Шифр Джефферсона Берри Стив
– Вам нужно узнать кое-что.
Дэнни Дэниелс пробудился от крепкого сна и почувствовал запах дыма.
Темная спальня была полна едкого тумана, от которого он закашлялся. Он потряс Полин, разбудил ее и отбросил одеяло. Остатки сна развеялись, и он осознал самое худшее.
Дом горел.
Он услышал шум пламени, треск старых деревянных стен. Их спальня и спальня дочери находились на втором этаже.
– О господи, – произнесла Полин. – Мэри.
– Мэри, – позвал он в открытую дверь. – Мэри!
Второй этаж представлял собой море пламени, ведущая вниз лестница была в огне. Казалось, весь дом горел, кроме их спальни.
– Мэри! – закричал он. – Мэри, ответь.
Полин была уже рядом с ним и пронзительно звала их девятилетнюю дочь.
– Пойду за ней, – сказала она.
Он схватил ее за руку.
– Туда не пройти. Весь этаж сгорел.
– Я не хочу стоять здесь, пока она там.
Не хотел и он, но ему приходилось думать.
– Мэри! – пронзительно закричала Полин. – Ответь.
Жена находилась на грани истерики. Дым становился все гуще. Дэниелс бросился к окну, распахнул его. Часы на ночном столике показывали 3.15. Сирен не слышалось. Его ферма находилась в трех милях от города, на земле семейства, до ближайшего соседа было полмили.
Он вдохнул полной грудью свежий воздух.
– Черт побери, Дэнни, – выпалила его жена. – Сделай что-нибудь.
Он принял решение.
Снова вошел в комнату и подтащил Полин к окну. Падать предстояло с высоты около пятнадцати футов на ряд кустов. Через дверь спальни было невозможно выбраться. Это был единственный путь спасения, и Дэниелс знал, что она не прыгнет вниз добровольно.
– Вдохни воздуха, – сказал он.
Полин сильно кашляла и нашла его совет разумным. Высунулась из окна, чтобы прочистить горло. Он схватил ее за ноги и вытолкнул в открытую раму, повернув так, чтобы она упала боком на кусты. Полин могла сломать кость, но спасалась от смерти в огне. Здесь она была ему не помощница. Он должен был сделать это сам.
Дэниелс увидел, что кусты остановили ее падение, и она поднялась на ноги.
– Отойди от дома, – крикнул он и снова бросился к двери в спальню.
– Папа, помоги!
Голос Мэри.
– Милая, я здесь, – крикнул он в пламя. – Ты в своей комнате?
– Папа? Что происходит? Все горит. Я не могу дышать.
Следовало добраться до нее, но пути не было. Второй этаж наполовину исчез, между ним и комнатой дочери смутно вырисовывались пятьдесят футов пустоты. Через несколько минут спальня, где он стоял, перестанет существовать. Дым и жар становились невыносимыми, ели глаза, заполняли легкие.
– Мэри, ты еще там? – он подождал. – Мэри!
Нужно добраться до нее.
Дэниелс бросился к окну и посмотрел вниз. Полин нигде не было видно. Может, он сумеет спасти Мэри снаружи. В сарае есть лестница.
Он вылез из окна и повис во весь рост, держась за подоконник. Разжал пальцы, полетел вниз на оставшиеся девять футов и, пронзив ногами кусты, приземлился. Вылез из них и побежал к другой стороне дома. Его худшие страхи тут же подтвердились. Весь второй этаж был охвачен огнем, в том числе и комната дочери. Пламя с ревом вырывалось из наружных стен и охватывало крышу.
Полин стояла, глядя вверх и поддерживая одной рукой другую.
– Она погибла, – простонала его жена со слезами в голосе. – Моя девочка погибла.
– Эта ночь не дает ему покоя вот уже тридцать лет, – шепотом сказал Дэвис. – Единственный ребенок Дэниелсов погиб, и Полин больше не смогла родить.
Кассиопея не знала, что сказать.
