Таинственный противник Кристи Агата

– Ни в коем случае. Это может вызвать подозрения. Не нарушайте обычного порядка. Возвращайтесь в половине десятого. А я приеду в десять. И неплохо бы, если бы мистер Херсхейммер ждал нас в такси.

– У него новенький «Роллс-Ройс», – объявила Таппенс, почему-то с гордостью.

– Тем лучше. Если удастся выведать у нее адрес, мы сразу сможем отправиться и, если понадобится, прихватим и саму миссис Вандемейер, понятно?

– Да! – Таппенс чуть не подпрыгнула от радости. – Мне сразу легче стало.

– Еще неизвестно, что из всего этого выйдет, миссис Таппенс, не радуйтесь раньше времени.

– Значит, договорились, – сказал Джулиус адвокату. – Я заеду за вами в половине десятого.

– Пожалуй, это самое разумное. Не придется держать внизу две машины. А теперь, мисс Таппенс, настоятельно рекомендую вам хорошенько пообедать. Обязательно! И постараться не думать о том, что будет дальше.

Он пожал им руки, и через минуту они уже были на улице.

– Он прелесть, верно? – восторженно спросила Таппенс, сбегая по ступенькам. – Ах, Джулиус, какая он прелесть!

– Не спорю, он, похоже, малый что надо. Признаю, я был неправ, когда отговаривал вас идти к нему. Ну, что, едем прямо в «Ритц»?

– Нет, я хочу немножко прогуляться. Я слишком перенервничала. Высадите меня у парка, хорошо? А может, вы тоже хотите пройтись?

– Мне надо залить бак, – ответил он. – И послать парочку телеграмм.

– Ладно, тогда в семь встречаемся в «Ритце». Обедать придется в номере. В этом отрепье я не могу показаться на людях.

– Заметано. А я попрошу Феликса помочь мне с меню. Он классный метрдотель, плохого не посоветует. Ну, пока.

Таппенс, взглянув на часы, быстро пошла по берегу Серпентина[51]. Было почти шесть. Она вспомнила, что после завтрака у нее во рту не было ни крошки, но от возбуждения совсем не чувствовала голода. Она дошла до Кенсингтон-Гарденс[52], развернулась и неторопливо направилась к «Ритцу». Прогулка и свежий воздух помогли ей немного успокоиться. Однако последовать совету сэра Джеймса и не думать о том, что ей предстоит вечером, было очень нелегко. Уже почти приблизившись к Гайд-парк-Корнер[53], она почувствовала неодолимое искушение тут же вернуться в «Саут-Одли».

Ну, не вернуться, хотя бы просто подойти к дому, подумала Таппенс, надеясь, что это поможет ей дождаться десяти часов.

Дом был все такой же, как всегда. Таппенс и сама не знала, чего она, собственно, ждала, но при виде его внушительных кирпичных стен одолевшая ее смутная тревога отчасти рассеялась. Она уже хотела было уйти, как вдруг до ушей ее донесся пронзительный свист и из дверей выскочил верный Альберт.

Таппенс нахмурилась. Ей было совершенно ни к чему раньше времени привлекать к себе внимание, но Альберт был не просто красный, а уже какой-то сизый от едва сдерживаемого возбуждения.

– Послушайте, мисс. Она смывается.

– Кто смывается? – нетерпеливо спросила Таппенс.

– Да преступница. Рита-Рысь. Миссис Вандемейер. Складывает вещички и как раз прислала посыльного сказать мне, чтобы я искал такси.

– Что?! – Таппенс вцепилась ему в плечо.

– Чистая правда, мисс. Я так и подумал, что вы про это не знаете.

– Альберт, – вскричала Таппенс, – ты молодчина! Если бы не ты, мы бы ее упустили.

Альберт смущенно покраснел, польщенный похвалой.

– Нельзя терять ни минуты, – сказала Таппенс, переходя через улицу. – Я должна ей помешать. Любой ценой. Я должна задержать ее здесь, пока… Альберт, – перебила она себя, – в вестибюле есть телефон?

Мальчик мотнул головой.

– Нету, мисс. У всех жильцов свои. Но за углом есть телефонная будка.

– Скорее туда и звони в отель «Ритц». Спроси мистера Херсхейммера и скажи ему, чтобы он забрал сэра Джеймса и немедленно ехал сюда, потому что миссис Вандемейер смазывает пятки салом. Если его нет, звони сэру Джеймсу Пилю Эджертону. Его номер найдешь в телефонной книге. И все ему объяснишь. Имена запомнил?

Альберт отбарабанил их без запинки.

– Не беспокойтесь, мисс, все будет в ажуре. Но вы-то как? Не боитесь с ней связываться?

– Еще чего. Не переживай. Но ты беги скорей звонить!

Переведя дух, Таппенс вошла в вестибюль и помчалась по лестнице к квартире номер двадцать. Она понятия не имела, как ей задержать миссис Вандемейер до прибытия своих союзников, но нужно было срочно действовать и рассчитывать только на себя. Но почему такой внезапный отъезд? Неужели миссис Вандемейер ее заподозрила?

Гадать было некогда. Таппенс решительно нажала кнопку звонка. Во всяком случае, надо попробовать хоть что-нибудь разузнать у кухарки.

Никто не открывал, и, выждав несколько секунд, Таппенс вновь позвонила, не отпуская кнопку чуть ли не полминуты.

Наконец внутри послышались шаги, и ей открыла сама миссис Вандемейер. Ее брови вздернулись.

– Вы?

– У меня зуб разболелся, мэм! – не моргнув глазом, проскулила Таппенс. – Ну, я и подумала, что лучше мне тогда посидеть дома.

Миссис Вандемейер молча посторонилась, пропуская Таппенс в прихожую.

– Какая неприятность! – произнесла она холодно. – Вам лучше будет лечь.

– Я посижу на кухне, мэм. Попрошу кухарку…

– Ее нет, – перебила миссис Вандемейер с некоторым раздражением. – Я отослала ее с одним поручением. Так что вам лучше будет лечь.

Внезапно Таппенс охватил страх. В голосе миссис Вандемейер было что-то зловещее. К тому же она медленно оттесняла ее в коридор. Таппенс судорожно обернулась к двери:

– Но я не хочу ло…

Не успев договорить, она почувствовала, как к ее виску прижался холодный кружок, и миссис Вандемейер с ледяной угрозой произнесла:

– Идиотка! Ты думаешь, я не знаю! Можешь не отвечать. Но если вздумаешь сопротивляться или кричать, пристрелю как собаку. – Холодный кружок крепче прижался к виску девушки. – А теперь марш, – продолжала миссис Вандемейер, – марш, ко мне в спальню. Сейчас я с тобой разделаюсь, сейчас ляжешь в постельку, как я тебе велела, и уснешь… да-да, шпионочка моя, крепко уснешь!

Последние слова были произнесены с жутковатым добродушием, которое совсем не понравилось Таппенс. Но сопротивляться было бессмысленно, и она послушно вошла в спальню. Пистолет был все еще прижат к ее виску. В спальне царил хаос. Кругом валялись платья, нижнее белье. На полу стояли открытый чемодан и шляпная картонка – уже наполовину заполненные.

Таппенс усилием воли взяла себя в руки и осмелилась заговорить (правда, голос ее немножко дрожал):

– Ну, послушайте, это же глупо. Если вы нажмете курок, выстрел услышат во всем доме.

– Ну и пусть, – весело ответила миссис Вандемейер. – Имей в виду, до тех пор, пока ты не начнешь орать, ничего плохого с тобой не случится. А я думаю, орать ты не станешь. Ты же умная девочка. Сумела меня провести. И я-то хороша! Поверила! Ты ведь прекрасно понимаешь, что сейчас последнее слово за мной. Ну-ка, садись на кроватку. Ручки подними повыше и, если дорожишь жизнью, не вздумай их опустить.

Таппенс молча подчинилась. У нее не было иного выхода. Даже если она начнет звать на помощь, шансов на то, что ее услышат, очень мало. А вот на то, что миссис Вандемейер ее пристрелит – более чем достаточно. И нужно тянуть, изо всех сил тянуть время.

Миссис Вандемейер положила пистолет рядом с собой на край умывальника и, не спуская глаз с Таппенс, сняла с мраморной полки маленький плотно закупоренный флакон, накапала из него в стакан какой-то жидкости, и долила туда воды.

– Что это? – подозрительно спросила Таппенс.

– То, от чего ты крепко уснешь.

Таппенс слегка побледнела.

– Вы собираетесь меня отравить? – прошептала она.

– Может, и собираюсь, – ответила миссис Вандемейер, ласково ей улыбнувшись.

– Тогда я пить не буду! – твердо объявила Таппенс. – Лучше уж пристрелите меня. Так хоть кто-нибудь услышит, если повезет. А покорно подставлять шею, как овца на бойне… Это уж дудки.

Миссис Вандемейер топнула ногой.

– Не строй из себя дурочку. Ты что, думаешь, я хочу, чтоб мне пришили убийство? Если у тебя есть хоть капля ума, ты должна сообразить, что мне травить тебя не к чему. Это обыкновенное снотворное. Проснешься завтра утром – целая и невредимая. Просто не хочу терять время. Пока тебя свяжешь, пока засунешь в рот кляп. Так что выбирай. Только учти, валяться связанной – удовольствие небольшое, и если ты выведешь меня из терпения, я покажу тебе небо в алмазах! Так что пей, будь умницей, ничего с тобой не случится.

В глубине души Таппенс ей верила; доводы были достаточно вескими. Действительно, снотворное позволило бы миссис Вандемейер временно от нее избавиться – быстро и без хлопот. Но Таппенс все равно не хотела сдаваться, не попытавшись вырваться на свободу. Ведь если миссис Вандемейер от них ускользнет, вместе с ней исчезнет последняя надежда отыскать Томми.

Таппенс была девушкой сообразительной. В мгновение ока проанализировав ситуацию, она увидела, что у нее есть небольшой шанс, правда, весьма ненадежный, но все-таки шанс.

А потому она внезапно скатилась с кровати, упала перед миссис Вандемейер на колени и намертво вцепилась ей в юбку.

– Я вам не верю, – простонала она. – Это яд… Это яд! Зачем вы заставляете меня пить! – Ее крик перешел в пронзительный вопль. – Я не хочу его пить!

Миссис Вандемейер, держа стакан в руке, смотрела на нее сверху вниз, с презрительной усмешкой выслушивая ее причитания.

– Да, встань же, идиотка! Довольно хныкать. Просто не понимаю, как у тебя хватило духу так нахально притворяться! – Она топнула ногой. – Вставай, кому говорю!

Но Таппенс продолжала цепляться за нее и рыдать, перемежая всхлипывания бессвязными мольбами о пощаде. Дорога была каждая выигранная минута. А кроме того, рыдая, она незаметно приближалась к намеченной цели.

С раздраженным восклицанием миссис Вандемейер рывком приподняла ее голову.

– Пей, сейчас же! – раздраженно крикнула она и властным жестом прижала стакан к губам Таппенс.

Та испустила последний отчаянный стон.

– Вы клянетесь, что мне от него не будет вреда? – пробормотала она, продолжая тянуть время.

– Да, конечно же, не будь дурой!

– Так вы клянетесь?

– Да-да, – с нетерпеливой досадой ответила миссис Вандемейер, – клянусь!

Таппенс протянула к стакану дрожащую левую руку.

– Ну, ладно! – Ее рот покорно открылся.

Миссис Вандемейер с облегчением вздохнула и на мгновение утратила бдительность. И Таппенс в тот же миг резко плеснула снотворное в лицо миссис Вандемейер, та непроизвольно ахнула, а Таппенс свободной правой рукой сдернула пистолет с края умывальника и тотчас же отскочила назад. Теперь пистолет был направлен в сердце миссис Вандемейер, и рука, которая его держала, была тверда.

И тут Таппенс позволила себе позлорадствовать (что, конечно, было не слишком благородно).

– Ну, так за кем же последнее слово? – почти пропела она.

Лицо миссис Вандемейер исказилось от ярости. На мгновение девушка испугалась, что ее противница бросится на нее, и тогда она окажется перед весьма неприятной дилеммой, поскольку стрелять вовсе не собиралась. Однако миссис Вандемейер удалось взять себя в руки, и ее губы искривились в злобной усмешке.

– Оказывается, не такая уж ты идиотка! Отлично все разыграла, паршивка. Но ты за это заплатишь… Да-да, заплатишь. У меня хорошая память.

– Вот уж не думала, что вас так легко будет провести, – презрительно возразила Таппенс. – И вы поверили, что я способна ползать по полу, выклянчивая пощаду?

– Погоди задирать нос, мы еще проверим твои способности, – многозначительно ответила миссис Вандемейер.

Ее злобный ледяной тон заставил Таппенс невольно похолодеть, но она не поддалась страху.

– Может быть, сядем, – любезно предложила она. – А то у нас с вами слишком уж дурацкий вид – как в дешевой мелодраме. Нет-нет, не на кровать. Придвиньте стул к столу. Вот так! А я сяду напротив с пистолетом… На всякий случай. Замечательно. А теперь можно и побеседовать.

– О чем? – угрюмо спросила миссис Вандемейер.

Таппенс сосредоточенно смотрела на нее. Ей вспомнились слова Бориса: «Мне кажется, что ты способна продать нас всех», и тогдашний ее ответ: «Представляю, какую мне дали бы цену!» Ответ, конечно, шутливый, но, возможно, он не так уж далек от истины. Ведь и Виттингтон, стоило Таппенс назвать имя Джейн Финн, сразу спросил: «Кто проболтался? Рита?» Так не окажется ли Рита Вандемейер слабым местом в броне мистера Брауна?

Не отводя взгляда от васильковых глаз, Таппенс негромко ответила:

– О деньгах…

Миссис Вандемейер вздрогнула. Было совершенно очевидно, что этого она никак не ожидала.

– В каком смысле?

– Сейчас объясню. Вы только что сказали, что у вас хорошая память. Но от хорошей памяти меньше толку, чем от толстого кошелька. Вам, наверное, очень хотелось бы отомстить мне, но что вам это даст? Месть приносит одни только неприятности. Это всем известно. А вот деньги?.. – Таппенс даже несколько разгорячилась, увлеченная собственным красноречием. – Деньги – это вещь, верно?

– Значит, по-твоему, я продажная тварь, – с гордой миной начала миссис Вандемейер, – и запросто продам своих друзей?

– Да, – не дрогнув, ответила Таппенс. – Если предложат хорошую цену.

– Ну да, какую-нибудь жалкую сотню!

– Но почему же сотню, – сказала Таппенс, – я бы предложила… сто тысяч фунтов.

Расчетливость не позволила ей назвать миллион долларов, которые готов был пожертвовать Джулиус.

Щеки миссис Вандемейер залила краска.

– Что ты сказала? – переспросила она, нервно теребя брошь у горла.

Таппенс поняла, что рыбка попала на крючок, и в первый раз ужаснулась собственному корыстолюбию: чем, собственно, она лучше этой женщины?

– Сто тысяч фунтов, – повторила Таппенс.

Блеск в глазах миссис Вандемейер погас, и она откинулась на спинку стула.

– Ха-ха! У тебя их нет.

– Конечно, у меня их нет, – согласилась Таппенс. – Но я знаю человека, у которого они есть.

– Кто же он?

– Один мой друг.

– Миллионер, конечно! – язвительно произнесла миссис Вандемейер.

– Вот именно. Американец. Он заплатит вам не моргнув глазом. Я говорю вполне серьезно, мы можем заключить сделку.

Миссис Вандемейер снова выпрямилась.

– Я готова тебе поверить, – сказала она медленно.

Некоторое время они молчали, потом миссис Вандемейер пристально на нее взглянула.

– Что он хочет узнать, этот ваш друг?

Таппенс заколебалась, не зная, с чего начать, но деньги принадлежали Джулиусу, и за ним было право первенства.

– Он хочет знать, где находится Джейн Финн, – ответила она прямо.

Миссис Вандемейер как будто совершенно не удивилась и сказала только:

– Я точно не знаю, где она сейчас.

– Но могли бы узнать?

– Конечно, – небрежно уронила миссис Вандемейер. – Это-то не трудно.

– И еще… – Голос Таппенс дрогнул. – Один молодой человек, мой друг. Боюсь, с ним что-то случилось из-за Бориса, вашего приятеля.

– Как его зовут?

– Томми Бересфорд.

– В первый раз слышу. Но я спрошу Бориса. Он мне скажет все, что знает.

– Спасибо. – Таппенс сразу стало легче на душе, и она почувствовала прилив сил. – Да, еще одно.

– Ну?

Наклонившись и понизив голос, Таппенс произнесла:

– Кто такой мистер Браун?

Красивое лицо внезапно побледнело. Миссис Вандемейер с усилием взяла себя в руки и попыталась говорить с прежней небрежностью. Но это у нее не очень получилось. Пожав плечами, она сказала:

– Видно, вы не так уж много о нас выведали. Иначе вам было бы известно, что никто не знает, кто такой мистер Браун…

– Кроме вас, – негромко сказала Таппенс.

Миссис Вандемейер побелела еще больше.

– Почему вы так думаете?

– Сама не знаю, – искренне ответила Таппенс, – но я уверена.

Миссис Вандемейер долгое время молчала, глядя в одну точку.

– Да, – наконец сказала она хрипло. – Я это знаю. Понимаете, я же была красива… поразительно красива…

– Вы и сейчас красавица, – возразила Таппенс с неподдельным восхищением.

Миссис Вандемейер покачала головой. Ее васильковые глаза странно блеснули.

– Но уже не такая, – сказала она с опасной мягкостью в голосе. – Не такая, как прежде!.. И в последнее время я начала бояться… Знать слишком много всегда опасно. – Она наклонилась над столом. – Поклянитесь, что мое имя упомянуто не будет… что никто никогда не узнает…

– Клянусь. А как только его поймают, вам уже ничего угрожать не будет.

Выражение затравленности промелькнуло в глазах миссис Вандемейер.

– Не будет? Неужели это возможно? – Она вцепилась в руку Таппенс. – А про деньги, это правда?

– Можете не сомневаться.

– Когда я их получу? Ждать я не могу.

– Этот мой друг скоро сюда придет. Наверное, ему придется послать телеграмму или еще как-нибудь их запросить. Но много времени это не займет. Он умеет все улаживать в один момент.

Лицо миссис Вандемейер приняло решительное выражение.

– Я готова. Деньги большие, а кроме того… – Она улыбнулась странной улыбкой, – кроме того, бросать такую женщину, как я, – весьма опрометчиво.

Несколько секунд она продолжала улыбаться, постукивая пальцами по столу. Потом вдруг вздрогнула, и лицо у нее стало белым как мел.

– Что это?

– Я ничего не слышала.

Миссис Вандемейер со страхом оглянулась.

– Если кто-нибудь подслушивал…

– Чепуха, здесь же никого нет.

– И у стен бывают уши, – прошептала миссис Вандемейер. – Говорят же вам, я боюсь… Вы его не знаете!

– Лучше подумайте о ста тысячах фунтов, – сказала Таппенс, стараясь ее успокоить.

Миссис Вандемейер облизала пересохшие губы.

– Вы его не знаете, – хрипло повторила она. – Он… ах!

С воплем ужаса она вскочила на ноги и протянула руку, указывая на что-то за спиной Таппенс, а потом рухнула на пол в глубоком обмороке.

Таппенс оглянулась. В дверях стояли сэр Джеймс и Джулиус Херсхейммер.