Дерзкая Кеннеди Крис

Глава 42

Ева улыбалась Поли, единственному человеку в городе, которого она вспомнила из прошлых лет и которому могла доверять – или, вернее, доверяла много лет назад. Он был меньше чем на пять лет старшее ее и здесь, в мастерской своего отца, проходил обучение. Она не была до конца уверена, что и теперь может доверять ему, но стоило попытать удачу.

– Да, я видел людей, которых ты описываешь, со священником. Они появились и прошли мимо незадолго до того, как прозвонил колокол. Здесь все проходят, – сообщил он с гордостью, и Ева поняла, что это было около часа назад – не так давно.

Еве нравились маленькие дымчатые драгоценные камни и похожая на лозу проволока, с которыми работали Поли и его отец. Казалось, будто необыкновенный сад возникал из центра земли, на поверхности которой они все жили, ничего о нем не зная.

– Он направлялся к повитухе, да? – Поли отложил тонкую стальную проволоку, над которой трудился. Она была как нить, которая используется в доспехах, только предназначалась не для колец и соединителей и не взамен ножен для мечей: из нее плели нечто похожее на гнездо для дымчатых самоцветов. В закрытом очаге пылал яркий огонь для разогрева металла, который под молотком Поли превращался в тонкую оправу для драгоценных камней, если кто-то мог себе такие позволить.

– К повитухе? Почему ты так думаешь?

– Я узнал мужчину, который был с тем священником. Он обычно довольно часто приезжает в город навестить безумную повитуху Магду: спит с ней.

– Понятно.

– Но я бы сказал, они прибыли ради доктора.

– Доктора? Какого? – Сделав вид, что ее это мало интересует, Ева кончиками пальцев водила по кускам проволоки, разбросанным на высоком столе, поверхность которого была похожа на освещенное лунным светом кладбище с не преданными земле костями.

– Ну, у нас ведь самый лучший доктор на запад от Лондона и на юг от Честера, – на мгновение остановив взгляд на ее руке, сказал Поли снова с гордостью за то, чего никогда не делал и чем никогда не обладал. – И они ни на секунду не задерживались, потому что священник выглядел больным.

– Ну да, это правда, он был болен, – подтвердила она, скрывая волнение под спокойным тоном, но ее пальцы стиснули край стоявшего перед ней верстака.

Поли снова посмотрел на ее руку, и она опустила ее, но это только привлекло его внимание к ее юбке.

– Ты здесь одна, Ева? – спросил он, и его ставший низким голос предупредил ее о возможной неприятности. Ей не хотелось, чтобы Джейми как бык ворвался в дверь и напугал Поли до потери дара речи. Хотя зачем ему из-за какой-то глупой ревности мешать ей?

– Нет, я здесь со своими спутниками.

– Спутниками?

– По кораблю.

Его взгляд метнулся к темному дверному проему, за которым где-то в темноте стоял вооруженный Джейми и молча наблюдал за ней.

Стараясь отвлечь собеседника, она, обойдя стол, подошла ближе.

– А ты, Поли, за эти годы стал настоящим мастером? – Ева указала на кусочки металла на другом конце стола, крошечные оправы для крепления драгоценных камней и тончайшие, как паутинка, ажурные корзиночки.

– Да, вроде бы… Но у меня нет ни жены, ни детей. А как ты, Ева? – спросил он с надеждой в голосе.

– О да, я повенчана со старым кобелем, – ответила она со смехом. – Он лает, а я нападаю.

– Это очень плохо.

– Конечно, плохо.

– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь бросалась на людей.

– О, Поли, мы все меняемся. И к какому доктору они пошли, как ты думаешь?

– Есть только один стящий доктор. Как я сказал, самый лучший на западе от Лондона и на юге от Честера, и весь город ходит к нему. – Его взгляд опустился к ее груди, и она заметила, как от напряжения у него на челюстях заходили желваки. – А где твой муж, Ева?

Сделав глубокий вдох, она шагнула ближе и уже открыла рот…

– Он здесь, – раздался позади нее раскатистый голос.

Она зажмурилась, выдохнув с облегчением при звуке голоса Джейми, а потом повернулась.

