Расплавленный жемчуг Галактики Игнатов Константин

— Конечно.

— А чтобы разрушить невидимый защитный зонтик людского сообщества, слугам Вельзевула (и в частности, нашей знакомой Зловещей Тени) необходимо разбить самые крепкие любовные связи, которые играют роль центральных опорных колонн в незримом здании социума. Люди рождаются, умирают. Они, по большей части, не задумываются о великой силе своих чувств. Но такие «колонны» всегда существуют в чьем-нибудь исполнении. А окружающие, как правило, и не предполагают, что взаимная любовь, казалось бы, совершенно незнакомых им людей буквально поддерживает хребет всего мироздания…

— И ты хочешь сказать, — вклинился Славян, — что вы с мужем… как его зовут?

—Иван.

— …Что вы с Иваном составляете как раз такой мегастолб?

— Вероятно.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что однажды мы уже победили Зловещую Тень; и пока наша любовь жива, силы и возможности посланницы тьмы значительно подорваны. Причем в масштабах всей вселенной…

— Е-хо-хо! — хлопнул себя ладонями по коленям Жожик. — Кать, ты удивляешь меня все больше и больше! Неужто можно победить Владыку? Когда я стоял перед ним, вернее, перед ней, как ты говоришь, на коленях, я чувствовал себя жалкой-прежалкой козявкой, которую могут в любой момент по желанию прихлопнуть.

— «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше»[11], — ответила Катерина.

— Класс!!! — выпалил с улыбкой Жожик, но неожиданно нахмурился. — Слушай, Кать, но ты ведь такая хрупкая, да и Иван, естественно, — не бессмертный. Тебе не приходило в голову, что Зловещая Тень может просто нанять киллера, а не соблазнителя?

— Нет, Жожик. Там, — гринчанка указала пальцем вверх, — дешевым шулерством никого не проймешь.

— Жизнь и шулерство?.. Не понял…

— У НИХ это равносильно проигрышу. Князю тьмы абсолютно не нужны наши бренные оболочки. Его интересуют души. Дьявол сам может хоть сейчас настряпать из ничего тысячи гомункулусов. Да и мы все, вот мы с тобой, рано или поздно разложимся на атомы, и наши тела будут участвовать во всемирном кругообороте веществ. Все это тленно, вторично, если хочешь. А Вельзевулу хотелось бы отщипнуть свою долю живительной энергии, которую выделяет человеческая душа (и только она! Для чего мы, собственно, и придуманы!); той энергии, которой питается Сам Создатель…

Славян взял Катькину руку и очень нежно поцеловал ее:

— Кать, я счастлив, что судьба свела и познакомила меня с тобой.

— Я тоже рада, Жожик. Когда ты рядом, я чувствую себя как за каменной стеной. Но расскажи мне, пожалуйста, о себе. Мне так хочется узнать о тебе побольше. — (Капитан нахмурился.) — Ну, пожалуйста, Жожик. Нога у меня все равно еще побаливает. Заодно и отдохнем. А уж потом двинемся в путь.

— Хорошо. Я никогда никому не рассказывал свою историю. Правда, мне ее поведала Зловещая Тень. Представляешь? — (Девушка удивленно округлила глаза.) — Но тебе, как половине мегаколонны, поддерживающей мироздание, пожалуй, расскажу. — Славян задумчиво потер лоб. — Но с чего же начать?

— С начала.

— Да… Ты права… Какого рода, какого племени…

— Ты слышала что-нибудь о планете Грибовка? — и приступил к повествованию Жожик.

— Нет. А какой это сектор?

— Четвертый. Ну а, допустим, о грибовском меде знаешь?

— Это какой-то страшно дорогой целебный нектар, Так? — отозвалась Катерина.

— Верно. О происхождении меда догадаться, наверное, несложно, — улыбнулся Славян.

— Его собирают на Грибовке» — предположила гринчанка.

— Естественно. Но дело не в этом. В одном из самых крупных и прибыльных проектов транспланетарной компании «Лунный Сталактит» данная планета проходит под кодовым наименованием «Сигма».

— Погоди, погоди… «Лунный Сталактит» — это ж общепризнанный лидер в машиностроении. Верно?

— Один из лидеров, скажем так. Но они еще занимаются и горнорудными разработками.

— А почему «Сигма»?

— Ответ прост: сигмис.

Катька вопросительно ткнула пальцем в сторону «Стрекозы», заваленной деревом.

— Да-да. Тот самый, — подтвердил Жожик, — которого нам не хватило, чтобы перелететь через эти сопки. Комплексные геологические исследования выявили на планете богатые месторождения ценнейшего минерала. Секретная информация об исследованиях тут же просочилась в головной офис «Сталактита», так как президент компании имел достоверные (высокооплачиваемые) источники в Департаменте Землепользования. Неудивительно, что «Лунный Сталактит» приложил все усилив к тому, чтобы выиграть правительственный тендер. В ход пошли деловые связи, взятки, взаимные услуги и уступки и даже угрозы. В итоге мощная транспланетарная компания все-таки получила лицензию на разработку месторождений. Практически «Лунный Сталактит» стал полновластным хозяином планеты.

