Русская повседневная культура. Обычаи и нравы с древности до начала Нового времени Георгиева Татьяна

Вплоть до конца XIX века причитания были составной частью традиционного свадебного ритуала, проводов солдата на военную службу, исполнялись при болезнях или перед предстоящей разлукой.

Русские свадебные плачи передавали печаль невесты о конце веселой беспечной жизни в доме родного батюшки и ожидания нелюбви и жестокосердия свекрови. И сегодня считается, что если невеста поплачет перед свадьбой, даже в том случае, что ее, по общему мнению, ждет сплошное благополучие, то это поможет ее замужеству стать счастливым. Эти обычаи чтутся и в наше время и в деревнях, и в городах, с той лишь разницей, что профессиональные вопленицы сохранились разве что в глубинке России.

Горе, гибель людей в мирное время, глубокая скорбь утраты близких и в наши дни вызывают массовые плачи, выражающие накопившееся в душе страдание. Причитания психологически помогают разрядить эмоциональное напряжение, снимают напряженность и нервные стрессы.

Не мудрствуя лукаво, надо признать, что бабий плач — это неотъемлемый элемент русской культуры.

С приходом христианства все языческие обряды преследовались как греховные. Однако вытравить обычаи, вошедшие в плоть и кровь, оказалось невозможным. И тогда церковь как бы «окрестила» языческий обряд, включив его в пасхальный цикл. И превратилась Радуница в Радоницу, изменив корень, взяв за него «радость». Заглянем в словарь Даля: «раду (о) нец, раду (о) ница, радовница, радошница», как объясняет знаток русского языка и русских народных обычаев, — это радостная весть о воскресении Христовом, с которой приходят на кладбище родные и близкие покойников.

Синтез славяно-русской дохристианской культуры с тем культурным пластом, который поступил на Русь с принятием христианства из Византии и Болгарии, и приобщал страну к византийской и славянской христианской культурам, а через них — к культурам античной и ближневосточной, и создал феномен русской средневековой культуры.

Церковь играла позитивную роль в развитии русской государственности. Она обогатила социальным и политическим опытом древнерусское публичное право, повлияла на его эволюцию силой церковного суда, рассматривавшего кроме церковных правонарушений и неконфессиональные дела, а в сфере семейно-бытовых отношений закрепила моногамный брак.

Христианство не только осуждало полигамию, но и отвергало равенство детей, рожденных от слуг, с детьми законной супруги. Общество сопротивлялось этому новому принципу: сам Владимир, уже будучи христианином, разделил все поровну между всеми своими детьми, несмотря на то что некоторые из них были, по мнению церкви, незаконными. С течением времени этот новый принцип окончательно утвердился на Русской земле и русская семья, утратив азиатский характер, сделалась европейскою.

Сейчас часто обсуждают проблему брачного договора, якобы чуждого нашему менталитету и христианству. Но именно христианство, утвердив моногамный брак, по сути, утвердило и брачный договор (тогда его называли предсвадебным сговором), когда родители любого достатка на протяжении всей нашей истории, вплоть до 1917 года, договаривались о приданом и о судьбе молодоженов, о том, кто и чем из них будет владеть в случае смерти или брака того, кто стал вдовцом. Все это закрепляло моногамный брак, делало стабильными семейные отношения и положение детей, нажитых в браке.

Другое дело, что брачный договор непосредственно у молодых, вступающих в брак, как официальный документ появился у нас позднее. Он стал включать в себя не только материальные вопросы, касающиеся состояния или наследства, но и чисто нравственные аспекты семейного счастья. Но об этом речь будет далее.

Христианство оказало влияние и на другие стороны законодательства. Воровство, убийство, разбой перестали быть частными оскорблениями, которые преследовались потерпевшими лицами или вознаграждались вирой (денежным штрафом): они теперь рассматривались как преступления, которые наказывались человеческим правосудием во имя Божие.

Христианство оказало, влияние и на развитие деловых контактов — они развивались в городах в тесной связи с церковной жизнью. По выходным и в дни религиозных праздников в церкви и монастыри стекалось множество людей, среди которых было очень удобно рекламировать свой товар. На первых порах торговля проходила прямо в храмах. Позднее она была вынесена на обширные прицерковные площади. В день ее открытия перед храмом поднимался крест или флаг. Это означало, что торг охраняется церковью или княжеской властью.

Пользоваться собственными весами торговцам не разрешалось. Официальные меры длины (локоть и т.д.), а также коромысловые весы хранились в церквах под их надзором.

Христианская религия ускорила развитие феодальных отношений в Киевской Руси, способствовала сближению ее с Византией и государствами Западной Европы. Благодаря христианству Киевская Русь быстро выдвинулась в ряд передовых стран средневекового мира.

Ярослав Мудрый, родившийся в 978 году, окончательно утвердился в Киеве в 1019 году и княжил до конца своих дней в 1054 году. Взяв престол, он принялся развивать внешнеполитические связи с Европой, для начала взяв себе в жены Ингигерду (1019–1050), дочь шведского короля Олафа Шетконунга. Олаф в качестве приданого дочери дал город Альдейгабург и всю Карелию. Северную красавицу Ингигерду окрестили Ириной. У них родилось 5 сыновей и 3 дочери.

Со стороны Ярослава это был важный и поистине мудрый выбор: ведь мать его будущих детей во многом определяла формирование их, мы бы сказали, европейского менталитета. Определенное значение в брачных союзах их детей имели и родственные, и дружественные связи великой княгини. Неудивительно поэтому, что всех трех своих дочерей Ярослав Мудрый выдал замуж в королевские дома Европы. Так все дочери Ярослава Мудрого стали королевами.

Елизавета стала женой норвежского короля Харальда (Гаральда) Грозного (1015–1066), который посвятил ей прекрасные, полные любви песни. Из нижеследующего отрывка в переводе поэта К.Н. Батюшкова понятно, что прозвище свое — Грозный — Гаральд носил не зря. 

  • Мы, други, летали по бурным морям.
  • От родины милой летали далеко!
  • На суше, на море мы бились жестоко:
  • И море, и суша покорствуют нам!..
  • А дева русская Гаральда презирает.
  • Вы, други, видали меня на коне?
  • Вы зрели, как рушил секирой твердыни,
  • Летая на бурном питомце пустыни
  • Сквозь пепел и вьюгу в пожарном огне?..
  • А дева русская Гаральда презирает.

И так все пять куплетов. Видно, как сильно он любил Елизавету. Из скандинавских саг и баллад мы знаем об их роскошной свадьбе. А исторические факты говорят, что после гибели Гаральда молодая вдова недолго была одна и вскоре вышла замуж за короля Свейна, правителя соседней Дании.

Анастасия стала королевой Венгрии.

Самая знаменитая судьба ожидала младшую дочь Ярослава — красавицу Анну, выданную за французского короля Генриха I из династии Капетингов. Потомками Анны были одиннадцать королей Франции, правивших в течение 267 лет.

Ярослав Мудрый занял славное место в ряду современных ему государей. Матримониальные связи русской княжеской династии являются бесспорным свидетельством широты международных связей Руси. Ярослав выдал свою сестру Доброгневу замуж за польского короля Казимира. Он дал сестре большое приданое, а Казимир возвратил 800 пленных россиян. Любимый сын Ярослава Всеволод женился на дочери византийского императора Константина IX Мономаха (1032–1082). Их сын Владимир II увековечил имя деда по матери, присоединив к своему имени прозвание, а точнее, второе имя Мономах (Владимир II Мономах княжил с 1113 по 1125 год). Он был женат на Гите — дочери последнего англосаксонского короля Гарольда, погибшего в 1066 году в битве при Гастингсе. Женой Мстислава Владимировича была дочь шведского короля Христина. Сын Святослав женился на Оде — дочери графа Штаденского, близкого императору Священной Римской империи и германскому королю Генриху IV; Изяслав — на Гертруде, дочери маркграфа Саксонского.

Достойна упоминания родная сестра Владимира Мономаха — Евпраксия. Всеволод Ярославич выдал ее замуж за маркграфа Северной Саксонии Генриха Штаденского в 1086 году, но через год маркграф умер. На молодую вдову обратил внимание Генрих IV, надеясь браком с ней установить союз с Русью в борьбе против Папы Римского Урбана II. Летом 1089 года состоялись венчание и коронация новой императрицы. В течение семнадцати лет Евпраксия (после принятия католичества Адельгейда) была императрицей Германской Священной Римской империи и находилась в центре европейской политики.

Ярослав давал убежище изгнанным князьям Англии, Швеции и Норвегии, то есть Киевская Русь того времени — это в истинном смысле европейское государство.

Ярослав не случайно вошел в историю как Мудрый. Он совершил много славных дел за время своего княжения, в том числе способствовал распространению письменности среди народа. Как свидетельствуют дошедшие до нас берестяные записи, он собрал 300 детей для обучения их грамоте. Спустя десять лет после крещения на Руси учили грамоте уже на псалмах. Сохранились и навощенные дощечки, на которых учились писать.

Для распространения «слова евангельского» Ярослав, «собрав писце многи», поручил им перевод и переписку уже переведенных книг, составивших первую библиотеку на Руси при храме Св. Софии. При Ярославе книжная мудрость начинает приобретать и практический интерес, появляются различного рода практические поучения и т. п.

Но вернемся к любимой дочери Ярослава Мудрого — (1024 — не ранее 1075). Ее венчание состоялось в Реймсе 4 августа 1051 года. Генрих I (1008–1060; на троне с 1049 года) любил русскую красавицу и не принимал никаких решений без своей жены. На многих сохранившихся до наших дней документах Франции стоит подпись Анны-регины, то есть королевы, латинским шрифтом. Королева Анна ждала первенца, и муж дал ей слово, что, если у них родится сын, его назовут по ее желанию Филиппом, чуждым тогда для Франции именем. Филиппом звали варяга, когда-то в юности любимого ею. В 1053 году, еще при жизни Ярослава Мудрого, у Анны родился сын. Вопреки всем негодованиям при дворе Генрих I свое слово сдержал. После Филиппа — сына Анны Ярославны — в истории Франции было еще семь королей Филиппов.

Здесь, в связи с богатейшей рунической библиотекой, привезенной Анной Ярославной из Киева, уместно отметить, что история письменности славяно-русов исчисляется почему-то всего одним тысячелетием — со времени крещения Руси и обучения ее грамоте святыми Кириллом и Мефодием. Традиционно считается, что славяне, а вернее было бы — славяно-русы, обзавелись собственным письмом лишь во второй половине IX века, а до этого времени никакой письменности у них не было. Если кто-то из ученых пытался оспаривать столь обидную точку зрения, им всегда предлагали, чтобы они показали хотя бы одну строчку оригинального докириллического письма.

Мы, конечно же, должны быть признательны Кириллу и Мефодию, изобретшим для нас славянскую письменность, через посредство которой мы смогли приобщиться к христианской славянской культуре, а через нее и к западной. Но нельзя забывать, что у нас, россов, или русичей, существовала своя письменность, богатая письменная культура, так называемая слоговая руница. Многочисленные раскопки уже нашего времени свидетельствуют о высоком уровне грамотности наших предков: шла интенсивная деловая и бытовая, чисто житейская переписка. Наконец, существовала богатая библиотека рунических книг. Вот образец этого письма, так называемой слоговой руницы{17}:

Но с христианизацией Руси в процессе борьбы с язычеством уничтожалась и языческая, а вместе с ней и христианская литература на руническом языке. Так постепенно мы утратили свою исконную письменность.

Однако известно, что рунические книги находились в библиотеке Анны Ярославны. Она привезла их во Французское королевство вместе со многими другими книгами и рукописями в качестве приданого. Известно, например, что на русском Евангелии, привезенном Анной Ярославной, присягали во время коронации все французские короли; некое Евангелие показывали Петру I, когда он был в Париже, как реликвию — свидетельство давних связей России и Франции. В Реймском соборе по сей день хранится Евангелие, якобы принадлежавшее Анне Ярославне, но в действительности оно было изготовлено в 1395 году.

Книги из библиотеки королевы Анны хранились почти восемьсот лет в основанном ею аббатстве Санлис. И лежали бы они там и по сию пору, если бы не разразилась Великая французская революция. Бумаги вместе с другими документами были перевезены в Бастилию. Но и Бастилия была захвачена народом; солдаты и обыватели разбили запечатанные ящики и выбросили их содержимое в окна.

Тут в судьбе того, что осталось от библиотеки королевы Анны, принял деятельное участие коллежский асессор Петр Петрович Дубровский — сотрудник русского посольства в Париже, знаменитый тем, что вывез из Франции много древних манускриптов из разоряемых революционерами французских монастырей. Он подобрал все, что мог, в окружающих Бастилию рвах и таким образом в его собрании оказались и некоторые рунические книги.

Были в «Музее Петра Дубровского» — так он сам называл свое собрание — греческие, персидские, арабские, древнееврейские рукописи, рукописи из не виданных им стран и на языках, которые мало кому доводилось слышать. В Англии П.П. Дубровскому предлагали за них баснословную сумму, но он наотрез отказался от переговоров с иностранцами, заявив, что его искреннее желание — перевезти свое собрание на родину.

А в Петербурге о чудесном собрании П. Дубровского уже знали. Люди, которым еще в Париже удалось его увидеть, не уставали рассказывать о великолепных средневековых миниатюрах, о редчайшей вещи — автографе историка VIII века Диакона, о знаменитом византийском кодексе — Евангелии VIII века, золотые инициалы которого выписаны на пергаменте, окрашенном пурпуром и серебром.

Как только в газетах появилось сообщение, что из Парижа прибыли ящики с долгожданными рукописями, к П.П. Дубровскому стали приходить люди, хоть сколько-нибудь причастные к литературе, культуре, искусству. Его собрание было признано не имеющим себе равных в Европе, его сравнивали только с сокровищами Ватикана. Газеты наперебой твердили, что в «хижине», «в убогих стенах» хранится богатейшее сокровище веков, достойное занимать место «в великолепных чертогах».

Побывал у него и директор императорских библиотек А.С. Строганов. Ему, владельцу прекрасной картинной галереи и лучшей в России частной библиотеки, не понадобилось много времени, чтобы понять, что представляет собой «Музей Петра Дубровского». Недостаточно вспомнить, что по действовавшему в то время Уложению за проповедь язычества полагалась каторга. Не в цене были рунические манускрипты еще и потому, что они противоречили «норманнской теории» о призвании на Русь варягов. В январе 1816 года П.П. Дубровский скончался. Его собрание стало основой «особенного депо манускриптов», учрежденного в Императорской публичной библиотеке по указу царя Александра I, но рунические рукописи из библиотеки Анны Ярославовны в «депо» не поступили. Выходит, что тайну их коллекционер унес с собой в могилу и о том, где они находятся ныне, можно только догадываться.

Азбука, составленная Кириллом и Мефодием, была, безусловно, колоссальным прорывом, приближающим русов к европейской культуре.

Как гласит «Житие», один из братьев, Кирилл, «нашел Евангелие и Псалтырь, написанные русскими письменами (курсив мой. — Т. Г.), и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать их, и многие удивлялись ему, хваля Бога». Кирилл стал учиться у этого человека читать и говорить на его языке — русском. Обратим особое внимание на упоминание в «Житиях», датируемых IX веком, уже существовавших обиходных «русских письмен».

С помощью брата Мефодия и учеников Горазда, Климента, Саввы, Наума и Ангеляра он составил славянскую азбуку и перевел на славянский язык Евангелие, Псалтырь (уже и прежде имевшиеся на русском языке, как следует из «Жития)», Апостол и другие избранные службы. Это было в 863 году. Напомним, что Русь приняла христианство через сто с лишним лет после этого.

Папа римский Адриан II утвердил богослужение на славянском языке, а переведенные братьями книги приказал положить в римских церквях и совершать литургию на славянском языке.

Таким образом, славянский язык, а вернее — его письменность, по сути дела, была создана братьями для того, чтобы на ней передать Библию, чтобы и на славянском языке зазвучали церковные песнопения. Этот письменный язык был создан для молитв. Именно так: с самого начала письменный славянский язык создавался Кириллом и Мефодием как язык церковный, церковнославянский, как язык сакральный, который остался таким и до наших дней. Никаких нехристианских нецерковных текстов на этом языке практически нет.

Дав славянскому миру, а значит, и нам, нашей Руси церковный язык, братья оказали влияние на формирование духовного облика нашего народа, сблизили нас с другими славянскими народами и облегчили наши контакты с ними. Они разработали письменность, объединяющую всех славян, и в этом их главная заслуга перед русскими и всеми славянами.

Приходится только сожалеть о том, что до сих пор остается «незамеченным» факт нашей русской культуры — наличия собственной письменности, литературы, христианской в том числе, на собственном русском языке, причем — задолго до принятия на Руси христианства, до решения Кирилла и Мефодия создать славянскую письменность.

У славяно-русов (по мнению современных ученых, именно русы были первыми славянами на территории Руси{18}), у славянских народов, к которым русские несомненно относятся, было три собственных вида письменности — кириллица, глаголица и руницы — так называемая слоговая руница, что свидетельствует о наличии у нас, славян, высокой духовной культуры в древности{19}.

Уточним: Кирилл создал христианское письмо («кириллицу») путем комбинаций существовавшей многие тысячелетия азбуки славян (русов в первую очередь) и греческого алфавита, фактически «легализовав» славянскую руническую письменность, существовавшую до того, как своя письменность появилась у других европейских народов.

Примечательно, что среди первых берестяных грамот, найденных археологической экспедицией под руководством А.В. Арциховского в Новгороде Великом в 1951 году, была одна находка — грамота с русской азбукой, 36 букв, расположенных в обычном порядке.

Бытует среди современных ученых мнение, что кириллица получила большее распространение, чем глаголица, из-за скорописи. Чтобы христианство скорее распространялось по нашей стране, нужно было переписать большое количество Евангелий, а это было проще сделать на основе кириллицы с ее упрощенными знаками, чем на основе глаголицы.

Кирилл взял из выученного им русского языка и письменности, на основе которых и создавал новую письменность, восемь основных звуков и букв, не свойственных греческому языку и греческой письменности, — это буквы: «ю», «х», «ц», «ч», «ш», «щ», «ъ», «ы», а букву «ь» (мягкий знак) он изобрел сам. Сам Кирилл отмечал, что наша русская письменность была создана на основе греческого языка, но была богаче его и существовала, видимо, глубоко в древности.

Таким образом, история русов отодвигается в глубь веков.

Между прочим, известные польские ученые — историки Строяковский и Вельский, основываясь на сохранившихся документах, пишут, что русские (русы) помогали не только Александру Македонскому, но и его отцу Филиппу, то есть даже официально — история русов — это IV век до н.э. Надписи руницей предположительно русов найдены на средневековых греческих (V–X века) иконах и на древнегреческих (VI–II века до н.э.) вазах.

Подвигу братьев Кирилла и Мефодия, их подвижнической жизни были посвящены жития, написанные вскоре после их смерти. Благодаря этим историческим хроникам мы получили возможность еще раз убедиться в разносторонней осведомленности наших предков, их широких связях с внешним миром, интересе к общественной мысли того времени. За подвиг братьев мы дорого заплатили — утратой канувшей в небытие своей письменности.

С другой стороны, факт официального признания Римским Папой славянской письменности сыграл решающую роль в общении с культурами не только славянских народов, но и народов Европы. Конечно, этот процесс, как мы только что видели, происходил и раньше, но не в таких масштабах. Теперь через православную учительную литературу широкие круги древнерусских читателей смогли познакомиться с трудами античных философов. Они знакомились также с памятниками литературы народов Востока, что в дальнейшем сыграло свою роль в формировании переводческих традиций и собственно русской философии.

Прошли годы, и после освоения славянской азбуки — кириллицы на Руси было создано множество прекрасных литературных произведений, в которых нашли отражение основные мотивы и образы христианства наряду с исконно русскими, идущими из глубины веков, преданиями и сказаниями.

В Средние века единственным местом, где была возможность заниматься науками, были монастыри. Первые русские монастыри возникают при Ярославе. При нем около Киева, в пещерах высокого берега Днепра, стали селиться отшельники и постепенно устроился целый монастырь, названный Киево-Печерским.

По-гречески «монастырь» означает «уединенное жилище». Люди, селившиеся там, назывались монахами. Монашеская община называлась братией (друг к другу монахи обращались со словом «брат»). Во главе монастыря стоял игумен.

Обычно монастырь основывался в труднодоступных безлюдных местах. Монахи обзаводились своим хозяйством, строили себе жилище, церкви. Поскольку времена были беспокойные, монастыри обносили частоколом.

По мере того как монастырь рос и богател, границы его расширялись. Деревянные постройки заменялись на каменные. Строились новые храмы, территория огораживалась мощными каменными стенами.

Первые на Руси основанные Ярославом монастыри мужской Св. Георгия и женский Св. Ирины. Оба они были воздвигнуты поблизости от княжеского дворца и являлись, по существу, придворными духовными учреждениями. В XI веке возник еще ряд монастырей, в том числе знаменитый Киево-Печерский, сыгравший в дальнейшем большую роль как в церковной, так и в общекультурной жизни страны.

На Руси монастыри часто выполняли роль укрепленных крепостей на границах государства. Особенно нуждались в защите южные и юго-восточные земли, обращенные в сторону Золотой Орды. Чем ближе к Москве, тем кольцо их становилось теснее. Андроников, Свято-Данилов, Новодевичий, Симонов и Донской монастыри плотно обступали столицу.

День в монастыре начинался рано. Вставали часов в пять утра и шли в храм на молитву. Утренняя служба продолжалась около пяти часов. Затем монахи отправлялись на трапезу. Ели монахи два раза в день — обед и ужин. И сама пища не отличалась большим разнообразием, обычно это были суп и каша. Летом в праздники появлялись ягоды, грибы, мед, пироги. Употребление мяса было запрещено.

После трапезы и молитвы монахи расходились по своим кельям или отправлялись на работы. Распределение обязанностей было очень строгим. Все работы монахи выполняли самостоятельно. Вели сельское хозяйство, держали мастерские.

Жили монахи в очень скромных кельях. Единственной мебелью в них была деревянная лавка, заменявшая стул и кровать.

Монастыри становились центрами духовной культуры. При них открывались школы. Под защитой каменных стен создавались живописные мастерские, где творили лучшие иконописцы, в библиотеках хранились старинные рукописи. Здесь же монахи переписывали ветхие летописи и создавали новые, то есть вели летописание, создавали сочинения политического характера, писали и переписывали иконы, занимались переводами священных писаний и другой литературы.

Ярослав Мудрый сделал Русскую церковь менее зависимой от Византии. В 1051 году после смерти митрополита-грека Ярослав без ведома константинопольского патриарха сам назначил митрополитом в Киеве русского священника Иллариона, автора знаменитого «Слова о законе и благодати», и епископом в Новгороде также русского священника.

Гордость за свою страну, желание независимости от Византии и равенства с нею были близки не только княжескому окружению, но и всему народу. До нас дошло, например, предание о том, как игумен Даниил, который совершил паломничество в Палестину и описал в «Хожении» свои впечатления, увидев, что в храме Гроба Господня висит много кандил (светильников) от разных стран, но нет от Руси, обратился к королю Болдуину с просьбой разрешить ему повесить кандило «от всей Русской земли». Русь нигде не должна была стоять ниже других городов.

* * *

Ярослав написал устав «Русская правда», заложивший законодательные основы российской цивилизации. Дополненная впоследствии сыновьями Ярослава «Русская правда» стала основным (и, видимо, первым) письменным законом Киевского государства. Как отмечают исследователи, «Русская правда» напоминает скандинавское законодательство. Она освящает частную месть, преследование убийцы родственниками убитого; определяет окуп (позднее — откуп) за различные преступления и пеню, вносимую в княжескую казну; допускает судебный поединок, испытание раскаленным железом и кипятком, очистительную присягу. В «Русской правде» не говорится ни о смертной казни, ни об утонченных мучениях, ни о пытках с целью вырвать признание у преступника, ни даже о тюрьмах. Это скандинавские и германские законоположения во всей их чистоте.

Если Владимир основал училище в Киеве, то Ярослав сделал это в Новгороде, где училось 300 мальчиков. Он вызвал из Константинополя греческих певцов для обучения русских причтопению. При Ярославе чеканились монеты, на одной стороне было выбито славянскими буквами имя князя, а на другой — греческими буквами его христианское имя, данное при крещении, — Георгий.

Как все варварские неофиты, Ярослав доводил набожность до суеверия. Он велел выкопать из могил кости своих дядей, умерших в язычестве, и совершить над ними обряд крещения.

Современник Ярослава Мудрого, летописец из Бремена Адам, называл Киев украшением Востока и соперником Константинополя, бывшего столицей Византии с общей численностью населения в X веке 20–24 миллиона человек{20} Для сравнения: в 1000 году во Франции жило 9 миллионов человек; в Италии — 5 миллионов; на Сицилии — 2 миллиона; в Киевской Руси — 5,36 миллиона; в Польше, Литве вместе с эстами — 1,6 миллиона; в степи от Дона до Карпат — 0,48 миллиона; в Англии в 1086 году — 1,7 миллиона{21}

До сих пор в Киеве, Чернигове и Новгороде стоят величественные постройки, появившиеся во времена Ярослава Мудрого. Таковы, например, Золотые ворота и Софийский собор в Киеве, свидетельствующие о высоком уровне русской культуры. Этот собор Ярослав повелел возвести на том месте, где русские дружины разбили племена печенегов, в честь великой победы русского воинства. Первая на Руси библиотека при храме Святой Софии стала со временем крупнейшей библиотекой, в которой собирались и переписывались книги. Всего же в Киеве того времени было около 400 церквей.

Киев широко сообщался с другими государствами: помимо Византии и Скандинавии, с которыми связи были наиболее тесными, торговые отношения существовали со славянскими странами, с Францией, Германией, Англией. В Киеве было восемь рынков, и Днепр постоянно бороздили суда из различных стран мира.

Иностранные купцы жили в отдельных кварталах, поэтому в Киеве были голландский квартал, немецкий, венгерский и т. д. Эти кварталы охранялись княжескими дружинниками, следившими за порядком в городе. Для управления и защиты края князь расставил по городам главнейших своих дружинников с достаточными силами.

В то время военное сословие не представляло замкнутую касту. Известно, например, что Владимир принял к себе на службу сына простого кожевника, правда отличавшегося необыкновенной физической силой: он победил печенежского великана; дядя же Владимира по матери, Добрыня, не принадлежал по происхождению даже к числу свободных людей.

Отношения в дружине были товарищескими, князь был всего лишь первым среди равных. Как одна большая дружная семья, дружинники ели за одним столом, вместе слушали песни поэтов-слепцов, игравших на гуслях. Когда однажды дружинники выразили неудовольствие, что им подают за столом деревянные ложки, Владимир велел сделать для них серебряные и при этом добавил: «Серебром и златом не добуду дружины, а дружиною добуду серебро и злато, как добывал отец мой и дед».

Князь ничего не мог предпринимать один без совета с дружиной. Поэтому Святослав в свое время и не мог уступить просьбе своей матери Ольги о принятии крещения: «Како аз хочу ин закон принята един, а дружина сему смеяться начнут».

Все вопросы хозяйственной жизни решались князем довольно просто. Вот что рассказывает арабский писатель и ученый-энциклопедист первой половины X века Ибн Русте (в российской научной литературе он часто ошибочно именуется Ибн Дастой) о княжеском суде: «Когда кто из них (русских) имеет дело против другого, то зовут его на суд к царю (то есть князю), перед которым и препираются; когда царь произносит приговор, исполняется то, что он велит, если же обе стороны приговором царя недовольны, то по его приказанию должны предоставить окончательное решение оружию: чей меч острее, тот и одерживает верх».

Другим правом князя, кроме суда, было право собирать дань. Количество дани определял сам князь. Поэтому в сборе дани всегда царил произвол, и правым всегда, конечно же, оказывался князь; впрочем, о своих дружинниках он не забывал никогда.

Повседневная жизнь на Руси всегда была тесно связана с песенным творчеством: свадьба, рождение ребенка, крещение, именины, различные семейные торжества. Всегда в доме звучали песни. И сам князь не меньше удалого богатыря чтил искусство певца, и ни одно его застолье не обходилось без музыки.

С принятием христианства на Русь пришла духовная музыка. Она исполнялась без участия каких-либо музыкальных инструментов. Звучал только голос. В связи с этим появились так называемые распевщики.

Сословное деление на Руси в это время было такое же, как и на Западе. Княжеская дружина, включавшая в себя славянских или финских начальников, составляла род аристократии, но в самой дружине тем не менее различали простых телохранителей, гридей (girdin у скандинавов), мужей, или людей (kir — по-латыни, baron — по-французски), и бояр, занимавших первое место в дружине. Свободные жители Русской земли назывались «люди» (земство). Гости, или купцы, не составляли в ту эпоху отдельного класса; это были те же воины, даже князья занимались торговлей. Олег в свое время под видом купца явился в Киев и захватил там Аскольда и Дира. Кстати, византийцы не очень-то доверяли купцам и отвели для них в Константинополе находившийся под строгим надзором особый квартал.

Сельские массы, на которых лежало бремя рождающегося государства, не были уже столь свободны, как в первобытные времена. Крестьянин назывался смердом (от «смердеть» — пахнуть) или мужиком (презрительное от «муж»); впоследствии он стал называться христианином, отсюда появившееся позднее — крестьянин.

Ниже по положению крестьян были собственно рабы, или холопы. Их добывали на войне, покупали на рынке, холоп мог также родиться в доме господина. Война была главным источником рабства. Ибн Русте пишет, что русские, «когда нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его всего, женщинами побежденными сами пользуются, а мужчин обращают в рабство». Торговля рабами была широко распространена. Святослав в письме к матери после завоевания им Болгарии писал о товарах, приходящих в Переяславец: «Из Руси же скора и мед, воск и челядь».

В 1113 году великим князем Киевским стал внук Ярослава Мудрого — Владимир Всеволодович Мономах (1053–1125), родившийся еще при жизни своего деда. Сами киевляне просили его к себе в город на княжение, и Мономах уступил их просьбам. В свое княжение он с большим успехом воевал против печенегов, половцев, тюрков, черкесов и других кочевников.

Владимир — сын Всеволода Ярославича и греческой царевны Марии — был из самых первых собирателей земли Русской. Владимир — это его княжеское имя, хотя в православном крещении мальчика нарекли Василием, а по деду, византийскому императору Константину Мономаху, звали еще и Мономахом, что означает «единоборец».

Став великим князем, Владимир Мономах навел в стране порядок, строго наказывал тех, кто преступал законы или наносил вред государству. Он мудро и справедливо решал споры и разногласия. А когда стихли внутренние раздоры, то присмирели враги и за рубежами Руси. Мономах отменил многие несправедливые законы, запретил отдавать в рабство за долги свободных людей.

Слава Владимира Мономаха разнеслась далеко и на Запад, и на Восток. Его дети и внуки породнились со шведскими, норвежскими и византийскими королями и императорами.

Великий князь щедро одаривал монастыри, построил множество каменных церквей, заложил много новых городов. В Киеве он возвел первый мост через Днепр.

Во времена Мономаха началось составление русской летописи — «Повести временных лет». Были созданы жития первых русских святых: княгини Ольги, князей Владимира Святого, Бориса и Глеба.

Полководец и государственный деятель, Мономах заботился о просвещении народа; при нем была создана школа для юношей. Сестра Владимира Мономаха открыла в Киеве школу для девушек. До наших дней дошло «Поучение», написанное Владимиром Мономахом на основе его собственной автобиографии. Проникнутое глубокой человечностью, заботами о судьбах страны, «Поучение» (1117) несет в себе мудрость, воспринятую им от своих предков, еще в глубокой древности отличавшихся гостеприимством и добротой. «Поучение» состоит из двух частей: собственно «Поучения детям» и перечня «путей» — походов и поездок, совершенных Мономахом в течение его жизни.

«Поучение детям» Мономаха можно рассматривать как открытое письмо всей земле Русской и особенно боярам; его собственные сыновья к тому времени были уже людьми зрелыми, имели взрослых детей. Он наставляет: «Сироте подавайте, вдовицу оправдывайте, и не давайте сильному губить человека. Старого чтите как отца, а молодых как братьев. Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь. И Бога ради не ленитесь, ибо только делом можно получить милость Божию».

Владимир Мономах учит детей все делать самим, во все вникать, не полагаться на слуг, хранить клятву и не допускать беззакония. Он советует оказывать гостеприимство иностранцам, потому что «ти бо мимоходом прославит человек по всем землям либо добрым, либо злым». И далее пишет: «…Везде, куда вы пойдете и где остановитесь, напоите и накормите просящего… Все же более убогих не забывайте и подавайте сироте, и вдовицу рассудите сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его… Если же вам придется крест целовать, то, проверив сердце свое, целуйте только на том, что можете выполнить… Больного навестите, покойника проводите… не пропустите человека, не приветив его, и доброе слово ему молвите…»

Явно проступает такая связь: милосердный по своим нравственным убеждениям князь более других успевает и в деле укрепления, усиления своего государства. И здесь не будет лишним сказать, что истоки русского милосердия и благотворительности восходят к древнейшим временам. В культуре русского народа еще в период родоплеменных отношений проявлялось гуманное, сострадательное отношение к немощным и обездоленным людям, особенно к детям и старикам как наиболее беззащитным и уязвимым. Помощь бедным на Руси приветствовалась еще в язычестве, но исторических документов, свидетельствующих об этом, к сожалению, сохранилось очень мало. Кроме договоров с Византией о выдаче пленных, встречаются записи о том, что сироты и бедные находились под покровительством богов и получали часть приносимых им жертв, а также письменные свидетельства о проявлении заботы в отношении бедных и гостей. В древних летописях, описывающих быт славяно-русов, отмечают, что нищих среди них было очень мало. Это связано еще и с особой чертой русского характера — стремлением к справедливости.

Владимир Мономах был идеалом русского великого князя. И лишь при нем на Руси наступило окончательное утверждение христианства. Даже такая цитадель угро-финского язычества, как Ростов, где еще в 1071 году был убит толпой епископ Леонтий, превратилась в центр христианской образованности на северо-востоке Руси{22}.

Владимир довершил водворение славяно-русов в Суздальской области и основал на Клязьме город, названный его именем и впоследствии игравший важную роль в истории России. При Владимире Мономахе завершилось политическое объединение княжеств, единым усилием надолго прогнавших половцев и других врагов от границ государства, именуемого «Киевская Русь», так как объединение земель полян, ильменских славян, радимичей, кривичей на протяжении IX — начала XII века происходило вокруг города Киева. При князе Игоре, Ольге, Святославе, Владимире, Ярославе Мудром, то есть в X–XI веках, в Киевской Руси начался процесс формирования феодального способа производства, развитие городских и сельских ремесел, земледелия, скотоводства, промыслов, получивших дальнейшее развитие при Владимире Мономахе. Киев этого времени по богатству и значению считался третьим в Европе городом после Константинополя и Кордовы{23}. Но Киев был не единственным городом Древней Руси. По данным летописи, число городов возрастало в Древней Руси из века в век: если в IX–X веках их было не менее двадцати пяти, то в XI веке стало почти девяносто, и рост их продолжался стремительными темпами. Поэтому не случайно скандинавские саги и чужеземцы-варяги называли Древнюю Русь «Страной Городов» («Гардарика»).

Мир повседневной культуры Киевской Руси был миром традиций, обрядов, канонов, сначала языческих, потом православных. Переход к последнему не очень прост, драматический и противоречивый, он определил особый тип древнерусской духовности, наложившей отпечаток на всю русскую культуру последующих эпох. Язычество являлось не просто религией, но формой закрепления опыта народной жизни на протяжении тысячелетий. Родоплеменные отношения, соответствующие им нравы и представления о правилах жизни отражались в языческих верованиях и обычаях. Поэтому для утверждения новой религии с ее представлениями о человеке и нравственности потребовалось преодолеть не просто язычество, но древнюю традиционную культуру. Хотя Киевская Русь была уже раннефеодальным государством, то есть основы родоплеменного общества уже изжиты, но его обычаи, нравственные ориентиры, формы быта были все еще неотделимой частью народной жизни, народного сознания.

Духовный мир человека Киевской Руси во многом был подобен мироощущению средневекового человека в раннефеодальной Европе: все вокруг значительно и полно мистического смысла и человек должен разглядеть сокровенный смысл вещей, окружающих его, символику животных, растений, числовых соотношений. Число «один» свидетельствовало ему о единстве Бога, «два» — напоминало о двуединой природе Христа (сын Божий и человек), «три» — о триединстве Бога. «Четыре» было символом материального мира, поэтому мир имеет четыре стороны света, он составлен из четырех элементов и т. д. «Семь» — воплощало в себе соединение в человеке Божественного начала с материальным, поэтому все, что касается человека, семерично: семь смертных грехов, семь противопоставленных им церковных таинств, семь дней недели, семь тысячелетий мировой истории и т. д.

Значительный и великий мир лежал вокруг человека. Себя человек ощущал в большом мире ничтожной частицей, но не случайной; он сам — творение Бога и участник мировой истории.

В Киевской Руси существовало весьма противоречивое отношение к светским увеселениям. Моральные критерии относительно народных традиционных праздников не были единообразны, а потому неоднозначно было отношение к ним: то запрет и гонение, то признание необходимости «смеховой разрядки».

В «двумерной» средневековой культуре христианский дуализм тела и духа, возвышенного и низменного выступал как дуализм серьезности христианской литургии, постничества, благочестия, величия церемониала при княжеском дворе — и буйства «смехового» гротеска в ритуале народных праздников. Древнерусские «смехотворцы» — скоморохи — с их «бесовскими песнями» и разгульной гротескной пляской («хребтов их вихляние и ногам их скакание и топтание») были любимыми и при дворе князя, и в крестьянской избе. Непременным атрибутом таких традиционных увеселений были сосуды с хмельным обрядовым зельем. Возможно, таковы были элементы древнего языческого обряда вызывания дождя.

Помимо выступления скоморохов любимы были и коллективные игрища, приуроченные к традиционным бытовым и земледельческим праздникам. Любой участник таких праздников становился действующим лицом игры ряженых. Ряженые кривлялись, плясали, прыгали, колотили в ведра, издавая неимоверный шум, — это был ритуал обезвреживания и отпугивания нечистой силы. Разыгрывались шутливые сценки похорон на Святки и на Масленицу — изгнание старого года и зимы, враждебной человеку и природе. В языческих обрядах ритуальный смех, знаменуя радость жизни, был направлен на приумножение человеческого рода, животных и урожая. Ритуальный смысл постепенно забывался, но «смеховая культура» сохранялась в традиции праздников.

Однако христианские ценности и образы постепенно входили в народную культуру, вытесняя язычество или перемешиваясь с ним. Это заметно на самых разных деталях быта — например, русские прически формировались под влиянием сначала языческого культа, а затем православного. Издревле считалось, что в волосах живет небесный добрый дух, поэтому так необходимо заботиться о волосах, украшать их.

Прически, как мужские, так и женские, отличались простотой линий, самобытностью. В раннем детстве, когда княжеских детей первый раз стригли, их волосы приносили в дар божествам. Мужчины носили прически из полудлинных волос, подстригали их «под кружок», а позднее «под скобу». Издревле на Руси существовал обычай во время стрижки надевать на голову небольшой по размеру глиняный горшок. Волосы, не поместившиеся под него, состригали по кругу. Эта прическа сохранялась в народе на протяжении многих веков, а сама стрижка называлась «под горшок».

Прически девушек отличались от причесок замужних женщин. Девушки в Древней Руси имели право носить распущенные по плечам волосы или заплетать их в одну или две косы. Волосы украшали лентой, узкой полоской металла — венчиком или яркой материей, охватывая голову и скрепляя на затылке. На конец косы прикрепляли бусины.

Волосы были своего рода символом женской красоты, ее притягательности и возможности родить здорового ребенка.

Существовал целый свадебный обряд, связанный с вступлением в брачную жизнь. Если у девушки на свадьбе были две косы, их расплетали и под пение подружек заплетали в одну косу, а если была одна коса, ее тоже расплетали и заплетали в две косы. А затем уже после свадебного обряда ее волосы прятали под кокошник или платок. Это символизировало, что теперь женщина подчиняется и принадлежит только своему супругу.

Согласно обычаю женщина, вышедшая замуж, должна была тщательно скрывать свои волосы. Даже дома не принято было снимать головной убор, так как волосы мог видеть только муж; даже его отец и братья этим правом не обладали. От обычая, запрещающего женщинам появляться на людях с непокрытой головой, простоволосой, появилось выражение «опростоволоситься», что означает «ошибиться», «сплоховать», «попасть в неловкое положение».

Однообразие причесок скрашивали многочисленные головные уборы, используемые с учетом времени года и дня, различные по назначению. В XIII–XVII веках мужские головные уборы претерпели существенные изменения, ввиду этого и укоротилась прическа, но на севере Руси, в Новгородских землях, еще в XIV–XV веках мужчины носили длинные волосы, заплетая их в косы. По достижении совершеннолетия отращивали бороду и усы.

Говоря об особенностях духовной культуры Киевской Руси той поры, необходимо обратиться к ее истокам — к богатой устной языковой культуре древних славяно-русов, к народной поэтической песенной традиции: песням, сказкам, загадкам, пословицам и поговоркам, обрядам, поэтически, песенно-ритмически оформленным, уходящим своими корнями в языческую культуру. Значительное место в фольклорной языческой культуре занимала календарная обрядовая поэзия, непосредственно опиравшаяся на языческий культ: заговоры, заклинания, обрядовые песни, воспевающие весеннее пробуждение природы, праздники урожая, а также свадебные песни, похоронные плачи-причитания, песни на пирах и тризнах.

На протяжении многих поколений народ создавал и хранил своеобразную «устную» летопись в виде прозаических преданий и эпических сказаний о прошлом родной земли. Устная летопись предшествовала летописи письменной и послужила одним из ее основных источников.

К числу таких преданий относятся предания о Кие, Щеке и Хориве и основании Киева, о призвании варягов, о походах на Константинополь, об Олеге и его смерти от укуса змеи, о мести Ольги древлянам и многие другие. Летописное повествование о событиях IX–X веков целиком основано на фольклорном материале.

Вершиной устного народного творчества являются былины. Этот героический эпический жанр сложился в конце IX–X веке. Большинство сюжетов былин связано со временем княжения Владимира Святославича — временем единства и могущества Руси и успешной борьбы со степными кочевниками. В основе былин лежат реальные исторические события, прототипами некоторых былинных героев являются реально существовавшие люди. Например, со сватовством норвежского короля Харальда к дочери Ярослава Мудрого Елизавете связан сюжет былины «Соловей Будимирович». Ряд эпических песен связан с борьбой с половецкими набегами конца XI — начала XII века. В них в несколько адаптированном к русскому произношению и народному сказочному восприятию виде встречаются имена известных по летописям половецких ханов (Тугоркан — Тугарин Змее-вич, Шарукан — Шарк-великан, Кудреван, Сугра-Скурла). Образ князя Владимира Мономаха — инициатора борьбы с кочевниками (в былинах они выступают под именем монголо-татар, позднее заслонивших собой имена прежних врагов Руси), слился с образом Владимира Святославича. К эпохе Мономаха относится появление цикла былин об Алеше Поповиче, былины «Ставр Годинович» (прототипом ее героя послужил приближенный Владимира, позже новгородский боярин Ставр Гордятинич).

В Древней Руси былины часто пелись в сопровождении гусляров, еще и еще раз закрепляя в памяти народа ярчайшие события, имена героев и их подвиги. В них отразилось представление о Руси как о едином государстве. Главная тема былин — борьба народа с иноземными захватчиками, они проникнуты духом патриотизма и гордостью за свою Родину. На протяжении многих столетий эти идеи, образы героев-богатырей вдохновляли народ, что и предопределило долговечность былинного эпоса, сохранившегося в народной памяти вплоть до XX века.

Что же касается письменной культуры, то тут надо сказать, что в Древней Руси элементарная грамотность была распространена среди разных слоев населения, о чем свидетельствуют ранние берестяные грамоты.

Как отмечает Б.А. Рыбаков: «Единство народного и государственного языка было большим культурным преимуществом Руси перед славянскими и германскими странами, в которых господствовал латинский государственный язык. Там невозможна была столь широкая грамотность, так как быть грамотным означало знать латынь. Для русских же посадских людей достаточно было знать азбуку, чтобы сразу письменно выражать свои мысли; этим и объясняется широкое применение на Руси письменности на бересте и на “досках” (очевидно, навощенных)».

Берестяные грамоты содержат множество бытовых подробностей, которых нет ни в летописях, ни в официальных актах, написанных на дорогостоящем пергаменте. Они подтверждают высокий уровень грамотности русских независимо от их социального положения.

Быт боярский, купеческий, церковный, быт ремесленников, холопов, крестьянские повинности и протесты, ростовщичество, судопроизводство, связи с чужими краями, отзвуки язычества в сочетании с христианским вероучением, война и мир, как их переживали новгородцы, — во все это мы будем проникать все интимнее, читая расшифрованную процарапанную бересту. Уточним: буквы продавливались на специально подготовленной березовой коре острым костяным или металлическим стержнем («писало»).

Для убедительности процитируем написанное на бересте «хозяйственное» сообщение: «Земля готова. Надобе семена. Пришли, осподине, а мы не смеем имать ржи без твоего слова». А вот и любовная записка: «От Микиты ко Ульянице. Пойди за мене, аз тобе хочу, а ты мене».

Целая охапка берестяных листов, процарапанных мальчиком Онфимом, пяти — семи лет отроду, была обнаружена в Новгороде в прослойке рядом с древней мостовой, где, по данным дендрохронологии («дендрос» по-гречески — дерево), она пролежала более семисот лет.

Мы ничего не знаем о судьбе мальчика Онфима. Но имя его перешагнуло через века. Почти каждая публикация, посвященная новгородским берестяным грамотам, иллюстрирована бесхитростными, чисто детскими рисунками Онфима. Они открывают нам мир, исполненный бранной славы и тревоги, фантастических страхов и самых трезвых расчетов, мир, в котором формировалось сознание новгородского жителя тех времен{24}

До нас дошли сведения, что на территории Древней Руси издавна существовали центры создания рукописной книги. В одном из них 21 октября 1056 года диакон Григорий вывел первую буквицу рукописи, которая сегодня является величайшим памятником церковнославянской письменности. По заказу нового русского посадника Иосифа, приближенного киевского князя Изяслава Ярославича, он начал Переписывать Евангелие. До крещения Иосиф звался Остромиром, а потому труд известен в истории как «Остромирово Евангелие». Это старейшая из сохранившихся датированных русских рукописных книг. При церквах и монастырях существовали училища, а при княжеском дворе и при Киево-Печерском монастыре — школы повышенного типа. Князья на Руси, опирающиеся на монастыри и монахов, выступали основными проводниками книжной мудрости.

Благодаря им книга расходится по всей Русской земле. Книжники начиная с конца XI века переезжают из княжества в княжество: Симон и Поликарп, создатели Киево-Печерского патерика (истории этого монастыря), были когда-то его монахами, но переписку свою они вели не только в Киеве, но и во Владимире. Серапион Владимирский писал в Киеве и во Владимире, Кирилл Туровский — в Киеве, а может, и в Турове.

Создавая собственную книжность, Русь вписывалась в общую культурную жизнь славянских государств. Примером этого процесса могут служить Изборники 1073 и 1076 годов. Первый переписан с болгарского оригинала; по открывающей сборник похвале можно предполагать имя заказчика — «великий в князих Святослав» (Святослав Ярославич (1027–1076), князь черниговский и великий князь Киевский). Переводная литература получает широкое распространение на Руси: в XI — начале XII века главным образом с греческого переводятся сочинения как религиозного, так и светского содержания. К последним относятся, в частности, исторические сочинения, среди которых можно выделить перевод византийской «Хроники Георгия Амартола».

Но самые ранние переводы, относящиеся к середине X века, пришли на Русь из Болгарии благодаря славянской письменности моравских братьев. К таковым относятся, например, переводы «Богословия» Иоанна Дамаскина, а также славянский вариант «Шестоднева», повествовавшего о сотворении мира и его устройстве по представлениям христианского вероучения. В X веке Болгарское царство стало основным очагом, откуда славянская письменность и литература стали проникать в другие страны. Поэтому существует общность не только письменности, но и всей русской и болгарской литературы — как богослужебной, проповеднической и т. п., так и таких литературных памятников, как прологи (житийные сборники, имеющие календарный характер, где жития расположены в соответствии с днями их церковной памяти), торжественники, шестодневы, отчасти хроники, палеи (пересказ библейских книг с комментариями, дополнениями и полемическими, антииудейскими толкованиями), космографии, физиолуги (переводные сборники о свойствах реальных и вымерших животных, камней и деревьев юга и востока Европы).

В это же время происходит становление оригинальной русской литературы.

Самым ранним из дошедших до нас произведений древнерусской литературы является «Слово о законе и благодати» Иллариона (1051). Летопись сообщает об Илларионе: «муж благ, книжен и постник», «книгы хитр писати и съй по вся дьни и нощи писаше книгы…». Ранее уже упоминалось имя Иллариона — единственного со дня принятия христианства до середины XII века русский по происхождению глава церкви, возведенный на митрополию в 1051 году Ярославом Мудрым без санкции константинопольского патриарха.

Основная идея «Слова о законе и благодати» — вхождение Руси после принятия христианства в семью христианских народов, в чем автор видит заслугу князя Владимира и продолжившего дело распространения новой веры его сына Ярослава. При этом дохристианское прошлое Руси в глазах Иллариона не выглядит «темными веками» — напротив, он подчеркивает, что Владимир, его отец Святослав и дед Игорь «не в худой и неведомой земле владычествовали, но в Русской, которая ведома и слышима во всех четырех концах земли». «Слово» написано на основе глубокого погружения в тексты Ветхого и Нового Заветов: «В одно время вся наша земля восславила Христа с Отцом и со Святым Духом. Тогда начал мрак идольский от нас отходить и зори благоверия явились. Тогда тьма богослужения рассеялась, и слово евангельское землю нашу озарило…»

Во второй половине XI — начале XII века на Руси возник ряд оригинальных произведений, среди которых выделяется цикл сказаний — жития первых русских святых: князей Бориса и Глеба, игумена Киевско-Печерского монастыря Феодосия, написанные монахом этого монастыря Нестором (80-е годы XI века).

В различных городах Киевской Руси начали составляться летописные своды. Примечательно, что они составлялись на русском языке, в то время как в Западной Европе подобные тексты писались на чуждой народу латыни. Нельзя не отметить, что русское летописание — жанр, не имеющий точных соответствий в других литературах. Некоторые исследователи полагают, что его появление можно отнести уже к концу X века, когда и был создан первый летописный свод.

Первым летописным сводом, текст которого можно реконструировать, является так называемый Начальный свод конца XI века. Его текст сохранился в составе Новгородской первой летописи.

Древнерусскую литературу можно рассматривать как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет — мировая история, тема — смысл человеческой жизни. Древнерусская литература утверждает своеобразный реализм, она носит поучительный характер.

В первую очередь сказанное, конечно же, относится к собственно поучительно-бытовой литературе — притчам. В аллегорической форме они преподносят нравоучения, говоря не о единоличном, а об общем, постоянно случающемся. Жанр притчи для Древней Руси традиционен, и в то же время имеет библейское происхождение: притчами усеяна Библия. Притчи входили в состав сочинений для проповедников, они были и в произведениях самих проповедников.

Притчи повествуют о вечном. Все совершающееся в мире имеет две стороны. Одна — это то, что произошло, и в этом есть реальная причинность: ошибки, совершенные князьями, недостаток единства или недостаток заботы о сохранности родины — если это поражение; личное мужество, сообразительность полководцев, храбрость воинов — если это победа; неосторожность «бабы некой» — если это пожар города. Другая сторона — это извечная борьба Зла с Добром, это стремление Бога исправить людей, наказывать их за грехи (вот почему со средневековой точки зрения так велико значение уединенных молитв). В этом случае с реальной причинностью сочетается, по древнерусским представлениям, причинность сверхреальная.

Литература взяла на себя в культуре Древней Руси роль объединяющего центра в сложившемся и укореняющемся «двоеверии» и «двоекультурье». Она глубоко усвоила народную устную традицию, вместе с тем свою главную роль книжник видел в просвещении, проповеди святой жизни.

В начале XII века в Киеве, в Печерском монастыре, писал историю Руси монах Нестор. Его большой труд «Повесть временных лет» («Повесть о прошедших временах») переписывался русскими людьми на протяжении пяти столетий.

Это древнейшая (около 1113 года) дошедшая до нас русская летопись, лежащая в основе большинства последующих летописных сводов.

«Повесть временных лет» — выдающееся для средневековой Европы историческое произведение, в котором русская история рассматривалась на фоне истории всех славян и соседних народов. Нестор написал свой труд на основе большого числа собранных им греческих и русских книг. Своей повести он дал следующий подзаголовок: «Откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первое княжити, и откуда Русская земля стала есть»{25}.

Из переводных византийских источников в наибольшей степени автор использовал «Хронику Георгия Амартола». Из отечественных источников помимо начального свода он привлекал устные легенды (об основании Киева, о призвании варяжских князей, о княгине Ольге и ряд других). «Повесть» начинается с рассказа о расселении славян по Европе, их взаимоотношениях с другими народами. Далее повествуется о возникновении государства Руси, деяниях первых его правителей. Особенно подробно изложены в «Повести» события второй половины XI — начала XII столетия.

В одну из рукописей, сохранивших текст «Повести [временных лет» — Лаврентьевскую рукопись, — были включены произведения, принадлежащие руке князя Владимира Мономаха. Среди них «Поучение». Рядом помещено послание Владимира Олегу Святославичу, написанное в разгар усобиц 90-х годов XI века, после гибели в бою с Олегом сына Мономаха Изяслава. Произведение Владимира Мономаха является не только ценным историческим источником, но и ярким литературным памятником, дающим представление об общественном сознании высшего слоя древнерусского общества.

Начинания Владимира Мономаха продолжил его сын — князь Суздальский и Киевский Юрий, по прозванию. Долгорукий, основавший в 1147 году город Москву, ставший потом столицей Московского государства. Так именем и делами Владимира Мономаха и его сына Юрия Долгорукого связана история Киевской Руси с историей России и нашим сегодняшним днем.

Летопись рассказывает, что Юрий часто отъезжал далеко от Суздаля, куда он перенес столицу. Он любил охотиться в сосновых лесах на Москве-реке. Приглянулись князю эти места, особенно семь высоких холмов над рекой. Здесь, на месте небольшого села, и решил Юрий основать новый город, названный по имени реки Москвы.

Летопись упоминает, что в 1147 году князь Юрий Долгорукий пригласил на пир своего союзника: «Приди ко мне, брате, во град Москов».

Именно этот год и считается датой основания Москвы.

Союзник — это черниговский князь Святослав Ольгович, и Юрий Долгорукий устроил для гостя «обед силен». Однако и гость приехал не с пустыми руками — Святослав привез в подарок основателю Москвы пардуса, то есть гепарда. В южнорусских степях тогда охотились именно с помощью этих кошачьих, которые давали сто очков вперед любым собакам.

Юрий Долгорукий известен тем, что заложил много новых городов, и удивительное дело: в каждом из них он создавал, как и в Москве, Красную площадь. Такие площади есть и в Юрьеве-Польском, и Переславле-Залесском. Созидательная деятельность Юрия Долгорукого прервалась преждевременно: спустя десять лет после основания Москвы, в 1157 году, он был отравлен на пиру у киевского боярина Петрилы.

Каждый год в Москве собиралась ярмарка. Торг был богатый, разнообразный, шумный. Продавали здесь воск, шерсть, холст, мед, яблоки, крупу, птицу, молоко. Кто приходил на ярмарку покупать, а кто только потолкаться. Кого здесь только нельзя было встретить! И длиннобородых бояр, и крестьян из ближних сел.

Если забежать вперед во времени, то часто на ярмарке можно было видеть невысокого богато одетого человека. На поясе у него висел кожаный мешок, который в старину назывался «калита». Вот именно по этому мешку и прозвали московского князя Иван Калита, княжившего в Москве с 1325 по 1340 год.

При Иване I Калите Москва разрослась, вокруг Кремля появились новые дубовые стены. Была построена церковь Успения Богородицы из белого камня. При нем резиденция русского митрополита была перенесена из Владимира в Москву.

Иван Калита, прохаживаясь по шумным торговым рядам и улицам, имел привычку из своего огромного кошеля раздавать милостыню направо и налево. Видимо, поэтому его кошель никогда не оскудевал (как по Библии: «…рука дающего да не оскудевает»).

Говоря о ярмарках, о торговле вообще, надо сказать, что в изначальной — Киевско-Новгородской — Руси круг, как тогда говорили, «шибких» промыслов был определен дарами обширных смешанных лесов: пушниной, а также воском и медом диких пчел из бортей («дуплястых» деревьев). Собирая дань мягкой рухлядью — мехами — и продуктами бортничества, князья стольного Киева и других городов обеспечивали себе выгодный экспорт; интересно, что сцены охоты и бортничества в древнем Новгороде прекрасно изображены на резных панелях в церкви Святого Николая в немецком городе Штральзунде (1400 год). Еще одним экспортным «товаром» были рабы. А в импорте преобладали добрые кони и боевые доспехи — чтобы быть всегда готовыми к отражению набегов кочевников из Великой степи Евразии.

Характер искусства Руси ярко сказался в иконописи, ставшей национальным явлением, как в Древней Греции — статуя, для Египта — рельеф, для Византии — мозаика. Здесь сослужило службу дерево, верный спутник русских — липы и сосны. Доска покрывалась левкасом — тонким слоем гипса, на который наносились контуры рисунка. Краски иконописцев, растертые на яичном желтке, отличались яркостью и прочностью.

Древнерусская иконопись — действительно создание гения, коллективного многоликого гения народной традиции. Существовали так называемые «подлинники» — руководства художникам-иконописцам в изображении святых.{26} Ранние иконы были похожи на монументальные росписи, служили как бы их заменой. В древней рукописи об иконе сказано так: «Красота ее несказанна, и писана она дивно».

Примерно в XIV веке иконы начинают объединять в общую композицию иконостаса, помещая их на перегородке, отделяющей алтарь. Иконостас — чисто русское изобретение. Византия его не знала. Иконы в иконостасе располагались (и располагаются) в несколько горизонтальных ярусов.

Иконы были в каждой избе, лачуге, дворце, им отводилось красное место, как правило, напротив входа, чтобы входящие могли прежде всего, глядя на икону, перекреститься. Таков был обычай в любом уголке Руси, России. И вряд ли можно было найти дом без иконы Божией Матери, Девы Марии, высоко почитаемой у нас.

Иконы Спасителя и Божией Матери были величальными образами, которыми благословляли во время венчания молодых. Принято было также иметь икону небесного покровителя-ангела, в первую очередь, конечно же, хозяина дома, главы семьи.

«Житейская» поэзия иконы сливалась воедино с поэзией сказки. В иконе много идет от русского сказочного фольклора, а может быть, было и обратное — сказочный фольклор имел одним из своих источников икону.

Особенно ощутима фольклорность в ранних иконах новгородской школы, с их ярко-красными фонами, простыми цельными силуэтами. В новгородских иконах и близких им «северных письмах», а также в новгородских и псковских иллюстрациях рукописей намечаются и истоки лубков — занятных картинок, которые еще в XIX веке были главной духовной пищей простых людей.

В русском искусстве, в отличие от готики, где образы святых и мучеников воплощают страдания и смуты настоящего, красной нитью проходит величавая народная сага, полная затаенных воспоминаний о славном прошлом, стойких надежд на победу добра, стремления к благообразию жизни.

Все это чувствуется прежде всего в русской архитектуре. Церкви строились на Руси во множестве и стали частью ее ландшафта. Древние зодчие умели безошибочно выбирать места для храмов — по берегам водных путей, на возвышениях, чтобы они были хорошо видны, как маяки для путников. Церкви не были ни слишком высокими, ни угловато-остроконечными, как готические, — им свойственна компактная, телесная скругленность форм; они хотя и господствуют над пейзажем, но не противостоят ему, а объединяются с ним, они родственны русской природе.

В XII веке выработался характерный русский тип крестово-купольного белокаменного храма. Древний прообраз — простой деревянный сруб — скрыто живет в этих каменных сооружениях.

Для русской духовной культуры середины XII–XIII веков характерно становление «полицентризма» — появление в разных регионах Руси самобытных культурных центров.

В XII столетии художественное первенство принадлежало Владимире-Суздальскому княжеству — сопернику и преемнику Киева, претенденту на роль общерусского центра.

Одно из прекраснейших сооружений Владимиро-Суздальской, да и всей древнерусской архитектуры — церковь Покрова на Нерли, построенная в 1165 году.

С большой силой самобытная, народная струя культуры пробилась в Новгороде. «Господин Великий Новгород» был в Средние века богатой и знатной боярско-купеческой республикой.

Новгород обогатил нашу историю — социальную, политическую, правовую — развитыми, хорошо продуманными, очень стабильными институтами республиканского правления.

Формой республиканского правления в Новгороде было вече. Новгородцы с успехом возродили издревле существовавшую форму племенных народных собраний, а также принципы принятия решений в военных дружинах. Право созывать вече принадлежало как князю, так и посаднику, который выполнял функции старшины города и воеводы, как боярам, так и черни. На нем обсуждались все вопросы, волновавшие новгородцев. Решение постановлялось не большинством голосов, а единогласно. В своих решениях собравшиеся на вече опирались не на закон, а на обычай, традиции. Большинство нередко топило несогласных в Волхове.

У наших современников в отношении Новгородской республики возникает вполне закономерный вопрос: «Какая же это республика, если во главе ее стоит князь?» Но все дело в том, что в основе княжения в средневековой Руси лежал определенный договор, который князь был обязан подписать и неукоснительно соблюдать. Условия договора относятся еще к началу IX века, они включают в себя следующее.

Первое — договор отказывает князю «в праве владения земель». То есть ни он, ни его родственники не имели никаких прав на земельную собственность, на так называемые княжеские угодья. Второе — никакие решения не принимались без участия посадника. Кстати, посадник не назначался князем, а выбирался всеми новгородцами. Подпись посадника подтверждала подлинность документа или постановления. Третье — новгородский князь не имел права собирать дань. Этим занимались особые выборные и назначенные люди. Князь же получал только «дар», иными словами, жалованье.

Рюрик был приглашен на Русь править тоже на основе договора. Его условия имеют много общего с теми, что действовали в то время в Дублине, Ирландии, Щецине.

Новгород отличался необыкновенной веротерпимостью. Он был открыт для всех стран. Особенно широкие связи Новгород поддерживал со Скандинавией и Европой. Во многом этому способствовали, конечно же, новгородские купцы. Особенно прославилось товарищество купцов Новгорода — «Ивановское сто».

И можно только согласиться с мнением наших историков о том, что там, где Петр I прорубил окно в Европу, Новгород в Средние века уже держал открытой дверь.

В результате совершенно особенного политического устройства, благодаря духу вольности и той свободе самоопределения, которыми обладали горожане, Новгород в экономическом и социальном плане жил вызывающе богато по сравнению с остальными российскими землями. Похожая ситуация была и в другом городе Древней Руси — Пскове.

Неудивительно поэтому, что вместе со своим «младшим братом» Псковом Новгород сохранил независимость от Золотой Орды и лишь к концу XV столетия утратил значение самостоятельного государства, покорившись после долгого сопротивления центральной московской власти.

Рубеж XII–XIII веков отмечен ростом городов, широким строительством крепостных стен, башен, теремов и церквей. В городах возводятся высокие двух-трехэтажные великолепные здания с богатым и живописным убранством. Увеличение высоты городских построек обусловило появление в это время и нового, башнеобразного типа церковной постройки, большей высоты, чем раньше. Из таких стройных и величественных храмов сохранились Михайловский в Смоленске, Пятницкий в Новгороде.

В городах в это время процветало художественное ремесло с широким искусным использованием многоцветной эмали, золотой наводки, тонкого металлического кружева и самоцветов. На Руси ковали знатные мечи… Мастера золотых и серебряных дел украшали оружие, рукописные книги, столовую утварь, одежду и создавали изумительной красоты драгоценные украшения для женского убора. Примеров расцвета других видов искусства тоже было немало. Все это свидетельствует о том, что в XII и начале XIII века русская культура, в том числе — если не сказать в особенности — обиходная, повседневная культура, была самобытной и высокоразвитой. И если Русь в это время испытывала влияние со стороны Византии, то уже довольно незначительное. Между тем ее связи с Западной Европой постоянно расширялись; во второй половине XII — начале XIII века — в период расцвета романского искусства на Западе — изделия русских ювелиров ценились там очень высоко и пользовались неизменным спросом.

В XIV веке укрепляются позиции московских торговых людей. К этому времени купцы занимают видное место среди населения многолюдного московского посада (посад — торгово-ремесленное население, возникавшее за пределами городских стен). При перечислении различных групп москвичей летопись ставит купцов вслед за представителями знати.

К тому времени относится появление фразы, бытующей в нашей речи и сегодня: «Остаться с носом». Дело в том, что купцы, занимавшиеся торговлей, обычно делали зарубки на хорошо отесанной, зауженной на одном конце деревянной палочке, очень похожей на человеческий нос, если была удачная сделка. А если ее не удалось совершить, то тогда говорили: «Остался с носом».

Со времен Киевской Руси и до конца XVIII века элиту русского купечества составляли «гости». Уже в договорах князей Олега и Игоря с византийцами этот термин распространяется на крупных купцов, торговавших за пределами Руси.

В XIII–XIV веках на Руси получили распространение торговые товарищества («складничества»). Они состояли из двух — четырех человек — родственников или чужих друг другу лиц, объединенных общими деловыми интересами. Соединяя товары, складники образовывали своеобразное торговое предприятие.

В XIV веке по примеру новгородского объединения купцов-товарищества «Ивановское сто» купцы стали объединяться. Так возникли солидные купеческие товарищества: «Гости», «Суконная сотня» и «Сурожская сотня», которые продержались более 350 лет.

«Гости» занимались оптовой торговлей внутри страны и повсюду за рубежом, «суконники» поддерживали партнерские отношения с Западом, «сурожане» специализировались на Персии и крымских городах, имея генеральное представительство в нынешнем Судаке, называвшемся тогда Сурожем.

Русские товарищества с самого начала отличались от западных корпораций. Со временем эти отличия стали еще более явственными. В отличие от западных коллег русские купцы превыше всего ставили государеву службу. Купцы, входившие в «сотни», несли все тяготы и лишения этой службы практически наравне с боярами и дворянством. Более того, у купца, даже если он был выходцем из незнатного рода, была возможность продвинуться по социальной лестнице — так, казначеями московских великих князей неоднократно становились купцы-сурожане. Да и знаменитые боярские роды Ховриных, Головиных и Траханиотовых тоже в прошлом имели купеческие корни.

Во времена феодальной раздробленности, междоусобиц и монголо-татарского ига (1238–1480) по-разному стала складываться судьба различных частей Русской земли.

До XIV века был единый восточнославянский язык, называемый древнерусским. Будучи единым по происхождению и характеру, он получал на разных территориях местную окраску, выступая в диалектных разновидностях.

Но постепенно на основе прежней древнерусской народности оформились три новых народа: русский (или великорусский), украинский и белорусский, при всей близости все-таки со своими особыми типами культур и своими языками. Междуречье Оки и Волги и Новгородско-Псковская земля явились центром развития великорусской народности и русской культуры.

Собственно русское государство стало формироваться на основе Великого княжества Владимирского; украинский и белорусский народы оказались в составе польско-литовского государства. И как отмечает французский исследователь русской тематики Альфред Никола Рамбо (1842–1905), из всех славянских народов один только великорус сумел создать и сохранить огромную империю среди самых неблагоприятных исторических и физических условий.

Начиная с первых десятилетий XIV века, говоря о русском государстве, мы будем иметь в виду только Северо-Восточную Русь и государственные образования, выросшие на ее основе.

Во время монголо-татарского ига, когда обезлюдели южные города, Владимир — этот новый духовный центр — хранил русскую культуру и традиции, память о былом могучем государстве и тем давал надежду на возрождение его в будущем. Сохраняя этот последний духовный оплот Руси, рискуя головой, ездил на поклон в Золотую Орду Александр Невский. Отсюда митрополиты Кирилл, Максим и Петр призывали князей прекратить междоусобицы, не губить своей земли и народа.

Страстный призыв князей к единству, к прекращению междоусобных войн звучит и в самом известном поэтическом произведении Древней Руси — в «Слове о полку Игореве», написанном в 1185 году, очевидно в Киеве, неизвестным автором:

  • Вступите, господа, в златы стремена…
  • За землю Русскую!
  • Загородите полю воротами своими
  • Острыми стрелами!..

«Слово о полку Игореве» посвящено неудачному походу на половцев в 1185 году Новгород-Северского князя Игоря Святославича. То, что именно это событие послужило поводом для создания такого произведения, неслучайно. Ряд обстоятельств — сопутствовавшее походу затмение солнца, невзирая на которое Игорь продолжал двигаться вперед, гибель и пленение всего войска, бегство князя из плена — были уникальны и произвели сильное впечатление на современников. Кроме «Слова» этому походу посвящены две пространные летописные повести.

«Слово о полку Игореве» в дошедшем до нас виде было создано, видимо, осенью 1188 года. Возможно, что основной текст его был написан в 1185 году, вскоре после бегства Игоря из плена, а в 1188 году в него были внесены добавления в связи с возвращением из плена брата и сына Игоря.

«Слово о полку Игореве» написано образным поэтическим языком. Необычайно выразителен и лиричен знаменитый плач Ярославны (княгини Евфросиньи, жены Игоря); княгиня стоит на высокой крепостной стене города Путивля: впереди расстилается бескрайнее поле, на другом конце которого томится в плену князь Игорь. Ярославна упрашивает ветер, реку и солнце не причинять зла раненому князю и вернуть его в родную землю. Весь плач пронизан народными поэтическими мотивами, автор широко использует природу, одухотворяет ее, воскрешает образы старых языческих богов, использует древний славянский эпос о борьбе с готами, былины о Всеславе Полоцком и «старые словеса» певца Баяна.

Итак, на Руси был уже свой знаменитый рапсод — «вещий Баян», «соловей старых времен», упоминаемый в «Слове о полку Игореве».

«О светло-светлая и украсно украшена земля Русская!» — пишет автор другого выдающегося произведения древнерусской литературы — «Слова о погибели Русской земли».

Первый погром на Русской земле монгольские полчища устроили в 1223–1224 годах; он не только вызвал ужас и страх среди русских, но и охватил всю Европу. Русь первая приняла удары этих неведомых врагов, прозванных Гога и Магога, которые, как писал французский средневековый историк Жуанвиль, «должны явиться пред концом мира, когда наступит пришествие антихриста».

Но после этого нападения монголы повернули назад на восток и скоро были забыты на Руси. Прошло тринадцать лет, в течение которых князья не прекращали свои междоусобные войны и о монголах не вспоминали. Однако сами события: неурожаи, голод, заразные болезни, пожары и всякого рода намеки на грядущие бедствия — появление кометы в 1224 году, землетрясение и солнечное затмение в 1230 году, — все это наполняло летописи того времени мрачными предвещаниями.

И монголы вернулись. Вся ярость монгольского урагана обрушилась на русских и другие восточноевропейские народы. «Многие были убиты в Польше и Венгрии»{27}, — сообщает посол папы к монгольскому хану Плано Карпини.

Крупные города Венгрии: Пешт, Варадин, Арад, Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар — пали. Затем подверглись разгрому Словакия, Восточная Чехия и Хорватия. Западная Европа была в панике, страх охватил не только Германию, но и Францию, Бургундию и Испанию и повлек за собой полный застой торговли Англии с континентом.

Из Венгрии воины Батыя совершали опустошительные набеги на Австрию, Хорватию и Далмацию и дошли почти до Венеции. Наступательный потенциал монголо-татарских полчищ был еще далеко не исчерпан, когда победоносный поход в Центральную Европу прервало известие о смерти в Каракоруме великого хана Угедея. В декабре 1241 года Батый поспешил в столицу созданной его дедом огромной империи, чтобы защитить свои интересы при выборе нового хана.

Как бы то ни было, монголы остановились на границах Германии и Чехии, так что немцы отделались от их вторжения одним страхом; вторжение свирепствовало преимущественно на русских равнинах, как будто служивших продолжением великих азиатских степей. И только на русскую историю оно имело значительное влияние.

Папа Иннокентий IV в 1243 году предал анафеме императора Фридриха II, пошедшего на союз с монголами, и хана. Он объявил о «Пяти скорбях» католической церкви: 1) татары; 2) православные; 3) еретики-катары; 4) хорезмийцы; 5) Фридрих II.{28}

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Вдруг встретившись в родном городе, друзья вспоминают детство. И в голове самого бесшабашного из них...
Где-то в далёких землях, живёт самое могущественное и самое злое существо на свете – Ведьма Ледяных ...
А ведь всё так хорошо начиналось… Лето, конец экзаменов и отличное настроение! И всё было бы совсем ...
Данная книга поможет выбрать наиболее подходящую печную конструкцию исходя из габаритов бани или сау...
Любознательный человек часто задается вопросами, ответов на которые не существует. Просто потому, чт...
В учебном пособии дается краткое изложение курсов, читаемых в юридических вузах по гуманитарным и со...