Мир Смерти и твари из преисподней Гаррисон Гарри

– Слушайте. Мой крейсер «Орэдд» – это бывший корабль кетчеров.

– Кого? – ошарашено переспросил Язон, услышав знакомое слово.

Энвис воспринял его вопрос по-своему.

– А вы и не знали, кто такие кетчеры? Лопухи вы, а не феномены! Слушайте меня! Раньше в Галактике считали, что кетчеры – это просто ловкие охотники, кочующие с планеты на планету, из-за того, что их родина сгорела в пламени сверхновой звезды. Но это не вся правда. Кетчеры – древнейшая раса, они редко, очень редко появляются на глаза обычным людям. А в высокоразвитых мирах не появляются вовсе. И охотятся они по всей Галактике вовсе не за редкими животными, точнее, не только за животными. Они пытаются выловить и собрать воедино все аномальные явления, все чудеса света, как говорили в старину. Когда им это удастся во Вселенной должен будет возродиться прежний порядок, такова истина.

Энвис помолчал, оценивая произведенный эффект. И Язон, и Олаф слушали его внимательно, но никаких особых эмоций на их лицах не отразилось.

– А я познакомился с кетчерами на планете Жюванс, – поведал Энвис. – На той самой планете, где они разводят питакк. И пиррянских рогоносов, и мэхаутских слонов, и нестареющую мутацию лю-лю-грыха, и несколько видов растений и животных со Стовера, и праматерь всех моналойских фруктов – так называемый трольск фликт, и даже бубузантов. Хотите верьте, хотите нет, но на Жювансе ухитряются существовать даже эти повсюду дохнущие одемирские зверьки.

Мягко говоря недалекий бандюга неожиданно выдал такой небывалый букет оригинальной информации, что Язон даже проникся к нему уважением. Это ж надо столько новых слов выучить! Видно, сильное впечатление произвели на него кетчеры.

– И они подарили мне свой корабль, – объявил Энвис после короткой паузы.

– Кто, бубузанты? – тупо переспросил Олаф, очевидно, опять издеваясь над бывшим товарищем по оружию.

– Сам ты бубузант! Кетчеры подарили мне этот корабль, что бы я нес и дальше по Галактике их прекрасные идеи, помогал решать их благородные задачи, приближал царство справедливости во Вселенной!

Судя по тому, сколь неумеренными стали патетические нотки в речах Энвиса, заврался он окончательно. Кем бы не были эти кетчеры, подарить свой мощнейший крейсер такому охломону они, конечно, же не могли. Надо полагать, в лучших традициях всех бандитов, моналойский наркоделец элементарно угнал роскошный сверхсовременный звездолет. Неясным оставалось лишь одно: почему эта древнейшая и мудрейшая раса не снарядила за ним погоню? Либо они оказались просто выше этого – мол, дела людские для них суета. Либо Энвис, ничтоже сумняшеся, перерезал всех кетчеров до единого. Как ни странно звучит такое, а в Галактике всякое возможно. Высокоразвитая раса – это еще не означает самая сильная и защищенная.

Но так или иначе, на данный момент с техническими новинками кетчеров в руках этот очередной встретившийся на пути Язона маньяк представлял весьма серьезную опасность. И следовало хорошенько подумать, прежде чем совершать следующий шаг.

– Возможности твоего корабля нам ясны, – спокойно заговорил Олаф. – Но что ты собираешься делать конкретно?

– Я не обязан отчитываться перед вами о своих конкретных планах!

Это был достойный ответ.

– При чем здесь планы? – поморщился Олаф от паталогической бестолковости собеседника. – Ты даже цели свои не обозначил.

– Да ты не слушаешь меня, что ли, Вит? – обиделся в свою очередь Энвис, называя вдруг Олафа не по имени, а по кличке.

– Наоборот! – решил подключиться Язон. – Мы вас очень внимательно слушаем. Потому и хотим спросить: каковы ваши требования и кому они адресованы?

Энвис смотрел совершенно оторопелым взглядом, и Язон счел своим долгом разъяснить ему, как ребенку:

– Когда человек или группа людей захватывают заложников, принято в обмен на их жизни требовать выполнения некоторых совершенно определенных условий. Или, согласно вашей логике, получается как-то иначе?

– Что ты мне мозги пудришь? – сообразил, наконец, тупоумный бандюга, о чем идет речь. – Все же предельно просто. Я полагаю, что твоя персона дорога всем пиррянам, а выдающиеся таланты Олафа Вита не безразличны нашему племени. Так что требовать соблюдения условий я буду ото всех сразу. Условия мои – очень простые на самом деле. Судите сами: вы уматываете отсюда в течение суток, то есть двадцати двух часов по-местному, и забираете с собой всех наших фэдеров. Строго по списку. Я хочу остаться единоличным правителем. И как только ваш чертов крейсер выйдет в кривовпространство, я отпущу тебя и Олафа. То есть я сам выкину вас на каком-нибудь межзвездном катерочке, на каком не жалко будет. Туда же, в кривопространство. Ну, а уж дальше ищете друг друга, как умеете.

«Блестящий замысел! – подумал Язон, с трудом сдерживая улыбку. – В чем он видит гарантии нашего невозвращения? Что если мы прилетим сюда вновь с огромной собственной эскадрой и подразделениями Специального Корпуса в придачу? Как он собирается контролировать эту планету в одиночку, когда на ней уже сейчас у всех жителей абсолютно разные цели? И зачем вообще нужны заложники, если и впрямь сидишь в самом мощном во вселенной корабле? Взятие заложников – это средство, к которому прибегает слабейший в минуту отчаяния.

Словом, концы с концами у Энвиса не сходились. Горе-террорист проявил себя полнейшим кретином. Но это-то как раз и не радовало. Ведь поведение кретина абсолютно непредсказуемо. В сущности, он может убить кого угодно и когда угодно, в любую минуту.

«Значит, пора наносить упреждающий удар? – мелькунла примитивная, а потому наиболее бездарная мысль. – Нет, уж не настолько он туп, чтобы не предусмотреть и этого. То есть, может, как раз и настолько, да рисковать не хочется. Ведь не совсем понятная система, которая с защитным силовым полем играет, как с надувным резиновым шариком – это серьезно. При наличии подобных устройств можно, в принципе, любое оружие развернуть в сторону человека, его применившего, причем даже совершенно автоматически, без участия этого идиота. Ах, если б хоть выбраться для начала в другое помещение – уже многое яснее бы стало. Так нет! Энвис хоть и тупой, но в тупости своей необычайно последователен. И это делает его пока неуязвимым».

– Ладно, – сказал Язон. – Лично я – на все согласен. Учти, в нашей команде, во всяком случае в таких вопросах, старший – именно я. Выйди на связь с господином Керком, и я отдам ему приказ. Теперь твоя очередь, Олаф.

Олаф как-то совсем загрустил, словно засыпать начал. Потом внезапно попросил:

– Энвис, плесни мне чорумовки, она вот здесь, во фляжке. А то сам полезу, ты еще, чего доброго, поймешь неправильно…

Энвис с пониманием кивнул и выполнил просьбу, даже красивый золотистый стакан изысканной формы извлек откуда-то.

А Олаф принял дозу, враз повеселел и сообщил:

– Ну, а по поводу меня, связываться надо, я думаю, с Крумелуром. Эх, давненько я не видел старину Крума! Кстати, тебе виднее, прав ли я? Может, у вас теперь кто-то еще шустрее прочих один за всех решает?

– Свамп, – сказал Энвис с ненавистью.

– Оставь неистового Свампа, он никогда не был фигурой номер один. Ищи Крумелура.

Олаф даже не обиделся. Согласился тут же. А искать долго и не пришлось. Вызванный по индивидуальному коду, Крумелур откликнулся сразу. Выслушал условия обезумевшего компаньона. Помычал для порядка в микрофон в мнимой растерянности. Потом неожиданно сказал:

– Энвис, погляди наверх!

Примитивнейший фокус сработал. Энвис, быть может и ненадолго, но голову задрал и даже рот приоткрыл. Что влетело ему в рот, Язон толком понять не успел, но что-то точно влетело. Потом, буквально через секунду, в трюм хлынули потоки сжиженного газа. Но прежде чем потерять сознание в тяжелых, усыпляющих клубах, Язон успел заметить, как буквально взорвалась, разлетаясь неприятно разноцветными ошметками не слишком умная голова самоуверенного бандита. Крумелур переиграл всех.

Судя по индивидуальным ощущениям, а Язон доверял своему трудно объяснимому чувству времени, они провели без сознания всего минут десять, и были приведены в чувство уже в креслах, посреди уютной кают-компании, очевидно, на том же самом суперкорабле. Крумелур печально смотрел на экран и кажется, даже начинал нервничать. Что там ему показывали, Язон не видел.

– Летим куда-нибудь? – полюбопытствовал он для начала.

– Конечно, летим, – буркнул Крумелур.

Похоже, он крепко дулся на Язона за все его самовольные выходки, приведшие к столь неприятным для участников проекта последствиям.

– А на что ты обижаешься? – решил в свою очередь возмутиться Язон. – Из-за меня что ли, вы все тут поругались? И вообще не понимаю, для чего нужно было темнить. Зачем вообще такая секретность на Моналои? И еще не понимаю: для чего надо было Энвиса убивать?

– Не для чего, а почему, – поправил Крумелур. – Он стал слишком уж энвис.

Язон понял. В таком объеме он владел шведским. Имя Энвис означало «упрямый».

– И все же, я-то в чем виноват?

– Ни в чем, – еще мрачнее буркнул Крумелур.

– Ох, не все в порядке в датском королевстве! – проговорил на это Язон.

Крумелур вскинулся:

– На что ты намекаешь? На Кассилию?

«Неуч ты! – улыбнулся про себя Язон. – Государственным языком Кассилии является, конечно, датский, но не знать подобных цитат…»

– Я намекаю на пьесу Шекспира «Гамлет».

Крумелур посмотрел на него ошалело и сказал:

– Пьесы дома будешь читать, а сейчас взгляни сюда. Мету твою никак поймать не можем. Она вот здесь, и мы уже почти прилетели…

Язон вскочил, не дослушав, и, забежав со спины Крумелура, вперился в экран:

– Где «вот здесь»?!

Олаф, хоть и посоловевший слегка от сочетания алкоголя с чумритом и усыпляющим газом, тоже уже стоял рядом.

– Где она?! – переспросил Язон.

– Была вот в этой машине, – развел руками Крумелур. – Наблюдатели мне так доложили.

– Но в этой машине ее уже нет, – сказал Язон, медленно осознавая страшную двусмысленность этой фразы, и как бы услышал свой голос со стороны.

Это был тот самый случай, когда от ярости и отчаяния не узнаешь свой собственный голос.

То, что Крумелур называл машиной, представляло собой в действительности сплошной клубящийся сгусток бушующего огня. Костюмы, конечно, бывают разные, например, скафандры высшей защиты. Или скафандры специсполнения, в которых можно погружаться даже в высокотемпературную лаву. Но Мета наверняка улетела из пиррянского лагеря в обычном летном комбинезоне, таком же, какой был сейчас и на нем самом.

– Кто это сделал? – спросил Язон глухо.

Но Крумелур не успел ответить, потому что в динамики громкой связи, находившиеся, очевидно, в режиме ожидания по пси-сигналу, ворвался дико раздраженный, но весьма бодрый голос самой Меты:

– Язон, Керк, Крумелур, Свамп!.. Да хоть кто-нибудь, провались вы все в черную дыру! Отзовитесь, наконец! И скажите этим идиотам, чтобы они перестали стрелять. Мы из пещеры носа высунуть не можем!

Язон облегченно рассмеялся.

– Это я, Мета! Слышишь? Это я! А про кого ты говоришь «мы»?

– Про твоего молочного брата Экшена и еще одного парня, который будет нам очень нужен в дальнейшем. Мне так кажется… Да перестанут они стрелять, черт побери?!

А Крумелур уже орал по-моналойски на весь корабль. В жутком потоке извергаемых ругательств было много совершенно непереводимых слов, но самую суть Язон выхватил безошибочно: главный фэдер грозился сжечь все до единого вертолеты, а заодно и резиденцию эмир-шаха, если хоть один придурок не подчинится его приказу немедленно.

И тогда – почему именно в эту секунду? – Язон вдруг мигом сообразил, кого же напомнил ему Крумелур еще при самой первой встрече. Гроншика! Ну, конечно, Гроншика! Авторитета первого ранга и знаменитого торгаша всем чем угодно с планеты Радом. Такого могучего, самодовольного и вместе с тем простого, даже простецкого. Все они одним миром мазаны: киллеры, наркодельцы, скупщики краденого… Да, образ жизни и круг общения во все времена накладывал известный отпечаток на личность. Интересно, а может, Крумелур и с легендарным главарем флибустьеров дружил? Язон решил спросить об этом впрямую:

– Ты был знаком с Генри Морганом?

– Нет, только с Энтони Ховардом, – спокойно ответил Крумелур, нисколько не удивившись вопросу.

«Вот как, – подумал Язон. – Наверно, Тони, наш нынешний наместник на Джемейке и дал тебе координаты Пирра. Впрочем, это сейчас не самое главное. Спрошу о первом из вспомнившихся персонажей. Тоже калоритная фигура в галерее преступных элементов Галактики».

– Ну а господина Гроншика с Радома ты знаешь?

– Еще бы! Это, считай, наш главный партнер по бизнесу.

Помолчали. Потом Крумелур сказал:

– Язон, у нас так много общих друзей! Нам ни к чему ссориться.

– Да, да, конечно, – рассеянно кивнул Язон.

Он не хотел до поры объяснять своего отношения к их общим «друзьям». Еще и не такие типчики, бывало, записывали Язона в ближайшие приятели. Пусть пока считает за своего, пусть. Так удобнее. Контракт заключен, а как быть дальше – решать все равно не ему одному. Вот соберутся опять все вместе, тогда и подумают…

Суперкрейсер «Орэдд», похищенный покойным упрямцем Энвисом у кетчеров, теперь уже садился на каменистую равнину возле подножия скалистых гор и в самой непосредственной близости от тихо догоравшего пансарбиля. Вертолеты приземлились тут же, наступило перемирие. И Язон увидел на обзорном экране шагающую им навстречу Мету, в порванном местами комбинезоне, с закопченным носом и щеками, но улыбающуюся и красивую, как всегда.

Глава двадцатая

Вопрос о том, как жить дальше, решался в два этапа.

Сначала обитатели Мира Смерти в лучших своих традициях провели свое внутреннее закрытое собрание. В связи с резко изменившейся обстановкой Язон не хотел слушать никаких возражений Крумелура и категорически распорядился посадить «Арго» непосредственно возле лагеря, разбитого пирряннами, то есть посередь бывших фермерских угодий. А на состоявшееся в кают-компании совещание он не допустил ни одного представителя местной власти. По поводу же лазутчиков, следящих камер и подслушивающей техники, высказался однозначно: будем уничтожать всех и все без разбору.

Впрочем, Крумелур, уловив столь воинственное настроение Язона, возражать особо и не пытался. Какой смысл? Он уже высказал лидеру пришельцев свое «фе» – тогда, на «Сегере». И хотя Язон претензий практически не принял, в глубине души он определенно призадумался. Крумелуру этого оказалось достаточно, он уже понял, что некий паритет в отношениях установился. А со вспыльчивым и непредсказуемым Керком хитрый фэдер решил на конфликт не идти. Тем более не имел он желания испытывать себя на прочность в поединке с женщиной. Необузданный характер Меты был уже тоже вполне знаком ему.

В общем, когда Язон сформулировал все свои условия, Крумелур даже комментировать ничего не стал.

– Бра, – сказал он лаконично, от полноты чувств переходя на родной. – В смысле о'кэй. От имени планеты Моналои прошу вас лишь об одном: как можно скорее известить администрацию Томхета о принятом вами решении. Мы будем ждать.

После этих слов Крумелур решительно развернулся – а разговор происходил возле открытых люков «Арго» – и зашагал к своему скоростному катеру.

Язон не мог не проникнуться известным уважением к этому человеку, к его уму, выдержке, умению работать с людьми. О, высокие звезды! В который раз за многие годы жалеет он о том, что талантливые, неординарные люди употребляют свои способности совсем не в том направлении. Как говорится, эту бы энергию, да в мирных целях!..

В определении дальейшей судьбы планеты Моналои принимало участие как никогда мало людей. Вопрос показался слишком щекотливым как Язону, так и Керку, чтобы выносить его на обсуждение большого коллектива. Пригласили в кают-кампанию «Арго» всего семнадцать человек. Каждый из них доверял любому другому, как самому себе. Председательствовали, как всегда, старейшины – Керк и Рес. Предупредив собравшихся, что мнения обоих вождей заранее согласованы, а значит привычной полемики, переходящей в крик и выхватывание пистолетов не ожидается, они призвали собратьев-пиррян к сугубо конструктивному обсуждению практических планов. И первым Керк предоставил слово Стэну, выступавшему сегодня в качестве главного военного эксперта.

– Да, я человек военный, – признался Стэн в самом начале, – но прошу не забывать, что я еще и ученый. И сегодня вынужден констатировать: если использовать любой из видов имеющегося у нас оружия, в любой последовательности, в любых сочетаниях с любой мощностью – вероятность одолеть этого врага, у нас все равно практически нулевая.

Раздалось дружное «Ах!», и Стэну пришлось пояснить свою мысль подробнее.

– Наше оружие, особенно криогенные бомбы и ультразвуковые деструкторы действуют на монстров действительно весьма эффективно. Но суть в другом: этих горячих бойцов порождают, похоже, сами вулканические процессы. Они появляются из лавы буквально в неограниченном количестве. Уничтожаешь одного – возникает еще десять. Применение любого оружия, использующего принцип уничтожения, является полнейшей бессмыслицей.

– Возражаю! – поднял руку Арчи.

И Керк дало ему слово.

– Каждая новая генерация монстров существенно отличается от предыдущей. Стэн не учитывает, я бы сказал, не хочет учитывать этого момента. Однако факт на лицо: меняется форма клюва, мышечные реакции, цвет кожи, отмечается явная тенденция к усложнению псевдобиологической структуры этих особей. Если мы станем планомерно наращивать мощности чисто военного давления, то на определенном и весьма скором этапе, появится поколение монстров, по-настоящему готовых вступить с нами в контакт.

– Спасибо, Арчи, – сказал Керк. – Эту парадоксальную теорию мы уже слышали от тебя однажды. И, должен признать, среди наших найдется немало охотников обкатать эти идеи на практике. Так что – не унывай! Но все-таки к мнению Стэна, тоже следует прислушаться. Он у нас опытный боец, а к тому же вообще неглупый парень.

– Заметьте, я ведь не перебивал и не заглушал Стэна, – слегка обиженно оправдывался Арчи. – Я просто хотел и хочу, чтобы над проблемой каждый думал сам, а не верил кому-то на слово. Тем более что слов сказано будет много, а единство во мнениях вряд ли обнаружится, хотя я искренне приветствую, господа ветераны, вашу неожиданную коалицию. Давайте, что ли, послушаем следующего докладчика.

Следующим оказался Бруччо, который водя крючковатым носом вдоль строчек собственных записей, вначале долго бормотал что-то невнятное, а под конец, неожиданно и четко резюмировал:

– Моналои – планета-наркотик. Я это понял достаточно давно, только поверить боялся. Все проверял, знаете, проверял… Вы себе и представить не можете: здесь каждая травинка живет от дозы до дозы! Перекрой им канал поступления «лекарства», и жизнь останавливается, любая: растительная, животная, разумная. Чем выше степень организации живого существа, тем сильнее его зависимость от чумрита и всех прочих сопутствующих факторов. Я, конечно, провел химический анализ. Результаты получил любопытные. В принципе, но вообще-то ничего нового для себя не открыл. В плодах айдын-чумры и прочих ядовитых местных фруктах содержится не какая-нибудь там не поддающаяся описанию экзотика, а хорошо знакомый любому химику диметиламид лезиргиновой кислоты, называвшийся когда-то красивой аббревиатурой ЛСД-25.

Бруччо сделал паузу, давая возможность всем, кто способен, осмыслить эту весьма забавную информацию.

– Следует отдать должное изобретателям этого наркотика, – продолжал он. – А изобретатели у него были, вне всяких сомнений, друзья: наркотик-то сугубо синтетический. Естественным путем, в природе, даже элементарный ЛСД-25 возникнуть принципиально не мог, а уж эта модификация, изящно закамуфлированная под безвредное мультимолекулярное вещество – тем более. К сожалению, я совершенно не представляю себе механизм синтеза подобного химического оборотня. Но сдается мне, что один раз в своих путешествиях мы уже напарывались на такой же хитро синтезированный с помощью высоких технологий психоделик.

По залу прокатился шумок: то ли кто-то вспоминал, когда и где происходило упомянутое Бруччо знакомство с экзотическим веществом, то ли просто большинство присутствующих перестало понимать, о чем талдычит высоколобый биолог.

– Для не разбирающихся в терминологии я мог бы сказать проще – «наркотик», – пояснил Бруччо, – но в действительности есть существенная разница между этими двумя классами стимулирующих препаратов. Трагизм нашего с вами случая, друзья, заключается как раз в том, что чумрит (в действительности не только он, но давайте для простоты говорить именно об этом препарате) представляет собою сложнейшее сочетание вещества, дающего неповторимые ощущения психоделического полета в иной реальности, и – вещества, обладающего свойством вызывать фантастически быстрое привыкание – с первой минимальной дозы.

На этой фразе Бруччо раздалось уже дружное громкое «Ах!» Во-первых, известно было, как относятся пирряне ко всякого рода наркотикам и прочим дурманящим средствам. Даже простейший никотин они люто ненавидели и отвергали для себя категорически. А во-вторых, уже многие знали, что в результате печального стечения обстоятельств местного жуткого зелья глотнул не кто-нибудь, а сам Язон. Почти пиррянин. Ну, еще бы! Первый в истории официальный муж пиррянской женщины. Глядишь еще год другой и его станут называть обитателем Мира Смерти без всяких скидок и оговорок. Впрочем, такое было бы вполне справедливо уже сегодня. И как же, скажите, не переживать пиррянам, если их соотечественник попал в серьезную беду?

И тогда Арчи выступил с ответной, а точнее с дополняющей Бруччо речью, в которой попытался увязать воедино влияние всех факторов, действующих на человека в экваториальном поясе планеты Моналои. Он показал, что перед этим воздействием практически равны как местные организмы, так и любые пришельцы. Язон, уже познакомившийся с основными открытиями Свампа (в изложении Олафа), и Мета, знавшая результаты самых последних здешних исследований непосредственно от Фуруху, не могли не восхититься прозорливостью и широким взглядом Арчи, сумевшего всего за три дня заметить и четко выделить главные принципы существования моналойского симбиоза, над формулировкой которых хваленый Свамп бился много лет.

После этого Арчи вежливо обратился к почтенным старикам и попросил слова для своей жены Миди, которую вообще-то и на собрание пиррян допустили со скрипом. Но кто еще, кроме нее, мог рассказать об уникальных и очень важных теперь телепатических впечатлениях. Ведь отчаянная Миди все-таки попыталась еще раз войти в ментальный контакт с этими жуткими, ни на что не похожими монстрами. Вторая ее попытка оказалась более удачной. Сквозь «телепатический шум» прорывалась-таки и «телепатическая речь». Но, к сожалению, на столь далеком от любого из человеческих языков, что даже само осознание необходимости расшифровывать его вселяло в душу первобытный мистический ужас. Однако это была речь! То есть строгая последовательность модулированных сигналов. И двух мнений здесь быть уже не могло. То есть предполагалось теперь, что разумность монстров доказана. Оставалось лишь раскусить их природу, цели, и найти те средства борьбы с ними, которые будут эффективнее простого уничтожения. Веселенькая задачка! Ничего не скажешь. А миди и не утверждала, что все так просто.

И наконец, только что прилетевший Тека предложил свежий взгляд на проблему.

– Ребята, а вам не кажется, что монстры – это просто роботы. Посланцы высокоразвитой цивилизации, имевшие своей задачей вылечить местных жителей от наркомании, но ставшие в итоге наркоманами сами. Ведь планета Моналои умеет воздействовать на субъекта комплексно. Вот и превратила в алкоголиков даже таких несгибаемых парней, как высокотемпературные монстры. И не пытайтесь теперь объяснить логически их поведение. Все эти твари пребывают либо в эйфории, либо в состоянии абстиненции.

Посмеялись. Кто-то наоборот взгрустнул. Смех смехом, а ведь гипотеза могла оказаться и вполне серьезной. Так что легкомысленного тона Теки не одобрили.

И наконец Стэн, про которого все почти забыли после мудреных высказываний и заумных дискуссий, вдруг заявил:

– Да черт бы с ней, с вашей наукой! Неужели вы еще до сих пор не поняли, что мы воюем здесь не просто с монстрами, а со всей планетой? Ведь эти так называемые заказчики элементарно подставили нас: пообещав одно, а подсунули совершенно другое!

Мысли Стэна оказались удивительно созвучны Язону. И он, крайне редко солидарный с этим типичным представителем пиррянского экстремизма, просто не мог не поддержать его необычайно разумного на сей раз выступления.

– Стэн абсолютно прав, – наконец, поднялся Язон. – Нас подставили. И в первую очередь попался именно я. Подумайте только: Крумелур не предупредил нас, что здесь, на Моналои, нельзя не только употреблять в пищу местные растения и животных, но и крайне нежелательно пить местную воду. Строго говоря, даже вдыхание моналойского воздуха следовало бы сильно ограничить. Хватит с нас здешней радиации и хитрых магнитных полей. Но ни о чем подобном сказано не было. Небрежность? Случайная забывчивость? Вряд ли. Скорее продуманный ход. А значит, следует держать ухо востро. Давайте не будем объяснять фэдерам, что разгадали их коварные планы. Давайте лучше затаимся. А уж потом ответим. Исподтишка, неожиданным ударом, в их же манере. Я думаю, так будет правильнее. А теперь вы думайте.

И в ответ – ни возмущения, ни одобрения. Тишина. Язон даже растерялся.

«Действительно, что ли, задумались все? – спросил он самого себя и, перескакивая взглядом с одного лица на другое, внезапно с удивлением понял: – А ведь и правда! Пирряне научились думать. И, что очень важно, не разучились при этом стрелять».

– Слушайте, – наконец, заговорил Рес. – Я очень уважаю Язона. Он верный друг Пирра, и вообще замечательный человек, Но сегодня, здесь и сейчас авторитет его – простите старика за цинизм – весьма сомнителен. Язон оказался привязан к планете Моналои. Я искренне желаю ему найти противоядие, которое позволит нашему другу покинуть этот мир и вернуться к нормальной жизни, но пока факт остается фактом: он привязан. И это, конечно, накладывает известный отпечаток на его мировоззрение. Он собирается воевать с монстрами, с людьми, с лысыми и шерстянвыми, с моналойцами и фэдерами, он намерен воевать со всей планетой. И даже не задает себе вопроса: чего ради? А я призываю вас, братья мои, задуматься именно над этим. Нам предложили работать на себя воротилы наркобизнеса. Да, анонимно. Подписывая контракт, мы еще не знали, с кем имеем дело. Но теперь-то знаем. Подумайте: стоит ли – даже однажды, даже в такой ситуации – связывать свою судьбу с самыми грязными и беспринципными преступниками во вселенной? Контракт подписан, но вы же понимаете: мы всегда можем отказаться. Никто не сумеет остановить нас, если мы решим покинуть эту планету. Это чисто моральная проблема, друзья. Задумайтесь над нею и решите, я не хочу подсказывать вам ответа. У меня есть мнение, и, как мы вам уже объясняли, оно совпадает с мнением Керка. Но я хочу, чтобы думали все. В этом я солидарен и с Язоном, и с Арчи.

Поистине гробовая тишина повисла в кают-компании. Ох, как не хватало посреди этого молчания звонкого и бодрого голоса Клифа! Признанный лидер нового поколения, он никогда не раздумывал подолгу. Если предлагался выбор, сражаться или выжидать, Клиф неизменно останавливался на варианте боя – не важно с кем и за что. Но теперь этого отчаянного горячего парня больше не было с ними – он погиб на последней войне от рук флибустьеров. А еще более юный Гриф, в известном смысле занявший место погибшего товарища, несмотря на свой возраст, отличался редкой для пиррянина рассудительностью и выдержкой. Он любил вспоминать, как еще в восьмилетнем возрасте охранял и обучал Язона, впервые попавшего на Мир Смерти. Гриф и теперь был прекрасным телохранителем и отлично умел натаскивать новичков. А вот принять быстрое эмоциональное решение – это было не по его части. С выводами он никогда не спешил.

В общем, ненормальная какая-то сложилась ситуация. Никто не осмеливался первым нарушить напряженную, мрачную тишину кают-компании. Конечно, пирряне не хотели помогать наркодельцам. Спасать от гибели мир, который сам несет страшную медленную смерть многим сотням других миров – это казалось безнравственным. Но, с другой стороны, бросить на произвол судьбы ни в чем не повинных людей в то время как никто, кроме пиррян, не способен помочь – такое тоже было выше их понимания. И вообще, не вступить в бой, когда тебе брошен вызов, когда бой, по существу, уже начался, расписаны роли, подсчитаны резервы, оценены все возможности! Разве это по-пиррянски – сложить оружие перед врагом на основании какой-то абстрактной морали? И все же. Мораль-то получалась не такой уж и абстрактной: на моналойских плантациях гибли люди. Нечеловеческие условия работы уносили больше жизней, чем раскаленная лава во время извержений. Так что Крумелур и его дружки-фэдеры, безусловно, являлись преступниками. В чем-то они были пострашнее космических пиратов. И значит,,, что же? Придется рисковать собственной жизнью, защищая хладнокровных убийц и их человеконенавистническую систему? Правильно ли это? Конечно, нет. Но… И так далее.

Мысли каждого из присутствующих вращались по этому замкнутому кругу. Еще немного, и чей-нибудь мозг обязательно перегрелся бы от неразрешимого парадокса. Взрыв назревал со всей неизбежностью, когда в центре зала поднялась Мета и решительно объявила:

– Послушайте меня! Вы считаете, что побеждая монстров, мы будем помогать наркодельцам? А я думаю – нет. Тысячу раз нет! Мы будем помогать всем жителям планеты. И потом. Мы подписали контракт, мы увлеклись этой работой, наконец, мы просто уже успели возненавидеть новых врагов. Неужели у вас достанет сил снарядить корабли и лечь на обратный курс, ничего не доведя до конца? Лично я – остаюсь. Мы обязаны победить этих монстров. Ведь пирряне никогда не отступают. Вот и все. А по поводу наркотиков, давайте так: одолеем монстров, тогда и с этими разберемся, с фэдерами и прочими местными уродами.

Женская логика победила. Она оказалась строже мужской на этот раз. И одобрительный гул многих десятков голосов стал ответом Мете. Ну, а когда выяснилось, что Керк и Рес изначально придерживались примерно такой же точки зрения, дальнейшее обсуждение вообще потеряло всякий смысл. Многие начали коситься на Язона – ждали от него традиционно парадоксальных возражений или хотя бы оригинальных дополнений.

Но Язон не оправдал надежд. Он, правда, еще не торопился хоронить себя на Моналои, но сражаться намерен был все-таки именно здесь. В общем, подводя итог, добавил от себя очень немного.

– Помните, – сказал он, – мы обещали Крумелуру и прочим фэдерам сохранить тайну их планеты? Письменно подтвердили, что будем молчать обо всем, что здесь увидим. Так вот: я намерен сдержать данное слово. Не стану я никому ни о чем рассказывать. Я с ними сам разберусь без всякого Риверда Бервика, Специального Корпуса и Лиги Миров. Согласны?

– Конечно, согласны, – кивнул Керк.

И тут же напомнил:

– Но я согласен с Метой. Делать надо все поэтапно. И первыми у нас на очереди – монстры.

Глава двадцать первая

Конечно, у Язона было свое, отдельное мнение по поводу всего происходящего на Моналои. Он как раньше, так и теперь не считал, что победа над монстрами – это именно первоочередная задача. Никто не спорит, очень заманчиво решать все проблемы строго по порядку, не отвлекаясь, не разбрасываясь. Но в жизни так не получается. Потянешь вроде всего за один кончик, развязывая нехитрый узел, а вытаскиваешь вдруг целый огромный клубок безнадежно перепутанных проблем. И решать их приходится параллельно, то есть все сразу и даже в комплексе друг с другом.

А после разговора с Экшеном ситуация только еще сильнее осложнилось. Какое уж там последовательное рассмотрение и поэтапная реализация! Битва на Моналои все больше напоминала Язону сеанс одновременной игры в шахматы. Причем на каждой доске партия-блиц: сделал ход и бегом к следующему. И нельзя ничего забыть, ошибки – не допустимы, и часы оглушительно тикают, напоминая о сжатых сроках, да еще эти подлые игроки почему-то не каждый за себя, а все вместе – против Язона. Они за его спиной шушукаются договариваются о чем-то и вероломно меняют правила по ходу игры. Ну, действительно где это видано, чтобы на одной не слишком густонаселенной планете в одно и то же время существовало столько различных классов, каст, категорий, организаций, разноязыких групп – и все со своими плохо стыкующимися интересами. Вдобавок вся эта веселая компания давно и основательно отравлена сильнодействующим наркотиком. И до смерти перепугана появлением какой-то нечисти из раскаленных недр. Но и это оказалось не все.

Экшен приготовил дополнительный сюрприз. «Все это придумал Солвиц!» – орал он еще тогда на плантации. Случайно такое имя в голову не придет. И вот теперь с упорством, достойным лучшего применения, Экшен требовал сугубо конфиденциального разговора. Конечно, условие было принято, и в какой-то момент Язон был вынужден согласиться, что да, пожалуй, кроме него, никто другой и не стал бы выслушивать Экшена так долго и так внимательно. Любой пиррянин, даже например, прекрасно образованный и умеющий трезво мыслить Бруччо, счел бы рассказы искалеченного фэдерами человека болезненным бредом, результатом многочисленных побоев и длительного воздействия чумрита вкупе с прочей дрянью. Быть может, еще только Арчи Стовер, сумел бы так же, как и Язон взглянуть на все философски. Но Экшен не был знаком с выдающимся юктисианским ученым и предпочел откровенничать только со своим молочным братом.

Часа полтора ходили они по полям вокруг пиррянского лагеря. Экшен патологически боялся подслушивания и подглядывания, хотя из всего им изложенного естественным образом вытекало, что от главного врага все равно никуда не спрячешься. Короче, с логикой было у него уже не все в порядке. Очевидно, мозг Экшена в какой-то степени действительно повредился от пережитого, но – что поделать? – многие принципиально важные вещи мог сообщить Язону только этот несчастный человек.

И вот что он рассказал.

Начал, как говорится от Адама, но Язон вынужден был признать, что это правильно – иначе многое из дальнейшего понималось бы с трудом.

Когда несколько лет назад они расстались в своем родном мире – на Поргорсторсаанде, который оба уже давно родным не считали, Экшен вдруг осознал, что невольно сделался игрушкой в чужих и страшных руках. Его использовали, как червяка насаженного на крючок, чтобы выцепить с далекой планеты Пирра крупную рыбу – Язона динАльта. Ведь не без помощи Экшена, а точнее при его непосредственном участии Язон был подвергнут весьма рискованным испытаниям, а затем отправлен в смертельно опасное путешествие.

О сути всего происшедшего Экшен узнал много позже, когда судьба занесла бывалого охотника на планету Эгриси. А там, на обширном и совершенно диком острове водились редчайшие полосатые собаки, достигавшие двух с половиной метров в холке. Увлекательная получилась охота. Но по эгрисянским обычаям половину любых трофеев полагалось отдавать местному царю, и законопослушный, как и прежде, Экшен явился ко двору И.Д. Йота с положенным количеством выделанных шкур и освежеванных замороженных туш. Ритуальное поздравление удачливого охотника благополучно перешло в пышное застолье. В общем, все было просто здорово, пока посередине этого праздника не появился вдруг уже знакомый Экшену отец Фиодор – верховный жрец главного храма Дзевесо и не отозвал его в сторонку. Странное имя было у этого жреца, впрочем, не более странное, чем и все остальное на Эгриси. «Есть разговор», – доверительно сообщил отец Фиодор, сверкая хитрющими черными глазами из-под низко нахлобученного кремового капюшона. И в тот же миг Экшен вдруг почувствовал, что будет не только слушать, но и слушаться этого человека. Больше того, он понял, что уже давно слушается его, именно его, только его. И совершает один за другим странные поступки, подчиняясь воле загадочного и жуткого в своей загадочности отца Фиодора.

– Мое настоящее имя – Теодор Солвиц, – счел нужным проинформировать верховный жрец.

И от этого Экшену сделалось как будто еще страшнее. Имени такого он никогда не слышал – он был просто уверен в этом. Но вместе с тем, оно вызывало массу совершенно невероятных ассоциаций, словно пробуждались в мозгу чужие воспоминания вперемежку с его собственными. Остервенелые твари планеты Пирр; странный ледяной астероид, излучающий ни с чем не сравнимую злобу, вызывающий жуткий страх; шоу-охота на гигантского снехобирдона в жаркой дарханской пустыне; широкомасштабное сражение со Звездной Ордой в окрестностях Старой Земли; кровавая, яростная поножовщина на пиратской планете Джемейка; летящий в бесконечность и сверкающий ясным золотом древний звездолет «Овен»… И все это в безумной, внехронологической последовательности. В этих проблесках памяти, в этом винегрете из своего и чужого, не было ни прошлого, ни будущего – все фрагменты существовали как бы вне времени. И, осознав такое, Экшен буквально онемел от страха.

А Солвиц меж тем проговорил:

– Спасибо тебе, Экшен. Ты славно поработал на меня. Но к сожалению, Язон динАльт по-прежнему жив, и тебе придется оказать мне еще одну услугу.

– Я не хочу, – выдавил из себя Экшен, удивляясь звукам собственного голоса.

Конечно, он не хотел вновь становиться исполнителем чужой воли, а тем более – убийцей собственного молочного брата и друга детства. Но с другой стороны, произносить такое вслух в подобной ситуации казалось равносильным смертному приговору. И все же слова были сказаны. Словно еще чей-то, не менее могущественный, чем у Солвица, разум одновременно вселился в голову Экшена. Не многовато ли для одного человека?

Солвиц улыбнулся странно и, пожав плечами, очень просто сказал:

– Не хочешь – как хочешь. Мое дело предложить. Но учти: рано или поздно ты все равно попадешь к кетчерам на планету Жюванс. Кетчеры тебе не понравятся, и ты попытаешься бежать оттуда. Некий очень упрямый человек поможет тебе в этом, но вы не сойдетесь во взглядах и в итоге ты попадешь в настоящий ад. Это и будет мое наказание тебе. Можешь считать, что этот маленький тартар я создал специально для тебя. Этакая, если угодно, шутка гения.

Последние два слова он произнес с известным нажимом, и тут же добавил, небрежно махнув рукой:

– Теперь – иди. И можешь улетать с Эгриси куда твоей душе угодно.

Экшен хотел окликнуть Солвица, уже повернувшегося и медленно, с полным безразличием уходившего по длинному пустому коридору царского дворца. Но не сумел вымолвить ни слова. Дыхание неожиданно сперло, перед глазами все плыло, ноги сделались ватными. Что и говорить, на такого зверя, как этот жрец, охотиться его не учили!

А с течением времени Экшен все реже вспоминал ту сумасшедшую сцену на планете Эгриси. Иногда ему даже начинало казаться, что и не было ничего – весь этот ужас просто приснился однажды после слишком сытного ужина. Будучи человеком необыкновенно прагматичным и трезвомыслящим, он с детства не верил в то, что называется судьбой, в предсказание будущего и прочую бесовщину. Поэтому через год-другой перестал воспринимать всерьез абстрактную угрозу. И наконец всем черноглазым жрецам назло, решил выяснить, где же находится пресловутая планета Жюванс. В конце концов, охотник он или не охотник?

В звездных атласах такого мира, разумеется, не значилось. Но поболтав с коллегами за кружкой альтаирского эля, щедро сдобренного фомальгаутским спиртом, Экшен выяснил, в каких примерно краях следует искать нехорошую планету, если, конечно, верить передаваемым из уст в уста слухам. Легенды существовали на сей счет разные, но вообще-то все охотники и звероловы в один голос не рекомендовали туда соваться. Почему? Большинство из них, даже не хотели заговаривать на эту тему. Но наконец, нашелся один, должно быть, самый пьяный, который доверительно шепнул:

– Кетчеры никому не позволят охотиться на зверей, которых они разводят.

– Кто такие кетчеры? – вздрогнул Экшен от почти забытого слова.

– А вот этого никто и не знает, но на Жювансе хозяйничают именно они.

Экшена, конечно, заело. Как это хозяйничают?! Закон об охоте для всех един. В конце концов, у него с некоторых пор галактическая лицензия на отстрел любых животных, не входящих в официальный список запрещенных видов. Ну а предупреждения какого-то полумифического Солвица – это вообще бред. Вот теперь уж обязательно Экшен должен лететь на Жюванс! Доберется туда и докажет – себе и всем – что никого на этом свете не боится. Потому что законопослушный гражданин Галактики и не должен никого бояться. А человечество в лице Космического Флота Лиги Миров обязано защищать своих граждан.

Вот так примерно рассуждал Экшен, направляя свой видавший виды межзвездный ялик к планете Жюванс. «И с чего вдруг такая удаль накатила? – недоумевал где-то в глубине сознания слабенький такой внутренний голос. – Не иначе, опять какой-то бес в него вселился». Но думать об этом всерьез не хотелось: любопытство и охотничий азарт брали верх.

А кетчеры и вправду Экшену не понравились. Люди, как люди, но высокомерные до омерзения. Полное равнодушие проявляли они практически ко всему внешнему миру. Разрешили сесть на планету, разрешили ехать и летать куда угодно, разрешили ловить и убивать любых зверей. Ну, то есть, как разрешили – просто не чинили никаких препятствий. А вообще молчали все время, подозрительно кивали и что-то непрерывно записывали, водя световыми лучиками по небольшим синим пластиночкам, извлекаемым из карманов.

Словом, когда Экшен вернулся из лесу с добычей и сгрузил ее перед своим кораблем в крохотном космопорту, напоминающим больше всего сугубо временный военный объект, ялик его оказался арестован. То есть просто-напросто лишен энергоблока. И тут пресловутые кетчеры разговорились. Оказывается, Экшен нарушил чуть ли полтора десятка правил, принятых на планете Жюванс. Почему не предупредили? Да как бы незачем. И вообще, почему он сам не спросил? Хороший получился разговор.

Сопротивляться было бесполезно. Его разоружили и заточили в тюрьму – странного вида звездолет, где он и провел далеко не один день. Сколько именно, Экшен быстро сбился со счету. Кормили его как-то нерегулярно, во всяком случае, так казалось по индивидуальным ощущениям, суточных изменений в освещении не наблюдалось. Спать приходилось просто по мере уставания, а часов нигде не было. И разумеется, никакая связь не работала. На определенном этапе один из кетчеров, – то ли сжалившись над ним, то ли просто так было задумано изначально – соизволил объяснить следующее:

– Вы будете отбывать здесь наказание вплоть до вынесения нами окончательного решения.

Очень содержательная информация. Запас оптимизма на этом и иссяк. Экшен почувствовал, что начинает сходить с ума. Вот тогда-то в его одиночной камере и появился напарник, товарищ по несчастью. Впрочем, возможно, это был следователь, ведущий его дело, или вражеский агент-подсадка, или вообще палач. К тому моменту Экшен уже плохо соображал и был не вполне способен адекватно оценивать происходящее.

Человек назвался Энвисом и уверял, что он сам кетчер, хотя был для кетчера невероятно болтлив и прост в общении. Настоящие кетчеры даже имен своих не называли. А Энвис пообещал увезти Экшена с этой проклятущей планеты. Когда? Да как только будет получен приказ. Ответ прозвучал вполне в кетчерском духе, и Экшен, было оживившийся, снова впал в депрессию.

Но самым удивительным оказалось то, что Энвис обещание выполнил. Был приказ или не было его, узнать так и не удалось, но в один прекрасный день звездолет с непонятным принципом управления стартовал. Экшен просил высадить его на первой же обитаемой планете, входящей действительным членом в Лигу Миров. Но у Энвиса были какие-то свои планы, остановки на планетах он совершал, но исключительно на диких, отсталых, как нарочно. По дороге трюмы чудного звездолета, предназначенные скорее всего для перевозки животных, заполнялись постепенно людьми. Зачастую пассажиры говорили на совершенно непонятных наречиях или не говорили вовсе по причине тяжелого психического состояния. Когда попадались владеющие меж-языком, Энвис и его подручные быстро изолировали их друг от друга. Экшен так и не успел ничего выяснить об этих людях. Ну а потом их всех выгрузили на Моналои, и это оказался сущий ад.

Одним словом, сценарий, расписанный Солвицом, осуществился с точностью до деталей. И когда Экшен как-то внезапно осознал это, то сразу утратил всякий интерес к жизни. Он уже не рвался к свободе, вообще никуда не рвался. Единственной радостью стало умиротворяющее действие похлебки из айдын-чумры. Другие более опытные фруктовики – так их здесь теперь называли – рассказали ему, в чем тут дело. Что ж, наркотик, так наркотик. Какая, в конце концов, разница? Экшен стал мечтать о больших дозах чумрита, пытался по ходу работы хватать куски суперфруктов прямо зубами, но десятники приглядывали зорко, и за это всякий раз очень больно били.

Так и протекала жизнь. Если это можно назвать жизнью. В вечерних разговорах перед сном потихоньку выяснялась общая картина, но понять все до конца не представлялось возможным. Для самого низшего и презираемого сословия на планете то есть для броцлингов, фруктовиков, шерстяных почти вся информация считалась закрытой. А то, что люди знали и помнили раньше, катастрофически быстро забывалось. Экшен с некоторым удивлением обнаруживал, что его память оказалась намного устойчивее к внешним воздействиям, нежели у других. Равно, как и его волосы. У многих они выпадали целыми клочьями, что не лучшим образом сказывалось и на общем состоянии здоровья. Умирали здесь часто. Десятники предпочитали уносить фруктовиков с плантаций или из бараков еще живыми, но иногда прозевывали момент смерти и забирали уже трупы. Считалось, очевидно, что вид мертвецов плохо сказывается на производительности труда.

А Экшен оказался необычайно живуч. Он не знал, сколько времени провел на плантациях, он опять сбился со счета в этом бесконечном кошмаре, но все-таки отчетливо помнил: многие, появившиеся позже него, уже благополучно исчезли в известном направлении, или умерли у него на глазах под палками, или просто упали от изнеможения в канаву и захлебнулись. Попадались и другие такие же живучие, которые тоже помнили больше других. Они пытались во всем разобраться, пробовали даже объединиться, организовать нечто вроде подпольного движения, мечтали о побеге. Кончалось это все, как правило, скверно. Находился предатель, стукач, по его сигналу являлись десятники и забивали главных зачинщиков палками насмерть.

Выделялся среди живучих особый класс фруктовиков, местная охрана называла их бесноватыми. Этих, должно быть, слишком много помнящих, одолевало вдруг стремление всем помочь, включая своих мучителей. Они принимались громко проповедовать, агитировать, призывать к борьбе. Причем некоторое для пущей эффективности умудрялись выучить отдельные фразы на немыслимо чуждом для нормального человека моналойском языке. Выступления бесноватых заканчивались столь же печально, как и все попытки заговоров. Разве можно было не понимать таких элементарных вещей? И все же вновь и вновь люди начинали кричать посреди рабочего дня. Очевидно, это был один из результатов наркотического отравления.

И вот однажды и для Экшена настал страшный момент. В конце невыносимо долгого, душного, тяжелого, предвещающего грозу дня он услышал голос, приказывающий немедленно объявить для всех важную информацию. Возможно, доза чумрита превысила некую критическую массу, а возможно это снова Солвиц или кто-то еще подселился в его ослабевший разум. Экшен не в силах оказался противиться приказу, и закричал на всю округу, как самый настоящий бесноватый фруктовик. Ему уже было все равно, что с ним будет после – важнее всего на свете было предупредить людей о начинающемся извержении вулкана и всех дальнейших связанных с этим бедах. И он кричал, сначала на меж-языке, затем по-моналойски. Кричал, потому что голос приказывал. И наконец, он все-таки узнал этот голос. Или просто заставил себя поверить в это. Голос принадлежал Теодору Солвицу.

И вот тогда, уже без всякого приказа, помимо основного текста, Экшен взял, да и прибавил от себя то, что показалось вдруг особенно важным:

– Найдите Язона динАльта. Скажите: все это сделал Теодор Солвиц.

Экшен четко продумал эту фразу на моналойском и очень внятно прокричал ее несколько раз. Теперь он точно знал, что этот маленький тартар сделал именно Солвиц. Ведь он признался тогда. Конечно, вряд ли персонально для Экшена была отравлена целая планета, но то, что это дело рук Солвица, сомнения не вызывало. Тем более, когда Экшен совместил свои новые знания моналойского с давними откровениями верховного жреца храма Дзевесо с планеты Эгриси. Моналои в переводе с языка тафи означало ни что иное, как «шутка гения». Вот так.

Ну, а в итоге живучесть Экшена оказалась еще более феноменальной, чем можно было себе представить. Пролежав почти трупом в воде добрых десять минут, он сумел отползти подальше от спасающихся бегством десятников и фруктовиков. Лавируя между потоками почти кипящей воды и длинными колючками кустарника айдын-чумры, местами охваченного пламенем пожара, Экшен прорвался к густому лесу, никем не замеченный в общей панике. На следующий день его подобрали стридеры. Он даже сделался одним из них. Впрочем, эти отчаянные революционеры произвели на Экшена удручающее впечатление: полнейшие безумцы, бесноватые фруктовики на свободе. Но они спасли ему жизнь. И вообще в лесу была жизнь, а не жалкое прозябание в рабском труде и наркотическом тумане забытья. В лесу было много еды и никаких побоев – настоящее счастье, для бывшего броцлинга.

А в одну из ночей Экшен почувстовал: Язон динАльт где-то здесь, на планете. Это конечно, больше всего напоминало бред, но после сбывшихся предсказаний Экшен стал намного охотнее верить интуиции, бреду, голосам, всяческим смутным ощущениям. И он рассказал собратьям-стридерам о Язоне. На общем собрании было решено отправить Экшена на встречу с Язоном. Для этого в первую очередь предлагалось прокрасться на территорию резиденции султана и угнать оттуда скоростной вертокрыл. Задача была совершенно невыполнимой, но Экшен согласился почему-то на эту авантюру, и строго по плану ночью полез через забор к султану Азбаю. Конечно, он даже не успел выяснить, где стоят искомые вертокрылы. Его схватили гораздо быстрее. И снова били. И приходил шерстяной человек, похожий на Энвиса, если Экшен еще способен был помнить, как выглядел этот сволочной Энвис. И шерстяной человек страшно обрадовался удачной поимке беглого бесноватого фруктовика. Он очень хотел допросить Экшена по всей форме, но Экшен быстро отключился и его оставили до утра в покое. Вот, собственно, и все. Потом появилась Мета.

Вся эта длинная история рассказана была совсем не так складно. Экшен постоянно сбивался, нес какую-то чудовищную ахинею, путался в названиях, сроках, именах. А на прямые вопросы Язона отвечал на удивление нелепо, словно пытался что-то скрыть. Этой манерой братишка его даже напомнил слегка Крумелура. «Местный воздух, что ли, так действует на них на всех?» – подумал Язон то ли в шутку, то ли всерьез.

У него еще много вертелось на языке важных вопросов, но он уже безумно устал беседовать с этим полусумасшедшим Экшеном. Медицинская помощь требовалась несчастному, вне всяких сомнений. И для начала следовало использовать все, чем располагал Бруччо на «Конкистадоре» и Тека на «Арго», ну а если результата не будет, придется отправлять беднягу на какую-нибудь высокоразвитую планету. Потом Язон с ужасом вспомнил, что отправлять-то Экшена как раз никуда и нельзя, Главный ужас заключался в том, что и самому Язону до поры улетать никуда невозможно. «До поры! – улыбнулся Язон собственным мыслям. – А ты однако оптимист, братец! До какой еще такой поры? Ты же у нас бессмертный, вот теперь и будешь вечно жить на Моналои, жуя айдын-чумру и запивая чорумом. Ха-ха-ха. Не смешно».

Эти невеселые рассуждения напомнили Язону, что самое время открывать еще одно крайне важное совещание. Теперь уже открытое, а вернее закрытое с другой стороны. Не всех пиррян стоило приглашать на тяжелый разговор с местными властями. Возможно, стоило вообще отправиться в Томхет одному. Конечно, он понимал, что Мета его не отпустит, да и Керк скорее всего увяжется с ними вместе. Что ж, может быть на таком составе и остановимся? Впрочем, не помешает нам – для равновесия мнений – мудрый рес. А еще и Арчи Язон не отказался бы взять с собой.

На том и порешил. Затем созвонился с Крумелуром, и тот любезно подал ему свой катер для перелета, а Язон не менее любезно отказался. Любезность была, понятное дело, показной. В действительности Язон просто боялся – и не без оснований – всевозможных ловушек со стороны коварных фэдеров. Пирряне полетели на своем суперботе. За штурвал посадили, разумеется, Мету. Керк помимо реактивного пистолета, с которым никогда не расставался никогда и нигде, обвешался еще многочисленными миниатюрными, но весьма мощными бомбами, а также вооружился дополнительно новейшим излучателем-парализатором системы Стэна. Ну а неугомонный Арчи, конечно, полетел вместе с Миди, которая чисто внешне придавала всей их компании более мирный и цивилизованный характер, а в действительности была еще одним секретным оружием пиррян. Яхон рассчитывал, что она сумеет почитать мысли хитрющих фэдеров. Правда, попытка забраться в мозг Крумелура до сих пор успехом не увенчалась. Очевидно, талант Миди по этой части уступал аналогичным способностям девушки Долли с планеты Зунбар, или Крумелур был не совсем простым человеком. Честно говоря, Язон надеялся выяснить и это, пригласив сюда Долли, если других возможностей не останется. Ведь однажды эта удивительная девчонка уже выручала их в тяжелейшей, безнадежной ситуации. Так, может, и еще раз? Но… Всему свое время. Пока еще оставалась надежда элементарным образом договориться.

Глава двадцать вторая

Отцов-фэдеров планеты Моналои оказалось конечно, не пятеро, а гораздо больше. Теперь темнить было поздно: Язон уже достаточно хорошо разобрался в структуре местной власти. Поэтому на переговорах, проходивших все в том же зале роскошного бункера близ космопорта Томхет, присутствовало существенно больше персоналий. Четверо так называемых совладельцев планеты сидели рядом с Крумелуром, вроде даже в том же порядке, как и в день знакомства пиррян с Моналои. Одилиг и Фальк – те самые высокие блондины, похожие, как братья. Паоло Фермо – черный и усатый. И наконец, маленький сухонький старичок, представившийся одним коротеньким слогом – Ре. Имена первых двоих уже не были для Язона пустым звуком благодаря предсмертным откровениям упрямца Энвиса. Фамилия Фермо показалась смутно знакома, но Язон бы поклялся, что во-первых, никогда до прибытия на Моналои не видел его лица, а во-вторых – и это тоже было странно – на первом совещании Крумелур называл усатого фэдера исключительно по имени – Паоло. Наконец короткое Ре, звучавшее несолидно, словно название музыкальной ноты или собачья кличка, в действительности означало «король». Язон понял это, как только догадался по ассоциации с Паоло Фермо сделать перевод с итальянского. Он даже вспомнил еще одну забавную вещь. Ведь итальянский не был забыт им полностью за долгие годы прошедшие со времен учебы на Скоглио. Одна единственная буква, один звук необычайно эффектно и точно меняли смысл имени этого старика: ре – король, а рео – преступник.

Кроме пятерых вышеперечисленных, приглашены были так же Олаф Вит, переставший быть Троллькаром, Свамп (ну, как же без этого фанатика науки?!), эмир-шах Зулгидой-аль-Саххэтт – не такой уж номинальный властитель. И некий пока еще даже в апокрифах не знакомый пиррянам Кунглиг Брорсон[3]. Язон, признаться, не понял, это имя такое, или молодой парень действительно племянник короля Ре.

Ну а со стороны пиррян, по настоянию Язона, присутствовали дополнительно освобожденный из рабства Экшен и бывший персональный охранник султана Азбая господин Фуруху. Да, да именно лысый и темнокожий моналоец выступал на стороне пиррян. Язон пока плохо представлял, что они будут делать с этим парнем когда все их дела на этой планете закончатся, но в данный момент он совершенно не намерен был отдавать обратно в руки безжалостного Свампа уникального в своем роде человека. Феномен Фуруху пирряне намерены были исследовать сами.

Естественно было предполагать, что в столь разношерстном сборище найти хоть какое-то взаимопонимание и согласие будет нелегко. Но съехались-то все-таки именно для этого.

Расселись, сделали по глоточку жидкости, не содержащей чумрита, пирряне на всякий случай напитки со своего корабля прихватили, и Крумелур начал:

– Господа, давайте все-таки отталкиваться в нашем разговоре от изначально подписанного документа.

– Давайте, – согласился Язон. – Но, как это не смешно, ни один из пунктов договора до сих пор не нарушен ни вами, ни нами. А взаимных претензий накопилось – хоть отбавляй. Вот с них я и предлагаю начать.

– Пожалуйста! – обрадовался Крумелур.

Он просто рвался в бой.

– Пожалуйста! Самая первая претензия. Вы занялись вовсе не теми делами, какие были вам поручены.

– Возражаю! – мгновенно отреагировал Язон. – Мы занялись именно тем, чем надо – решением проблемы высокотемпературных монстров. Но наше законное право – самим выбирать пути и средства решения.

Крумелур открыл было рот, но сообразил, что ввязываться в спор бессмысленно и неконструктивно, разумнее было перейти к следующей претензии. Но тут его опередил Свамп:

– Претензия вторая. Вы похитили из резиденции султана Азбая гражданина Моналои Фуруху, содержавшегося там согласно нашим законам…

– …Которые позволяли вам подвергать беднягу бесчеловечным экспериментам, – неожидано резво продолжил за него Керк.

«Ай да пиррянский вождь! – восхитился про себя Язон. – Пора его действительно избрать в Комиссию по правам человека при Лиге Миров».

– Это не совсем так, – мягко возразил Свамп, не удержавшись.

И тут уже Фальк, не желая терять темпа, предъявил третью претензию:

– Вы стреляли в наших людей, вместо того, чтобы защищать их от монстров.

– Ну, знаете! – задохнулась от возмущения Мета. – На войне, как на войне. Где тут ваши, а где не ваши, понять вообще невозможно. А солдаты, обученные убивать других, не должны удивляться, что иногда пули летят и в обратную сторону. Между прочим, лично я до последнего момента пыталась стрелять не пулями, а анестезирующими иглами…

– И вообще, друзья, решил добавить Язон, – если мы станем этак по-детски выяснять, кто первый начал, получится, что сначала все-таки меня ударили по голове, а уж потом было все остальное.

– На вас напали неподчиняющиеся властям охранники, одержимые идеями калхинбаев, – счел необходимым пояснить Одилиг.

– Ну, братцы, – засмеялся Язон, – если ваши бойцы вам не подчиняются, мы-то в чем виноваты? Перестреляйте сами своих калхинбаев, а уж мы тогда спокойненько монстрами займемся.

– Я не позволю говорить в таком тоне о калхинбаях! – неожиданно заявил Зулгидой-аль-Саххэтт.

А юный Брорсон выкрикнул в ответ, то ли в шутку, то ли всерьез:

– Да здравствуют стридеры!

– Стоп, стоп, стоп!

Со стороны пиррян из-за стола встал могучий седовласый Рес, поднимая вверх обе руки и требуя тишины.

– Возможно, я самый старший из присутствующих. Так уж позвольте объяснить вам на правах много повидавшего человека: так переговоры не ведутся. Если мы сейчас станем выяснять подробности политичеcкой обстановки на вашей не самой благополучной планете, мы и через три дня до сути не докопаемся. Я здесь человек новый, только вчера прилетел. Может, в чем-то и не успел еще разобраться, но главную претензию выскажу. Да, вы – заказчики. Вы платите деньги и вправе рассчитывать на выполнение своих требований. Но Язон абсолютно прав, когда говорит, что мы как исполнители имеем право сами выбирать средства для решения задачи. Не надо, господа, подсказывать пожарнику, в какую сторону направить струю из брандспойта. Он это знает лучше вашего. Зато совершенно необходимо предоставить этому пожарнику полную – подчеркиваю: полную – информацию о характере пожара и всех очагах возгорания. Иначе работа становится невозможной. И последнее. Вы не только не предоставили нам всех необходимых сведений – вы даже не сочли нужным предупредить о смертельных опасностях, поджидающих людей на вашей планете.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

В романе «Загадка Эндхауза» Пуаро предстоит решить самую серьезную задачу в истории человечества – р...
Кому понадобилась смерть тихого отставного военного, никому не делавшего зла и на досуге составлявше...
Это последний роман о приключениях супругов Томми и Таппенс Бересфорд (а также – последнее произведе...
Возможно ли убийство посредством телепатии? Можно ли отравить человека при помощи древнего колдовств...
В романе «Вечеринка в Хэллоуин» судьба вновь сведет Эркюля Пуаро с писательницей Ариадной Оливер (мн...
Далеко не каждому доводилось ранним утром тайком выбираться из дома и отправляться на поиски клада. ...