Русское сектантство Попов Андрей

От автора

Секты… Что это такое? Каждый ответит по-своему на этот вопрос. Кто-то может сторониться их, кто-то искать их. Очевидно одно секты существовали и продолжают существовать.

Многие устают от работы и ненужных людей, кто-то не может найти себя в жизни. Почему люди обращаются к сектам?

Сегодня секты фактически разрешены, но мало кто знает о русских сектах. Их время прошло или они закрыты от нас? Русские люди всегда отличались оригинальным менталитетом и искали в религии глубинные духовные откровения. Западные секты чаще ориентированы на материальные ценности, и это может оттолкнуть русского человека, который относится к деньгам как ко злу, к необходимому злу.

Каждый читающий эту книгу сделает свои выводы. Не бойтесь знать чужие мнения и учения, независимо от того, кто вы: православный, католик, мусульманин или сектант.

Человеческая душа тайна, и каждая мелочь может пригодиться человеку сегодня. Возможно, вы услышите в этой книге то, что хотели знать раньше.

Не суди и не будешь судим говорится в Библии.

Я бы добавил узнай, и ты будешь иметь больше прав на суд.

Введение

Проблема веротерпимости и свободы вероисповеданий одна из наиболее актуальных проблем современности. В разные исторические периоды власть и общество по-разному относились к религиозной свободе и реагировали на нестандартные ситуации в этой сфере с учетом реалий внутренней и внешней политики и личных предпочтений. Сейчас Россия в соответствии с конституцией 1993 года является страной, где существует религиозная свобода. Так, наверное, и должно быть в демократическом государстве. Но вместе с введением религиозной свободы российское общество получило много новых проблем. Сегодня различные секты приносят вред обществу, раскалывая его. Особый вред приносят заграничные секты (деятельность сект русского происхождения сейчас мало заметна), которые хлынули к нам после распада СССР. Правительство в борьбе с ними фактически бессильно. Вся тяжесть противостояния сектам легла на Русскую православную церковь.

В данной книге речь пойдет о четырех российских сектах, получивших наибольшую известность, о молоканах, духоборах (духоборцах), скопцах и хлыстах.

Почему именно эти секты? Во-первых, они все же мало изучены; во-вторых, это секты русского происхождения, что отличает их от прочих известных в рассматриваемый нами период ересей. В-третьих, их учение распространялось в основном среди русского населения, а значит, обращение к истории данных сект поможет разобраться в противоречиях русского общества первой половины XIX века. Подобное общественное противоречие актуально и в наши дни. Попробуем выявить причины, толкавшие русских людей, которых самодержавная власть считала своей опорой (и составлявших большинство населения), на уход в сектантство, и, следовательно, лучше понять реакцию правительства на сам факт существования сект. Главная проблема, рассматриваемая в этой книге, отношения русских сект и правительства в первой половине XIX века.

Цель книги проанализировать, сравнить и дать оценку религиозной политики правительства в отношении сект (хлыстов, скопцов, духоборцев, молокан) в правление двух императоров, Александра I и Николая I. Для реализации этой цели необходимо:

поставить вопрос о классификации сект и определить суть понятий «секта», «раскол», так как понимание этих терминов было в первой половине XIX века иным, отличающимся от современных представлений;

определить характер и мировоззрение императоров, роль и место религии в их жизни (от этого во многом зависела и их религиозная политика);

изучить догматику сектантов, чтобы лучше понять мотивы их отношения к окружающему миру и, соответственно, к властям. Это поможет выявить и мотивы власти в отношении сектантов, так как некоторые догмы часто беспокоили правительство и, прежде чем принять конкретные решения, власть пыталась узнать учение секты;

показать, в чем конкретно состояла правительственная религиозная политика и к чему она привела.

Хронологические рамки работы. В разные времена правительство по-разному относилось к сектам. Рассматриваемый нами период истории включает в себя два разных подхода правительства к решению религиозного вопроса, в том числе в отношении сект. Надо помнить, что Российская империя первой половины XIX века это самодержавное государство, а значит, воля монарха была выше любого решения в государстве. Монарх сам подбирал угодное ему правительство с тем, чтобы проводить свои политические взгляды в жизнь. Поэтому нам важно будет определить мировоззренческие взгляды императоров для понимания принципов, которыми они руководствовались в проведении религиозной политики.

Царствование Александра I называют «золотым веком сектантства». Выше мы упоминали, что в Российской империи собственно русские (в массе своей православные) составляли этническое большинство. Православная церковь и ее прихожане вот опора самодержавия. Император рассматривался как Помазанник Бога. Люди, уходившие в сектантство и раскол, как правило, были противниками церкви, а следовательно, и не признавали в императоре Помазанника, который терял в их глазах право на самодержавное правление. Это приводило к сопротивлению в разных формах, антикрепостническим настроениям, уходу от мира сего, отказу от гражданских обязанностей и т. д. Александр I, поддерживая веротерпимость, фактически ограничивал самодержавную власть. Возможно, поначалу он хотел, чтобы это привело страну к Конституции и гражданским свободам. Общеизвестно, что император поддерживал разработку проектов отмены крепостного права, одно время желал даже ограничить самодержавие государственными органами. Свобода религий также насаждалась параллельно с прочими демократическими веяниями: император считал, что это спасет Россию от революций. Под конец царствования он понял, что Россия не готова к подобным преобразованиям, что привело к изменению внутриполитического курса со стороны правительства.

Политика Николая I была направлена на укрепление основ самодержавия, а значит, на укрепление позиций Русской православной церкви, которая не могла примириться с расколами. Следовательно, император применял репрессии в отношении сект.

Нехристианские религии других народностей (ислам, иудаизм, буддизм, язычество и т. д.) не преследовались. Во-первых, данные народности не рассматривались как основная опора Российской империи, самодержавия. Во-вторых, их было меньше, чем русских. В-третьих, их не считали полноправными гражданами Российской империи. В-четвертых, преследование других религий могло привести к развалу Империи.

Но совращать православных в другие религии и секты запрещалось действующим законодательством того времени. Разница лишь в том, что за религиозное вольнодумие в правление Александра I не карали, а относились снисходительно; в правление же императора Николая I сажали в тюрьму либо высылали в Сибирь.

Классификация сект. Прежде чем перейти к рассмотрению политики в отношении сект, надо разобраться с их классификацией. В начале XIX века у правительства имелись скудные сведения о сектантах и старообрядцах, что вызывало проблему с их классификацией и систематизацией. Чаще всего их записывали под общим понятием «раскол». Действительно, сложно было разобраться с многочисленными толками и ересями, которые постоянно появлялись, проследить источник их возникновения. Так, например, по поводу рассматриваемых нами сект возникали разногласия: выделились ли они из беспоповщины (направление старообрядчества) либо самозародились.

Правительственные комиссии, органы внутренних дел, миссионеры, исследователи-историки на протяжении практически всего XIX века не определяли точно термины: «раскол», «ересь», «сектантство», «старообрядчество» и т. д. В данной работе мы постараемся выяснить, что понимали под словом «секта» в первой половине XIX века, отделяли ли тогда сектантов от старообрядцев, и предложим собстенную классификацию сект. До 1850-х годов не было фактически ни одного научного исследования сект. До этого времени существовала полемическая литература о расколе, обращавшая главное внимание на догматическую сторону вопроса[1]. На раскол смотрели с церковно-политической точки зрения[2]: считали возможным переубедить раскольников путем пропаганды[3].

Дореволюционная историография укладывала многообразие форм религиозного сектантства либо в два географических ряда восточное и западное, либо в два идеологических (догматических) мистическое и рационалистическое сектантство. В разряд восточных и мистических сект зачислялись хлысты и скопцы. По духоборцам и молоканам не было однозначного мнения, но большая часть исследователей относили их к рационалистам[4]. Грань между рационалистами и мистиками очень тонкая, по крайней мере в сектах русского происхождения. Еще П. Н. Милюков отмечал, что «рационализм и мистицизм идут параллельно в развитии русского сектантства и часто совмещаются или соединяются один с другим в одной и той же секте»[5] Его мнение поддерживал И. К. Смолич[6].

На самом деле ни одна классификация сект не способна учесть все особенности их учения, которое может эволюционировать, вбирать в себя новые черты. Так, например, христоверие, имевшее первоначально мистические черты, выделило впоследствии новоизраильское течение, отказавшееся от мистики и аскетизма, но многие их общины следовали и старой догматике. Духоборчество, начавшееся как рационалистическая секта, выделило постнический толк, ушедший в мистику. Молоканство, поставившее свое учение на почву библейской «разумно толкуемой» книжности (рационализм), выделило прыгунский толк, близкий к хлыстовству (мистицизм). Так называемые мистические и рационалистические религиозные формы не имели в сектантстве устоявшихся черт и сменяли одна другую в ходе развития каждого отдельного вида сектантства.

Прежде чем делить секты на религиозные направления, рассмотрим некоторые термины. Раскол общинная оппозиция податного земства против всего государственного строя церковного и гражданского, отрицание народною массою греко-восточной никонианской церкви и государства[7].

Другие исследователи считали расколом отступление от учения и правил церкви. Так, В. И. Даль считал, что русский раскол основан на желании хранить старину и чистоту веры, а также на убеждении, что прочие люди от нее отклонились (именно поэтому сторонники раскола и называют себя староверами, старообрядцами[8]). В своем словаре он поповщину и беспоповщину определял как составляющие раскола, а духоборцев, молокан, скопцов и хлыстов не считал раскольниками, а отступниками и еретиками. Отсюда видно, что В. И. Даль понимал раскол в смысле старообрядчества, а прочее считал ересью.

Исследователь В. Кельсиев[9] выделяет в расколе несколько направлений:

Православное (беспоповцы и поповцы старообрядцы).

