Семь чудес и затерянные в Вавилоне Леранжис Питер

Глава 10

Арабский или арамейский?

– Кожаные рюкзаки с потайными карманами? – спросил Профессор Бегад, просматривая список необходимого. – Кожаные сандалии?

– Есть, – ответила Нирвана. – Вымочены в реке и вновь высушены, чтобы выглядели достойно потертыми на взгляд древних. И вы просто не представляете, чего мне стоило найти сандалии сорок седьмого размера для полной ноги для нашего Мистера Баскетболиста.

– Извини, – застеснялся Марко. – Но большие стопы говорят о большом сердце.

– О, пожалуйста! – простонал Фидл.

– Туники? – продолжил проверку Бегад. – Краска для волос, чтобы скрыть лямбды? Нельзя допустить, чтобы вавилоняне их увидели. Период существования Вавилона практически совпадает со временем разрушения Атлантиды, почти три тысячелетия назад. Этот символ может быть им знаком.

– Пируэт, ребятки, – приказала Нирвана.

Мы подчинились, продемонстрировав Бегаду наши затылки, над которыми уже успела потрудиться Нирвана.

– Пришлось повозиться, чтобы попасть в натуральный цвет, – пожаловалась она. – Особенно с Джеком. Видите, среди серо-коричневой массы мелькают рыжеватые пряди? Придется еще…

– Если мне понадобятся детали, я спрошу! – перебил ее Бегад.

– О, ну извини-и-ите, что я вообще заговорила. – Нирвана скрестила на груди руки и бухнулась прямо на пол тента недалеко от того места, где я занимался.

Мы с ребятами были заняты тем, что лихорадочно пытались запомнить как можно больше информации о Вавилоне и Висячих садах. В последние пару дней Профессор Бегад отличался повышенной требовательностью и раздражительностью.

– Рамсей! – рявкнул он. – Причина создания Висячих садов?

– Э… Я это знаю… потому что царек хотел порадовать свою жену, – ответил Марко. – Она была родом из мест, где есть горы и все такое прочее. И царь сказал: «Эй, малышка, давай я построю для тебя целую гору с цветочками и другими классными травками-муравками прямо здесь, посреди пустыни!»

– Уильямс! – взревел Бегад. – Назови мне имя этого – как тут кое-кто изволил выразиться – царька, построившего Висячие сады. И имя последнего царя Вавилона.

– Э-э… – по лбу Касса покатились капельки пота. – Ну…

– Навуходоносор II и Набонид! – Бегад закрыл глаза, снял очки и начал свободной рукой медленно растирать лоб. – Это безнадежно…

Касс помотал головой. Казалось, он сейчас заплачет.

– Я должен был вспомнить. Я теряю это.

– Ничего ты не теряешь, Касс, – сказал я.

– Теряю! – возразил он. – Нет, серьезно! Со мной что-то не так. Может, мой ген мутирует… Но тогда это может все испортить…

– Даю тебе шанс исправиться, Уильямс, – сказал Бегад. – Как сами вавилоняне звали Навуходоносора и Набонида? Ну же, подключайся!

Касс резко повернулся к нему.

– Что? Но я никогда не…

– Набу-Кудурри-Уцур и Набу-наид! – воскликнул Бегад. – Не забудьте! А что насчет вероломного сына Набу-наида? Марко, твоя очередь!

– Набонудист Младший? – сказал Марко.

– Валтасар! – раздраженно вскричал Бегад. – Или Бел-шар-уцур! Хоть кто-нибудь из вас занимался всерьез?

– Дайте нам передохнуть, Профессор, все это сложно вот так взять и запомнить, – возмутилась Эли.

– Вы должны знать, как звали этих людей – что, если вы с ними встретитесь? – возразил Бегад. – Блек, главный язык, на котором говорили в Вавилоне?

– Арабский? – предположила Эли.

Бегад протер лоб.

– Арамейский – а-ра-мей-ский! И множество других языков. В Вавилоне жили представители многих народов, каждый говорил на своем языке – анатолийцы, египтяне, греки, иудеи, персы, сирийцы. Главный храм Этеменанки был также известен, как…

– Вавилонская яншаб, или башня! – поспешил ответить Касс. – Откуда в язык вошло словосочетание «вавилонское столпотворение», так как вокруг нее всегда собиралась толпа, люди говорили и молились.

– Касса там точно примут за своего, – заметил Марко, – с его наизнанским.

Бегад нетерпеливо постучал по столу.

– Теперь проверим ваши знания в их системе счисления.

Он выложил перед нами листок бумаги со странными закорючками:

– Запоминайте числа, – сказал Бегад. – Мы используем десятичную систему: один, десять, сто, тысяча и так далее. Они – шестидесятеричную: один, шестьдесят, три тысячи шестьсот и так далее.

– А можно помедленнее? – попросил Марко. – Как для людей с обычным уровнем развития интеллекта?

– Эти знаки, мой мальчик, – теперь Бегад произносил каждое слово чуть ли не по слогам, – может быть, и выглядят для тебя птичьими следами на песке, но они являются числами. Раскройте книги… и учите! Я предоставлю вам минуту тишины, чтобы вы хотя бы попытались что-то запомнить. А я пока попытаюсь успокоить свой разбушевавшийся желудок.

Фидл откатил его к столу, где лежали его лекарства, а я с книгой в руках уселся на пол рядом со все еще продолжающей дуться Нирваной.

– Блин, что он съел на завтрак? – буркнула она.

– Он просто волнуется, вот и все, – сказал я. – За нас, когда мы окажемся в червоточине.

В противоположной части тента Касс и Эли склонились над столом и изучали распечатки профессора по истории, древним языкам, докладам по нормам поведения того времени.

– Так, значит, ребят из высшего сословия называли авилумы, – подытожил Касс, – из более низшего – мушкенумы, а рабов…

– Вардумы, – подсказала Эли. – Как думающие над варевом. Запоминай ассоциативно.

– Мудрав, если наоборот, – сказал Касс. – Мне так проще запомнить.

– Чего-чего? Мудрав? – Марко хлопнул по столу. – Это уже смешно! Эй, Пи-Бег, мы не в Пристоне! Невозможно выучить всю историю Вавилона за пару дней. Мы же туда не жить отправляемся. Давайте уже нырнем и вернемся с тем, что нам надо!

Я испугался, что Профессор Бегад сейчас взорвется. На секунду его лицо приобрело багрово-красный оттенок. Но затем он вздохнул, снял очки и протер лоб.

– В древнеиндийском эпосе «Махабхарата» есть рассказ о правителе, совсем ненадолго отправившемся на Небо. Но когда он вернулся, то обнаружил, что в мире прошли многие и многие годы, все, кого он знал, ослабели и уменьшились, а их умы затуманились.

– То есть мы вроде того правителя? – спросил Марко. – А вы – как тот мир?

– Это была метафора, – сухо сказал Бегад.

– Какая-то она с душком, эта ваша метафора, – протянул Марко. – В любом случае, чувак, ничего с вашим умом не случится. Будет работать как часы.

– Я могу уже быть мертв к тому моменту, когда вы вернетесь. Разница во времени все не давала мне покоя, и потому я разработал следующий план, – Бегад заглянул каждому из нас в глаза. – Я дам вам сорок восемь часов. Для нас это будет равняться шести месяцам. Мы останемся здесь лагерем и будем ждать вас пятерых. Если вы и правда настолько выдающиеся, как сами о себе думаете, вам хватит этого срока, чтобы найти оба локулуса. Но как только время выйдет, то, что бы там ни происходило, вы вернетесь. Потребуется новое путешествие – мы обдумаем его после. Все ясно?

– Погодите, вы сказали «пятеро», – вскинулся я. – С нами пойдет Фидл?

– Нет, прежде всего вам необходима защита, – Профессор Бегад посмотрел на Торквина. – И уж в этот раз, мой босоногий друг, будь любезен их не потерять. И сам не угоди за решетку.

– Левой… Правой… Левой… Правой…

Торквин раздавал команды как заправский сержант. Он обвязал каждого из нас вокруг талии веревкой, оставив солидного размера болтающиеся по песку при ходьбе петли, и выстроил нас в следующем порядке: Марко – Эли – Торквин – Касс – я.

– Это необходимо? – спросила Эли, когда мы встали у кромки воды.

– Ради безопасности, – отозвался Торквин. – Потеряю вас – потеряю работу.

Я оглянулся через плечо. Профессор Бегад, Нирвана и Фидл остались наблюдать со стороны у большого куполообразного тента.

– Кто первый? – спросил я.

С хитрющей ухмылочкой Марко прыгнул в воду. Его веревка дернула Эли, затем Торквина, Касса и меня. Причем Торквин при этом выкрикнул кое-что, что я не могу повторить.

Меня потащило вниз, в глубину. Быть в связке с Торквином оказалось весьма сомнительным удовольствием: его лихорадочно гребущие руки как доски лупили по мне.

«Не сопротивляйся воде. Она твой друг», – то был мамин голос, донесшийся из далекого воспоминания о моем первом и ужасно страшном уроке по плаванию. Сейчас я едва мог вспомнить ее голос, но произнесенные ею когда-то слова придали сил. Я расслабил мышцы. Позволил Марко подтянуть меня к себе. А затем я уже сам поплыл в нужном направлении.

Вскоре я обогнал Торквина. Веревки между нами хватало, чтобы выиграть немного расстояния. Прямо перед глазами мелькали ноги Эли. Веревка между ней и Торквином была сильно натянута. Она крепко держала Касса, который барахтался, как только мог.

Вон. Круг из трубок, прямо под нами. В голову вновь стала проникать таинственная мелодия.

«Будет больно. Главное – не сопротивляться».

Я мысленно приготовился и позволил телу скользнуть в круг. Вновь то же резкое чувство расширения, затем сжатия. Словно я вот-вот разорвусь на кусочки.

Те же болезненные и сверхчеловеческие ощущения. Но во второй раз я оказался к ним готов даже больше, чем ожидал. Меня выбросило из другого конца круга, легкие едва не взорвались, тело обмякло, и я приготовился к холодным водным объятиям.

Но к чему я точно не был готов, так это к тому, что меня дернет назад.

Моя веревка натянулась.

«Торквин!»

Это что, шутка? Он застрял?

Я развернулся. Торквин так и не появился. И при этом он будто тянул меня назад. Оглянувшись, я увидел, как Касс и Эли отчаянно пытаются отплыть прочь, но веревка их не пускала.

Мы будто играли в межпространственное перетягивание каната.

Марко подплыл к нам и ухватился за веревки. Сунув руку себе в рюкзак, он вытащил складной ножик. Махнул раз… второй…

Отрезанные концы скользнули меж его пальцев и начали втягиваться в портал.

Нас отбросило назад. Портал вспыхнул, но его центр остался непроницаемо-черным. Веревка исчезла из виду.

Где же Торквин? Марко направился к порталу, загребая одной рукой, а второй махнув нам, чтобы мы всплывали. Волнение за жизнь Торквина сменила всепоглощающая паника. В моих легких почти не осталось кислорода. Как и ни у кого из нас.

Я развернулся и изо всех сил заработал руками и ногами. Эли тоже поспешила вверх, к поверхности. Я ухватил за конец веревки Касса и потянул его за собой.

Мы всплыли одновременно, задыхаясь и кашляя. Я поспешил оглянуться, ожидая удара о какой-нибудь камень. Но в этот раз течение было заметно спокойнее.

– Где… Эли… Марко? – между глотками воздуха спросил Касс.

Копна рыжих, недавно покрашенных волос заблестела на солнце. По виду Эли можно было сказать, что она едва дышала. Ее начало затягивать назад, вглубь. Ей нужно было помочь.

– Ты сможешь добраться до берега сам? – спросил я Касса.

– Нет! – испуганно воскликнул он.

– Ие-ху-у-у! – раздался со стороны берега победный вопль. Марко почти на полтуловища вылетел из воды, помотал головой и отчаянно заморгал. Не прошло и секунды, как он уже поплыл к Эли.

– Гребите к берегу! – крикнул он нам. – Торквин прошел?

– Не думаю! – ответил я.

Несколько мощных взмахов руками – и Марко с Эли уже были на мелководье, где она могла встать. После чего он направился к тому месту, откуда всплыл.

– Нужно найти его! – крикнул он. – Я сейчас!

Он исчез под водой, а мы с Кассом поплыли к Эли. В этот раз мы оказались в другой части реки. Дно было не таким глубоким. Да и погода наладилась, течение было спокойным.

Добравшись по берега, мы в изнеможении рухнули на песок рядом с Эли.

– В следующий… раз… – простонала она. – Возьмем с собой… нарукавники… для плавания.

Тяжело дыша, мы уставились на реку, ожидая Марко. Я уже начал серьезно обдумывать идею нырнуть и поискать его, когда темноволосая голова наконец показалась над поверхностью воды. Мы поспешили встать, пока он греб к берегу. Выбравшись на песок, он, плотно сжав губы, отрицательно помотал головой.

– Ничего не вышло… – прохрипел он. – Я подплыл к порталу… думал, увижу, что там, на другой стороне… но пришлось подняться…

Он сердито ударил правым кулаком по раскрытой левой ладони.

– Ты сделал все, что мог, Марко, – сказала Эли. – Даже тебе необходим воздух.

– Я… Я сплоховал… – буркнул Марко. – Я не смог его найти.

Он растолкал нас и бухнулся на песок. Касс сел рядом и положил на его широкое плечо свою худую руку.

– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, брат Марко, – сказал он.

– Может, Торквин застрял в портале? – предположила Эли.

Марко покачал головой.

– Через эту штуку и стадо буйволов спокойно пройдет.

– А вдруг он в последнюю минуту струсил, – озвучил свой вариант Касс, – и решил вернуться?

Мы все кивнули, но, если уж совсем честно, на Торквина это было совершенно не похоже. В списке его инструментария страха не было. Он был отличным пловцом. И его легкие размерами могли поспорить с двигателем грузовика. В моей голове крутились слова Профессора Бегада: «Какие законы работают там, где совершается межпространственное путешествие?»

– Может, он не смог пройти, – тихо произнес я. – Может, лишь мы одни и могли. В смысле, давайте рассуждать логически, у нас есть кое-что, чего нет у него.

– Словарный запас, где больше пятидесяти слов? – с кривой ухмылкой предположил Касс. В данных обстоятельствах шутка показалась более чем плоской.

– Ген, – ответил я. – 7ЧС. Он не Избранный.

– Думаешь, портал способен распознавать гены? – спросила Эли.

– Вспомни, через что только нам уже пришлось пройти, – сказал я. – Водопад, исцеливший тело Марко. Призвавший меня к себе гептакиклос. Сам факт того, что я смог вытащить какой-то обломок и выпустить в наш мир грифона, хотя никому до того момента этого не удавалось. Все это тоже произошло у одной из таких аномальных точек. Этот ген дает нам необычные способности. Вдруг прыжки через портал входят в их число?

Касс кивнул.

– То есть там, где мы прошли, Торквин просто… ткнулся в стену. И сейчас он должен быть уже рядом с Профессором Бегадом, целый и невредимый.

– Точно, – сказал я.

– Точно, – согласилась Эли.

И мы молча уставились на вяло текущий перед нами Евфрат, изо всех сил стараясь поверить в собственные слова. Надеясь, что с нашим огромным и немногословным защитником все в порядке. Но как бы для него там все ни обернулось, для нас кое-что было совершенно ясно и неизменно.

Мы оказались предоставлены самим себе.

Глава 11

Материя и антиматерия

– Держу тебя! – Марко схватил меня за руку, когда я немного неудачно перепрыгнул через узкую оросительную траншею, по которой из Евфрата к сосновой роще и дальше, к сельскохозяйственным угодьям, текла вода. В нашей четверке я оказался последним.

Касс, опустившись на корточки, гладил сидящую на руке зеленую ящерицу размером с ладонь.

– Смотрите сюда! Он совсем меня не боится!

Эли присела рядом.

– Симпатичная. Пусть будет нашим талисманом. Назовем ее Люси.

Касс задумчиво склонил голову набок.

– Леонард. Что-то мне подсказывает, что он мальчик.

– Эй, чуваки! – Марко выглядел сердитым. – Что-то мне подсказывает, что нам пора двигаться. Пошли!

Касс с осторожностью опустил Леонарда себе в рюкзак. Мы продолжили наш путь к городу, стараясь не выходить из-под сени деревьев. Стоял полдень, и солнце жарило невыносимо. Сквозь ветки я взглянул на поля. Тележки бесхозно стояли у зданий из желтого кирпича. Видимо, крестьяне ушли вздремнуть.

Касс принюхался.

– Ячмень. Вот что они выращивают.

– А ты откуда знаешь? – удивился Марко. – Ты что, рос на ферме?

– Нет, – лицо Касса потемнело. – Или да, это как посмотреть. Пару лет я прожил на ферме. С тетей и дядей. Закончилось все не очень.

– Жаль слышать, – сказал Марко.

Касс кивнул.

– Ничего страшного. Честно.

Они ушли вперед, а я бросил быстрый взгляд на Эли. Расспрашивать Касса о его детстве изначально было плохой идеей.

– Я беспокоюсь о Кассе, – понизив голос, подтвердила она мои мысли. – Он считает, что теряет свои способности. И он так остро на все реагирует. Особенно на то, что касается его прошлого.

– Ну, у него хотя бы есть мы. Теперь мы – его семья, – ответил я. – Это должно придавать ему сил.

Эли тихо фыркнула.

– Страшная мысль. Четверо ребят, которые, возможно, и до четырнадцати лет не доживут. Вдохновляющие перспективы.

Впереди нас Марко положил руку на плечи Касс. Он явно рассказывал что-то смешное, судя по смеху Касса.

– Смотри, – указал я на них подбородком. – Может, перспективы и не очень вдохновляющие, но разве они не выглядят как братья?

Обеспокоенное выражение на лице Эли сменилось улыбкой.

– Ага.

К тому моменту, когда мы добрались до конца рощи, нас можно было уже выжимать. Ушедшие вперед Касс и Марко присели в тени одной из последних сосен. Мы присоединились к ним. Нас никто не заметил. Рядом вообще никого не было. Так что нам выпал шанс как следует рассмотреть город.

Евфрат разделял Вавилон почти на ровные половины. За внешними стенами тянулся ров, питаемый водой из реки. Слева от нас в стене открывался огромный арочный проход-туннель. За воротами у самой кромки рва собралась толпа, в которой были почти одни мужчины. Складок в их туниках было больше, чем у нас, и сам материал был плотнее, а по низу шла яркая кайма.

– Промахнулись мы с нарядом, – заметила Эли.

– Выглядим как бедные родственники, – поддержал ее Касс.

– Что есть, то есть, – сказал Марко. – Будем вести себя, как будто так и надо.

Когда мы вышли из-за деревьев, я заметил, что Касс жует жвачку.

– Выплюнь! – прошипел я. – Нам нельзя было приносить сюда ничего такого!

– Это просто жвачка! – запротестовал Касс.

– Ее еще не изобрели, – сказала Эли. – Мы не должны вызывать подозрений.

Касс с неохотой выплюнул солидный комок жвачки в ближайшие кусты.

– Через две тысячи лет какой-нибудь археолог найдет ее и решит, что это именно вавилоняне изобрели жвачку, – пробормотал он. – Вы заставили меня выплюнуть то, что может изменить будущее.

Мы последовали за Марко и вступили на пустынные земли. По мере приближения к городской стене гомон толпы усиливался. Люди выстроились полукругом, спинами к нам, они что-то кричали и смеялись. Несколько подобрали с земли камни. Неподалеку стояли трое стражников, но они не принимали участия в веселье, просто устремили неподвижные взгляды куда-то вдаль. На них были парчовые туники, бронзовые нагрудники и шлемы с перьями. Они выглядели мощными и умирающими от скуки.

– Да здравствует Вавилон, – шепнул Марко.

– Вот мы и миновали Линденхерст, – в ответ зашептал Касс. – Прямо как на железной дороге Лонг-Айленда. Линия Вавилон. Массапека, Массапека-Парк, Амитивилль, Копиаг, Линденхерст и Вавилон. Могу произнести задом наперед, если…

Жуткий крик перебил Касса. Он донесся из центра толпы, затем последовал второй, и мужчины восторженно закричали. Мы инстинктивно замерли. По моим прикидкам, до них оставалось всего около шестидесяти или семидесяти ярдов, но никто не обращал на нас внимания. Я заметил пару мальчишек, бегущих к толпе с камнями в руках. Кое-кто направился к ним, чтобы взять себе один или два, и в полукруге возник проем. Теперь я мог видеть, что было внутри – точнее, кто там был. Маленький жилистый мужчина в разорванной тунике с пурпурной каймой. Сжавшись в комок и прикрывая голову руками, он лежал на земле, окрашенной красными пятнами крови.

С лица Эли сошла краска.

– Они забивают его! Нужно что-то предпринять!

– Нет, иначе они забьют нас, – возразил Касс. – И тогда мы умрем до своего рождения.

С трудом поднявшись на ноги, раненый что-то крикнул толпе. Затем шагнул назад, издал вопль и исчез – рухнул вниз, прямо в ров.

Я услышал всплеск. И новый крик, много хуже тех, что нам когда-либо приходилось слышать. Толпа облепила края рва, смотря вниз. Кто-то со смехом и криками продолжил бросать в воду камни. Кто-то отвернулся, и, судя по их лицам, им явно стало нехорошо.

За нашими спинами донесся скрип колес по песку. Кое-кто из толпы обернулся на звук и замер, резко замолчав. Несколько мужчин упали на колени. Мы тут же последовали их примеру.

По утрамбованной дороге катилась четырехколесная колесница, ведомая четырьмя мужчинами в одних набедренных повязках и управляемая «кучером» в красно-коричневой мантии. За ним на троне из подушек восседал морщинистый старик в парчовых одеждах. На голове у него был искусной работы шлем, украшенный драгоценными камнями, из-за которого его лицо казалось ненормально худым, а заостренная бородка выглядела просто нелепо.

Стоило колеснице приблизиться ко рву, как все в толпе и стражники отвесили сидящему в ней глубокий поклон. Рабы перевели царя через мост, а по пути тот бросил беглый взгляд на воду внизу.