– Пожар случился из-за сигары, оставленной в пепельнице. Тогда Дэниелс был членом городского совета и любил покурить в свое удовольствие. Полин просила его бросить, но он отказывался. В то время детекторов дыма практически не существовало. В официальном донесении говорилось, что пожар можно было предотвратить.
Она поняла в полной мере смысл этого заключения.
– Как же их брак сохранился после этого? – спросила она.
– Он не сохранился.
Уайетт вошел в кабинет доктора Гэри Воччо, который ответил по переговорному устройству и открыл электронный замок лишь после того, как услышал пароль. Доктор приветствовал его, сидя за письменным столом, где лежали бумаги и стояли три включенных жидкокристаллических монитора. Воччо был почти сорокалетним, со спартанской бодростью и рыжеватыми волосами с мальчишеской челкой. Выглядел он неопрятно, рукава его рубашки были закатанными, глаза усталыми.
Кабинетный тип, решил Уайетт.
– Я обычно рано ложусь, – сказал Воччо, когда они обменялись рукопожатием. – Но НРА оплачивает счет, и мы стараемся угодить. Поэтому я ждал.
– Мне нужно все, что у вас есть.
– Шифр оказался трудным. Нашим компьютерам потребовалось почти два месяца, чтобы разгадать его. Но в том, чтобы довести дело до конца, помогло еще и немного везения.
Подробности Уайетта не интересовали. Он подошел к окнам с толстыми листовыми стеклами, из которых открывался вид на переднюю автостоянку. Мокрый асфальт блестел под натриевыми лампами.
– Что-нибудь случилось? – спросил Воччо.
Это еще было неизвестно. Уайетт не отводил глаз от окна.
Появился свет фар.
С въездной дороги свернула машина, заехала на пустую стоянку и остановилась.
Появился человек.
Коттон Малоун.
Карбонель была права.
Слева появилась еще одна машина. С погашенными фарами. Понеслась прямо к Малоуну.
Раздались выстрелы.
Хейл слушал Андреа Карбонель. Она не казалась загнанной в угол, скорее, несерьезной и искренне озадаченной.
– Ты понимаешь, – сказал он, – что я могу спокойно отпустить Стефани Нелл, заключив с ней кое-какие договоренности. Как-никак, она глава респектабельного разведывательного агентства.
– Ты увидишь, что работать с ней трудно.
– Труднее, чем с тобой?
– Квентин, ключ от шифра есть только у меня.
– Не знаю, правда ли это. Ты уже лгала мне.
– Ты об истории с Ноксом? Я просто перестраховывалась. Ладно. Этот раунд ты выиграл. Как насчет такого: я предоставлю тебе ключ, и, как только найдешь эти вырванные страницы, мы окажемся в лучшем положении для переговоров.
– Полагаю, в обмен ты захочешь, чтобы я уничтожил то, что у меня хранится.
– Будто для тебя это проблема.
– У меня нет иммунитета против этого обвинения, даже если я найду исчезнувшие страницы.
Хейл знал – ей известно, что каперское свидетельство не защищает от умышленного убийства.
– Тебя это вроде бы не волновало в прошлом, и на дне Атлантического океана есть человек, который согласился бы со мной.
Ее замечание застало его врасплох, потом он сообразил.
– Твой осведомитель?
– Шпионы бывают очень кстати.
Но Карбонель дала ему надежду. Хейл теперь знал, как ему быть. И она знала, что он сделает.
– Исправляешь ошибки?
Она засмеялась.
– Скажем так – при желании я могу быть очень щедрой. Назови это моей демонстрацией доброй воли.
Черт с ней, со Стефани Нелл. Может, будучи мертвой, она окажется более ценной.
– Дай мне ключ. Когда эти две страницы окажутся у меня в руках, твои проблемы будут решены.
Глава 28
Белый дом
Кассиопея вошла в уютную комнату, прилегающую к президентской спальне. На софе, покрытой чехлом из яркого набивного ситца, сидела Полин Дэниелс.
Стоявшая в коридоре женщина-агент секретной службы закрыла за ней дверь.
Они остались одни.