Молоканское (духоборы, духовные, христиане, субботники).

Вера Людей Божьих (хлысты, скопцы, скакуны).

К тому же он раскольников иногда называет сектантами, т. е. не разделяет эти понятия, и здесь не приходится говорить об исчерпывающей их классификации, как и о том, что данная систематизация Кельсиева точна. Надо также отметить, что четкой систематизации не было ни в царствование Александра I, ни в царствование Николая I. В 1858 году император Александр II заметил, что, «несмотря на обилие у нас печатных книг и рукописных записок, история, статистика и законодательство раскола еще весьма мало обработаны, а это затрудняет правительство не только при решении частных случаев о раскольниках, но и при избрании правильной и твердой системы действия в отношении к расколу вообще; по тому же предмету существует, притом, большое различие во взгляде православного духовенства и некоторых светских чинов, и вследствие этого тем более становятся нужными полные систематические и основательно обработанные сведения о расколе»[10]. Тем не менее систематизация была произведена во времена Николая I. С 1842 года секты стали делить на вредные (поповцы-староверы, отвергающие богоизбранность царя), менее вредные (поповцы, признающие царя, власть), особенно вредные (духоборцы, молокане), вреднейшие (хлысты, скопцы, беспоповцы, иудействующие).

Как мы видим, подобное разделение сект и старообрядцев довольно условно и путано. Подобная схема не дает четкой характеристики сект и не определяет различий в их догмах. Так, например, беспоповцы поставлены в один ряд с молоканами, духоборцами и т. д., в то время как другие классификаторы ставили их в разные группы; староверы-поповцы встречаются в данной схеме Протасова в разных группах, что говорит о некоторой неуверенности разработчиков схем. Это затрудняло выявление сект и ведение дел в их отношении.

Чиновники, отслеживающие сектантов и старообрядцев на местном уровне, часто путали в своих докладах эти два понятия.

Советская историография не выработала какой-либо другой классификации, отличной от предыдущих. Главная ее заслуга в том, что стали четко разделять секты и старообрядцев.

Сектантство рассматривали как народное движение религиозного характера, выражающее протест против господствующего строя[11], либо как религиозную школу, протестующую против господствующей религии[12]. К сектам русского происхождения относили хлыстов, скопцов, духоборов и молокан. Причем исследователи выяснили, что три последние вышли из хлыстовства.

Под расколом в советский период понимали старообрядчество, откуда выделились позже поповщицкий и беспоповщицкий толк, впоследствии раздробившиеся на многие направления. Особенность советской историографии сектантства в том, что к изучению сект подходили с позиций марксизма и уделяли мало внимания религиозной стороне проблемы, более рассматривая социально-экономический аспект[13]. Но для развития исторической науки рассмотрение проблемы с разных точек зрения все равно полезно.

В современной науке возвращаются к дореволюционной классификации сект, т. е. к делению на мистические и рационалистические[14]. Существует много разных классификаций сект, но они не претендуют на единственно правильную.

Сектантство в современном представлении общее название отделившихся от господствующей церкви религиозных течений, противоборствующих ей и образующих отдельные секты[15].

Сектой также называют религиозную замкнутую группу, отделенную от церкви или общины. Данное определение термина не подразумевает принадлежности секты к церкви, будь она старообрядческая или православная. Оно подчеркивает, что секта может выделиться из секты, общины, церкви, чего угодно и будет уже другой общиной со своими интересами. Это определение универсальное и может подходить даже к политическим партиям[16].

Исследователям, планирующим заниматься русским сектантством, все же лучше обратиться к трудам второй половины XIX начала XX века, так как там богаче фактический материал и представлены разные точки зрения, от которых отошли в советский период. Логичная, на наш взгляд, систематизация предлагается в «Энциклопедическом словаре» БрокгаузаЕфрона. Под сектантством авторы опубликованных статей понимали группу людей, исповедующих ересь. Секты в этом издании подразделяются на библейские (чтящие всю Библию субботники), евангеличесие (рационалистические (молокане) и мистические (хлысты, скопцы)), а также имеющие свое священное писание («Животная Книга» духоборцев). В словаре четко отделили сектантов от старообрядцев, различали разные группы сектантов, прослеживали их происхождение, описывали отличия и общие черты[17].

Автором данной книги предложена специфическая классификация сект. Порождением всех русских сект был раскол XVII века, когда произошла реформа Никона. В результате обособилось старообрядчество, которое не признавало новых правил и новых священнослужителей.

Через пятьдесят – шестьдесят лет старообрядческие священники умерли естественной смертью, и у староверов появились трудности в проведении церковных служб. В это время выделились беспоповцы, которые дозволяли служить без священников, обходясь прихожанами. Прочие староверы, которые не могли обходиться без священников, переманивали их из Русской православной церкви и стали называться поповцами. Беспоповцы в итоге распались на многочисленные новые толки: федосеевцы, выговцы, бегуны, странники и прочие[18]. Правительство Александра I и Николая I не отличало особенно их от духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов. Многие исследователи выводят данные секты именно из беспоповщины. Но автор данной книги придерживается иной точки зрения и считает, что все секты вышли из секты хлыстов, которая, в свою очередь, была самородком. Анализируя их догматику, можно прийти к выводу, что секта возникла как оппозиция православной церкви и старообрядчеству, так как отвергала их учение.

Основатель секты Данило Филиппович[19], по преданию, выбросил все старообрядческие книги в Волгу, говоря, что они не ведут ко спасению, а нужна лишь благодать Духа Святого. При этом он дал 12 заповедей. Это было около 1640 года. Секта хлыстов проповедовала воздержание и безбрачие, но воздержания не получилось: стали появляться дети. Хлысты, которые узрели в этом предательство заповедей, решились на крайние меры отрезать себе половые органы (считая, что похоть смертный грех, только оскоплением можно избавляться). Так появились скопцы. Обряды и песни религиозного характера были у них общие, что также доказывает их родство.

Духоборцы выделились также из хлыстов. Во-первых, их основатель Силуан Колесников бывший хлыст. В 1750-х годах в своей общине он отменил обряд радений, главный у хлыстов, а следовательно, до этого момента его община была хлыстовской. Во-вторых, он подобно хлыстовским лидерам считал себя Христом. В-третьих, организация общины была схожа с хлыстовскими общинами. Главное отличие состояло в изменении учения. Мы помним, что у хлыстов не было книг, а духоборцы создали собственную уникальную «Животную Книгу»[20].

Лидер молокан и основатель секты Семен Уклеин бывший духоборец. В конце XVIII века произошло отделение молокан от духоборцев. Семен Уклеин обвинил их лидера Побирохина и остальных духоборцев в непризнании Библии как источника истины. Также молокане имеют свое понимание Троицы. В остальном у двух сект много общего.

Таким образом, хлыстовство было источником данных сект, и даже если внешне они могут быть похожи на беспоповщинский толк или на иноземные секты, то, разобравшись в их догматике, мы видим, что данные секты имеют русские корни и возникли как оппозиция старообрядчеству, а не как его составляющая.

Исследовательскую литературу, использованную для написания данного труда, можно разделить на три периода: дореволюционная, советская, современная. Литература данных периодов, в свою очередь, делится на три группы: научная, публицистическая, религиозная.

Особенность религиозной литературы в том, что, во-первых, в данном случае она православная, во-вторых, субъективная по отношению к сектантству, в-третьих, имеет пропагандистский характер, наконец, обращает большое внимание на догматику сект и ее разъяснение.

Научная литература появляется со второй половины XIX века и содержит, как правило, анализ фактов и объективный взгляд на них.

Публицистическая литература журнальные статьи и труды общественных деятелей. Публицистика не ставит задачу исторического анализа и концептуального подхода к проблеме. Публицисты стремятся рассказать читателю интересный факт. Особенность данной литературы взгляд на проблему с точки зрения общественного мнения.

Религиозная литература представлена работой священника А. Рождественского[21], выпусками православных обществ, работой видного церковного иерарха Филарета (Гумилевского)[22], трудами православных историков И. М. Добротворского, Г. Протопопова, К. В. Кутепова и других.

Священник А. Рождественский не только изучал непосредственно секты скопцов и хлыстов, но, что главное для нас, постарался проанализировать эту информацию. Так, например, он доказывал взаимосвязь секты скопцов с хлыстами и выводил появление секты скопцов от хлыстов. Этот момент важен для проблемы классификации сект.

Труды православных обществ[23] объединяют материалы по разным вопросам и проблемам в отношении рассматриваемых сект. Они включают в себя богатый материал и по догматике сект, и по их классификации[24]; по истории сектантства в России[25] и, что особенно важно, по правительственной политике в отношении хлыстов, скопцов, духоборцев и молокан в течение XIX века[26].

Интересна в научном плане и работа архиепископа Филарета (Гумилевского), которая содержит материалы по истории данных сект, опирающиеся на судебные дела о сектантах, на указы и постановления правительства и другие источники. Им собран также большой литературный материал.

Профессор Казанской духовной академии И. М. Добротворский[27] опубликовал в конце 1850-х годов в «Православном собеседнике» несколько статей о хлыстах и скопничестве. Позднее они вошли в общую монографию. Книга Добротворского вызвала много нареканий и упреков в компиляции. Но все же это обширный труд. Автор использовал в качестве источников бумаги архиепископа Иакова, записки Досифея, материалы следствия по делу арзамасского крестьянина, пророка хлыстовской общины В. М. Радаева, который возглавлял ее в 1840–1850-х годах.

Замечателен для нас труд Г. Протопопова, в котором приводится классификация сект, делящая их на грубо-мистические (хлысты, духоборы, скакуны) и мистико-рационалистические (общие, молокане, духоборы, немоляки). Работа отличается исследовательским подходом и анализом различных направлений сектантства, но к правительственной религиозной политике она имеет косвенное отношение[28].

