Немой свидетель Кристи Агата
– Нет, сразу после него. Нам подали сандвичи, портвейн, но милая мисс Аранделл ни к чему даже не притронулась, сказав, что плохо себя чувствует. Именно с того момента она и заболела. К счастью, ей не пришлось долго страдать.
– Она умерла спустя четыре дня, – пояснила Изабел.
– Мы уже получили от нее несколько посланий, – вдохновенно сообщила Джулия. – В них сообщалось, что она очень счастлива, что все прекрасно и она надеется, что между близкими ее сердцу людьми царят мир да любовь.
Пуаро кашлянул.
– К сожалению, это не так.
– Да, ее родственники ведут себя отвратительно по отношению к бедняжке Минни, – сказала Изабел. Ее лицо вспыхнуло от возмущения.
– Да, Минни – просто неземное создание, – поддакнула Джулия. – Многие говорят про нее разные гадости. Будто она какими-то махинациями заполучила эти деньги.
– На самом же деле она сама была поражена…
– Просто ушам своим не поверила, когда адвокат прочел завещание…
– Она сама об этом говорила. «Джулия, дорогая, – сказала она мне, – я была ошарашена. Небольшие вознаграждения в пользу слуг, а „Литлгрин-хаус“ и все остальное состояние – Вильгельмине Лоусон». Она была настолько ошеломлена, что лишилась дара речи. А когда совладала с собой и спросила, какова же эта сумма, полагая, что она, возможно, составляет несколько тысяч фунтов, мистер Первис, запинаясь и мямля, долго рассуждал о таких непонятных вещах, как движимость и недвижимость, и наконец изволил сообщить, что состояние мисс Аранделл насчитывает что-то около трехсот семидесяти пяти тысяч. Бедная Минни чуть не лишилась сознания.
– Ей и в голову не могло прийти что-нибудь подобное, – подтвердила вторая сестра. – Да и кто мог подумать, что такое возможно?
– Она сама вам так сказала?
– О да, она не раз говорила нам об этом. Вот почему непристойно вести себя так, как семейство Аранделл: не разговаривать с Минни и относиться к ней с подозрением. В конце концов, Англия – свободная страна…
– Англичане почему-то действительно в это уверовали, – пробормотал Пуаро.
– …И я считаю, что каждый волен распоряжаться своими деньгами, как сочтет нужным! По-моему, мисс Аранделл поступила очень разумно. Без сомнения, она не доверяла своим родственникам, и на то у нее были все основания.
– Вы так думаете? – Пуаро с интересом подался вперед.
Такое проявление внимания только поощрило Изабел.
– Конечно. Мистер Чарлз Аранделл, ее племянник, отвратительный молодой человек. Это известно всем. Мне кажется, его даже разыскивает полиция какой-то страны. Очень неприятный субъект. С его сестрицей я, говоря по правде, никогда не беседовала, но выглядит она очень странно. Ультрамодные туалеты и сплошной грим. Когда я вижу ее напомаженные губы, мне становится дурно. Как будто они измазаны кровью. Глядя на нее, диву даешься. Ведет себя как наркоманка. Она, между прочим, помолвлена с доктором Доналдсоном. Очень славный молодой человек. По-моему, даже ему порой противно на нее смотреть. Конечно, она по-своему привлекательна, но, надеюсь, со временем он одумается и женится на какой-нибудь приятной английской девушке, которая любит жизнь в провинции и сельский воздух.
– А другие родственники?
– Другие тоже малосимпатичны. Пожалуй, исключение составляет только миссис Таниос. Она славная женщина, но предельно глупа и ни шагу не сделает без позволения своего мужа – турка, кажется. Зачем англичанке выходить замуж за турка? Проявить такую неразборчивость! Разумеется, мисс Таниос – прекрасная мать, но дети у нее довольно страшненькие, бедняжки.
– По-вашему выходит, что мисс Лоусон заслуженно получила наследство мисс Аранделл?
– Минни Лоусон – удивительная женщина, – спокойно ответила Джулия. – Притом бессребреница. Конечно, деньги ее интересовали, но жадностью она никогда не отличалась.
– Тем не менее ей не пришло в голову отказаться от наследства.
Изабел даже отшатнулась.
– Вряд ли кто-нибудь на это способен.
– Да, пожалуй, вы правы… – улыбнулся Пуаро.
– Видите ли, мистер Паррот, – вставила Джулия, – она приняла наследство как душеприказчица, для которой воля покойной священна.
– И хотела даже выделить какую-то часть миссис Таниос или ее детям, – продолжала Изабел. – Но она боялась, как бы этими деньгами не завладел ее муж.
– Минни говорила также, что намерена предоставить Терезе денежную помощь.
– Это было бы крайне великодушно с ее стороны, если учесть, что Тереза всегда относилась к ней свысока.
– Ей-богу, мистер Паррот, Минни – самый великодушный человек на свете. Да разве вы сами этого не знаете?
– Ну почему, – ответил Пуаро, – знаю. Только вот никак адреса ее не раздобуду.
– О боже! Какая я глупая! Записать его вам?
– Позвольте, я сам запишу.
Пуаро вынул свою записную книжку, которая была при нем всегда.
– «Клэнройден-Мэншнс», семнадцать. Рядом с «Уайтлиз»[40]. Передайте ей, что мы ужасно ее любим. Давно уже от нее нет никакой весточки.
Пуаро встал, я последовал его примеру.
– Я крайне признателен вам обеим за исключительно интересную беседу, – пропел он, – а также за то, что вы дали мне адрес моей приятельницы.
– Странно, что вам не дали его в «Литлгрин-хаусе»! – воскликнула Изабел. – Это, должно быть, Элен. Слуги очень ревнивы и немного глупы. Они часто грубили Минни.
Джулия с видом светской львицы протянула нам руку.
– Очень рады были вашему визиту, – любезно заявила она. И, вопросительно взглянув на сестру, произнесла: – Быть может…
– Быть может… – подхватила Изабел, чуть порозовев. – Быть может, вы останетесь и разделите нашу вечернюю трапезу? Очень скромную – сырые овощи, черный хлеб с маслом, фрукты.
– Крайне заманчиво, – вежливо откликнулся Пуаро. – Но, увы, мы с моим другом должны вернуться в Лондон.
Снова, пожав нам руки и попросив передать самый горячий привет мисс Лоусон, дамы наконец распрощались с нами.
Глава 12
Пуаро проясняет ситуацию
– Слава богу, Пуаро, – с жаром сказал я, – вы спасли нас от сырой моркови. Какие жуткие женщины!
– Pour nous un bon bifteck с жареной картошкой и хорошая бутылка вина. Интересно, что они предложили бы нам выпить?
– Скорее всего, колодезную воду, – ответил я с содроганием. – Или безалкогольный сидр. Не дом, а кошмар какой-то. Уверен, что там нет ни ванны, ни канализации, а туалет в саду.
– Непонятно, как могут эти женщины жить в таких нецивилизованных условиях, – задумчиво проговорил Пуаро. – И дело ведь вовсе не в отсутствии денег. Даже при стесненных обстоятельствах можно всегда найти выход.
– Какой будет приказ шоферу? – спросил я, выбираясь из бесконечных проулков на дорогу, ведущую к Маркет-Бейсингу. – Кого из местных знаменитостей мы посетим на сей раз? Или вернемся в «Джордж» и еще раз допросим этого астматика-официанта?
– Радуйтесь, Гастингс: мы покидаем Маркет-Бейсинг…
– Прекрасно!
– Но только на время. Я еще вернусь сюда.
– В поисках неведомого убийцы?
– Совершенно верно.
– Удалось ли вам что-либо выудить из бессмысленного щебетания, которым нас удостоили сестры?
– Есть кое-какие детали, заслуживающие внимания. Действующие лица нашей драмы постепенно начинают вырисовываться. Совсем как в старинном романе, не так ли? Скромная компаньонка, когда-то всеми презираемая, превращается в богатую даму и становится хозяйкой положения.
– Я полагаю, что ее снисходительность, должно быть, очень раздражает тех, кто считает себя законными наследниками!
