One Direction. Кто мы такие Direction One

Гарри

Наверно, можно сказать, что в детстве я любил выпендриваться. Мама всегда была уверена, что я вырасту и найду работу в сфере развлечений. В школе я еще не знал, чем хочу заниматься в будущем, но уже тогда было ясно: я люблю выступать, с самых ранних лет я получал от этого удовольствие. Насколько помню, я вел себя неплохо. Иногда дерзил учителям, но не хулиганил.

Мне всегда хотелось преуспеть. Что-то двигало меня вперед – может, сейчас я бы назвал это амбициями. Тогда я не давал этому чувству определений, но чувствовал, что хочу добиться успеха, когда вырасту. Мои родители всегда меня поддерживали. Мама говорила: «Гарри, да пойди и попробуй. Если не рискнешь, так и не узнаешь, на что способен. Мы же говорим о твоей мечте! И мы пройдем весь этот путь вместе с тобой». Они всегда помогали мне достигать того, чего я хочу.

Мне повезло с воспитанием. Родители учили меня, что все люди равны, что не важно, на какой работе ты работаешь, имеешь ли кучу денег или едва сводишь концы с концами – это все не имеет никакого значения. У меня просто невероятные родители, и они всегда поддерживали меня в моих начинаниях. Не уверен, могло ли хоть что-нибудь подготовить меня к жизни в One Direction, но думаю, что привитые родителями ценности помогли мне сохранить здравый смысл. Если у меня будут свои дети, я бы хотел, чтобы они добились большего, чем я. Для детей всегда желаешь самого лучшего. И хочешь, чтобы они занимались тем, что любят. Мне невероятно повезло: я занимаюсь тем, что даже не считаю работой.

Вспоминая об X-Factor, я каждый раз думаю, каким же маленьким я был тогда. Совсем ребенком! Я всегда буду благодарен передаче за те возможности, которые она мне предоставила. Она оказала огромное влияние на мою жизнь, и мне не стыдно признаться, что именно это шоу дало мне возможность делать то, чем я сейчас занимаюсь. Да, мы воспользовались этим шансом и из кожи вон лезли, чтобы все сработало, но X-Factor открыл для нас все двери.

Я был тогда очень юн и неопытен, и мне пришлось многому научиться за короткий срок. Думаю, что участие в программе подготовило нас к тому, с чем мы столкнулись в группе. Во время съемок многие люди, не имевшие никакого отношения к X-Factor, говорили, что мы точно продержимся до самого конца и получим контракт. Это все очень на нас давило; если быть неосторожным, от таких мнений и рехнуться недолго. К счастью, на шоу были люди, которые возвращали нас с небес на землю, следили, чтобы мы все делали в удобном для нас темпе, и поддерживали нас неделю за неделей. Они помогли нам не потерять связи с реальностью. Помню, что как-то раз продюсеры сказали нам: «Сосредоточьтесь на этой неделе, не заглядывайте в будущее. Не слушайте сплетен, работайте и не отвлекайтесь». Когда мы покинули шоу, шумихи поднялось еще больше. Но я чувствовал, что мы уже готовы к этому и не воспринимаем слухи так серьезно. Такой вдумчивый подход с самого начала позволил нам не витать в облаках и научил, как справляться со сложностями. На X-Factor мы привыкли много работать, что тоже очень помогло в будущем.

Что бы ни ждало нас в жизни, X-Factor навсегда останется в наших сердцах, потому что именно там все началось. И дело не только в самом шоу; я бы хотел поблагодарить всех, кто принимал в нем участие: судей, команду, продюсеров, всех-всех. Люди верили в нас и дали нам такую удивительную возможность. Без них самих и труда, которые они в нас вложили, мы бы не оказались там, где пребываем сейчас.

Когда мы подписывали контракт со звукозаписывающей компанией, я дал волю эмоциям. На самом деле я нервничал каждый раз, когда надо было приходить в офис. Такие места пугают, особенно когда ты очень молод: столько взрослых повсюду! Знаю, что это звучит избито, но я родом из маленького городка, и мне было очень непривычно оказаться в огромном фешенебельном офисе звукозаписывающей фирмы в самом центре Лондона. Место, откуда я родом (Холмс-Чапел), – маленький городок, очень британский по духу. И вот внезапно я брожу по всем этим офисам, встречаю людей со всего света, удивительно разных. Это было потрясающе. Стоило мне немного потусоваться с ними, как я понял, что все они – очень творческие натуры и им нравится то же, что и мне. Это было очень приятное открытие. И все же я до сих пор очень люблю наблюдать за прохожими в Лондоне. Прекрасное занятие. Когда я только приехал, то не привык встречать новых людей, их просто не было. Поэтому попасть в лондонские офисы было словно оказаться на другой планете.

Я жадно впитывал в себя новые впечатления, учился видеть альтернативные точки зрения. Помню, как мне было весело и интересно. И какое огромное влияние на меня оказало то время.

Следующим этапом стала поездка в Швецию и Лос-Анджелес для записи нашего дебютного альбома. Мы все были сильно взволнованы. Я говорил, качая головой: «Поверить не могу, что мы летим в студию!» – и Найл ответил мне: «В Швецию! Подумай только, мы летим в Швецию! Офигеть!» Ни у кого из нас не было значительного опыта работы на студии, так что тут тоже предстояло многому научиться. Потом я понял, что тот полет в Лос-Анджелес для записи самых первых песен нашего самого первого альбома определил многое в том, какую музыку мы стали играть и в каком направлении стали двигаться как группа. Однако тогда я был так взбудоражен, что просто не задумывался об этом. Отчетливо помню, как проснулся первым утром в роскошном отеле с единственной мыслью: «Мы в Голливу-у-у-уде!» (Так начались наши особые отношения с этим городом, о чем позже.) Теперь я думаю, что это была правильная реакция: если бы мы всерьез задумывались о происходящем, то просто не выдержали бы напряжения. А тогда я был просто счастлив, потому что знакомился с новыми людьми, такими творческими, такими интересными!

С моей старшей сестрой Джеммой (крайняя слева) и нашими друзьями Софи (вторая слева) и Райаном (крайний справа) Кантриллами

С нашей чудесной мамой

Моя сестра Джемма снова меня тискает

Тогда, в отличие от «Midnight Memories» и – в меньшей степени – «Take Me Home», мы не принимали особого участия в написании песен. На самом деле, я этому даже рад. Тогда нам надо было набираться опыта. Если бы мы вдобавок стали писать композиции, то из этого вряд ли вышло бы что-то хорошее. Мы же вообще ничего не умели! Нам приходилось бы пробираться наугад.

Однажды мы с ребятами из группы обсудили это. Я сказал: «Не ждите, что я буду говорить этим ребятам, как нам петь!» Луи промолчал, а Зейн ответил: «У меня в голове роится уйма идей, но я знаю, что мы должны прислушиваться к профессионалам». Мы все понимали: эти парни знают, что делают.

Наши продюсеры были просто восхитительны. Им было известно, как лучше всего сделать первый альбом для группы One Direction. Мы были очень молоды и ни разу не записывались в студии. Работая с профессионалами, которые создали столько изумительных песен, мы не могли просто взять и сказать им: «А что, если мы споем это по-другому?» Не станешь же указывать авторам платиновых хитов, как лучше писать песни. Нам надо было слушать и учиться. Делать то, что нам говорили, а потом уже, на основании этих уроков, пытаться создавать что-то свое, а не прыгать с места в карьер и браться за то, что тогда было нам не по силам.

Повидаться с семьей, отоспаться и наесться вдоволь – так мы живем во время туров!

Посмотрев на оба этих фото, вы поймете, что я был счастливым ребенком, и за это я очень благодарен

Когда мы вернулись в Британию, то с удивлением увидели в аэропорту целую толпу наших потрясающих фанатов. Это было знаковое событие для группы. Помню, как мы шли в аэропорт и кто-то сказал нам, что нас дожидаются поклонники. Правда, их слова о том, что там «полно народа», не подготовили нас к тому, что случилось! Когда я завернул за угол и понял, сколько там человек, то сказал парням: «Ребята, не представляете, что я сейчас вижу!» Там царил полный хаос. В конце концов нас увели из зала и спрятали на служебной парковке где-то за терминалом, а потом запихали в настоящий бронированный фургон.

Когда двери закрылись, мы с ребятами обменялись ничего не понимающими взглядами. «Это было… сильно!» Да, именно что сильно. Ничего подобного мы раньше не испытывали.

Это событие сильно на нас повлияло. В Швеции мы уже встречались со своими поклонниками, чему очень удивлялись. Это ведь другая страна! Но в Хитроу были совсем иные масштабы. Даже не в том смысле, что мы удостоились такого внимания – просто у нас до этого не случалось таких сильных впечатлений. Помню, что это сильно повлияло и на нас самих, и на нашу команду. Фанаты выкрикивали наши имена, пели наши песни и восклицали: «Мы вас любим!» Удивительные люди.

Когда мы выступали на своих первых концертах (на разогреве у других групп) и только начинали проводить автограф-сессии, эти события анонсировались в прессе, но мы каждый раз изумлялись тому вниманию, которое получали. А теперь столько людей оторвались от своих дел, проехали весь путь до Хитроу. Просто невероятно! Мы никогда не сможем достаточно отблагодарить наших поклонников за то, что они делают.

Когда выходил в свет наш первый сингл, я ощутил ответственность перед людьми: эту песню мы отдадим всем тем, кто так поддерживал нас в социальных сетях, приезжал на студии и болел за нас во время X-Factor и после того, как шоу закончилось. Я чувствовал, что мне нужно заслужить такую поддержку. Я и до сих пор это чувствую.

Мы все еще нервничали, когда впервые услышали «What Makes You Beautiful» в эфире. Помню, что мы пошли на «Радио 1». Страшно волновались. Скотт Миллс сильно поддержал нас. Запуская песню, он обратился к слушателям: «Надеюсь, вам понравится».

Заиграла музыка, и мы не могли поверить своим ушам. Луи воскликнул, схватившись за голову: «Так не бывает!» – А я запрыгал на месте, подпевая. Какой кайф! Потом, когда мы возвращались на машине домой, они запустили нашу песню еще раз. Нам очень нравился результат нашей работы, но когда слышишь свою композицию по радио, то чувствуешь себя очень уязвимым. Будто это тебя самого сейчас будут оценивать. Мы сильно переживали и очень обрадовались, когда поняли, что наша песня понравилась публике. То, что мы заняли первые строчки, превзошло все наши самые смелые ожидания.

Когда наши администраторы сообщили нам эту новость, я просто затряс головой и забормотал: «Невероятно! Невероятно!» И ведь песня полюбилась не только девочкам. Было даже несколько парней, которые признались, как им нравится наш трек.

Как я уже говорил, рассказывая о Швеции, мы тогда еще только свыкались с мыслью о том, что у нас есть поклонники на родине. Поэтому, когда запустили кампанию «Приведите ко мне One Direction», мне казалось, что я очутился во сне. Помню, как сказал ребятам: «Как вообще эти люди о нас узнали?» В глубине души я вообще не понимал, зачем мы поедем в Европу. То же самое чувствовали и остальные. Но оказалось, что слухи о нас распространились невероятно быстро, в основном за счет социальных сетей.

Нам повезло жить во времена, когда благодаря Интернету люди так быстро узнают о нашей музыке. По сравнению с тем, как работала музыкальная индустрия пятьдесят, двадцать, да даже и пять лет назад, эффект от социальных сетей просто поразителен. К счастью, мы начали выступать, когда этот процесс только запускался. Но одних только социальных сетей недостаточно. У нас была целая армия поклонников в твиттере и на фейсбуке, которые постоянно постили информацию о нас.

Именно поэтому новости о One Direction распространялись с такой невероятной скоростью. Мы очень благодарны нашим поклонникам за этот вклад. Мы знаем, сколько сил вы вложили – и вкладываете в наше дело. И, поверьте, ни одно усилие не остается незамеченным.

Волнующие новости все продолжали и продолжали поступать. Мы жили словно в тумане: работали без устали, проживали все эти удивительные события. Ко времени выхода первого альбома мы уже знали, что у нас есть множество потрясающих фанатов, и поэтому возлагали на пластинку большие надежды. Тем не менее сложно было поверить, что мы стали вторыми в Великобритании, а в некоторых странах и вовсе заняли первую позицию. Тогда мне было всего семнадцать. Я никак не мог до конца осознать, что происходит. Просто в голове не укладывалось. Если быть до конца честным, то и сейчас не укладывается. Мы всегда стремились покорять все новые вершины, и, когда достигали чего-то, у нас даже не было времени как следует это обдумать, мы сразу двигались вперед. Нам нужно постоянно что-то делать. Головой мы понимали, что происходят удивительные, невероятные события, но нам не хватало минутки, чтобы сесть и сказать друг другу: «Боже, мы стали первыми!» Скорее все происходило примерно так: «Ребят, встретимся в автобусе утром, в пять. Сначала у нас интервью на радио, потом фотосессия, а потом…»

Мне не верится, что тогда мне было только семнадцать лет. А еще странно подумать, сколько времени прошло с тех пор. Мне ведь и сейчас всего двадцать, я еще молод, и поэтому вспоминать о прошлом как-то странно. С нами происходили чудеса и происходят до сих пор. Сложно даже описать. Мне хочется написать что-нибудь умное, что-нибудь, что бы суммировало наш опыт, давало понять, что я тогда чувствовал, но все это так сложно, так удивительно, так волшебно… Я не могу найти подходящих слов.

Но все же скажу, что 2011-й был изумительным годом. Сначала мы выступали на концертах других групп, потом поехали в турне с X-Factor, продвигали свою группу, давали интервью, появлялись на радио. Наш сингл занял первое место, а альбом – второе. В те невероятные времена мы начали верить, что, возможно, сможем добиться настоящего успеха. И все же ко времени декабрьского турне мы все еще сильно нервничали. Может, кому-то покажется, что все шло согласно нашему плану, и мы были уверены, что все сложится, как мы хотим. Но это не так. Мы волновались тогда и продолжаем волноваться сейчас. Перед каждым шоу мы стараемся изо всех сил сосредоточиться, и успокоиться бывает сложно. Расслабляться нельзя, ведь наши поклонники заслуживают самого лучшего.

Выход нашего альбома в Великобритании ощущался как особо важное событие. Наши сольные концерты, большие залы… Я чувствовал, что это давит на меня. Мы все еще ощущали себя самозванцами. Турне стало большим шагом вперед: мы впервые делали что-то самостоятельно, причем что-то настолько масштабное. Нами владела одна мысль: «Мы ни в коем случае не должны допустить, чтобы хоть один концерт из этого турне прошел плохо. Нам нельзя облажаться». Мы, по сути, хотели пригласить наших поклонников разделить с нами то веселье, что мы испытывали день за днем. К счастью, все сложилось хорошо, и мы чувствовали, что фанаты гордятся нами. Это было что-то настоящее; думаем, что слушатели получили столько же удовольствия, сколько и мы сами.

К разговору о вере в себя: в феврале 2012-го мы полетели в Штаты. Ожидания наши были самыми скромными.

Мы только-только начали привыкать тогда к мысли о том, что нас знают в Европе. Даже это было поразительно. Мы были уверены, что уж в Америке-то не найдется людей, которые о нас слышали. Я сказал тогда ребятам: «Здорово будет слетать в Штаты, посмотреть, как там все».

Думаю, что любой англичанин волнуется перед первой поездкой в Америку. До этого я испытывал нечто похожее, только когда летел на X-Factor в Лондон. Столица казалась такой далекой, что в географическом, что в культурном смысле. Все там так отличалось от того, к чему я привык. Раньше я думал, что не попаду в Лондон лет до тридцати, поэтому та поездка стала для меня знаковой. С Америкой было так же, только в десять раз сильнее. Мне нравилось чувствовать волнение от того, что я нахожусь в местах, которые до этого видел только по телевизору или в кино. Мне это и до сих пор нравится.

Часто случается, что те, кто прославился в Америке, быстро становятся популярными и в Британии, но наоборот бывает редко. Я чувствовал, что для англичан в Америке настали хорошие времена. Тропу проторила Адель, и это очень помогло. За ней последовали Эд Ширан, Mumford & Sons и некоторые другие. Они создали атмосферу, благоприятную для британской музыки. Нам сильно повезло со временем.

Конечно, не обошлось тут и без наших замечательных поклонников. Удивительно, что теперь мы можем вживую и по-настоящему поговорить с теми, кого раньше могли бы увидеть лишь на телевидении. До появления социальных сетей, если кто-то хотел прославиться – а особенно в Америке, – ему приходилось многие годы колесить с концертами по стране, вкладываться в рекламу, пахать до седьмого пота, разъезжая туда-сюда. Но теперь группы могут общаться с публикой множеством различных способов. Да, сейчас жить просто прекрасно.

По количеству приглашений на интервью мы быстро смекнули, что и в Штатах о нас уже слышали. Релиз нашего альбома пришлось перенести на неделю раньше, потому что его очень ждали. «What Makes You Beautiful» попала в топ-30 и начала продвигаться вверх. Когда мы впервые раздавали автографы в торговом центре, началось настоящее безумие. Мы-то думали, что человек сто наберется – и отлично, но пришло несколько тысяч наших удивительных фанатов.

Дальше наша известность стала расти как снежный ком. В первые же дни нам помогло то, что мы отправились в турне, в котором мы выступали на разогреве у Big Time Rush. В первый же вечер я увидел человека в футболке One Direction и подумал, до чего же это странно. А потом оказалось, что наши фанаты знают слова всех наших песен. Верить в это мы не решались, но такова была реальность.

Мы закончили тур и ждали выхода альбома. Первым значительным событием в Штатах стало наше появление на шоу Today. Нам сказали, что выступить там очень престижно; сами мы о такой передаче не знали, мы же из Британии. У нас дух захватило, когда мы увидели тысячи людей у студии. В Нью-Йорке есть очень, очень узкие улицы, и там было просто не пройти из-за скопления народа.

Нам казалось, что все пространство между небоскребами заполнено человеческими лицами. Люди свешивались из окон небоскребов. Это было удивительно. Когда мы начали выступать и я крикнул: «Пошуми, Нью-Йорк!» – поднялся невероятный гвалт.

Даже сейчас, когда мы приезжаем за границу, нас неизменно удивляет реакция публики. Знаю, что многие посчитают это враньем: всем известно, что у нас много поклонников по всему миру. Однако такова правда. Меня все еще потрясает, что за рубежом наших концертов ждут тысячи людей. Я не привык к этому. А тогда и подавно! Мы точно не ждали такого от американских жителей. Так что можете себе представить, что мы чувствовали на Today. Все то выступление… весь тот день был невероятным! И ведь я тогда впервые побывал в Нью-Йорке!

А события развивались все стремительней. Мы выступали в Нэшвилле, и Стив Барнетт (руководитель нашего американского лейбла в те времена) зашел к нам в гримерку и сказал: «Мы думаем, что ваш альбом может занять первое место». И мы такие: «Что?!» Мы уже слышали подобные разговоры, но тогда это были просто слова. Люди чего только не скажут, чтобы подбодрить. Сама мысль о том, что наша дебютная пластинка может стать номером один в Америке, казалась бредовой. Никому из Британии этого еще не удавалось. Так почему получится у нас?

Потом Стив сказал: «Ребята, время не терпит. Если вы правда хотите стать первыми, придется работать на износ, как вы никогда еще не работали».

Для нас ответ был очевиден. С той минуты мы взялись за дело всерьез. Раздавали автографы в обеденный перерыв, рекламировали наш альбом везде, где только можно, каждую свободную секунду уделяли продвижению пластинки. У нас была возможность стать первыми, и мы не собирались ее упускать!

Я знал, что на кон поставлено многое, но не знал, насколько это важно. Не думаю, что вполне осознавал тогда масштабы происходящего. Просто не мог уложить у себя в голове. Мы были так заняты концертами и рекламой, что нам некогда было посидеть и подумать, сравнить, чего добились легенды британской музыки и чего добилась наша группа. Мы были еще так молоды и не задумывались о событиях в историческом контексте. Да и времени не было. Но все равно это было потрясающе. Словно все, что мы делали до этого, вело именно к этой точке. Как только мы узнали, что происходит, я сказал парням: «Если мы станем первыми, это будет знаковое событие».

One Direction очень гордится своими живыми выступлениями: они дают нам возможность сыграть свои песни перед нашими удивительными фанатами, благодаря которым мы очутились там, где находимся сейчас. На самом деле, мы делаем все в обратном порядке, особенно в Штатах. Обычно группы приезжают, дают множество концертов, а потом выпускают пластинку в надежде, что она будет хорошо продаваться. А для нас тур стал празднованием успеха нашего альбома и возможностью сказать «спасибо». Словно мы как следует поработали, а теперь можем веселиться вечерами вместе с людьми, которые нас поддерживали.

Мы и в Австралии побывали, и там нас ждал такой же оглушительный прием. Само количество концертов казалось мне невероятным: люди на другой стороне мира знали, кто мы такие, и хотели нас послушать! Меня всегда очень греет чужое внимание, когда я нахожусь вдали от дома.

Мы рекламировали свой альбом, но это было так весело, что мы не задумывались о том, что происходит с нашей группой. Мы по-прежнему жили одним днем. У нас было столько дел, и мы очень много путешествовали. Думаю, сложно увидеть всю картину целиком, когда находишься в центре событий. Я был настроен так: «Давайте еще поработаем и постараемся выкладываться на каждом шоу». Сложно было понять, что происходит. Я стараюсь время от времени отступать на шаг назад; думаю, это помогает ценить то, что есть. Но мне все же кажется, что ни одному из нас пятерых не дано увидеть, что по-настоящему происходит с One Direction; для этого надо смотреть на события со стороны.

Да, Америка стала для нас волнующим приключением, но как же хорошо было вернуться домой и выступить перед нашими британскими поклонниками. Лучшим примером этого стала церемония закрытия Олимпийских игр в Лондоне. Думаю, остальные ребята чувствовали то же, что и я. Честно признаюсь, что плохо помню тот день: все прошло как в тумане. Мы вошли на стадион и вышли, и казалось, что прошла лишь минута. Но я помню, сколько там было народа. Невероятно! Странно подумать, что мы поучаствовали в событии, которое было столь важным для Лондона и страны в целом. Меня часто спрашивают, что я чувствовал тогда, и я отвечаю, что был ужасно горд. Это было всепоглощающее чувство, огромная гордость. Такое знаковое событие для Британии, и мы к этому причастны. Мы спели всего половину песни, но все равно страшно волновались. И несмотря на это было шикарно! Нас окружали такие большие звезды, просто невероятно. Мы выступали с грузовика, и нужно было сосредоточиться. Помню, как сказал парням: «Главное не свалиться отсюда».

Конечно, надо сказать и про концерт в Мэдисон-сквер-гарден. Знаю, что уже упоминал его, но это был такой удивительный день. Для нас это выступление стало поворотной точкой: мы превзошли сами себя. Словно открылось второе дыхание. Думаю, что это связано еще и с историей площадки. Идешь по коридору и смотришь на все эти фотографии, и почему-то они заставляют тебя работать лучше. Помню, как мы с Лиамом смотрели на эти лица, и я сказал ему: «Боже, какое невероятное место. Тут правда чувствуется история». Наши отцы похожи, оба страстные меломаны, и Лиам ответил: «Да, папе бы тут очень понравилось!»

Помимо самого концерта и истории места, примечательна была еще и вечеринка после выступления. Нам удалось пригласить почти всех, кто когда-либо сотрудничал с группой: людей из звукозаписывающей компании, администрацию, команду, работавшую на концертах, ребят из отдела маркетинга. Мы просто потусили вместе после концерта. Мы все так хорошо потрудились, наша потрясающая рекламная кампания подошла к концу, и эта вечеринка стала прекрасным способом отпраздновать всеобщую победу.

За пару месяцев до Олимпиады мы начали писать кое-что для второго альбома, и если быть честным, то ощущение нереальности, чувство, что мы находимся на небесах, все еще присутствовало. Мы приступили к работе еще в дороге, и, несмотря на то что первая наша пластинка так хорошо зарекомендовала себя в разных странах, я не ощущал никакого давления. Во всяком случае, никто в группе не подавал признаков беспокойства. Лично я с нетерпением ждал, когда окажусь в студии и на сей раз смогу сам что-нибудь сочинить. Мы смотрели вперед без тревоги, скорее, с предвкушением. Мы радовались жизни и надеялись, что публика по-прежнему к нам благосклонна. До сих пор такой подход срабатывал, и мы просто продолжали двигаться в том же направлении.

Понимаю, что мы смотрели на вещи несколько наивно, но мне не кажется, что это плохо. Мы просто от души старались сделать отличный альбом. Никто ведь не приходит в студию со словами: «Сейчас мы запишем альбом, который займет первое место». Это невозможно, да и зачем? Каждую песню записываешь по отдельности, потом собираешь их вместе. Работаешь над каждой, доводя их до совершенства. Повторяю еще раз: мы старались не слишком все это обдумывать. И не делали сознательных попыток относиться ко всему проще. К счастью, похоже, людям мы и так нравимся.

А вот когда второй альбом вышел в свет, я действительно почувствовал, что от него многого ждали. Хотелось уже, чтобы его услышали и сказали, что он офигенный. Хотелось услышать мнения слушателей. А потом, за пару дней до его появления в чартах, естественно, не терпится узнать, как пойдут наши дела. Да и как иначе? Вот тогда и начинаешь задумываться о первых строчках хит-парадов.

С нашей группой вечно так: самые важные новости мы получаем в самых тривиальных обстоятельствах. Я знал, что наш альбом неплохо встретили в Штатах в первую неделю после его выхода и что есть немаленький шанс опять стать первыми.

На той неделе у меня было несколько выходных. Мы только что закончили серию концертов в Нью-Йорке и остались еще на пару дней, побродить по городу. Я покатался на велосипеде и как раз возвращал велик, который взял в аренду, когда у меня зазвонил телефон: «Гарри, альбом занял первое место». Я тогда был совсем один, и руки у меня были заняты. Я прижал телефон плечом к уху, пытаясь одновременно вернуть велосипед сотруднику магазина и продолжить разговор о первой строчке американского чарта. Ни фига ж себе, подумал я тогда. Я положил трубку, вернул наконец велосипед и вышел на улицу. И тогда до меня дошло: «Подождите секундочку! Мы опять стали первыми!» Чтобы отпраздновать, я заказал себе пиццу. «Up All Night» получил такой резонанс, и мы знали, что его успех сложно будет побить. Трудно было поверить, что «Take Me Home» стал еще популярнее.

Не думаю, что мы когда-нибудь привыкнем к своему успеху и вообще всему, что с нами происходит. Каждый раз мы с ребятами только плечами пожимаем и говорим: «Ну и дела!» Я буду с вами честным: нам до сих пор кажется, что мы полные профаны в своем деле. Да, мы трудились до седьмого пота, но при этом нас не покидало ощущение, что мы понятия не имеем, что вообще происходит. А поэтому мы решили: «Давайте засучим рукава и поработаем еще, а потом еще и еще, и тогда, возможно, эти удивительные события не перестанут случаться». Такое потрясающее чувство. Да, именно так мы и относились к происходящему. Не знали, что с этим всем делать, а поэтому просто продолжали делать свое дело.

К тому времени мы отыграли несколько изумительных концертов, например, выступили на шоу Royal Variety перед самой королевой. Это такой очень официальный вечер, на котором все ради королевы надевают свои лучшие костюмы. Она – одна из тех, кого и не мечтаешь увидеть вблизи. Когда мы узнали, что будем выступать перед ней, а потом и попадем на прием, то чуть не свихнулись. Помню, что боялся облажаться, и это чувство вообще стало моим неизменным спутником – боязнь облажаться.

Думаю, теперь самое время поговорить о моих проблемах с уверенностью в себе, которые появились у меня после одного случая на сцене. Как многие из вас знают, мы выступили на британском шоу Saturday night, и тогда мне самому не понравилось, как я спел. После я увидел комментарии в Интернете, которые сильно меня задели. В документальном фильме, который мы снимали в те времена, есть кусок, где я объясняю, почему тот случай так меня расстроил. Так что тут все очевидно.

Тем не менее я не знал тогда, что это послужит мне отличным уроком: я многому научился после того случая. Да, порой мне было очень обидно, те комментарии сильно меня огорчили, по-настоящему. Могу сказать, что долго не мог выкинуть их из головы. Дело было еще и в том, что на других шоу я выступил куда лучше, но получилось так, что все говорили только о том единственном разе, когда я провалился. Обычно я довольно-таки уверен в себе: не всегда, но чаще всего. И вот этот эпизод сильно пошатнул мою веру в себя. На долгое время.

Теперь я знаю, почему так получилось. Тогда вся моя уверенность испарилась под влиянием нервов. Я не умел еще сдерживать и контролировать свое беспокойство. Раньше меня мог разволновать даже сам факт выхода на сцену. Но One Direction всегда давали много концертов и рекламировали свою музыку, выступая вживую на телевидении и радио. И со временем я научился справляться со своими нервами, понимать, когда и почему начинаю психовать, как лучше всего держать себя в руках. Теперь все иначе. То неудачное выступление помогло мне понять, что для хорошего пения нужен хороший контроль над собой. На самом деле, если подойти к делу с умом, то нервы даже помогают сосредоточиться, придают остроту ощущениям. Но если дать им волю, то пиши пропало. Теперь, конечно, мне легко оглядываться назад и видеть плюсы в том, что случилось. Я помню, как тогда огорчался, но мне кажется, в жизни важно сохранять хороший настрой. Когда происходит что-то неприятное, полезно отстраниться и посмотреть, а не выйдет ли из этого чего-нибудь позитивного. Мне повезло, что я получил такой опыт. Теперь я лучше выступаю на сцене, потому что выучил свой урок.

Когда мы только начинали, было сложно не утратить связи с реальностью. Нам помогло то, что мы так сдружились. Другим фактором стали некоторые впечатления, которые сильно на нас повлияли (а иначе и не могло бы быть, мы же люди). Одним из таких событий стала поездка в Гану с благотворительной акцией «Разрядка смехом».

По телеку можно увидеть целую кучу таких кампаний по сбору средств: там показывают нищету, в которой живут люди, и, конечно, это вызывает сильные чувства. Иногда невольно задумываешься: «Интересно, а насколько там плохо?»

Невозможно до конца понять всю серьезность ситуации, постичь грубую реальность, пока не увидишь ее своими глазами, не понюхаешь, не услышишь, не прикоснешься, не попробуешь на вкус. Когда приезжаешь в места, где люди живут в такой чудовищной бедности, все органы чувств подвергаются серьезному испытанию. Вонь стоит такая сильная, дым так жжет глаза, вы видите, как грязны жилища, и звуки там такие странные, и все кажется грязным на ощупь. Вы навещаете этих прекрасных, удивительных людей, которые живут в невыносимых условиях и исполнены при этом достоинства, и глазам своим не верите. Помню, как сказал Лиаму: «А ты можешь себе представить, каково это – постоянно жить здесь? Мы сегодня вернемся в гостиницу, примем теплый душ, поужинаем, но эти люди так и останутся там, где были…»

Меня это путешествие выбило из колеи. Не только меня, всех нас. Словами не описать тех смешанных эмоций, которые мы испытали. Мы внезапно поняли, как далеко это от всего того, что происходило тогда с группой One Direction. Когда съездишь в такие места, возвращаешься с мыслью о том, как же незначительны твои собственные проблемы, они даже и рядом не стоят с тем, что испытывают эти люди. Конечно, и у тех, кто не живет в нищете, могут быть реальные сложности – все в этом мире относительно, – но, когда мы, люди Запада, испытываем какие-то затруднения, это может помешать нам трезво смотреть на вещи, мы можем забыть, что такое настоящие проблемы. Никогда в жизни не забуду то, что увидел, и то, что это для меня теперь значит.

Думаю, важно испытать что-то похожее. Нам как группе повезло увидеть то, что мы увидели, и сделать выводы. Важно попытаться изменить что-то в мире, даже если изменения и будут незначительны. Нельзя жить, закрывая на такое глаза.

Это очень наивный подход, и глупо пытаться отстраниться и считать, что это не наши проблемы. Это наши проблемы! Все мы должны помогать другим, насколько это в наших силах.

Вернувшись из Ганы, мы сразу отправились в очередное турне, но уже со свежим взглядом на мир. Нам предстояло множество концертов, да и площадки были гигантские. Мы отправились в места, где уже бывали раньше, и, выступая в числе других исполнителей, всего-то спели по три-четыре песни да малость помелькали на сцене. А наше турне после Ганы было сольным, и мы очень удивлялись, что теперь не мы выступаем у кого-то на разогреве, наоборот. Нам это казалось совершенно невероятным.

За что я люблю турне – так это за возможность путешествовать и видеть новые места. Когда я задумываюсь о том, какие возможности предоставляет мне моя работа (если это вообще можно назвать работой!), то понимаю, как мне повезло. Я встречаюсь с удивительными людьми, езжу по всему миру. Мне всегда хотелось путешествовать, и, хотя это не очень похоже на пешие походы с рюкзаком за спиной, я все равно вижу все эти изумительные места. Когда мне было шестнадцать, я и подумать не мог, что в моей жизни будет столько всего потрясающего.

Мне всегда нравилось исследовать новые места. Обычно, когда я приезжаю куда-нибудь, где никогда раньше не был, то стараюсь найти человека или семью из местных, которые показали бы мне окрестности. Так, мне кажется, получаешь самое верное представление. Однажды, когда я был в Чикаго, меня познакомили с парнем, который с радостью согласился поводить меня по городу. Мы поиграли в гольф, а потом я сходил к нему домой на барбекю, встретился с его женой и детьми.

Конечно, очень естественно скучать, находясь вдали от дома. Мы так много странствуем, что я научился не привязываться к конкретным местам. Пока что я не вижу смысла где-то надолго оседать, ведь у меня не будет возможности проводить там много времени. Это плохо сказывается на личной жизни: строишь планы на полгода вперед и искренне собираешься их выполнить, а потом что-то происходит с группой, и ты оказываешься в другой части мира.

Я уже четыре года не бывал подолгу дома, и это дается мне нелегко. Наверно, в нашей жизни это самое тяжелое – скучать по семье. Но мне повезло, парни меня сильно поддерживают. О лучшей семье и мечтать нельзя. Мама с папой каждый раз засыпают меня вопросами: «Где ты побывал? А сейчас ты где? А что будешь делать завтра?» Обычные штуки, которые спрашивают любые родители, когда подолгу не видят своих детей. Они хотят знать, все ли у меня хорошо. Это так мило. Они знают, что иногда я очень занят и у меня нет времени на разговоры, но, когда время находится, они всегда рады поболтать.

Иногда надо менять собственный взгляд на вещи. Очень просто разныться из-за того, что скучаешь по родным, или из-за того, что торчишь в гостинице и не можешь пойти побродить по городу, как бы тебе хотелось. Но это все только добавляет мрачности. Ну да, мы не можем разъезжать по экскурсиям столько же, сколько обычные туристы, но ведь нас вообще могло не оказаться в этом городе, если бы не группа! И чаще всего мне все-таки удается выбраться наружу, и я чувствую себя везунчиком.

Моя любовь к путешествиям привела к тому, что я купил себе жилье в Лос-Анджелесе. Мне нравится бывать в этом городе. Думаю, дело в солнечном свете. Знаю, знаю, звучит избито, но мне правда нравится тамошнее солнце. Нравится просыпаться от его лучей, нравится, что постоянно хочется быть на улице. В такую погоду чувствуешь себя активным. Когда я просыпаюсь и вижу за окном тучи, мне хочется весь день проваляться в кровати. А в Лос-Анджелесе завтракаешь, обедаешь и ужинаешь снаружи. Даже если у меня сломается машина, я буду дожидаться эвакуатора, принимая солнечные ванны!

А еще там живут мои хорошие друзья. Вы наверняка слышали множество страшилок о музыкальном бизнесе в Городе Ангелов, но мне кажется, тут все зависит от того, с кем ты тусуешься. Если окружить себя поверхностными людьми, тогда и сам станешь поверхностным. Но если вокруг будут обычные, хорошие люди, то все будет в порядке. Всем нужны друзья. Мне повезло, что у меня там есть хорошие знакомые, и поэтому я от души наслаждаюсь жизнью.

Мы довольно быстро поняли, что далеко не все, что пишут в газетах про «отношения» знаменитостей, соответствует действительности. Я прекрасно понимаю, что из-за популярности One Direction многие интересуются нашими романами. Тут все понятно. Сплетни – это очень естественно.

Для меня не загадка, почему наши отношения вызывают у кого-то интерес. Самого меня слухи не сильно занимают, но я понимаю, что другим это может быть интересно.

И, конечно, мое появление бок о бок с какой-то публичной фигурой только усиливает любопытство публики и медиа. Это неотъемлемая часть моей работы. Некоторые мои отношения, освещенные в прессе, пришлись на ту пору, когда я был еще подростком и только учился уму-разуму. Как и любой молодой человек. Мне нравится знакомиться с интересными людьми и нравится быть в отношениях, если человек действительно кажется особенным. Не думаю, что отличаюсь в этом от большинства людей. И я знаю, что мне недоступна роскошь под названием «неприкосновенность частной жизни», но я не жалуюсь; у моей работы есть множество восхитительных сторон. Надеюсь, что люди поймут: я, как и любой парень моего возраста, еще только учусь разбираться в таких делах.

Иногда очень забавно бывает, как меня «сводят» с людьми, которых я видел всего раз в жизни, а то и не видел вовсе. Когда мы только начинали выступать, я мог пойти погулять с другом и его девушкой, и если нас видели вместе, то сразу думали, что мы встречаемся. А может, я ее тогда впервые увидел! Я стараюсь воспринимать это с юмором. Чужие любовные успехи меня не особо волнуют, но я правда понимаю, почему моя личная жизнь вызывает у многих интерес.

Думаю, самым честным и искренним ответом станет такой: будь на моем месте любой другой шестнадцатилетний мальчишка, слухи о его романах вполне могли бы оказаться правдой.

Кстати, я отлично понимаю, как постоянное внимание публики может изменить человека. Думаю, именно поэтому я регулярно заставляю себя отстраняться, смотреть на происходящее со стороны, чтобы это не становилось для меня нормой. Если человек начинает считать, что участие в поп-группе – это норма, что нормально выходить на сцену и петь перед пятидесятитысячной аудиторией, что нормально, когда девочки день и ночь дожидаются его перед гостиницей, просто чтобы сказать «привет»… если кто-то правда так думает, то мне его жаль. Это точно ненормально.

Важно держать это в памяти, чтобы звездная жизнь не стала единственно возможной. Я стараюсь сохранять какое-то подобие частной жизни: когда работаю с группой, стараюсь выкладываться на сто процентов, а в свободное время мне нравится просто видеться с друзьями, гулять, плавать, сидеть в кафе, еще что-нибудь в этом духе. После концерта или особо тяжелого дня в группе мне нужен час-другой, чтобы расслабиться. Моя жизнь прекрасна, но мне кажется, что иногда людям в похожих условиях бывает тяжело, потому что границы так легко размываются. Сложно сохранять баланс.

Например, когда я впервые увидел размеры сцены на нашем стадионном турне 2014 года, у меня перехватило дух. Когда вышел из гримерки и внезапно осознал масштабы происходящего, то выдохнул: «О боже мой!» Мы все были потрясены. Я с самого начала так реагирую на все большие события в жизни One Direction, и мне приятно, что я до сих пор получаю от этого такой кайф. До сих пор случается такое, что застает меня врасплох. Для меня это не стало нормой, и я надеюсь, что никогда не станет.

Разумеется, мне странно, когда нас называют знаменитыми. Нам всем странно. Я знаю, что мы заслужили признание публики, но мы не считаем себя «известными». Думаю, это помогло нам относиться ко всему проще.

Мы в каком-то смысле чувствуем себя посторонними в звездном мире. Бывает, что я сижу за обедом с каким-нибудь знаменитым человеком, который, возможно, дружит с кем-то из моих друзей, и мы мило болтаем, а потом меня осеняет: «Боже, это же такой-то и такой-то!» И я чувствую себя четырнадцатилетним подростком. Так странно, что они разговаривают со мной и называют по имени.

Мне очень повезло: благодаря One Direction я вижусь с людьми, чьим поклонником являюсь с самого детства. Мне посчастливилось познакомиться со многими звездами, и перечислять всех я не буду. Но некоторые из них особенно примечательны. Возьмем, например, Мартина Скорсезе. Он пришел к нам в гримерку, когда мы выступали в Мэдисон-сквер-гарден, и мы просто поверить себе не могли. Странно вживую видеть человека с таким громким именем, которого все знают и признают гением. Понимаешь, что находишься рядом с тем, кто что-то изменил в мире, благодаря которому что-то теперь делается по-другому.

Когда я вижу таких людей, то едва могу говорить от восхищения. Они меня потрясают. Я знаю, что у некоторых мы сами вызываем похожие чувства. Нам это кажется странным, но время от времени фанаты бурно на нас реагируют. И тогда я начинаю думать: «Что, я именно такой в чужих глазах? Знаменитость?» Мы – простые ребята, о которых много говорят из-за их работы. А в остальном мы ничем не отличаемся от остальных! То же самое касается и Мартина Скорсезе, и всех остальных звезд, с которыми я познакомился. В конце концов, они просто люди.

На самом деле мне ужасно не нравится слово «слава», мне кажется, оно не должно определять человека. Часто слышишь, как люди говорят «Такой-то и такой-то прославился, а потом случилось то-то и то-то, и слава ушла от него». Это должно подразумевать, что человек облажался, потому что теперь он не такой знаменитый, как раньше. Это понятие используют для составления хронологии: период, когда человек был знаменит, считают пиком жизни, и в этом смысле мне совсем не по душе слово «слава».

Я заметил, что мне нравится знакомиться со звездами, которых любят мои родители! От этого впечатления становятся еще ярче, а потом мне приятно рассказывать папе с мамой. Иногда даже получается устроить их встречу с кумиром. Я предвкушаю их предвкушение. Однажды мы с папой говорили про Рода Стюарта, и отец рассказал, как давным-давно на одном концерте залез на ворота для регби, чтобы хоть краем глаза увидеть певца. Так приятно, что я смог их познакомить.

Я всегда старался учиться у тех, кто опытнее меня. И я думаю, что могу многому научиться у «знаменитых» людей, потому что многие из них крепко стоят на земле. Потому я и думаю, что это вообще возможно: играть в успешной группе, находиться на глазах у публики и не стать при этом примадонной. Такие звезды убеждают меня в том, что люди – это просто люди. Помните, я говорил в начале главы, как родители учили меня, что все равны? Я совершенно не думаю, что моя известность делает меня в чем-то лучше остальных. Если постараться, можно найти общий язык с кем угодно.

Вокруг нашего третьего альбома, «Midnight Memories», поднялась невероятная шумиха. Одновременно с тем мы снимали фильм «Это мы», и это было превосходно. Мы уже привыкли к видеокамерам, поэтому смогли расслабиться и хорошо провести время. Так приятно было видеть, что многим понравился наш фильм! Тот день на Лестер-сквер… что про него скажешь? Отличный был день!

Думаю, это был один из тех редких случаев, когда мы могли единодушно согласиться: может, наша группа и правда чего-то достигла, может, мы неплохо справляемся. Такое случалось нечасто, но на этот раз у нас появилась возможность посмотреть на все со стороны и оглядеть проделанный путь. То же самое с «Днем One Direction». Разве можно не испытывать восторга от поддержки такого количества людей, которые пробыли с нами практически целый день? Нам очень понравилось опять чувствовать ту непосредственную связь с фанатами. В этом вся прелесть современных технологий и социальных сетей: так можно поддерживать отношения, проявлять свое неравнодушие. Наши поклонники достойны того, чтобы мы о них думали. Нам так повезло с аудиторией, что иногда приходится щипать себя: мы поверить не можем, что это не сон.

Мы едва можем дождаться турне. Когда на репетиции мы впервые увидели размеры зала, то так и ахнули. Это огромная честь: выступать перед таким количеством поклонников в таком количестве стран. Есть в этом и эгоистичная радость. Мне ужасно нравится выступать вживую, нравится этот драйв. Говорят, что адреналин – наркотик, и я на своем примере могу подтвердить, что он вызывает зависимость. Если бы мне пришлось уйти с большой сцены, я бы скучал по приливу адреналина. Я уверен, что мы ведем совершенно потрясающую жизнь. На концертах мы испытываем такое чистое, такое незамутненное удовольствие, нас окатывает такой волной радости, что большего и желать нельзя. Мы вечно будем благодарны за то, что не раз почувствуем это, путешествуя по миру.

Группа стала для нас неиссякаемым источником возможностей. Такой шанс выпадает не каждый день, и в каком-то смысле нам пришлось многому поучиться, чтобы понять это. Никто не учит справляться с такой удачей.

Да, временами жизнь идет по какому-то совершенно безумному сценарию, но каждый из нас пятерых знает, что чувствуют остальные четверо. И это – одна из лучших сторон One Direction. Я знаю: не важно, что случится в будущем, как сложатся наши жизни, у нас всегда будут эти общие воспоминания. Если подумать, совершенно сумасшедшие воспоминания.

Многие люди говорят, что жизнь коротка. Легко отмахнуться от этих слов, фраза-то избитая. Но я уже успел осознать, что жизнь и правда коротка, так что надо постараться и выжать из нее все до последнего.

Знаете, часто случается так, что люди хотят быть знаменитыми, мечтают о внимании, которое сопровождает славу, но как только они получают то, чего хотели, то сразу начинается. «Ой, а не так уж это и приятно!» Но на самом деле надо думать иначе: «Нет в этом ничего настолько ужасного, незачем жаловаться, не о чем сожалеть. Плюсы в любом случае перевешивают».

Я от души благодарен за все те возможности, которые предоставила мне группа. В мире много профессий, которые требуют от человека гораздо большего и вознаграждаются куда хуже. Мне не о чем ныть. Мне невероятно повезло, что у меня появились большие возможности и что все это случилось со мной. Со всеми нами.

Зейн

Мне посчастливилось родиться в большой и очень дружной семье, и воспоминания о детстве у меня по большей части самые светлые. Вырос я в Брэдфорде, есть такой город на севере Англии. Жить там было интересно, хотя иногда и сложно. Это отличная область, там чувствуется дух семейственности и добрососедства. Но, когда я был ребенком, туда стали приезжать новые семьи, а старые, наоборот, уезжать, так что состав жителей стремительно менялся.

Это повлияло на меня по той причине, что я происхожу из смешанной семьи. В раннем детстве мне и в голову не приходило, что быть ирландцем, англичанином и азиатом – это что-то неправильное, что может вызвать проблемы. Я просто радовался жизни и играл со своими тремя сестрами и друзьями. Но я рос, и дети начали задавать мне странные вопросы. Именно тогда я понял, что некоторые из них считают меня… как бы это сказать… другим.

Детям нравится раскладывать все по полочкам: так уж идет процесс взросления, это помогает им разобраться в окружающем мире. И ничего плохого в этом нет. Таковы уж дети. Очень любопытные. Иногда это нормально, например когда в школе тебя спрашивают, за какую футбольную команду ты болеешь или какую музыку слушаешь. Но когда я стал постарше и начал тусоваться с разными ребятами, некоторые из них задавали мне вопросы, которых я не понимал. «Откуда твои родители?» или «Откуда ты родом?» А еще «Почему мама у тебя белая, а папа коричневый?» Честно скажу: до того как у меня это спросили, я ни разу об этом не задумывался, а потому совершенно не знал, что ответить.

Я был в замешательстве. Не по поводу того, кто я такой и что для меня важно. Мне было непонятно, почему вообще детей интересуют такие вещи. Какое это имеет значение? И я подумал: «Почему вас это волнует? Ваше-то какое дело? Моя мама – это моя мама, а мой папа – это мой папа, вот и все».

Мне повезло, что у меня чудесная и дружная семья. На фото мы с сестрой Донией

Я рос со своими сестрами Сафаой, Валией и Донией, и детство у меня было очень счастливое

В детстве я много времени проводил один. Мне нравится иметь личное пространство, нравится чувствовать свободу быть собой и делать все так, как захочу сам. Я – единственный мальчик в семье с четырьмя детьми и поэтому часто сидел в своей комнате и играл в компьютерные игры или читал комиксы… Ну, что мальчики обычно делают! Я любил ходить в школу, но друзей у меня было немного, буквально пара-тройка человек, но очень мне близких. Я всегда был независимым.

Интересно, как эта самостоятельность развивалась вместе со мной. Еще до того как стать подростком, я уже знал, что некоторые ребята считают, что я отличаюсь от них, и иногда это приводило к плохим последствиям. Конечно, в детстве хочется, чтобы тебя принимали, – никто не желает быть изгоем. Но потом, с наступлением переходного возраста, я начал любить ощущение «особенности». Я понял, что это круто – отличаться от остальных! К пятнадцати годам я уже стал наслаждаться этим чувством.

С появлением One Direction уверенности в себе у меня прибавилось. Я был вполне доволен собой. Музыка и вообще индустрия развлечений – очень интересная, разнообразная сфера; там встречаешь много ярких личностей. Среди музыкантов поощряется «инаковость», ею восторгаются. Так что могу сказать прямо: когда я попал в группу, это перестало быть проблемой. Причем как для меня, так и для всех окружавших меня людей: других участников One Direction, администрации, всех работников закулисья. Ни разу я больше не почувствовал дискомфорта по этому поводу. Теперь, когда мне скоро перевалит за двадцать, я вижу, что такие сложности сделали из меня человека, которым я являюсь.

Я был хулиганистым мальчуганом и, как уже говорил раньше, не мог усидеть на месте. Прыгал по всему дому, вечно смеялся и шутил, искал, кого бы поддеть!

У моей мамы просто ангельское терпение, но и она иногда говорила мне: «Зейн! Успокойся! Пожалуйста, посиди тихо!» А я не мог продержаться дольше пяти секунд. Дошло до того, что она, не зная, чем еще меня занять, вынуждена была пойти к доктору. Хотела узнать, что ей со мной делать. Мне назначили какие-то анализы и в итоге решили, что дело в непереносимости витамина С и что именно он был причиной моей гиперактивности.

Дурачимся с сестрами на дне рождения

Если я съедал что-нибудь особо витаминное, то просто на ушах стоял. Итак, мне сказали не есть апельсинов и других цитрусовых, и это помогло. С возрастом я стал спокойнее. Совсем угомонился я годам к восемнадцати: как раз, по иронии, к тому времени, когда попал на X-Factor.

Тогда я уже несколько лет провел на сцене. В начальной школе я пел в хоре, и это мне ужасно нравилось. Заняться исполнительским искусством всерьез я решил, когда мне было лет двенадцать. Но не уверен, что мои мотивы понравились бы учителю пения. Тогда дело было вовсе не в том, что я хотел выступать на сцене! Я пошел в специализированную школу и довольно быстро увидел, что многим ребятам нравится играть в театре и петь, что это не только девчачье занятие, как часто думали мои сверстники. А потом я понял, что если ходить на все эти занятия, то женского внимания будет хоть отбавляй! И я подумал про себя: «Все эти взрослые, клевые девчонки узнают обо мне!» Соотношение девочек и мальчиков тоже было в мою пользу, так что я был настроен ходить на занятия.

Однако, оказавшись в классе, я быстро забыл про свои фривольные мотивы: мне до смерти понравилось выступать. Я погрузился в занятия с головой, и они нравились мне куда больше, чем обычные школьные уроки. Однако и другие предметы я тоже не забрасывал, учился хорошо. Время от времени родители спрашивали, чем я думаю заняться в будущем, и я каждый раз отвечал, что больше всего мне нравится выступать на сцене. Мама с папой отвечали, что они поддержат меня, что бы я ни выбрал.

В те ранние годы играть в театре мне нравилось так же сильно, как и петь. В итоге я выступил в нескольких постановках, включая «Багси Мэлоун» и «Бриолин». Мне нравилось играть разных персонажей, пробовать разные акценты. Впервые в жизни я смог направить свою гиперактивность в какое-то русло, сделать ее творческой силой. Другая же половина меня, тихая и замкнутая, радовалась возможности больше общаться под личиной вымышленных персонажей.

В подростковом возрасте я всерьез заинтересовался музыкой. Больше всего мне нравился стиль R&B, поэтому когда я начал смотреть X-Factor и задумался, а не пойти ли на прослушивание самому, то думал спеть что-нибудь такого типа. Я немного почитал про это шоу и понял, что на X-Factor не было ни одного участника, который пел бы в этом стиле. Я подумал, что если попробую, то это будет что-то… другое. Ну вот, опять это слово.

Думаю, именно поэтому я и прошел первый тур: пел песни, которые люди моего возраста вряд ли бы выбрали. Пел мелодии из R&B девяностых, и, кажется, больше никто из ребят этого не делал. Мне хотелось стать первым на этой передаче, кто попробует себя в таком стиле, и еще мне казалось, что для семнадцатилетнего паренька очень круто было бы поисследовать более неформальную музыку. Очень смелый подход для такого юнца, как мне кажется. Конечно, передо мной встала новая возможность, когда мне сообщили, что меня хотят взять в группу. Выбор был очевиден. Я подумал: «Либо я уйду домой прямо сейчас, либо попробую». Я знал, что такого шанса может больше и не представиться, и поэтому рискнул… Похоже, не прогадал!

Звучит это так, будто я был очень расчетливым. Но нет, все не совсем так. В том возрасте – да и с самого детства, в принципе, – я был мечтателем. У меня были большие планы, и я мечтал, что когда-нибудь все мои намерения осуществятся. Поэтому всегда подходил к жизни с позиции «Ну а что, можно попробовать». Не могу сказать, что был амбициозен или неуклонно стремился к цели. На самом деле, даже в день прослушивания на X-Factor я не хотел вылезать из кровати! Думаю, хорошо, что я был мечтателем: это показывает, как я был невинен и как прекрасно относилась ко мне моя семья, раз она заставила меня поверить, что я могу исполнить свои мечты. Где бы я ни выступал, в школе или где-то еще, мои родители всегда были в зале, смотрели на меня, поддерживали. Они всегда говорили мне следовать за мечтой. Это прекрасный взгляд на жизнь, и он сильно повлиял на меня. Я очень благодарен папе и маме за это.

Вы все знаете, как развивались события на X-Factor. Эх, какие же это были времена! Правда, трагичное тоже случалось: я тогда потерял своего дедушку. Было очень тяжело, очень странно. Пока идет шоу, вы словно живете в мыльном пузыре. Это сложно объяснить. Наверно, не поймешь, пока сам там не окажешься. Много недель у тебя нет почти никакого контакта с внешним миром, и ты только и делаешь, что работаешь, репетируешь, ходишь на интервью… сплошная рутина. Ни на что больше времени не остается. Может, увидишься с семьей на часик после субботнего шоу, ну и все. На следующий день пора возвращаться на репетиции. На этот период внешний мир словно замирает.

Но однажды мне позвонили и сказали, что дедушка – которого я обожал – умер.

Он уже долго болел, и мы знали, что он долго не протянет. Но все равно это было огромное потрясение. Странно переживать такое. Как я уже говорил, у меня отличные отношения с семьей: мы очень близки и поддерживаем друг друга во всем. Это очень мне помогло, но все равно мое участие в шоу поставило все с ног на голову. Я жил среди постоянных контрастов. Из-за всей шумихи, что царила на шоу, я до конца осознал, что дедушка умер, лишь несколько месяцев спустя. Я сидел дома, болтал о чем-то с мамой, а потом пошел наверх, к себе в комнату. И тут меня накрыло воспоминаниями. И я подумал: «О боже, я ведь больше никогда не увижу дедушку…» Вот тогда мне стало по-настоящему плохо.

Он был таким клевым. Представляете, распорядился, чтобы на его похоронах играла «What Makes You Beautiful» – песня, которую мы пели на X-Factor. Это было очень в его духе: находить что-то хорошее даже в самых ужасных событиях. Когда мы потеряли его, мне хотелось сделать какой-то символический жест в его память. Именно тогда я набил свою первую татуировку: дедушкино имя на правой стороне груди.

И раз уж мы говорим о тату. Наверно, вы заметили, что у меня их немало. Мне ужасно нравится набивать что-то новое, и еще мне по душе культура, связанная с татуировками. Приятно зайти в тату-студию, поговорить там с интересными людьми, почувствовать себя частью всего этого. Когда я делал свою первую тату в честь дедушки, то понял, что не так уж это и больно. И мне захотелось еще. Сейчас я работаю над рукавом до плеча. Я нашел в Лос-Анджелесе отличного парня, который теперь набивает мне все, что я захочу. Мне нравится, что татуировки помогают сказать что-то, не говоря ни слова. Понимаете, о чем я? Я не из тех людей, кто любит громкие заявления и стремится привлечь к себе всеобщее внимание.

Татуировки – это нечто иное. Это скорее тихое напоминание самому себе о значимых событиях в моей жизни.

Так или иначе, возвращаюсь к One Direction. Мы подписали контракт со звукозаписывающей компанией почти сразу же, как закончилось шоу. Это было очень неожиданно. Я сильно переживал, что мы заняли аж третье место. Чувствовал, что мы хорошо справились, но все равно говорил ребятам: «Парни, нам отлично известно: нет никаких гарантий, что у нас есть какое-то будущее, даже что нам предложат контракт». Поэтому когда мы все-таки получили это предложение, то поняли – это отличное начало. Я знал, что даже до выпуска первого сингла нам еще пахать и пахать, но по крайней мере у нас теперь был шанс.

У нас пятерых с самого начала установилось полное взаимопонимание. Если возвращаться в прошлое, то, наверно, могу сказать, что мы подружились, когда гостили у отчима Гарри в бунгало. Я приехал поздно из-за семейных обстоятельств. Пока я разбирался с ними, папа уговаривал меня остаться еще ненадолго и не уезжать на репетиции, предлагал еще побыть дома. Может, он знал, что когда я буду работать с группой, то уеду из дома практически навсегда? Может, он пытался удержать меня…

Ну, так или иначе, надо было уезжать и репетировать. За мной заехал Луи. Подъехал к самому дому и припарковался в своем маленьком «Рено Клио». Прокричал: «Выходи, Зейн!» – я выбежал на улицу и прыгнул в машину. Он вел машину неосторожно, лихачил, и я подумал тогда: «Какой забавный паренек». Мы чуть не попали в аварию на шоссе. Но на самом деле Луи отлично водит, поэтому он умудрился как-то развернуться, и мы избежали трагедии. А вообще, если говорить серьезно, я сразу понял, что мы поладим. Он хороший парень.

И вот мы добрались до бунгало. Поначалу мне было неловко, ребята расспрашивали меня, почему я опоздал, но потом все пошло как надо. Мы практически все время смеялись. И я подумал, что проблем с ними не будет.

Первые недели после завершения X-Factor были очень напряженными: мы работали у других групп на разогреве, выступали по клубам. Тогда мы только-только начинали, и все было нам в новинку. Ездили по всей стране, играли в странных местах, куда набивалось по двести пятьдесят человек… безумные были времена. Больше всего меня удивляло, что девчонки хлопались в обморок при нашем появлении. Я говорил ребятам: «Не понимаю, что это с ними такое. Странно, что они вообще о нас знают!» Мне приходилось напоминать себе, что мы только что провели несколько недель на самом знаменитом в Британии шоу. Люди каждую неделю смотрели наши выступления. Я сам много лет смотрел X-Factor и поэтому понимаю, что со временем зрители сживаются с участниками. Наше руководство говорило мне: «Зейн, вы очень близки девочкам, которые следили за передачей. Вы только начинаете знакомиться с фанатами, но они-то вас знают уже несколько месяцев». Теперь я это понимаю, но тогда такая реакция явилась большим шоком. Я был совершенно сбит с толку.

Мне очень повезло в том смысле, что в One Direction у нас есть возможность путешествовать по миру. Я повидал многие страны, познакомился с многими потрясающими культурами. Это удивительный опыт, я многому научился, столько всего впитал в себя. Однако, когда группа только начинала свое существование, у меня даже паспорта не было. Я никогда до этого не летал на самолете! А если совсем честно, то и поезда не видел. Не думайте, что Брэдфорд – это какая-то там крошечная деревенька вдали от цивилизации! Это не так; я родом из большого города. Автобусная остановка, откуда я каждый день ездил в школу, находится как раз за вокзалом, но я так и не удосужился сходить и посмотреть на него. Никогда раньше не уезжал из Брэдфорда.

Поэтому, когда мы погрузились на самолет до Лос-Анджелеса и собрались лететь на запись нашего первого альбома, я сильно нервничал. Ребята делали только хуже: рассказывали мне, что пилот будет выписывать мертвые петли. Я чуть не обделался от ужаса! Спасибо, парни!

Эти сессии в Штатах и Швеции открыли мне на многое глаза. Пара ребят из группы уже бывали в Америке на каникулах, но я летел туда впервые и очень волновался. Встреча с американцами тоже принесла мне много эмоций: я пытался понять их акцент и незнакомые словечки. Настоящее приключение!

А еще я до этого случая ни разу не бывал на студии (вернее, был один раз, когда победители X-Factor записывали синглы, но тогда это заняло совсем мало времени). Я даже не знал, как петь в микрофон, находясь в этой кабинке. Совсем не похоже на то, когда поешь на сцене без наушников. Приходится сосредотачиваться на каждом звуке, потому что эти микрофоны улавливают мельчайшие нюансы. Мы учились петь по-новому, более технично и точно, чем на живых выступлениях.

Продюсеры на тех ранних сессиях были страшно дотошными. Требовали, чтобы мы пели определенным образом, чтобы все звучало в точности так, как надо.