Убийство в доме викария Кристи Агата

— Вот вы сейчас сидите и думаете — отчего я во все это вмешиваюсь? Наверно, вам кажется, что это не женского ума дело. Нет-нет, прошу вас, позвольте мне объяснить все самой.

Она на минуту умолкла, и щеки ее начали медленно заливаться нежным румянцем.

— Видите ли, — наконец начала она, — когда живешь совсем одна в таком заброшенном уголке, поневоле приходится искать себе хобби. Ну, разумеется, есть и вязание, и образцовые дети, и благотворительность, можно и пейзажи рисовать, но у меня одно хобби с давних пор: человеческая натура. Такое разнообразие, так невероятно увлекательно! И как-то само собой получается, что, когда человек живет в глухой деревушке, где нет никаких развлечений, у него возникает масса возможностей стать настоящим знатоком, если так можно сказать. Начинаешь классифицировать людей — словно они птицы или цветы: такой-то класс, такой-то род, такой-то вид. Разумеется, порой можно и ошибиться, но со временем ошибаешься все реже. Знаете ли, привыкаешь себя проверять на практике. Например, берешь мелкую загадку — помните, милая Гризельда так смеялась над историей с полупинтой креветок? Эту мелочь и тайной не назовешь, и тем не менее она абсолютно неразрешима, если не найти верный ключ. Или вот еще случай с подменой микстуры от кашля и с зонтиком жены мясника — он тут как бы и ни при чем, если не предположить, что бакалейщик и жена аптекаря ведут себя совершенно неподобающим образом; конечно, так оно и оказалось. Это так увлекательно, когда поразмыслишь над чем-нибудь, а потом убеждаешься в своей правоте.

— А вы всегда оказываетесь правы, мне кажется, — улыбнулся я.

— В том-то и дело, что из-за этого становишься чуточку самоуверенной, — созналась мисс Марпл. — Но мне так хотелось проверить, смогу ли я также разгадать настоящую, серьезную тайну. То есть сумею ли я в ней разобраться. Рассуждая логически, это совершенно тот же процесс. В конце концов, маленькая действующая модель торпеды практически мало отличается от настоящей торпеды.

— Вы считаете, что все дело в подобии, а размеры относительны? — медленно проговорил я. — Должно быть, это так, признаю, это логично. Но я не уверен, что теория всегда подтверждается практикой.

— Уверяю вас, это одно и то же, — сказала мисс Марпл. — Видите ли, все можно свести к общему знаменателю, кажется, мы так это называли в школе? Во-первых, деньги, затем привлекательность… ммм… для людей противоположного пола, и, конечно, разные странности — людей со странностями такое множество, не правда ли? Признаться, когда узнаешь человека получше, непременно углядишь в нем какую-то странность. Нормальные люди иногда такое выкинут, что и не придумаешь, а ненормальные часто ведут себя очень разумно. Понимаете, единственный выход — сравнивать людей с другими, которых вы знаете или знали раньше. Вы бы очень удивились, если бы я вам сказала, что всех людей можно отнести к немногим определенным типам.

— Вы меня пугаете, — сказал я. — Я себя чувствую как под микроскопом.

— Вы, конечно, понимаете, что у меня и в мыслях не было говорить об этом ни с полковником Мельчеттом — он такой властный, ни с бедняжкой инспектором Слаком — он ведь точь-в-точь как молоденькая продавщица в обувной лавке, которая хочет непременно заставить вас купить лакированные лодочки, потому что у нее есть как раз ваш размер, и слышать не хочет, что вам нужны простые опойковые туфли[36].

Честно говоря, это блестящая характеристика Слака.

— Но вы, мистер Клемент, знаете о преступлении не меньше инспектора Слака, я уверена. И я подумала, что если мы с вами станем работать вместе…

— Как знать, — сказал я. — Должно быть, каждый человек в глубине души воображает себя Шерлоком Холмсом.

Потом я рассказал ей про три письма, полученных сегодня. Рассказал и о том, как Анна нашла портрет, изуродованный до неузнаваемости ножом. Описал и поведение мисс Крэм в полицейском участке, упомянул и о том, как Хэйдок определил подобранный мною кристалл.

— А так как я его нашел, то мне и хотелось бы, чтобы он имел решающее значение, — сказал я в заключение. — Но, всего вероятнее, этот кристалл вообще не имеет отношения к нашему делу.

— А я за эти дни прочла кучу американских детективов — брала в библиотеке, — сказала мисс Марпл. — Может пригодиться для дела.

— Там ничего нет про пикриновую кислоту?

— Боюсь, что нет. Однако я где-то читала, что одного человека отравили, растирая его вместо лекарства пикриновой кислотой на ланолине.

— Но у нас тут никого не отравляли, так что это не подходит, — сказал я.

Потом взял со стола и подал ей свой небольшой реестр.

— Вот моя попытка восстановить некоторые факты, привести их в порядок, — сказал я.

Опись фактов

Четверг, 21 сего месяца.

12.30 — полковник Протеро переносит время своего визита с 18.00 часов на 18.15. Весьма возможно, что это слышала вся деревня.

12.45 — пистолет в последний раз видели лежащим на своем месте (несколько сомнительно, так как ранее миссис Арчер утверждала, что этого не помнит).

17.30 (примерно) — полковник и миссис Протеро выезжают из дому в деревню на машине.

17.30 — ложный вызов к умирающему, звонили из привратницкой у Северных ворот.

18.15 (или раньше на одну-две минуты) — полковник Протеро зашел в мой кабинет, куда его проводила Мэри.

18.20 — миссис Протеро проходит аллеей со стороны сада к окну кабинета. Она не видела полковника Протеро.

18.29 — звонок из коттеджа Лоуренса Реддинга к миссис Прайс Ридли (по данным с телефонной станции).

18.30–18.35 — слышен выстрел (если считать, что время телефонного звонка было указано точно). По показаниям Лоуренса Реддинга, Анны Протеро и доктора Стоуна, выстрел был слышен раньше, но весьма вероятно, что права миссис П. Р.

18.45 — Лоуренс Реддинг приходит в мой дом и обнаруживает труп.

18.48 — я встречаюсь с Лоуренсом Реддингом.

18.49 — я обнаруживаю труп.

18.55 — Хэйдок осматривает труп.

Примечание. Никакого алиби на время с 18.30 до 18.35 нет у двух лиц — у мисс Крэм и миссис Лестрэндж. Мисс Крэм говорит, что была на раскопках, но свидетелей нет. Однако подозрение с нее может быть снято, так как она явно не связана с этим делом. Миссис Лестрэндж вышла от доктора Хэйдока в самом начале седьмого, так как торопилась на свидание. Где и с кем было назначено свидание? Едва ли с полковником Протеро, так как он в это время должен был быть у меня. Миссис Лестрэндж могла быть поблизости от места преступления в указанное время, но у нее вряд ли имелись какие-либо мотивы для убийства. Она ничего не выиграла с его смертью, а версия инспектора — вымогательство — мне кажется неприемлемой. Миссис Лестрэндж не такой человек. Также маловероятно, что она могла получить доступ к пистолету Лоуренса Реддинга.

— Очень четко, — сказала мисс Марпл, одобрительно кивая головой. — Джентльмены всегда все записывают с отменной точностью.

— А вы согласны с тем, что я написал? — спросил я.

— О да, вы так прекрасно все расписали.

Тогда я задал ей вопрос, который мне давно не терпелось задать.

— Мисс Марпл, — сказал я. — Кого вы подозреваете? Вы как-то говорили, что подозреваете семерых.

— Да, как будто, — рассеянно сказала мисс Марпл. — Но, мне кажется, мы с вами подозреваем разных людей. Собственно говоря, так оно и есть.

Но она не стала спрашивать, кого подозреваю я.

— Все дело в том, — сказала она, — что необходимо подыскать объяснение для всего случившегося. Каждую мелочь нужно истолковать и объяснить. И если у вас есть версия, которая включает в себя все факты без исключения, значит, вы правы. Но это неимоверно сложно. Если бы не эта записка…

— Записка? — удивился я.

— Да, вы же помните, я вам говорила. Записка мне не дает покоя с самого начала. Что-то в ней не так.

— Но ведь теперь все совершенно ясно, — сказал я. — Записка была написана в восемнадцать тридцать пять, а сверху другой рукой, рукой убийцы, приписано «18.20». Я думаю, что с этим все ясно.

— Пусть так, — сказала мисс Марпл. — И все же записка меня беспокоит.

— Почему?

— Послушайте. — Мисс Марпл с живостью наклонилась ко мне поближе. — Миссис Протеро, как я вам уже говорила, прошла мимо моего сада, и она прошла к окну кабинета, заглянула внутрь и не увидела полковника Протеро.

— Потому что он сидел за столом и писал, — сказал я.

— Вот тут-то и не сходится! Это было в двадцать минут седьмого. Мы с вами говорили, что он не мог сесть и написать, что до половины седьмого он ждать не может, зачем же ему тогда было усаживаться за стол?

— Об этом я и не подумал, — задумчиво сказал я.

— Давайте-ка еще раз во всем разберемся, мой дорогой мистер Клемент. Миссис Протеро подходит к окну, и ей кажется, что в комнате никого нет, и она действительно так подумала, иначе она ни за что бы не пошла в мастерскую к мистеру Реддингу. Это было бы очень неосторожно. В комнате должно быть совершенно тихо, чтобы она решила, что там никого нет. Это можно объяснить одной из трех причин.

— Вы хотите сказать…

— Первая возможная причина — полковник Протеро был уже мертв, но в этом я сомневаюсь. Во-первых, пяти минут не прошло, как он туда вошел, и она или я — мы непременно услышали бы выстрел, а во-вторых, опять же неясно, как он оказался сидящим за письменным столом. Вторая возможная причина — он уже сидел за столом и писал записку, но тогда записка должна была быть совсем о другом. Он не мог писать, что ему некогда ждать. А третья…

— Да? — сказал я.

— Третья причина — в комнате и вправду никого не было, и миссис Протеро была права.

— Вы хотите сказать, что он прошел в кабинет, потом куда-то вышел и вернулся позже?

— Да.

— Но зачем ему это понадобилось?

Мисс Марпл слегка развела руками, выражая недоумение.

— Тогда на все это надо смотреть с совершенно иной точки зрения, — сказал я.

— Нам так часто приходится менять точку зрения на многие вещи. Верно?

Я не отвечал. Я тщательно обдумывал три варианта, которые предложила мисс Марпл.

Старая леди вздохнула и встала.

— Мне пора домой. Я так рада, что нам удалось с вами чуточку поболтать, хотя мы немногого добились, да?

— Сказать по совести, — заметил я, подавая ей шаль, — вся эта история для меня — темный лес.

— Что вы! Этого я бы не сказала. Мне думается, что одна версия подходит. То есть если допустить некое совпадение… а мне кажется, такое допущение позволительно. Только одно, не более, иначе было бы слишком.

— Вы это серьезно говорите? Про версию? — спросил я, глядя ей в глаза.

— Должна признаться, что в моей теории не все гладко — есть один факт, который я не могу объяснить. О! Вот если бы записка была совсем другая…

Она вздохнула и покачала головой. Уже выходя, она машинально протянула руку и пощупала цветок, стоявший на высокой подставке; вид у растения был унылый и неухоженный.

— Вы знаете, мистер Клемент, его надо почаще поливать. Бедняжка, он просто сохнет! Скажите вашей служанке, чтобы поливала его каждый день. Я думаю, это входит в круг ее обязанностей.

— В той же мере, как и все остальные домашние дела, — сказал я.

— Немного не хватает выучки, да? — спросила мисс Марпл.

— О да, — сказал я. — Гризельда же и слушать не хочет о том, чтобы ее рассчитать. Она уверена, что служанка остается у нас только потому, что ее никто другой не возьмет. Правда, не далее как вчера Мэри стращала нас, что уйдет.

— Вот как? А мне всегда казалось, что она очень привязана к вам обоим.

— Я этого как-то не замечал, — сказал я. — Кстати, ее обидела Летиция Протеро. Мэри вернулась со следствия в расстроенных чувствах, а Летиция уже была здесь, и они… в общем, они повздорили.

— О! — воскликнула мисс Марпл.

Она уже было переступила через порог, но внезапно застыла на месте, и лицо у нее изменилось, на нем мелькнула целая череда сменяющих друг друга выражений. Я был удивлен.

— О, боже ты мой, — пробормотала она себе под нос. — Какая же я глупая! Так вот в чем дело. Вполне, вполне возможно, с самого начала.

— Простите?

Она подняла ко мне встревоженное лицо.

— Нет, ничего. Просто мне пришла в голову мысль. Я, пожалуй, пойду домой и хорошенько все обдумаю. Знаете ли, я, кажется, была удивительно недогадлива, даже самой не верится.

— И мне не верится, — галантно сказал я.

Я проводил ее через сад.

— А вы не могли бы поделиться со мной этой внезапной догадкой? — спросил я.

— Пока не хотелось бы. А вдруг я все же ошибаюсь. Впрочем, не думаю. А вот и моя калитка. Большое вам спасибо. Прошу вас, не провожайте меня дальше.

— Записка по-прежнему остается камнем преткновения? — спросил я, когда она, войдя в калитку, закрывала за собой задвижку.

Она посмотрела на меня, словно не понимая.

— Записка? А! Ну, разумеется, это была не та записка. Я и не думала, что она настоящая. Доброй ночи, мистер Клемент.

Она быстрым шагом пошла по тропинке к дому, а я глядел ей вслед, словно прикованный к месту.

Я терялся в догадках.

Глава 27

Гризельда и Деннис еще не вернулись. Я подумал, что надо было мне проводить мисс Марпл и заодно позвать их домой — это было бы вполне естественно. Но мы с ней были так поглощены обсуждением всех возможных перипетий тайны убийства, что забыли о существовании всех остальных.

Я стоял в холле, раздумывая, не пойти ли мне за ними, но тут раздался звонок.

Я вернулся к двери. Заметив, что в почтовом ящике лежит письмо, я решил, что звонил почтальон, и вынул письмо из ящика. Но снова раздался звонок, и я, впопыхах сунув письмо в карман, открыл дверь.

За дверью стоял полковник Мельчетт.

— Привет, Клемент. Еду домой из города, на машине. Решил проведать. Не дадите ли чего-нибудь выпить?

— Конечно, я очень рад. С превеликим удовольствием! — сказал я. — Прошу ко мне.

Он снял кожаное пальто и прошел со мной в кабинет. Я достал виски, содовую и два бокала. Мельчетт стоял у камина, широко расставив ноги, и поглаживал стриженные щеточкой усы.

— У меня для вас есть кое-что новенькое, Клемент. Вы такого еще и не слыхивали. Но с этим можно повременить. Как дела тут у вас? Еще какая-нибудь старая леди взяла след?

— Ничего плохого в этом не вижу, — сказал я. — Во всяком случае, одна из них считает, что идет по горячему следу.

— Наша приятельница мисс Марпл? Да?

— Наша приятельница мисс Марпл.

— Такие особы всегда считают, что знают все лучше других, — сказал полковник Мельчетт.

Он с явным удовольствием потягивал виски с содовой.

— Быть может, с моей стороны нескромно задавать вопросы, — сказал я, — но надеюсь, что кто-нибудь допросил парнишку из рыбной лавки. Я хочу сказать, что, если убийца вышел через парадную дверь, малый, возможно, видел его.

— Слак его допросил, можете не сомневаться, — сказал Мельчетт. — Но парень говорит, что никого не встречал. Что в принципе и понятно. Убийца не станет лезть на глаза. Скажем, у ваших ворот можно и в кустах переждать. Посыльный заходил к вам, к Хэйдоку и к миссис Прайс Ридли. От него схорониться ничего не стоило.

— Да, — сказал я. — Вы правы.

— А с другой стороны, — продолжал Мельчетт, — если все же это дело рук негодяя Арчера и юный Фред Джексон видел здесь его, он едва ли проговорился бы. Арчер его двоюродный брат.

— Вы всерьез подозреваете Арчера?

— Понимаете ли, старик Протеро его на дух не переносил. И тот был не прочь с ним расквитаться. А снисходительностью старик похвастаться не мог.

— Да, — сказал я. — Человек он был жесткий и непримиримый.

— Я всегда говорю: живите и давайте жить другим, — сказал Мельчетт. — Конечно, закон есть закон, но никому не повредит хоть малая доля человечности. Протеро не знал снисхождения.

— Он этим гордился, — сказал я.

Мы помолчали, потом я спросил:

— А что это за удивительная новость, которую вы мне обещали?

— Да уж, куда удивительнее. Помните ту незаконченную записку, которую Протеро писал, когда его убили?

— Да.

— Мы ее отдали на экспертизу, чтобы убедиться, что «18.20» было приписано другой рукой. Само собой, послали образцы почерка Протеро. Хотите знать заключение? Эту записку Протеро вообще не писал.

— Значит, это подделка?

— Вот именно, «18.20» действительно написано другой рукой, но они в этом не уверены. Эта отметка сделана другими чернилами, но сама записка — подделка. Протеро ее не писал.

— Они в этом уверены?

— Настолько, насколько могут быть уверены эксперты. Вы же знаете, что такое эксперт! Ох! Но в этом они уверены как будто.

— Потрясающе, — сказал я.

Затем память вдруг преподнесла мне сюрприз.

— Послушайте, — сказал я. — Я помню, что миссис Протеро сразу сказала, что почерк совсем не похож на почерк ее мужа, но я не обратил на это внимания.

— Вот как?

— Я решил, что это обычная женская глупость. Тогда единственным бесспорным во всем деле была именно записка.

Мы смотрели друг на друга.

— Любопытно, — сказал я. — Мисс Марпл только нынче вечером говорила, что записка ненастоящая.

— Шустрая старушенция. Можно подумать, что она собственными руками совершила убийство — слишком много знает, а?

Тут зазвонил телефон. В телефонном звонке есть что-то до странности одушевленное. На этот раз он звонил отчаянно, с какой-то мрачной, трагической настойчивостью.

Я подошел и взял трубку.

— Викарий слушает, — сказал я. — Кто это?

Странный, сдавленный и визгливо-истерический голос раздался в трубке.

— Я хочу покаяться! — возопил он. — Боже мой, я хочу покаяться!

— Алло, — сказал я. — Алло! Послушайте, вы меня разъединили. С какого номера мне звонили?

Тягучий голос ответил, что не знает. И лениво добавил, что просит извинить за беспокойство.

Я положил трубку и обернулся к Мельчетту.

— Вы как-то сказали, что рехнетесь, если еще кто-нибудь признается в убийстве?

— Ну и что?

— Да вот еще кто-то хочет покаяться. А коммутатор нас разъединил.

Мельчетт бросился к телефону и схватил трубку.

— Я им сейчас кое-что скажу!

— Скажите, — согласился я. — Возможно, это на них подействует. Желаю удачи. А я ухожу. Мне кажется, я узнал этот голос.

Глава 28

Я быстро шел по улице. Было одиннадцать часов, в воскресный вечер в это время деревня Сент-Мэри-Мид уже словно вымирает. Однако, увидев свет в окне второго этажа в одном из домов, я понял, что Хоуз еще не ложился, и решил зайти. Я остановился и позвонил в дверь.

Долгое время никто не открывал, наконец домоправительница Хоуза, миссис Сэдлер, медленно и с трудом отодвинула два засова, сняла цепь и повернула ключ в дверях, после чего подозрительно выглянула в щелку.

— Да это викарий! — удивленно воскликнула она.

— Добрый вечер, — сказал я. — Я хотел повидать мистера Хоуза. Я увидел в окне свет, должно быть, он еще не спит.

— Может, и не спит. Я к нему не заходила, только ужин подала. Вечер у него выдался тихий — никто не навещал, да и сам он никуда не ходил.

Я кивнул, прошел мимо нее и поднялся по лестнице. У Хоуза и спальня и гостиная на втором этаже.

Я прошел в гостиную. Хоуз лежал на низком кресле-диване. Он спал. Мои шаги его не разбудили. Рядом с ним стояла пустая коробочка из-под порошков и стакан, до половины наполненный водой.

На полу, возле его левой ноги, валялся исписанный, смятый в комок лист бумаги. Я поднял его и разгладил. Начал читать:

«Мой дорогой Клемент…»

Я дочитал письмо до конца, невольно вскрикнул и спрятал его в карман. Потом склонился над Хоузом, вглядываясь в его лицо.

Затем я протянул руку к телефону, стоявшему у него под рукой, и назвал свой номер. Мельчетт, как видно, все еще пытался выяснить, откуда был тот звонок, — телефон был занят. Я попросил соединить меня, как только номер освободится, и положил трубку.

Я сунул руку в карман — хотел еще раз посмотреть на письмо. Вместе с ним из кармана выпало другое письмо — то, что я вынул из почтового ящика и позабыл прочесть.

Почерк на нем был до отвращения знакомый. Тот самый почерк, которым было написано анонимное письмо, подброшенное сегодня днем.

Я вскрыл письмо.

Прочитал его, потом еще раз, но не смог понять, о чем оно.

Я начал читать в третий раз, когда зазвонил телефон. Словно во сне я взял трубку и сказал: «Алло?»

— Алло!

— Это вы, Мельчетт?

— Я, а вы-то где? Я проследил, откуда звонили. Номер…

— Я знаю номер.

— А! Отлично. Вы оттуда говорите?

— Да.

— Что там насчет признания?

— Я его получил.

— Вы что, поймали убийцу?

Я пережил сильнейшее искушение в жизни. Я посмотрел на Хоуза. Посмотрел на измятое письмо. Бросил взгляд на каракули анонимки. Потом на пустую аптечную коробочку с фамилией Херувим на крышке. И вспомнил одну случайную беседу.

Я сделал титаническое усилие.

— Я… я не знаю, — сказал я. — Будет лучше, если вы сами придете.

И дал ему адрес.

Потом сел в кресло напротив кресла Хоуза и стал думать.

На все размышления у меня было ровно две минуты.

Через две минуты Мельчетт будет здесь.

Я взял анонимное письмо и перечитал его в третий раз.

Потом закрыл глаза и задумался…

Глава 29

Сколько я так просидел, не знаю, — должно быть, прошло всего несколько минут. Но мне показалось, что миновала целая вечность, когда я услышал скрип двери, обернулся и увидел входящего в комнату Мельчетта.

Он пристально вгляделся в спящего Хоуза, потом обратился ко мне:

— Что тут происходит, Клемент? В чем дело?

Я взял одно из двух писем, которые держал в руке, и дал ему.

Он прочел его вслух, приглушив голос:

— «Мой дорогой Клемент, мне необходимо сообщить вам нечто крайне неприятное. Поэтому я предпочел написать. Позже мы можем об этом поговорить. Дело касается недавних пропаж. Неприятно об этом говорить, но я нашел виновника, и ни о каких сомнениях не может быть речи. Как бы ни было тяжко обвинять священнослужителя, церковного пастыря, я выполняю свой долг, с болью, но неукоснительно. Пусть это послужит примером и…»

Мельчетт вопросительно взглянул на меня. После этих слов в письме стоял непонятный росчерк, на этом месте смерть остановила руку писавшего.

Мельчетт с шумом вдохнул воздух, посмотрел на Хоуза.

— Так вот в чем разгадка! И раскаяние заставило его признаться!

— В последние дни он был сам не свой, — сказал я.

Внезапно Мельчетт вскрикнул и в два шага оказался возле спящего. Он взял его за плечо и потряс, сначала легонько, потом все сильней и резче.

— Да он не спит! Он наглотался лекарств! Это еще что?

Его взгляд упал на пустую аптечную коробочку. Он поднял ее.

— Неужели он…

— Я думаю, да, — сказал я. — Он мне показывал эти порошки. Сказал, что его предупреждали не принимать большими дозами. Для него это был единственный выход. Бедняга. Может быть, наилучший выход. Не нам его судить.

Но Мельчетт был прежде всего начальником полиции графства. Те доводы, которые мог принять во внимание я, для него ничего не значили. Он поймал убийцу, а убийцу было положено судить и повесить.

Он тут же ринулся к телефону и стал нетерпеливо стучать по рычажку, пока не получил ответа. Он назвал номер Хэйдока. Затем на минуту стало тихо — он ждал, когда снимут трубку, не сводя глаз с простертой в кресле фигуры.

— Алло-алло-алло, приемная доктора Хэйдока? Скажите доктору, пусть немедленно идет на Хай-стрит. Мы у мистера Хоуза. Срочно!.. Да что там у вас? А какой это номер? Прошу прощенья.

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Антураж романа Агаты Кристи «День поминовения» (известного также как «Сверкающий цианид») полностью ...
Роман «Раз, два – пряжку застегни» (выходивший в США под названием «Патриотические убийства») вновь ...
В «Пяти поросятах» маленькому бельгийцу предстоит раскрыть убийство шестнадцатилетней давности....
Мошенник всех времен и народов Леонид по прозвищу Маркиз и его верная соратница красавица и умница Л...
«Почему не Эванс?» – таковы были предсмертные слова таинственного незнакомца, обнаруженного сыном ви...
В основе сюжета романа «После похорон» – классическая ситуация: съехавшиеся на похороны миллионера-х...