Тусклые белокурые волосы первой леди спадали прядями на изящные уши и узкий лоб. Выглядела она моложе своих шестидесяти с лишним лет. Из-за восьмиугольных линз очков без оправы смотрели привлекательные голубые глаза. Она сидела в неестественной позе, выпрямив спину, сложив руки с набухшими венами на коленях; одета была в традиционный шерстяной костюм, на ногах балетные туфли Шанель.
– Насколько я понимаю, вы пришли допрашивать меня, – сказала миссис Дэниелс.
– Я предпочла бы просто поговорить.
– Кто вы?
Кассиопея уловила в этом вопросе нотку подозрительности.
– Та, кто не желает здесь находиться.
– Это нежелание нас объединяет.
Первая леди указала рукой, и Кассиопея села в кресло, обращенное к софе. Их разделяли два метра, наводящие на мысль о демилитаризованной зоне. Это было неудобно по нескольким причинам, и не в последнюю очередь из-за того, что Эдвин Дэвис только что рассказал о Мэри Дэниелс.
Кассиопея представилась, потом спросила:
– Где вы находились, когда на президента совершили покушение?
Пожилая женщина опустила взгляд на ковер, покрывающий деревянный пол.
– У вас это прозвучало так обезличенно. Он мой муж.
– Я должна была спросить, и вы это знаете.
– Здесь. Дэнни отправился в Нью-Йорк без меня. Сказал, что всего на несколько часов. Обещал вернуться к полуночи. Я ничего не думала об этом.
Голос по-прежнему звучал отчужденно, холодно.
– Какова была ваша реакция, когда вы узнали о случившемся?
Первая леди подняла взгляд, ее голубые глаза казались сосредоточенными.
– На самом деле вас интересует, была ли я рада?
Кассиопея удивилась этой прямоте и стала тщетно искать в памяти какие-то упоминания в прессе о враждебности, мнимой или подлинной, между первой парой. Их брак всегда считался крепким. Но если эта женщина избрала такое направление, что ж.
– Были вы рады?
– Я не знала, что думать, особенно в первые минуты, пока не сообщили, что он жив и невредим. Мысли у меня… путались.
Наступило неловкое молчание.
– Вы знаете, так ведь? – спросила старшая. – О Мэри.
Кассиопея кивнула.
Лицо первой леди оставалось застывшей маской равнодушия.
– Я так и не простила его.
– Почему вы остались с ним?
– Он мой муж. Я дала клятву – в горе и в радости. Мать внушила мне, что это не пустые слова. – Первая леди сделала глубокий вдох, словно набираясь смелости. – Вам на самом деле хочется знать, говорила ли я кому-нибудь об этом вылете в Нью-Йорк.
Кассиопея ждала.
– Да, говорила.
Малоун присел за свою машину и потянулся за полуавтоматическим пистолетом, полученным от секретной службы. Он ожидал чего-то подобного, но не так быстро. Мчавшаяся к нему машина замедлила ход, и пистолет в открытом окне выстрелил трижды. Оружие было снабжено глушителем, по звуку казалось, что стреляют из капсюльного пистолета, а не крупнокалиберного оружия.
Машина повернулась и остановилась в пятидесяти ярдах.
Вылезли двое, один с водительской стороны, другой из задней пассажирской дверцы. Оба вооруженные. Малоун решил не давать им времени на раздумья и выстрелил в бедро тому, кто был ближе. Человек упал, крича от боли. Второй успел отреагировать и занять оборонительную позицию за машиной.
Дождь полил сильнее, капли обжигали лицо.
Малоун огляделся, но больше никаких угроз не увидел.
Поэтому вместо того, чтобы целиться в вооруженного человека, он прицелился в открытую водительскую дверцу и выстрелил в машину.
Хейл положил телефонную трубку. Разумеется, он не поверил ни единому слову Андреа Карбонель. Она старалась выиграть время.
Но и он тоже.
Его беспокоил тот факт, что она знала об убийстве в море. Среди них действительно был шпион.
Этим следовало заняться.
Он мысленно дал оценку команде «Эдвенчера». Многие из этих людей исполняли другие обязанности в имении, кое-кто работал на металлургических заводах, где Нокс наверняка изготавливал свое оружие с дистанционным управлением. Каждый человек получал определенную долю ежегодной добычи Содружества, и ему было больно думать, что один из них предал компанию.
Правосудие должно было свершиться.
Договор предоставлял обвиняемому суд равных, председателем суда был квартирмейстер, а команда, капитаны в том числе, исполняла роль присяжных. Судьбу обвиняемого решало простое большинство, и, если его признавали виновным, кара всегда бывала одна и та же.
Смерть.
Медленная и мучительная.
Хейл вспомнил, как отец рассказывал ему о приговоренном предателе несколько десятилетий назад. Они прибегли к старым методам. Около ста членов команды собрались, чтобы нанести по одному удару плетью-девятихвосткой. Но сделать это до смерти предателя успела только половина.
Хейл решил не ждать квартирмейстера.
Хотя близилась полночь, он знал, что секретарь в коридоре. Он никогда не ложился спать раньше Хейла.
Он позвал, и через несколько секунд дверь открылась.
– Собери немедленно команду шлюпа.
Кассиопея оставалась спокойной. Интуиция не подвела Дэнни Дэниелса.
– Вы замужем? – спросила первая леди.
Кассиопея покачала головой.
– Есть кто-нибудь особенный в вашей жизни?
Она кивнула, хотя казалось странным признавать этот факт.
– Вы его любите?
– Я сказала ему, что да.
– Сказали всерьез?
– Иначе бы не говорила.
На тонких губах первой леди появилась лукавая улыбка.
– Хотелось бы, чтобы это было так просто. Он любит вас?
Кассиопея кивнула.
– Когда я познакомилась с Дэнни, мне было семнадцать лет. Через год мы поженились. Я сказала, что люблю его на втором свидании. Он сказал мне на третьем. Всегда был несколько медлительным. Я наблюдала его подъем по политической лестнице. Начал он членом городского совета, закончил президентом Соединенных Штатов. Если бы он не убил нашу малютку, я бы боготворила его.
– Он ее не убивал.
– Нет, убил. Я просила его не курить в доме и быть осторожнее с пеплом. В то время еще никто не знал о пассивном курении, я только понимала, что не хочу, чтобы он курил. – Слова вылетали быстро, словно спеша быть сказанными. – Я каждый день вспоминаю ту ночь. Когда мне только сказали, что кто-то пытался убить Дэнни, я снова вспомнила это. Я ненавидела его за то, что выбросил меня из окна. За упрямство. За то, что не спас Мэри. – Она взяла себя в руки. – Но и любила его.
Кассиопея молчала.
– Держу пари, вы считаете меня помешанной, – сказала первая леди. – Но когда мне сказали, что меня будет кто-то допрашивать, кто-то не из Белого дома, я поняла, что должна быть честной. Верите вы в мою честность?
В ней Кассиопея была уверена.
– Кому вы сказали о вылете в Нью-Йорк? – спросила она, пытаясь вернуться к сути дела.
В лице Полин Дэниелс появилось выражение глубокого сочувствия. Казалось, из ее голубых глаз вот-вот хлынут слезы, и Кассиопея удивилась мыслям, кружащимся в сознании этой измученной женщины. Насколько она знала, первая леди была уравновешенной, уважаемой особой, ничего дурного никогда не говорилось о ней. Она всегда вела себя подобающе, но, видимо, таила эмоции глубоко внутри, и лишь в относительной безопасности этих стен, ее доме в последние семь лет, в этом единственном месте им можно было дать волю.
– Своей подруге. Близкой подруге.
Глаза ее говорили еще кое-что.
– Я не хочу, чтобы мой муж разговаривал с этой подругой.
Глава 29
Мэриленд
Уайетт смотрел, как Коттон Малоун отражает нападение и стреляет в машину, стоящую в ста пятидесяти футах.
Карбонель не ошиблась, сказав, что появятся и другие.
– Что там происходит? – спросил Воччо, подходя к окну.
Уайетт повернулся к нему.
– Нам нужно уходить.
Снизу донеслось еще несколько выстрелов. На лице ученого появилось озабоченное выражение, глаза стали встревоженными, как у загнанного животного.
– Нужно вызвать полицию, – сказал он.
– У вас есть вся информация?
Воччо кивнул и достал флешку.
– Здесь.
– Дайте мне.
Ученый протянул ему устройство.
– Чего ради вы приехали за ним?
Странный вопрос.
– Я отправил все директору НРА электронной почтой несколько часов назад.
Вот как? Карбонель об этом не упомянула. Но удивляться не стоило.
– У вас внизу есть машина?
– На задней стоянке.
Уайетт указал на дверь.
– Берите ключи и пойдемте.
В комнате вдруг потемнело.
Все лампы погасли с громким хлопком, светились лишь три компьютерных монитора. Прекратился даже шум вентиляции. Уровень тревоги Уайетта повысился от оранжевого до красного.
Казалось, они тоже могут подвергнуться нападению.
– Компьютеры снабжены резервным питанием от аккумуляторов, – сказал Воччо. Их обоих заливал неровный свет от экранов. – Что там все-таки происходит?
Уайетт не мог сказать, что те люди, возможно, приехали убить их обоих.
Поэтому лишь повторил:
– Нам нужно уходить.
Малоун стрелял не на поражение, а чтобы заставить водителя уехать – ощутимые попадания пуль должны были подействовать на него.
И они подействовали.
Мотор заработал, колеса завертелись, и машина умчалась.
Прятавшийся за ней стрелок внезапно осознал, что его единственное укрытие исчезло. Теперь он стоял посреди пустой автостоянки, залитый светом фонарей на столбах, деваться ему было некуда. Поэтому он, не целясь, выпустил очередь из своего автоматического оружия, дырявя пулями машину Малоуна и разбивая стекла.
Малоун сжался плотнее, прислушиваясь к глухому стуку пробивающих металл пуль, и ждал своей минуты. Когда стрельба прекратилась, он поднялся, прицелился, выстрелил, и противник зашатался с пулей в плече.
Малоун подбежал и отбросил пинком автоматическую винтовку.
Стрелок корчился от боли на мокром асфальте, из раны текла кровь.
Шторм усилился, порывы ветра сотрясали деревья. Малоун вгляделся в темноту и обнаружил кое-что.
Все освещение в здании погасло.
Нокс вышел из самолета в аэропорту Гринвилл, штат Северная Каролина. В Нью-Йорк он прилетел на двенадцатиместном самолете Содружества, который пилотировал сам. Летать он научился во время службы в авиации. Отец одобрил его желание вступить в армию, и шесть лет действительной службы пошли Ноксу на пользу. Сыновья последовали его примеру, один из них заканчивал службу на Ближнем Востоке, другой только собирался надеть военную форму. Нокс гордился тем, что сыновья хотели служить. Они были хорошими американцами, как и он сам.
Маленький региональный аэропорт находился в сорока минутах пути к западу от Бата, и Нокс быстро пошел к своему «Линкольну-навигатору», стоявшему возле частного ангара Содружества. И самолет, и здание явно принадлежали одному из концернов Хейла, их использовали служащие для корпоративных путешествий. В штате состояли трое летчиков, но их услугами Нокс не пользовался. Его полеты были конфиденциальными, чем меньше свидетелей, тем лучше. Он все еще беспокоился о Нью-Йорке и обо всем, что пошло не так. Но, во всяком случае, ему удалось выйти из всех переделок целым и невредимым.
Нокс открыл заднюю дверцу, бросил на сиденье дорожную сумку. В аэропорту было слишком тихо для позднего субботнего вечера. Боковым зрением он заметил какое-то движение. Из темноты появился силуэт и произнес:
– Я ждала.
Он посмотрел на безликую тень и сказал:
– Убить бы тебя.
Читать бесплатно другие книги:
