Это моя вина Локхарт Эмили

Еще письмо

В некотором смысле мы можем счесть Фрэнки Ландау-Бэнкс забытым положительным. Погребенным словом. Словом внутри другого слова, которому достается все внимание.

Разумом внутри тела, которому и доставалось все внимание. Разум Фрэнки— это слово, о котором забыли, но которое, будучи открытым – при помощи воображения или памяти, – обладает удивительной и запоминающейся силой.

Верно, что у ученика из богатой семьи меньше шансов вылететь из дорогой закрытой школы, чем у того, кто учится на стипендию. Но также верно, что милая девушка, не имевшая в прошлом проблем с администрацией, получит более мягкий приговор (даже сознавшись во всем в письменном виде), чем мальчик со старшего курса, которому приходилось регулярно посещать кабинет директора.

Директор Ричмонд и Дисциплинарный комитет согласились оставить Фрэнки и Альфу в школе на испытательный срок. Ее известили об этом за два дня до конца зимней сессии.

Фрэнки поняла, что хочет остаться. Или, скорее, она решила остаться, несмотря на то, что ей было страшно. Оставшись в Алабастер, она получала в перспективе больше шансов добиться того, чего хотела. Чем бы оно ни было. Образование, связи, репутация школы – все это того стоило. Даже несмотря на то, что Мэттью и его друзья были навсегда потеряны для нее.

Зимние каникулы. Ханука. Рут, свора отвратительных мальчишек, Зеда с чемоданом, полным хипповской одежды и феминистской литературы. Не буду утомлять вас деталями, просто скажу, что положение Фрэнки в семье несколько изменилось.

Она застала всех врасплох.

Никто не знал, как теперь к ней относиться. Если она не Заинька, как они наконец поняли – то кто же она? Фрэнк-старший, навестивший семью, не смотрел ей в глаза. Рут часто клала руки ей на плечи, но почти ничего не говорила. Дядя Пол и дядя Бен не задавали ей своих обычных вопросов о мальчиках и школе, предложив вместо этого сыграть в «монополию». Фрэнки с легкостью обставила их обоих.

Двадцать второго декабря, после большого семейного ужина, состоявшего из картофельных оладьев с яблочным соусом, который дополнил Поли-младший, выкинув из окна второго этажа горшок с цветком и заплатив самому младшему из мерзких кузенов за то, чтобы он снял рубашку и обежал в таком виде весь квартал, Фрэнки закрылась в своей комнате и включила ноутбук.

Наверху экрана горела иконка Gmail. Одно новое сообщение. На этот адрес никто не писал с тех пор, как Мэттью донес на нее.

От: Алессандро Тезорьери

[[email protected]]

Кому: [email protected]

Тема: Похвала, веришь или нет

Я много раз собирался написать тебе, но потом передумывал.

Я не считаю, что ты этого заслуживаешь, правда.

Но, с другой стороны, я постоянно вспоминаю, что мы делали.

Планы, ключи от зданий, письма, объявления.

Даже походы по магазинам.

И то, как ты заставила всех Псов делать, что ты хотела. Я помню, что ты заставила Мэттью и остальных – всю школу – считать меня гением. Тем человеком, которым я бы хотел быть. И которым я не являюсь. Тем, кто устраивает петушиные бои и гонки на выживание.

Наверное, у тебя ушла на это прорва времени.

Наверное, ты психопатка.

Я присвоил себе все заслуги. Потому что это было гениально, а мне иногда приходят гениальные идеи, но я не всегда воплощаю их в жизнь.

Я никогда не воплощаю их в жизнь.

Я пожалею о том, что отправил. Сейчас поздно, и я напился. Моя мать совсем свихнулась. Она хочет переехать в Калифорнию, чтобы сниматься на телевидении.

Ей сорок три.

Не подумай, что я хочу с тобой дружить,

Фрэнки. Даже не заговаривай со мной, я просто не могу тебя видеть. Я пишу, чтобы сказать, что я тебя недооценивал.

Я серьезно тебя недооценивал.

Честно говоря, не думаю, что тебя вообще можно переоценить.

Хотя тебя не назовешь хорошим человеком.

Альфа.

Сердце Фрэнки радостно забилось от ощущения победы и надежды. Она впечатлила Альфу. Заслужила его восхищение.

Может быть, это она и пыталась сделать с самого начала?

