Гнездо Феникса Филенко Евгений
Андрей посадил катер через экранированный подпольный коридор, обслуживаемый местной мафией. Посадочное поле было совсем маленькое – на два-три корабля, не больше – и располагалось среди холмов в полутысяче верст от столицы. Когда они опустились на поверхность планеты, был вечер. Вечер и ранняя осень. Холмы кольцом окружали площадку; на зелени трав яркими пятнами выделялись небольшие рощи деревьев, листва которых уже приобрела желтый или благородный багряный оттенок. Большое и казавшееся темным солнце этого мира близилось к изломанной горной гряде на западном горизонте; небо, напротив, было очень светлым, совсем голубым, и лишь к западу становилось зеленоватым.
– Красиво, – сказал Андрей, спускаясь по трапу и вытягивая из пачки сигарету.
Серж кивнул, тоже оглядываясь по сторонам.
«Рассвет был прекрасным, сказочно красивым миром», – вспомнил Андрей слова Майкла и чуть усмехнулся. По иронии судьбы в мир, называвшийся когда-то Рассвет, они пришли на закате.
Станция управления коридором находилась здесь же, у самого края поля. Андрей оплатил посадку, купил местные права на вождение планетарного катера, еще какие-то фальшивые бумажки, из которых следовало, что корабль приписан к некоему мелкому городишке здесь, на Эдеме, где его и арендовал Андрей. Вряд ли эти документы смогли бы пройти серьезную проверку, но для случайного столкновения с полицией годились, подтверждая, что судно никогда не покидало планеты и, соответственно, в таможенной проверке не нуждается. На прощание администратор попросил их покинуть поле в течение часа и пожелал удачи.
Густо-золотое Солнце переместилось уже с одного обзорного монитора на другой, двигаясь с местного востока на местный запад, но висело, казалось, на прежней высоте над горами. Андрей вспомнил, что сутки Эдема существенно длиннее стандартных и, стало быть, ночь здесь наступит не прямо сейчас.
Похоже, Серж подумал о том же.
– Андрей, мы спешим? – спросил мальчик. – Я имею в виду: у нас есть срочные дела на сегодня?
– Да нет, – Андрей пожал плечами. – Грузом займемся завтра. А другое… Вряд ли болтаться по портовым кабакам и слушать, где что говорят, можно назвать «делом».
– Тогда давай съездим в одно место?
– Сейчас?
– Да. Если, конечно, ты не против. Там должна быть стоянка для планетарных катеров.
– Ты хорошо знаешь Эдем?
– Эдем-Два, Андрей, – очень мягко поправил Сержик. – Нет, я никогда здесь не бывал. Клан не любит этот мир. Он для нас слишком «свой»… в прошлом.
Андрей кивнул.
– А это место, – продолжил Серж. – Нам про него в школе рассказывают.
– У Клана своя школа?
– Да, конечно.
– Это далеко? – спросил Андрей.
Они вызвали карту планеты. Место, о котором говорил Серж, оказалось расположенным на окраине крупного города в том же полушарии, что и посадочное поле.
– Час хода, – сказал Андрей, почесав затылок. – Ладно, давай слетаем. Конечно, если ты обещаешь, что там не окажется какого-нибудь нового зеленого поросенка.
Сержик хихикнул:
– Не бойся. Это музей.
– Ну и отлично. А потом свалимся в город и заночуем на городской стоянке, а то не спали уже часов двадцать.
Там, куда они добрались, ориентируясь на координаты, названные Сержем, парковка для планетарных катеров действительно имелась, и не маленькая. Андрей аккуратно посадил корабль точно в центр свободного посадочного пятачка, прямо через комп оплатил два часа стоянки.
– Да мы быстрее… – сказал Серж.
Выйдя из корабля, они оказались на огромном поле, тут и там запятнанном стоянками для разного рода транспорта – от городских автомобилей до планетарных катеров и аэробусов. На востоке за этим полем, не очень далеко, громоздился большой город, зажигающиеся огни которого уже подсвечивали темнеющее с восточной стороны небо. К западу от стоянок, над уходящей еще куда-то дальше, к самому горизонту, равниной, возвышалась одинокая группа зданий, связанных друг с другом и с полем вокруг них висящими в воздухе переходами, почти изящная в своей архитектурной простоте. Здания были освещены темными лучами заходящего солнца и подсвечены мощными прожекторами, отблески которых светились на металле их конструкций и на стекле огромных окон.
– Что это? – спросил Андрей, закуривая.
– Планетарный Центр Защиты Человечества.
– Что?
– Сейчас – в основном музей, мемориальный комплекс. Научные и административные учреждения этого направления, насколько я знаю, находятся в больших городах.
– Что за «защита человечества», Сержик?
– Пойдем, – он вздохнул. – Сам увидишь.
Андрей пожал плечами, и они отправились в сторону зданий.
На поле было людно. Андрей присматривался к народу, болезненно ожидая увидеть что-то особенное в этих человеках, которые сами себе установили предел интеллектуального роста и отказались от паравозможностей, но ничего не замечал. Обычные люди, в большинстве своем вполне симпатичные, иногда усталые, иногда веселые – и никакого «клейма» ущербности. Андрей прислушался к своим парапсихическим ощущениям, но и в них не обнаружил ничего необычного, кроме отголосков собственной легкой тревоги и волнения Сержа.
– Андрей, – голос мальчишки оторвал его от этих мыслей. – Знаешь, нам в школе, когда рассказывали про это место, советовали побольше смеяться, чтобы не портить настроение и не терять сил. И… в общем, ведь это действительно очень смешно…
Дизайнер, проектировавший комплекс, был, несомненно, талантлив (хотя его IEP-индекс и не превышал, вероятно, установленного на Эдеме предела). Едва Серж договорил и они с Андреем обошли замысловато и хитро срезанный угол крайнего здания, как перед ними возник – почти сразу и целиком – скрытый до этого монумент.
Размеры его впечатляли (хотя Андрею и не такое доводилось видеть в человеческих мирах Галактики). Изготовленный наверняка из керамопласта, в лучах заходящего солнца и мощных цветных прожекторов он казался отлитым из темной сияющей бронзы.
– Это что? – снова спросил Андрей.
– Памятник, – Серж тихо засмеялся. – Памятник победе сил света над силами разума, как иногда говорят у нас в Клане.
Андрей тоже улыбнулся, сначала сдержанно, а потом – свободно и широко.
Памятник стоил той фразы, которой охарактеризовал его Серж.
На огромном массивном постаменте с иззубренной и изломанной поверхностью (знаменующей то ли ужасы дикой природы, то ли превратности жизни) в напряженных позах застыло множество похожих друг на друга людей, сбивающих с ног одного гиганта. На его фоне люди казались карлами с одинаково сосредоточенными лицами; а лица самого гиганта не было видно, ибо, даже падая, он смотрел куда-то вверх. Невольно Андрей проследил за его взглядом: там, в высоком и светлом небе мира Рассвет горели первые звезды.
Совсем рядом с ними прошла большая группа посетителей. Экскурсовод что-то быстро говорил, до Андрея с Сержем долетали обрывки фраз.
– …символизирует героическую борьбу простого народа с предателями Человечества, обладающими противоестественно высоким интеллектом и парапсихологическими способностями…
Андрей поперхнулся.
– …победу неработающего большинства над эксплуатировавшими его работниками древних корпораций…
– Действительно, смешно, – пробормотал Андрей. – Сержик, зачем нам это произведение искусства «простого народа»?
– Это место… оно много значит для Клана, – Серж помолчал, и Андрей почувствовал его напряжение. – Здесь была база «Локхид», Андрей. Отсюда мы уходили на Седой.
Экскурсовод продолжал говорить что-то о борьбе и победе. Андрей снова взглянул на падающего гиганта с лицом, обращенным к звездам, и положил руку на плечо Сержика.
– Я спокоен, Андрей. И… это действительно смешно.
Они снова вспомнили о монументе уже совсем ночью, когда перегнали катер на городскую стоянку и поужинали. Андрей, посмеиваясь, говорил что-то про «художественную честность», с которой дизайнеры Эдема отразили наезд «простого народа» на корпорации, потом вдруг замолчал, задумавшись.
– Хотя, знаешь, Сержик, а все-таки это скульптурное чудовище отражает только самую внешнюю сторону… произошедшего.
Мальчишка посмотрел на него вопросительно.
– На уровне физической мощи все так и выглядит: много мелких, мало больших. Неважно, что это за мощь – разум, финансы, технологии – образно ее действительно можно передать как разницу в размере. А внутренняя – духовная, что ли, – картинка должна быть совсем иной.
– Почему? – заинтересовался Серж. – Можно представить, что монумент изображает гиганта духа и, скажем, духовных карликов. Хотя они, наверное, так не думали, когда его строили.
– Какая разница, что они думали. Просто внутренняя картинка не описывается в терминах количества.
– Это как?
– Во внутренних учениях корпораций главным достоинством человека всегда была способность совершать – создавать, изменять, строить. Для того чтобы это делать, физическая энергия (а все ресурсы в конечном счете это энергия), безусловно, необходима, но не более того. Способность человека совершать определяется Силой, а не энергией.
– Силой – в магическом смысле?
– Да. Хотя, по-моему, в корпорациях не очень охотно употребляли слово «магия». По крайней мере, когда меня учили, – я имею в виду в детстве, в семье, – обычно говорили просто «Сила», и все.
– Тебя учили магии?
– Нет, наверное. С довоенных времен мало что сохранилось, Сержик. Боевые техники, способы воздействия на сознание, еще кое-что. Немного.
– Ну а почему Силу нельзя описывать с точки зрения количества? Если ты сильнее кого-то, значит, у тебя больше Силы. Разве нет?
– В том смысле, о котором мы говорим, – нет. Сильнее тот, кто может пропустить через себя больше Силы. В том числе – и в бою. Но дело не в этом.
Андрей закурил сигарету.
– Кто-то из древних мудрецов Земли-Первой написал такие строки:
- Направляя Силу вверх,
- расходуешь ее,
- и тогда Сила твоя растет.
- Направляя Силу вниз,
- не тратишь ее —
- и Сила твоя исчезает[4].
– Что значит: «направляя Силу вверх»? – спросил Сержик.
– Применяя ее, чтобы совершать.
– А «вниз»?
– Применять Силу, чтобы сдерживать изменения и движение.
Они помолчали; потом мальчик качнул головой:
– Кажется, Андрей, я понимаю, что ты имел в виду. Про памятник.
3
Когда Андрей проснулся, за иллюминатором его каюты было еще почти темно, и он снова вспомнил, что сутки Эдема длиннее стандартных на несколько часов. Андрей подумал было, что для населения планеты это должно создавать серьезные проблемы, но потом решил, что вряд ли, ведь собственный внутренний цикл человека на час с лишним длиннее стандартных суток – суток Земли-Первой.
Андрей умылся, заглянул в рубку проверить, нет ли сообщений, потом добрался до кают-компании. Серж еще спал, натянув одеяло до самого носа. На его лицо падали отсветы стояночных фонарей. Занавеска была отдернута – наверное, перед сном мальчик смотрел на бывший мир «Локхид». Андрей задернул занавеску и отправился на камбуз варить кофе.
К тому времени как проснулся и вышел в рубку Серж, Андрей успел облазить несколько открытых информационных серверов, надеясь в текущем потоке сообщений о событиях в секторе углядеть что-нибудь такое, что могло иметь отношение к Фениксу. Он неплохо умел работать с Сетью, и все же не выловил ничего интересного, кроме сообщения о маленькой девочке из мира Рацитель, которая вчера после обеда вошла в туалет у себя дома, а вышла из него в учительской своего лицея. Возможно, как-то этот факт и мог быть связан с проблемой Феникса, но вытащить из него что-либо полезное представлялось проблематичным.
Они позавтракали. Андрей не спешил с грузом: прежде чем заявляться к человеку Рогова, следовало собрать хоть что-нибудь из той информации, которая могла его интересовать. Поэтому первую половину длинного эдемского дня Андрей посвятил необходимым закупкам, перебрал – с помощью Сержа – два блока в червячном приводе, параметры работы которых его не совсем устраивали, позанимался всякой другой мелочевкой, которая неизбежно накапливается на корабле во время пути. Когда они отправились в основной порт этого мира, день давно перевалил за середину.
Ни Андрей, ни Серж никогда раньше не были на Эдеме, но это было не так уж и важно: набор мест, где можно послушать связанные с Пространством байки и за стаканчиком рома перекинуться парой слов с коллегами-пилотами, невелик и практически одинаков в любом мире: такие места сосредоточены вокруг портов и космодромов.
Эдем-2 не был исключением. До вечера они успели обойти четыре заведения, вволю наслушавшись стандартных побасенок и слухов, среди которых дважды мелькнул хвост информации о том, что их интересовало. Некий неопределенный тип подробно и со вкусом – явно как очередную байку – поведал им о звездных монахах, предвещающих смерть; но в этом не было ничего нового. Зато в баре поприличнее молодой, но уже не «зеленый» офицер с дальнего грузовоза рассказал им о случае, за достоверность которого он ручался (хотя тот и произошел не с ним, а, как всегда, «со знакомым его знакомого»). Случай был прост и нетривиален именно в своей простоте.
По словам офицера, этот самый «знакомый его знакомого», тоже офицер, но с корабля-исследователя, несколько лет тому назад на одной почти не изученной и, в общем, малопригодной для жизни планете в этом же секторе встретил в пустыне очень странного человека в длинной серой одежде с надвинутым на лицо капюшоном и без каких-либо видимых средств защиты. Такого не было в их экипаже, а других экспедиций на планете точно быть не могло. Человек коротко поздоровался с ним и посоветовал свернуть разведлагерь до наступления ночи и вообще убираться с планеты. Позже офицер не мог вспомнить, почему слова этого человека показались ему столь убедительными, но он действительно отдал распоряжение немедленно свернуть лагерь и отступить к базе экспедиции. А через час после наступления темноты началась страшная песчаная буря, которая однозначно смела бы лагерь, останься они там на ночь. Офицер так и не сообщил своему командиру о причинах, заставивших его отдать приказ, – боялся, что его сочтут сумасшедшим, – и все списали на «интуицию». А вскоре планету признали опасной и неперспективной, и все экспедиционные работы свернули.
Когда Андрей с Сержем вышли из бара, где они болтали с офицером с грузовоза (Андрей представил ему Сержа как своего племянника), уже совсем стемнело. В принципе, стоило уже возвращаться на корабль («домой», как говорил Андрей), но они решили пройтись пешком, уже не выискивая нужные заведения. Хотя и не исключали возможности зайти и снова попытать счастья, если встретится что-то подходящее. И, как часто бывает, стоило им отказаться от поисков, как искомое сразу объявилось: за ближайшим же поворотом им встретился маленький полуподвальный кабачок.
Кабачок действительно оказался «искомым». Совсем небольшой, недорогой, опрятный, без каких-либо претензий, но тем не менее он явно был местом встречи разного народа, имеющего отношение к совсем близкому космопорту. Ни одного офицера здесь не было, зато имелось несколько почти трезвых матросов, несколько личностей подозрительного вида, сменившиеся работники порта и какие-то другие случайные посетители. Андрей с Сержем уселись за свободный столик, взяли закуски, выпивки, воды и стали прислушиваться к разговорам.
Говорили о разном. Потягивая напитки и рассеянно жуя что-то поданное на блюдечках, они с четверть стандартного часа слушали сплетни о портовом начальстве и офицерах, слухи о повышениях цен, когда кто-то где-то разбился из-за ошибки диспетчера… А потом к их столику подошел мужчина, которого Андрей классифицировал как «неопределенного типа, возможно представляющего опасность». Незнакомец был лет на восемь старше Андрея, в средней добротности одежде, европейской внешности, с двухдневной щетиной, откровенно пьяный.
– Отдыхаем?
– Отдыхаем, – неопределенно ответил Андрей.
– Все мы тут… отдыхаем, – пришелец отодвинул свободный стул и пьяно, но плавно, уселся к столику.
Андрей не любил таких вещей. Однако на серой с узкими желтыми клиньями курточке пришельца, возле основания левого рукава блеснула иссиня-черная четырехгранная звездочка – маленький значок, которым «космические волки» заменяют совокупность определенных наград – весьма специфических наград, связанных с десантированием на опасные планеты.
Не поисковик. Военный. Бывший, разумеется. Конечно, не офицер, но и не рядовой – слишком самоуверен. Ефрейтор или сержант десанта, определил Андрей. Пришелец вполне мог рассказать что-нибудь интересное, и Андрей вместо ответа вытянул из пачки сигарету и закурил.
– Меня зовут Джон, – сказал «ефрейтор», чуть качнувшись вперед.
– Рома, – сказал Андрей, не протягивая руки, и коротко взглянул на Сержа. Тот оставался спокоен, наверное, в РАКК и в «Локхид» к личным именам относились похоже.
– Ага, – именем мальчишки «ефрейтор» не поинтересовался. – Водки закажешь? Посидим.
Андрей улыбнулся – кривовато, но официанта подозвал и велел принести бутылку синтетики.
Под водку пришелец действительно разговорился, но как-то все не о том. Экспедиции, боевые вылазки, смерти товарищей – все это крутилось, казалось бы, вокруг тех тем, где имелось немало шансов увидеть мелькнувшую тень их Феникса, но все оборачивалось впустую. Вдобавок пришелец был обижен на жизнь, и сволочной ее характер становился моралью каждого из его рассказов.
Андрей начал злиться – сначала просто на то, что приходится пить водку с этим козлом. Потом его «зацепила» сама идеология пришельца: все – гады, и все – плохо.
Сержик почти замер на своем стуле. Очевидной брезгливости на его лице не было, но для иных эмоций оно было слишком спокойно.
– Э-э, парень, ты не знаешь, каково вылезать из танка, в который попали из плазменной пушки! – «ефрейтор» уже не выглядел пьяным; напротив, глаза его были по-трезвому злы, лишь капля слюны висела в уголке рта. – А то ли еще… – голос его упал до полушепота; он поднял руку и потянул ее через стол, явно желая взять Андрея за плечо, но не дотянулся и уронил руку на столешницу.
Андрей кивнул Сержу, собираясь вставать, но слова пришельца удержали его на стуле.
– Я был на Крайней, слышь, ты, братан, я был на Крайней!..
Андрей замер, потом потянулся к стакану и сделал глоток водки. Вытянул из пачки очередную сигарету и откинулся на стуле.
– Да ну?
– Как бог свят…
Андрей слушал. Очень внимательно.
В зале приглушили свет: хозяева явно собирались закрываться.
Андрей оглянулся. В маленьком кабачке не осталось никого кроме них.
– Ты был там? Нет! Ты не знаешь! Под Грюнвальдом эти гребаные корпоративщики запустили «Ливень». Не слышал? Стена перегретой плазмы шириной пять верст… Мы выжили… И убивали потом всех – детей, баб… Такой был приказ, понимаешь? Приказ! Не должно было остаться следов. Ты… ты убивал когда-нибудь? Ты убивал когда-нибудь детей… много…
Андрей отставил стакан: потом надо будет напиться; сейчас – нет.
Взгляд «ефрейтора» был совсем осмыслен. Он усмехнулся:
– Был такой писатель в древности… Сергей… забыл, как его там… книгу написал про крутого наемника, который прошел через все. Хорошая книга… Он там говорит такую… хорошую фразу… «Я вас отучу мечтать!» – он грохнул кулаком по столу; звякнули ножи на тарелках. – Суки…
Сержик дернулся при звуке удара.
На мгновение Андрей прикрыл глаза, собирая Силу, но в этом почти не было необходимости: ненависть поднимала его, словно на крыльях.
– Все бы вам… – продолжал ветеран, глядя куда-то в стену трезвыми стеклянными глазами, – все бы вам о гуманности говорить… Вас бы туда, на Крайнюю…
Андрей оторвал от стола правую руку; кисть гудела.
– Я убивал. Много убивал, – голос парня неожиданно стал почти спокойным. – А вы все сосунки. Вам легко жить. А я убивал. Такой был приказ. Не мы придумали…
Андрей встал; громыхнув, упал позади него хлипкий стул.
– Убивает тот, кто нажимает на спуск.
Он протянул руку и легко коснулся груди ветерана чуть ниже линии, соединяющей соски. Тот вздрогнул и осел; вытянул шею, словно силясь что-то сказать, потом вдруг обмяк, полуприкрыв глаза.
– Идем, Серж, – сказал Андрей, бросая на стол пару червонцев.
Мальчишка выпрыгнул из своего стула, словно под ним стоял ламповый нагреватель с древних кораблей, и метнулся к Андрею.
– Пошли, – повторил тот.
Позади них человек, прошедший плохую войну и поставивший себе в заслугу свою неполноценность, тихо скреб руками по столу: его сердце умирало, а центральная нервная система уже была почти парализована.
– Эй, хозяева! – позвал Андрей. – Посмотрите, там, кажется, вашему посетителю дурно…
Окончательно Андрей пришел в себя на катере, за чашкой кофе, уже традиционно сваренного Сержем. Рука ныла – где-то чуть выше запястья. Тряхнув головой, Андрей сходил на камбуз и принес полную бутылку виски – пожалуй, самого подходящего напитка для такого случая. Открыл ее, хлебнул из горла. Закурил.
– А говорил, что тебя не учили магии, – чуть усмехнувшись, сказал Сержик.
– Я никогда раньше этого не делал, – ответил Андрей. – Даже не думал, что могу. Говорят, что большая любовь и большая ненависть – врата Силы.
– Что он сказал, Андрей? Ну, то есть… за что ты его?
– Я тебе потом расскажу, Сержик, ладно? – сказал Андрей и снова глотнул из бутылки. – Завтра.
– Конечно.
Но после всего, что случилось, сразу ложиться спать было невозможно. Они заговорили о боевых искусствах. Неожиданно выяснилось, что в остатках «Локхид» боевые техники, связанные с прямым использованием Силы, сохранились существенно хуже, чем в остатках РАКК. Мальчишка засыпал Андрея вопросами; тот отвечал, не забывая отдавать должное виски и быстро пьянея.
От древних боевых искусств разговор перешел к техникам современным, известным многим, но мало кому доступным.
– А техники «Джень» – ты что-нибудь о них знаешь? – спросил Сержик.
– Дерьмо! – со вкусом сказал Андрей. – Имперские разработки. Рассчитаны на то, чтобы выжать из человека максимум внутренней силы… и выбросить его. Идеально подходят для самоубийства. Или – для краткосрочного смертельного боя… первого и последнего. Настоящий воин черпает от истинной Силы, а не пережигает в убойную мощь свое Я. Так меня учили… Серж, я знаю не намного больше твоего… к сожалению.
– Зато можешь намного больше.
– Чушь. Это просто возраст и опыт.
Андрей снова изрядно приложился к бутылке.
– Я тоже думал, что это целая проблема, – он собрался было поставить бутылку на стол, но передумал и снова поднес ее ко рту. – Я тоже боялся, что не смогу. Но смог, когда стало нужно.
Сержик почувствовал, что тон Андрея изменился – нехорошо изменился, очень знакомо. Да и заговорил он, кажется, уже о другом.
– Смог, – повторил Андрей. – Мне было семнадцать, когда…
– Заткнись! – голос Сержа прозвенел в тесной кают-компании катера. – Ты что… делаешь? Я тоже читал в детстве ту старую книжку, про которую говорил этот… которого ты сегодня убил. Там всю книгу главный герой плачется, что он потому убийца, что в детстве его планету спалили, а его самого одноклассники трахнули. Андрей, ты что? Нельзя! Ты… ты как этот, в баре, которого ты сам…
Андрей закаменел в кресле, стремительно трезвея.
– Ну? – Сергей вскочил. – Ну, давай, рассказывай, чего там у тебя было? Не «Ливень», конечно. Твои же явно были с другой стороны. Что – имперские танки? Нет? Ну – давай, плачься, кто там научил тебя убивать? Полиция? СБ? Морпех изнасиловал твою…
– Заткнись, – выдохнул Андрей. – И… прости меня, Сержик.
Мальчишка как-то сразу сник; упал в свое кресло:
– Ты все врал.
– Серж…
– Суки! – мальчик вдруг стукнул обоими кулаками по столу. – Один раз поверил… Мне дед объяснял: не бывает истинной Силы без права, а право – оно внутри; не верь тому, кто говорит, что его право дано извне. Убивай, если ты прав, но не говори, что… – он уронил голову на руки и заплакал – не навзрыд, тихо, просто текла из глаз безнадежно соленая влага.
– Серж…
– Что?! Чего тебе? Я первый раз поверил, что бывает по-настоящему… А ты… такой же… Нету никакой Силы.
Андрей оглянулся – уже трезвый, с горящим от ужаса и стыда лицом. Увидел пучок тусклых полевых цветов и каких-то трав, что позавчера притащил с летного поля Сергей: уже увядшие, они печально свисали на край стакана с водой.
Ох, не стоит, подумал он, восстанавливаться неделю буду. Еще и после этого дурака в кабаке…
Но было нужно.
Андрей прикрыл глаза, второй раз за сегодняшний день собирая всю Силу, которую мог; последние остатки опьянения слетали с него ошметками.
– Сержик, – тихо позвал он.
Мальчик оторвал голову от локтей, посмотрел на него.
– Сила есть, Сержик, – Андрей вдохнул и поднес правую руку к полумертвым цветам.
Сила била сквозь его руку, как вода через пожарный брандспойт. Он никогда не делал этого раньше… Не неделя… полгода… год релаксации.
Цветы оживали на глазах; даже полуосыпавшийся колосок никому неизвестного злака из мира Седой приподнялся и запылал сочной, живой зеленью.
– Сила есть, Сержик, – повторил Андрей, опуская онемевшую руку.
Мальчик смотрел на него, заметно оживая лицом.
– Прости меня, – сказал Андрей. – И иди спать. Напиваться мне теперь придется заново…
4
В незашторенные стрельчатые иллюминаторы рубки били лучи восходящего эдемского солнца.
Несмотря ни на что Андрей прекрасно выспался. Он пил утренний кофе, развалясь в кресле перед пультом связи, и ждал, когда придет запрошенная им справка из Информатория. Ждал и вспоминал.
Ему было лет тринадцать, когда состоялся тот памятный семейный совет.
Шел 2191 год; только что по ТВ прошло сообщение о стычке на Земле-Крайней, где, по словам обозревателей, «имперские войска и подразделения СБ ликвидировали последний оплот затаившихся древних корпораций». Мама почему-то охала, глядя, как бравые десантники на экране вышагивали к кораблям, а позади них цвели сады. Андрей немного завидовал им: вот это жизнь, жизнь, полная событий и приключений. «Последняя романтическая профессия», как говорилось в рекламных буклетиках Имперских Вооруженных Сил, которые им раздавали в школе.
Спустя две недели в доме появился дядя Саша, мамин брат, – неожиданно, как всегда. Вот только левая его кисть оказалась затянута в черную перчатку, под которой угадывался хороший, но все-таки отличимый от живой плоти, протез, а подбородок и вся левая часть лица были теперь сделаны из белого, с едва заметными мраморными разводами, пластика. Это было так похоже на дядю Сашу. Андрей просто не смог бы его представить с лицевым протезом стандартного, болезненно розового цвета, призванного прятать уродство хотя бы на расстоянии. Впрочем, таким – наполовину электронным – он его тоже никак не мог себе представить.
– Сашенька! – мама кинулась к брату, обняла, прижалась головой к груди. Он тоже ее обнял (Андрей увидел, как встретились на маминой спине две руки – черная и живая, загорелая до смуглости):
– Маша!..
Через полчаса приехал дед; тоже обнялся с дядей Сашей – коротко, по-мужски. И вдруг грохнул кулаком по тумбочке с обувью. Андрей запомнил лицо деда – даже не лицо, а поразившие его детали. Он еще никогда не видел деда таким: у того дрожала губа и капли слез быстро набухали в глазах.
– Сукины дети, допрыгались? Я говорил вам… – дед заметил Андрея, выдохнул, качнул головой. – Здравствуй, мальчик мой.
– Андрей, ступай к себе! – велела мама, едва он успел пожать деду руку.
– Маша… – кажется, дядя Саша хотел возразить ей, но мама взглянула на него, и дядя развел руками, чуть улыбнувшись живой половиной лица:
– Ладно, Андрюха, иди. Помни нас и жди – придет и твое время…
Мама что-то сказала ему в ответ, дядя засмеялся и даже дед улыбнулся, но все-таки махнул Андрею рукой, веля уйти.
Потом приходили еще какие-то люди – частью родственники, в основном малознакомые, а частью – вообще неизвестные Андрею.
Почти никого из них он больше никогда не видел, и смысл всего происходящего – да и то не весь – понял значительно позже.
…Тихонько заверещал принтер, распечатывая заказанную Андреем справку, и почти сразу в рубку вышел Серж – уже умытый, свежий, с чашкой чая в руках. Андрей удивился, что не услышал его шагов.
– Доброе утро! – мальчишка уселся прямо на палубу рубки, поставил чашку перед собой.
– Доброе, Сержик, – ответил Андрей. – Действительно доброе. Серж кивнул, прихлебывая чай.
– Ты вчера спрашивал, за что я убил этого человека, помнишь? Давай, я тебе отвечу, и мы закроем эту тему, – он протянул Сержу листы, выползшие из принтера. – Это официальная информация. По большей части ты наверняка об этом слышал, но все равно прочти, освежи в памяти.
Серж снова кивнул и взял у Андрея бумаги.
Публичный Информаторий Империи
Филиал «Эдем-2»
Частный запрос
Тема: Земля-Крайняя
Файл: историческая справка
Запрошенный уровень полноты: кратко
Источник: Большая Космическая Энциклопедия Левитана
Открытие и первичное освоение
Земля-Крайняя – в настоящее время наиболее удаленный от центра Галактики (и от Земли-Первой) заселенный человечеством мир.
Звездная система Земли-Крайней открыта поисковой экспедицией Земли-Первой в 2127 году; той же экспедицией вторая от Солнца планета системы идентифицирована как планета земного типа.
Подробное исследование планеты проводилось одним из отрядов экспедиции командора Краана в 2137–2138 годах. Экспедиция подтвердила высказанное еще поисковиками предположение об относительной бедности планеты полезными ископаемыми; исследования биосферы планеты не показали наличия каких-либо специфических биоагентов, которые могли бы стать предметом активного экспорта или основой для развития специфического перспективного производства на первичном сырье. В целом планета была классифицирована Крааном как доступная для заселения, но лишенная стратегических колонизационных преимуществ.
Тем не менее заселение планеты началось уже в середине 2140-х годов. Преимущественно первые поселенцы представляли собой небольшие группы граждан разных миров, разворачивавших на планете хозяйства по типу фермерского, или небольшие производства для удовлетворения местных нужд. К 2160 году население планеты превысило 100 тыс. человек, определились основные направления экспорта (местные фрукты, сувенирная и коллекционная продукция), сформировались первичные органы исполнительной власти и простейшее планетарное правительство.
Развитие социальной преступности и катастрофа конца XXII века
Во второй половине XXII века Земля-Крайняя оставалась практически неосвоенной до начала 70-х годов, когда совершенно неожиданно для социологических служб Империи на планету начался существенный приток людей и капиталов. Однако из-за удаленности планеты и отсутствия серьезных перспектив экономического развития этого мира Земля-Крайняя оставалась практически вне поля зрения спецслужб вплоть до середины 2180-х годов, когда департаментом социологии СБ Империи было определено, что индекс развития данного мира имеет катастрофически высокое значение.
Имперская инспекция, направленная на планету в 2188 году, несмотря на открытое сопротивление местного правительства, смогла определить, что промышленность Земли-Крайней практически полностью переориентирована на высокие технологии. Даже поверхностные наблюдения показали, что уровень промышленных и научных технологий бесповоротно перешел Технологическую Черту, определенную имперским Советом Безопасности в 2148 году. В частности, на планете явно проводились широкие исследования в области физики многомерного пространства, превышающие потребности обеспечения межзвездных перелетов, запрещенные исследования в области парапсихофизики и психосоматики, и т. д. По требованию инспекции, которая не смогла провести полное изучение ситуации ввиду преступного сопротивления правительственных и промышленных кругов, на планету был направлен экспедиционный корпус СБ Империи.
Экспедиционный корпус в составе линейного корабля и четырех эсминцев прибыл на Землю-Крайнюю в середине 2189 года. Социологам и экспертам по науке и производству пришлось работать в крайне тяжелых условиях постоянного недоверия, давления и даже угроз со стороны местных властей; многие факты скрывались от исследователей, их не допускали в ряд лабораторий и к значительным объемам информации. Показательно, что технические средства СБ постоянно оказывались бессильными перед уже явно преступными разработками Земли-Крайней в области обработки и хранения информации.
Тем не менее к концу 2190 года ситуация в целом была ясна.
Кратко охарактеризуем картину совершенного на планете преступления в соответствии с отчетом экспедиционного корпуса.
A. Инициатором и основным реализатором происходившего на Земле-Крайней была группа лиц, обладавших существенными финансовыми возможностями, а главное – информационными и технологическими ценностями древних корпораций, преступно утаенными в ходе расформирования корпораций после завершения Войны. Преступная группа существовала задолго до начала событий на планете и состояла в основном из потомков интеллектуальной элиты и правящих кругов тех миров, где корпорации до Войны были особенно сильны (Земля-Первая, Земля-9, Гринланд).
Читать бесплатно другие книги:
