Бывшая любовница Смарт Мишель

Глава 3

Сказанное Пепе прозвучало как приказ:

– Сядь.

Кара крепче сцепила руки и почти вжалась в стену. Слава богу, что платье у нее достаточно длинное, чтобы прикрыть трясущиеся колени.

Ноги она не в силах заставить не дрожать, но покоряться не намерена. Ей безразлично, насколько влиятелен Пепе в своем окружении, власти над собой она не допустит. Даже капельки власти. Без борьбы она не сдастся.

– Устраивайся.

Он опустился на огромных размеров кожаный диван шоколадного цвета, вытянул длинные ноги, скинул туфли и одарил ее улыбкой.

Колени у Кары затряслись сильнее.

Как же она ненавидит эту чертову улыбку! Такую… фальшивую. Но почему от его улыбки сердце стучит как-то по-особому? Стучит так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди?

– Я понимаю, что ты в трудном положении, – произнес он, закинув руку за голову и ероша волосы. – У меня есть разрешение этой проблемы, и оно устроит нас обоих.

Кара прищурилась, а он продолжал:

– Это потребует жертв с обеих сторон. – Он бросил на нее предостерегающий взгляд и блеснул белыми зубами. – Но уверяю тебя, что если я отец твоего ребенка, как ты говоришь, то жертва того стоит.

Что, черт возьми, Пепе Мастранджело знает о жертвах? Вся его жизнь крутится вокруг исключительно собственных удовольствий.

Она сдержанно кивнула:

– Я тебя слушаю.

– Ты будешь жить со мной до рождения ребенка. Потом мы сделаем тест на отцовство. Если он окажется положительным, как ты утверждаешь, тогда я куплю тебе дом по твоему выбору. И конечно, обеспечу вас обоих материально.

– Ты хочешь, чтобы я жила с тобой, пока не родится ребенок? – спросила она, не совсем уверенная, что не ослышалась.

– Да.

– Почему? – Каре не приходила в голову ни одна подходящая причина. – Все, что мне надо от тебя сейчас, – это достаточная сумма денег, чтобы снять приличную квартиру в хорошем районе и купить необходимые вещи для ребенка, – тебе придется потратиться на ребенка, когда он родится.

– Только в том случае, если ребенок мой. Если нет, я не должен платить тебе ни единого евро.

– Ребенок твой, – процедила сквозь зубы Кара. – Но раз уж ты такой недоверчивый, я готова подписать контракт, в котором обязуюсь вернуть тебе все деньги в случае, если тест на отцовство докажет, что отец – человек-невидимка.

Он поджал губы.

– Для меня проблема в том, что существует возможность, что ребенок в твоей утробе – мой. Я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось.

– Я же тебе говорила, что откладывала сказать тебе о ребенке, чтобы ты не заставил меня сделать аборт. Я опоздала на четыре недели сделать это в Сицилии, а в Ирландии это вообще незаконно. – Кара быстро заморгала, чтобы не полились злые слезы. Она ни за что не доставит ему удовольствия видеть, как она плачет. Она не даст ему той власти над собой, какую мать дала ее отцу.

Что ей остается? Только показать ему свою гордость и сохранить хоть какое-то достоинство.

– Я ничего не говорил про аборт, – заметил он. – Меня интересует исключительно твое здоровье. Ясно, что ты не уделяла этому внимания, раз так похудела, а средств, чтобы обеспечить ребенка, у тебя нет – ты сама это признала. Я не удивлюсь, если ты, корысти ради, используешь свою беременность, чтобы улучшить свое материальное положение за мой счет.

Кара еле слышно выругалась:

– Ты отдаешь себе отчет, насколько это оскорбительно?

Он с бесстрастным видом пожал плечами:

– Помимо денег есть еще один нюанс: если ты носишь моего ребенка, то я хочу быть абсолютно уверен в том, что ты должным образом заботишься о своем здоровье.

– Я слежу за собой, как могу при создавшихся обстоятельствах, но обещаю, что здоровье нашего ребенка у меня на первом месте.

Он снова покачал головой и развел руками:

– Мои условия не обсуждаются. Если ты хочешь моей поддержки во время твоей беременности, то я тебе помогу. Но денег я тебе в руки не дам. Все, что ты должна будешь сделать, – это переехать ко мне, быть со мной постоянно, а я буду кормить и одевать тебя, покупать тебе все необходимое. Если после рождения ребенка мое отцовство будет установлено, тогда я приобрету дом на твое имя в том месте, которое ты сама выберешь. И определю тебе содержание, достаточно большое, чтобы ты ни в чем не нуждалась.