– Еще бы! Совершенно верно, Гастингс.
Воцарилось молчание. Миновав Маркет-Бейсинг, мы выехали на шоссе. Я тихо мурлыкал модную в ту пору песенку.
– Вы довольны собой, Пуаро? – наконец спросил я.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, Гастингс? – холодно откликнулся Пуаро.
– Мне показалось, что вы с удовольствием проделали эту работу.
– По-вашему, мои действия несерьезны?
– Ни в коем случае. Просто я полагал, что вы занимаетесь этой историей ради, так сказать, умственных упражнений. Для разминки мозгов. Дело-то нестоящее.
– Au contraire, очень даже стоящее.
– Вероятно, я не совсем точно выразился. Я хочу сказать, что мы собирались помочь старой даме, хотели защитить ее от чего-то. Но раз она умерла, какой смысл городить огород?
– По-вашему, мы зря расследуем убийство?
– Да нет же, вот когда налицо есть труп, в таком случае… о господи, я совсем не то говорю.
– Не стоит волноваться, друг мой. Отлично вас понимаю. Вам кажется, что наличие трупа – это убийство, а смерть, наступившая в результате заболевания, – естественная смерть. Ну а если внезапная смерть мисс Аранделл была насильственной, а отнюдь не следствием хронического заболевания, тогда вы не остались бы равнодушным к моим попыткам обнаружить правду?
– Конечно нет.
– Так вот, кто-то пытался ее убить.
– Но ведь не убил. В том-то и вся разница.
– И вас нисколько не интересует, кто же предпринял такую попытку?
– Почему же? Интересует.
– У нас очень узкий круг подозреваемых, – задумчиво произнес Пуаро. – Нитка…
– Нитку вы додумали, отыскав вбитый в плинтус гвоздь! – перебил я. – А может, гвоздь вбили туда сто лет назад!
– Нет. Лак, которым был покрыт этот гвоздь, совсем свежий.
– Ну мало ли зачем понадобился гвоздь, причины могут быть самые разные.
– Назовите хотя бы одну.
Сразу мне на ум ничего не пришло. Пуаро, воспользовавшись моим молчанием, продолжал:
– Итак: узкий круг подозреваемых. Нитку могли привязать только после того, как все разошлись спать. Поэтому число подозреваемых ограничивается лишь теми, кто находился в доме. Их семеро: доктор Таниос, миссис Таниос, Тереза Аранделл, Чарлз Аранделл, мисс Лоусон, Элен и кухарка.
– Слуг, наверное, можно из этого списка исключить.
– Не забывайте, им тоже причиталось денежное вознаграждение, друг мой. К тому же могут быть и другие причины: обида, ссора, предвзятое отношение. Кто знает?
– Маловероятно.
– Вполне с вами согласен. Но нельзя пренебрегать ни одним обстоятельством.
– В таком случае их не семеро, а восемь.
– Каким образом?
– В этот список следует включить мисс Аранделл. Может, она сама протянула веревку поперек лестницы, намереваясь погубить кого-нибудь из домочадцев.
Пуаро пожал плечами.
– Не говорите btise, друг мой. Если бы мисс Аранделл сама уготовила эту ловушку, она бы в нее не попала. А с лестницы полетела именно она.
Мне нечего было возразить. Пуаро же задумчиво продолжал:
– Здесь выстраивается логическая цепь событий: мисс Аранделл падает с лестницы, пишет мне письмо, вызывает к себе адвоката. И только одно обстоятельство выпадает из этой цепи: почему она не отправила сразу адресованное мне письмо? Не решалась? Или просто забыла, что так его и не отправила?
– Этого мы знать не можем.
– Верно. Но зато можем предположить. Лично я склоняюсь к тому, что она думала, будто письмо отправлено. И, наверно, удивлялась, что не получает ответа…
Меня же интересовал больше другой вопрос, который я не замедлил выяснить:
– А как вы относитесь к этой спиритической чепухе? И что вы думаете насчет шутки мисс Пибоди относительно того, что на одном из спиритических сеансов мисс Аранделл получила приказ от генерала Аранделла изменить завещание и оставиь все свое состояние Минни Лоусон?
– Это противоречит тому впечатлению, которое у меня сложилось о характере мисс Аранделл, – с сомнением покачал головой Пуаро.
– Сестры Трипп утверждают, что мисс Лоусон была потрясена, когда прочли завещание, – задумчиво сказал я.
– Да, но они говорят со слов самой мисс Лоусон, – возразил Пуаро.
– Вы ее подозреваете?
– Вы же знаете, я могу подозревать всех, Гастингс, но никогда не выдвину обвинение против кого бы то ни было, если оно не обосновано фактами.
– Что верно, то верно, старина, – с чувством произнес я. – Я давно заметил, вы добрейшей души человек.
– Какое имеет значение, что «говорит он», «говорит она», «говорят они»? Никакого. Это в равной степени может оказаться правдой, а может быть и ложью. Я же предпочитаю иметь дело только с фактами.
– Ну и что же нам говорят факты?
– То, что мисс Аранделл упала, этого никто не станет отрицать, и что падение ее не было случайным, его подстроили.
– И свидетельством тому слова Эркюля Пуаро?
– Ни в коем случае. Об этом свидетельствуют гвоздь, письмо мисс Аранделл, адресованное мне, отсутствие собаки в доме в течение всей ночи, слова мисс Аранделл о кувшине и о мячике Боба. Все это неопровержимые факты.
– И что же отсюда следует?
– Отсюда следует вопрос: кому выгодна смерть мисс Аранделл? И ответ: мисс Лоусон.
– Злой компаньонке! Но ведь остальные тоже надеялись получить кое-что после ее смерти. Стало быть, каждый из них был заинтересован в том, чтобы она упала.
– Вот именно, Гастингс. Поэтому все они подозреваются в равной мере. Не забудьте еще одну небольшую деталь: мисс Лоусон не хотела, чтобы мисс Аранделл узнала о том, что Боб провел ночь на улице.
– Вы считаете это тоже подозрительным?
– Ни в коем случае. Просто я обращаю на это внимание. Вполне вероятно, она не хотела волновать мисс Аранделл. Скорей всего, именно так.
Я покосился на Пуаро. Вечно он ускользает от прямого ответа.
– Мисс Пибоди высказала предположение, что с завещанием не все чисто, – напомнил я. – Как вы думаете, что она имела в виду?
– По-моему, она таким образом выражает свои сомнения относительно поступков покойной.
– Чрезмерное влияние на нее спиритических сеансов, по-видимому, тоже можно исключить, – задумчиво сказал я. – Эмили Аранделл была слишком рациональна, чтобы верить во всю эту чепуху.
– А почему вы считаете спиритизм чепухой, Гастингс?
Я с удивлением уставился на него.
– Дорогой Пуаро, эти кошмарные женщины…
Он улыбнулся.
– Я полностью разделяю ваше мнение относительно сестер Трипп, но тот факт, что они фанатично верят в «Христианскую науку», вегетарианство, теософию и спиритизм, ничуть не умаляет ни одного из этих понятий. Если какая-нибудь дурочка наплетет вам разной чепухи о поддельном скарабее, купленном у какого-нибудь мошенника, то это вовсе не значит, что нужно скептически относиться к египтологии в целом.
– Вы хотите сказать, что верите в спиритизм, Пуаро?
– Я готов изучить этот феномен, ибо совершенно неискушен в данной проблеме. Но нельзя забывать, что многие ученые считают, что необычные явления существуют и им пока не находят объяснения, и дело тут вовсе не в том, что примерещится какой-нибудь мисс Трипп.
– Неужели вы поверили их россказням о нимбе, который возник вокруг головы мисс Аранделл?
Пуаро махнул рукой.
– Я имею в виду явление как таковое, и мне непонятен ваш безосновательный скептицизм. У меня сложилось определенное мнение о сестрах Трипп, но тем не менее я намерен тщательно проанализировать любое их мало-мальски интересное для меня сообщение. Глупые женщины, mon ami, всегда остаются глупыми, и тут уже не важно, о чем они поведут разговор: о спиритизме, о политике, о взаимоотношениях мужчины и женщины или о тенетах буддистской веры.