Своеобразный итог исследованиями христовщины и скопчества в 1850–1870-х годах был подведен диссертацией преподавателя Казанской духовной академии протоиерея К. В. Кутепова (1854–1911) [29]. В ней он попытался свести воедино все опубликованные к началу 1880-х материалы, заметки и исследования о русских мистических сектах. Использовал также немало публикаций и корреспонденций. Работа претендует на объективное и серьезное исследование проблемы.

Научная дореволюционная литература представлена трудами исследователей-историков А. Е. Преснякова, А. А. Корнилова, Н. Д. Тальберга, В. Андерсона, И. Ивановского, Ф. В. Ливанова и многих других.

Работа В. Андерсона [30] представляет ценность как историческое исследование. Автор имел доступ к источникам Императорской Публичной библиотеки. В создании данной работы ему помогали видные деятели, такие как И. А. Бычков, А. П. Карташев, Н. П. Роговицкий и литератор Н. Д. Соколов. Автор подрзделяет секты на вреднейшие, вредные, менее вредные. Подробно останавливается на хлыстах, скопцах, молоканах, духоборцах и дает собственный анализ.

Знаменитые историки А. А. Корнилов[31] и А. Е. Пресняков[32] в своих работах замечательно анализируют царствования императоров Александра I и Николая I, не обходя стороной их религиозную политику. Труды данных историков отличает оригинальная научная мысль и логика.

К историческому труду отнесем исследование великого князя Николая Михайловича об императоре Александре I. Великий князь имел доступ к многочисленным государственным бумагам и делопроизводственным документам, что сделало его работу качественной и достаточно объективной. В работе много рассуждений о мировоззрении императора и о его отношении к религии[33].

Интересны и труды авторов Ф. В. Ливанова[34], Н. Г. Высоцкого[35], Н. Ивановского[36], которые в совокупности дают представление о развитии рассматриваемых нами сект.

Труд В. К. Надлера полезен в плане иллюстрации психологии императора Александра I. Автор увязывает мистические настроения императора с созданием внешнеполитического Священного Союза. В. К. Надлер подчеркивает факт влияния общественных мистических настроений на Александра I и его руководство ими во внутренней политике[37].

Крупным историческим трудом является издание Н. К. Шильдера[38], которое вышло по заказу Императорского дома Романовых в первой половине XIX века. Автор писал его в стиле исторического романа, но факты не были им придуманы, а, более того, основаны на документах, которые были недоступны тогда другим историкам. Здесь можно найти достаточно материала по психологической характеристике императоров, по внешней и внутренней политике России в их период царствования, в приложении публикуются также многочисленные источники. Труд отличается большим объемом.

Немалый интерес представляет работа историка А. Н. Пыпина[39], в которой объективно и научно исследуются религиозные движения в царствование Александра Павловича.

Замечательна работа юриста Н. Тальберга по истории церкви в первой половине XIX века и ее взаимодействию с властью и сектами. Высокий научный уровень имеет исследование Н. И. Надеждина, в котором он проанализировал догматику скопцов и сделал вывод об опасности секты для самодержавия[40].

К научному труду мы отнесем и «Руководство по истории русской церкви» А. П. Доброклонского, православного историка дореволюционного периода. В нем освещаются вопросы взаимоотношения государства и сект (молокан, скопцов, духоборцев) и сект с церковью[41].

Серьезным исследователем сектантства во второй половине XIX века был Н. И. Барсов[42]. Его труды отличает критический разбор исследований о сектантстве и оригинальные выводы по данной проблематике.

Важным для нас исследованием является труд Н. В. Реутского. Он работал по заданию министра юстиции К. И. Палена, собирая и анализируя сведения о сектах. Данное историческое исследование основано на достоверных источниках, в том числе на государственных документах[43].

Большие заслуги в изучении русского раскола и его взаимоотношениях с государством принадлежат историку А. П. Щапову[44].

Труд Ф. А. Терновского, вышедший в Киеве в 1878 году, имеет ценность с исторической точки зрения как характеристика царствования Александра I. Автор затрагивает проблемы религиозного воспитания императора и говорит о различных реформах того времени[45]. Также он сообщает информацию о воспитании и царствовании Николая I.

К публицистической литературе мы отнесем статьи о сектантах А. Пругавина[46], И. Сергеева[47], А. Слезнинского[48], М. Тебенькова[49] и других авторов, рассматривающие их обряды и догмы, отношения с государством и церковью.

Большой интерес вызывает статья М. Ольминского, который проясняет нам некоторые факты из жизни скопцов, сосланных в Сибирь во времена Николая I[50].

Материал по психологической характеристике личности императора Александра I содержится в книге Н. Н. Фирсова[51], но данный труд не предлагает концептуального анализа, а ограничивается лишь повествованием.

Таким образом, проанализировав исследовательскую литературу дореволюционного периода, мы можем говорить о ее огромном вкладе в изучение взаимоотношений между государством и сектами. В целом данная литература формирует достаточно объективную картину по данной проблеме, но имеет и ряд недостатков. В данном случае имеется в виду субъективность некоторых работ.

Особняком от прочей литературы стоят труды православного историка И. К. Смолича, в которых проделана большая исследовательская работа с привлечением массы источников и литературы. Его работы мы определим как эмигрантскую литературу, так как он жил и работал в Германии в первой половине XX века. Автор ставит вопрос о классификации сект и исследует проблемы власти и сектантства, в том числе первой половины XIX века. Труд впервые был опубликован в 1950-х годах за границей[52].

Советская историческая литература представлена работами историков И. А. Малаховой, Н. М. Никольского, А. И. Клибанова, А. В. Белова и других.

Труд Н. М. Никольского[53] является первым марксистско-ленинским трудом по истории церкви и сектантства. В нем мы можем почерпнуть необходимую информацию о взаимоотношениях государства и сект, в том числе и в первой половине XIX века.

Работы А. И. Клибанова[54] хорошо структурированный анализ истории различных русских сект. В них также собран материал по историографии сектантства.

Исследователь И. А. Малахова[55], научный сотрудник Института научного атеизма при Академии общественных наук при ЦК КПСС, анализировала деятельность сект, в особенности духоборцев, как пример сопротивления народа государственному самодержавному строю.

А. В. Белов[56] в своей работе дает критический анализ сект в атеистическом ключе. Рассматривает секты как противовес церковной эксплуатации и как протест крестьян против помещиков. Подобная точка зрения и у исследователя А. Г. Москаленко[57].

В том же ключе составлено исследование[58], над которым работали многие советские историки. Церковь здесь представляется угнетателем народа в союзе с самодержавием. Секты рассматриваются как подобие революционных организаций, хотя и религиозно окрашенных.

Итак, общая особенность советской литературы состоит в ее субъективном и однозначном характере в отношении исследований отношений государства и церкви с сектантами. Надо учитывать, что эти недостатки, с научной точки зрения, вызваны особенностью эпохи и общими концептуальными правилами, навязанными ученым властью. Но данные исследования содержат богатый материал по данной проблеме и, безусловно, важны.

Современная литература о политике правительства по отношению к сектантам в первой половине XIX века пока немногочисленна. В основном она основывается на исочниках и дореволюционной литературе, которые использовались для написания книги.

Сегодня большой интерес вызывает проблема взаимоотношения государства и церкви в XIX веке[59], так как данная тема особенно актуальна в наши дни, когда возрождается интерес к православной религии и истории церкви[60].

Научный исследовательский труд по сектам в XIX веке подготовлен А. Эткиндом[61]. Работа претендует на объективность и интересна своими методами исследования с использованием историзма, филологии, исторической социологии и т. д.

Правительственная политика по отношению к сектам в царствование Александра I объективно освещается в работе современного историка С. Цветкова[62].

Среди самых последних работ можно отметить труд B. Л. Карнацевича, который говорит о проблеме классификации различных отечественных и зарубежных сект, приводит данные статистики по современным сектам, в том числе и рассматриваемых нами. Исследует историю духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов от их зарождения до сегодняшнего времени, хотя и кратко[63].

Исследователь А. А. Панченко строит свой труд на источниках по хлыстам и скопцам, приводит данные об историографии. Книга содержит большой исследовательский материал[64].

Интересный материал подобран в книге, подготовленной преподавателями историками высших учебных заведений страны. Авторы пытаются по-новому осмыслить роль политических деятелей России XIX–XX веков, в том числе императоров Александра I и Николая I, что важно для понимания их отношения к религии[65].

Исследование Б. Н. Миронова базируется на массовых статистических источниках и применении междисциплинарного и сравнительно-исторического подходов. В нем широко использованы работы зарубежных историков. Книга содержит толкование различных законодательных актов в отношении сект, выходивших в первой половине XIX века[66].

Различные исторические концепции по данной проблематике можно встретить в современных исторических журналах[67]. В данном выпуске профессор В. В. Дегоев соотносит мистицизм Александра Павловича и идею Священного Союза. Информация содержится и в научных сборниках[68].

Итак, современная исследовательская литература по правительственной политике в отношении сект духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов в первой половине XIX века выходит в небольшом количестве. Современные научные труды отличает логичная структура, исторический подход, объективность, и в этом их главное преимущество перед советской и дореволюционной литературой.

Таким образом, сопоставление различных точек зрения из данной литературы и содержащаяся в ней информация создают полную и достаточно объективную картину правительственной политики в отношении сектантов первой половины XIX века. Публикации дореволюционного периода разнообразны по своим точкам зрения, содержат богатый подробный материал. Современная и советская литература опираются на предшествующие концепции и информацию, встречающуюся еще в дореволюционных изданиях. Советские авторы, как мы видим, определяли правительственную политику в отношении сект как самодержавную деспотию (в период правления Николая I) и как хитрую религиозную игру (в период правления Александра I), а сектантское движение рассматривали как народный протест против власти и церкви. Современная литература представляет разнообразные концепции и сведения по данной проблематике. Не вышло ни одного обобщающего базового труда, не придумано каких-либо новых подходов, а также новых классификаций сект (духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов и др.), но проблема русского сектантства приобретает все большую актуальность и разрабатывается с привлечением новых источников.

Справочная литература по данной теме представлена различными энциклопедиями[69], которые объясняют нам некоторые моменты в рамках заявленной темы, а также научными историческими и неисторическими словарями[70]. В этих изданиях раскрывается сущность определений «секта», «раскол», «ересь», «духоборцы», «молокане», «скопцы», «хлысты», без четкого понимания которых будет нарушаться логика книги. Надо сказать, что разные справочники дают различные определения одинаковым терминам. Данный факт может быть объясним, во-первых, различными временными рамками создания этих справочников (так, «Энциклопедический словарь» Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона выходил в конце XIX начале XX века, «Российский энциклопедический словарь» вышел в начале XXI века). Естественно, подход к одному и тому же термину будет различным. Во-вторых, субъективностью оценок (советские справочники), в-третьих, разницей точек зрения и концептуальных подходов самих авторов.

«Энциклопедический словарь» БрокгаузаЕфрона примечателен, кроме обширного материала по терминам (см. выше), своим списком литературы источников по данному вопросу[71].

Краткие филологические определения мы найдем в словаре Ожегова – Шведовой. Привлекает внимание словарь В. И. Даля, так как автор был знатоком сектантства и его противником.

Научный стиль присутствует в статьях «Православной энциклопедии», в которой изложена религиозная политика Александра I и Николая I. Также там даны сноски на источники.

Современные определения и классификацию сект дает «Российский энциклопедический словарь»[72]. На наш взгляд, эти определения научны и объективны.

Таким образом, справочная литература дополняет сведения, полученные от источников и основной литературы, и нужна для определения исследователем ключевых слов и понятий.

Источники, используемые автором данной книги, можно разделить на несколько групп: законодательные акты (правительственные указы, постановления, положения, уложения, законы), статистические данные, документы личного происхождения (переписка, автобиографии и т. д.), делопроизводственные документы (донесения чиновников, записки агентов в секретный комитет по делам расколов и т. д.), нарративные (повествовательные) источники.

К законодательным актам мы отнесем законы Российской империи, выходившие с 1800 по 1861 год[73], которые впоследствии переиздавались. В них содержатся сведения о мерах правительства в отношении различных сект, в том числе духоборцев, молокан, скопцов, хлыстов. В царствование императора Александра I политика в отношении сект была веротерпимей, что также частично отражалось в документах. Религиозный вопрос становился прерогативой скорее государственной власти, нежели церкви. Об этом говорят и архивные документы[74], где содержатся правительственные постановления и указы по данному вопросу. В работе использовались также постановления Святейшего Синода, в которых прописывались меры борьбы с сектантами[75].

Правительственная политика по отношению к сектам и религиозный вопрос в целом занимали важное место в царствование императора Николая I. Данный период отмечен репрессиями и гонениями в отношении раскольников. Естественно, многие положения и указы содержат специальный материал о правах сектантов[76]. Но надо сказать, что сектанты были во многом ограничены по сравнению с другими гражданами Российской империи[77] в царствование Николая I.

Многие указы по сектантскому вопросу встречаются в труде архиепископа Филарета (Гумилевского), но большая их часть относится хронологически к первой четверти XIX век, т. е. к правлению императора Александра I[78].

Особую ценность представляет сборник Н. Александрова о религиозной политике Николая I[79]. В нем опубликованы различные указы, постановления, положения и статьи уложений и т. п. по правам рассматриваемых нами сектантов. Законодательные акты относят данные секты к вредным, ограничивают их права, а за пропаганду их учения предписывают различные меры наказания, вплоть до каторги. Важную роль в создании законов, как видно из сборника, играла Русская православная церковь. Также там прописаны права иноверцев.

В 1845 году выходит в печать специальное Уложение, где перечислены причины, по которым раскольникам (старообрядцам, сектантам) мог грозить суд, что также важно для исследователей-историков в плане понимания религиозных процессов того времени[80].

Следующую группу источников представляют статистические документы. Статистические данные представлены как по Санкт-Петербургской епархии первой половины XIX века[81], где проживали скопцы и хлысты, так и по некоторым другим регионам[82].

Сборник В. Кельсиева включает в себя отчеты, переписку, дневники государственных чиновников, распоряжения правительства, которые содержат информацию о разного рода сектантских направлениях в губерниях России, количестве сектантов, их образе жизни, их отношении к власти и т. д. Сборник является очень ценным исследовательским материалом. По классификации его следует причислить к делопроизводственным документам.

К делопроизводственным документам также следует отнести записку Ф. М. Глинки о скопцах, сделанную им по заказу Секретного Комитета по делам раскола[83]. Автор приводит сведения об их численности в Центральном регионе России, их организации и деятельности. К подобного вида документациям можно отнести записку калужского священника Иоанна Сергеева[84].

В этот же раздел документов отнесем записки архимандрита Фотия о скопцах и хлыстах, где автор выражает недовольство, обращаясь к властям, по поводу появления и бурного распространения этих сект в Петербурге в царствование Александра I[85].

Данные о сектах и старообрядцах, содержащиеся в труде Н. Варадинова, тоже документы делопроизводства, так как они числятся за Министерством внутренних дел Российской империи[86]. Оценка автора субъективна в отношении раскола, так как он был сотрудником МВД и сторонником самодержавия и православия. В эту же группу источников отнесем донесение московского генерал-губернатора, где автор обеспокоен появлением новой изуверской секты скопцов[87].

Документы личного происхождения представлены письмами, перепиской, автобиографиями, воспоминаниями и дневниками духовных и светских лиц первой половины XIX века. Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия изобилует обличениями разного рода сект, в том числе хлыстов, скопцов и других. Автор занимает процерковную позицию, что естественно, и с негодованием относится к веротерпимости властей Александровской эпохи[88].

Важное упоминание о духоборцах и молоканах содержится в личных дневниках И. Зайцева[89], где он описывает как очевидец их быт, нравы, религиозные обряды.

Много важнейшей информации можно почерпнуть из собрания писем А. Н. Львова[90], в котором приводятся сведения от духовных и светских лиц в отношении сектантов, приводятся факты и редкие данные.

В эту группу источников входит труд И. Костомарова, рассказывающий о молоканах[91], сочинение соловецкого архимандрита Досифея Немчинова[92], которое основано на показаниях узников скопцов, что особенно ценно для историка.

Рассказы А. Н. Голицына содержат информацию о религиозной политике Александра I, направленной на примирение всех религиозных толков христианства; при этом надо отметить, что А. Н. Голицын, будучи обер-прокурором Св. Синода, министром духовных дел и народного просвещения, в немалой степени способствовал воплощению мыслей царя в жизнь. Данный источник важен для понимания религиозной политики в России в первой четверти XIX столетия[93].

Интересны мемуары Шуазель-Гуффье, которая была лично знакома с императором и часто переписывалась с ним[94]. В них также встречается упоминание о мистических настроениях императора, что объясняет нам его мотивы в проведении религиозной политики.

Послание К. Селиванова, лидера скопческой секты, является также важным документом и информирует исследователя о догматах секты и ее отношении к власти[95].

Вопросы взаимоотношения государства и сект стали беспокоить публицистов с середины XIX века. Периодическая печать проявляла интерес к быту раскольников, их образу жизни, догматике и т. д.

В данном труде периодические источники представлены журналами «Вестник Европы»[96], «Русский архив»[97], «Отечественные записки»[98], «Странник»[99]. Статьи вызывали большой общественный интерес и поднимали эти проблемы среди широкой публики. К группе ценнейших источников можно отнести издание А. П. Лопухина с его богатейшим материалом по взаимоотношению церкви и власти, церкви и расколов, и, наконец, власти с сектами[100]8.

Важным повествовательным источником по истории секты духоборцев является их «Животная Книга» («Животная» значит «живая», способная оживить человеческий дух), опубликованная впервые в 1909 году Бонч-Бруевичем, исследователем сектантства. Книга включает обширный материал по догматике и истории секты в XVIII–XIX веках и была своего рода Библией для духоборцев[101]. Источником по хлыстовской догматике служит сборник стихов О. М. Поспелова[102], анализируя которые можно составить представление о внутреннем мире хлыстов и их отношении к окружающему миру.

К нарративным источникам мы относим и работу протоиерея Андрея Журавлева. Это один из самых ранних источников по рассматриваемым в книге сектам[103].

Анализ источников показал, что правительство стало серьезно интересоваться сектами лишь в правление Николая I. До этого существовала информация по ним, но она лишь бессистемно накапливалась. О духоборцах, молоканах, хлыстах, скопцах знали лишь поверхностно. Правительство же Николая I создавало сеть секретных отделов, которые давали почти исчерпывающую информацию о раскольниках в определенной губернии. Многие специально уполномоченные духовные и светские лица также докладывали правительству информацию о сектантах и старообрядцах. В собранных нами источниках подобные данные также имеются. Исторические источники дают полное представление о правительственной политике в отношении сект в первой половине XIX века (переселение сектантов, репрессии по отношению к ним, законодательные нормы, разрешения и ограничения их деятельности), хотя это далеко не предел. Существуют документы и в других архивах местных, столичных, но нам доступ к ним весьма затруднен.

Таким образом, использованная в работе литература и источники призваны сформировать объективную оценку по правительственной политике в отношении сект (хлыстов, скопцов, молокан, духоборцев) в первойполовине XIX века, ответить на многие вопросы и решить задачи, поставленные в этой книге.

Мировоззрение императора Александра I и его отношение к религии

Император Александр I был одним из образованнейших людей своего времени. Он знал историю и культуру России, а также некоторых зарубежных стран, мог говорить на нескольких иностранных языках. Естественно, человек не рождается уже развитым и образованным. Важную роль в жизни любого человека играет его воспитание, которое помогает овладеть жизненно необходимыми навыками и умениями, а также влияет на формирование мировоззрения личности.

С первых дней его жизни Екатерина II взялась за воспитание внука[104]. Она подбирала ему лучших воспитателей и учителей, чтобы они помогли достигнуть нужного ей результата[105]. Главную роль в воспитании будущего императора играли швейцарец Лагарп и протоиерей Сомборский, но и, конечно, сама Екатерина. Лагарп приехал в Россию в 1782 году, когда будущему царю было 5 лет, и оставался с ним до его возмужания. Швейцарец был человеком высокообразованным и честным, за что его уважали при дворе Екатерины. Он прививал Александру лучшие качества: гражданской добродетели, понимания общественного долга, стоического мужества[106]. Он заставлял его всматриваться в черты собственного характера и поведения, письменно каяться в дурных и мелких побуждениях, осуждать их. Одним из воспитателей Александра был и протоиерей Сомборский. Он стал его духовным наставником и учителем английского языка[107]. Протоиерей был женат на англичанке и долгое время жил в Англии. Это был человек, до такой степени привыкший к условиям европейской жизни, что Екатерина должна была разрешить ему носить светское платье и брить бороду и усы, приводя этим в смущение окружающих (ведь он оставался священником). Сомборский не раз подвергался осуждению современников, особенно православного духовенства. На него смотрели как на человека светского, лишенного глубокого религиозного чувства. Его обвиняли в том, что он не сумел сообщить своему ученику истинного понимания православия. Действительно, Сомборский преподавал Закон Божий на основании Евангелия, не заостряя большого внимания на православном религиозном культе. Он учил будущего императора прежде всего «находить во всяком человеческом состоянии своего ближнего, тогда никого не обидите и исполнится Закон Божий»[108]. На свои обязанности этот необычный протоиерей смотрел как на священную миссию, и, несомненно, его влияние благоприятно сказалось на личности императора в смысле воспитания в нем человеческих добродетелей и нравственности, но в смысле воспитания православного русского духа Сомборскому не удалось достичь больших успехов[109]. Сам император впоследствии признавался, что в юношестве он был не религиозным, а скорее светским человеком.

Другим его воспитателем был А. Я. Протасов, человек православный и хранитель дворянских порядков. Он постоянно спорил с Лагарпом и считал его свободомыслие вредным. Это обстоятельство также могло отразиться на характере цесаревича.

Дворцовая жизнь также влияла на Александра. Там он видел не только положительные стороны, но и отрицательные лесть, угодничество, лицемерие.

Например, он не высказывал открыто свое недовольство, так как знал, что бабушка желает слышать лишь лестные фразы. При таких условиях в будущем императоре рано развились скрытность и лукавство. Яркие и в его глазах возмутительные противоречия, которые Александр наблюдал между внушаемыми ему с детства идеями и окружавшей жизнью, вызывали у него отвращение к придворному миру. От природы уклончивый, мягкий, не предрасположенный к резким формам протеста, хотя и упрямый, склонный к мечтательности и идеализации, благодаря полученному воспитанию он стал строить планы мирной жизни частного человека где-нибудь на Рейне.

Подводя итоги екатерининской эпохи в жизни Александра, надо сказать, что императрица все же добилась своей цели относительно его воспитания.

Екатерина вложила в него лучшее, и получился просвещенный монарх, разносторонний и умный человек. До самой революции во Франции (почти до конца своего царствования) она внушала ему либеральные идеи, растолковывая лично Александру французскую Декларацию о правах человека и гражданина. «Изучайте людей, писала Екатерина, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хотя бы оно было на краю света. Никогда не окружайте себя льстецами. Оказывайте доверенность лишь тем людям, у которых хватит храбрости в случае надобности вам возражать, и которые отдают предпочтение вашему доброму имени пред вашей милостью. Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и либеральны»[110]. Таким образом, Александр получил светское воспитание в духе модных европейских традиций. Он не воспитывался в православном духе, как многие русские цари, хотя православие было государственной религией. Конечно, император знал историю церкви, ее обряды и т. п., но не вникал в них и не разбирался в их значении, что впоследствии приведет к некоторым разногласиям с православным духовенством. Однако хуже обстояло дело с воспитанием Александра как реального политика: его учителя, в особенности Лагарп, преподали ему идеи, далекие от реальности. Да и сам Лагарп как политик не состоялся. Возможно ли было быть республиканцем и либералом на троне в условиях тогдашней России? В стране, где процветало крепостное право, и законы определял монарх, а не законосовещательный орган. Да и не была Россия готова тогда жить по-другому.

Большой отпечаток в жизни Александра оставило 11 марта 1801 года день гибели от рук убийц его отца Павла I. В его смерти Александр винил себя всю оставшуюся жизнь[111]. Это событие усугубило противоречивый характер императора. Различные политические вопросы он мог решать и как тиран по-отцовски, и как либерал по-екатеринински[112].

К началу своего царствования Александр подошел психологически и физически сформировавшейся личностью. Это был человек, строящий громадные планы и желающий реформ. Но реальная жизнь показывала, что идеалы, которые внушал ему когда-то Лагарп, недостижимы. Это же показала и работа Негласного комитета, который пытался преобразовать страну на европейский лад.

Религиозный вопрос в России мало занимал Александра; внешнеполитические проблемы стояли тогда на повестке дня отношения с Францией, Англией, Пруссией.

Но в церковной сфере были проведены некоторые реформы. Так, вместо графа Д. И. Хвостова обер-прокурором Святейшего Синода 31.12.1802 г. был назначен А. А. Яковлев, работавший до этого в Коллегии иностранных дел. Он обратил внимание на недочеты в ведении Синодального хозяйства. Стремился подчинить себе секретарей духовных консисторий. Постепенно его отношения с митрополитом Амвросием (Подобедовым) и другими членами Синода ухудшались, что начало беспокоить императора. «Яковлев не совсем хорош, говорил он князю Голицыну.  Духовенство совершенно им недовольно». Яковлев в итоге просил об увольнении[113].

В 1803 году на его место был назначен А. Н. Голицын. Типичный светский человек, хотя и православный, он не подходил на эту должность. «Какой я обер-прокурор, ведь я никому не верю, говорил Голицын.  Разве вам неизвестно, что, приняв назначаемую вами обязанность, я решительно ставлю себя в ложное отношение сперва к вам, потом к службе, да и к самой публике. Вам небезызвестен образ моих мыслей о религии, и вот, служа здесь, я буду прямо уже стоять наперекор совести и вопреки моим убеждениям». Государь ответил так: «Я бы очень желал, чтобы ты занял место обер-прокурора в Синоде; мне бы хотелось, чтобы преданныймне и мой, так сказать, человек занимал эту важную должность. Я никогда не допускал к себе Яковлева, никогда с ним вместе не работал, а ты будешь иметь дело непосредственно со мною, потому что вместе с тем я назначу тебя и моим статс-секретарем»[114].

В 1807 году государь заявил о необходимости улучшения материального положения духовенства и условий для его образования. По-видимому, М. М. Сперанский, происходивший из духовного сословия, проявил почин в этом деле. Голицын, вероятно под его влиянием, подал 20 ноября доклад государю об учреждении особого Комитета для обсуждения этого вопроса людьми из среды духовенства и лицами, занимающими высшие государственные должности[115]. Членами Комитета были назначены: митрополит Амвросий, епископ Феофилакт, протопресвитер Краснопевков, обер-священник Державин, кн. Голицын и Сперанский. В разработке этого вопроса, наряду с владыкой Амвросием, принимали участие видные иерархи, тогда члены Синода. Таковыми были: епископ тверской Мефодий (Смирнов), известный хорошим состоянием учебных заведений в управлявшихся им епархиях; архиепископ астраханский Анастасий (Братановский), член Российской академии, работавший над этим вопросом еще до образования комитета (ум. в дек. 1806 г.); епископ калужский, потом рязанский Феофилакт (Русанов), однокурсник и друг Сперанского, очень хорошо образованный. Будучи с 1807 года членом Синода, он вскоре сделался влиятельнее митрополита Амвросия. Ближайшим помощником митрополита был тогда его викарий, епископ старорусский Евгений (Болховитинов), впоследствии митрополит киевский и член Российской академии. Он был воспитанником Московского университета и Духовной академии, затем префектом Петербургской духовной академии. Евгений разработал преимущественно учебную и административную части проекта об усовершенствовании духовного образования. При разработке экономической части владыка Анастасий выдвинул вопрос о назначении содержания для духовных школ из свечного дохода церквей. В июле 1808 года Комитет выработал: 1) план новой организации всего духовного образования и 2) план изыскания средств для создания огромного капитала духовного ведомства[116].

Во главе этих преобразований была в том же году поставлена комиссия духовных училищ из высших духовных и частью и светских сановников, заседавших в прежнем комитете. То есть при Синоде впервые создалось центральное учреждение, ведавшее духовным образованием в государстве. Окружными органами комиссии сделаны были духовные академии, для чего при них были учреждены особые конференции, составленные из местных ученых и духовных лиц. Ближайшее попечение о школах по-прежнему предоставлено было местным архиереям, но самим лично, без участия в нем консисторий.

Средства на содержание духовных школ должны были набрать без особого отягощения государства и народа. В основу капитала были положены: 1) экономические суммы всех церквей (до 5 600 000), которые назначено было поместить в банк для приращения; 2) ежегодный свечной доход церквей (до 3 000 000 р.), тоже назначенный к помещению в банке; 3) ежегодное пособие от казны (1 300 000) в течение 6 лет. Предполагалось, что Синод будет ежегодно иметь на расходы 4 с лишним млн рублей.

Таким образом, в церковной сфере проводились преобразования, и эти меры говорят нам о том, что государство ставило себя выше церкви и пыталось сверху ее контролировать. Этот подход был традиционным со времен Петра I. Такой факт, по мере пробуждения в Александре религиозных чувств, приведет впоследствии к навязыванию православному духовенству своего взгляда на религиозный вопрос в России. Император не предполагал ставить православие на первое место, он скорее исповедовал свободу вероисповеданий и стремился к примирению их друг с другом. Конечно, предпочтение отдавалось христианству (не обязательно связанному с православием), так как оно призывало к миру и гармонии в противовес революционным идеям и войнам. Но это случится позднее, в разгар борьбы с Наполеоном, а пока император занимался больше внешней политикой и вопросы религии и мистики не затрагивали его сознание на данном этапе.

Духовный переворот и переоценка ценностей. Влияние мистицизма на императора

Война 1812 года и вообще борьба с Наполеоном сильно повлияли на императора, заставили его задуматься над смыслом жизни. Постепенно рассуждения над экзистенциальными проблемами бытия сделали из него мистика.

Однажды князь А. Н. Голицын спросил Александра, читает ли тот Евангелие. На что император простодушно ответил, что слушает Евангелие при богослужениях, но на дому не читает Священного Писания вообще, не имея на то времени. Тогда князь не замедлил подарить ему Библию, но присовокупил, что пока просит читать только одно Евангелие и апостольские послания, оставив Апокалипсис и Ветхий Завет для позднейшего времени. Летом 1812 года Александр Павлович ездил в Финляндию на свидание с Бернадотом (тогда наследником шведского престола) и в пути стал просматривать и читать Священное Писание. Вернувшись в Санкт-Петербург, Александр сказал Голицыну, что он восхищен Библией, но что не удержался, чтобы не прочесть также места из Апокалипсиса. «Там, братец, только и твердят об одних ранах и зашибаниях; мне кажется, что будто новый мир открывается для меня; право я тебе очень благодарен за твой совет». Так мало-помалу Александр Павлович начал ежедневно прочитывать по одной главе из Евангелия, по одной из Апостольских посланий, а иногда почитывал и Апокалипсис, который впоследствии стал привлекать его внимание[117].

Именно 1812 год открыл период, когда мистицизм стал проникать в Россию. Разберемся в сущности этого понятия. Мистицизм заключается в стремлении к достижению истины путем непосредственного внутреннего ее созерцания, помимо внешних способов чувственного опыта, наблюдения и научного исследования, которые дают истину неполную, отрывочную, только рассудочную[118].

В области религии мистицизм состоит в чувстве постоянного, живого, духовного общения с Богом и стремлении к духовному возрождению с помощью усилий человеческого духа. В этом отношении мистицизм может быть полезен как средство пробуждения общества от духовной косности или признак стремления человека к самосовершенствованию. Но есть в мистицизме другая сторона, которая всегда вызывает нарекания. Основываясь на внутреннем богатом опыте и ища откровения воли Божьей внутри себя, мистик неизбежно выходит из подчинения внешнему церковному авторитету или, сохраняя уважение к нему, считает церковные таинства и обряды только символами, которые не имеют большого значения.

Распространение мистицизма началось в России еще при Екатерине II, но в последние годы ее царствования и в правление Павла I его ограничили. При Александре I мистицизм снова получил распространение[119].

С дозволения правительства в 1805 году в Санкт-Петербурге учреждена масонская ложа. Около 1812 года в столице появился поляк иллюминат Грабянка, намеревающийся основать новое иерусалимское царство. Он увлек много знати. Особенно был предан мистицизму А. Ф. Лабзин, служивший сначала в ведомстве иностранных дел, потом в Академии художеств. Это был человек весьма одаренный, полный искренней и горячей веры. Задачей его жизни было распространение мистических книг. Митрополит Филарет московский отозвался о Лабзине в своих воспоминаниях, что «он был добрый человек, только с некоторыми особенностями во мнениях религиозных». С 1806 года Лабзин[120] стал издавать журнал, в котором отображались религиозные идеи Европейского высшего общества, под названием «Сионский Вестник»[121].

Исторические обстоятельства способствовали расцвету мистицизма. На мировом горизонте все яснее и зловещее стал вырисовываться образ темного гения начала XIX вка Наполеона. В вечно памятный 1812 год проявилась с величайшей очевидностью поразительная мощь духовной силы России, веры народа в Бога и царя. Александр сам сознавался, что только в этой вой не он «познал Бога, как его описывает Священное Писание»[122]. В нем созрела твердая решимость посвятить себя и свое царствование Богу, на которого он возложил все свое упование. Еще в 1812 году у Александра Павловича созрела идея Священного Союза[123]. «Отчего это, однажды воскликнул император, все государи и народы Европы не условятся жить по-братски и помогать друг другу в своих нуждах? Торговля сделалась бы общим достоянием этой громадной семьи. Для Бога, я думаю, безразлично, призывают ли Его люди на греческом или на латинском языке, лишь бы только исполняли они свои обязанности в отношении Его, да были честны»[124].

Эти идеи он выстрадал в результате напряженной внутренней борьбы, горького жизненного опыта[125]. Он хотел сплотить вокруг себя в одну коалицию разноплеменные и исповедующие разные религии народы. Коалиция должна была противостоять новым безбожным веяниям эпохи. С точки зрения Александра, прежние коалиции не имели успеха, так как были основаны на эгоизме и корысти государей и министров, что было чуждо христианскому духу[126].

Таким образом, христианские идеи для Александра стали ориентиром во внешней и внутренней политике. Император считал их ответом на многие вопросы и видел в них фундамент мироздания, на котором должен держаться мировой и национальный порядок. Во внутренней политике предполагалось создание общехристианского веротерпимого государства, во внешней политике Священный Союз европейских императоров. Конечно, такое воззрение плод его духовных исканий в духе христианского мистицизма. Надо помнить, что Александр Павлович был все-таки неограниченным (самодержавным) правителем, и со временем у него появилась мысль навязать народу просвещение в христианском духе, чтобы народ, как и монарх, мог размышлять по поводу религии самостоятельно. Александр знал, что народ в основной своей массе верит в Бога и в царя как в Его помазанника, но не просвещен, и многие даже не читали Библию. Для того чтобы рядовой человек мог задуматься над религией, ему нужно прочитать осознанно Священное Писание, как когда-то сделал это сам император. Но в ту пору Библия мало у кого была, поэтому император решил основать Библейское общество. Возможно, царь понимал, что человеку не только нужно знать то, что ему говорят в церкви, но и самостоятельно читать Евангелие. Именно в первую очередь распространение Евангелия объявили задачей созданного в 1812 году Русского Библейского общества. В этот день император утвердил доклад главного управляющего духовными делами князя А. Н. Голицына, где были прописаны причины создания и цель общества. В результате начались переводы Библии, распространившиеся по России большим тиражом[127]. В состав общества входили: президент А. Н. Голицын, вице-президенты граф В. П. Кочубей, А. К. Разумовский, М. Донауров, Р. А. Кошелев; директора-иностранцы католик Рейнбот, пастор Питт и другие. Из русского духовенства там присутствовали архимандрит Филарет (Дроздов), митрополиты петербургский Амвросий и киевский Серапион и другие. Все это соответствовало мыслям царя о построении государства на христианских ценностях (неважно, католических или православных). Император первым внес взнос в пользу общества (25 000 рублей), а 10 000 рублей обязался платить ежегодно[128]. Общество продавало книги по доступным для народа ценам, а иногда отдавало бесплатно. До 1826 года отпечатали около 800 000 экземпляров священных книг на 26 языках[129]. Распространение книг шло параллельно с продажей религиозных отечественных и иностранных сочинений с мистическим уклоном. Так, например, именно тогда А. Ф. Лабзин возобновил журнал «Сионский Вестник». А княгиня Мещерская издала 93 книги и брошюры тиражом 400 000 экземпляров. Почти весь материал был заимствован из английской протестантской литературы.

Большой интерес в обществе вызвала госпожа Крюденер, которая считала себя вдохновленной свыше и обожала пророчествовать в религиозном экстазе. Архимандрит Фотий писал по поводу ее: «Крюденер была женщина зловерия лжехристианского, какой-то западной ереси… она выдавала себя за вдохновленную свыше. Молва разнеслась от некоторых ее учеников столь быстро о ней, что весь Петербург подвигся, как новое чудо, видеть и слышать госпожу Крюденер. Некоторые почитатели ее, из обольщения ли своего или из ругательства над святынею христианских догматов, портреты изобразили Крюденерши, издавали в свете ее с руками, к сердцу прижатыми, очи на небо имеющую, и Святого Духа с небес, как на Христа, сходящего во Иордане или на Деву Богородицу при Благовещении архангельском. В сетях Татариновой и Крюденерши сам министр духовных дел увязал»[130]. Не менее любопытно появление в Петербурге Е. Ф. Татариновой. С 1815 года она переселилась к матери в Михайловский замок. Как многие в то время, она стала искать «всемирной истины» на почве объединения различных духовных убеждений и обобщения обрядов богослужения. Татаринова стала помогать бедным, нищим и бродягам, а также посещать скопческие «корабли» и хлыстовские радения. В 1817 году она перешла из лютеранства в православие и почувствовала в себе дар пророчества. Ею тогда заинтересовался А. Н. Голицын и попросил государя выдавать ей пенсию 6000 рублей ежегодно. Известно, что царь не только ей помог, но и поощрял ее кружок, а также неоднократно приглашал проповедницу к себе на прием.

Также не стоит забывать про создание в 1817 году Министерства духовных дел и народного просвещения, в основе которого лежали чисто мистические идеи надконфессионального христианства. Оно контролировало и Синод, и религию в государстве, и образование[131]. Это вызвало недовольство православного духовенства. Так, например, митрополит петербургский Амвросий не хотел иметь никаких дел с новым министром[132]. Его преемник митрополит Михаил также имел напряженные отношения с Голицыным. Это противостояние в итоге привело к смещению Голицына с поста в 1824 году, и во многом это было связано с разочарованием Александра I в мистицизме[133].

Таким образом, мистические идеи в то время захватили многих представителей высшего общества, и их поддерживал не только Александр, но и его окружение, в частности, князь Голицын. Идеи примирить все религии, найти всеобщую религиозную истину приводили к распространению сектантства по всей стране, появлению новых ересей, противоречащих русской ментальности. Естественно, русские сектанты также не оставались в обиде им дали волю. Правительство ни в коем случае не боролось с христианскими сектами (как русскими, так и иностранными)[134], следуя политике веротерпимости, поощряло их распространение, за исключением, пожалуй, скопцов (из-за членовредительства), да и то преследовали больше их изуверство, чем учение. Но об этом позже. Эта политика могла со временем привести к свободе совести и вероисповеданий, а подобная свобода ведет и к политической свободе, и к либеральным преобразованиям. Готова ли была Россия к реформам? Подготовил ли Александр почву для них? Александр, как мы помним, начал свое царствование с либеральных реформ, но впоследствии заморозил их, возможно, из-за борьбы с Наполеоном, возможно, и потому, что знал о неготовности общества к реформам. Поспешные реформы могли привести, по нашему мнению, и к требованию больших свобод, и к революции или к покушению на императора, схожему с покушением на Александра II. Скорее всего, Алекандр I в данном религиозном эксперименте видел подготовку общества к новым преобразованиям. Для этого, например, Министерство духовных дел впоследствии было слито с Министерством просвещения («дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения»), главой которых был преданный императору и разделяющий его взгляды А. Н. Голицын[135].

Замысел состоял в просвещении общества именно в религиозном, христианском духе (а не революционном), что привело бы к свободам без крови, без которой не смогла обойтись Франция. А это была задача не из легких: надо было считаться и с православным духовенством, и с иноверцами, и с сектантами. Единственный способ угодить всем разрешить то, что им надо, что и делало правительство. К концу жизни император разочаровался в тех, кто выдавал себя за общающихся с Богом… Но для этого ему пришлось многое испробовать и испытать[136]. Православие он стал считать единственно правильным путем, но это произошло лишь под конец жизни и не отразилось особо на внутренней политике[137].

Учение хлыстов и дальнейшее развитие русского сектантства

Время царствования Александра было благоприятным для развития сект. В первую очередь это было связано с желанием императора примирить все христианские идеи в России, а возможно, во всем мире. При этом правительство, состоявшее из людей, близких по своим взглядам с царем, не могло навязывать всем православие, так как понимало, что таким способом не добиться цели. Ставка делалась на то, что люди будут искать Бога в себе, согласно своей совести, а не букве канона, что приведет империю к процветанию и благополучию. А мир на христианских заповедях останется без революций и войн. Отношения к сектам было в тот период невраждебным. В данном параграфе речь пойдет об отношении к секте хлыстов. Но мотивы отношения к ней правительства не будут понятны без ознакомления с учением секты и ее внутренней жизнью.

Хлысты мистическая секта[138]. Секта появилась в период раскола около середины XVII века. Первое упоминание о христоверах[139] (хлыстах) прослеживается в старообрядческой литературе в книге «О предивном отце Капитоне», чья деятельность началась еще в 1630-х годах. В начале XVIII века Дмитрий Ростовский в «Розыске» пишет о христовщине как о толке, который хулит церковь Божию, запрещает прикладываться к иконам.

Хлыстовские собрания начинались молитвами, принятыми православной церковью; многие хлысты также посещали православную церковь, именем дома иконы, блюли посты.

Но вероученье «Христов» (хлыстов) отличается от православного. Хотя хлысты и признают Библию божественным откровением, но толкуют ее по-своему. Христоверы считают, что Христос не родился от Девы Марии, а был ее духовным сыном, что внушил ей Дух Святой после 40-дневного поста.

В основе вероучения христоверов лежит вера в возможность прямого общения со Св. Духом и воплощения Св. Духа и Иисуса Христа в праведных, которые становятся после этого «богородицами», «Христами», «пророками»[140].

Первым таким «Христом» был Данило Филиппович из Юрьевского уезда Костромской губернии. Он был перекрещен и имел много старообрядческих книг. В один прекрасный день он собрал свои священные книги и выбросил в Волгу, говоря, что они не ведут ко спасению, а нужна «Книга золотая, книга животная, книга голубиная, сам Сударь Дух Святой».

Данило Филиппович дал 12 заповедей (около 1640)[141]:

Аз есмь Бог, пророками предсказанный, сошел на землю для спасения душ человеческих. Нет другого Бога, кроме меня.

Нет другого учения. Не ищите его.

На чем поставлены, на том и стойте.

Храните Божьи заповеди и будьте вселенной ловцы.

Хмельного не пейте.

Не женитесь. А кто женат, живи с женою, как с сестрою. Неженатые не женитесь, а женатые разженитесь.

Скверных слов и сквернословия не говорите.

На свадьбы и крестины не ходите, на хмельных беседах не бывайте.

Не воруйте.

Сами заповеди содержите в тайне.

Друг к другу ходите, хлеб-соль водите, любовь творите, заповеди мои храните, бога молите.

Святому духу верьте[142].

Упоминание о Даниле Филипповиче важно в рамках нашей темы для понимания основ хлыстовской веры в первой половине XIX века.

По легенде считается, что люди услышали глас с небес благословение на Данилу Филипповича:

Послушайте, верные мои!

Сойду Я к вам, Бог, с неба на землю,

Изберу Я плоть пречистую и обнажусь в нее

Буду Я по плоти человек, а по духу Бог.

Вот откуда брал начало пророк Данило.

Многие исследователи колеблются по поводу происхождения этой секты. По мнению одних, хлыстовское учение проникло в Россию через юго-западные страны, от западных мистиков; по мнению других, оно происходит от богомильства, которое укоренилось на Руси еще при князе Владимире. Другие исследователи признают хлыстовщину самобытным произведением русского духа. Более обоснованным можно считать мнение, по которому воззрение хлыстов могло образоваться под влиянием языческих верований наших предков в их синтезе с идеями богомильства, распространившегося в России через апокрифическую литературу. Учение хлыстов о переселении душ могло быть заимствовано из языческих верований, а учение о воплощении Божества в человеке из мистицизма. Свойственное всем мистикам учение о непосредственном общении с Богом приводило людей к мысли, что человек не только входит в общение, но и принимает в себя Божество, обожествляется, становится сам Богом и Христом. А так как, по взглядам мистиков, Бог повсюду, то естественно появление многих Христов. Что касается радений, то они могли возникнуть под влиянием мистического экстаза и под влиянием языческих обрядов, таких как пляска и плескания руками[143]. Хлысты учат, что существуют небо и земля, мир духовный и мир материальный. Небес семь. На седьмом небе обитают Святая Троица, богородица[144], архангелы, ангелы и святые угодники. По учению хлыстов, Бог может воплощаться в людях неопределенное количество раз, смотря по их достоинствам. В Даниле Филипповиче воплотился Бог Отец Саваоф, в последующих пророках Христос или Святой Дух. Воплощение Божества в человеке может совершаться путем естественной передачи «Христом» своего духа «сыну» по плоти; но чаще воплощение Христа достигалось постом и добрыми делами.

Хлысты[145] делятся по степени их посвящения в тайны секты на три разряда: одни посещают только простые беседы, другие допускаются на радения, другие производят радения. Отдельные общины их называются «кораблями». Во главе каждого стоит «кормщик», называемый богом, или пророком, или апостолом. Каждый «кормщик» в своем корабле имел неограниченную власть. Бывала и кормщица, которая могла руководить радениями. Кормщица воспитывала нескольких молодых девушек, которые в собраниях могли потом пророчествовать. Каждый корабль имел своих ангелов, апостолов, пророков и пророчиц. Место их собраний называлось «Сионской горницей», «Иерусалимом». Во время радений ставни закрывались, у дверей выставляли караул. На стенах комнат изображались картины распятия и др. Православное почитание икон хлысты считали идолопоклонством. На службах читали Евангелие, жития святых. Пели церковные песни и псалмы, а иногда читали народные стихи или собственные сочинения[146], проникнутые мыслями о целомудрии, воздержании и т. п. Когда на собрании присутствовали одни сектанты, то в состав богослужения входили круженье и беганье, называемое радением. Радение[147] имело несколько видов: одиночное, в схватку (мужчина с женщиною), стенкой (каждый прыгает в такт со всеми) и др. На радениях часто некоторые трясутся, ломаются, бьют себя в грудь, рвут волосы на голове, поют и т. д.

Многое в хлыстовстве заимствовано из разных сект, таких как молокане, духоборцы, о которых речь пойдет позже. В некоторых губерниях в среде хлыстов замечается дробление на отдельные толки. Например, между хлыстами Тарусского уезда разница в том, что одни едят мясо, другие нет; одни курят табак, другие нет; у одних бывают настоятели батюшки, у других «девки-учительницы»[148]. Одежда хлыстов отличается от православных. На хлыстовке непременно ситцевый сарафан, такая же занавеска и платок темного цвета. На хлысте рубашка ситцевая светлого цвета. Цветов ярких на них не бывает. В домах у хлыстов всегда чисто и опрятно. В углу непременно стоит самовар. Для разговоров у них есть собственный язык. Сущность языка их состоит в том, что буквы каждого слога перестанавливаются в обратном порядке, деление на слоги не всегда выдерживается[149]. Хлысты относятся к женщине не как аскеты, которые видели в женщине «сосуд дьявола», а как к человеку. Она пользуется у них свободами и равноправием. Если она была способна загореться религиозным переживанием, то она признавалась живым богом «богородицей». Тогда она становилась во главе общины. Но женщина у хлыстов только сестра и подруга[150]. Физическая связь с ней запрещалась. Конечно, подобное «табу» встречалось скорее на словах, чем на деле. Обычно многие радения заканчивались «свальным грехом». Если бы свальный грех действительно санкционировался учением хлыстов или их обычаем как религиозный обряд, то указания на это непременно нашлись бы в изложении их учения, в проповедях и сочинениях их руководителей и пророков, а главное, в бесчисленных стихах, песнях, которые пелись на их собраниях. Однако ничего подобного нельзя найти ни в одном из хлыстовских распевцев, хотя последних, например, собрано огромное количество[151].

Первая четверть XIX века была благоприятным временем для развития данной секты. Гуманный государь освобождал от суда за заблуждения невежества. Принятое им постановление говорило, чтобы «не делать насилия совести и не входить в размежение внутреннего исповедания веры»[152]. То же прямое общее правило гласило: «Не допускать никаких внешних оказательств отступления от церкви и строго воспрещать всякие в сем соблазны, как нарушение общего благочиния и порядка»[153].

Фактически в верхах относились к православной церкви как к достойной структуре, с которой следовало считаться в плане духовного и гражданского ориентира, но правительство и сам Александр I также считали, что духовный путь у всех разный и насилием здесь действовать не стоит, а лишь пресекать беззаконие и преступление[154]. Хлыстовщина не считалась опасной сектой также и потому, что она на тот период была слабо изучена. Фактически власть понимала только то, что хлысты христианская секта, связанная с расколом и по-своему понимающая Евангельское учение, а этого повода тогда было недостаточно, чтобы запретить секту. Также правительство знало, что данная секта не призывает к бунтам и революциям, к примеру, и что в ее учении нет ничего уголовного и криминального. Естественно, церковь считала секту развратной и враждебной, как, впрочем, и многие секты, что неоднократно заставляло ее обращаться к правительству с жалобами. Правительство в данном случае не предпринимало никаких карающих действий, но и не мешало действовать церкви (так как православие все же считалось религией номер один в России). Хлысты, как правило, жили в отдаленных местах (на хуторах, в своих деревнях), находясь на самообеспечении, и поэтому особо не беспокоили правительство, а власть не беспокоила их. Власть не мешала им проповедовать учение, в том смысле, что не отслеживала активность секты и тем самым косвенно поощряла ее развитие. Борьба шла непосредственно между церковью и хлыстовством[155]. К православным хлысты относились с враждою, особенно к духовенству. Хлыстовство легко распространялось среди православного населения; оно привлекало многих таинственностью своих радений. На самом деле секта не была такой уж безобидной. Так прихожан заставляли хранить хлыстовские тайны под страхом расправы со стороны хлыстовских главарей за измену. Но случаев, которые имели бы подсудный характер, не было[156]. Итак, хлыстовство легко распространялось. В качестве примера приведем Костромскую губернию, где в правление Александра I было с десяток хлыстовских общин[157], Подольскую губернию, где проповедовал отставной штабс-капитан Савицкий в 1820-х годах. Он объявил себя антихристом, разумея под этим агнца Христа, пришедшего судить мир. По его замыслу он начнет войну с царями земными и победит их. А те, кто ему не поклонится, будут переданы на муки вечные. С верными же он будет царствовать над всей Вселенной, а жена его Домна будет Царицей Небесной. Также можно перечислить губернии Поволжья и степной регион, где было распространено их учение.

Таким образом, политика правительства в отношении хлыстов была нейтральной в том смысле, что не препятствовала их деятельности. Секта беспрепятственно распространяла свое учение среди разных сословий. Законы Российской империи запрещали угнетение секты. Мы привели примеры также массового распространения секты по территории Российской империи, что свидетельствует о поощрительной политике власти. Но данное учение, по нашему мнению, не было столь безопасным для самодержавной власти, так как в нем упоминалось о государе и власти в отрицательном смысле. Хлысты понимали власть как необходимое зло и не стремились выполнять перед ней свои гражданские обязанности, предпочитая чистый, по их мнению, образ жизни.

Скопчество: Кондратий Селиванов новоявленный Петр III

Скопчество появилось во второй половине XVIII века. Знаток скопцов, священник А. Рождественский считал доказанным существование связи хлыстов и скопцов: «Появление и распространение скопчества обуславливалась развитием среди нашего народа хлыстовщины»[158]. Основатель скопчества был хлыст, первую проповедь о скопчестве он начал в общинах хлыстов, среди которых он приобрел себе последователей. Скопчество до сих пор вербует своих членов из среды хлыстов. Хлыстовщина сделалась как бы переходной ступенью к скопчеству. И прежде и теперь хлысты участвуют в религиозных собраниях скопцов, и наоборот, на своих радениях хлысты поют и скопческие песни… Радение в общих чертах у хлыстов и скопцов сходны: на них распеваются песни, говорятся пророчества, прыгают и скачут. «Различие в этом случае состоит только в том, что у хлыстов радения заканчиваются иногда свальным грехом»[159].

В 1769 году основатель русского скопчества требовал: «Отнюдь никому с женщинами плотского сожития не иметь, почитая за тягчайший грех; но как человеческая плоть, невзирая на то запрещение, принуждала искать женского пола… только одним оскоплением избавляться можно»[160]. Оскопление совершалось с помощью железа, раскаленного добела. Затем мужчинам выжигали тестикулы, а женщинам соски. Для этого использовали два раскаленных меча, что ассоциировалось с фигурой креста. Впоследствии скопцы стали прибегать к режущим орудиям бритве, косе, но раскаленное железо оставалось популярно. Крещение огнем соотносилось с крещением Духом. Хлыстовское бичевание плоти противопоставлялось оскоплению как неэффективный метод борьбы с похотью. Прведем свидетельство о скопцах. Московский генерал-губернатор еще в 1792 году писал: «Милостивый государь мой, Платон Александрович![161] В Москве по достоверному осведомлению есть люди, наполненные весьма странного фанатизма и вредного общественным правилам, которые делают себя скопцами, и страшною сию операцию производят раскаленным ножом. Сколько здесь таковых глупцов замечено, прилагаю записку, а главный сему заводчик Лугинин, и сия операция производится в Московском доме Лугина, они же имеют связь с С.-Петербургом и Тамбовом, и зло же довольно распространяется; в Калужской губернии нашел я в моих деревнях 2 крестьян, которых и отдал на решение судебных мест, и в тамошних, шурина моего деревнях, примечается их несколько».

Данное свидетельство важно для определения очагов развития секты в первой половине XIX века и как дополнительная информация о скопцах.

Судебно-медицинское исследование скопчества доктора Пеликана в 1875 году пришло к неутешительным выводам. Вместо полноценного целеустремленного человека юноша-кастрат становится безразличным к окружающей среде, сознанию долга; видит лишь примеры оскопления повсюду. Вместо мужества и фантазии развивается эгоизм, хитрость, лукавство[162].

Углубленное изучение догматики секты приводит нас к такому пониманию. Скопцы осуждали православие, почитали особо собственных пророков, признавали общение с Богом во времена радений (сходство с хлыстами), верили в святость при жизни, отрицали брак и семью, священников. Это очень близко к учению хлыстов[163]. Основным отличием скопцов от хлыстов и других сект была вера в рай на земле. Дело в том, что до оскопления человек считался в смерти пребывающим; оскопление грань, которую нужно было перейти, чтобы стать живым (святым). Такой человек уже безгрешен, так как убивал в себе похоть основу греха (как считали скопцы). Тело считалось очищенным и подобным плоти Христа. А тело воскресшее могло увидеть Царство Небесное вместе с душой.

Изучение этой секты было связано со многими уголовными процессами, но только спустя век судебные материалы стали доступны. Это и вызвало тогда общественный интерес[164].

А все началось с Кондратия Селиванова[165]. Первым его преемником был Александр Шилов. По-видимому, они совершили оскопление в доме Лугинина в Тульской губернии. Там они оскопляли и фабричных крестьян. Скопчество быстро утверждалось: если в 1774 году Селиванова били батогами за оскопление, то в 1802 году он уже поучал в беседе Александра I. С 1803 года Кондратий Селиванов поселился в Санкт-Петербурге и обратил в скопчество бывшего камергера польского короля Станислова Лещинского, позже действительного статского советника Е. Елянского (умер в 1813 г.)[166]. До этого Е. Елянский перешел из католичества в православие, а потом стал членом секты скопцов. В его записке «О божественной канцелярии» предлагалось передать управление империей в «хрустальные сосуды в руках царя», т. е. скопцам. Предлагалось основать «небесную канцелярию», а империю разделить на «корабли», а ересиарх Селиванов должен стать во главе их и давать советы лично императору.

Его речи (Селиванова) были убедительны и привлекали людей[167]. Есть сведения о визите императора к Селиванову в 1805 году, перед битвой при Аустерлице. Повторный визит был в 1809 году, когда император Александр советовался относительно войны с Наполеоном. Интерес верхов власти к Селиванову объясняется их склонностью к мистицизму, что было характерно для царствования Александра I[168].

Среди народа Селиванов получил славу благодаря объявлению себя императором Петром III. С этим связано целое учение. Петр III (Селиванов) противостоит Наполеону, который явился от Екатерины II. Страшный суд произойдет, когда количество скопцов станет 144 000, тогда «царь и бог» Селиванов явится в облаках в Москву, соберет скопцов и отправится в С.-Петербург судить живых и мертвых[169].