Господи! А она несколько месяцев не решалась сказать ему о беременности, потому что убедила себя, что он потребует от нее сделать аборт.

– Видишь ли, cucciola mia, я не чудовище, каким ты меня себе представляла, – укорил ее он, словно читая ее мысли.

В дверь громко постучали, и вошла служанка с подносом, на котором стоял кофейник, чайник под стеганым чехлом и две чашки.

– Кофе без кофеина, – пояснил Пепе, когда служанка, поставив поднос на стеклянный стол, удалилась.

– Я же сказала, что ничего не хочу.

– Тебе нужно что-нибудь попить, чтобы не было обезвоживания.

– О, да ты к тому же еще и доктор. Или у тебя целый выводок незаконнорожденных детей бегает по всему миру, и поэтому ты специалист по части беременности?

Он взглядом заставил ее замолчать.

– Прости. Но неужели я поверю, что тебе впервые заявляют о твоем отцовстве?

По его глазам ничего нельзя было понять.

– Я всегда использую презервативы.

– И ты ждешь, что я тебе поверю?

У него застыло лицо, потом губы слегка дрогнули. Он кивнул и произнес:

– Возражение принимается.

Как же он красив! Кара изругала себя. Красота и мужественность Пепе ей не нужны. Она больше не позволит гормонам нарушить ее эмоциональное спокойствие.

У него из ворота рубашки выбивался завиток черных волос. Она помнила, что черные волосы покрывали его грудь с тугими мышцами, спускались к животу и пупку и еще ниже… Ей казалось, что волосы на груди должны колоться, но, к своему изумлению, обнаружила, что они мягкие, как шелк. Это – единственное, что в нем мягкое, все остальное железное.

Кара сглотнула слюну и сдвинула брови, чтобы подавить растущий жар внутри. В горле пересохло. Черт бы его побрал, но ей нужно что-то выпить.

Сжав губы, она отошла от стены, налила себе чаю и с чашкой в руке приблизилась к дивану. Она хотела присесть на краешек, но диван оказался таким пружинистым, что она почти в него провалилась. Ноги у нее оторвались от пола, и чай пролился на колени.

Кара вскрикнула, задрыгала ногами. Обжигающая жидкость мгновенно намочила ей платье.

Пепе пулей вскочил и выхватил из ее рук чашку.

– С тобой все в порядке?

От сильнейшей боли Кара могла лишь стонать. Она задрала подол платья и спустила вниз кружевные резинки черных чулок.

– Ты в порядке? – повторил он.

Глупо, но искреннее волнение в его голосе затронуло ее сильнее, чем ожог.

Молочно-белое левое бедро сделалось ярко-розовым, а на правом тоже горело два пятна.

– Больно, – задыхаясь, выговорила она.

– Представляю. Ты сможешь идти?

– Зачем?

– Чтобы полить водой на ноги.

Бедро, особенно левое, горело так, словно сошла кожа, поэтому сил спорить не было.

– Пойдем.

Он помог ей встать. Она морщилась, но не сопротивлялась.

Колени подгибались, и она едва снова не упала на диван, но Пепе удержал ее, и не успела она опомниться, как он подхватил ее на руки, стараясь не задеть бедра.

– Это ни к чему, – попробовала возразить Кара, понимая, что выглядит нелепо с задранным платьем и спущенными до колен чулками.

– Возможно, и ни к чему, – согласился он, пересек комнату и вышел в узкий коридор. – Но так быстрее.

Он нес ее так легко, словно она весила не больше ребенка. Лицо у нее оказалось почти прижатым к его крепкой загорелой шее. Она уже успела забыть его неповторимый запах – так пахнет созревший на солнце южный фрукт. Она наполнялась этим ароматом и изо всех сил старалась не поддаться искушению и не лизнуть ему кожу.

Ванная комната была такого размера, как две ее спальни, и напоминала черно-бело-золотой дворец в миниатюре. Но оценить это великолепие она не успела, потому что Пепе пронес ее по мраморным ступенькам и осторожно усадил на край утопленной в полу ванны.

– Тебе нужно снять платье, – сказал он.

– Предпочитаю этого не делать.

– Ты вымокнешь.

– Я уже вымокла.

– Как хочешь. – Он опустился на колени и положил руку ей на ногу.

Кара не удержалась от крика:

– Что ты делаешь?

– Снимаю чулки. – Он стянул один чулок до щиколотки. Кара не могла не подумать о том, что, к счастью, она сделала на ногах эпиляцию воском всего несколько дней назад. – Очень эротичные чулки, – отметил он.

– Неуместное замечание.

– Прости.

Чулки были отброшены на пол. Пепе помог ей сесть в пустую ванну и снял с позолоченных кранов душ. Он включил воду, и струя окатила обоих. Отрегулировав напор, он с улыбкой спросил:

– Все еще не хочешь снять платье?

– Не хочу. – Она скорее будет страдать от ожогов третьей степени, чем разденется перед ним до белья.

– Я уже видел тебя голой, – напомнил ей он, нахально улыбаясь и направляя струю воды ей на бедро.

– Но не при ярком свете, – уточнила она.

Холодная вода принесла облегчение. Кара прикрыла глаза и откинула голову, не замечая, что вода с ног стекает под нее. Постепенно обожженная кожа онемела, и боль ушла.

Лишь открыв глаза спустя несколько минут, Кара увидела, что подол платья задрался еще выше, и на обозрение Пепе предстали ее черные трусики.

– Думаю, что уже хватит, – сказала она и натянула на колени мокрое платье.

Пепе скосил глаза в сторону, пытаясь отделаться от картины, нарисовавшейся в мозгу. Но не помогло.

Вид Кары в мокрых трусиках… Мысли о том, что скрывалось под ними, жгли его не меньше, чем кипяток, вылившийся ей на ноги. Брюки сделались вдруг узки, а дышать стало трудно. Он сжал зубы и заставил себя успокоиться.

Пепе закрыл краны, повесил душ на место и присел рядом с Карой, стараясь смотреть исключительно на ее лицо.

– Ожоги не страшные. Не похоже, что будут волдыри, но на всякий случай у меня в аптечке есть мазь. Я сейчас принесу. А где твои вещи, чтобы переодеться?

– Я ничего с собой не привезла.

– Почему? – Раньше, когда Кара приезжала на Сицилию, то обычно задерживалась по крайней мере на неделю.

– Я приехала только на один день.

– Да? – Он прибыл из Парижа за двадцать минут до обряда крещения, потому что хотел избежать долгих родственных общений. Ему и в голову не приходило, что Кара поступила так же.

– Я боялась проболтаться Грейс до того, как поговорю с тобой. Она не сможет утаить это от Луки, а он, в свою очередь, скажет тебе.

Пепе представил, что было бы, узнай его невестка этот «секрет»: грандиозного скандала он бы не избежал.

– Я спрошу у Грейс, сможет ли она одолжить тебе одежду…

– Ни в коем случае. – Кара бросила на него сердитый взгляд.

– Ты права. Плохая идея. – Как он объяснит Грейс, почему ее ближайшая подруга сидит с ошпаренными бедрами у него в ванне? История с ребенком тут же всплывет. – Ты кому-нибудь говорила о ребенке?

– Только своей матери, но это не в счет.

– Хорошо. – Он не придал значения тому, что она запнулась, упомянув мать, но ему не до этого.

– Ты что, боишься, что все обожающие тебя тетушки и дядюшки Мастранджело попытаются нас поженить?

– Они могут сколько угодно пытаться, – пожал плечами он. Дай им волю – они притащили бы его и Кару к алтарю быстрее, чем он заделал ей ребенка.

Но это, если она забеременела от него.

Ему безразлично, девственницей она была или нет. Все равно, что даты совпадают. До тех пор, пока он не увидит неопровержимого доказательства своего отцовства, он не позволит себе поверить в это.

– Я никому не подчиняюсь, – заявил он.

– Я тоже. Твое предложение переехать к тебе просто нелепо. Как, черт возьми, я смогу работать, если буду вынуждена разъезжать повсюду с тобой? У тебя дела по всей Европе.

– И в Южной Америке, – уточнил он. – Работу тебе придется оставить.

Он увидел, как она вздрогнула. Неудивительно – ведь он десять минут поливал ее из холодного душа.

– Давай-ка я помогу тебе отсюда вылезти. Спор закончим, когда ты вытрешься и согреешься.

– Я не оставлю работу и к тебе не перееду.

– Я же сказал – продолжим разговор, когда ты высохнешь.

Пепе чувствовал, как ей неприятно прибегать к его помощи, чтобы выбраться из ванны. Отвернувшись, она оперлась на его руку, чтобы встать на ноги.

Кара была похожа на мокрую курицу. Даже лицо у нее было мокрое.

Он не сразу сообразил, что это слезы текут у нее по щекам.

– Ты плачешь?

– Я плачу, потому что я разозлилась, – всхлипнула она. – Ты разрушил мою жизнь и теперь хочешь разрушить еще и мое будущее. Я тебя ненавижу.

Он снял с крючка пушистое полотенце и накинул на нее.

– Если ты говоришь правду, то твое будущее обеспечено. Я дам и тебе, и ребенку больше денег, чем ты в состоянии потратить.

– Я не хочу быть содержанкой. Я всего лишь хочу того, что положено нашему ребенку.

– Содержанкой ты не станешь. Тебе будут выделены средства. Если твой ребенок окажется и моим, то у тебя хватит денег на все, что пожелаешь. Ты сможешь нанять няньку – да целую армию нянек – и вернуться на работу.

Она так дрожала, что у нее зуб на зуб не попадал.

– Но у меня не будет работы, куда возвращаться.

– Есть другие работы.

– Но не такие. Ты хоть представляешь, как трудно подняться по карьерной лестнице в мире искусства без связей?

– Есть другие занятия, – повторил он. В груди вдруг образовался тугой ком. Но он не может себе позволить ее жалеть… даже чуть-чуть. Пусть она и выглядит такой беззащитной.

Луиза много раз выглядела беззащитной. И все оказалось притворством, а он – сосунок! – поверил ей, поддался на эти уловки. Каждый день, когда он смотрелся в зеркало, он видел доказательство ее лжи прямо перед собой. Он мог бы сделать пластическую операцию и убрать шрам. Но он решил сохранить это напоминание о том, что нельзя доверять никому, и особенно когда дело касается любви.

– Ты не обязана переезжать ко мне. – Он заставил себя прямо посмотреть в ее полные слез глаза. – Ты можешь сесть на самолет, улететь обратно в Ирландию и продолжать вести жалкое существование. Или ты можешь остаться. Если ты останешься, я буду обеспечивать тебя, а как только родится ребенок, мы сделаем тест на отцовство. Но если ты уедешь сейчас, то не получишь ни единого евро от меня до того, как мое отцовство – или его отсутствие – не будет доказано. Если решишь уехать, то тебе придется пройти через суд, чтобы получить от меня образцы для ДНК… если ты меня разыщешь. Как тебе известно, я обитаю в четырех странах, и тебе будет крайне трудно заполучить этот самый образец.

Пепе понимал, как чрезмерно жестко звучат его слова, но он не позволит ни капли снисхождения к ней.

Если Кара действительно носит его ребенка, то он обязан любыми способами защитить это невинное существо. А единственное средство, как это сделать, – загнать ее в угол, из которого можно выбраться только по его правилам.

Он не может потерять еще одного ребенка.

Глава 4

Никогда Кара не чувствовала себя так по-дурацки, как в этот момент.

Голубая рубашка Пепе доходила ей до колен, а его брюки она закатала в несколько раз, чтобы они не падали ниже щиколоток. Не хватает только пары длинноносых башмаков – и клоун готов.

Следуя за Пепе в его самолет по металлическим ступеням, она вымученно улыбалась и кивала в ответ на приветствия команды. Ни один из них и глазом не моргнул на ее появление. Скорее всего, странные женщины, сопровождавшие Пепе в его перелетах, – это привычное явление.

Самолет Пепе – ну просто летающая квартира холостяка. Кругом кожа и темная деревянная отделка стен. Стюард проводил ее к креслу. Каре не понравилось, что Пепе сел рядом с ней.

– Ты мог бы выбрать другое место – здесь десять кресел, – недовольным тоном сказала она.

– Ты тоже, – ответил он, пристегнув ремень и вытягивая длинные ноги. Он взглянул на дешевый мобильник у нее в руке. – С кем говоришь?

– С Грейс.

– И что ты ей сказала?

– Что ее деверь безответственный мерзавец с моральными устоями амебы.

Он выгнул бровь.

Она вздохнула:

– Я хотела написать, но, пока мы не уладим финансовые дела, я не могу рисковать – ведь она способна свернуть тебе шею.

– Очень мило с твоей стороны проявить такую заботу, – сухо заметил он.

Она прострелила его ядовитым взглядом:

– Я просто извинилась за то, что ушла с крестин не попрощавшись. Еще я сказала ей, что попросила тебя подвезти меня в аэропорт. Кто-нибудь мог увидеть нас вместе.

– Тебя волнует то, что скажут люди? – беспечно произнес Пепе.

– Нисколько. Я просто не хочу, чтобы Грейс волновалась.

Кара понимала, что ей следовало обратиться за помощью к Грейс. При обычных обстоятельствах она так и сделала бы. Но когда она узнала, что беременна, то Грейс в это время скрывалась – у нее были собственные проблемы. Кара рассказала лишь матери, но та была занята очередной изменой своего нового мужа и не проявила особой заинтересованности. Вообще-то Кара и не ожидала ничего другого от женщины, давшей ей жизнь.