Миссис Макгинти с жизнью рассталась Кристи Агата
– Ах! – Казалось, миссис Рендел лишилась дара речи. Ее очень тусклые голубые глаза в испуге вытаращились на Пуаро.
– Мадам, – засвидетельствовал свое почтение Пуаро и склонился к ее руке как можно более по-иностранному.
– Мы слышали, что вы здесь, – оправилась от шока Шила Рендел. – Но и подумать не могли… – Она оборвала фразу на полуслове и искательно глянула на мужа.
Понятно, подумал Пуаро, он для нее царь и бог.
Произнеся несколько напыщенных фраз, Пуаро распрощался с хозяевами.
Впечатление осталось такое: доктор Рендел весел и радушен, а миссис Рендел – бессловесна и испуганна.
И к этой чете по вторникам с утра приходила миссис Макгинти. Ладно, на первый раз с них достаточно.
Хантерс-Клоуз оказался массивным сооружением в викторианском стиле, к нему вела длинная неухоженная подъездная дорожка, заросшая сорной травой. В свое время этот дом не считался большим, но для нынешних обитателей он был явно велик – поддерживать порядок тут было некому.
Дверь Пуаро открыла женщина, показавшаяся ему иностранкой. Он спросил, можно ли видеть миссис Уэтерби.
Она внимательно посмотрела на него, потом сказала:
– Не знаю. Заходите, вас прошу. Может, вам надо мисс Хендерсон?
Она оставила его в холле. Если пользоваться терминологией агентов по продаже недвижимости, холл был «полностью обставлен» антиквариатом со всего света. Особой чистотой он не блистал, там и сям виднелись следы пыли.
Наконец девушка-иностранка вернулась. Она сказала:
– Заходите, вас прошу, – и провела его в стылую комнатку с большим столом. На каминной доске стоял большой и довольно зловещий медный кофейник с огромным искривленным носиком, прямо тебе ястребиный клюв.
За спиной Пуаро открылась дверь, и в комнату вошла девушка.
– Моя мама лежит, – сказала она. – Чем могу быть полезна?
– Вы мисс Уэтерби?
– Хендерсон. Мистер Уэтерби – мой отчим.
Ей было лет тридцать, неприметная с виду, крупная и неуклюжая. Глаза внимательные, чуть встревоженные.
– Я желал бы услышать от вас о миссис Макгинти, которая здесь работала.
Она уставилась на него.
– Миссис Макгинти? Но она умерла.
– Знаю, – мягко заверил ее Пуаро. – И тем не менее хотел бы, чтобы вы о ней рассказали.
– Ах, так. По поводу страховки?
– Нет, дело не в страховке. Я ищу свежие факты.
– Свежие факты. Насчет… ее смерти?
– Меня наняли адвокаты Джеймса Бентли, – объяснил Пуаро, – чтобы я провел дополнительное расследование.
Не сводя с него глаз, она спросила:
– А разве ее убил не он?
– Суд присяжных решил, что он. Но присяжные тоже люди, иногда ошибаются и они.
– Тогда, выходит, ее убил кто-то другой?
– Вполне возможно.
– Кто же? – резко спросила она.
– Вот в чем вопрос, – негромко заметил Пуаро.
– Ничего не понимаю.
– Нет? Но кое-что рассказать о миссис Макгинти вы можете?
С неохотой она согласилась:
– Могу, наверное… Что вы хотите знать?
– Для начала… что вы о ней думаете?
– Как «что»? Да ничего особенного. Женщина как женщина.
– Разговорчивая или молчаливая? Любопытная или сдержанная? Общительная или угрюмая? Симпатичная женщина… или не очень?
Мисс Хендерсон задумалась.
– Работала она хорошо… Только поговорить очень любила. Иногда такое загибала… Вообще-то она мне… не очень нравилась.
Открылась дверь, и иностранная служанка сказала:
– Мисс Дейдри, ваша мама говорит: приведите, вас прошу.
– Мама хочет, чтобы я привела к ней этого джентльмена?
– Да, пожалуйста, спасибо.
Дейдри Хендерсон с сомнением взглянула на Пуаро:
– Вы подниметесь к маме?
– Разумеется.
Дейдри провела его через холл, потом вверх по лестнице. Вдруг она сказала невпопад:
– От этих иностранцев иногда так устаешь.
Поскольку она явно имела в виду их домработницу, а не нежданного гостя, Пуаро не принял ее слова близко к сердцу. Что от нее ждать, от этой Дейдри Хендерсон? Неотесанная простолюдинка.
Комната наверху была уставлена всевозможными безделушками. Так выглядит комната женщины, много поколесившей по белу свету и полной решимости из каждой точки земного шара привезти сувенир. Почти все сувениры были сделаны специально в расчете на туристов. Комната была явно перегружена диванами и стульями, воздуха не хватало, зато штор было в избытке – и посреди всего этого возлежала миссис Уэтерби.
Бедная маленькая миссис Уэтерби! На фоне этой большой комнаты вид ее даже вызывал жалость. Таково было первое впечатление. Видимо, ей нравился этот образ, хотя она совсем не была такой маленькой. Типаж под названием «ах я бедняжка» может легко достичь задуманной цели, даже если в действительности он – вполне средних размеров.
Хозяйка удобно полулежала на диване, а вокруг нее расположились книги, вязанье, стакан апельсинового сока и коробка шоколада. Она бодро заговорила:
– Простите великодушно, что принимаю вас лежа, но доктор велит мне отдыхать каждый день, а если ослушаюсь, мне все потом за это выговаривают.
Пуаро взял ее протянутую руку и склонился над ней, бормоча надлежащие слова в знак почтения.
Из-за его спины раздался неумолимый голос Дейдри:
– Он хочет узнать насчет миссис Макгинти.
Хрупкая ручка, безвольно лежавшая в его руке, внезапно напряглась… прямо коготь птицы. Да, это уже не хрупкий дрезденский фарфор – это когтистая лапа стервятника…
Негромко засмеявшись, миссис Уэтерби сказала:
– Что за чепуховину ты говоришь, милая Дейдри? Кто такая миссис Макгинти?
– Мамочка, ты все прекрасно помнишь. Она приходила к нам убирать. Та, которую убили.
Миссис Уэтерби закрыла глаза и поежилась:
– Не напоминай мне об этом, милая. Как все это ужасно. Я потом неделю в себя прийти не могла. Несчастная старушка, но надо же додуматься – держать деньги под половицей. Положила бы в банк. Разумеется, я все это помню – просто забыла ее фамилию.
Дейдри бесстрастно напомнила:
– Он хочет расспросить тебя о ней.
– Ради бога, садитесь, месье Пуаро. Я прямо умираю от любопытства. Мне недавно позвонила миссис Рендел и сказала, что в наши края приехал выдающийся сыщик, и описала вас. А потом, когда эта идиотка Фрида описала пришедшего к нам мужчину, я сразу поняла, что это вы, и велела ей пригласить вас наверх. А теперь рассказывайте, что вас к нам привело?
– Ваша дочь права – я хочу расспросить вас о миссис Макгинти. Она у вас работала. Насколько я знаю, приходила к вам по средам. Как раз в среду она и умерла. Значит, в день смерти она была у вас?
– Наверное. Да, думаю, что была. Но точно не припомню. Уж сколько воды утекло.
– Да. Прошло несколько месяцев. Она в тот день ничего не говорила – я имею в виду, ничего необычного?
– Люди этой категории горазды на болтовню, – сказала миссис Уэтерби с презрением. – Я обычно слушаю их вполуха. Да и не могла же она мне сказать, что вечером ее собираются ограбить и убить, правда?
– Существуют причинно-следственные связи, – заявил Пуаро.