– Однако вы слушали их на редкость внимательно.
– Сегодня у меня одна задача – слушать. Узнать как можно больше об этих семи подозреваемых, хотя главным образом меня интересуют пятеро. Мы уже составили определенное мнение об этих людях. Возьмем, к примеру, мисс Лоусон. Сестры Трипп утверждают, что она преданная, великодушная, честная и вообще прекрасный человек. Мисс Пибоди говорит, что она чересчур доверчива, глупа и не способна совершить преступления. Доктор Грейнджер, если не ошибаюсь, считает, что она забитая, угнетенная и напуганная. От нашего официанта мы узнаем, что мисс Лоусон «особа», а Элен и наш четвероногий приятель Боб ее презирают. Как видите, каждый смотрит на нее со своей колокольни. То же самое касается и остальных. Чарлза Аранделла все называют безнравственным, но и об этом говорят по-разному. Доктор Грейнджер называет его непочтительным молодым человеком. Мисс Пибоди утверждает, что он готов за шиллинг-другой прикончить свою бабушку, но не считает его мошенником. Мисс Трипп, та просто заявляет во всеуслышание, что он совершил не одно преступление. Все их высказывания очень полезны и крайне любопытны. Они побуждают вас только к одному.
– К чему же именно?
– Убедиться во всем самим, друг мой.
Глава 13
Тереза Аранделл
На следующее утро мы поехали по тому адресу, который нам дал доктор Доналдсон.
Я предложил Пуаро заехать сначала к адвокату, мистеру Первису, но он категорически отказался.
– Ни в коем случае, друг мой. Под каким предлогом мы к нему явимся?
– У вас всегда есть что-нибудь на примете, Пуаро! Сгодится любая невинная ложь.
– Наоборот, друг мой. «Невинная ложь», как вы выражаетесь, здесь не подойдет. Вы забываете, что мы имеем дело с адвокатом. Нас просто-напросто – как это вы говорите? – «вышвырнут из дома».
– Ладно, – согласился я. – Не будем рисковать.
Итак, как я уже сказал, мы отправились на поиски квартиры, занимаемой Терезой Аранделл. Квартира была расположена в Челси и выходила окнами на реку. Обставленная дорогой модной мебелью, она блистала хромированной отделкой и была устлана толстыми коврами с геометрическим рисунком.
Нам пришлось подождать несколько минут. Наконец хозяйка вошла в комнату и с удивлением на нас воззрилась.
Терезе Аранделл было лет двадцать восемь – двадцать девять. Высокая, тоненькая, она напоминала причудливый рисунок – только черное и белое. Угольно-черные волосы и густо напудренное лицо, которому ниточки выщипанных бровей придавали насмешливое выражение, и лишь ярко-красные губы – единственно яркое пятно на белом лице. При всем ее внешнем равнодушии и флегматичности она производила (уж не знаю почему) впечатление особы весьма энергичной, раза в два энергичней прочих обывателей. Эта энергия витала над ней, словно занесенный для удара, но замерший кнут.
С холодным любопытством она поочередно оглядела нас с Пуаро.
По-видимому, Пуаро надоело выдумывать имена, поэтому он послал заранее свою визитную карточку, которую в данный момент она и вертела в руках.
– Надо полагать, – сказала она, – что вы мосье Пуаро?
Пуаро галантно поклонился.
– К вашим услугам, мадемуазель. Позвольте мне отнять у вас несколько минут вашего драгоценного времени.
Подражая манерам Пуаро, она проговорила:
– Я счастлива, мосье Пуаро. Прошу вас садиться.
С некоторой опаской Пуаро сел на низкий квадратный стул. Я же выбрал стул с решетчатой прямой спинкой, отделанный хромом. Тереза небрежно опустилась на низкую скамеечку перед камином. Она предложила нам сигареты. Мы с Пуаро отказались, а она закурила.
– Возможно, вы слышали мою фамилию, мадемуазель?
– Маленький друг Скотленд-Ярда, верно? – кивнула Тереза.
Моему приятелю эта фраза, как мне показалось, удовольствия не доставила, ибо несколько напыщенно он сообщил:
– Я изучаю проблемы преступности, мадемуазель.
– Потрясающе интересно, – скучным голосом произнесла Тереза. – Подумать только, а я умудрилась потерять мою книжку с автографами знаменитостей.
– Я позволил себе явиться к вам по несколько необычному поводу, – продолжал Пуаро. – Вчера я получил письмо от вашей тетушки.
Ее глаза – удлиненной, миндалевидной формы – приоткрылись чуть шире. Она выпустила облако дыма.
– От моей тетушки, мосье Пуаро?
– Именно так, мадемуазель.
– Извините, если я каким-либо образом путаю ваши планы. Но дело в том, что такой особы не существует. Все мои тетки благополучно скончались. Последняя умерла два месяца назад.
– Мисс Эмили Аранделл?
– Да, мисс Эмили Аранделл. Покойники писем не пишут, вам не кажется, мосье Пуаро?
– Иногда случается и такое, мадемуазель.
– Какой macabre![41]
Но в ее голосе появилась новая нотка. Он стал настороженным.
– И что же моя тетушка написала вам, мосье Пуаро?
– Этого, мадемуазель, я не могу вам сказать в данный момент. Речь идет, – он кашлянул, – о некоем деликатном вопросе.
Минуту-другую длилось молчание. Тереза Аранделл курила.
– Звучит очень интригующе. Но при чем тут я?
– Надеюсь, мадемуазель, вы не откажетесь ответить на несколько вопросов?
– Вопросов? О чем?
– Семейного характера.
Ее глаза опять расширились.
– Весьма ответственная тема! О чем же именно?
– Не дадите ли вы мне нынешний адрес вашего брата Чарлза?
Глаза снова сузились. Ее скрытая энергия стала менее заметной. Словно она спряталась в раковину.
– Боюсь, что не смогу. Мы мало общаемся. По-моему, его нет в Англии.
– Понятно.
Пуаро молчал. Прошла минута, потом вторая.
– И это все, что вы хотели узнать?
– Нет, у меня есть и другие вопросы. Первый – вы удовлетворены тем, как ваша тетушка распорядилась своим состоянием? И второй – как давно вы помолвлены с доктором Доналдсоном?
– Смотрите-ка, как вы расстарались!
– Eh bien?
– Eh bien, раз уж мы такие иностранцы, то отвечу вам сразу на оба вопроса: вас все это абсолютно не касается. a ne vous regard pas, мосье Эркюль Пуаро.
Пуаро какое-то время внимательно ее разглядывал. Потом, ничем не проявляя своего разочарования, встал.
– Ладно, пусть будет так. Я готов был это услышать. Позвольте мне, мадемуазель, отдать должное вашему прекрасному французскому произношению. И пожелать вам доброго утра. Пойдемте, Гастингс.
Мы уже дошли до двери, когда раздался ее голос. И опять я почему-то подумал о занесенном над головой кнуте. Она не двинулась с места, но, словно щелчок кнута, нам вслед прозвучало:
– Вернитесь!
Пуаро медленно подчинился. Он сел и с любопытством уставился на нее.
– Хватит валять дурака! – сказала она. – Вполне возможно, что вы можете оказаться мне полезным, мосье Эркюль Пуаро!
– С удовольствием, мадемуазель. И чем же?
Между двумя затяжками сигареты она тихо и ровно спросила:
– Научите меня, как опротестовать это завещание.
– По-моему, любой адвокат…
– Да, если бы я знала нужного мне адвоката. Но все адвокаты, с которыми я знакома, – люди респектабельные. Они мне скажут, что завещание составлено по закону и что любая попытка его опротестовать не увенчается успехом.
– А вы им не верите?
– Я верю, что всегда можно найти обходной маневр, если быть неразборчивой в средствах и хорошо заплатить. Я готова платить.
– И вы заранее уверены, что я готов быть неразборчивым в средствах, если мне заплатят?
Читать бесплатно другие книги:
