Мне есть что предъявить Гарцев Михаил
© Михаил Гарцев, 2015
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
«Ну, вот и всё…»
- Ну, вот и всё.
- Последний росчерк
- пера, зажатого в руке,
- и целый ряд безмолвных точек
- растает где-то вдалеке
- И там, летя в пыли астральной,
- в наплыве лунных анфилад,
- всей сутью нематериальной
- ты ощутишь ТОТ терпкий взгляд
- со дна хрустального колодца
- в янтарном просверке конька,
- и крепко сдобренный морозцем
- ТОТ пряный запах табака.
Примитивизм, или Ответ эстетам-формалистам
- Ох, художники-эстеты,
- Ваши сочные портреты…
- Богатейшая палитра…
- Просто глаз не оторвать,
- а мы с Нико Пиросмани,
- закусив цветком герани,
- на расклеенном диване,
- оприходовав пол-литра,
- распевали… твою мать.
- Ох, поэты-формалисты,
- Ваши строчки так речисты.
- Мысли флёр окутал тонкий,
- да и чувств поток не слаб,
- а мы с Нико Пиросмани,
- нашу встречу остаканив,
- в затрапезном ресторане
- на застиранной клеёнке
- рисовали голых баб.
- Ох уж, интеллектуалы,
- без штамповки и лекала,
- как играете Вы в бисер,
- любо-дорого смотреть,
- а мы с Нико Пиросмани,
- утром встретившись в тумане,
- наглотавшись всякой дряни,
- по Закону Высших Чисел
- не дразнить решили смерть.
- Вы рисуете картины,
- рассыпая бисерины,
- их нанизывая вскоре
- на искусственную нить,
- а мы с Нико Пиросмани
- у последней стали грани,
- там за ней нас кто-то манит,
- подслащая жизни горечь,
- обещая нас любить.
«Замок жемчужный…»
- Замок жемчужный
- в небе завис одиноко.
- Тает окружность
- в мареве летнего зноя.
- Мир перегружен
- вздохами горьких упрёков,
- лютою стужей —
- нашей с тобою виною.
- Символов груда
- в мире разбросана зыбком.
- Свет изумруда
- в отзвуке горных обвалов.
- В толще Талмуда
- Библия прячет улыбку.
- Из ниоткуда
- капля живая упала.
- Радужной капли
- не удержать на ладони.
- Силы иссякли
- в мареве знойного лета.
- Солнечный маклер
- плавится, плачет и стонет.
- Звёзды размякли
- в хлябях астрального света.
«С детства вижу картинку…»
- С детства вижу картинку:
- вдаль струится ручей…
- Я бессмертной былинкой
- на скользящем луче
- в непрерывном движенье,
- веру в чудо храня,
- вдруг замру на мгновенье
- у излучины дня.
- Перед встречным потоком
- всплесков полная горсть.
- Стайки трепетных токов,
- обретающих плоть.
Ты – дом моего бытия
- По правде, эпитет «великий»
- навряд ли ласкает мой слух,
- отчизны моей светлоликой
- смущая помпезностью дух.
- У родины вечно на страже
- стоим, за отчизну моля…
- Но кто же о матери скажет:
- ВЕЛИКАЯ МАМА МОЯ?
- Хотим её видеть здоровой,
- разумной и сильной, как встарь…
- Но отзвуки русского слова —
- горящий любовью янтарь.
- Сбиваю сомнений оковы,
- гоню понимание вспять…
- ВЕЛИКОМУ РУССКОМУ СЛОВУ
- эпитет «великий» подстать.
- Скучаю с тобою в разлуке,
- мне тяга к другим – не с руки.
- Все иноязычные звуки
- ведут к созреванью тоски.
- Я стал бы отшельник, молчальник —
- мирской суеты мне не жаль —
- но я берегу изначально
- твою вековую печаль.
- Стою часовым на границах
- твоей непорочной красы
- в сполохах вечерней зарницы,
- и в утренних каплях росы.
- С тобой я отважный воитель —
- в ладье неземного литья.
- Ты – друг мой и ангел хранитель,
- ТЫ – ДОМ МОЕГО БЫТИЯ.
Подражание Бродскому
- Как саркофаг над Чернобылем
- мрачным вырос надгробием,
- так надо мной мои фобии.
- Кто же мне даст ответ?
- Скачут вопросы вечные,
- словно друзья беспечные,
- клятвы звучат подвенечные…
- Мягкий струится свет…
- Спорю с незримой силою,
- плачу и сублимирую,
- кто же найдёт мою милую.
- Внятная слышится речь:
- – Слушай, мужлан неистовый,
- коли ты ищешь истину,
- коль погрузился в мистику,
- должен ты пренебречь
- жизни мишурной благостью,
- сладкой манящей радостью.
- В Лоне Великой Слабости
- верен останься Ей.
- Это твоё избрание,
- мягкое звёзд сияние,
- рек полноводных слияние
- в мутном потоке дней.
- Это Её решение,
- тусклое звёзд свечение,
- над здравым смыслом глумление.
- Чем же ты Ей так мил?
- Знать, на тебе отметина,
- тает в зубах сигаретина,
- стынет на вилке котлетина.
- В жилах избыток чернил.
- Будут ли в жизни женщины,
- будут разрывы, трещины.
- Всё, что тебе завещано, —
- только Она сбережёт.
- Что Вы глядите, архаровцы,
- как я шагаю к старости,
- я не нуждаюсь в жалости.
- Выставьте гамбургский счёт.
- В жарких Её объятиях
- мне не страшны проклятия
- пишущей нашей братии.
- Сказано ведь: «Иди!»
- Вот я иду и каркаю,
- кровью порою харкаю,
- где б взять бумагу немаркую.
- Нет мне назад пути.
Лицедей
- Постиг ты тайны лицедейства,
- и вот заслуженный финал:
- в восторге рукоплещет зал.
- Достигнув в действе совершенства,
- гордись, ты про-
- фесси-
- онал.
- И вновь на сцене, в сердце ярость,
- как улей, растревожен зал,
- в тебя вопьются сотни жал,
- но, подавляя страх и слабость,
- гордись, ты про-
- фесси-
- онал.
- Судьбе порою шлёшь проклятья.
- Тебе претит страстей накал.
- Ты равнодушен и устал,
- но ждут поклонников объятья.
- Гордись, ты про-
- фесси-
- онал.
- Так что ж, всему виной тщеславье.
- Жизнь – фарс. Грядёт последний бал.
- Проворный занесён кинжал.
- Бессмертье действу иль бесславье?
- Ответь ты, про-
- фесси-
- онал.
«Вот и закончились сказки…»
- Вот и закончились сказки.
- Отголосила гроза.
- Желто-багровые краски
- кружатся в сумраке вязком,
- неба надорваны связки
- и голосуют вновь за
- то, чтоб сменилась погода.
- Хмурая мглистая хлябь
- к нам снизойдёт с небосвода.
- В панцире громоотвода
- выползет новая явь.
- Снег, как лачком-с, всё покроет,
- и тишина, тишина…
- Чёрт или буря завоет
- с горя иль просто с запоя…
- Грустно мерцает луна.
Из глубинной психологии
- Опять в конфликте плоть моя и дух.
- Плоть хочет успокоенности сытой,
- но духом все дороги перекрыты —
- к стенаньям плоти он преступно глух.
- Летит себе шальным метеоритом,
- и полон гнева, боли и тоски.
- Порой взрываясь, но всегда отходчив.
- Он не доступен сатанинской порче,
- той, что заманит грешника в тиски,
- соблазнами зажав ему виски,
- средь бела дня иль под покровом ночи.
- Когда ж мой дух охватывает гнев,
- то он бичует кодлы лицемеров,
- служа для всех не то, чтобы примером —
- наоборот, все ждут, оцепенев,
- когда закончится воинственный распев, —
- но сё примеры неподдельной веры.
- Тут плоть моя как раз и восстаёт:
- «Умерь свой пыл. Ты груб и аутичен,
- и нарушаешь правила приличья.
- Вот, скажем, жертву растерзает злой койот —
- навряд ли кто-то разукрасит гневом рот:
- все на земле к подобному привычны».
- Так с духом начинает плоть игру.
- Концептов, символов, инстинктов и фантазий
- пробудится не мало в этой фазе
- игры… Не все придутся ко двору
- эго-сознания… Но как-то по утру
- твой дух в них основательно завязнет.
- Продукт срединный станет править бал,
- он всё разложит поровну по полкам.
- Роптать ты будешь – только втихомолку.
- Поэт, не смей – пусть даже ты устал —
- терять души слабеющий накал,
- сбегай от всех почаще в самоволку.
«Куст одинокий…»
Я твой пасынок, Родина, я твой пасынок.
Я парнасцами твоими не обласканный.
- Куст одинокий,
- импульс новеллы печальной.