Широкоплечий, с узкими бедрами, в плаще, он возвышался на пороге темной глыбой. Его темные волосы были связаны на затылке, одет он был в неприметную рубашку, темные перчатки с крагами, обтягивающие лосины и грязные сапоги, а единственным светлым пятном среди всего этого была рукоятка меча с выгравированными на серебре вьющимися растениями. Его глаза, темно-синие и горящие, были прикованы к крупной фигуре Поли.

Поли отступил назад и наткнулся на другой верстак, а Ева радостно сообщила:

– Поли как раз объяснял мне, где найти самого лучшего доктора на всем западе страны.

– Хорошо.

– Мы с Евой дружны еще с давних времен, – прочистив горло, сказал в свое оправдание Поли.

– Насколько дружны?

У него вытянулось лицо, и он произнес, от смущения несколько визгливо:

– Доктор Джейкоб, вот кто вам нужен. Он живет наверху, за золотых дел мастером.

– Спасибо тебе, – промурлыкала она, похлопав его по локтю.

Джейми проследил за ее движением, а Поли, сглотнув, на шаг отошел от Евы.

– Он стал одним из них, владельцев высоких зданий, – торопливо заговорил Поли, горя желанием дополнить свою информацию, и поднял над головой дрожащую руку. – У него на крыше серый шифер, если вам это что-то говорит о стоимости. Но ведь он же проклятый еврей. – Последние слова он просто выплюнул.

Джейми, который все это время стоял неподвижно, не шелохнулся, и все остальные тоже замерли, включая Поли, который, казалось, был близок к тому, чтобы сделать что-то страшное – например, обмочиться.

– Это здесь вы живете? – низким голосом спросил Джейми, слегка склонив голову набок.

Поли побледнел, его лицо сделалось белым, как стена, на которую выплеснули целое ведро белил; как ягненок весной; как человек, который только что понял, что совершил ужасную ошибку.

Первой пришла в себя Ева: подойдя к двери и увлекая за собой Джейми, она бросила на ходу:

– Поли, я зайду утром…

– Нет, – едва слышно выкрикнул он.

– …и мы сможем еще поболтать о прежних временах. Было очень приятно встретиться с тобой.

Оглянувшись, она помахала ему рукой и улыбнулась, а затем плотно закрыла дверь и шагнуа в темноту, ухватив Джейми под руку и практически потащив за собой.

Они, все четверо, собрались посреди постепенно пустеющей улицы.

Джейми смотрел на нее, Рай смотрел на Джейми, Гог смотрел то на нее, то на Джейми, а Ева смотрела на всех, кроме Джейми.

– Итак, мы выяснили, что отец Питер может находиться у доктора, – заговорила она тоном, который даже ей самой казался веселым. – Или у повитухи, старой врачевательницы.

– Очень хорошо, – произнес Рай медленно, не сводя глаз с лица Джейми.

Ева не собиралась следовать его примеру – ей было достаточно видеть выражение лиц Рая и Гога, чтобы знать, что написано на лице Джейми.

– Итак, мы поднимаемся на холм…

– Вы на самом деле сумасшедшая? – Вопрос Джейми прозвучал угрожающе тихо.

Тогда она повернулась к нему, медленно, с невероятным достоинством.

– Конечно. Я больше, чем сумасшедшая, раз стою здесь с вами.

Они все услышали, как он с силой глубоко втянул носом воздух. Вдох для успокоения, если познание Евы в области глубоких вздохов помогало в какой-то мере оценить, как он действовал на других. Она увидела, что Рай мгновенно закрыл глаза и его губы зашевелились словно в беззвучной молитве.

– Ева, – смущенно заговорил Гог и взглянул на Джейми, прежде чем подойти к ней, – становится темно: пожалуй, нам следует поискать…

– Да, – отрывисто произнес Джейми, и все повернулись к нему. – Рай, возьми Роджера и отведите лошадей в конюшню, хорошо?

Это был вопрос, но с повелительной интонацией. Рай кивнул, Роджер последовал его примеру, а Ева нахмурилась.

Большими шагами, так, что подол плаща ударял по сапогам, Джейми подошел к Раю и что-то тихо сказал на ухо – опять секреты, – а потом вернулся и ободряюще похлопал Гога по плечу.

– Можно мне пойти, Ева? – спросил Роджер, глядя на нее, хотя все понимали, что это не тот вопрос, который стоило задавать и тем более ждать ответа на него.

Несмотря на это, Джейми шагнул вперед и стал между ней и Гогом.

– Да, Ева, можно ему теперь пойти?

Она нахмурилась, уловив в этом вопросе подводное течение, но зная, что с подводным течением ничего нельзя сделать, нужно просто продолжать плыть, просто кивнула и постаралась улыбнуться:

– Конечно, Гог. Совершенно ни к чему всем четверым появляться на крыльце доктора Джейкоба. Мы напугаем его, и он захлопнет дверь. А если это будем только мы с Джейми, тогда я по дороге могу разбить ему колено, и voila[13] – есть повод обратиться к доктору.

У Джейми появилась почти незаметная невеселая улыбка. Ни Гог, ни Рай никогда не заходили так далеко.

Ева стиснула руку, которую Гог протянул ей, и произнесла несколько напутственных слов относительно того, чтобы он не пил гадость наподобие эля, даже если Рай поставит его перед ним, и Гог, закатив глаза, в ответ тоже пожал ей руку.

Джейми прошептал другу еще несколько слов, и Рай с Роджером отправился в путь в сгущающейся темноте. После этого он схватил Еву за руку и решительно скомандовал:

– Идем.

Глава 43

– Мы идем к повитухе, – пояснил Джейми, увидев страх и недоумение у нее в глазах.

– Но…

– Она его женщина.

От того, как скатились с языка Джейми слова «его женщина», от его уверенности, что это первое место, куда отправится мужчина, Ева ощутила легкую дрожь; внешне ничего не было заметно, просто внутри возник слабый трепет.

Но когда дошло до дела, не было причины дрожать и ничто не вызвало волнения – повитуха не изъявила желания чем-либо поделиться.

После того как постучали в дверь, она долго и сердито рассматривала незваных гостей, потом посмотрела поверх их плеч в надвигающуюся темноту и попыталась захлопнуть дверь у них перед носом. Джейми успел втиснуть в щель сапог и, надавив ладонью на дверь, до смешного легко распахнул ее, так как Магда отказалась от сопротивления и отступила в комнату. Они вошли в дом.

Она стояла перед огромным котлом на треноге над гудящим огнем. Когда-то она, очевидно, была красивой, но сейчас ее лицо стало худым и бесцветным, и это, по-видимому, объяснялось не только плохими урожаями, долгими бессонными ночами и выцарапыванием денег у людей, которые ничего не имели. Из заплетенных в толстую косу волос выбивались пряди и каштановыми завитками обрамляли лицо, на котором сохранялось подозрительное, неприветливое выражение.

Было слышно, как в задней комнате неторопливо прохаживаются женщины, перешептываясь и изредка пересмеиваясь.

– И зачем вам знать, кто здесь был? – резко спросила Магда в ответ на вопрос Джейми.

– У нас общее дело с вашим мужчиной.

– Неужели? – Она отрывисто, будто пролаяла, усмехнулась. – А он об этом знает?

– Кто там? – Джейми указал на дверь, ведущую в дальнюю комнату, и, направившись к ней, бесшумно обнажил меч.

– И что это за дело? – настойчиво спросила Магда и, медленно повернувшись, уставилась на него проницательными глазами, но не сделала ни малейшего движения, чтобы остановить.

– Кто? – Он положил руку на щеколду.

Повитуха крепче сжала губы, и от этого стали глубже мелкие морщинки в углах рта.

– Бедная деревенская девушка. Какой-то богатей решил вспахать ее поле, но ее родители не пожелали собирать урожай.

Рука Джейми замерла. Снова раздался тихий смех, и он, чуть приоткрыв дверь и заглянув внутрь, снова ее закрыл.

– Он не упоминал, что должен прийти кто-то вроде вас. – Взгляд Магды был полон недоверия и любопытства.

– Значит, он был здесь.

– Да, был, – призналась она и потянулась к лежавшей на столе стопке сложенных чистых тряпок. – И он не вернется.

– С ним был кто-нибудь? Он путешествует не один?

Внезапный сдавленный крик в задней комнате привлек всеобщее внимание, и лицо Магды сморщилось еще сильнее.

– Теперь я должна заняться своими обязанностями.

– Госпожа повитуха, я не стану приставать к вам со всякими «почему» и «зачем», но мне нужно знать, где он. И я не уйду, пока не узнаю.

– Можете оставаться хоть на всю ночь, если вам так хочется. Я не знаю, где он.

– Но можете узнать.

Повитуха смерила его взглядом, в равной мере наполненным отвращением, уважением и глубокой, безнадежной страстью.

– Я не знаю, сэр, кто вы, и не желаю знать. Никто, кому нужен Гийом, сегодня ночью не найдет его.

Он взглядом удерживал повитуху, обдумывая, что делать дальше, и вдруг ему показалось, будто его коснулись мягкие крылышки, – это Ева дотронулась до его локтя, но он оставил без внимания ее прикосновение.

– Полагаю, он вернется, и, подозреваю, вы тоже так думаете. – Он положил на стол несколько монет.

Повитуха с полным безразличием посмотрела на них, и Джейми почувствовал, как у него внутри вскипает негодование… нет, более сильное чувство – ярость.

– Вам известно, кем он был в прошлом?

– К своему несчастью, я знаю все об этом старом кобеле. – Она коротко, хрипло усмехнулась и принялась складывать на столе чистые тряпки, осторожно разглаживая их, чтобы получились ровные, плотные линии сгибов. – Они приходят к Господу так же, как пришли в этот мир – по одному, не все сразу. И для некоторых этот путь более долгий, чем для других.

– Некоторые никогда его не преодолевают.

Она отложила полотенце и взглянула ему в глаза.

– Если они мои пациенты, такого не бывает.

Достав гораздо бльшую пригоршню пенни, он высыпал их на стол, и в жаркой полутемной комнате, где пылинки, словно пляшущие янтарные мошки, по спирали поднимались от несвежего тростника, все смотрели на расползающуюся горку из грязных серебряных монет.

– Он мой приемный отец. – Ева, которая, казалось, светилась в омерзительной атмосфере комнаты, шагнула вперед, и Магда оторвала взгляд от монет. – Этот мужчина, который был с вашим Гийомом, болен, как вы, несомненно, видели. Я должна позаботиться о нем. Неужели вы этого не понимаете?

На этот раз на лице повитухи появилось выражение то ли облегчения, то ли надежды – решительное выражение, и она, отрывисто вздохнув, кивнула.

– Он был здесь. Он болен.

– А Малден? – спросилДжейми.

Повитуха снова смерила его взглядом, включавшим в себя все: отвращение, уважение и безнадежную страсть.

– Если он придет, то только утром.

– Спасибо, повитуха, – поблагодарил он, почувствовав в груди некоторое облегчение.

– А отец… то есть священник… – Ева непроизвольно вытянула руку. – Как он выглядел?

– Я сделала ему припарку. – Она на секунду коснулась руки Евы. – Это все, что было в моих силах.

Джейми позволил Еве пожать повитухе руку, а потом взял ее за локоть и вместе с ней попятился к двери.

– Я этого не забуду.

– Он не безоружен. – предупредила Джейми Магда.

– И я тоже.

Повитуха перевела взгляд на Еву, потом кивнула и направилась в дальнюю комнату.

– Надеюсь, вы сообщите любому, кто, возможно, придет, что много лет не видели его, – сказал он ей в спину.

– До сегодняшнего утра это была правда. – Она оглянулась на него с улыбкой, которая была горькой, но нисколько не грустной. – Такова жизнь. Они приходят, когда им нужно.

– Да, мадам. – Джейми распахнул дверь. – У нас тяжелая судьба – и это все, что нам дано. – С этими словами они вышли.

Все вокруг них было наполнено звуками города, готовившегося к ночи. Городской глашатай оповещал всех, что в это неспокойное время ворота закрываются до наступления темноты. Но вряд ли в этом предупреждении была необходимость: все, кто хотел оказаться внутри городских стен, уже были там и к следующему утру, несомненно, будут валяться в зловонных переулках. Крики и смех уже вырывались из множества таверн, которые в течение всей ярмарочной ночи, безусловно, останутся открытыми нелегально.

– Теперь к доктору Джейкобу, – решительно заявила Ева.

– Зачем?

Она взглянула на него.

– Магда заботится о больных, и так поступают такие, как она, люди.

– Посылают к докторам?

– Делают так, чтобы люди были там, где им необходимо быть. Отец Питер у доктора Джейкоба.

Они шли по темнеющей улице под перезвон колоколов пяти церквей, который прокатывался по крышам и летел дальше в открытое пространство, возвещая об окончании недели.

– Не перебивайте меня, когда я задаю кому-то вопросы, Ева.

Нелепое предупреждение, если учесть, что, когда он в следующий раз станет кого-то расспрашивать, ее рядом с ним не будет.

– Вы собирались запугать ее так, чтобы она не могла и слова вымолвить, – сказала она спокойно. – Возможно, вы этого не замечали, но когда вы запугиваете людей, они перестают говорить. А потом вам приходится расставаться с еще бльшими деньгами, чтобы убедить их сказать хоть слово. Если бы вы чаще улыбались окружающим так, как время от времени улыбаетесь мне, то были бы гораздо богаче.

Несколько секунд он смотрел на крыши домов, большей частью тростниковые, кое-где шиферные, поглощающие свет темно-синего неба, а потом неуверенно спросил:

– Это правда?

Она кивнула, не сбавляя шага в грубых ботинках по булыжникам, так что выношенная юбка закручивалась вокруг ног.

– И как именно я улыбаюсь вам? – сдержанно спросил он, хотя вовсе не горел желанием услышать ответ. Тогда зачем было задавать вопрос?

– Вот так. – Она остановилась, и он остановился рядом с ней, а людская толпа на улице обтекала их, как река валун. Собираясь с духом, она внутренне сосредоточилась, а потом перевела взгляд на него, и с ней произошло нечто такое, чего он никогда прежде ни в ком не видел: она преобразилась, сделалась сногсшибательно соблазнительной.

Во всем ее теле неуловимо произошла разительная перемена: она склонила набок голову, сознательно придала глазам томность и улыбнулась, слегка приподняв вверх уголки губ, с одной стороны больше, чем с другой; ее веки отяжелели, и одно опустилось, словно готово было подмигнуть. И у него возникло невероятно глупое желание узнать: «Неужели она действительно подмигнет мне?»

Волосы черным потоком падали ей на плечи; шнуровка лифа немного ослабла и раздвинулась, открыв вид на соблазнительную ложбинку; одно изящное плечико немного опустилось, другое слегка подалось вперед; бедра совсем чуть-чуть – приподнялись, а затем, помоги ему бог, она положила ладонь на поясницу и улыбнулась как настоящая распутница, да так, что на щеке появилась ямочка – да, ямочка.

Его голова наполнилась нестерпимым, низким гудением. Просто по собственной воле она превратилась в одухотворенное, чувственное создание, а он – в твердую скалу.

– Никогда в своей жизни я ни на кого так не смотрел, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Она пристально всматривалась в него, и чувственная Ева постепенно исчезала.

– Что касается рук и бедер, возможно, поза не совсем такая, но все остальное полностью совпадает. – Она прищурилась. – И сейчас вы, ни больше ни меньше, смотрите на меня именно так. Нет, еще хуже. Когда вы так на меня смотрите, я определенно буду требовать денег за то, о чем попросите.

– Пошли, – почти прорычал он.

– Два пенса. – Она протянула раскрытую ладонь.

«Твое тело», – мрачно подумал он, глядя на ее руку. Если он предложит ей деньги, отдаст ли она ему на несколько минут свое восхитительное тело? Эротические картины прошлой ночи были такими убедительными, что ему показалось, будто он сейчас чувствует, как ее тело прижимается к нему.

Круто развернувшись, он пошел дальше, сжимая протянутую к нему руку, но ему следовало понимать, что даже в лесу, когда она была рядом с ним и он мог насладиться ею, он этого не сделал.