Миссис Уэтерби наморщила лоб:
– Я не вполне вас понимаю.
– Мне и самому не все ясно… пока. Ведь пробиваться к свету приходится через тьму… Миссис Уэтерби, а воскресные газеты вы читаете?
Ее голубые глаза широко распахнулись.
– О да, конечно. Мы получаем «Обсервер» и «Санди таймс». А почему вы спросили?
– Да так, из любопытства. Миссис Макгинти выписывала «Санди компэниэн» и «Ньюс ов зи уорлд».
Он смолк, но комментариев не последовало. Миссис Уэтерби вздохнула и прикрыла глаза. Потом сказала:
– Да, печальная история. Этот ее кошмарный жилец. Мне кажется, он был слегка не в своем уме. И ведь вроде бы человек образованный. Но это еще хуже, правда?
– Вы так считаете?
– Ну да… считаю. Такое зверское убийство. Секачом по голове. Бр-р!
– Орудие убийства полиция не нашла, – счел нужным напомнить Пуаро.
– Надо полагать, выкинул в пруд или еще куда.
– Они все пруды обшарили, – сообщила Дейдри. – Я сама видела.
– Дорогая, – взмолилась ее мать. – Не нагоняй на меня тоску. Ты же знаешь, я терпеть не могу подобных разговоров. У меня от них голова раскалывается.
Тут Дейдри накинулась на Пуаро.
– Хватит вам про это, – зашипела она. – Ей такие разговоры во вред. Она жутко чувствительная. Даже детективы читать не может.
– Приношу извинения, – сказал Пуаро. Он поднялся. – У меня есть лишь одно оправдание. Через три недели человека должны повесить. И если он невиновен…
Миссис Уэтерби приподнялась на локте. В голосе возникли визгливые нотки.
– Как это невиновен? – вскричала она. – Еще как виновен!
Пуаро покачал головой:
– Я в этом не уверен.
Он быстро вышел из комнаты и уже спускался, когда на лестнице появилась Дейдри. В холле она его догнала.
– Что вы хотели этим сказать? – спросила она.
– То, что сказал, мадемуазель.
– Да, но… – Она смолкла.
Пуаро промолчал.
Дейдри Хендерсон медленно проговорила:
– Вы расстроили мою маму. Она терпеть не может всякое такое… грабежи, убийства… насилие.
– Наверное, она была сильно потрясена, когда узнала, что убили женщину, которая приходила в ее дом.
– Ну да… да, так и было.
– Она была совсем разбита… да?
– Она ничего не желала про это слышать… Мы… я… мы стараемся уберечь ее от всякого такого. От всяких зверств.
– А как же война?
– По счастью, на нас здесь не упало ни одной бомбы.
– А вы, мадемуазель, во время войны чем занимались?
– О-о, работала в добровольческом медицинском отряде в Килчестере. И немного крутила баранку – в женской добровольной службе. Далеко уезжать от дома не могла. Кто же с мамой останется? Она и так сердится, что меня долго не бывает дома. В общем, куча проблем. Потом нужна была прислуга – мама, естественно, никогда домашним хозяйством не занималась, здоровье не позволяет. А прислугу днем с огнем не найти. И тут появилась миссис Макгинти, мы о таком благе и мечтать не могли. Вот она и стала к нам ходить. Работала на совесть, тут ничего не скажешь. Хотя теперь все не так, как в прежние времена. Причем везде.
– И вас это очень не устраивает, мадемуазель?
– Меня? Мне что. – Она даже удивилась. – Вот маме трудно. Она часто живет в прошлом.
– Да, это свойственно многим, – согласился Пуаро.
Перед его мысленным взором возникла комната, из которой он недавно вышел. Вспомнился наполовину выдвинутый ящик комода. Чего в этом ящике только не было – подушечка для иголок, сломанный веер, серебряный кофейник, какие-то старые журналы. Ящик был так забит, что не закрывался.
Пуаро сказал негромко:
– И эти люди хранят все, что напоминает им о прошлом: программу танцев, веер, фотографии друзей молодости, даже ресторанные меню и театральные программки, потому что, глядя на всю эту мелочь, им удается оживить воспоминания.
– Наверное, вы правы, – согласилась Дейдри. – Только я этого не понимаю. Сама ничего не храню.
– Вы смотрите не назад, а вперед?
Дейдри медленно ответила:
– По-моему, я никуда не смотрю… Живу сегодняшним днем, разве этого мало?
Открылась входная дверь, и в холл вошел высокий и худощавый пожилой мужчина. Увидев Пуаро, он замер на месте. Потом, вопросительно подняв брови, взглянул на Дейдри.
– Это мой отчим, – представила Дейдри. – А это… извините, не знаю вашей фамилии…
– Я – Эркюль Пуаро, – объявил Пуаро, как всегда, чуть смущенно, будто признавался в принадлежности к королевскому роду.
Но на мистера Уэтерби это признание никак не подействовало.
– Угу, – сказал он и отвернулся, чтобы повесить пальто.
Дейдри продолжила:
– Он пришел, чтобы расспросить про миссис Макгинти.
Мистер Уэтерби застыл на мгновение, потом снова занялся своим пальто, аккуратно прилаживая его на вешалке.
– Это просто поразительно, – изрек он. – Женщина ушла из жизни несколько месяцев назад. Да, она тут работала, но у нас нет никаких сведений о ней или ее семье. А были бы, мы бы давно все рассказали полиции.
Тон его означал: вопрос исчерпан. Он взглянул на часы.
– Обедать, я полагаю, будем через четверть часа.
– Боюсь, обед сегодня немного задержится.
Мистер Уэтерби снова вопросительно поднял брови.
– Вот как? Можно узнать – почему?
– Фрида сегодня замешкалась.
– Моя дорогая Дейдри, неудобно об этом напоминать, но ведение хозяйства в доме лежит на тебе. Буду признателен, если в следующий раз ты проявишь большую пунктуальность.
Открыв входную дверь, Пуаро вышел на улицу. Потом оглянулся через плечо.
Мистер Уэтерби смотрел на падчерицу с холодной неприязнью. В ее же взгляде, направленном на отчима, читалось нечто очень похожее на ненависть.
Глава 10
Перед третьим визитом Пуаро решил слегка перекусить. Ему был подан недотушенный воловий хвост, водянистая картошка и еще блюдо, которое Морин с присущим ей оптимизмом пыталась выдать за блины. Но на блины это было похоже весьма отдаленно.
Пуаро неторопливо поднимался в гору. Сейчас справа появится Лэбернемс – два коттеджа, сбитые в один и перекроенные на современный манер. Здесь жила миссис Апуорд и подающий надежды молодой драматург Робин Апуорд.
Пуаро чуть помедлил у ворот, провел рукой по усам. В эту минуту из-за поворота сверху небыстро выкатилась машина, оттуда вылетел огрызок яблока и угодил Пуаро прямо в щеку.
Вздрогнув от неожиданности, Пуаро издал протестующий вопль. Машина остановилась, и в окошко высунулась голова.
– Извините. Я в вас попала?
Пуаро вознамерился ответить должным образом, но… минуточку… В окне машины он увидел весьма благородное лицо, густые брови, неухоженные седые локоны – и в памяти вспыхнуло воспоминание. Свою роль сыграл и огрызок яблока.
– Боже мой! – воскликнул он. – Это же миссис Оливер!
Действительно, это была она – знаменитая писательница, автор детективных романов.
Воскликнув: «Господи, да это же месье Пуаро!» – романистка предприняла попытку выбраться из машины. Машина была маленькая, а миссис Оливер – женщина большая. Пуаро поспешил ей на помощь.
Бормоча какие-то объяснения – «ноги затекли после долгой дороги», – миссис Оливер все-таки выбралась из машины, и этот процесс чем-то напоминал извержение вулкана.
На дорогу также вывалилось множество яблок, веселой стайкой они побежали вниз под горку.
– Пакет лопнул, – объяснила миссис Оливер.
Со своего выступающего бюста она смахнула остатки наполовину съеденного яблока, потом встряхнулась, как это делают большие ньюфаундленды. Последнее яблоко, укрывшееся в одной из многочисленных полостей и выемок ее могучей фигуры, присоединилось к своим братьям и сестрам.
– Жаль, что пакет лопнул, – сказала миссис Оливер. – Яблоки я купила у Кокса. Впрочем, надеюсь, яблок на мою долю хватит и здесь, в провинции. Или не хватит? Может, весь свой урожай они продают на сторону? В наши дни столько всего странного, просто диву даешься. Ну, месье Пуаро, как вы? Вы ведь живете не здесь, правда? Конечно, правда. Значит, вас привело сюда убийство. Надеюсь, жертвой стала не моя хозяйка.
– А кто ваша хозяйка?
– Она оттуда. – Миссис Оливер показала головой. – Если тот дом и есть Лэбернемс, на полдороге с холма, налево сразу после церкви, так мне сказали. Да, это он. Что она за особа?
– А вы не знакомы?
– Нет, я сюда, можно сказать, по делу. По моей книге делают пьесу, автор – Робин Апуорд. Предстоит обсудить детали, пройтись по тексту и все такое.
– Мадам, примите мои поздравления.
– Поздравлять особенно не с чем, – возразила миссис Оливер. – Пока все сплошь одни мучения. Не знаю, зачем дала себя в это втянуть. Я на своих романах зарабатываю достаточно – большую часть, само собой, забирают кровопийцы, стоит мне заработать еще больше, они снова тут как тут, так что перенапрягаться особого смысла нет. Но вы не представляете, какая это мука – кто-то берет твоих героев и заставляет их говорить то, чего они никогда бы не сказали, делать то, чего они никогда бы не сделали. А начинаешь возражать, в ответ одно: «У театра свои законы». Ничего другого этот Робин Апуорд и слышать не желает. Все говорят, что он очень башковитый. Если он такой башковитый, пусть напишет собственную пьесу и оставит моего бедного финна в покое. Ведь он теперь даже не финн. Этот Робин сделал из него участника норвежского Сопротивления. – Она провела рукой по волосам. – Куда девалась моя шляпа?
Пуаро заглянул в машину.
– Боюсь, мадам, вы на ней сидели.
– Похоже, – согласилась миссис Оливер, изучая следы крушения. – Ну и ладно, – жизнерадостно продолжала она. – Все равно она мне не нравилась. Но взяла, подумала: вдруг в воскресенье придется идти в церковь? Архиепископ, правда, сказал мне, что можно обойтись и без шляпы, но я все равно считаю – если приход старомодный, консервативный, лучше прийти в шляпе. Ладно, расскажите мне о вашем убийстве или что вас сюда привело. А наше убийство помните?
– Очень хорошо помню.
– Забавно было, правда? Я не имею в виду само убийство – в нем как раз ничего забавного не было. А вот потом! Ну, кого лишили жизни на сей раз?
– Особа куда менее живописная, чем мистер Шайтана. Пожилая поденщица, пять месяцев назад ее ограбили и убили. Возможно, вы об этом читали. Некая миссис Макгинти. Одного молодого человека судили и приговорили к смерти…
– А он не убивал, зато вы знаете, кто убийца, и хотите это доказать, – быстро докончила миссис Оливер. – Очаровательно.
– Вы опережаете события, – признался Пуаро со вздохом. – Я пока не знаю, кто убийца. Так что его сначала надо найти, а доказать его виновность – дело и вовсе непростое.
– Вы, мужчины, такие медлительные, – пренебрежительно заметила миссис Оливер. – Я скоро назову вам убийцу. Надо полагать, кто-нибудь из местных? Дайте мне день-другой, чтобы оглядеться, и я принесу вам вашего убийцу на тарелочке. Женская интуиция – вот чего вам не хватает. Ведь в деле Шайтаны я оказалась права, разве не так?
Пуаро галантно промолчал – в том деле миссис Оливер сначала подозревала одного, потом другого, потом третьего…
– Что с вас, мужчин, возьмешь, – снисходительно продолжала миссис Оливер. – Если бы во главе Скотленд-Ярда стояла женщина…
Но эта затасканная тема повисла в воздухе – от дверей коттеджа их кто-то окликнул.
– Здравствуйте, – сказал голос, приятный негромкий тенор. – Вы миссис Оливер?
– Она самая, – откликнулась миссис Оливер. Пуаро она прошептала: – Не беспокойтесь. Буду молчать как рыба.
– Нет-нет, мадам. Хранить молчание как раз не надо. Наоборот – играем в открытую.
По тропинке к воротам вышел Робин Апуорд. Непокрытая голова, потертые серые фланелевые брюки, поношенная спортивная куртка. Немного расположен к полноте, а так довольно интересный мужчина.
– Ариадна, драгоценная моя! – воскликнул он и тепло обнял писательницу.
Потом чуть шагнул в сторону, не опуская руки с ее плеча.
– Дорогая моя, у меня для второго акта есть потрясающая идея.
– В самом деле? – спросила миссис Оливер без особого энтузиазма. – Это месье Эркюль Пуаро.
– Великолепно, – сказал Робин. – Вещи у вас есть?
– Да, в багажнике.
Робин выволок два чемодана.
– Тоска, и только, – скривился он. – Настоящих слуг у нас нет. Только старушка Джеит. Да и ту все время щадить приходится. Жуткое неудобство, правда? Тяжеленные у вас чемоданы. Бомбы там, что ли?
Спотыкаясь, он потащился по дорожке, потом крикнул через плечо:
– Заходите, выпьем чего-нибудь!
– Это он вам, – пояснила миссис Оливер, забирая с переднего сиденья сумочку, книгу и пару разношенной обуви. – Я вас правильно поняла, вы не хотите, чтобы я молчала как рыба?
– Я же говорю, карты на стол.
– Я бы так действовать не стала, – заявила миссис Оливер. – Но убийство ваше, так что смотрите сами. Чем смогу – помогу.
В дверях появился Робин.
– Заходите, заходите! – крикнул он. – С машиной разберемся потом. Мать умирает от любопытства.
Миссис Оливер устремилась по тропинке, Эркюль Пуаро прошествовал за ней.
Внутри дом был как картинка. Пуаро сразу понял, что сюда вбуханы немалые деньги, но конечный результат вышел отменным – дорогая и чарующая простота. Все здесь было из натурального дуба, без дураков.
В гостиной в кресле-коляске возле камина сидела Лора Апуорд, она приветственно улыбнулась гостям. Это была энергичная с виду шестидесятилетняя женщина с седеющими волосами и резко очерченным подбородком.
– Счастлива видеть вас, миссис Оливер, – сказала она. – Вы, наверное, не любите разговоров о ваших книгах, но они уже многие годы скрашивают мне жизнь, особенно с тех пор, как я стала такой калекой.
– Спасибо за теплые слова, – поблагодарила миссис Оливер, явно смущенная. Она по-девчоночьи сплела руки. – А это месье Пуаро, мой старый друг. Мы встретились возле вашего дома, совершенно случайно. Собственно говоря, я попала в него огрызком яблока. Как Вильгельм Телль – только наоборот.
– Здравствуйте, месье Пуаро. Робин!
– Да, мадре?
– Приготовь чего-нибудь выпить. Где сигареты?
– На столе.
Миссис Апуорд спросила: