Там за туманами Бакланов Ксемуюм

К нашим баранам или со свиданьицем

Сейчас же вернёмся в плацкартный вагон поезда Харьков – Калининград, где ваш покорный слуга, томимый головной болью, тошнотой и пост запойной депрессией, перемещался на северо-запад европейского континента, медленно и уныло удаляясь от того, что было, но стремительно и бесповоротно приближаясь к тому, что будет (красиво).

Поезд прибывал ближе к полудню. За ночь прошли три границы, соответственно шесть пропускных пунктов. На двух из них меня раздевали до трусов, интересно, за кого они меня принимали? Хотя может быть мой недавно свернутый на бок нос их не вполне устраивал, очевидно они думали, что от человека с такой формой носа ничего хорошего ожидать не приходится, а может просто белорусское, равно как и литовское любопытство толкало на подобные тренировки скучающих таможенников. Ну, словом, ночь весёлая была.

Что касается моего носа, то в течении жизни его форма претерпевала различные метаморфозы ввиду нестандартности мировоззрения и некоторой сложности характера. Но в этот раз изменения были достаточно внушительными и, конечно же, требующими хирургического вмешательства, так как сломаны были и перегородки, и наружные кости.

Ну вот и вокзал. Выхожу на перрон.

– Вы Юрий?

– Ес ай эм – отвечаю.

Ко мне подошёл молодой парень лет тридцати и женщина лет пятидесяти с лишним, приветливо поздоровавшись парень взял чемодан и мы с дежурными любезностями и расспросами отправились на привокзальную площадь, где нас поджидал старенький ГАЗ 2410, совершенно антикварный для этих мест автомобиль. На нём и поехали дальше.

Уже по дороге я понял, что меня принимают не совсем за того, кем я являюсь на самом деле. Вадим зарисовал меня, как человека, делающего деньги из воздуха, в прошлом моряка, который не прочь сходить пару раз в рейс, если масть пойдет. А вообще, я приехал помочь пережить плохие времена и направить в нужное русло бизнес этих горе предпринимателей, проще говоря, прибыл чуть ли не консультантом по обогащению с помощью подручных средств. Дома же я изнывал от скуки и ничегонеделания или попросту «кипел в бездействии пустом». Да и семья у меня уже в печёнках сидит, вот и вырвался на свободу.

Я был настолько обескуражен подобной постановкой вопроса, что не смог внятно и аргументировано опровергнуть подобные заблуждения, да и не было уже никакого смысла. Да, Вадим, увлечённый желанием помочь одновременно и мне, и своим друзьям, решил свести всех в одной квартире, а там будь, что будет, видимо он считал, что все неувязки и противоречия рассосутся сами собой.

Мы подъехали к длинному двенадцатиэтажному дому, поднялись на седьмой и оказались внутри довольно уютной трёхкомнатной квартиры. Обстановка была какая-то до боли знакомая, потом до меня дошло, что это был вариант квартиры, принадлежавшей моряку с очень большим цензом плавания, со всеми сопутствующими атрибутами. Те же слоны, те же ковры, те же гарнитуры и прочее, даже посуда и сувениры те же. Как будто и не было вовсе этих двенадцати тысяч километров с востока на запад, а так же этих двенадцати лет, что я на берегу. Дежавю – ни дать, ни взять.

А вот и главный мореман.

– Николай – представился мне коренастый мужчина лет шестидесяти, подавая ещё довольно крепкую руку.

Если бы мне не было достоверно известно, я всё равно определил бы в нём «деда». У опытных старших механиков, как и у капитанов, в подавляющем большинстве спокойный, уравновешенный, я бы сказал не бегающий взгляд. Но у деда, как правило, меньше отрешенности в том же взгляде, именно поэтому стармехи смотрятся более человечнее, чем «мастера», хотя это, конечно, очень субъективно и вовсе не значит, что так оно и есть.

– Ну что Раиса, давайте за стол, по русской традиции. У тебя я знаю всё уже готово, да и склянки давно пробили. Сергей, раздвигай стол, сядем в зале.

– А тебе лишь бы шар залить побыстрее, других мыслей у тебя нет – не известным мне до этих пор голосом сказала Раиса.

Пока ехали интонации преобладали иные, да, видимо не всё гладко в отношениях между супругами. За столом долго вели неспешный разговор ни о чём, или о том, о чём могут говорить между собой незнакомые люди, с той лишь разницей, что в очень сжатые сроки у нас были большие перспективы стать довольно близко знакомыми, поэтому осторожничали усердно и это ощущалось во всём.

Так длилось примерно около полутора часов, пока не опустела вторая бутылка и не откупорилась третья. Под хорошую закуску водка, надо сказать довольно сносная, шла, как по маслу.

Я первый не выдержал и попытался перевести разговор в нужное мне русло. Заговорил о Владивостоке, о том, как похожи между собой моряки любых флотов, о том, как скучаю по морю и что в этом самом море я провел лучшие годы своей жизни.

Особого отклика со стороны присутствующих моё выступление не возымело и уже через несколько минут я очень пожалел, что заговорил об этом в столь превосходных степенях, ничего не подозревая о той скрытой, до предела натянутой пружине, затаившейся внутри этой небольшой ячейки общества.

Буквально десяти – пятнадцати минут монолога Раисы Львовны мне хватило, чтобы понять, как опасно трогать эту тему в их доме вообще. Я так же понял, что Николай Петрович дедом был только на судне, дома он салага, а их сын Сергей, который успел после средней мореходки сходить пару рейсов на рыбаках механиком – наладчиком и вовсе шнурок, не имеющий права голоса. Есть ещё и дочка, но она сбежала в Америку по гринкарте, «стерва», и когда она промотает последние деньги и будет умолять Раису Львовну о пощаде, то пощады не будет. И вообще в этом доме есть только один нормальный человек – это маленький комнатный пёсик по кличке Гордей.

– Иди сюда, мой Гордеюшка, я так тебя люблю, ты единственная моя отрада – целуя Гордея прямо в слюнявый нос, говорила Раиса.

Я на всякий случай прикрыл глаза, не то, что бы я был очень брезгливым, но всё-таки водка, какая бы хорошая она она ни была, остаётся водкой и могла пойти обратная смычка, глядя на такие любезности с Гордеем.

– А вы, два идиота, совершенно без мозгов и голова вам нужна в той лишь связи, что на ней есть рот, дабы пить и жрать! Кушай, кушай, Гордеюшка, это мама не тебя ругает. И если бы не деньги, которые я умудрилась за все эти бездарные морские годы сохранить и хоть как-то протолкнуть в дело, сидели бы вы на мусорных баках, как вороны в ожидании очередной порции отходов. Мой мальчик, он любит свою мамочку, вот как он её любит, – я опять прикрыл глаза.

В следующие несколько часов я, собственно, узнал всю подноготную этих людей, все перипетии, которые им пришлось пройти, после развала флота и страны советов, как таковой, все их хождения по мукам, связанные с перспективой открытия собственного дела и как это, с позволения сказать, дело сейчас добивало до ручки эту в общем то среднестатистическую постсоветскую семью.

Обед постепенно перешёл в ужин, выпито было около пяти бутылок, пили все на равных, кроме Гордея, который так и не слез с рук своей хозяйки и принимал самые лакомые куски со стола. Он, как и любое живое существо, быстро понял, что здесь он второй по значимости и вёл себя, надо сказать, просто отвратительно. Удивительно, как же всё-таки собаки похожи на людей в своих повадках? Или люди на собак, но это вопрос уже скорее сакраментальный.

Тут же я понял, что к флоту никто никакого отношения уже не имеет. У Николая вахта на гаражах и шабашки, связанные с ремонтом авто, у Сергея с напарником изготовление несложной кухонной мебели под заказ в тех же гаражах и денег он зарабатывает не мало, но куры денег не клюют, потому что он им не даёт.

Когда я выложил концепцию своего приезда в их город, они были немало удивлены, но тут же, каждый в отдельности, выразил решимость помочь мне уйти в море уже завтра, ну на худой конец послезавтра.

Раиса Львовна всё время повторяла, что такой интересный молодой человек не должен идти в море и тратить там свою жизнь на глупую болтанку где-нибудь на ржавом корыте и что на свете есть много интересных дел, чем, по её мнению, можно было бы заняться.

Для меня же всё стало окончательно ясно, никто мне здесь не сможет помочь уйти в рейс, попробую сам, хотя, конечно же, не буду отказываться от неуклюжих попыток помощи со стороны этих очень даже милых людей.

Было уже около восьми, когда была допита шестая бутылка. Все говорили по слогам за исключением Сергея, который ничего говорить уже не мог. Я тоже излагал не очень разборчиво и связно, мечтая скорее упасть в люлю, так как и без того всю ночь тренировал «отбой – подъём 45 секунд». Стол решили не убирать и это было правильное решение. Я заснул, не раздеваясь, на диване в этом же зале. Последнее, что я услышал сквозь дремоту:

– На этом ржавом корыте, в какое-то море!? Что за чушь! Никаких морей!!!».

Солнце вышло из-за ели, а бичи ещё не ели

Утро начинается с рассвета, так, во всяком случае, поется в одной старенькой песенке про целину. Но это было точно не про моих новых знакомых, так как в нашем случае, оно началось в обед и было довольно хмурым и молчаливым. Хотя минут через пятнадцать – двадцать Сергей заметно повеселел, а за ним вскоре встрепенулся и Николай Петрович.

Это обстоятельство не осталось без внимания Раисы. Тут всё началось по-новой. Брани было, где-то по моим подсчётам, часа на полтора, может даже чуть больше. За это время я допонял то, чего вчера ещё не успел.

В этом доме никто и никогда не перечит главе семьи Раисе Львовне, все отлично понимают, что это будет себе дороже и по сути надо продержаться только до дверей. За дверью для всех наступает другая жизнь, где у каждого совсем иная роль. В этом смысле наиболее последовательным является Гордей. Он всегда и везде второй по списку – в доме, за столом, на улице и даже в машине у него место справа от водителя. А если его выгуливает кто-то другой или он дома остаётся с кем-либо, то соответственно он становится первым, начинает рычать и вести себя зверски, как и положено зверю, хоть и домашнему.

Ну да бог с ним, с Гордеем. Дело в том, что мне надо было как-то переводить вектор внимания к своим проблемам и начинать собственно то, для чего я сюда приехал.

Поэтому очень осторожно я всё-таки спросил Николая Петровича, что он имел ввиду, когда говорил о быстрой возможности уйти в море. На что он с готовностью вызвался прямо сейчас проводить меня к человеку, который, якобы, всё устроит.

Я конечно же понимал, что это просто короткий путь к тем самым спасительным дверям и с радостью подыграл, подхватив его идею, так что Раисе было уже не совсем удобно, как гостеприимной хозяйке, не отпустить своего супруга для оказания помощи гостю. И после обеда мы всё-таки пересекли границы этой самой двери и вырвались на свободу.

– Неугомонная она у меня, командовать любит. А так вообще добрейший человек, просто множество всяких неприятностей за последние годы изрядно подпортили характер.

– Да я понимаю, у меня нет никаких вопросов по этому поводу, после шикарной жизни жены моряка на хлеб и воду. Очень многие просто ломались и падали на самое дно, а тут ещё хватило сил на преобразования.

– Да какие там преобразования, смех один, хоть и сквозь слёзы. Ей же ничего не докажешь. Возомнила, что всё знает лучше других, может, хоть ты будешь для неё авторитетом, было бы что-то наподобие терапии.

– Это было очень любезно со стороны Вадима направить меня сюда, во исцеление страждущей, где-то я про такое уже читал. Кто-то уже был послан на Землю с такой же миссией. Но, кажется, он плохо закончил, Вы не помните, Николай Петрович, что там было дальше?

Он искренне расхохотался и опять я увидел другого человека, спокойного и уверенного в себе. На мысль пришёл старый морской прикол, еще времен Находки – «солнце вышло из-за туч, выпил бич и стал могуч».

На самом деле Николай был достаточно продвинутым в современной обстановке человеком. Его маленький гаражик со всеми необходимыми атрибутами приносил хоть и небольшой, но достаточно стабильный доход так, как руки росли у него из плеч, а опыт ремонта всевозможной техники был просто огромен.

Начинаем поступательное движение (шаг вперёд и две назад)

В числе его клиентов, оказывается, был высокопоставленный чиновник департамента морского транспорта, через которого он и собирался мне помочь. Николай прямо с проходной гаражного общества позвонил на работу Филипповичу (так звали чиновника), выяснив, что тот в отпуске уже три дня и будет дней через двадцать не раньше. Я подумал, что если не везёт – то с детства и теперь мне точно не отвертеться от бизнес – консалтинга, про который мы вчера весь день говорили. Но вчера мы были пьяные, а сегодня совсем наоборот, хотя ещё не вечер.

И кто внушил Вадиму мысль о том, что я хорошо разбираюсь в вопросах торговли. Нет, конечно я не особенно стеснялся торговать на рынке, будучи фарсовщиком, приходилось заниматься этим делом, когда оно было ещё в не закона, до развала СССР. В этом был даже какой-то кайф или драйв, как сейчас говорят, но что бы аргументировано определить в торгово-закупочном бизнесе направление, по которому надо двигаться хотя бы в ближайшей перспективе, не говоря уже в расчёте на года – это я пас. И никому похоже не понятно, что я полный ноль в таком деле, так как бизнес у меня был строительный, а он имеет свои особенности, никак не связанные с нюансами торговли, ну разве что совсем чуть-чуть. Да и законодательство, как потом выяснилось, на Украине значительно отличалось.

На счет законодательства – это я, конечно, загнул, аж самому смешно стало. Имеется ввиду, методы обдирания предпринимателей на Украине, особенно на местах, были круче в разы, ну а в России были свои особенности, которых я по известным причинам знать не мог, да и не стремился, потому что крылышки мои были обожжены на столько, что казалось, никогда я не стану заниматься каким-либо худо – бедно легальным делом.

Уже спустя несколько лет, когда я всё же вернулся к строительной теме, то понял, что в России бизнес возможен и не по причине принятия правильных законов, а благодаря всё той же «оголтелой» коррупции, как это и не парадоксально звучит. Кто знает, тому и объяснять не надо, а кто не знает, тот и не поймет, поэтому не буду заморачиваться на объяснения.

Просто скажу, что если бы мне в Калининграде пришлось работать, а не в Днепре, то не сидеть бы мне несколько месяцев под следствием и не оставаться голым и босым после пяти лет плодотворной работы на стройках «самостийной» из-за того, что кто-то резко поменял правила игры, решив играть без пешек, да и в других фигурах надобность отпала на какое-то время. Ведь делить всегда было легче на один. Принцип чем меньше нас – тем больше нам в России тоже имеет место быть, но здесь, всё-таки, иногда понимают, что одному всё кушать – можно и подавиться.

Ну, в общих чертах, на тот момент, у проходной гаражного общества «Колесо» я думал только о том, как прожить эти двадцать дней до возвращения Филиппа Первого, так я условно назвал для себя всемогущественного Филипповича, большого человека из департамента морского транспорта Калининградской области. Я конечно же не очень надеялся на Филиппа, понимая, что с первого раза попасть в яблочко тут вряд ли удастся, просто мне было важно понимать, что поступательное движение начато и теперь дело за другими шагами.

Для начала я набрал газет и перечитал все объявления, связанные с морской тематикой. Купил телефонную карточку, так как мобильники только-только появились и были скорее не средством связи, а атрибутом роскошной жизни, подчёркивая статус владельца. Зато у автоматов можно было простоять больше часа в ожидании всех желающих. Альтернативы советским двухкопеечным в России создано не было, равно как и на Украине, Белоруссии да и во всех республиках бывшего СССР. Ситуация, когда молодой человек признается в любви помимо своей избранной ещё десятку любопытных зевак, была почти нормой из-за отсутствия совковых телефонных кабинок, хоть как-то приглушающих звук, все они были давно разобраны на метал.

Вот из такого автомата я позвонил сначала домой и доложил, что всё нормально, всё идет по плану. Больше ничего не успел так, как карточка закончилась, ну и на том спасибо. Затем я купил ещё две и попеременно, пропуская после каждого разговора по одному, толпившихся за мной граждан, прозвонил по вакансиям и конечно же мой энтузиазм поутих.

Такса на то, чтобы с тобой начали разговаривать значительно выше, чем в Одессе. Прямо об этом конечно никто не говорил, тем более по телефону незнакомому человеку, но в последнее время я уже очень хорошо научился понимать людей, которые хотели бы получить от меня денег, сейчас или в среднесрочной перспективе, буквально или в каком-нибудь другом эквиваленте.

Да, без протеже будет очень и очень трудно, тем более с украинскими документами. Нужно что-то выходящее из ряда, даже если это «что-то» находится не в совсем правовом поле. После моих недавних мытарств на родине все проблемы были какими-то мелочными, не настоящими, с размытыми контурами, что ли. Любая авантюра, равно как и афера не приводила бы меня в такой ступор, как может быть какого-нибудь среднестатистического обывателя, который не спал бы ночами, мучаясь видениями того, как его разоблачают и карают по всей строгости закона.

Это сейчас, прочитав труды таких, мною почитаемых авторов, как Кастанеда, Зеланд и некоторых других, понимаю, что притягивал со страшной силой неприятности на свою голову и на Украине, и здесь в России. Они не заставляли себя долго ждать и в какой бы стране мира я не оказался, всё повторилось бы, ну разве что с другим сюжетом. Неприятности были бы налицо так, как я носил их с собой, не вынимая из кармана. Это моё отношение к происходящему вокруг модулировало их последние годы. Надо было сразу разглядеть эту тенденцию.

Ещё до того, как развалили мою фирму «Луч» и забрали всё, что только было, я перестал делить людей на хороших и плохих, думая, что в общем то, разницы нет и всё решают время, место и обстоятельства. Когда же неприятности посыпались, как из ведра, я начал понимать, что есть таки разница в людях и стал делить их на плохих и очень плохих, а себя видел то в одном, то в другом лагере, не выражая приверженности ни к одному из них.

Этот цинизм и повлёк все последующие события, которых бы хватило, как я сейчас вижу, на пару тройку спокойных и размеренных жизней. Но как говорит классик «если бы я был такой умный, как моя мама потом».

Итак, план минимум, который я себе составил на эти двадцать дней, состоял из двух пунктов:

Первый) – найти нечто выходящее за общепринятые представления о том, как можно уйти в море, для этого желательно заводить больше знакомств с людьми, имеющими к проблеме хоть какое-то отношение;

Второй) – попробовать всё-таки помочь моим новым знакомым с умирающим бизнесом, тем самым оправдать их надежды на «прозорливость Вадима и его умение разбираться в тонкостях человеческой души», как это было заявлено на приветственном мероприятии.

Остаток дня я провёл, гуляя по Калининграду и знакомясь с достопримечательностями. Город мне очень понравился и дело тут вовсе не в прусской готике, скорее какое-то едва уловимое сходство с Владивостоком делало его таким близким для меня. Те, кто бывал во Владике никакого сходства, как правило, не находят, но у меня были стойкие ощущения аналогичности.

К вечеру, который здесь начинался не раньше восьми, я опять пришел в гараж. Там был уже и Сергей изрядно выпивший и потрёпанный. Втроем мы пошли по направлению к дому. По дороге заглянули в магазинчик, взяв два литра пива и бутылку водки, дежурную закуску и три одноразовых стаканчика. Всё делалось на автомате из чего я сделал вывод, что это обычная практика. Здесь же не вдалеке заброшенные сады со множеством бесхозных яблонь, груш и слив, где мы это всё неспешно и приговорили. Фрукты меня просто удивили, они были очень сочные и вкусные, ничем не хуже, чем на юге. Благодатный красивый край, прав был Вадим, хоть здесь не обманул.

По мере приближения к дому, Сергей начал заметно нервничать. Ему хотелось подольше побыть на свободе и он конечно же искал предлог не идти за ненавистную границу. По Николаю Петровичу трудно было что-либо определить, уже перед самым домом он как-то резко сник и замкнулся в себе. Я подумал, что эти люди чем-то похожи на мазохистов, а вслух сказал, что нас уже, наверное, заждались. Николай ухмыльнулся как-то неестественно и вошел в подъезд, за ним вошёл и я с Сергеем.

Только женщин нам здесь и не хватало

Открыв дверь все с удовлетворением обнаружили, что дома никого нет и быстро разбежались по комнатам. Мне же прятаться было некуда, поэтому я сел в зале и стал смотреть телевизор, подбивая первые итоги.

И вот, где-то через час, буквально распахнулась дверь, на пороге стояла Раиса и ещё какая-то женщина среднего возраста и весьма эффектной внешности. Обе были навеселе и прекрасном расположении духа, чего не скажешь о Гордее, который прямо с порога начал лаять, напоминая о том, что он здесь не хухры-мухры и что бы никто не вздумал расслабляться.

– Вот, знакомься Женя, это Юрий. Юра, это Евгения – моя очень хорошая подруга и почти вдова – они обе расхохотались, – нет, муж конечно жив номинально, но как мужчина, он у неё уже давно умер, мы как раз сегодня третью годовщину отмечали. Или четвёртую, Женя? – опять раздался смех, сразу видно было, что выпили они не мало.

– Вы прямо в краску меня вгоняете, Раиса Львовна, человек подумает, бог знает, что.

– А что он подумает? Подумает, что бабу уже четыре года не оприходовали и сделает правильные выводы.

– Ой, не слушайте Вы её, Юрий, просто мы сегодня немного выпили и поэтому лепечем всякие глупости, но мы исправимся.

Она подала мне руку и мы обменялись любезностями. Ей было где-то сорок, хотя при известной сноровке женщине с деньгами так выглядеть можно и в пятьдесят. Стильный деловой костюм, подчёркивающий довольно стройную фигуру, неброский, но в то же время профессионально подобранный макияж, создавали образ довольно обеспеченной женщины. И конечно же манеры. Очень просто и в то же время независимо она держалась, это как раз присуще женщинам, не слишком заботящимся о куске хлеба для голодных домочадцев, хотя бывают актрисы ещё те.

– Ну что, продолжаем продолжать продолжение – сказал Николай, выходя из спальни. Он слегка обнял свою жену.

– Подлизывается хитрец. Эх, до чего же я его люблю, – она нежно поцеловала его в щеку – а надо было бы убить. Рука не поднимается, ведь лучше его на свете нет никого, кто бы ещё такую дуру стал терпеть.

– А ты оказывается не такая и дура, – сказал Николай и мы все дружно рассмеялись.

И опять началось застолье, правда уже на кухне и не такое беспробудное. В этот раз было всё как-то по-другому. Без ехидных выходок, без упрёков и истерик, и даже Гордей вёл себя поприличнее.

– А где Сергей? – спросила Раиса Львовна.

– Спит, у него был трудный день, заказчик не стал забирать шкаф-купе, забраковал. Столько материала и работы, не знает, что и делать. Женя, может среди твоих рыночных кому-то сбагрить, шкаф нормальный, я видел, заказчик – урод сам не знает, чего хочет. А наш, как всегда не взял предоплаты на материал, сколько раз ему говорил, всё как горохом об стену.

– Потому, что всё время выпивший, я уже устала с ним бороться, что делать – не знаю. Эх, если бы можно было его отправить к Ленке в Америку, ведь у него золотые руки, как и у отца, а здесь пропадёт парень, сопьётся.

Так неспешно ведя разговоры, перешли на тему о море, как ни странно, без криков. Будто совсем другой человек сегодня была Раиса Львовна, вспоминала, как часто они ездили на курорт в Сочи, Ялту и даже в Болгарию, как всё было когда-то чудесно, «и где на нашу голову взялся этот х…р с пятном на голове?».

– У тебя, кстати, нет никого из тех, кто поможет уйти сейчас в море – этот вопрос Раиса адресовала Евгении, как ни странно.

– Надо подумать. Есть тут одна идея. А надо ли это? Может останется и будет жить, как все люди.

– Вы имеете ввиду, как все хорошо, или как все плохо? И потом, сильно хорошо – тоже не хорошо, а если очень плохо – так это уж совсем никуда.

Евгения оценила меня спокойным взглядом.

– Как все – это значит обыкновенно, без выпендрежа. Чтобы близкие и любимые люди были рядом и всегда могли быть близкими и любимыми.

Я подумал, что на сотню мудрецов, как всегда довольно простоты, а ещё я подумал, что женщина, способная вот так ответить, без подготовки и не задумываясь, заслуживает более детального изучения.

А изучать было что. Я успел за это время хорошенько её рассмотреть, она была не то, что бы красавицей, но достаточно привлекательной дамой с волнующими формами, подчёркнуто скрытыми за строгостью убранства. И естественно возникал вопрос, – а что же там за…. А так, как я человек любознательный, то назревала интрига, хотя, как Вы понимаете, дорогой читатель, первым делом пароходы.

– Я думаю, что любимым и близким людям, кроме любви и близости не мешало бы получать и немного материальных, т. е. более приземленных знаков внимания в виде денежек и прочее, и вот именно поэтому Одиссей должен отплыть за золотым руно.

Она метнула на меня быстрый и не очень приветливый взгляд, из чего я понял, что попал в молоко. Да, эта моя манера, о серьёзных вещах говорить легкомысленно, не всегда оправдана и не всеми принимается.

– Хотя кто знает, некоторые наверное предпочитают «рай в шалаше», здесь одной мерки быть не может – попытался я исправить ситуацию.

На этот раз взгляд стал помягче, Женя лениво потянулась и сказала:

– Вот-вот, а то привыкли всех баб за проституток держать, а мы ведь можем просто любить, не за деньги и регалии, а просто за красивые глаза – при этом она очень откровенно посмотрела на меня и долго не отводила взгляд, пока это стало совсем уж неудобно.

События разворачивались стремительно, а я ведь ещё не успел узнать каким образом и с кем она может меня познакомить. Теперь, похоже, надо было менять тактику, с женщинами так всегда, одно неосторожное слово и всё сначала. Спроси я сейчас, после такого недвусмысленного намека и взгляда, вместо «можно ли мне Вас проводить», про то, как и чем она может мне помочь уйти в море с глаз долой, как тут же может быть агрессивный выпад. Да, восток дело тонкое. Но я то тёртый калач, не стану больше трогать сегодня этот вопрос.

Тем более, что всерьёз надвигалась совсем другая, не менее захватывающая тема с волнующим дыханием, и испепеляющими глазами и я конечно же был не против продолжения и полного раскрытия всех аспектов этой темы.

– Ну что ж, мне пора – сказала Женя, время уже не детское. Голос звучал звонко и в то же время, как-то отрешенно. Я глянул на Раису и она уловила моё настроение.

– Женя, ну что ты выдумываешь, уже поздно, да и чего ради тебе туда идти, у тебя что, семеро по лавкам? Оставайся у нас, позвони, что у меня заночуешь, хочешь, я сама позвоню?

– Ну как ты себе это представляешь, Рая? Где, да и чего ради, ещё совсем даже не поздно.

– Найдем где постелить, посидим ещё, поговорим, душевно ведь время проводим, разве не так?

– Так то оно так, но перетакивать не будем, меня, если что, Юрий проводит, я думаю, он волков не боится.

– Да, зубов я не боюсь – сказал, а сам подумал, что слава богу она не поняла мой быстрый шуточный ответ, всё-таки язык мой – враг мой.

Мы ещё немного выпили, никто уже ни на чём не настаивал и вскоре мы с Женей вышли на улицу, где было ещё совсем светло для этого времени суток по украинским меркам и не совсем тепло для этого времени года всё по тем же меркам.

– Ну что, Юра, я беру Вас под руку и мы, не спеша, проходим несколько кварталов, думаю, что такси нам сейчас ни к чему.

– Если честно, я надеялся на романтическое приключение, ну или что-нибудь подобное. А тут так прозаично всё может закончиться, Женя, Вы что, смерти моей хотите, я имею ввиду смерти от скуки и нетерпения.

– А что же Вам так не терпится, Юрий? Чего Вы так страстно желаете?

– Я мог бы огласить весь список, но начну с малого. Во-первых – я хотел бы перехода на «ты» или время ещё не пришло?

– А что во-вторых? Ну, словом, интересно узнать весь спектр интересов.

– Боюсь показаться таким же откровенным и непосредственным, как поручик Ржевский, но прежде всего в этот спектр входит твоя очаровательная особа и в этой связи я должен придумать, чем тебя заинтересовать, чтобы не отпустить прямо сейчас, тем более, ты ещё не придумала, как от меня отвязаться.

Она рассмеялась и, сжав мне локоть, притворно влюблено глянула на меня, ничего не ответив.

Да, эта девочка охмурять обучена – подумал я, а вслух сказал, что совсем не знаю города и даже не предполагаю, куда можно было бы её отвести, чтобы совсем не возникало желания идти домой.

– Не надо, Юра, вернее не сегодня, это только Раиса считает, что я вдова, почти…. Хотя мой почти умерший муж так не думает, да и дети хоть и не совсем взрослые, но тоже имеют на этот счёт своё мнение.

Я поймал себя на том, что ни разу за весь вечер не спросил о том, как она живет, где работает, как проводит время, не хотел быть слишком назойливым и любопытным, а получилось как-то даже не учтиво. Об этом я ей и сказал, добавив, что все эти вопросы хотел задать наедине. Она грустно улыбнулась.

А что тут рассказывать, ничего особенного, всё, как у всех. У меня двое дочерей, одной семнадцать, другой пятнадцать, муж – объелся груш. Короче говоря, родилась, крестилась, училась, женилась, умерла.

Я быстро прикоснулся к ней чуть выше живота, на грани дозволенного и сказал:

– По-моему живая ещё, слышно, как сердце бьется – и не почувствовав протеста, поднял руку ещё выше на грудь, рискуя получить какую-нибудь неприятность в виде пощечины моральной или даже физической. Она с большой задержкой, явно смакуя момент, убрала мою руку из уютного нежного углубления и сказала незлобно, как-то даже доверчиво:

– Юра, я не шлюха. Хоть ты мне и нравишься, но я не стану крысятничать, ведь у тебя дома семья и приехал ты сюда, как я понимаю, не за тем, чтобы меня по кабакам водить, а что б как-то эту семью содержать. Знаю, что в море людей гонит не благополучие и комфорт, а безнадёга и безденежье, так что сойди с ковра и пошли пить кофе, вот в это маленькое кафе, надеюсь, что здесь мне не встретиться никто из знакомых или доброжелателей, хотя, мало я кому чего должна.

Меня не очень устраивал переход на чисто дружеские интонации, но это лучшее из того, что можно было тогда придумать, учитывая мое шаткое финансовое положение.

– Я бы хотел подробнее остановиться на «хоть ты мне и нравишься», ты ведь так сказала – начал я опять разговор после того, как мы уселись в углу совсем пустынного и достаточно уютного зала, с неярким, интимным освещением и негромкой, хорошо подобранной музыкой на весьма изысканный вкус.

– Тебе совсем не интересно, с кем я могу поговорить на счёт твоих проблем?

Вот что значит опыт, проявляй больше интереса к женщине и она сделает всё, что тебе нужно, ну или почти всё, в который раз я убеждался в этой истине.

– Как не интересно, конечно интересно. Мне очень интересно, что ты можешь для меня сделать – улыбнувшись сказал я – подозреваю, что твои возможности не ограничиваются нужными знакомствами, но и распространяются на все сферы жизни, включая и её интимную составляющую. И конечно же меня не очень впечатлили твои выпады в сторону морали и солидарности со всеми покинутыми жёнами Земли. Нет, я конечно же уважаю твои принципы, но отказываться от такой красивой и, не побоюсь этого слова, лакомой женщины, не хочу и не буду, хоть убей.

Да, сказано было тоже на грани фола, очень уж борзо, но действовать надо было стремительно, лавинообразно.

– И убью, всенепременно! В постели до смерти заморю! – смеясь, ответила Женя.

Похоже, такая тактика привела к успеху, теперь дело за малым, на этом этапе нужна маленькая пауза, буквально один день, если женщина взрослая и один час, если совсем молодая девушка.

Мы выпили кофе, съели мороженное. На прощанье успели даже поцеловаться, в полумраке нас никто не видел, да и посетителей кроме нас было всего трое, пьяные в хлам девочки, в другом конце зала.

Дело шло к расставанию, Женя засобиралась домой, под самый занавес она пообещала завтра назначить встречу со своей подругой Тамарой Никифоровной – директором компании, которая отправляет моряков на суда.

– Да, кстати, если ты с Тамарой будешь вести себя так же фривольно, то я тебя очень больно зарежу.

– Тогда у меня ещё один вопросик – где тут у вас можно купить недорогую кольчужку? – Женя рассмеялась.

Выйдя на улицу, мы остановили такси прямо у дверей кафе и пожирая друг друга страстными взглядами, расстались.

Да, день удался – это последнее, о чём я подумал ложась в постель, оказывается не так много надо человеку, всего лишь надежду, хотя много это или мало – вопрос совсем уж риторический.

Да, Кёнигсберг – это Европа! Опа, опа, опа, опа

Утро. Я сотню раз прокручиваю варианты, которые мне могут быть предложены крюинговой компанией, коих я насмотрелся немало. Может здесь в России всё на более цивилизованном уровне, хотя глупости конечно, все мы заканчиваемся на «ов» ли на «ко», за исключением тех, кто на «ян» или на «швили». Так, что чудес ожидать не стоит, просто из всякого правила бывают исключения, вот на них и уповаю.

Но самое главное, хотелось бы узнать, на сколько они хорошие подруги, чтобы этой Тамаре не сорвать с меня по полной. С другой стороны, – а я то, кто для Евгении – чел, который хочет вжохать её слегонца, при чём желательно по-быстрому и без лишних разговоров. Да, сегодня с утра именно так всё и смотрится, ни дать – ни взять. И всё-таки продолжаю уповать на исключение из правил.

Где-то ближе к одиннадцати прозвучал звонок и Раиса многозначительно улыбаясь, подала мне трубку. Женя сказала, что меня ждут к двум дня и назвала адрес, я же спросил, будет ли она тоже присутствовать на встрече, на это последовал довольно шуточный ответ, что вчера я ей показался вполне самостоятельным мужчиной, но если у меня трясутся колени при виде незнакомых женщин, то она может держать меня за руку. Итак, мы договорились пойти вместе.

Встреча была назначена на пороге торгово-выставочного павильона, от него было рукой подать до офиса фирмы «Руслан Фрахт», занимающейся, как потом выяснилось, набором моряков на суда под иностранными флагами, включая Норвегию, Грецию, Германию, Англию.

Женя, как и вчера, была одета подчеркнуто по-деловому. Я так и не понял, кем же и где она работала. Я подошел к ней на достаточно близкое расстояние, она отступила, стараясь держать дистанцию, тем самым давая понять, что вчера всё было понарошку, а сегодня день новый и лучше его начинать с чистого листа. Ну что ж, наверное так будет действительно лучше, нужно заработать расположение, а не просто так взять на халяву, воспользовавшись слабостью не совсем трезвой женщины.

А то, что заработать расположение надо – это бесспорно. От этого будет зависеть моё дальнейшее продвижение в рамках крюингового агентства.

– Женечка, ты красива, как богиня! Твоя внешность помогает мне отвлечься от невеселых мыслей о том, что трудно будет добиться чего-либо конкретного от директора фирмы, занятой, деловой женщины, тем более совсем не знакомой, тем более гражданину другой страны – это вступление помогло мне сразу не навязчиво обозначить проблему. Так же я хотел как-то растрогать или наоборот раззадорить её, подвигнуть на активные действия, направленные на оказание помощи страннику, влюблённому и безутешному.

– Не надо, Юрий, а то у меня тушь дешёвая, сразу течёт. Спокойно и толком, как ты это умеешь, расскажи, что ты хочешь и что можешь, она моя хорошая подруга, если это в её силах, окажет содействие по максимуму.

Агентство находилось в здании института, где, как водится, мало что напоминало храм науки. На трёх этажах четырёх этажного здания располагались офисы всевозможных коммерческих фирм. Мы открыли дверь с надписью «Руслан Фрахт», которая располагалась на первом этаже и вошли.

– Здравствуй, Лена. Тамара Никифоровна нас ждет так, что мы сразу и полетели. Неплохо смотришься, красотка, так держать. Мы им слоникам хоботы закрутим, а карманы они и сами по выворачивают, никуда не денутся, правильно?

Секретарша Лена только намеревалась открыть рот, но мы уже входили в кабинет директора. У неё оказался посетитель и возникла неловкая пауза. С одной стороны, нам надо было бы сразу выйти, но с другой – мы то пришли, как друзья, вернее сказать, как подруга и друг подруги.

– Ничего, заходите, заходите, вы нам не помешаете, тем более, что мы заканчиваем, так ведь, Сергей Викторович, по-моему, все вопросы решены, Вы возвращаетесь в Клайпеду и проситесь опять в экипаж. И дай вам бог, что бы Андреев Вас простил и взял назад, хотя я на его месте, если честно, не взяла бы. Другого судна у меня нет, очередь из старпомов на два года вперёд и если бы Вы не пришли в своё время от людей, которых я искренне уважаю, то такое развитие событий было бы мне только на руку.

– Вы не понимаете, он и слушать меня не будет, вот если Вы ему скажите, он ведь диктатор, Пиночет курит бамбук. Да и не стану я унижаться пред ним, он сам такое вытворял, а тут стал праведником, видите ли.

– Все дело в том Сергей, что ты «чиф», а он «мастер», разницу чуешь? А не станешь просить, так ты слышал моё мнение на этот счёт, – в конец очереди. Хотя почему в конец, есть предложение на газовоз, там и гробовые классные. Ой совсем забыла, там же документы не те и опыт на этой категории судов в должности не менее десяти, и где они хотят взять старпома с таким опытом, что бы за эти десять лет не стал мастером, да и языков кроме английского, немецкий и разговорный французский, может пойдешь? Или ты не ботаешь на чужеземных? А нет, тогда иди и просись слёзно. Или в конец очереди, глядишь через пару-тройку лет и уйдешь…, вторым…, если повезёт.

Пока она расправлялась с незадачливым старпомом у меня было время чуть-чуть адаптироваться к обстановке и к ней самой, к её манере общения. Я так же понял, что во многом она рада, что я слышал этот диалог и теперь сделаю свои выводы. Ну что ж, я их сделал.

Прежде всего я понял, что она хоть и директор крюинга, но на некоторых судах, очевидно принадлежащих российским судовладельцам под дешевыми флагами, в состоянии решать кадровые вопросы внутри судна, что само по себе уже и не плохо. Что-то типа ХЭГСа – хозяйственно-эксплуатационной группы судов. А ещё я понял, что она не очень любит, когда ей приводят друзья и знакомые своих друзей и знакомых, то есть мой случай. И конечно же всё будет решать полнота налитого стакана, если конечно будет решать, тем более, в бутылке осталось совсем на дне.

Ну вот, наконец мы остались втроём и началось неспешное знакомство. Сначала говорили на весьма отвлеченные темы, потом узнав, что я из Украины, Тамара призналась, что половина её поклонников были почему-то именно из Украины, на это я пошутил, что почти все мои жёны были почему-то именно из России. На секунду она замерла обескуражено прикидывая, шучу я или нет, тогда я хмыкнул и они обе рассмеялись не на шутку громко, как на базаре.

– Он умеет прикалываться, а что он ещё умеет? Потому, что этого явно недостаточно для работы на судах под серьёзными флагами.

– Для этого достаточно быть хорошим актёром и уметь смеяться, когда хочется плакать, ну и конечно же иметь определённые профессиональные навыки, коими я несомненно обладаю – быстро парировал я.

– Да, излагает тоже не плохо, почти, как Шекспир. Женя, у тебя же есть уже один достаевский, не много ли классиков на тебя одну?

– Нет, дорогуша, я как раз тебе привела этого юмориста из города Одессы, в надежде, что ты сможешь его пристроить на бескрайних морских просторах, благо, что их гораздо больше на нашем шарике, чем земной тверди.

– Больше, то больше, да вот только чистых радиоспециалистов, как раньше уже почти нет, надо переучиваться, а в таком возрасте имеет ли смысл?

– Почему ты сразу не сказала, я бы не приводила его и не морочила бы голову ни ему, ни тебе.

– Не беспокойтесь, милые дамы, на этот счёт у меня есть коры «able seamans», если хороший контракт, я готов пойти и матросом пока войду в проблему, а там посмотрим, стоит переучиваться или не стоит.

– Ну вот, а ты говорила. Он вдобавок ещё и смышлёный малый, его шансы значительно подросли. Осталось ещё один вопрос уладить. Гражданство, надо сделать Российское Гражданство.

– Что бы долго не водить вас всех за нос, я хочу определить свои позиции. Так уж случилось, но средств у меня не так много, я бы сказал попросту мало. Тому несколько причин, не стану их перечислять. Просто скажу, что по минимуму, я рассчитывал уйти хотя бы в один рейс матросом или мотористом, на что у меня тоже есть коры, а дальше можно думать и о смене гражданства, и о смене жены, и даже о смене ориентации, но только после этого самого рейса, который должен стать отправной точкой.

Всё это я выпалил как-то быстро, даже не ожидал от себя, ничего подобного не было в моих планах на сегодня, и мне сразу стало легче, устал играть роль состоятельного крота.

– Смотри-ка, а женами он не дорожит совсем, ну, а если уж и пол менять, так начинать надо с нашего офиса, а то совсем прохудились. Ладно, мне нужно время, что-нибудь придумать. В принципе вопрос банален, будем решать. А что с языком, умеем хоть немного изъясняться?

– А як же, в совершенстве владею украинским и русским со словарем, ну а если серьезно, то английский у меня не плохой.

– Готовы, если что, пройти собеседование? Сейчас это обязательная процедура.

– Ес оф коос.

– Ну и чудненько, тогда я посмотрю, что сейчас есть подходящего и организую собеседование, скорее всего по телефону, стоить будет в пределах семисот, точнее скажу позже, когда станет известно какой длительности контракт и какая зарплата по нему, а также прочие подробности. Сейчас мне надо отксерокопировать абсолютно всё, что есть из документов так, что милости прошу к Леночке, она, наверное, уже сучит ножками от нетерпения.

Всё, что она говорила, звучало во мне, как божественная музыка. Такой оперативной хватки я не встречал со времен, когда ещё работал в ДВ пароходстве. Мне не верилось, что вот эта женщина, кстати сказать, резкий контраст всем тем, кто морочил мне голову раньше, сейчас так просто отправит меня в рейс. Я был готов расцеловать её и наверное это было видно по моему лицу, поэтому Тамара сказала:

– Благодарить рано, да и как мы все знаем, лучше маленький рубль, чем большое спасибо, при этом они обе опять достаточно звонко рассмеялись.

– Ну что, я к Леночке?

– Иди Юра, – сказала Женя – кстати, не кружи ей голову, а то она натура увлечённая, а замуж ты её всё равно не возьмёшь, мы пока здесь с подругой почирикаем о нашем, о бабском.

Леночка – это тема отдельная. Она была своего рода лицо компании. Весьма красивое лицо, я бы сказал, и весьма неглупое, как потом выяснилось. Хотя все женщины, которые заходили в офис, включая и Женю, относились к ней свысока, не видя, какую на самом деле львиную долю работы всей фирмы она несла на своих хрупких плечиках. И только Тамара, допуская иногда в её адрес колкости, отлично знала, чего на самом деле стоило это милое создание, кем оно было на это место поставлено, и за какие заслуги.

Находясь в эйфории от текущего развития событий, я буквально ничего не видел перед собой. Нет, я конечно же не совсем слепой, успел рассмотреть волнующую линию ног на непомерно высоких каблуках и краешек белого кружева из-под коротенькой юбки, трудно было этого не заметить. Лена была ещё та штучка и умело пользовалась удачным расположением своего стола открытого типа, который стоял у самой стены, при том, что стулья расставлены вряд с противоположной стороны на расстоянии метров трёх с половиной. Но, не смотря на все ухищрения, очевидно правильно поётся в песне, «девушкам из высшего общества, трудно избежать одиночества». В данном случае надо было бы немного перефразировать и спеть «из высшего криминального общества».