, всегда присутствовали двое вооруженных охранников. Шамиль был всего на год старше Егора и доживал совсем уже последние годы. Вероятность его мутации, и без того поздней, возрастала буквально с каждым его вдохом. Он никогда нигде не появлялся без охранников. И не потому, что боялся нападения от своих же, а чтобы его могли прикончить сразу, как начнет мутировать. Егор усмехнулся, подумав, что и с женами своими он спит наверняка под прицелом обрезов и пистолетов. Иначе никак. Это и было главным проклятием зараженных – неизбежная и всегда неожиданная мутация. Не мутировали только дети лет до пятнадцати. А потом это могло произойти в любой момент, но никогда не позже десяти лет после наступления половой зрелости. То есть двадцатипятилетний рубеж в новом мире не преодолевал никто. За исключением Инги. Ей было сорок, и ничего. Ученые из лаборатории объясняли этот факт особым набором генов, говорили о неком иммунитете, но толку от таких разговоров не было ни малейшего. За тридцать лет ученым так и не удалось создать ни противоядия против заразы, охватившей мир, ни вакцины. Чистые так и не могли безопасно покинуть бункер, постоянно опасаясь, что кто-то снаружи подхватит инфекцию и занесет ее внутрь сооружения, а зараженные как мутировали, так и продолжали мутировать, проживая уж слишком короткие жизни.
Сам Шамиль, не отличавшийся слишком ярким воображением, относился к факту собственной скорой гибели не просто без лишних эмоций, а даже с некоторой долей философского спокойствия. Чему быть, того не миновать, считал он, а многие погибают, даже не дожив до мутации. Так что грех жаловаться, а надо радоваться отпущенным дням и наполнять их всеми доступными наслаждениями. Несмотря на такой, до крайности утилитарный, подход, Шамиль, как и Юсуп был не чужд ответственности за других. Правда, она была у обоих довольно своеобразная и росла из корней все той же меркантильной утилитарности. Юсуп и Шамиль справедливо считали, что наслаждаться жизнью смогут лишь пока существует созданный Янычаром симбиоз между жителями бункера и зараженными. Ведь ни о каких наслаждениях за пределами Крепости и речи быть не могло. Там, за стенами, люди просто выживали, и ничего больше. А тут можно было жить. Может, и не так роскошно, как в старом мире, наполненном удивительными и не всегда понятными вещами, но все же жить, а не просто выживать. Понимая это, Юсуп прикладывал немало усилий на поддержание законности и порядка, установленных Янычаром и Ингой, поощрял лучших воинов, обеспечивающих всеобщую безопасность, призывал зараженных к преклонению перед Чистыми, дарующими знания и технологии. Когда-то ему в этом активно помогала сама Инга, но потом их понимание методов сохранения исходного симбиоза разошлось. Оно расходилось все дальше и дальше, пока не сменилось плохо скрываемой неприязнью. Открыто выступить против Инги Юсуп побаивался, прекрасно понимая, что его мало кто в этом поддержит, но и советы женщины он стал пропускать мимо ушей. Единственным его настоящим соратником стал Шамиль. Они были во многом похожи и дополняли друг друга, как тень дополняет свет. Юсуп был для зараженных не просто вождем, он сделался для них светлым богом, а Шамилю отвел роль темного бога, карающего. Юсуп поощрял, Шамиль наказывал. Юсуп дарил надежду, Шамиль ее отнимал. Перед Юсупом преклонялись, Шамиля боялись. Но вместе они и создавали тут порядок вещей, благодаря которому держалось хрупкое равновесие в Крепости Юсуп прилагал немало усилий, чтобы остаться незапятнанным, возлагая грязную работу на Шамиля, который охотно за нее брался. И хотя все понимали, что приказы, в том числе и карающие, исходят от Юсупа, боялись и недолюбливали все равно Шамиля. Хотя бы потому, что не так жестоки были сами приказы, отдаваемые Юсупом, как страшна была жестокость, с какой Шамиль приводил их в исполнение.
Иногда Юсупу было сложнее обычного сохранять свой имидж. Так вышло с Дарьей. Она, дочь Инги, выросла завидной красавицей, и Юсуп не мог упустить столь лакомый кусок, желая получить его в свой гарем. Инга, ссылаясь на законы Янычара, настаивала на соблюдении права дочери выбирать, ответить на призыв мужчины к совокуплению или отказать ему. Кончилось это тем, что Шамиль запер Ингу в эллинге, а Дарье пришлось готовится к свадьбе. К сожалению, в такой ситуации свалить все на произвол Шамиля было невозможно. Это беспокоило Юсупа, но он был уверен, что страх перед Шамилем удержит народ от ропота.
Поднимаясь на стрелковую площадку, Шамиль и предположить не мог, что в число таинственных нападавших, поставивших в тупик тактический гений Егора, входит несостоявшаяся невеста Юсупа, которая, как ему казалось, должна рыдать в бараке для девушек…
– Какая необходимость тратить патроны? – строго спросил Шамиль у Егора.
– Беспокоящий огонь… – стушевавшись, отрапортовал командир южного сектора.
– Кого беспокоящий?
– Ну… Противника.
– Ты так думаешь? – на губах Шамиля появилась недобрая усмешка.
– Я хотел…
– Пока твой огонь побеспокоил только меня! – с нажимом перебил его Шамиль. – И снял, между прочим, с шикарной бабы… И если ты дальше будешь полоскать мне мозг, я, еще не остыв, тебя самого тут сейчас раком поставлю. Врубаешься? Доложи по форме, что происходит!
Егор тут же вытянулся по стойке «смирно» и начал быстро, без прикрас, излагать сначала факты, затем свою интерпретацию.
– И что? – спросил под конец Шамиль. – К чему привел пулеметный огонь?
– Ни к чему, как видишь… – Егор развел руками. – У меня шаблон рвет… Что-то тут не так.
Шамиль задумался.
– Ладно, шаблон рвет, это нормально. Главное, чтоб у тебя пукан не рванул. Прикажи вывести пехоту и тачанки. Сразу поймем, с кем имеем дело!
По тревоге подняли спящих в казармах воинов, сняли засовы с ворот, начали запрягать коней в боевые коляски. Шамиль решил, что двух тачанок будет вполне достаточно, но на всякий случай для повышения маневренности велел использовать по четыре коня в упряжке, а не по два, как обычно.
Когда Инга заметила, что створки крепостных ворот расходятся в сторону, она тут же приказала дать последний залп, взвести арбалеты и ползком пробираться к дороге. За это время через ворота, двигаясь цепью и не стреляя, выдвинулся метров на пятьдесят десяток пехотинцев, вооруженных кустарными длинноствольными ружьями. Еще дальше от ворот выдвинулись две тачанки, на каждой из которых был установлен пулемет. Один из бойцов каждого экипажа выполнял функции возницы, другой пулеметчика. В воздух взмыли осветительные ракеты.
Дорога была довольно широкой, а площадка перед воротами очищена от леса, чтобы тот не ограничивал видимость для стрелков на площадках. В такой обстановке нападение на любую из тачанок неизбежно бы привело к тому, что беглянок заметили бы. Инга понимала, что действовать пока нельзя, но бездействовать было не менее опасно. Хотя бы потому, что Таня, спрятавшаяся под сиденьем, могла напасть на экипаж тачанки раньше времени. Тогда ее точно убьют, а остальным придется либо отступать в лес, так и не захватив транспорт, или сдаваться.
В отличие от Дарьи, Инга в качестве крайнего варианта возвращение в Крепость не отметала. Она прекрасно понимала, что их ждет в этом случае, но иногда важнее просто выжить. Потому что выжив, ты всегда можешь получить второй шанс, а погибнув, уже точно нет.
С каждой секундой опасность непредвиденного развития событий нарастала. Вроде бы и выбраться из Крепости удалось, и все дальше пошло по плану, и вот, уже тачанки совсем рядом… Но близок локоть, да не укусишь. Получалось, что удавшийся на начальном этапе побег оказался не благом, а загнал беглянок в еще худшую ловушку, чем прежде. Там, в Крепости, можно было в любой момент отказаться от плана. Поначалу бы вообще все сошло с рук, но с каждой «удачей» и с каждой «победой», несмотря на приближение к желанной цели, все менее вероятной становилась возможность для отступления. По большому счету каждой такой «победой» беглянки все больше загоняли себя в совершенно безвыходную ситуацию.
И когда Инга почти уверилась, что выхода, кроме гибели или сдачи в плен нет, ее осенило. Ведь защитники крепости наверняка уверены, что на них напал отряд диких! Об этом говорила хотя бы небольшая численность выдвинувшейся из ворот пехоты. Они готовы сражаться с дикими, но если кардинально перекроить довлеющую над ними иллюзию, они могут оказаться не готовы к полной смене реальности. Точнее, к тому, что реальность окажется не такой, как они себе представляли.
Риск был огромен, но другого решения все равно не было.
– Уходите за поворот дороги, дальше от Крепости! – приказала Инга девушкам. – И барахло забирайте, мне оставьте только пулемет и лук.
– Что?! – Дарья вытаращилась на мать. – А ты?
– Уходите, я знаю, что делаю! Потом вас догоню! Живо!
Ее тон не предполагал возражений, и девушкам пришлось подчиниться. Когда их силуэты окончательно скрылись в переплетениях лунных теней, Инга сняла с предохранителя ручной пулемет и установила его на сошку. Если уж делать ставку на разрыв шаблона у защитников Крепости, то лучшего средства для этого, чем пулемет в руках диких, и придумать было бы невозможно.
Установив планку прицела, Инга дала три коротких очереди по пехотинцам у ворот. Затем, уже пристрелявшись по собственным рикошетам, дала еще длинную очередь, срезав ею сразу пятерых из десятка. Но дальше вести огонь было нельзя. Еще секунда, и среагируют стрелки на площадках, поэтому надо улепетывать с позиции как можно скорее и как можно дальше. Инга рванула вслед за девушками, и почти сразу со стены из пулеметов ударили по тому месту, где заметили вспышки ее выстрелов. Пули глухо заколотили во влажную землю, поднимая фонтаны прелых листьев, оставшихся с прошлой осени. Сверху посыпались сбитые с деревьев ветки. Сонные птицы, почти ничего не видя, заметались в свете выпущенных ракет.
В рядах противника тоже началась сумятица. Применение любого огнестрельного оружия дикими – это нонсенс. Применение дикими пулемета – вообще за гранью возможного. Будучи уверенными, что на крепость напали именно дикие, люди Егора оказались полностью выбитыми из колеи таким несоответствием между ожидаемым и происходящим. Пехотинцы, потеряв половину отряда, без команды начали отступать за ворота, но тачанки не могли провести такой же маневр, не развернувшись. А развернуться на дороге, не имея заднего хода, не так уж просто. Пулеметчикам пришлось выпрыгнуть из тележек, чтобы помочь возницам. Но кони тоже не желали пятиться, фыркали и вставали на дыбы.
Остановившись на полпути между брошенным пулеметом и поворотом дороги, за которым было приказано укрыться девушкам, Инга быстро сориентировалась в ситуации. Она укрылась за деревом, достала стрелу из колчана и поразила из лука ближайшего возницу. Кони, и без того взбудораженные непривычным для них маневром, мешая друг другу, потащили коляску вбок, пулеметчик не успел уцепиться за поручень и окончательно упустил тачанку.
Дарья, наблюдавшая за происходящим, тоже сориентировалась моментально. Никто из беглянок не знал, в какой из колясок спряталась Таня, поэтому Дарья решила уравнять шансы обоих экипажей. Она выстрелила из арбалета во второго возницу, попала, но второй пулеметчик оказался проворнее, успел вскочить на тележку и схватил поводья.
Со стен в лес полетели арбалетные стрелы, начали беспорядочно палить ружья. Но никто из защитников Крепости не понимал, что именно происходит, кто им противостоит, каким числом и с каким оружием.
Пулеметчику удалось справиться с конями, но в одиночку он развернуться не мог, пришлось просить помощи у товарища. Тот бросился на крик, но его сразила арбалетная стрела, выпущенная Варей. Кони окончательно взбесились, дергали в разные стороны, колесо тележки попало в колею, и экипаж безнадежно застрял поперек дороги. Без посторонней помощи вызволить его уже точно не получилось бы.
Инга подумала, что если Таня там, то ситуация почти безнадежная. Одна упряжка коней вместе с тачанкой унеслась по дороге в ночь, и ее уже не догнать, другая застряла. Таня, конечно, пристрелит возницу и рванет прочь от Крепости, но ее неизбежно тогда увидят в свете ракет, все поймут и сразу же вышлют погоню. В этом случае никому уйти не удастся, всех переловят, и тогда добра ожидать не придется.
Но тут из-за поворота раздался едва различимый пистолетный выстрел, приглушенный расстоянием и затерявшийся среди грохота ружей. Это могло означать только одно – Таня пряталась в том экипаже, который остался неуправляемым и укатил в темноту. Это было удачей. Первой настоящей удачей за весь побег.
Не теряя времени, Инга бросилась через лес вдоль дороги, а Дарья в том же направлении повела свою группу. Встретились у коляски, поводья которой уже уверенно держала Таня. При этом со стены за поворотом ничего видно не было.
– Живо! – подогнала девушек Инга, помогая им свалить в тележку трофейное оружие.
Как только все забрались внутрь, Таня щелкнула поводьями и погнала четверку разгоряченных коней вперед, прочь от Крепости. Дарья сменила ее, перехватив поводья, – в управлении тележками, что на конной тяге, что на тяге воздушных змеев, ей не было равных среди беглянок.
Егор, приказав вести со стен беглый ружейный огонь и не применять пулеметы, подскочил к Шамилю, хмуро глядящему со стены в темноту ночи.
– Что делать? – спросил он растерянно. – Неизвестно, кто на нас напал, сколько их…
– Не имеет значения! – зло огрызнулся Юсуп. – Выводи пехоту, зачищай лес!
– Мы потеряли одну тачанку…
– Шайтан с ней, с этой тачанкой! Выполняй приказ! Не могут развернуться тачанки, выводи седельную кавалерию!