Как известно, содержащая сигмис руда залегает на больших глубинах. Сами месторождения располагаются, как правило, в обширных материковых низменностях или в поймах крупных рек. На Грибовке суша представлена всего лишь одним материком, если не считать многочисленных архипелагов, состоящих из мелких островов. В середине континента расположена Центральная низменность, окаймленная по краям горными хребтами. Туземцы — местное население — проживали в основном в низине. Промышленность у них была совершенно не развита. Аборигены не имели ни малейшего понятия о подземных залежах сигмиса и тем более о его ценности. Общественно-политический строй индейцев, в принципе, недалеко ушел от первобытнообщинного. Здесь господствовала племенная община, основанная на ведении натурального хозяйства. Надо сказать, что аборигены отнюдь не являлись дикарями. Они обладали удивительными своеобразными познаниями в области астрономии, физики, математики, сельского хозяйства. В племенах на высоком уровне находилось музыкальное и изобразительное искусство, хоровое пение, ритуальные танцы и т. д. Что касается производства, то морально-этические каноны туземцев не позволяли им нарушать первозданность природы, приспосабливать ее под свои нужды. Они чувствовали себя детьми своей земли и звезд. Этим скорее всего и объясняется низкий уровень технической вооруженности, не выходящий за рамки натурального хозяйства. Питались аборигены преимущественно местным злаком, наподобие риса, который они выращивали из поколения в поколение на обширных просторах жаркой и влажной низменности. Можно сказать, что на планете господствовала рисовая цивилизация. Чтобы прокормить себя, индейцы круглый год гнули спины на бескрайних полях.

— Все это так романтично, Жожик, что мне даже захотелось там побывать, — мечтательно произнесла Катерина.

— Погоди, Кать. Рассказ еще не окончен. Вся романтика, к сожалению, в прошлом. — Славян развел руками. — Итак, как ты знаешь, всю планету вместе с туземцами Правительство сдало внаем «Лунному Сталактиту».

— Но это же солидная, законопослушная компания, широко известная по всей галактике своей благотворительностью и природоохранными проектами.

— Небольшая поправочка: широко известная телевизионными роликами и рекламными клипами о своей благотворительности и природоохранных проектах.

— На самом деле это неправда? — удивилась Катерина.

— Это еще мягко сказано…

— Но я сама прогуливалась по национальному парку на Октаве, в финансировании которого участвует и «Сталактит». Прекрасное место!

— Не надо сравнивать лоно цивилизации и вновь осваиваемые планеты. Там царят совершенно другие нравы.

—А я думала, двойной стандарт, причисляющий аборигенов ко второму сорту, господствовал только во времена Первой Волны.

— Во времена Первой Волны он господствовал в явном виде, в открытую. Его не стыдились и, главное, не боялись. Сейчас все это делается втайне. По соглашению с Правительством транспланетарная компания обязана уведомлять центральные власти обо всех разногласиях и прениях с местным населением. Потому что многие проблемы, например, территориальные споры, уполномочены решать только правительственные министерства и ведомства. Но компания-то знает, что в таком случае ей придется платить .определенный процент от прибыли племени за использование его территории. А зачем? Когда на Земле осваивали просторы Америки, в ходу была поговорка: «Хороший индеец — иертвый индеец». А работники «Сталактита» говорят так: «Есть индейцы — есть вопросы; нет индейцев — нет вопросов».

— Кошмар, — вырвалось у Катерины.

— К тому же компании нужны рабы.

— Рабы? — Не поверила девушка.

— Конечно.

— Ужас.

— Я бы сказал, суровые космические будни. Что ж, ты думаешь, квалифицированный рабочий из высокоразвитого мира полезет в необустроенную примитивную дыру грибовской шахты, в которой экономят на всех требованиях безопасности? Да если и полезет, ему же нужно заплатить заработную плату на уровне не ниже отраслевого тарифного соглашения; ему нужно оплатить транспортную и медицинскую страховку; ему нужно предоставить благоустроенное жилье; отстроить социальную инфраструктуру для его семьи: школы, больницы, магазины, спортивные и культурные сооружения и т. д. и т. п. И при этом выслушивать в благодарность упреки профсоюзного лидера, что все сделано не так, как надо. Кому нужны такие непроизводительные расходы? Тут и сигмиса не захочешь.

Высокоразвитые миры, в принципе, и процветают-то потому, что кто-то где-то гнет на них спину за бесплатно или, по крайней мере, за бесценок. На своей территории, безусловно, все чиновники являются ярыми и последовательными сторонниками гуманизма. Под их боком тебе никто не позволит нарушать права и свободы граждан. А что делается где-то в глубине космоса, их нисколько не волнует. Ты что думаешь, в Правительстве не знают о злоупотреблениях транспланетарных компаний? Я думаю, знают. Но со вздохом закрывают глаза, пока те или иные факты не станут достоянием общественности. Потому что все это диктуется экономической целесообразностью.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, Жожик. Хотя, безусловно, злоупотребления имеются, и их надо выявлять, а виновных наказывать по всей строгости закона.

— То, что имеются, можешь не сомневаться. С приходом на Грибовку «Лунного Сталактита» часть аборигенов загремела в шахты, а часть бежала в горы. В горах туземцы, в принципе, неплохо обустроились. Отстроили жилье, завели скот, хотя на равнине скотоводством не занимались. Люди «Сталактита» их там не преследовали, потому что организовывать малоэффективные экспедиции в труднодоступные районы представлялось занятием накладным. А перебазировать на планету целый воздушный флот только для охоты на аборигенов — еще дороже. Со временем племя приспособилось к жизни в лесистой горной местности, к более суровым зимам. Но, лишившись своего основного продукта питания — рисового злака, — люди начали страдать неизвестными доселе заболеваниями. Особенно возросла смертность среди маленьких детей. Женщины прямо боялись рожать…

Одновременно с «Лунным Сталактитом» на Грибовку высадилась научно-исследовательская сельскохозяйственная станция. Она расположилась на окраине низменности, в предгорьях. Ученые быстро выявили на планете уникальные медоносы. Пыльца местных цветов, в изобилии произрастающих на горных лугах, обладала широчайшими целебными и оздоровительными свойствами. Работники станции завезли с соседней планеты высокопроизводительных пчел, у которых на Грибовке не было ни конкурентов, ни естественных врагов, установили в предгорьях несколько пасек. И дело пошло. Вскоре чудодейственный мед поступил в продажу на межпланетный рынок. И даже до тебя дошел слух о целебном грибовском нектаре.

— Жаль, но ни разу не пробовала, — посетовала Катька.

— Между тем смертность среди аборигенов продолжала угрожающе расти. И эти в общем-то миролюбивые люди предприняли отчаянную попытку в борьбе с неведомым злом.

— Что же они сделали?

— Туземцы спустились с гор и похитили начальника научной сельскохозяйственной станции, главного пасечника. Кстати, они его так и называли: «Пасечник».

— А занем он им был нужен?

— Аборигены, прослышав о чудодейственных свойствах грибовского меда, решили производить его сами. Но как это делать, понятия не имели. Они были очень добродушными людьми. Тем более вопрос стоял очень серьезно. Речь шла о жизни или смерти племени. Короче, аборигены попросили Пасечника стать их вождем. Предложили ему лучшее жилище, лучшую пищу, лучших девушек в жены — семь красавиц. Но он от этих красавиц отказался.

— Конечно, ведь человек интеллигентный, высокообразованный, — вставила свое мнение Катерина.

— Нет, он выбрал себе других четырех по своему вкусу, — улыбнулся Жожик. Катька неловко кашлянула в кулачок. — А со временем присовокупил еще и пятую. Дело в том, что пчелиное маточное молочко, употребляемое систематически, поддерживает потенцию на очень высоком уровне.

— Жожик, только, пожалуйста, без биологических подробностей, — попросила Катя.

— Пожалуйста.

— Значит, Пасечник все-таки согласился стать вождем. Правильно?

— Да. Не знаю уж, как они там его уговорили, но факт остается фактом. Он был человеком тихим, спокойным, набожным, но в то же время мудрым, сильным, и волевым, решительным. В племени он справедливо решал все споры и пользовался непререкаемым авторитетом. В общем, Пасечник вполне самореализовался как творческая личность, став вождем.

В сопровождении молодых воинов Пасечник совершил несколько бескровных набегов в долину, в ходе которых аборигены реквизировали на пасеках пчелиные семьи вместе с ульями и весь необходимый инвентарь. Наверное, для народа, насильно изгнанного со своих земель, такие действия можно считать вполне простительными.

— Конечно.

— Племя под руководством вождя начало самостоятельно производить в достаточном количестве целебный мед. Со временем смертельные случаи от неизвестного заболевания (как, впрочем, и само заболевание) ушли в прошлое.

— Ты говорил, что Пасечник был набожным. Он не пытался насадить среди туземцев свою религию?

— О нет-нет. Пасечник отнюдь не миссионер. Он абсолютно не препятствовал отправлению традиционных в племени религиозных обрядов и обычаев. И даже сам участвовал в них как вождь. Ведь у туземцев почти ни один важный обряд не происходит без участия или благословения вождя. Но в то же время Пасечник оставался приверженцем христианской веры и приобщал к ней всех желающих. У него имелось несколько экземпляров Библии.

Вообще, племя в лице своего нового вождя приобрело очень много. Пасечник рассказывал своим людям о том, что творится в мире, обучал детей чтению и наукам; молодым воинам объяснял приемы владения современным оружием, изучал с ними основы воинского искусства, демонстрировал на практике наиболее распространенные тактические приемы ведения боя, что воины племени, столкнувшись с вооруженными людьми «Сталактита», не бросились в панику. Сам вождь в Молодые годы несколько лет отслужил в армии. поэтому знал военное дело не понаслышке.

И все бы хорошо. Но у Пасечника, когда он еще работал начальником сельскохозяйственной станции, был один довольно близкий знакомый, которого он даже считал своим другом, — мужик здоровенный, как морской причал, с соответствующей кличкой Бивень. Через некоторое время этот знакомый узнал о пропаже товарища, о том, что его похитили «злобные туземцы», И Бивень, движимый, возможно, самыми благими намерениями, организовал экспедицию по освобождению ученого. В итоге небольшая диверсионная группа с материка угодила в плен к индейцам.

Когда командира группы привели к вождю, он, естественно, обрадовался, что товарищ жив, здоров и даже верховодит туземцами, но одновременно удивился произошедшей с ним метаморфозе. Перед сослуживцем сидел уже не начальник сельскохозяйственной станции, опытный ученый и научный функционер, а гордый вождь свободного племени. Поначалу Бивень подумал, что Пасечник взвалил на себя роль вождя только для маскировки, чтобы индейцы его не убили или, еще хуже, не съели, поджарив на огне. Надо сказать, что люди «Сталактита» преднамеренно распространяли среди колонистов и гостей планеты грязные слухи о кровожадных наклонностях аборигенов, о жутких обрядах жертвоприношения с убийством невинных ? людей, о каннибализме и тому подобном. Полный бред, но многие, безусловно, верили.

Как только бывшие сослуживцы остались наедине, Бивень предложил товарищу под обманным предлогом вывести все племя в низину. Командир диверсантов сказал, что устроит там хорошо замаскированную засаду. В результате операции пленных индейцев можно будет продать в рабство горнорудной компании. Племя сразу загонят в шахты. Так что на поверхности и следа не останется, никто ничего не узнает. Таким путем можно будет достичь сразу двух целей: получить деньги за живой товар и освободить территорию от жалких варваров. А на обустроенных пасеках племени сделать неплохой бизнес. Спрос на грибовский мед на внешнем рынке, несмотря на высокие цены, постоянно возрастал.

Возмущенный низким, гадким, предательским планом, вождь в гневе закричал, что никому не позволит трогать свой народ. На крик прибежала стража. Пасечник приказал увести своего бывшего друга и глаз с него не спускать. Всю ночь вождь думал, что же делать с пленными диверсантами. Отпускать их на волю он боялся. Ведь они, побывав в поселке, опытным глазом бывалых разведчиков оценили численность живой силы, познакомились с расположением жилых и производственных строений, увидели, что в распоряжении воинов племени почти нет современного оружия. А зная коварный план Бивня, можно было не сомневаться, что он приведет сюда знакомой уже тропкой головорезов, чтобы захватить или вырезать племя. До самого утра Пасечник не сомкнул век, но так и не принял решения.

А с первыми лучами солнца к нему вбежал растерянный воин. Он сообщил, что Бивень со своей шайкой сбежал. Надо сказать, что в миролюбивом племени не было никаких специальных сооружений типа тюрьмы. Главарь диверсантов попросился ночью в туалет и умудрился каким-то образом перерезать горло доверчивому парнишке, которого к нему приставили в качестве стража. Затем он помог освободиться остальным, и группа диверсантов скрылась в лесу. Пасечник тут же организовал погоню. Аборигенам удалось догнать беглецов и вступить с ними в бой. Большинство диверсантов пришлось уничтожить. Но Бивню все же удалось уйти невредимым.

Понимая, что над племенем нависла реальная угроза, Пасечник решил в сопровождении двух проводников отправиться в поселок колонистов, чтобы выкрасть или, на худой конец, убить Бивня. Положение усугублялось еще и тем, что наступила поздняя осень. По ночам в горах уже довольно ощутимо холодало. Пчелосемьи разместили в капитальных омшаниках на зимовку. Поэтому племя не могло быстро сняться и перебраться куда-нибудь в другое место, подальше в горы. Ведь, не имея заранее подготовленной базы, в лесах с детьми, стариками и женщинами перезимовать довольно сложно, а сохранить пчелиные семьи, дающие племени питательный и, главное, целебный мед, вообще невозможно.

Через несколько дней Пасечник с проводниками спустился в долину. По пути он решил завернуть на свою научно-исследовательскую станцию, где раньше был начальником, чтобы переговорить с сотрудниками (которые всегда относились к нему с теплом), поподробней разузнать об обстановке в поселке колонистов. Вождь оставил сопровождающих его воинов на улице, а сам вошел в основной корпус станции — сборное помещение ангарного типа. Но милые и почтительные сослуживцы тут же скрутили своего бывшего шефа и вызвали по рации службу безопасности «Лунного Сталактита». Головорезы компании обрадовались сообщению. Они ответили, что немедленно выезжают за плен ником.

— Но на улице же остались проводники, — несдержанно напомнила Катерина, которая явно сочувствовала главному герою рассказа — начальнику научной станции.

—Да-да, — улыбнулся Жожик, —именно они и спасли своего вождя. Заподозрив неладное после долгого отсутствия. вождя, искусные воины тихо, как кошки, пробрались в помещение, где быстро и четко обезоружили и связали всех сотрудников.

Но перед тем как убраться со станции, Пасечник успел «покопаться» в компьютере.. Он хотел отправить через Галактическую Сеть сообщение в Правительство Лиги о безобразиях, творимых компанией на планете.

Однако вход в Галактсеть кто-то предусмотрительно заблокировал. Видимо, после загадочного исчезновения начальника станции оставшемуся научно-исследовательскому коллективу не очень-то доверяли в «Лунном Сталактите». Зато вождь успел выяснить, что он объявлен в галактический розыск как особо опасный преступник… Кроме того, Пасечник натолкнулся на объявление, скопированное из электронного межпланетного журнала «Солдаты Фортуны». Из него вытекало, что Бивень готовит карательную экспедицию в горы. Для этого через специализированный журнал наемников вербует добровольцев — профессиональных убийц из среды человеческих отбросов.

В ходе «непринужденного» общения со своими бывшими коллегами (до прихода проводников) начальник станции убедился, что все друзья от него отвернулись. Они считали его предателем, вероотступником, государственным изменником. Каждый из них, вместо помощи, с радостью подстроил бы своему бывшему шефу какую-нибудь коварную ловушку с тем, чтобы поймать или убить отщепенца… и тем самым выслужиться перед всесильным «Сталактитом».

Оценив обстановку, вождь с проводниками спешно покинули территорию научно-исследовательской станции. Идти в поселок колонистов не имело никакого смысла. На каждом столбе висела фотография Пасечника с надписью: «Разыскивается. Опасный преступник». Да и вызванные по рации головорезы из Службы Безопасности транспланетарной компании могли устроить облаву. Поэтому лесные жители, тщательно заметая следы, вернулись в расположение племени-

На этот раз Пасечник решил набрать полноценный боевой отряд, чтобы гарантированно уничтожить злобного Бивня и помешать осуществлению его планов. Если это по каким-то причинам не удастся сделать, то, в качестве запасного варианта, вождь рассчитывал захватить космопланер, «малый звездолет», принадлежащий компании; нырнуть в тахиоканал, выскочить где-нибудь в нейтральных мирах, не подвластных «Лунному Сталактиту», и заявить во всеуслышание о преступных действиях компании на Грибовке.

Стоит отметить, что, несмотря на миролюбивый нрав, практически все мужчины племени с детства воспитывались как искусные воины. Отдельные общины, выращивающие на равнине рисовый злак, между собой, как правило, не враждовали. Но для всех племен общей бедой являлись набеги жестоких морских разбойников, облюбовавших многочисленные острова в открытом океане. Поэтому туземцы всегда были начеку.

Говорят, любовь и ненависть — сестры, две стороны одной медали. Наверное, без особой натяжки то же самое можно сказать о жизни и смерти. И это не выдуманная поэтическая аллегория или странная философская заморочка. Это просто факт, о котором в племени задумывался каждый человек. Эту истину ему объясняли в самом раннем детстве. Причем не затрепанными фразами, типа «Мы живем только для того, чтобы умереть», а всем бытием, обычаями, сказаниями, образом мышления. Каждый воин еще в юности сознательно заключал контракт со смертью. Но лишь потому, чтобы защитить жизнь и честь племени. Может быть, то, что все мужчины здесь готовы были по первому требованию необходимости пожертвовать собой ради сообщества, и позволило древнему роду прожить столь долго и не потерять самобытность; увеличиться, а не выродиться. Вообще, дух племени — такая неуловимая материя… Я не знаю, может, я непонятно объясняю?

— Напротив, все понятно, не беспокойся, — подбодрила товарища Катерина.

— Для боевого похода Пасечник отобрал самых лучших воинов. Женщины, провожая мужчин на битву, по обычаю, садились на пол сбоку от мужа и обнимали его и за правую ногу, как бы притягивая к родной земле. За вторую ногу держался младший из детей, если он еще не мог носить оружие. Взрослые дети стояли за спиной родителей. И когда отец отстранял жену и молча выходил на улицу, поднимали мать. Слез в ритуале прощания не предусматривалось, чтобы не омрачать душу бойца перед сражением.

Но опытный и хитрый Бивень просчитал все действия Пасечника на несколько ходов вперед. Выставив в горах разведдозоры, он с отрядом наемников затаился в скрытном убежище на краю долины. Головорезы вовремя засекли индейцев и спокойно пропустили их в поселок. Не обнаружив в населенном пункте своего вероломного врага, вождь (как и предполагалось действовать по второму варианту) направился к тахиотамбуру компании. Работники тамбура, завидев вооруженных туземцев, с криками разбежались во все стороны. Космопланер, к счастью, находился на своем месте. По приказу вождя воины быстро окружили звездолет. Но… здесь таилась хитрая ловушка. Как только индейцы приблизились, в корпусе планера неожиданно открылись все люки, и незадачливых захватчиков, расположенных на открытой площади, где негде спрятаться, встретил шквальный огонь. Почти весь отряд туземцев погиб, неоказав никакого сопротивления (что толку стрелять по бронированному космопланеру?). Уцелевших воинов добивали замаскированные снайперы, скрытые вокруг тахиотамбура. Вождь чудом вырвался из огненного кольца в сопровождении всего лишь пяти бойцов. Наемники «Сталактита» через громкоговорящие динамики кричали на всю округу:

— Молодец, Пасечник. Ты выполнил свою задачу. Бивень тобой доволен. Вместе мы уничтожим всех варваров!

Один из воинов, поверив вражеской пропаганде, с ножом в руках кинулся на вождя и успел поранить ему плечо. Но другой индеец, верный Пасечнику, зарезал своего товарища.

Тем временем основной отряд наемников под руководством Бивня, пропустив Пасечника в поселок, ускоренным маршем ринулся в горы, чтобы напасть на индейцев, оставшихся в деревне. К исходу второго дня солдаты удачи достигли горного поселения. Но в атаку сразу не пошли. Они отдохнули, расставили огневые точки вокруг становища. А ночью, под покровом темноты, бесшумно сняв часовых индейцев, обрушились на мирных жителей. Что и говорить… Погибло почти все племя. Если бы не дикая отчаянная самоотверженность оставшихся в расположении малочисленных воинов да еще юношей, которые с голыми руками бесстрашно бросались на вооруженных до зубов наемников для того, чтобы буквально перегрызть врагу глотку, то в живых не осталось бы вообще никого. Здесь, как и в поселке, наемники во всеуслышание хвалили Пасечника, благодарили его за оказанную помощь.

На следующий день, когда раненый вождь в сопровождении четырех верных бойцов вернулся к своему народу, его встретили более чем прохладно. Многие индейцы, сопоставив грустные факты, действительно сочли его если и не предателем, то, по крайней мере, виновником всего произошедшего. Итак, от бедного Пасечника отвернулись все: и свои, и чужие. Все, словно сговорившись, желали его смерти. Он стал изгоем. Некоторые мужчины племени в душе назначили Пасечника и его детей своими кровниками и жаждали мести. И ничто на свете не смогло бы их, наверное, переубедить…

— Печальная история, — вздохнула Катя.

— Очень, — согласился Жожик. — Не желая усугублять раскол в своем народе, точнее, в остатках своего народа, и опасаясь за жизнь верных сторонников, вождь решил бежать с Грибовки. Ночью Пасечник и четверо его сторонников забрали своих жен, детей и покинули лагерь.

— А почему ночью? — спросила Катерина.

— Если бы они начали прощаться и объясняться с людьми, то кровавой разборки избежать скорее всего не удалось бы. А этого никто не хотел.

— Понятно.

— Головорезы компании, убежденные в полном разгроме племени, больше не ждали нападения с гор и позволили себе расслабиться. Когда Пасечник с товарищами подобрался к тахиотамбуру, вся охрана пьянствовала, празднуя победу. Руководство «Сталактита» закрыло на эту вольность глаза, поощряя тем самым воинственность и агрессивность наемников.

— Беглецы захватили космопланер?

— Естественно. Четыре воина, движимые местью, под руководством своего вождя вырезали всю охрану. На тахиотамбуре не осталось ни одного живого человека.

— Расплата за гибель племени?

—Да.

— И Пасечник сообщил всему миру о злодеяниях на планете?

— Нет, конечно.

— Почему?

— После первого неудачного набега на тахиотамбур по всем информационным агентствам прокатилась сенсационная новость о бандитском племени с Грибовки. Появись теперь Пасечник на экране, ему бы уже никто не поверил.

— И что предпринял вождь?

— Будучи на армейской службе, Пасечник участвовал в операциях по перехвату контрабандистов. Еще с тех времен он запомнил коды некоторых уединенных планет, используемые в звездной рулетке.

— Ему удалось проникнуть в систему вертушки?

— Да. Не забывай, что этот человек когда-то руководил научно-исследовательской станцией и являлся Довольно крупным ученым. А под руками у него был стандартный тахиотамбур со всем комплексом оборудования да еще и малый звездолет.

— В итоге, беглецы высадились на одной из отсталых планет?

—Да.

— Мы договорились, что ты расскажешь о себе. А…

— Пасечник — мой отец, — упредил следующий вопрос Жожик.

— А мать?

— Та самая девушка из племени, которую он взял в жены пятой.

— Ясно. — Катька сухо кашлянула. — Что же было дальше?

— Вождь с индейцами перебрался в горы, подальше от любопытных глаз. Там они разбили небольшое поселение. Пасечнику удалось приручить диких пчел. В лесах водилось много дичи, в реке — вдосталь рыбы. Нужды в питании и одежде племя не испытывало.

Долгими зимними вечерами отец занимался моим обучением. Он не хуже любого школьного преподавателя прошел со мной весь общеобразовательный курс по сохранившейся у него Библии растолковал основы богословия; изучил со мной три языка…

— Три языка? — переспросила Катерина.

— Да. Русский, английский, немецкий. А с матерью я проштудировал туземный и четыре сопутствующий наречия…

— Поэтому ты так легко общаешься с кочевниками!

— Да. Лингвистическая структура, в общем-то, очень схожа.

— Понятно, — присвистнула Катька, почтительно взглянув на собеседника.

— Но все это время нас, оказывается, искали. Неугомонный Бивень назначил за голову отца солидный выкуп. И знаешь, кого он умудрился нанять?

— Кого?

— Мужчин из покинутого родственного племени, которые, как ты помнишь, считали Пасечника своим кровником.

— Правильно говорят, — вставила Катерина, — чем больше родственников, тем больше проблем.

— Может быть, и так. Хотя не думаю. Смотря какие родственники…

— Согласна.

— Короче, однажды ночью, когда мне уже было лет пятнадцать или около того, к нам в дом вломилась банда наемников.

— Все-таки нашли?

—Да.

— А что стало с отцом?

— Не знаю. Его куда-то увели, и я больше его не видел. Говорят, сожгли на костре…

— Кошмар, — поразилась Катерина. — Но как же так? Он ведь был сильным, умным и предусмотрительным человеком?

— Знаешь, Кать, в тех местах, которые называют не столь отдаленными, говорят так: «И быка можно загнать в консервную банку».

— А что стало с остальными?

— Нас продали в рабство тому самому «Лунному Сталактиту». Довольный Бивень лично запихал меня в жерло шахтного лифта.

— Вот подонок.

— Но впоследствии он, вероятно, пожалел о своей нетактичности, получив из моего лучемета залп в широченный лоб. — (Катька вопросительно изогнула бровь.) — Да-да. Мой отец, царство ему небесное, учил меня обязательно отдавать людям долги, чтобы те попусту не обижались.

— Похвальное напутствие…

— К счастью, из неволи мне удалось бежать. Я был худощавым долговязым подростком. А в заточении похудел еще больше. Так что умудрился втиснуться в узкий бардачок шахтного подъемника, предназначенный Для инструмента. Охрана прошляпила… С тех пор органически не переношу замкнутых узких пространств.

— Клаустрофобия? — вставила Катерина.

— Что-то вроде этого…

— Понятно.

— Но, святая наивность, сбежав, восторженный подросток, движимый идеалами гуманизма, отправляется — куда бы ты думала?

— Не знаю.

— В полицию, чтобы сообщить о вопиющих злодеяниях современных работорговцев, заклеймить их, так сказать, позором…

— И что?

— Там меня внимательно выслушали и… сослали на каторгу как опасного беглого преступника. Хорошо хоть не убили или не отдали обратно «Сталактиту» (что то же самое). На каторге пришлось изрядно повкалывать. Заключенные по колено в воде собирали болотный жемчуг. Не соберешь дневную норму — останешься без кормежки. Но все-таки есть бог на свете. Одним из офицеров каторжной охраны оказался старый знакомый моего отца. В прошлом Пасечник долго его лечил от какой-то редкой болезни: давал по особому графику маточное пчелиное молочко, прополис, различные снадобья, делал при помощи меда интенсивный вакуумный массаж и т. д. Короче, поставил человека на ноги. И тот, невзирая на негативное общественное мнение об отце, сохранил о нем самые теплые воспоминания. Этот офицер являлся, грубо говоря, двойным агентом. То есть работал на двух хозяев. С одной стороны, находился на государственной службе. С другой — вербовал людей для небольшого, но влиятельного, преступного клана, занимающегося межпланетной контрабандой. Вернее, даже не вербовал, а высматривал подходящие кандидатуры. Кто ж откажется бежать с каторги? Люди дохли там, как мухи. Поэтому исчезнувших арестантов никто не искал. Когда офицер узнал, кто я такой, то сразу вытащил из этого дерьма, переодел, накормил, лично отвел на звездную рулетку, смотался вместе со мной на базу контрабандистов. Там он переговорил с Главарем, рекомендовал меня как своего близкого родственника и попросил шефа по-товарищески присмотреть за мной. Босс оказался нормальным мужиком. Он тут же протестировал мой образовательный уровень. Выяснилось, что для своего возраста я прекрасно «подкован». К тому же знание языков (особенно туземных) выгодно отличало меня от других членов банды. Шеф сделал мне отличные корочки со всей «родословной» и направил от имени уважаемой корпорации на курсы пилотов-навигаторов. По завершении курсов меня основательно вымуштровали в разведывательно-диверсионной школе при учебной базе клана. Как видишь, я стал специалистом широчайшего профиля…

Мы честь по чести подписали с боссом контракт на семь лет. За это время я исколесил полгалактики с незаконными грузами на борту. Случалось всякое. Отта-рабанил день в день. Шеф предлагал еще на семь лет. Но я попросился на вольные хлеба. Он отпустил. Должен сказать, мы чертовски сдружились. Время от времени я до сих пор заскакиваю к нему на огонек — обменяться выгодными предложениями и просто важными новостями.

— А вести оседлый образ жизни ты не пробовал?

— Пробовал. После очередного «залета» с объявлением в общегалактический розыск залег на дно. Знаешь, главное — отсидеться на первых порах. Преступников настолько много, что за всеми не уследишь. Ищут, по большому счету, лишь виновников свежих нашумевших дел. Но долго на одном месте не задержался. Серость заела. По ходу дела расправился с Бивнем. Однако «Лунному Сталактиту» решил не мстить.

— Почему?

— Я вдруг неожиданно понял, что эта компания — такая же, как все. Просто мне «посчастливилось» пообщаться именно с ней. Но нельзя же злиться на весь мир или требовать тотальной справедливости. Так и маньяком недолго стать. Для себя я решил: «Раз они живут в свое удовольствие, то и я буду жить в свое удовольствие». И, не бросая слов на ветер, я стал жить в свое удовольствие. Я ни в чем не нуждаюсь У меня все есть. А чего нет, то будет…

— У тебя нет семьи…

— Семьи? Семья тоже была. Но я ведь — свободный человек… Знаешь, это не по мне…

— Что именно?

— Все эти семейные заботы… да еще и родственнички… Ты же сама говорила: «Больше родственников — больше забот». Одна теща чего стоит.

— А чем тебе не угодила теща?

— Да всем.

— Ну например?

— Ну не знаю. Вот так сразу и не скажешь…

— Вот видишь! — подцепила Катька.

— Нет главного, Кать, взаимопонимания…

— Зять и теща — проблема старинная. Вечно вам мать жены не нравится. А чем — и сказать толком не можете. А мне кажется, за внешней «крутостью» и амбициозностью скрывается элементарное неумение ладить с людьми, психологическая беспомощность, если хочешь.

—Всем женщинам так кажется, — съязвил Жожик. — А когда кажется, креститься надо. Да что говорить, Кать. Вот спрашивает, например, на Новый год:

«Как тебе наша искусственная елочка?» Я говорю, мол, к искусственная елка напоминает мне надувную женщину. А теща: «Какое хамство! При чем здесь надувная женщина?» Я ей объясняю, что это профанация идеи. Женщину, как и елку, нельзя подменить. Либо она есть, либо ее нет. Ведь правда? — (Катька с улыбкой пожала плечами.) — А она ни в какую… Ты понимаешь? Говорит: «Яичко курочку учит…»

Девушка рассмеялась:

— Все ясно с тобой, Жожик. А сначала ты, вообще, любил свою жену?

— Да! Какое-то время я был с ней счастлив, несмотря ни на что.

— И дети у вас есть?

— Есть сын.

— Скучаешь?

— Я бы хотел, конечно, на него взглянуть или, еще лучше, научить чему-нибудь тому, чему учил меня когда-то мой отец. Но боюсь, я уже там лишний… Скорее всего и жена меня давно забыла, и сын…

— А ты с ней официально развелся?

— Нет. Но мы официально и не сочетались. Я же постоянно в розыске. Просто отправился через рулетку на другую планету на заработки, чтобы купить для своей семьи хороший дом…

— Слушай, а почему тебе нравится кличка Жожик? — спросила Катерина.

— Если говорить на языке моей матери, то здесь игра слов. В этом имени соединяются как бы несколько понятий.

— Переведи, пожалуйста.

— Ну, язык туземцев очень емкий. Скажем, «Жож» можно перевести как «широкая река». Но дословно это звучит примерно так: «Ты стоишь на том берегу реки, а я на этом. Ты кричишь, но я тебя не слышу».

— Ого! И все это в одном слове?

— Представь себе.

— Индейцы явно не любят лишней болтовни.

— Согласен.

— Ты говорил об игре слов…

— Да. Вторую часть — «Жик» — можно перевести как «ветер, сулящий хорошую погоду».

—А дословно?

— Там идет речь о народных приметах на погоду. Однако здесь они не действуют. Поэтому перечислять их нет смысла.

— О! В итоге получается: «По широкой реке гуляет ветер, сулящий хорошую погоду». Не так ли?

— Гадалки в племенах оперируют символами. Они бы истолковали данное изречение примерно так: «Широкая река — жизненный путь; а ветер, сулящий хорошую погоду, — удача!» Следовательно, все выражение, т. е. Жожик, можно трактовать как «талисман» — имя, притягивающее к его владельцу госпожу Фортуну.

— Слушай, Жожик, ну, ты — истинный сын своего народа. Готов вместить в одно имя целую философию.

— Что поделаешь? Люди мыслят понятиями предков, полученными в детстве от родителей. Мои предки мыслили именно так…

— Да. Ты прав. Наверное, даже самый отъявленный космополит в душе привязан к своей родине.

— Наверное, — подтвердил Жожик и поднялся на ноги. — Ну, и как тебе моя история? — спросил он Катерину, подавая ей руку.

— Сплошная борьба за выживание. Теперь я понимаю, почему ты так скептически относишься к некоторым христианским ценностям. И я тебя не осуждаю.