Глава 44

Джейми буквально тащил Еву за собой по улице, пока неожиданно его взгляд не наткнулся на стоявшего впереди мужчину – прислонившись спиной к стене, скрестив ноги, он явно не ожидал нападения и вряд ли собирался нападать сам.

Глядя на его расслабленную позу, никогда не подумаешь, что он пребывает в полной боевой готовности. В мгновение ока он мог куда угодно повернуться – сзади ему ничто не угрожало, – а рука, просунутая под ремень, мгновенно выхватила бы кинжал.

Он выглядел в точности как Джейми и, скорее всего, был одним из таких, как Джейми: приближенным короля Иоанна.

Их взгляды встретились, и мужчина, оттолкнувшись от стены и слившись с толпой, направился к Джейми.

– Ждите здесь, – распорядился тот, повернувшись к Еве, и указал вниз.

– Очередные плохие парни? – поинтересовалась она сухо.

– Чрезвычайно плохие.

Она нахмурилась, но от этого ее бледное миловидное личико не приобрело устрашающего вида, а просто стало похожим на сморщившийся цветок.

– Поверьте мне, Ева, лучше оставаться здесь.

– О да, чтобы избежать встречи с другими подобными вам, я с радостью буду ждать здесь.

Повернувшись, он пошел по улице навстречу видавшему виды безумцу, который был очень похож на него, и они отошли к краю вечернего людского потока.

Джейми повернулся, чтобы не терять Еву из вида, потому что она могла попытаться удрать. Впрочем, у него в этом не было необходимости: стоило ей сделать пару шагов, как у нее за спиной оказался бы не только Джейми, но и Энджел Сигонье. А так как Сигонье понятия не имел, почему Джейми погнался за ней, то присоединился бы к погоне, нагнал ее и сожрал, как волк, которым, в сущности, и был.

– Я искал вас, – без предисловия заговорил Сигонье.

– Уже нашли.

– Вас желают видеть.

– Я работаю, – покачал головой Джейми и стал перед Сигонье, когда тот перевел взгляд на Еву. – На него. Иду по следу.

– Я осведомлен о вашей миссии. – Сигонье снова посмотрел на него. – Нам нужно поговорить.

– Так говорите.

Сигонье некоторое время молчал: в нынешние смутные времена это стало укоренившейся привычкой, – но вовсе не из разумной предосторожности ради сохранения секретности: виной тому король, известный своей паранойей. Он теперь все время рассылал зашифрованные сообщения, ключ к которым сам подчас забывал, а потом требовал, чтобы их ему открыли, таким образом полностью лишая замысел какого-либо смысла.

Но чтобы Иоанна не считали полным идиотом, у него были прихвостни – обанкротившиеся бароны и болтавшиеся на виселицах заложники. Он знал, как вселить страх в сердца своих приверженцев, как добровольных так и вынужденных.

Сиг быстро оглянулся.

– От вас не часто кто-либо ускользал. Что помогло священнику?

– Ошибка.

– Чья?

– Ваша, если вы продолжаете допрашивать меня.

– Вы ошибаетесь, если думаете, что делаю это добровольно. – Сигонье передернуло. – Это хочет знать король, что вполне объяснимо: вот-вот разразится война.

– Мне это прекрасно известно.

– Что вам, возможно, неизвестно, так это то, что вашего священника захватил Малден.

Теперь, подумал Джейми, было бы уместно сообщить Сигу, что он побывал у повитухи и теперь направляется к доктору, но ничего не сказал.

– Малден заполучил священника и теперь продаст его тому, кто больше заплатит. Несомненно, Фицуолтер пошлет кого-нибудь.

Да, теперь, несомненно, пришло время заговорить.

– Я здесь, чтобы помочь вам взять священника до начала этого аукциона, – продолжил Сигонье.

Джейми кивнул, используя полученные несколько секунд на то, чтобы свыкнуться с этим сообщением. Он должен был обрадоваться помощи, должен был почувствовать облегчение от того, что ему будут помогать, но почувствовал лишь непреодолимое и необъяснимое нежелание смириться с мыслью, что священник хотя бы на мгновение окажется у Сигонье.