- Гнёт атмосферы,
- и… покатился по свету.
- Где же истоки,
- где же твой след изначальный?
- В пламени веры
- жажда ответа,
- которого нету.
- Кончилась качка,
- передохни, друг опальный.
- Стихли бои
- и не свистят больше пули.
- Что же ты плачешь
- пасынком родины дальней,
- корни твои
- сеткой венозной раздулись.
- Щедрую почву
- тело беззлобно отторгло,
- а в поднебесье
- птиц перелётная стая…
- В круге порочном
- ты наступаешь на горло
- собственной песне…
- …облако медленно тает.
«Идеально рассчитано…»
- Идеально рассчитано,
- словно Богом даровано.
- Шёлком, золотом выткано,
- у других не своровано.
- Но ногами орудуем
- мы на праздничной скатерти.
- Всё покатится кубарем
- да к такой-то там матери.
- Видно, в жизни не ценится
- то, что Богом даровано,
- и судьба наша мельница
- перемелет ворованное.
«С этой песней протяжной и тяжкой…»
- С этой песней протяжной и тяжкой
- отогреть свою душу присел.
- Хлестанула судьбина с оттяжкой,
- выпал многим знакомый удел.
- И запел, застонал и…
- забылся.
- Всё куда-то в туман отошло…
- словно солнечной влаги напился,
- на душе хорошо-хорошо.
- Год сидел или месяц,
- не знаю,
- стал травою и мхом обрастать,
- только птиц быстрокрылая стая
- позвала меня в небо опять.
- Я рванулся…
- и вместе со стаей
- полетел в перехлёсте огней,
- и то место, где сердцем оттаял,
- за спиною осталось моей.
- Где найду я ещё эту радость,
- ту, что глушит отчаянья крик.
- Эта сладкая светлая слабость
- в этой жизни нам только
- на миг!
- И так стаи, стада и селенья
- всё, что движется, дышит, живёт,
- припадут к роднику на мгновенья,
- и инстинкт их толкает вперёд!
«Вчера дождь лил, как из ведра…»
- Вчера дождь лил, как из ведра,
- но вновь прелестная погода,
- и вересковый запах мёда
- полей вас опылит с утра.
- Стоит жара да гладь и тишь.
- Клубятся в небе сгустки пара.
- Вдруг разыгравшийся котяра
- в прыжке настиг плутовку-мышь.
- Породист, ухарь хоть куда,
- седой в опалинах красавец.
- Любой заезжий иностранец
- с ним не сравнится никогда.
- Природе, в общем, всё равно.
- Кот с мышкой ласково играет:
- то бросит вверх и отбегает,
- то припадёт и замирает, —
- как будто сам не понимает,
- чем это кончиться должно.
- Он презирает ложный стыд,
- он до мышей весьма охочий,
- он показать нам очень хочет
- крутой охотничий инстинкт.
- А я смотрю на этот бред —
- смертельную природы ласку.
- Тогда любой пусть снимет маску,
- и мы увидим – людоед.
- Мышь защищается, пищит.
- Она сражается, как может,
- ей вряд ли что-нибудь поможет.
- Кто для неё надёжный щит?
- Кот знает все её ходы,
- обворожительный убийца…
- …И как же так могло случиться,
- что виноваты вновь жиды.
- Телепрограмму Русский дом
- ведёт велеречивый Крутов.
- Он говорит спокойно, путно.
- Об этом говорит, о том.
- С ним рядом русский генерал
- бичует хитрое еврейство.
- Когда-то, мол, без фарисейства
- он пел Интер-наци-онал…
- …Кот, наконец, прикончил мышь —
- красноречивый акт природы —
- под яростный восторг народа,
- а ты, как истукан, молчишь.
Пророк 2
- Я сидел и курил на крылечке,
- наблюдая реформ плавный ход,
- но зашли ко мне в дом человечки,
- объявили, что грянул дефолт.
- На лужайке своих пас овечек,
- от людской укрываясь молвы.
- Прилетели опять человечки,
- и не стало овечек, увы.
- Мы с женою лежали на печке,
- наступление ждали весны.
- Заползли к нам в постель человечки,
- и не стало, не стало жены.
- Отдыхал я однажды у речки
- на зелёной, душистой траве.
- Вдруг приплыли опять человечки,
- поселились в моей голове.
- В моём доме четыре протечки,
- ни овечек уж нет, ни жены,
- но живут в голове человечки,
- крутят мне разноцветные сны.
- В храм сходил и поставил там свечку,
- чтобы сгинуло горе моё,
- но живут в голове человечки,
- не хотят выходить из неё.
- Ни чечен, ни еврей, ни татарин,
- ни чистейший по крови русак —
- ЭНЭЛОИЭНОпланетянин
- в моём доме устроил бардак.
- Так не стало мне в жизни покоя,
- очевидно, пришёл мой черёд,
- и, махнув на свой домик рукою,
- я пошёл по дороге вперёд.
- По вагонам я стал побираться,
- там, где можно, стал песни орать:
- «Ах, зачем я на свет появился,
- ах, зачем родила меня мать».
- Но детина один здоровенный,
- отобрав у меня свой оброк,
- мне сказал: «Ты, как видно, блаженный», —
- по Ахавьеву, типа пророк.
- Не просил я у жизни иного,
- но начался в ней новый отсчёт.
- Про любовь пусть поёт Пугачёва,
- про природу пусть Филя поёт.
- И живу я – блаженное чудо —
- на просторах блаженной страны.
- У нас много блаженного люда,
- но не каждый дойдёт до сумы.
- До тюрьмы здесь доходит не каждый,
- но одни мы все песни поём.
- Ах, залейте мне, граждане, жажду
- из монеток звенящим дождём.
- Ах, не верьте, не верьте цыганкам,
- ведь обманут, монистом звеня,
- Вы мне спиртом наполните банку,
- Вы послушайте лучше меня.
- Расскажу вам, что ждёт ваших деток,
- испытают ли крах и нужду…
- Ах, насыпьте, насыпьте монеток,
- а потом я всю правду скажу.
Zhvanetskomu-Zadornovu
- 1
- Когда голодный скоморох
- толпу заводит эпатажем
- и над властителем глумится —
- он для сограждан царь и бог:
- талантлив, дерзок, непродажен,
- их плоть и кровь, он их частица.
- 2
- И нынче смех в телеэфире:
- тут КВН, лото, картишки…
- Забашлил тот – хохмит другой.
- И гладкий сладенький сатирик,
- страдая сытою отрыжкой,
- пнёт благодетеля ногой.
Чемпионату мира по футболу посвящается
«Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок…»
- Чтоб не спугнуть парящий символом-мячиком рок,
- я привстаю с кушетки, держа в руках пульт, осторожно.
- Кто же тут правит бал: дьявол иль всё-таки Бог?
- Траекторию полёта мяча рассчитать невозможно.
- Ранее я утверждал, что дороже победных голов,
- как разновидность инцеста, – пресловутая духовная близость.
- И действительно, дух поглощает антагонизм полов,
- перебарывая природную человеческую стыдливость.
- А на футбольном поле, смешивая грязь и пот,
- пробуждая в толпе агрессию и слепые витальные силы,
- футбольного действа месиво заваривает свой компот,
- вытягивая из футболистов последние соки и жилы.
- И, внося свою лепту, фальшь бьёт наотмашь и наповал.
- Продажность судей оценит даже неисправимый романтик.
- Омерзительно, когда австралийцев выбивают сомнительнейшим пенальти.
- Непростительно, когда Германию протаскивают в полуфинал.
- Но когда счастливые футболисты от усталости валятся с ног,
- а людские сердца от гордости захлёстывают волны спазмов,
- я понимаю, что закономерный, спортивный итог
- выше любых, даже самых одухотворённых оргазмов.
«Решающий мяч – в перекладину…»
- Решающий мяч – в перекладину,
- и с этим останешься жить.
- Все матчи покроются патиной,
- но как этот промах избыть?
- Все помнят лицо отрешённое
- и вопль, вознесённый к богам.
- С гримасой, как у
- прокажённого,
- падёшь ты к Фортуны ногам.
- Соперник же радостью светится,
- горит в лучезарном огне…
- Пройдут и недели и месяцы,
- и годы по той же стерне…
- Все помнят бесстрашье и мужество,
- твой натиск в спортивной борьбе,
- но первым в спортивном содружестве
- быть выпало, всё ж, не тебе.
- Солдаты Фортуны и Случая!
- Ваш Выбор – как Вызов богам!
- Так брось же, Судьба Невезучая,
- Фортуну к солдатским ногам!
«Играя в вихре ярких красок…»
- Играя в вихре ярких красок,
- звук обнажает темперамент.
- Она собой напоминает
- в стремительном полёте барса.
- В движеньях резких ток играет,
- нас погружая в царство транса.
- Огня пылающий орнамент
- вокруг неё бушует властно.
- Очнулись.
- Новое виденье.
- К нам нежности поток струится
- щемящим, мягким, страстным звуком.
- В сто раз дороже упоенье.
- И сердце бьётся, словно птица,
- взмывая к новым сладким мукам.
«Ты на кресте распят и предан…»
- Ты на кресте распят и предан.
- Ты жертва.
- Жертвой стать легко,
- брезгливой жалости отведав.
- – А благо?
- – Благо далеко.
- Но Высшее Предназначенье
- с лица смывает боль и страх,
- и вкус хмельного упоенья
- на окровавленных губах.
Триптих 2
- 1
- Ты сытый и обутый.
- Куда тебя влечет?
- Ты алчешь мякоть фрукта,
- сорвав запретный плод.
- Кто там кричит: «О нравы!»
- При чем твой смирный нрав,
- ты верный сын державы,
- и ты, конечно, прав.
- 2
- Порталы пантеона
- то бросят в жар, то в холод.
- На знамени Маммона,
- а раньше – серп и молот.
- Сквозь рыночные жерла
- к нам подползает голод.
- Какие еще жертвы
- ждет кровожадный МОлох?
- 3
- …И губы обметало
- у страждущих ответ
- расплавленным металлом
- взорвавшихся планет.
- И я ответ взыскую,
- насквозь изрешечен,
- вертя турель вслепую
- распавшихся времен.
- Но солнце вмиг пробило
- студенистую рань.
- Горящею просвирой
- мне обожгло гортань.
- Ну, с мертвой точки сдвинься
- в слепом круженье дня.
- В священном триединстве
- он смотрит на меня.
- Я верю, очень скоро —
- отныне навсегда —
- на трепетных просторах
- взойдет Его звезда.
- Взойдет Его соцветье
- на солнечной меже
- в конце тысячелетья —
- последнем рубеже.
Крещение
- В преддверье нового потопа
- кто, человек, скажи, ты есть.
- И что влечет так на Голгофу
- тебя: тщеславие иль месть,
- порывы чести и добра…
- …Провозгласила отчужденье,
- став первой вехой Восхожденья,
- измены острая игра.
- Идет жестокая работа,
- где правит бал сизифов труд,
- но поцелуй Искариота
- разрыв земных семейных пут.
- …и Он лицо твое омыл
- под завывание синкопы…
- …и путь открылся на Голгофу
- расКРЕпоЩЕНИЕМ
- высших сил.
Экскурсия в Бамберг
- Стопинг, шопинг, туалетинг…
- Разбежались: кто куда…
- Интеллекта хилый рейтинг
- мой растёт как никогда.
- С гидом я веду беседу.
- Мы в автобусе – вдвоём.
- И, пожертвовав обедом,
- заливаюсь соловьём.
- – Бамберг разве не бомбили?
- – Бамберг не был разбомблён,
- хоть бомбившим эскадрильям
- был такой приказ вменён.
- То ль оплот католицизма
- город спас его Святой,
- отделивший от нацизма
- град, рождённый красотой.
- То ли набожные немцы,
- смрад впитав с таких краёв,
- как Дахау иль Освенцим,
- сдали город без боёв.
- Сколько версиям простора,
- но экскурсии отряд
- вышел к Домскому Собору —
- где царит епископат.
- Как темно и мрачно в храме,
- а могильники святых,
- словно склепы в склепах… Драме
- нашей жизни бьёт под дых
- мысль о том, что человеку
- ползать суждено в грязи
- червяком, и век от века
- нам иного не грозит.
- Сильно давит атмосфера —
- где бал правит аскетизм.
- В этом есть, конечно, Вера.
- В Вере – свой максимализм.
- А потом мы вышли к речке.
- Сваи Ратуши в воде,
- но сырых следов протечки
- в помещеньях нет нигде.
- Вихрь закружит жизни светской:
- дождик, солнце, смех и спор…
- Так Венеции Немецкой
- открывается простор.
- Я копчёным пивом сказкой
- оторвусь и оттянусь,
- а немецкою колбаской
- закушу хмельную грусть.
- Дух костёлов и соборов
- с горних стелется высот,
- проникая в наши поры —
- где царит круговорот
- жизни шумной и цветущей,
- превращающейся в прах…
- Дух влечёт нас в мир грядущий,
- перебарывая страх.
«Круговорот воды в природе…»
- Круговорот воды в природе,
- хоть и чреват разливом рек
- при мерзопакостной погоде,
- даёт нам мощь из века в век.
- Энергия воды целебна:
- в её источниках святых
- в потоке струй слышны молебны
- душ чистых, искренних, простых,
- Творцу поющих гимн-осанну,
- и гейзер рвётся в небеса,
- грозой откуда неустанно
- вниз низвергается роса.
- Бурлят, клокочут, мчатся воды…
- Вливает силу Сам Господь
- и в лоно матушки Природы,
- и в человеческую плоть.
«Каскад прудов, заброшенных, ничейных —…»
- Каскад прудов, заброшенных, ничейных —
- куда я прихожу порой вечерней —
- покрытых тиной и зелёной ряской,
- и водорослей целые семейства
- как бы в предчувствии ночного лицедейства
- взирают на меня с опаской.
- Вода и зелень – символ совершенства.
- На свете нет приятнее блаженства
- смотреть, как пробуждаются виденья…
- Ложится темень на ночные воды,
- деревьев тени водят хороводы,
- в природе начинается броженье.
- Каскад прудов – ПРА-образ древних капищ.
- От веток ивы, как от чьих-то лапищ,
- я отшатнулся. Пискнула зверюшка…
- А на прудах мелькали леших тени,
- кузнечик стрекотал, русалок пенье,
- вдобавок квакали, как пьяные, лягушки.
- И уханье какой-то странной птицы,
- желающей воды с гнильцой напиться…
- И чваканье, и хруст костей, и шёпот…
- А светлячки весь берег запалили,
- потом попрятались в бутонах стройных лилий…
- …и табунов был слышен гулкий топот.
- Но только утренней звезды пробьётся лучик,
- ночных мистерий мир тотчас отключат.
- В каскаде – пруд один, очищенный от тины.
- В нём отразится свод небес лазурный,
- он нам дороже прелестей гламурных.
- Сменяют шабаш мирные картины.
- Зажглись на солнце купола церквушки местной,
- лазурь и золото бал правят повсеместно.
- Легка дорога к храму и светла.
- Святой источник Преподобной Анны
- в меня вольёт бальзам небесной манны,
- и продолжается игра добра и зла.
«Гроздья гнева свисают…»
- Гроздья гнева свисают,
- ядовитые спелые гроздья.
- Молоко прокисает,
- но незыблем семейный уют.
- Ты меня не бросаешь,
- только крепче сжимаешь поводья.
- Я тебя не бросаю,
- хоть свистит надо мною твой кнут.
- Птица-тройка домчится
- по тернистым путям мирозданья
- до последней страницы —
- где готовится Праведный Суд,
- и сполохи зарницы
- в небе высветят суть Предсказанья,
- и горящие птицы
- с Саваофа десницы вспорхнут.
- Всё, что сделал я в жизни,
- посвящаю единственной в мире
- и родимой отчизне,
- от опричнины спасшей меня.
- Не забудьте на тризне
- в мою честь в затрапезном трактире
- вспомнить недругов-слизней.
- Я простил! Их ни в чём не виня.
- Я тебе присягаю
- средь икон, подойдя к аналою.
- Моя вера нагая —
- за отчизну. Храни её Спас.
- Весть – с амвона благая:
- наши души не станут золою.
- И, как солнце, сверкая,
- светит и-коно-стас c верой в нас.
«Реальное непостижимо…»
- Реальное непостижимо,
- но сон, фантазии, игра,
- порой, нам представляют зримо —
- во что мы верили вчера;
- а то, во что сегодня верим,
- вдруг нам предстанет в неглиже,
- и тайные раздвинув двери,
- вплотную подойдёт к душе.
- Архетипическое рядом:
- неясных смыслов слышим речь —
- из шифров, символов тирады —
- мы их должны понять, сберечь.
- Мы их должны очеловечить,
- наполнив вечное собой,
- идя на зов неясной речи
- той первобытною тропой,
- которой пращуры ходили.
- Инстинкты надо подкормить…
- Проносятся автомобили…
- …взыграла кровь, прибавив прыть.
- С сигарой сидя в грандотеле,
- роскошно прожигая жизнь,
- мы вдруг услышим птичьи трели,
- увидим солнце, неба синь.
- И мы поймём: вся наша драма
- в том, что роднее нет земли —
- где нас вынашивала мама,
- где нас любили, берегли.
- За отчий край свой, за отчизну,
- как в омут с берега нырнув,
- солдат готов расстаться с жизнью,
- мгновенно, глазом не моргнув.
- Мы все – солдаты, неконфликтны,
- реликты чтим своих торжеств…
- И это главные инстинкты
- всех человеческих существ.
Смута царит на Руси
- Смута царит на Руси, подрывая основы
- существованья, и хочется плакать от боли.
- В этом вертепе для каждого выбраны роли.
- Минин с Пожарским встают – непреклонны, суровы.
- Гришка Отрепьев играет в Кремле в подкидного
- или с поляками квасит на шумном застолье.
- Мнишек Марине своя уготовлена ниша.
- Бабы – они закулисье мужицких амбиций:
- будь ты плебей или даже известный патриций.
- Стимул первейший, согласно учению Ницше, —
- это любовь. Обозначена, видимо, свыше
- женская роль всех народов, времён и традиций.
- Нелегитимность царя – как истоки конфликта
- гнева народа с коварством беспомощной власти.
- Мор наступает, а также другие напасти,
- но пробуждаются в недрах народных реликты,
- сгустки энергий, презрев человечьи инстинкты
- самосохранности, пассионариев касты.
- И ополчение первое – это предтеча
- славных побед, где Пожарский и Минин – герои.
- А Ляпунов был победы не меньше достоин,
- но был своими зарублен, заманен на сечу.
- Помня о нём, мы зажжём поминальные свечи,
- чарки наполним июльскою душной жарою.
- «За ляпуновых, отмеченных в предков Завете!»
- Тост прозвучит наш за тех, кто старался во благо
- родины, утром собравшись под прадедов флагом,
- не сомневаясь, уйдя с ополченьем в бессмертье —
- тех, кто в Завет не попал, но за всё был в ответе,
- канул в забвенье, но родину спас от варягов.
…А потехе час
Батилл, надвигаются галлы,
ты, главное влаги налей.
И. Кутик. Оса Часа
- Богемы шальная пирушка —
- забористый всплеск бытия.
- Упругого всхлипа хлопушка
- поднимем бокал за тебя.
- Набор полновесный эстетства,
- сменяется Шуберта звук,
- и жизни расхристанной действо
- ткет тонкую пряжу паук.
- Конструкций холодных, астральных
- жемчужные нити висят,
- и правит всем миром вербально
- расчетливый пылкий кастрат.
- Зарделась от гордости муза,
- попав на само острие,
- почтенные члены союза
- ласкают вниманьем ее.
- Что мне горевать на досуге?
- Я музу в охапку ловлю.
- Хлопушками всхлипов упругих
- в небесные сферы палю.
- Среди ожерелий астральных,
- среди ожирений любви,
- средь буйства энергий витальных,
- черпающих силу в крови.
- А где-то вдали, на востоке
- встает голубая заря.
- Земли животворные соки,
- усталому миру даря.
- Стихает ночная пирушка,
- светлеет ночной небосвод,
- валяется где-то хлопушка.
- Усталая муза встает.
- Идет величаво и прямо,
- и смолкнет любой вития!
- В глазах ее терпкий и пряный,
- загадочный смысл бытия.
Tsinichnoe
- I
- Я малую толику яда
- плеснул в потемневший бокал,
- я малую толику ада
- из пачки помятой достал.
- И первою толикой смачно
- обжег всё нутро, впрыснув яд.
- Второю – с начинкой табачной —
- продрало от горла до пят.
- И сразу слегка отпустило.
- Травиться – нам радость дана.
- А там будь что будет… могила
- чуть раньше, чуть позже… одна.
- II
- В петлю лезть он вдруг передумал.
- Сцепление выжал, дал газ,
- расстался с приличною суммой.
- Что делать – зато высший класс…
- При жизни мы все незнакомы,
- но страх надо как-то бороть…
- …голодные губы истомы
- впиваются в спелую плоть.
- И сразу слегка потеплело.
- Влюбляться – нам свыше дано,
- а там будь что будет… и тело
- чуть лучше, чуть хуже… одно.
- III
- Рулетка ли кости, картишки…
- Не верьте! Душа умерла.
- Холодные гладкие фишки
- ложатся на бархат стола.
- Игры первобытной уроки:
- сильнейший слабейшего бьет,
- бал правит холодный, жестокий,
- как лезвие, честный расчет.
- Ну, что ж ты задумался, мальчик?
- Забашли – и ты господин,
- а там будь что будет… наварчик
- чуть больше, чуть меньше… един
«Я спешу по утрам к метро-по-литену…»
- Я спешу по утрам к метро-по-литену,
- забиваюсь с другими людьми в автобус.
- Ускоренье придаст нам крутящийся глобус.
- За окном замелькают дорожные сцены,
- я хочу осознать алгоритмы замены,
- торможу, скрежеща, ибо сам себе тормоз.
- Кадры жизни пойдут, как при съёмке рапидом,
- и предметы рассыплются вмиг на части.
- Вряд ли важно, какой они стали масти,
- вычленять не хочу я подвиды и виды…
- Только вижу арену кровавой корриды,
- где все судьбы в руках анонимной власти.
- Я спускаюсь в метро, подхожу к вагону.
- Вспышка бьёт по глазам отражением ада.
- И уже ничего, ничего нам не надо.
- Сверху смотрит на нас, сострадая, Мадонна:
- видя наши тела, слыша вскрики и стоны,
- в пропасть рушится с нами небосвода громада.
- Жизнь абсурд – по Камю нас учили и Сартру.
- Меня нет – я разъят на молекул цепочки,
- а в ответ разбежится по траурным строчкам
- весь мой мир: от цветущих фиалок Монмартра
- до заношенной шапки из убитой ондатры,
- продолжая свой бег в этом круге порочном,
- пищевые цепочки пополняя собою.
- Ну, а правда сатрапа и ложь правдолюбца
- проливными дождями нам на головы льются…
- Мы гордимся планетой своей голубою,
- и, бродя по трущобам звериной тропою,
- громко воем, завидев абрис лунного блюдца.
«Громов громогласный раскат…»
- Громов громогласный раскат.
- Растенья, увядшие, жгут.
- Усталые кони хрипят.
- Погром, революция, бунт.
- А черти разложат пасьянс,
- сдается знакомый расклад.
- Фортуна смеется анфас.
- Эсер, коммунист, демократ.
- Я вижу крутящийся шар.
- Я слышу разбойничий свист.
- Сминающий душу удар.
- Нацист, экстремист, террорист.
«Теченье жизни скоротечно…»
- Теченье жизни скоротечно,
- минуя тернии, невзгоды,
- несут нас молодости годы
- легко,
- стремительно,
- беспечно.
- Но, охватив вдруг взглядом вечность,
- поверхность вод в огне лазури,
- в нас, словно в круговерти бури,
- погрузится на дно беспечность.
- Там в глубине прозрачной влаги
- увидим струи ржавой грязи.
- Цветов песочно-серой бязи
- клокочут силы темной флаги.
- Так ручеек сверкает чистый,
- стрелой стремится к океану,
- но превратится в амальгаму,
- пристав к любой речушке быстрой.
- Ее дыханием омылся,
- с ней, только с нею путь свой мерит
- и никогда ей не изменит,
- он в ней навеки растворился.
- И примеси не замечает.
- С мечтой о встрече с океаном,
- укрывшись сладостным туманом,
- он только скорость прибавляет.
- Тревожны взрывы темной силы,
- рожденной с ним в его истоках,
- вкусившей сладость новых соков
- из чуждой, инородной жилы.
- Войдя в открытое пространство,
- он мчит уже немного сонный
- в воде туманной и соленой.
- В мечтах,
- надеждах,
- постоянстве.
«Душа зачахла – узник плоти…»
- Душа зачахла – узник плоти.
- От гнета раны не уйти.
- Гниют раздробленные кости,
- и он решил: «Конец пути».
- Но дух спортзала шлет нагрузки.
- Сквозь отчужденье и вражду
- энергии живые сгустки
- взрыхляют звездную межу.
- За это ТАМ не ждет награда,
- но он подходит вновь и вновь
- к железным челюстям снаряда
- жевать дымящуюся кровь.
Ты меня прости, солдатик
Читать бесплатно другие книги:
Сборник юмористического рассказа «Осторожно, пЕсатели!» – не только книга. Это своего рода лекарство...
Дорогие друзья! В ваших руках – необыкновенная книга! Она составлена из сказок, которые сочинили ваш...
Книга, которая находится в ваших руках, дорогие читатели, уникальна. Она содержит прозаические сказк...
Дорогой друг! Ты наверняка знаешь, что люди стали придумывать сказки давным-давно, много сотен лет н...
«Черчилль» Мартина Гилберта представляет собой не только чрезвычайно ценный исторический труд, но и ...
Первое издание книги Франса де Валя «Политика у шимпанзе: Власть и секс у приматов» было хорошо встр...