На мгновение она подумала о том, чтобы ответить. Несмотря на то, что он сказал, несмотря на все, что произошло, может быть, они могут быть друзьями? Может быть, даже больше чем друзьями? Они ведь во многом похожи. И теперь он наконец узнал себя в ней, или ее в себе.

Разве нет?

Но она хотела получить больше, чем просто Альфу Она действительно хотела намного большего.

Так что она не ответила. Как мы помним, Фрэнки была стратегом. Она предпочла не отвечать и тем самым сохранить власть за собой.

За осенью весна

Вернувшись в Алабастер в начале зимнего семестра, Фрэнки обнаружила, что стала своего рода знаменитостью. Стелла и Клаудия осуждали ее за то, что из-за нее у Альфы и его стаи начались проблемы, так же как Элизабет и многие другие старшекурсники, но Триш твердо стояла на ее стороне.

Дискуссионный клуб и остальные клубы Федерации гиков считали ее легендой и просили сесть с ними за столик в столовой. Члены студенческого самоуправления, что удивительно, хотели обсудить с ней стратегии социальных перемен, а ребята из клуба аудиовизуальных технологий вдохновились ее примером и начали регулярно пробираться ночью в новый театр (поскольку у них были ключи) и демонстрировать фильмы своим друзьям.

Фрэнки одинаково радовалась любой реакции. Негативная или положительная, она значила, что Фрэнки не осталась незамеченной. Она не столько нуждалась в общественных симпатиях, сколько хотела пользоваться неоднозначной славой.

В качестве условия для возвращения в Алабастер Рут и Зеда настояли на том, чтобы Фрэнки пошла к психологу. Каждую неделю она говорила со школьным специалистом, чтобы «разобраться с агрессией» и научиться направлять свои импульсы в более социально приемлемое русло. Психолог предложил спорт в качестве хорошего выхода и вынудил Фрэнки вступить в женскую команду по хоккею на траве. Не самое продуктивное решение.

Это была женская команда. Парни вообще не играли в хоккей на траве. Они не считали его чем-то серьезным. Фрэнки не хотела заниматься спортом, на который обладающая властью часть населения смотрит сверху вниз.

Кроме того, психолог предложил ей медитацию. Предложил каждый день находить немного времени, чтобы глубоко подышать и принять жизнь в том виде, какова она есть. Это тоже было плохим решением. Фрэнки не принимала жизнь как она есть. Это составляло основу ее характера.

Жизнь как она есть была для нее неприемлема. Если она расслабится – разве она не станет послушной? Разве она не останется на аккуратно выложенной кирпичами дороге, бегущей впереди нее?

От психолога оказалось не так уж много пользы.

Фрэнки Ландау-Бэнкс рождена для бездорожья. Она, честно говоря, может и сойти с ума, как случается с тем, кто нарушает правила. Не с теми, кто играет в бунтовщиков, но на самом деле только укрепляет свое и без того прочное положение в обществе – как Мэттью и большая часть «бассетов», – но с теми, кто нарушает социальный порядок. Кто пытается пройти в двери, обычно закрытые для них. Иногда они действительно сходят с ума, потому что мир запрещает им хотеть то, чего они хотят. Может показаться, что сдаться было бы разумнее, – но они сходят с ума, сдаваясь.

С другой стороны, жизнь Фрэнки проще, чем жизнь других людей с подобным образом мышления и подобными желаниями. Она обладает приятной внешностью и получит хорошее образование. У ее семьи есть деньги, пусть и не так много, как у других. Многие двери с легкостью откроются для нее, а другие она сможет открыть без чрезмерных потерь и усилий.

Так что другая возможность – на которую я всей душой надеюсь – заключается в том, что Фрэнки Ландау-Бэнкс сумеет открыть двери, в которые хочет войти.

Она вырастет и изменит мир.

Сейчас, когда мы покидаем ее, Фрэнки заканчивает второй курс старшей школы. Со стороны кажется, что у нее все хорошо.

Она ведет себя так, как хотят все остальные. Но ожог на ее руке оставил ужасный шрам от локтя до запястья, и она даже в жару носит длинные рукава, чтобы скрыть изуродованную кожу от любопытных глаз. Она все еще занимается современными танцами, все еще состоит в дискуссионном клубе, все еще живет в комнате с Триш, которая предпочитает рассматривать поведение Фрэнки во время «бесславной осени» как следствие «стресса из-за неудачных отношений».

Фрэнки рада, что у нее есть такая верная подруга, но она не может не замечать, что эта верность основана на непонимании. Если бы Триш могла как следует понять образ мыслей Фрэнки, темы, на которые она размышляет, когда тихо делает домашнюю работу – ее ярость и ее жажду перемен, – она бы отдалилась от подруги. Для Триш она все еще остается обычной девочкой, которая держит дома песчанок, только теперь она более меланхоличная и нуждается в том, чтобы ее подбадривали, – шутка ли, второй неудачный бойфренд подряд.

Вот Фрэнки сидит со своим ноутбуком на скамейке перед библиотекой теплым весенним днем. Суббота. Большинство учеников уехали на одном из автобусов Алабастер в город и кампус опустел.

Триш играет в гольф с Арти.

Мэттью, Дин и Каллум выбегают из библиотеки и несутся вниз по лестнице, а потом останавливаются поговорить примерно в четырех метрах от Фрэнки, прежде чем разойтись в разные стороны.

Они не здороваются.

Они как будто ее вообще не видят.

– В этом году команда по гребле без меня не обойдется, – говорит Каллум.

– Обойдется! – откликается Мэттью, пихая его в бок. – Если не обойдется, то значит, ты там нужен и ты туда пойдешь.

– Пес, я в курсе. Ты мне уже говорил. Мне просто все равно.

Мэттью смеется.

– Но ты же знаешь, что каждый раз как будто проводишь железом по стеклу и это стекло у меня в мозгу. Ты не можешь говорить нормально? Хотя бы только ради меня.

– Пес, – смеется Кал лум. – Ночью я проберусь в этот твой мозг и устрою резню твоему внутреннему редактору. Неудивительно, что у тебя нет девушки.

– Ты опять это сделал! – восклицает Мэттью, хихикая и толкая Каллума плечом.

– Что?

– Ты не можешь устроить ему резню. Резня – это когда убивают много народу, – поясняет Мэттью. – Тебе придется убить его. Или прикончить. Потому что он только один.

Каллум улыбается.

– Пес, всем ясно, что у тебя там множество редакторов.

– Туше.

Дин вмешивается в разговор:

– Ребят, хотите поиграть вечером в гольф?

– Разумеется, – отвечает Мэттью. – Я дам всем знать. Я и мои внутренние редакторы.

Фрэнки едва удерживается от того, чтобы расхохотаться, вовремя вспомнив, что она, по идее, не слушает.

И разумеется, по ночам никто не играет в гольф. Во всяком случае, без инфракрасных очков.

Они собираются на вечеринку.

Неожиданно броня Фрэнки исчезает, и она больше ни на кого ни за что не сердится. Она смотрит на Мэттью и видит только красивого мальчика, который считал ее очаровательной. Который любит слова, который может ее рассмешить. Она видит его понимающую улыбку, широкие плечи и россыпь веснушек на носу. Его футболка все еще лежит на дне комода Фрэнки, и сейчас она видит только парня, чей мир полон приключений и уверенности в себе и других, смеха и дружбы. Это мир, в котором она когда-то была – почти – своей.

Фрэнки хочется пойти на вечеринку на поле для гольфа. Ей жаль, что все так вышло. Она сожалеет о том, что проникла в «Орден». Она жалеет, что не оказалась другой девушкой – простой и милой, без лишних амбиций.

Может быть, она может стать такой? Может быть, еще есть шанс?

– Мэттью, – окликает она его.

Он напрягается – он ее услышал. Но он не отвечает.

– Мэттью! – снова кричит она. – Послушай!

Он оборачивается.

Интересно, он все еще считает ее красивой?

Он помнит, как они целовались на его узкой кровати в общежитии? Как они держались за руки в темноте?

Мэттью галантен. Он хорошо воспитан и noblesse oblige[21]. Он не смотрел Фрэнки в глаза с той самой встречи в лазарете, но сейчас, когда она с ним заговорила, он смотрит. Гримаса отвращения появляется на его лице, но он сразу справляется с ней.

– Да?

– У меня осталась твоя футболка. Хочу вернуть, – сообщает Фрэнки.

Может быть, он придет забрать футболку? Может быть, он сейчас пойдет с ней в ее комнату, они останутся одни, и все плохое просто исчезнет?

– Не помню, – небрежно произносит он. Но разумеется, он помнит. Фрэнки знает эти игры.

– С Суперменом, – поясняет она. – Футболка со знаком Супермена.

– О, я и забыл. – Он делает вид, что смеется. – Оставь ее себе, – говорит он. – Я не забираю подарки назад.

Мэттью скорее готов оставить Фрэнки эту футболку, чем иметь с ней дело лишнюю секунду, так он ее ненавидит.

Он уходит. Псы следуют за ним.

Фрэнки глотает слезы. Ей не нужна футболка.

«Бассеты» удаляются, и Фрэнки напоминает себе, почему ей не нужен Мэттью. Почему он в любом случае ей не нужен.

Лучше быть одной, думает она, чем с кем-то, кто не видит тебя такой, какая ты есть. Лучше вести, чем следовать. Лучше говорить, чем молчать. Лучше открывать двери, чем захлопывать их у других перед носом. Она не будет простой и милой. Она не будет такой, какой ее все хотят видеть. Заинька мертва.

Она провожает взглядом парней, которые расходятся в разные стороны и скрываются из виду.

Ей больше не хочется плакать.

Несколько комментариев к тексту

Своими представлениями о школе-интернате, мужских клубах, розыгрышах, интервенционизме, городских исследованиях и так далее, я обязана множеству книг. В первую очередь я пользовалась книгами: «Беглецы и бродяги» Чака Паланика, «Интервенционисты: руководство для творческого нарушения повседневной жизни» под редакцией Нато Томпсона и Грегори Шолетта, «Подготовка к власти: американские элитные школы» Питера У. Куксона-младшего и Кэролайн Ходжес Перселл, «Если возможно, используйте корову: книга университетских приколов» Нила Стайнберга, «Университет розыгрышей: полный путеводитель по величайшей университетской традиции» Джона Остина, «Кодекс чести Вустеров» и рассказы о клубе «Трутней» П. – Г. Вудхауса, «Возвращение в Брайдсхед» Ивлина Во и «Клуб самоубийц» Роберта Льюиса Стивенсона.

Кроме того, я искала информацию в интернете на таких сайтах, как santarchy.com, museum-ofhoaxes. com, actionsquad. org, la. cacophony, org, bridesofmarch.org и множестве других, посвященных городским исследованиям или университетским розыгрышам.

Данные в работе Фрэнки о «Клубе самоубийц»/ «Обществе какофонии» соответствуют реальности, как и сведения о паноптикуме, теоретическая интерпретация которых основана на книге «Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы» Мишеля Фуко.

История похищения Гуппи основана на произошедшем в 1933 г. похищении студентами Гарварда Священной трески Массачусетса. Это один из самых знаменитых университетских розыгрышей всех времен. Все ошибки в описании этих безумных тем остаются на моей совести.

Сведения о тайных обществах полностью вымышлены – и, вероятно, не соответствуют действительности. Бассет-хаунд из овощей вдохновлен поступком моего друга Пола Зелински, который однажды сделал Рапунцель из сыра.

Спасибо Донне Брей за ее снисходительность и редакторское мастерство. И за ее веру в то, что я могу написать что-то приличное на основе идеи, которая представляла собой два абзаца глупостей. Все в издательстве «Гиперион» поддерживали меня и творчески подходили к процессу, в особенности Эмили Шульц, Элизабет Кларк, Дженнифер Заторски, Скотти Боудитч и Ангус Киллик. Не знаю, как бы я обходилась без своего агента Элизабет Каплан. Я очень благодарна ей за помощь.

Спасибо Бену Файну за его рассказы о жизни закрытой школы, и моим друзьям из университета, которые устраивали ночные вечеринки на поле для гольфа. Мой муж поделился со мной своими шутками и прочитал черновик. Жюстин Ларбалетье, Мэрироуз Вуд, Лорен Майрекл и Сара Млиновски так забрасывали меня советами по поводу фотографии для обложки, что мне казалось, будто у нас пижамная вечеринка, и они заставили меня вернуться и сфотографироваться еще раз в макияже – спасибо вам всем. Хизер Уэстон (heatherweston.com) сделала множество фотографий и взяла с меня только восьмую часть их цены.

Сара Млиновски прочитала черновик и невероятно помогла мне, когда эта книга была в ужасном полусыром виде. Кроме того, я благодарна членам рассылки YA Novelists за помощь с названием и поддержку. Спасибо моим товарищам Скотту Уэстерфилду, Морин Джонсон и Джону Грину за то, что они не давали мне страдать от одиночества во время редактуры и за ответы на бесконечные вопросы вроде «Как называется этот маленький мультик в «Мисс Пэкмен», когда ты заканчиваешь две этих штучки?» (интерлюдия между уровнями) или «Какую группу вы слушаете, когда вам действительно плохо?» (Смите) – когда бы я ни спросила.