Покровитель Соколов Игорь
– Может лучше я сяду за руль, – предложил Данила.
– Нет, нет, все в порядке, – запротестовал я, а через пять минут мы уже подъехали к их пятиэтажному дому.
Была полночь, во всем доме был выключен свет, и только на третьем этаже горели два окна, в одном из которых я увидел нежный облик Людмилы. Кажется, она смотрела куда-то в пустоту и ни о чем совершенно не думала. Зачарованный, я встал около машины с восхищением.
– Может, мы уже пойдем, – нетерпеливо предложил Кирилл.
– Ах, да, вас же ждут жены, – усмехнулся я с грустью.
– Заведите себе семью и вас тоже будет кто-нибудь ждать, – предложил Данила.
– Постараюсь последовать твоему совету, – улыбнулся я и мы пошли к ним в дом.
Я специально не стал звонить в домофон, воспользовавшись электрическим ключом своего визави. Надо сказать, что он спал как убитый не только из-за алкоголя, но и от сильнодействующего снотворного, которое ему успели подмешать в бокале по моей подсказке.
Мне нужен был эффект неожиданности, и поэтому я открыл входную дверь подъезда электрическим ключом, перед этим снова порывшись в его карманах. Я ощущал на себе неодобрительные взгляды Данилы и Кирилла, но ничего не мог с собой поделать.
Я был выше их и по должности, и по статусу, и по своему восприятию.
У меня была заранее опосредованная цель и громадный жизненный багаж за плечами у них была их противная собачья работа, из-за которой я даже немного им сочувствовал.
– Как только вы его положите на диван или кровать, вы сразу же удалитесь, деньги на такси у вас есть, я вас отпускаю!
Они кивнули мне головой, по-видимому, уже предвидя очертания моего преступного замысла. Поднимаясь вместе с ними, я нес в своем кейсе бутылку шампанского и коробку конфет.
Я еще не представлял себе, как я предложу незнакомой мне молодой женщине выпить со мной в присутствии ее спящего супруга, но во мне таилась какая-то слабая надежда, слегка озаренная хитроумным планом моего неугомонного и неуемного Фортеля.
«Фортель выкинул Фортель», – мечтал я про себя, поднимаясь вверх по лестнице. За мной шли Кирилл с Данилой, бережно несущие тело моего визави.
Коварный злодей, изверг, изувер, зверь своей потаенной страсти, я рисовал себе самые живые и сладкие картины внезапного совращения.
Однако увидев заплаканное лицо Людмилы, я чуть было не отступился от своего плана, то есть плана Фортеля. Чувство неловкости и стыда сразу же сковало все мои движения, а главное мой язык. Я лишь кивнул Кириллу и Даниле, которые положив тело Людмилы на диван, тут же вышли из квартиры.
– Почему вы не уходите?! – спросила меня Людмила.
Мучительная пауза, повисшая между нами, на миг осветила мне разницу между любовью и сексом: секс снимает чувство неловкости, в то время как любовь его порождает. Эта фраза Вуди Аллена была превыше многих афоризмов Фортеля. Я внимательно вглядывался в ее лицо, словно пытаясь воплотить свою жажду в ее желание заняться со мной любовью, но это было невозможно, я вторгся в чужую жизнь как вор, и все же что-то меня останавливало на пороге этого бедного жилища, будто какое-то чудо из глаз Людмилы, льющееся на меня, вдохновляло на самый бесстрашный порыв, страсть, сплошное безумство.
– Почему вы молчите?! – испугалась моего молчания Людмила.
– Я взял себе за привило никогда не разговаривать с красивыми женщинами, – отшутился я и Людмила улыбнулась.
– В общем-то я работаю вместе с Олегом, вернее сказать, мы работаем вместе, душа в душу, и я очень был удивлен, что он так сильно напился.
– Да, с ним вроде никогда ничего подобного не было, – смущенно прошептала Людмила и опустилась в кресло, я тоже сел напротив нее.
– Боюсь, что Олег начал спиваться, – вздохнул я.
– А что, на это есть какие-то причины?! – с интересом взглянула на меня Людмила.
– Молчание творит басни, – хитро улыбнулся я.
– У него есть женщина?! – Людмила зло сверкнула глазами.
– Даже если бы у него и была женщина, то я бы вам этого никогда не сказал, потому что я ценю мужскую дружбу! – эта фраза была произнесена мною с нарочитым пафосом. Кстати, я уже два дня упражнялся с этой фразой перед зеркалом.
– А вы не хотите выпить?! – неожиданно предложила Людмила.
– Извините, но я за рулем!
– А вы можете остаться ночевать у нас!
– И я бы спал на полу в коридоре?! – с лукавой смешинкой и поглядел Людмиле в ее чудесные глаза.
– Ну, почему, – улыбнулась еще шире Людмила, – я бы раздвинула диван, и вы бы легли с одной стороны Олега, а я с другой.
Я с иронией поглядел на громко храпящего Олега. Искусственно созданное мною и Фортелем приключение неожиданно начинало мне нравиться.
– Хорошо, я с вами выпью, и сразу уеду на такси, – согласился я.
– Спасибо! – Людмила так благодарно посмотрела на меня, словно уже выудила из меня все интересующие ее сведения о муже.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала, слабо протестуя, Людмила, но было поздно, все произошло, как я хотел.
Потом она как фокусник удивительно быстро достала из-под стола бутылку коньяка с двумя рюмками, и половинку шоколадки. Судя по распечатанной бутылке с двумя третями содержимого и по половине шоколадки, а также по ее странному, я бы сказал чудаковатому виду, она сама недавно потребляла коньяк.
– И давно вы пьете?! – грустно улыбнулся я.
– Нет, совсем нет, – смутилась еще больше Людмила, – просто с тех пор, как разразился кризис, я стала безработной, а потом Олега долго не было, и я очень разнервничалась!
– Ничего, вы еще встанете на ноги, может даже на четыре!
– Вы все шутите? – повеселела Людмила.
– Угу, – я кивнул головой, хотя нисколько не шутил. Я глядел на нее как зверь разглядывает свою добычу.
Мы выпили за знакомство. Людмиле по-видимому, захотелось расслабиться, тем более, что она посчитала меня другом Олега, а еще, как мне показалось, она надумала меня споить, чтобы выведать все, что я знаю про Олега.
Мы пили так быстро, будто стреляли залпом из боевых орудий – сами по себе.
– Как жаль, что коньяк так быстро кончился, – огорченно вздохнула Людмила через пятнадцать минут после нашего с ней злоупотребления.
– Я прихватил в вечеринки бутылку шампанского, – признался я.
– Так что же вы молчите?! – Людмила не дожидаясь меня, ловко раскрыла мой кейс и вытащила оттуда бутылку шампанского. Она даже не обратила внимания на бокалы лежащие там же, она была уже изрядно пьяна.
Мы мигом осушили бутылку шампанского, а потом сбросили Олега на пол, чтобы раздвинуть диван. Раздвинув диван, мы уже не смогли поднять его обратно, поэтому легли вдвоем.
– Пожалуйста, не надо, – прошептала, слабо протестуя, Людмила, но было поздно, все произошло так, как я хотел.
Яркая вспышка безумия ослепила мой разум, и я пламенным вихрем ворвался в нее, в ее глубокое и нежное лоно.
– Пожалуйста, не в меня, – тихо всхлипнула она, но я так желал собственного бессмертия, что излил в нее все свое семя, и еще раза два изливался в ней. Она кусала мои уши, она шептала мне «милый», а потом блаженная, уснула.
Я осторожно встал и сделал на своем телефоне несколько снимков обнаженной Людмилы. Теперь я был абсолютно убежден, что она будет моя и никогда не посмеет мне ни в чем отказать. Теперь я в полной мере ощутил себя ее покровителем. Уходя из квартиры, я успел ее снова одеть, чтобы потом ее рогатый супруг не был шокирован. Так же я унес с собой пустые бутылки, предварительно убрав со стола и вымыв стаканы.
Напоследок мне даже удалось водрузить тело спящего Олега на диван.
Спящие и пьяные супруги производили впечатление какого-то причудливого хаоса, какой часто возникает в глубине нашей неудовлетворенной Вселенной.
Глава 4
Асимметрия Вселенной
Я пришел к ней через сутки, когда Олег уехал из дома на работу.
– Я думала, что это какой-то кошмарный сон, – жалобно глядя на меня, прошептала Людмила, – мне так стыдно, – она безмолвно заплакала, пропуская меня в квартиру.
– Может ты все таки уйдешь, – взмолилась она.
– Ни за что, – я грубо повалил ее на диван, а через минуту овладел ею.
Я имел ее долго, больше часа, и только когда я достиг оргазма в третий раз, она отчаянно застонала, превратившись в чувственную самку. Чувство громадного животного превосходства переполнило мою душу до краев, и тут же выплеснулось за край моего воспаленного сознания.
Мое воспаленное сознание как и ее горячо возбужденное лоно слились в один безумный фантом, и переворачивая вокруг себя все вещи, стены, окна, объединились в один пронзительный крик.
Удовлетворяясь, она снова плакала, но уже благодарными добрыми слезами. Я целовал ее слезы и сглатывал их по крупинкам в себя, соленые и теплые как кровь, они будоражили меня, заводя снова, и я снова погружался в нее, и тут же ярко, юрко, ронял в ее лоно свое живое семя.
– О, Боже, я залечу от тебя! Что мне теперь делать, – простонала она от осознания собственной беспомощности.
– Выходи за меня замуж, – предложил я, – и я тебя озолочу!
– Я не могу, – снова заплакала она, – мне его жалко! Я не могу его бросить!
– Ну, что ж, тогда это твои проблемы, – вздохнул я и с горечью выпил бокал виски «Белая лошадь», которое привез с собой.
– Дай и мне, – попросила она, и я налил ей тоже в бокал виски и она жадно выпила.
– Тебе же нельзя, – спохватился я.
– Ну и черт со всем, – зло усмехнулась она, – мало ли, что нам нельзя, теперь нам все можно!
– Ну-ну! – я удрученно покачал головой.
– Теперь я твоя рабыня, – словно читая мои мысли, прошептала Людмила.
За окном моросил дождь и тучи полностью закрыли небо.
– В такую погоду мне хочется выть, – призналась она.
– А мне бегать по лужам и пускать кораблики, – грустно улыбнулся я.
– И зачем тебе я, может ты меня бросишь?! – она улыбнулась со слезами на глазах. – Ведь не будешь ты меня всю жизнь насиловать?!
– А почему – насиловать?! Разве тебе со мной неприятно! – возмутился я, припоминая, как в последний раз довел ее до оргазма.
– Это грустно, и гнусно, – вздохнула она, – если Олег узнает, то он нас обоих убьет!
– Не успеет, – усмехнулся я.
– Ты что-то задумал! – встревожено воскликнула она.
– Бог с тобой, твой муж на работе, и за каждым его шагом следят, как только он попытается покинуть работу, меня тут же предупредят!
– Вот ты какой?! – изумилась Людмила. – А я и не знала, что ты хозяин, начальник, повелитель, босс, завладевший женой подчиненного! – она засмеялась нервическим смехом, а я наслаждался зрелищем ее огненно-рыжего лобка, будто пламя, выраставшее меж ног звало меня в ее чарующее начало.
Я подошел к ней, нежно обнял ее и она замолчала и страстно задышала, прильнув к моим губам. Еще один безумный оргазм, вырванный с криком из ее тела показал мне превосходство разума над плотью.
Так изощряясь в своем желании подчинить ее себе, я в течение дня шесть раз овладевал ее роскошным телом.
Мы лежали обессиленные, сплетаясь размякшими твореньями, и наслаждаясь выделением из себя явления, которое в большей мере, чем земная реальность, обладало странным волшебством.
Дождь за окном усиливался, а мне почему-то казалось, что это плачет Олег, уже навсегда потерявший сокровенную часть Людмилы, которая теперь принадлежала мне. Как ни странно, но оказалось, что до меня Людмила была абсолютно фригидной женщиной и ни разу не испытала с Олегом оргазма.
Выходит, я помог Людмиле раскрыть ее сексуальное нутро, ее квинтэссенцию. И все же она ни за что не хотела разводиться с Олегом.
Это было более чем странно, ведь я был умелым любовником, у меня было много денег, и еще у меня были два преимущества по сравнению с Олегом, – я никогда не позволял себе поднимать руку на женщину.
Как оказалось, Олег частенько бил Людмилу, чтобы показать ей свое поганенькое превосходство, и все равно эта дура любила его.
Подлый человек – он бил ее и презирал за то, что она не работает, и сам же запрещал ей работать. Говорят, лежачих не бьют, а он еще умудрялся ее лежачую бить ногами.
Несчастный самец с комплексом неполноценности нашел себе человека для того, чтобы вымещать на нем всю ненависть к человечеству
Я знал таких недокастрированных мужчин и для меня всегда оставалось загадкой, почему их жены их терпят и продолжают оставаться с ними?! И потом, за что он ее ненавидит?! Неужели за ее красоту, которая способна причинить ему огромные страдания?!
Может, он инстинктивно предчувствует страдания и поэтому пытается спрятать ее в маленькой квартирке, как какой-то падишах в своем серале волшебную красавицу. Но квартирка не сераль, а Олег не падишах, поэтому сейчас я прожигаю Людмилу пламенем своей безудержной страсти, и между нами возникает святое, сладостное чувство, которое уже кажется прочным, и его уже кажется сохранить на всю жизнь.
Через сутки, когда я увиделся с Людмилой в очередной раз, на ней не было ни одного живого места. Как оказалось, одна сердобольная соседка сообщила Олегу о том, что к его жене приходил незнакомый мужчина. Попытка Людмилы соврать, что к ней приходил сантехник, который чинил кран на кухне, увы, не удалась. Олег тут же позвонил в домоуправление и выяснил, что Людмила никакой заявки туда не подавала.
Все лицо Людмилы напоминало собой кровавое багровое месиво, глаза ее оплыли, и вместо глаз я видел узенькие щелочки, полные слез…
– Я убью этого ублюдка! – еле выговорил я, входя в квартиру.
– Ты не посмеешь к нему прикоснуться, – прошептала осипшим голосом Людмила.
– Ты сорвала себе связки?!
– Да, я сильно кричала, когда он меня бил, – жалко улыбнулась она.
– И никто из соседей не вызвал милицию?!
– А зачем им это надо?! – усмехнулась она. – Каждый привык жить только своей жизнью и ни во что не вмешиваться!
– Ты его боишься?! – спросил я, глядя в ее заплаканные глаза.
– И да, и нет, – она двусмысленно развела руками, как бы обращая мое внимание на постоянно задевающий нас хаос жизни.
– Тебе надо в больницу!
– Само все пройдет, – она присела на диван и укрылась одеялом.
Всем своим видом она давала мне понять, что бороться с мерзостями бессмысленно, что жизнь все равно пройдет даром, что пытаться что-то сделать глупо, а что-либо доказывать бесполезно.
– Так жить нельзя! – вздохнул я, присев рядом в кресло.
– Я знаю но у меня ничего не получается!
– Ты должна уйти от него! Нельзя жить с человеком, который тебя так ненавидит!
– Знаешь как в народе говорят: бьет, значит любит, – неожиданно улыбнулась Людмила, и я только сейчас увидел, что у нее спереди не хватает двух зубов.
– Черт! – вскочил я, как ужаленный. – Вы что, здесь с ума что ли все посходили?!
– Я бы давно ушла о него, но я сама чувствую себя виноватой, – всхлипнула Людмила.
В этот момент я поймал себя на мысли, что мне было бы легко сейчас посмеяться над ней, но вряд ли бы я стал от этого умнее е ее. Я снова обратил внимание на дождь, который как и в прошлый раз монотонно стуча по стеклу. Потом я осторожно разулся и очень бережно овладел Людмилой. Я целовал ее разбитое лицо и мы вместе плакали, пока одновременно не закричали от наслаждения.
Наслаждение – какое возвышенно-унижающее чувство! Улучшая природу нашего тела, оно тут же ужасно угнетает наше сознание. Помимо кошмарного лица я хорошо разглядел на всем теле следы супружеской ревности и мести.
– А это чем он тебя? – спросил я, слегка прикасаясь к багровой ягодице.
– Сковородкой с кипящим маслом, – задумчиво улыбнулась Людмила.
– Он, что, решил для тебя устроить преисподнюю?
– Похоже на то, – кивнула она головой.
– Наверное, тебе очень больно?! – я даже поморщился, представив себя на ее месте.
– Чем ниже падаешь, тем меньше ощущаешь боль, усмехнулась она.
И я вдруг заплакал, и встал перед ней на колени, как перед богиней, и она водила дрожащей рукой по моим волосам и тихо пела хорошо знакомую мне песню: «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь».
Теперь мы плакали оба и жалостно, жалостливо, жалко, жалящее обнимали друг друга, ощущая внутри себя и страхи, и содрогание. И еще я подумал, что нас рожает и нас же выворачивает наизнанку асимметрия Вселенной.
Глава 5
Любовь как процесс самоуничтожения себя через зарождение других
На следующее утро я проснулся с чувством превосходного настроения. Я вдруг осознал, что маразм необходимо побеждать силой, и если Людмила не желает уходить по своей воле от Олега, то ее нужно было похитить. Конечно, если бы у меня не было денег, то вряд ли смог бы я осуществить свой план. Разумеется, что я не думал держать ее взаперти как птичку в клетке. Я подумал только, что если она пробудет со мной хотя бы один месяц, то вполне сможет привыкнут ко мне и в дальнейшем изменить свое мнение насчет меня и Олега.
Уже через два часа я сидел в кабинете у Фортеля и обсуждал с ним план похищения Людмилы. Фортель склонялся больше к тому, чтобы опоить Людмилу снотворным и привезти в мой дом в виде спящей красавицы. Я же почему-то посчитал этот план чересчур вероломным и предлагал Фортелю под каким-либо предлогом вызвать Людмилу на работу к мужу, а привезти ко мне.
В конечном счете мы совместили два варианта в один. Я подпоил Людмилу легким снотворным, а затем предложил Людмиле проехать на работу к мужу, где его якобы допрашивают работники милиции по поводу ее избиения, о котором им стало известно якобы от соседей.
– Это ты его оговорил, – зевнула Людмила и попыталась ударить меня, но только едва коснулась моей щеки своей вялой ладошкой, – ну ладно, поехали, а то его действительно посодют, а я тут как дура с тобой шуры-муры развожу!
Она ели поднялась с дивана, еле-еле оделась и поехала со мной. В джипе, откинувшись на пассажирском кресле она быстро уснула. У «Дубравы» я нес е спящую вместе со своим охранником. Мы отнесли ее в отдельные апартаменты, состоящие из шести комнат на первом этаже.
Здесь была кухня, туалет, ванная с бассейном, кинозал, библиотека, спальня. Окна всех комнат выходили в дикую дубраву, где изредка символически лежали огромные камни, поросшие мхом.
Этот сад камней я сделал сам, часть камней и скал были привезены из Японии и Китая, часть из Таиланда, еще несколько с озера Байкал и с Белого моря. Разбросанные по дубраве камни напоминали одиноких людей – отшельников, думающих о чем-то своем. Вечером этого же дня я услышал из окна спальни дикий крик Людмилы и бросился к ней в апартаменты.
– Ты чудовище, ты похитил меня, – разрыдалась Людмила, – я так и знала, что ты на этом не остановишься!
– Может быть, может быть, – рассеянно пробормотал я.
– Ты еще издеваешься надо мной?!
– Нисколько! – вздохнул я и уселся к ней на кровать. – Просто я подумал и решил, что тебе здесь будет гораздо удобнее меня любить!
– А с чего ты взял, что я тебя люблю, противный старикашка! – усмехнулась Людмила, высунув мне свой язык.
– Любовь овцы к волку длится до последнего вздоха, – усмехнулся в ответ я и ущипнул Людмилу за бочок.
– Значит, ты мой садист, – уже задумчиво прошептала она.
– Не садист, а покровитель! – улыбнулся я.
Улыбка получилась грустной. За окном лил дождь, а мне почему-то казалось, что это Олег уже оплакивает исчезновение Людмилы.
– Можно я ему позвоню, – будто читая мои мысли, попросила Людмила.
Я кивнул головой и дал ей телефон. Это был ее собственный телефон, который я вынул из ее сумочки, когда она спала.
– А ты, оказывается, вор, – с осуждением взглянула она на меня.
– Не вор, а покровитель, – устало вздохнул я.
– А ты не боишься, что я скажу, кто меня похитил?!
– Нет, не боюсь, имени моего ты все равно не знаешь, и даже не знаешь, где ты сама находишься.
– Вот гад, все предусмотрел, ну, ладно, – Людмила набрала номер телефона Олега и стала ждать ответа, вскоре послышался его разгневанный голос:
– Ты где, дрянь такая!
– Я ушла от тебя, Олег! – неожиданно заплакала Людмила. – Я уже не могу, я устала от такой жизни!
– Но ты же любишь меня! – закричал в телефоне Олег.
– Господи! Олег, о чем ты говоришь: я тебя люблю!.. Скорее всего я тебя жалела и была полной дурой! И если бы нормальный человек не похитил меня, тоя до сих пор бы осталась дурой!
– Тебя похитили?! – заволновался Олег.
– Ну да, что-то вроде этого!
– А как? И где ты?!
– Так я тебе и сказала! – засмеялась Людмила.
– Ах ты, дрянь, ты просто издеваешься надо мной!
– Нисколько! Просто этот человек оказался гораздо просвещенней тебя в постели и не кончает как кролик за одну секунду!
– Сука!
– От кобеля слышу!
После этого раздались короткие гудки. Людмила посмотрела на меня с улыбкой, теперь ее опухшее лицо излучало радость и все мои страхи и сомнения тотчас же рассеялись.
Я любил эту женщину и был счастлив с ней. И я хотел ей дать все, чего у нее не было, и это было в моих силах…
Через две недели над нами с Людмилой полыхало южное тропическое солнце острова Мадагаскар. Мы плавали в теплом море и загорали на золотом песке. Я целовал ее, не стыдясь никого. Впрочем, кроме трех слуг, которые нас с ней обслуживали, никого и не было. Просто удивительное место.
Казалось, что сам Бог поселил нас с ней в райском саду. Множество разноцветных птиц чирикало, пело в неистовом празднике вечной любви и всеобщего блаженства. Прикасаясь к обнаженному и загорелому телу Людмилы я вздрагивал от необъяснимого ощущения счастья и шептал ей свои стихи.
Вижу тебя, и снова мечтаю увидеть. Целую и проникаю в твое горячее лоно, и жгучие волосы глажу. И лачу от счастья.
Слуги застенчиво отворачивались от нас, когда мы ласкались… Ласки плавно растекались по всему телу, и трепет с безумным восторгом бросал нас в пучину сладострастных наслаждений. Только сейчас я почувствовал божественные истоки нашей любви, ощутив ее как тончайшую и невидимую борьбу между мужчиной и женщиной, где мужчина проявляет нежное могущество, а женщина нежное сопротивление! Сущность этой искусной борьбы заключалась в достижении невероятного по своей силе оргазма, сравнимого разве что со взрывом Вселенной.
Наш секс не сводился лишь к удовольствию, он имел глубоко магическое значение. Мы совокуплялись в море, и одновременно соединялись с морским божеством, мы проникали друг в друга на песке, ощущая в себе воплощение божества пустыни, и везде, где бы мы не сближались, нас посещало духовное озарение.
Еще я научился виртуозно владеть нашими телами, их волшебной игрой, и мы сколько угодно увеличивали интенсивность наших сексуальных переживаний… Может поэтому вскрики, оханье, плач Людмилы все чаще олицетворяли нашу чудесную связь как знак особой бесконечной благодарности за то, что я сумел рассеять страсть. Так сосредотачиваясь друг на друге, на взаимном разжигании, мы рассеиваем сами себя, превращая в бесконечные брызги.
Еще мне было немного грустно от того, что я познал в любви, увидел, почувствовал скрытый процесс самоуничтожения себя через зарождение других. Может поэтому люди так ослеплены своей страстью, чтобы не видеть и не чувствовать этого?! И может поэтому Людмила была более сексуальна, чем я, и способна к более широкому диапазону сексуальных переживаний.
Полнота сексуальной жизни, и страсть, и Любовь для Людмилы представляли собой бльшую ценность, чем для меня, из-за чего она была более счастливой, верной, сильной и альтруистичной. Именно здесь на Мадагаскаре Людмила почувствовала себя беременной, что однако не помешало нам снова и снова наслаждаться друг другом…
Наверное, каждый человек мечтает о прекрасной возлюбленной, которая день и ночь будет втягивать его в себя своим возбужденным лоном, лишая всякой памяти о жизни, о тяготах в бессмысленной борьбе, о наступлении старости и смерти, и обо всех, кто бултыхается в дерьме… У большинства людей работа отнимает немало времени, отчего они знакомятся то на улице, то в кабаке, то по Интернету, другое дело я, я увидел свою Людмилу, прямо на работе через видеокамеру наблюдения, и тут же много узнал о ней. И уже до знакомства с ней имел свой заранее отработанный до мелочей план соблазнения и похищения. Конечно, большей частью это была умственная разработка начальника охраны, по совместительству психоаналитика и сердцееда Фортеля, зато как прекрасно держать в объятьях любимую женщину и наслаждаться ее самой сокровенной частью. И даже в солидном зрелом возрасте человечек еще полон сил и желаний, и способен достичь гармонии в сексуальных отношениях…
Грустно, конечно, осознавать, что любя свою женщину ты в какой-то степени вовлечен в процесс собственного самоуничтожения, но эта грусть весьма отдалено напоминает тебе том, что ты не до конца зверь и машина, что в тебе есть что-то еще помимо сексуальных наслаждений. Однако, все равно берегите свои сексуальные связи, берегите свои самые лучшие близкие отношения, и вам за все воздастся! Аминь!
Глава 6
Девушки всегда находятся где-то между девственностью и беременностью
День подгонял день, а я подгонял Людмилу. Я хотел ее разжечь снова и снова, но, увы, развитие ее беременности постепенно вело к охлаждению ее чувств. Постоянно сонная и зевающая Людмила прислушивалась к животу как к голосу собственного разума. Уже третий месяц подряд мы жили в соломенном бунгало на берегу Тихого океана, на острове Мадагаскар, где я сумел благодаря деньгам и связям продлить нашу визу еще на пять месяцев. Людмила не хотела отсюда никуда уезжать. Это райское место ее просто загипнотизировало. Да уж, если бы не наше воображение, мы могли быть также счастливы и в каком-нибудь захолустном Урюпинске, с его ветрами, метелями и дождями.
Однако Людмиле по душе было море и солнце, и еще гигантские тропические бабочки, папоротники, высокие как деревья, и слуги, которые заботливо носили нас на носилках под балдахином, и нежно раскачивали в момент наивысшего удовольствия, о котором она оглашала всех криком и матом. Честно говоря, я порой даже очень расстраивался, так как никак не мог понять, почему Людмила так громко стала ругаться матом, да еще во время оргазма.
Еще Зигмунд Фрейд заметил, что первый человек, который бросил вместо камня ругательство, был творцом нашей цивилизации. И все же Людмила изъяснялась так ясно, что мой разум отказывался ее понимать.
– В чем део, Людмила, почему ты ругаешься матом, да еще в такой ответственный момент?! – спрашивал я ее, но она только отрицательно качала головой.
Получалось так, что она и сама не помнила, что с ней происходило в такие моменты. И почему она все время желала мне плодиться и размножаться, но только другими словами? Вопросов рождалось великое множество и наконец смутная неизвестность заставила нас обратиться к местному психоаналитику – Жану де Ренье, туземцу французского происхождения, а поскольку ни я, ни Людмила французского языка не знали, то обратились за помощью переводчика к нашему российскому консулу.
Консул, разумеется, сам не пошел, но прислал вместо себя юную девушку-секретаря Марию Давидович, чистой воды еврейку, но такую скромную, что скажи ей только одну фразу Людмилы, как она тут же грохнется в обморок.
И вот в жаркий полдень мы все вчетвером сидим и переговариваемся с психоаналитиком. Мы с Людмилой достаточно подробно описываем психоаналитику свой оргазм, а Мария вместо того, чтобы переводить, краснеет, смеется и вообще ведет себя так неадекватно, хотя мы уже за это ей заплатили немалые деньги. Да уж, человеку без языка остается только залаять, но попробуй залай при этом психоаналитике, он же о нас, о россиянах подумает черт знает что!
Когда нам осточертел этот дьявольский смех Марии, Людмила что-то сделала ей под столом, то ли на ногу наступила, то ли ущипнула ее за что-то, отчего Мария один раз тихонечко взвизгнула и тут же стала торопливо переводить психоаналитику наболевшую проблему наших сексуальных отношений. Психоаналитик улыбнулся в ответ, подошел к Марии и провел ладошкой по ее слегка видимому животику и сказал одну фразу, которую Мария сразу же перевела:
– Это ругается не она матом во время оргазма, а ваш ребенок, которому вы не даете спокойно находиться в ее утробе! Поэтому если не желаете, чтобы ваш будущий ребенок вырос неврастеником, воздержитесь на время беременности от половых сношений!
Этот вывод психоаналитика не слишком пришелся нам с Людмилой по душе, поэтому заплатив ему приличную сумму, и взяв с него слово, что о наших интимных отношениях он будет молчать как рыба, мы с Людмилой бросились домой, под крышу своего бунгало, где отчаянно занялись сексом. И пусть Людмила опять ругалась матом во время своего оргазма, тем более, что это уже не вызывало отрицательных эмоций, главное, что мы продолжали получать друг от друга так необходимое нам удовольствие.
И все было бы у нас хорошо, но только Людмила стала донимать меня разговорами о браке.
– Дорогая, я твой покровитель, а не муж, и не собираюсь терять свободу из-за твоих прихотей! – говорил ей я.
Она же плакала крокодиловыми слезами, а я чтобы утешить ее опять овладевал ее роскошным телом. Разговоры эти то затихали, то снова возобновлялись. Но хуже всего, что к нам повадилась заходить в гости Мария Давидович. Этой девчонке было скучно на Мадагаскаре, она совершенно не имела друзей, и поэтому как-то с налету одним мигом напросилась к нам в гости. Этот смуглый и щуплый заморыш в очках, с большим орлиным носом вряд ли претендовал на звание «Лучшая красавица Израиля».
И все же в ней было немного шарма, немного мудрости, а если к этому прибавить еще приличный заряд бодрости и веселья, то получится вполне интересная личность.
Неожиданно Людмилу стало раздражать появление в нашей семье Марии Давидович. Она вдруг почувствовала в ней своим тонким женским обаянием соперницу. Совершенно напрасно я тратил время, чтобы втолковать Людмиле, что ее опасения не имеют под собой никакой серьезной почвы, и что моя любовь к ней беспредельна. Она не верила ни одному моему слову. Мало того, наши сексуальные отношения всерьез расстроились. С появлением Марии она никак не могла получить удовлетворение в сексе и обвиняла в этом только меня.
Я осознавал, некую дисгармонию в наши сексуальные отношения вносит Мария Давидович, но никак не мог отказаться от общения с ней.
Ее знания и мудрость восхищали. Она была всеведуща во всем, кроме секса и домашнего хозяйства. Это было заметно не только по ее спутанным сальным волосам и заношенным до дыр джинсовым шортам и черной футболке. Из ее рук валилось абсолютно все, что вполне можно удержать, за весьма короткое время она нам умудрилась разбить множество чашек, тарелок, а также фаянсовых и фарфоровых статуэток, которые коллекционировала Людмила. Несколько позолоченных Будд, а также ангелочков с Христом на кресте и без креста постигла та же участь.
Иногда даже возникало странное ощущение, что Мария просто издевается над нами. Но это было вовсе не так, просто она была очень мила и рассеяна, так как сильно волновалась, а сильно волновалась она, поскольку была без памяти в меня влюблена. Первой это, конечно же, заметила Людмила! Я разглядел это гораздо позже.
Однажды очень быстро стемнело, на Мадагаскаре вообще очень короткие жаркие дни, особенно летом, и Мария попросила меня, чтоб я ее проводил. Мы шли вдоль набережной, разглядывая в вечерних огнях белоснежные яхты с парусами и без парусов, когда смуглая рука Марии словно нечаянно схватила мою, чему я не придал никакого значения, поскольку я был пьян.
– Я хочу вам кое-что сказать, – смущенно склонив свою темную головку, прошептала она.
– Вам плохо?! – испугался я, слегка покачнувшись.
– Я люблю вас, идиот! – разозлилась Мария и только в этот момент мне все стало ясно.
От удивления я потерял дар речи, а Мария воспользовавшись этим, поцеловала меня в губы. Кажется, я оставался долго под впечатлением, которое произвел на эту юную леди, так как даже не заметил, как оказался в ее бунгало на берегу моря и совершенно раздетым.
Руки Марии мелькали как крылья подгоняемой диким ветром мельницы.
Еще мгновенье, и она оседлала меня, издав пронзительный крик прощания с совершенно никому не нужной девственностью. Так опасения Людмилы оказались совершенно напрасными, а я оказался глупее любого глупого осла.
– Теперь ты должен на мне жениться, – лукаво улыбнулась Мария после того, как мое семя залетело в нее.
Читать бесплатно другие книги:
