Таинственный противник Кристи Агата
– Мой компаньон, – с достоинством ответила Таппенс. – Вчера вечером вы видели нас вместе.
– Ах да. Но, боюсь, его услуги нам не понадобятся.
– В таком случае нам не о чем больше разговаривать! – отрезала Таппенс, вставая. – Либо мы оба, либо… извините. Очень сожалею. Будьте здоровы, мистер Виттингтон.
– Погодите. Попробуем что-нибудь придумать. Садитесь, мисс… – Он вопросительно умолк.
Таппенс вспомнила про архидьякона, и ей стало совестно. Она выпалила первое пришедшее в голову имя:
– Джейн Финн… – И так и осталась с открытым ртом, ошеломленная действием, которое возымело это простенькое имя. Маска добродушия сползла с лица Виттингтона. Он побагровел от ярости. На лбу вздулись жилы. Но весь его гнев не мог скрыть мучительной растерянности. Перегнувшись через стол, он свирепо прошипел:
– Изволите развлекаться?
Таппенс, хоть и была захвачена врасплох, сохранила ясность мысли. Она понятия не имела, что он имел в виду, но мигом сообразила, что расслабляться ей в любом случае не следует. А Виттингтон продолжал:
– Решила со мной поиграть, точно кошка с мышкой? С самого начала знала, зачем мне понадобилась, и разыгрывала дурочку? Знала? – Он постепенно успокаивался, лицо его обретало обычный цвет.
– Кто проболтался? Рита? – Он буравил ее взглядом.
Таппенс покачала головой. Она понимала, что нечаянный розыгрыш долго длиться не может, но все равно не стоило впутывать в игру еще какую-то Риту.
– Нет, – честно сказала она. – Рита обо мне ничего не знает.
Его глаза все еще сверлили ее точно два буравчика.
– А ты что знаешь? – выпалил он.
– Собственно говоря, ничего, – ответила Таппенс и с удовольствием заметила, что тревога Виттингтона не только не уменьшилась, но и возросла. Похвасталась бы, что знает все, у него бы возникли сомнения.
– В любом случае, – рявкнул Виттингтон, – ты знаешь достаточно, чтобы явиться сюда и брякнуть это имя.
– А если меня и в самом деле так зовут? – заметила Таппенс.
– Да уж, рассказывай, чтобы этакое имечко – и у двух девиц?
– А может, я назвала первое попавшее? – продолжала Таппенс, опьяненная собственной невероятной честностью.
Мистер Виттингтон ударил кулаком по столу.
– Хватит чушь молоть! Что тебе известно? И сколько ты хочешь?
Последние слова воспламенили фантазию Таппенс, чему немало способствовал скудный завтрак и вчерашний ужин из плюшек. Она явно чувствовала себя авантюристкой, а не новоиспеченным сотрудником фирмы, но и эта роль открывала определенные возможности. Поведя плечами, она многозначительно улыбнулась.
– Дорогой мистер Виттингтон, – проворковала она. – Давайте-ка раскроем карты, и прошу вас, не сердитесь так. Вы ведь слышали, как я вчера говорила, что собираюсь жить своим умом. По-моему, я сейчас доказала, что у меня есть ум, которым можно жить. Не отрицаю, мне действительно известно некое имя, но, возможно, этим все мои сведения и исчерпываются.
– А возможно, и не исчерпываются, – съязвил Виттингтон.
– Вы упорно не желаете меня понять, – сказала Таппенс с легким вздохом.
– Повторяю: хватит молоть чушь, – сердито сказал Виттингтон. – Перейдем к делу. И можешь не разыгрывать передо мной невинность. Ты знаешь куда больше, чем говоришь.
Таппенс помолчала, восхищаясь своей находчивостью, а потом сладким голосом произнесла:
– Мне очень неприятно раздражать вас, мистер Виттингтон.
– Итак, вернемся к главному вопросу: сколько?
Таппенс растерялась. До сих пор она очень ловко водила Виттингтона за нос. Но если она назовет явно неподходящую сумму, у него сразу же возникнут подозрения. И тут ее осенило:
– Предположим сначала небольшой аванс, остальное обсудим потом, идет?
Виттингтон прожег ее свирепым взглядом.
– Шантаж, так?
Таппенс кротко улыбнулась.
– Ну что вы! Просто предоплата будущих услуг.
Виттингтон буркнул что-то невнятное.
– Видите ли, – объяснила Таппенс все так же кротко, – деньги – моя страсть.
– Нахалка ты, и больше ничего, – проворчал Виттингтон с невольным одобрением. – Ловко ты меня провела. – Думал, тихоня, у которой мозгов ровно столько, сколько мне нужно.
– Жизнь полна неожиданностей, – назидательно изрекла Таппенс.
– И все-таки, – продолжал Виттингтон. – Кто-то трепал языком. Ты говоришь, не Рита. Так, значит… Войдите!
Тихо вошел клерк и положил перед начальником какой-то листок.
– Передали по телефону, сэр.
Виттингтон схватил листок и, прочитав, нахмурился.
– Хорошо, Браун, можете идти.
Клерк удалился, прикрыв за собой дверь. Виттингтон взглянул на Таппенс.
– Приходи завтра в это же время. А сейчас мне некогда. Для начала вот тебе пятьдесят фунтов.
Быстро отсчитав несколько банкнот, он подтолкнул пачку к Таппенс и нетерпеливо поднялся, ожидая, когда та уйдет.
Таппенс деловито пересчитала деньги, спрятала их в сумочку и встала.
– Всего хорошего, мистер Виттингтон, – сказала она вежливо. – Или мне следовало бы сказать – au revoir[17].
– Вот именно, au revoir! – Виттингтон вновь обрел благодушный вид, и в душе Таппенс шевельнулось дурное предчувствие. – До свидания, моя умненькая очаровательная барышня.
Таппенс единым духом одолела ступеньки лестницы. Ее распирало от восторга. Уличные часы показывали без пяти двенадцать.
– Устроим Томми сюрприз! – пробормотала она, останавливая такси.
Когда машина подкатила ко входу в метро, Томми был на месте. Вытаращив от удивления глаза, он кинулся открывать дверцу. Ласково улыбнувшись, Таппенс бросила с нарочитой небрежностью:
– Уплати по счетчику, старичок, ладно? А то у меня нет ничего мельче пятифунтовых бумажек.
Глава 3
Нежданная помеха
Однако торжество было чуть-чуть испорчено. Наличность в карманах Томми была определенно ограниченна. В конце концов леди пришлось извлечь из своей сумочки плебейский двухпенсовик и вложить в ладонь шофера, уже полную разнообразной мелочи, и таксист, возмущенно ворча – что, мол, это ему насовали, – полез в машину.
– По-моему, ты заплатил больше, чем следует, – невинным голоском заметила Таппенс. – Он, кажется, хочет вернуть лишнее.
Вероятно, это ее замечание заставило таксиста окончательно ретироваться.
– Ну, – сказал мистер Бересфорд, получив наконец возможность дать волю своим чувствам. – Какого дьявола… тебе вздумалось брать такси?
– Я боялась, что опоздаю и заставлю тебя ждать, – кротко ответила Таппенс.
– Боялась… что… опоздаешь! О, Господи, у меня нет слов! – воскликнул мистер Бересфорд.
– И честное-пречестное слово, – продолжала Таппенс, округлив глаза, – меньше пятифунтовой бумажки у меня ничего нет.
– Ты отлично это сыграла, старушка, но он ни на секунду тебе не поверил. Ни на одну.
– Да, – сказала Таппенс задумчиво. – Не поверил. Такая вот странность: когда говоришь правду, тебе никто не верит. В этом я убедилась сегодня утром. А теперь пошли питаться. Может, в «Савой»?
Томми ухмыльнулся.
– А может, в «Ритц»?
– Нет, пожалуй, я предпочту «Пикадилли». Он ближе, не надо брать такси. Пошли!
– Так теперь принято шутить? Или ты действительно свихнулась? – осведомился Томми.
– Второе твое предположение абсолютно верно. На меня свалились деньги, и я не выдержала такого потрясения! Для исцеления такого рода заболеваний некий светило психиатрии рекомендует набор закусок, омаров по-американски, котлеты де-воляй и пломбир с персиками под малиновым соусом! Пошли, приступим к лечению.
– Таппенс, старушка, все-таки что на тебя нашло?
– О, неверующий! – Таппенс открыла сумочку. – Погляди вот на это, на это и на это!
– Тысяча чертей! Девочка моя, поменьше размахивай фунтиками.
– Они вовсе не фунтики. Они в пять раз лучше фунтиков. А вот эта так в десять!
Томми испустил глухой стон.
– Видимо, я нализался, сам того не заметив! Таппенс, я брежу? Или действительно созерцаю неисчислимое количество пятифунтовых банкнот, которыми размахивают самым непотребным образом?
– Твоими устами глаголет истина, о повелитель! Ну, теперь-то ты пойдешь завтракать?
– Пойду куда угодно, и тем не менее, что ты успела натворить? Ограбила банк?
– Всему свое время. Нет, Пикадилли-Серкус[18] все-таки жуткое место. Этот автобус так и норовит нас сбить. Какой будет ужас, если пятифунтовые бумажки погибнут!
– В «Гриль»? – спросил Томми, когда им удалось благополучно добраться до тротуара.
– Это для меня слишком дешево! – уперлась Таппенс.
– Нечего зря транжирить. Вот и лестница!
– А ты уверен, что там я смогу заказать все, что мне хочется?
– То крайне дикое меню, которое ты только что составила? Конечно сможешь. Во всяком случае, в той мере, в какой ты это выдержишь. Ну, а теперь рассказывай, – не утерпев, скомандовал Томми, когда перед ними наставили закусок, сочиненных воспаленным воображением Таппенс.
И мисс Каули все ему рассказала.
– А самое смешное, – заключила она, – что Джейн Финн я назвалась совершенно случайно. Выдумала с ходу, – ради папы предпочла не упоминать свою настоящую фамилию – а вдруг бы впуталась в какое-нибудь темное дело?
– Все верно, – медленно сказал Томми. – Но это имя ты назвала не случайно.
– То есть как не случайно?
– А вот так! Ты услышала его от меня. Помнишь, я упомянул вчера, как двое типов говорили про какую-то женщину по имени Джейн Финн? Потому оно тебе сразу и пришло на ум.
– Ну, конечно! Теперь припоминаю. Как странно… – Таппенс на секунду умолкла, потом выпалила: – Томми!
– Что?
– А как они выглядели, эти двое?
Томми сосредоточенно сдвинул брови.
– Один толстый, огромный такой, с гладко выбритой физиономией и темными волосами.
– Он! – пискнула Таппенс. – Это Виттингтон. А другой?
– Не помню. На второго я вообще не обратил внимания. Просто мне запомнилось имя девушки.
– Да, нарочно не придумаешь! – Таппенс ликующе принялась за пломбир с персиками.
Но Томми стал вдруг очень серьезен.
– Таппенс, старушка, а дальше что?
– Еще денег дадут! Что же еще? – заявила его собеседница.
– Это-то ясно. Это ты хорошо усвоила. А дальше что, что ты ему дальше будешь плести?
– Ты прав, Томми! – Таппенс положила ложку. – Тут есть над чем поломать голову.
– Ты же понимаешь, что долго морочить его тебе не удастся. Рано или поздно на чем-нибудь споткнешься. К тому же можешь угодить в какую-нибудь историю, – шантаж, ты же понимаешь?
– Ерунда. Шантаж – это когда ты угрожаешь, что все расскажешь, если тебе не заплатят. А я утверждаю, что мне рассказывать нечего, что я ничего не знаю!
– Хм-м, – с сомнением протянул Томми, – и все же, дальше-то что? Сегодня Виттингтону надо было от тебя поскорее избавиться. А в следующий раз, прежде чем раскошелиться, он захочет кое-что выяснить. Что, собственно, ты знаешь, и если знаешь, то откуда получила свои сведения, и мало ли еще что, о чем ты вообще не имеешь представления. Так что же ты намерена делать?
Таппенс нахмурилась.
– Надо подумать. Закажи кофе по-турецки, Томми. Крепкий кофе стимулирует деятельность мозга… Боже мой, сколько я съела!
– Да уж, все летело прямо как в прорву. Впрочем, не ты одна, но льщу себя тем, что мой выбор блюд был более благоразумен. Два кофе! (Это адресовалось официанту.) Один по-турецки, другой по-французски.
Таппенс в глубокой задумчивости прихлебывала кофе, а когда Томми с ней заговорил, буркнула:
– Помолчи, я думаю!
– О, Господи! – ошарашенно воскликнул Томми и погрузился в молчание.
– Ну вот! – наконец объявила Таппенс. – У меня есть план. Совершенно очевидно, нам следует прежде всего выяснить, в чем, собственно, дело.
Томми беззвучно похлопал в ладоши.
– Не измывайся. Выяснить это можно только через Виттингтона. Надо узнать, где он живет, чем занимается – короче говоря, установить за ним слежку. Взять это на себя я не могу, потому что он уже хорошо меня разглядел. Но тебя он видел всего один раз, и то мельком, и вряд ли запомнил. В конце-то концов все молодые люди на одно лицо.
– Ну, тут я готов с тобою поспорить. Я убежден, что моя замечательная физиономия и благородные манеры просто не могут не запомниться.
– Так вот что я придумала, – продолжала Таппенс, пропустив его реплику мимо ушей. – Завтра я пойду туда одна и буду морочить ему голову, как сегодня. Не беда, если не получу всех денег сразу. Пятидесяти фунтов на первые дни должно хватить.
– И не только на первые!
– Ты будешь ждать на улице. Когда я выйду, то даже не взгляну в твою сторону – на случай, если за мной будут следить. Встану неподалеку, а когда он выйдет из подъезда, уроню платок или еще как-нибудь дам тебе знать. Тут ты и примешься за дело.
– За какое еще дело?
– Пойдешь за ним следом, глупышка. Ну что? Как тебе мой план?
– Прямо как в романе. Только в жизни-то, если часами будешь без толку торчать на улице, я думаю, очень скоро почувствуешь себя идиотом. Да и прохожие заподозрят неладное.
– Только не в Лондоне. Здесь все так торопятся, что на тебя просто никто не обратит внимания.
– Опять ты непочтительна к моей замечательной особе! Впрочем, прощаю. Во всяком случае – придумано неплохо. А сегодня ты что собираешься делать?
– Ну-у, – мечтательно произнесла Таппенс. – У меня были кое-какие мысли насчет шляпки, насчет шелковых чулок, насчет…
– Уймись! – порекомендовал Томми. – Даже пятидесяти фунтам есть предел. Знаешь, пообедаем вместе, а вечером сходим в театр.
– Заметано!
День был упоителен, а вечер – еще лучше. Две пятифунтовые бумажки канули в небытие.
На следующее утро они встретились, согласно уговору, и отправились в Сити[19]. Томми остался на противоположной стороне, а Таппенс, перебежав улицу, нырнула в подъезд.
Для начала Томми медленно прошелся до конца улицы, потом зашагал обратно. На полпути его перехватила Таппенс.
– Томми!
– Что случилось?
– Дверь заперта, и никто не отзывается.
– Странно.
– Вот именно! Пойдем и попробуем вместе.
Томми с готовностью последовал за ней.
На третьем этаже из двери какой-то конторы вышел молодой клерк. Немного поколебавшись, он спросил Таппенс:
– Вам нужно «Эстонское стекло»?
– Да.
– Они закрылись. Еще вчера. Говорят, фирма ликвидирует свои дела. Мне лично об этом ничего не известно. Но помещение они освободили.
– Спа… спасибо, – пробормотала Таппенс. – Вы случайно не знаете домашнего адреса мистера Виттингтона?
– К сожалению, нет. Все это произошло так неожиданно.
– Большое спасибо, – сказал Томми. – Идем, Таппенс.
Выйдя на улицу, они с недоумением переглянулись.
– Вот так-то, – высказался наконец Томми.
– Этого я никак не ожидала, – пожаловалась Таппенс.
– Веселей, старушка, тут уж ничего не поделаешь.
– Да? – Подбородок Таппенс упрямо вздернулся. – Ты думаешь, это конец? Если так, ты очень и очень ошибаешься. Это только начало.
– Начало чего?
– Наших приключений! Томми, как ты не понимаешь? Если они до того перепугались, что сразу убежали, значит, за этой историей с Джейн Финн что-то кроется. И мы доберемся до истины. Мы их отыщем! Устроим настоящую слежку!
– Да, вот только за кем?
– Просто нам придется начать с самого начала. Дай-ка сюда карандашик. Спасибо. Погоди… только не перебивай! Ну, вот. – Таппенс вернула карандаш и с удовлетворением посмотрела на листок бумаги, зажатый у нее в ладошке.
– Что это?
– Объявление.
– Неужели ты все-таки решила напечатать эту чушь?
– Да нет, совсем другое!
Она протянула ему листок, и Томми прочел:
– «Требуются: Любые сведения, касающиеся Джейн Финн. Обращаться к М.А.».
Глава 4
Кто такая Джейн Финн?
Следующий день тянулся очень медленно. Требовалось резко сократить расходы. Если экономить, сорок фунтов можно растянуть надолго. К счастью, погода стояла прекрасная, и, как объявила Таппенс, «нет ничего дешевле прогулок пешком». А вечером они отправились развлекаться в дешевую киношку.
Итак, крах надежд произошел в среду. Объявление появилось в четверг, и вот теперь, в пятницу, на адрес Томми должны были поступить первые письма. Под некоторым нажимом он дал торжественное обещание не вскрывать их, а принести в Национальную галерею[20], где в десять часов его будет ждать компаньон.
Первой на свидание пришла Таппенс. Она уселась на красный плюшевый диванчик в зале Тернера[21] и принялась невидящими глазами созерцать его шедевры. Зато знакомую фигуру увидела сразу:
– Ну?
– Ну? – повторил мистер Бересфорд ехидно. – Какое полотно тебе особенно приглянулось?
– Не измывайся! Пришло что-нибудь?
Томми покачал головой с глубокой и несколько ненатуральной печалью.
– Не хотелось сразу разочаровывать тебя, старушка. Очень грустно. Только деньги на ветер выбросили. – Он вздохнул. – Но что поделаешь! Объявление поместили и… всего два ответа.
– Томми, черт тебя возьми! – почти крикнула Таппенс. – Дай их мне сейчас же. Это же надо быть такой скотиной!
– Следи за своей речью, Таппенс, следи за своей речью! Ты в Национальной галерее. Все-таки государственное учреждение. И, пожалуйста, не забывай, как я уже тебе неоднократно напоминал, что, поскольку ты дочь священнослужителя…
– То должна была бы пойти в актрисы![22] – ядовито докончила Таппенс.
– Я хотел сказать совсем другое. Однако если ты сполна насладилась радостью, столь острой после отчаяния, в которое я так любезно тебя поверг, причем совершенно бесплатно, то займемся нашей почтой.
Таппенс бесцеремонно выхватила у него оба конверта и подвергла их тщательному осмотру.
– Этот из плотной бумаги. Пахнет богатством. Его отложим на потом и вскроем другое.
– Как угодно. Раз, два, три, давай!
Пальчики Таппенс вскрыли конверт и извлекли на свет его содержимое.
«Дорогой сэр!
Касательно вашего объявления в утренней газете. Полагаю, я могу оказаться вам полезен. Не сочтите за труд посетить меня по вышеуказанному адресу. Завтра в одиннадцать часов утра.
Искренне ваш, А. Картер».
– Каршелтон-террас, 27, – прочла Таппенс. – Где-то в районе Глостер-роуд. Если поехать на метро, у нас еще масса времени.
– Объявляю план кампании, – сообщил Томми. – Теперь моя очередь взять на себя инициативу. Меня проводят к мистеру Картеру, и мы с ним, как водится, пожелаем друг другу доброго утра. Потом он скажет: «Прошу вас, садитесь, мистер… э?» На что я незамедлительно и многозначительно отвечаю: «Эдвард Виттингтон!» Тут мистер Картер лиловеет и хрипит: «Сколько?» Положив в карман стандартный гонорар (то бишь очередные пятьдесят фунтов), я воссоединяюсь с тобой на улице, мы двигаемся по следующему адресу и повторяем процедуру.
– Перестань дурачиться, Томми. Посмотрим второе письмо. Ой, оно из «Ритца»!
– Ого! Это уже не на пятьдесят, а на все сто фунтов потянет.
– Дай прочесть.
«Дорогой сэр!
В связи с вашим объявлением был бы рад видеть вас у себя около двух часов.
Искренне ваш, Джулиус П. Херсхейммер».
– Ха! – сказал Томми. – Чую боша![23] Или это всего лишь американский миллионер, с неудачно выбранными предками? Кто бы он ни был, нам следует навестить его в два часа пополудни. Отличное время: глядишь, обломится бесплатное угощение.
Таппенс кивнула.
– Но сначала к Картеру. Надо торопиться.
Каршелтон-террас, по выражению Таппенс, состояла из двух рядов благопристойных, типично «дамских домиков». Они позвонили в дверь номера двадцать семь, открыла горничная настолько респектабельного вида, что у Таппенс упало сердце. Когда Томми объяснил, что они хотят видеть мистера Картера, она провела их в небольшой кабинет на первом этаже и удалилась. Примерно через минуту двери отворились, и в кабинет вошел высокий человек с худым ястребиным лицом. Вид у него был утомленный.
– Мистер М.А.? – сказал он с чарующей улыбкой. – Вас и вас, мисс, прошу садиться.
Они сели. Сам мистер Картер опустился в кресло напротив Таппенс и ободряюще ей улыбнулся. Что-то в этой улыбке лишило ее обычной находчивости. Однако он продолжал молчать, и начать разговор была вынуждена она:
– Нам хотелось бы узнать… То есть не могли бы вы сообщить нам что-нибудь о Джейн Финн?
– Джейн Финн? А-а! – Мистер Картер как будто задумался. – Прежде позвольте спросить, что вы о ней знаете?
Таппенс негодующе выпрямилась.
– А какая, собственно, разница?
– Какая? Большая. И очень. – Он опять утомленно улыбнулся и мягко продолжал: – Итак, что же все-таки вы знаете о Джейн Финн? Так что же, – настаивал он, поскольку Таппенс молчала. – Раз вы дали такое объявление, значит, вы что-то знаете, не так ли? – Он слегка наклонился к ней, его утомленный голос стал вкрадчивей. – Так расскажите…
Вообще в нем было что-то завораживающее, и Таппенс лишь с усилием заставила себя выговорить:
– Это невозможно, верно, Томми?
Но, как ни странно, партнер не поддержал ее. Он внимательно смотрел на мистера Картера, и, когда заговорил, в его тоне звучала необычная почтительность:
– По-моему, то немногое, что мы знаем, вам вряд ли будет интересно, сэр. Но, конечно, мы вам все расскажем.
– Томми! – удивленно воскликнула Таппенс.
Читать бесплатно другие книги:
