Загадка Эндхауза Кристи Агата
УБИЙСТВО В ПРОХОДНОМ ДВОРЕ
Murder in the Mews 1931 © Перевод Гурова И., 1992
1
— Пенни[1] на чучелко, сэр? — Чумазый мальчишка обаятельно улыбнулся.
— Ну нет уж! — отрезал старший инспектор Скотленд-Ярда Джепп. — И вот что, сынок…
Последовало отеческое внушение. Ошарашенный мальчишка задал стрекача, коротко и выразительно бросив своим юным приятелям:
— Чтоб мне! Так вляпаться — легавый переодетый.
Компания припустила за ним, распевая во все горло:
- — Помним, помним не зря
- Пятый день ноября
- И Заговор Пороховой.
- Пусть память о нем
- И ночью и днем
- Всегда остается с тобой!
Спутник инспектора, низенький мужчина не первой молодости с яйцеобразной головой, улыбнулся в пышные усы.
— Trs bien[2], Джепп, — сказал он — Вы отлично проповедуете, поздравляю вас.
— День Гая Фокса[3] — это просто разгул попрошайничества!
— Интересный пережиток, — задумчиво произнес Эркюль Пуаро — Фейерверочные ракеты все еще с треском рвутся в небесах, хотя человек, в память о котором их пускают, и его деяние давно позабыты!
Старший инспектор кивнул.
— Да, ребятишки эти навряд ли знают, кто такой Гай Фокс.
— Скоро вообще возникнет путаница. Почему пятого ноября устраивается фейерверк? Для прославления или позора? Попытка взорвать английский парламент была страшным грехом или доблестным подвигом?
Джепп засмеялся.
— Со вторым согласятся очень и очень многие.
Они свернули с магистрали в относительную тишину проходного двора. Отобедав вместе, добрые друзья решили пройтись до квартиры Пуаро и выбрали этот, самый короткий, путь.
Но и сюда доносился треск шутих[4], а в небе рассыпались золотые дожди.
— Самый подходящий вечерок для убийства! — заметил Джепп с профессиональным интересом. — Звука выстрела, например, никто не услышит.
— Меня всегда удивляло, как редко преступники используют подобные обстоятельства, — заметил Эркюль Пуаро.
— А знаете, Пуаро, мне иной раз просто хочется, чтобы вы кого-нибудь убили.
— Mon cherr.[5]
— Да, мне было бы любопытно посмотреть, как вы это проделаете.
— Мой милый Джепп, если уж я кого-нибудь убью, у вас не будет ни малейшего шанса узнать, как я это проделаю! Скорее всего, вы просто не узнаете, что произошло убийство.
Джепп засмеялся с добродушной снисходительностью.
— Ну и нахальный же вы типчик! — сказал он.
На следующее утро в половине одиннадцатого в квартире Эркюля Пуаро зазвонил телефон.
— Алло? Алло?
— Oui, c'est moi[6].
— Говорит Джепп. Помните, мы вчера шли к вам через двор Бардсли-Гарденс?
— Конечно.
— И как мы обсуждали, до чего легко застрелить кого-нибудь, пока рвутся и трещат все эти шутихи и римские свечи?[7]
— Да-да.
— Ну так в этом проходном дворе, в доме четырнадцать, произошло самоубийство. Молодая вдова, миссис Аллен. Я сейчас еду туда. Хотите со мной?
— Прошу прощения, но разве тех, кто занимает такой важный пост, как вы, мой дорогой друг, посылают расследовать самоубийства?
— Угадали! Нет, не посылают. Дело в том, что нашему медику что-то там не нравится. Так вы хотите? Кажется мне, что это как раз для вас.
— Разумеется, хочу. Номер четырнадцатый, вы сказали?
Пуаро подошел к дому № 14 во дворе Бардсли-Гарденс как раз в ту минуту, когда перед дверью остановилась машина с Джеппом и тремя его подчиненными.
Дом № 14 сразу бросался в глаза. У входа полукругом стояли жители двора: шоферы и их супруги, рассыльные, хорошо одетые прохожие, прочие зеваки и бесчисленные дети, — все они жадно смотрели на дверь.
Перед ней стоял полицейский в форме, отражая натиск любопытных.
Бойкие молодые люди трудолюбиво щелкали фотоаппаратами, а при появлении Джеппа ринулись к нему.
— Пока для вас ничего нет, — твердил Джепп, отмахиваясь от них. Он кивнул Пуаро. — А, вот и вы! Пошли в дом.
Они быстро поднялись по ступенькам, дверь за ними закрылась, и все пятеро оказались в тесной прихожей перед крутой лестницей.
Какой-то человек вышел на верхнюю площадку, узнал Джеппа и позвал:
— Сюда, сэр.
Джепп с Пуаро поднялись по лестнице и вошли в маленькую спальню.
— Я подумал, сэр, может, мне для начала коротенько изложить факты?
— Очень хорошо, Джеймсон, — сказал Джепп. — Я слушаю.
Участковый инспектор Джеймсон начал свой рассказ.
— Покойная, сэр, миссис Аллен. Жила тут с подругой — мисс Плендерли. Мисс Плендерли гостила у друзей за городом и вернулась только сегодня утром. Открыла дверь своим ключом и очень удивилась, что в квартире словно бы никого нет. К ним в девять обычно приходит женщина убираться. Она поднялась наверх. Дверь комнаты ее подруги оказалась запертой. Подергала ручку. Потом стучала, окликала, но все без толку. В конце концов она встревожилась и позвонила в участок. Это было в десять сорок пять. Мы приехали и взломали дверь. Миссис Аллен лежала на полу со сквозной пулевой раной в голове. В руке у нее был автоматический пистолет «уэбли» двадцать пятого калибра. Так что все вроде бы указывало на самоубийство.
— Где сейчас мисс Плендерли?
— Внизу в гостиной, сэр. Очень хладнокровная деловая барышня, как мне кажется. И голова на плечах есть.
— Я сейчас спущусь к ней. Только переговорю с Бреттом.
В сопровождении Пуаро он перешел через площадку в комнату напротив. К ним повернулся высокий пожилой человек и приветственно кивнул:
— Здравствуйте, Джепп, рад, что вы приехали. Тут что-то не так.
Джепп подошел к нему, а Эркюль Пуаро окинул комнату быстрым взглядом.
Она была с эркером[8] и заметно больше комнаты напротив, причем если та была спальней, и только спальней, эта явно служила и гостиной.
Серебристые стены, изумрудно-зеленый потолок; на окне модернистские занавески — серебряный узор по зеленому полю; широкий диван под изумрудно-зеленым шелковым покрывалом, со множеством золотых и серебряных подушек; старинное бюро орехового дерева, ореховый же шкафчик и несколько модернистских стульев из сверкающей хромированной стали. На низком стеклянном столике стояла пепельница, полная окурков.
Эркюль Пуаро изящно понюхал воздух. Затем подошел к Джеппу, который стоял над трупом.
На полу, видимо соскользнув с хромированного стула, лежала молодая женщина лет двадцати семи. Блондинка с тонкими чертами лица, практически без следов какой-либо косметики. Милое, чуть грустное, пожалуй, глуповатое лицо. У левого виска запекся комок крови. Пальцы правой руки охватывали рукоятку маленького пистолета. На ней было простое темно-зеленое вечернее платье с высоким воротничком.
— Так в чем же дело, Бретт?
— Поза нормальная, — ответил врач. — Если она застрелилась, то вполне могла упасть со стула именно так. Дверь была заперта, на окне все шпингалеты задвинуты.
— Все так. А не так что?
— Поглядите на пистолет. Я к нему не прикасался, жду дактилоскописта. Но вы и так увидите, о чем я.
Джепп и Пуаро, встав на колени, внимательно вгляделись.
— Понимаю, — сказал Джепп, поднимаясь — Он лежит в согнутых пальцах. Кажется, будто они его сжимают, а они его даже не держат. Что-нибудь еще?
— Более чем достаточно. Оружие у нее в правой руке. Но поглядите на рану! Пистолет был почти прижат к голове над левым ухом — над левым, заметьте!
— Хм-м, — протянул Джепп. — Держа его в правой руке, она под таким углом выстрелить не могла. Физически невозможно, на мой взгляд. Руку так изогнуть еще удалось бы, но не выстрелить.
— Значит, так: ее застрелили, а потом попытались создать видимость самоубийства. Но как же запертая дверь и окно?
На этот вопрос ответил инспектор Джеймсон:
— Окна закрыты на шпингалеты, сэр, но, хотя дверь заперта, ключа мы не нашли!
Джепп кивнул.
— Да, глупый просчет. Стрелявший, уходя, запер дверь в надежде, что ключа никто не хватится.
— C'est bete, са![9] — пробормотал Пуаро.
— Да ну, Пуаро, старина, не требуйте от всех такого блистательного интеллекта, как ваш! На практике именно про такие мелочи и забывают! Дверь заперта. Ее взламывают. Видят мертвую женщину, пистолет у нее в руке — бесспорное самоубийство. Она для этого и заперлась. А про ключ и не вспомнят! Еще хорошо, что мисс Плендерли догадалась вызвать полицию. Она могла бы попросить одного-двух шоферов помочь ей с дверью, и уж тогда бы о ключе и вовсе не подумали!
— Да, верно, — отозвался Пуаро — И ведь поступили бы именно так. Полиция — это же последнее средство, не правда ли?
Он все еще смотрел на труп.
— Вас что-то заинтересовало? — спросил Джепп небрежно, но глаза у него загорелись.
Пуаро покачал головой.
— Я глядел на ее часики.
Он нагнулся и чуть коснулся кончиком пальца изящных инкрустированных драгоценными камнями часов на черной муаровой ленте, обвивавшей запястье покойницы.
— Шикарная штучка, — заметил Джепп. — Стоит больших денег! — Он вопросительно наклонил голову набок, не спуская глаз с Пуаро.
— Может, тут и зарыта собака?
— Возможно… Да, возможно.
Пуаро взглянул на бюро. Чудесно вписывается в цветовую гамму комнаты, откидная крышка…
В центре стояла массивная серебряная чернильница — несколько для него тяжеловатая. Перед ней красивый зеленый бювар[10]. Слева на подносике из изумрудно-зеленого стекла лежали серебряная ручка, палочка зеленого сургуча, карандаш и две почтовые марки. Справа от бювара стоял механический календарь, показывающий день недели, число и месяц. В стеклянном стаканчике красовалось ярко-зеленое гусиное перо. Оно словно бы привлекло особое внимание Пуаро. Он вынул его из стаканчика и осмотрел, но на зачиненном кончике не было следов чернил. Просто украшение, и ничего больше. А вот перышко серебряной ручки было все в засохших чернилах. Он посмотрел на календарь.
— Вторник, пятое ноября, — сказал Джепп. — Вчерашнее число. Все верно. — Он обернулся к Бретту. — Сколько она тут пролежала?
— Убита она была вчера вечером в одиннадцать часов тридцать три минуты, — отбарабанил Бретт и ухмыльнулся изумлению на лице Джеппа — Извините, старина, не удержался: хочется быть магом и волшебником, как в романах. А говоря серьезно — около одиннадцати. Плюс-минус час.
— А! Я было решил, что часы у нее на руке остановились.
— Они и остановились — но на четверти пятого.
— А в четверть пятого, надо понимать, ее никак убить не могли?
— Выкиньте из головы.
Пуаро тем временем вновь занялся бюваром.
— Это вы правильно, — сказал Джепп. — Но и тут не повезло.
Верхний лист в стопке промокательной бумаги незапятнанно-белый. Пуаро проглядел остальные — то же самое.
Затем он занялся мусорной корзинкой. В ней лежало несколько разорванных писем и рекламок. Разорваны они все были только пополам, и прочесть их было просто. Просьба о пожертвовании от какого-то Общества помощи демобилизованным, приглашение на коктейль третьего ноября, приглашение на примерку от портнихи. И рекламки — объявление о распродаже в меховом магазине, каталог универмага.
— Ничего стоящего, — заметил Джепп.
— Да. Странно… — отозвался Пуаро.
— Потому что она не оставила письма, как чаще бывает при самоубийствах?
— Именно.
— То есть еще одно доказательство, что это не самоубийство! — Джепп направился к двери. — Ну, моим ребятам пора браться за дело. А мы возьмемся за мисс Плендерли. Вы идете, Пуаро?
Пуаро, казалось, лишь с трудом оторвался от бюро и его содержимого. Уже на пороге он обернулся и еще раз поглядел на изумрудную зелень гусиного пера.
2
Дверь у подножья узкой крутой лестницы открывалась в большую гостиную — собственно говоря, перестроенную конюшню. Нарочито грубо оштукатуренные стены были увешаны гравюрами и эстампами.
Они увидели двух женщин. В кресле у камина, держа руки над огнем, сидела подтянутая брюнетка лет двадцати семи — двадцати восьми. Пожилая дородная женщина с веревочной сумкой в руке говорила ей:
— …и до того, мисс, у меня сердце захолонуло, что я еле на ногах устояла. И надо же, что в это самое утро…
Брюнетка довольно резко перебила ее:
— Довольно, миссис Пирс. Эти господа из полиции, если не ошибаюсь.
— Мисс Плендерли? — спросил Джепп.
Брюнетка кивнула.
— Да. А это миссис Пирс. Она каждый день приходит убирать у нас.
Неукротимая миссис Пирс воспользовалась случаем:
— И я как раз говорила мисс Плендерли, что надо же такому случиться: в это самое утро у моей сестры Луизы-Мод приключился припадок, а кроме меня, нет никого, а родная кровь все-таки родная кровь, что вы там ни говорите! Ну, я и подумала, что миссис Аллен не рассердится, хоть я и терпеть не могу, чтоб подводить моих дамочек…
Джепп ловко перебил ее:
— Совершенно верно, миссис Пирс, совершенно верно. Но не проводите ли вы инспектора Джеймсона на кухню, чтобы он коротенько записал ваши показания?
Избавившись от словоохотливой миссис Пирс, которая удалилась с Джеймсоном, продолжая тараторить без умолку, Джепп снова обернулся к брюнетке.
— Старший инспектор Джепп, мисс Плендерли. А теперь не расскажете ли вы мне все, что вам известно?
— Разумеется. С чего начать?
Ее самообладание было поразительным. Ни намека на горе или потрясение, если не считать почти неестественной сдержанности.
— Вы вернулись сегодня утром. В котором часу?
— Около половины десятого. И увидела, что миссис Пирс, старая лгунья, еще не пришла…
— А это часто случается?
Джейн Плендерли пожала плечами.
— Раза два в неделю она является в двенадцать или вовсе не приходит. Приходить она должна в девять, но, как я сказала, дважды в неделю либо ей «неможется», либо заболевает кто-нибудь из ее родственников. Все приходящие уборщицы на один лад. И на общем фоне она еще не так плоха.
— А давно она у вас?
— Немногим больше месяца. Предыдущая крала всякую мелочь.
— Что было дальше, мисс Плендерли?
— Я заплатила шоферу такси, внесла в прихожую чемодан и, убедившись, что миссис Пирс не пришла, поднялась в спальню, привела себя в порядок и отправилась поздороваться с Барбарой… с миссис Аллен. Дверь оказалась заперта. Я подергала ручку, постучала, но она не ответила. Тогда я спустилась сюда и позвонила в полицию.
— Pardon![11] — быстро сказал Пуаро. — Вы не подумали о том, чтобы сначала взломать дверь… С помощью какого-нибудь шофера во дворе?
Она обратила на него взгляд холодных зеленовато-серых глаз, словно быстро его оценивая.
— Нет. Как-то в голову не пришло. Мне всегда казалось, если что-то случилось, следует обращаться именно в полицию.
— Так, значит, вы полагали, мадемуазель, что случилось что-то?
— Естественно.
— Потому что ваш стук остался без ответа? Но ведь ваша подруга могла принять снотворное или…
— Она не пользовалась снотворными, — ответила Джейн Плендерли резко.
— Или же она уехала и заперла дверь?
— Зачем бы ей было запирать дверь? Да и в любом случае она оставила бы мне записку.
— А она… не оставила вам записки? Вы совершенно уверены?
— Конечно, уверена. Я бы ее сразу увидела! — Ее тон стал еще более резким.
— А вы, — спросил Джепп, — не подумали посмотреть в замочную скважину, мисс Плендерли?
— Нет, — медленно ответила Джейн Плендерли. — Как-то в голову не пришло. Но я бы все равно ничего не увидела. Ведь в скважине был ключ.
Она вопросительно посмотрела на Джеппа с невинным недоумением. Пуаро улыбнулся себе в усы.
— Вы поступили абсолютно правильно, мисс Плендерли, — сказал Джепп. — Полагаю, у вас не было причин думать, что ваша подруга может наложить на себя руки?
— Разумеется, нет!
— Она не казалась встревоженной… или угнетенной?
Наступила пауза — заметная пауза, но наконец девушка ответила:
— Нет-нет.
— Вы знали, что у нее есть пистолет?
Джейн Плендерли кивнула.
— Да, она привезла его из Индии и хранила у себя в спальне.
— Хм-м! А разрешение на него у нее было?
— Наверное. Но точно я не знаю.
— А теперь, мисс Плендерли, расскажите, пожалуйста, о миссис Аллен все, что вы знаете. Давно ли вы с ней знакомы? Есть ли у нее родственники, ну и так далее.
Джейн Плендерли кивнула.
— Я знакома с Барбарой лет пять. Познакомилась с ней за границей. Точнее говоря, в Египте. Она возвращалась в Англию из Индии, а я некоторое время работала в школе в Афинах и на обратном пути решила провести несколько дней в Египте. Мы познакомились на пароходе во время экскурсии вверх по Нилу, почувствовали взаимную симпатию и подружились. Я как раз собиралась найти кого-нибудь, чтобы вместе снять квартирку или небольшой домик. Барбара была совершенно одинока. И мы подумали, что сумеем поладить.
— И сумели? — спросил Пуаро.
— Вполне. У нас у каждой были свои друзья и знакомые. У Барбары скорее светские, а у меня — из артистических кругов. Так, пожалуй, было даже лучше.
Пуаро наклонил голову, а Джепп спросил:
— Что вам известно о близких миссис Аллен и о ее жизни до того, как вы познакомились?
Джейн Плендерли пожала плечами.
— Довольно мало. Если не ошибаюсь, ее девичья фамилия Армитейдж.
— Ну, а ее муж?
— Насколько я понимаю, он был не слишком приятным человеком. По-моему, сильно пил. Да и умер как будто очень быстро — через год-два после свадьбы. У них была дочь, но она умерла, когда ей было три года. Барбара мало говорила о муже. Кажется, она вышла за него лет в семнадцать. Потом они уехали на Борнео[12] или еще в какую-то дыру, куда отсылают паршивых овец… Но поскольку разговоры на эту тему ей были явно очень тяжелы, я их избегала.
— Не знаете, были у миссис Аллен какие-нибудь финансовые затруднения?
— Нет, никаких. Я абсолютно уверена.
— Долги? Что-нибудь еще в том же роде?
— Нет-нет! Я убеждена, что такого рода неприятностей у нее не было.
— Я обязан задать вам еще один вопрос и надеюсь, мисс Плендерли, вы отнесетесь к нему без предубеждения. Был ли у миссис Аллен близкий друг или друзья…
Джейн Плендерли холодно перебила его:
— Она была помолвлена, если вы это имеете в виду.
— А фамилия ее жениха?
— Чарлз Лавертон-Вест. Член парламента от какого-то городка в Гэмпшире.
— Она давно была с ним знакома?
— Немногим больше года.
— А помолвлена?
— Два… нет… пожалуй, три месяца.
— Не знаете, они ссорились?
— Нет. — Мисс Плендерли покачала головой. — Это было бы очень странно. Барбара всегда избегала ссор.
— Когда в последний раз вы видели миссис Аллен?
— В прошлую пятницу, перед тем как я уехала.
— А миссис Аллен на субботу и воскресенье осталась в городе?
— Да. Она куда-то собиралась в воскресенье со своим женихом.
— А где были вы?
— Лейделс-Холл, Лейделс, графство Эссекс.
— Фамилия ваших друзей?
— Мистер и миссис Бентник.
— И вы уехали от них только сегодня утром?
— Да.
— Видимо, очень рано?
— Мистер Бентник подвез меня на машине. Он выезжает так, чтобы успеть к себе в контору к десяти.
— Понимаю, — Джепп одобрительно кивнул. Ответы мисс Плендерли были четкими и убедительными.
Пуаро в свою очередь спросил:
— Какого вы мнения о мистере Лавертоне-Весте?
Она пожала плечами.
— А какое это имеет значение?
— Вероятно, никакого, но я хотел бы узнать ваше мнение.
— Я как-то об этом не задумывалась. Он молод — тридцать один год, может, тридцать два… Честолюбив… Прекрасный оратор… Явно хочет добиться в жизни многого.
— А это плюс или минус?
— Ну-у… — Мисс Плендерли задумалась. — По-моему, он зауряден, никаких оригинальных мыслей. И немножко напыщен.
— Серьезными недостатками все это назвать нельзя, мадемуазель, — заметил Пуаро с улыбкой.