Трагедия в трех актах Кристи Агата
Джиллинг, маленький, Богом забытый городишко, весь утопал в зелени. Здесь была старинная церковь, домик викария, две-три лавки, ряд коттеджей и несколько муниципальных домов.
Миссис Милрей жила в крошечном коттедже неподалеку от церкви, окруженной цветущей лужайкой.
– Миссис Милрей знает о нашей поездке? – спросила Мими, когда они подъезжали к дому.
– О да. Она написала матери, чтобы ее подготовить.
– Не знаю, право, удобно ли это?
– Что вас смущает, дитя мое?
– Сама не знаю. Может быть, стоило взять с собой мисс Милрей.
– Честно говоря, я боялся, что при ней я не смогу быть самим собой. Она такая самоуверенная. Начнет сразу мной руководить.
Мими улыбнулась.
Миссис Милрей до смешного не походила на дочь. Мисс Милрей была угловатая, а миссис Милрей – кругленькая и полная, как пышка; мисс Милрей отличалась железным характером, а миссис Милрей – кротостью. Прикованная к креслу тяжелой болезнью, она все дни проводила у окна, глядя на улицу.
Гостям миссис Милрей обрадовалась.
– Как мило, что вы меня навестили, сэр Чарлз. Я так много о вас слышала от Вайолет. Вайолет![39] До чего же это имя не шло к мисс Милрей.
– Вы даже не представляете, – продолжала миссис Милрей, – как она восхищается вами. Ей так интересно работать у вас. Отчего вы не садитесь, мисс Литтон Гор? Надеюсь, вы извините меня. Ноги отказали мне уже много лет назад. На то воля Божья, я и не ропщу, ко всему можно привыкнуть, всегда говорю я. Может быть, хотите подкрепиться с дороги?
И хотя ни сэр Чарлз, ни Мими не выразили желания подкрепиться, миссис Милрей это не остановило. Она на восточный манер хлопнула в ладоши, и тотчас был подан чай и печенье.
Прихлебывая чай и откусывая печенье, сэр Чарлз завел разговор о том, ради чего они приехали.
– Думаю, вы слышали, миссис Милрей, о трагической смерти мистера Беббингтона, который раньше служил тут викарием?
Пышка энергично закивала головой в знак согласия.
– Да, конечно. Я читала в газетах об эксгумации. Неужели кто-то мог его отравить? Просто не могу себе этого представить. Такой чудесный человек, его здесь все любили.., и ее тоже, и их мальчиков.
– Действительно, загадочная история, – сказал сэр Чарлз. – Мы все просто в отчаянии. Вот и подумали, что, возможно, вы хоть что-то проясните в этом таинственном деле.
– Я? Но ведь я не видела Беббингтонов уже.., позвольте.., уже, должно быть, больше пятнадцати лет – Знаю, но, может быть, именно в далеком прошлом и произошло нечто такое, за что он поплатился жизнью?
– Нет, убеждена, ничего такого не было. Они жили тихо и мирно.., очень небогато, ведь у них было трое детей.
Миссис Милрей охотно предалась воспоминаниям, но – увы! – в них не оказалось ничего, что способно было бы хоть чуть-чуть приподнять завесу тайны.
Сэр Чарлз показал ей увеличенные фотографические снимки Дейкерсов, фотографию с давнишнего портрета Анджелы Сатклифф и вырезку из газеты с довольно нечетким изображением мисс Уиллс. Миссис Милрей с большим интересом их рассмотрела, но никого не узнала.
– Нет, никого из них не помню. Конечно, ведь прошло столько времени. У нас тут местечко небольшое. Приезжих мало. Да и уезжают немногие. Вот, правда, девочки Агнью, дочери старого доктора, замуж повыходили и уехали отсюда, а теперешний доктор – он холост – взял себе молоденькую помощницу. Еще старые мисс Колли – они в церкви сидели на почетном месте – так вот они все поумирали.., давно уже, много лет назад. Были Ричардсоны – он умер, а она уехала в Уэльс. Ну и, конечно, разная мелкая сошка… Но вообще здесь мало что меняется. Думаю, Вайолет могла бы вам рассказать больше, чем я. Она совсем еще юной девушкой часто бывала в доме у викария.
Сэр Чарлз попытался представить себе мисс Милрей «совсем еще юной девушкой» – ничего не вышло.
Фамилия де Рашбриджер, о которой сэр Чарлз спросил старую леди, не пробудила в ее памяти никаких воспоминаний.
На том они и простились с миссис Милрей.
Затем наскоро перекусили в лавке у булочника. Сэр Чарлз не прочь был бы направиться в какое-нибудь более «приличное» место, но Мими заявила, что лучше остаться здесь и постараться разузнать, какие слухи ходят среди местных жителей.
– Ничего, на этот раз сойдут и вареные яйца с ячменными лепешками, – сурово сказала она. – И вообще, стоит ли так беспокоиться о еде.
– Вареные яйца всегда нагоняли на меня тоску, – кротко возразил сэр Чарлз.
Женщина, которая им подавала, оказалась весьма словоохотливой. Она тоже прочла в газетах об эксгумации, и ее потрясло, что речь шла об их «старом викарии».
– Я тогда была совсем девчонкой, но хорошо его помню, – вздохнула она.
Однако больше ничего добавить не могла.
После ленча они пошли в церковь и просмотрели книгу регистрации рождений, браков и смертей. Но и тут не оказалось ничего, что могло бы обнадежить или хотя бы навести на размышления.
Выйдя из церкви на кладбище, они помедлили. Мими принялась читать имена на надгробиях.
– Ну и забавные фамилии встречаются, – сказала она. – Смотрите, вот тут целое семейство Шиллингов, а вот Мэри Энн Бонжур.
– И впрямь смешные! Но и моя не лучше, – вздохнул сэр Чарлз.
– Картрайт? Не вижу ничего смешного.
– Да нет. Картрайт – моя сценическая фамилия, потом я ее узаконил.
– А какая настоящая?
– Не скажу. Это страшная тайна.
– Неужели так ужасно?
– Не ужасно, а смешно.
– О! Скажите!
– Нет! – отрезал сэр Чарлз.
– Ну, пожалуйста!
– Нет!
– Ну почему?
– Вы будете смеяться.
– Не буду.
– Будете – удержаться невозможно.
– Ну, пожалуйста, скажите. Пожалуйста! Ну, пожалуйста, пожалуйста.
– Вы несносно упрямы, Мими. Зачем вам?
– А почему вы не говорите?
– Вы как дитя, Мими. Прелестное дитя, – растроганно сказал сэр Чарлз.
– Нет, я не дитя.
– Разве?
– Ну скажите, – нежно прошептала Мими. Сэр Чарлз грустно улыбнулся.
– Ладно, так и быть. Моя фамилия Бидон.
– Нет, правда?
– Клянусь!
– Хм! В самом деле ужасно. Всю жизнь называться бидоном!
– Да, в театре с таким именем карьеры не сделаешь. Помню, в молодости я носился с мыслью назваться Людовиком Кастильони. Но в конце концов остановился на английском имени – Чарлз Картрайт.
– Но Чарлз ваше настоящее имя?
– Да, уж хоть об этом-то мои крестные родители позаботились. – И, немного поколебавшись, добавил:
– Мими, а если я попрошу вас забыть об этом «сэр»? Называйте меня просто Чарлз.
– Пожалуй.
– Ведь вчера вы же назвали меня Чарлз. Когда.., когда.., думали, что я умер.
– А-а, тогда… – сказала Мими, стараясь придать своему голосу беззаботность.
Сэр Чарлз помолчал, потом вдруг решительно заговорил:
– Послушайте, Мими, так или иначе, а дело, которым мы занимаемся, утратило свое первоначальное содержание, во всяком случае, для меня. Сегодня я особенно это чувствую. Мне кажется, в моей судьбе оно обрело какой-то новый мистический смысл. Надо его распутать, прежде.., прежде чем я примусь за другое. Я даже стал суеверным. Если нам здесь повезет, стало быть, мне и.., в другом повезет. О, Господи! Зачем ходить вокруг да около? Я так часто играл любовь на сцене.., а в жизни, оказывается, совсем ничего не умею… Мими, скажите прямо: я или Мендерс? Мне надо знать. Вчера мне показалось, что я.
– Вы не ошиблись.
– Мими! Мой ангел!
– Чарлз! Чарлз! Нельзя же целоваться на кладбище!
– Можно!
– Так ничего и не узнали, – сокрушенно вздыхала Мими позже, когда они мчались назад, в Лондон.
– Вздор, мы узнали нечто гораздо более важное. Почему я должен думать о каких-то пасторах, о каких-то докторах? Вы, и только вы, занимаете все мои мысли. Моя дорогая, известно ли вам, что я на тридцать лет старше вас? Это не помешает? Вы уверены?
Мими нежно сжала его руку.
– Не говорите чепухи. Интересно, а они что-нибудь разузнали?
– Может быть, и разузнали. Ну и пусть… – Сэр Чарлз стал вдруг необыкновенно великодушен.
– Чарлз, но вы же привыкли во всем быть первым.
Но сэр Чарлз уже расстался с ролью великого сыщика.
– Да, то было прежде. А теперь пусть Усатый играет первую скрипку. Это его хлеб.
– Он и вправду знает, кто убийца? Как вы думаете? Он ведь сам сказал, что знает.
– Скорее всего и понятия не имеет. Просто не хотел ударить в грязь лицом.
Мими молчала. Сэр Чарлз спросил:
– О чем вы думаете, дорогая?
– О мисс Милрей. Она была такая странная в тот вечер. Помните, я вам рассказывала. Она тоже купила газету, где сообщалось об эксгумации, и почему-то все время твердила, что не знает, как поступить.
– Вздор, – весело сказал сэр Чарлз. – Эта женщина всегда знает, как поступить.
– Чарлз, я серьезно! Говорю вам, она была не на шутку встревожена.
– Мими, моя дорогая, ну какое мне дело до мисс Милрей с ее тревогами. Мне ни до кого нет дела, кроме нас с вами.
– И до трамваев тоже? Не хочу стать вдовой, я еще и женой стать не успела!
Они вернулись домой к сэру Чарлзу как раз к чаю. Навстречу вышла мисс Милрей.
– Вам телеграмма, сэр Чарлз.
– Благодарю, мисс Милрей. – Он открыто, по-мальчишески, улыбнулся. – Послушайте, я должен сообщить вам новость. Мы с мисс Литон Гор решили пожениться.
Наступило минутное молчание.
– О! Уверена.., уверена, вы будете очень счастливы! – проговорила мисс Милрей.
В ее голосе прозвучала какая-то странная нотка.
Мими это заметила, но даже не успела осознать свои впечатления. Сэр Чарлз резко к ней повернулся.
– Господи! Мими, посмотрите. Это от Саттертуэйта, – вскричал он, подавая ей телеграмму.
Мими прочла, и глаза у нее округлились.
Глава 13
Миссис де Рашбриджер
Прежде чем отправиться в путь, Эркюль Пуаро и мистер Саттертуэйт повидались с мисс Линден, секретарем покойного сэра Бартоломью Стренджа. Мисс Линден горела желанием помочь им, но, к сожалению, ничего существенного рассказать не смогла. Миссис де Рашбриджер упоминалась в журнале для записи пациентов. И говорил о ней сэр Бартоломью только как о своей больной.
В санаторий они прибыли около полудня. Им открыла взволнованная, с пылающими щеками, горничная. Для начала мистер Саттертуэйт попросил вызвать старшую сестру.
– Не знаю, сможет ли она к вам выйти, – с сомнением сказала девушка.
Мистер Саттертуэйт достал визитную карточку и черкнул на ней несколько слов.
– Пожалуйста, передайте ей.
Их провели в небольшую приемную. Минут через пять дверь отворилась и вошла старшая сестра. Она казалась совсем не такой оживленно-деловитой, как тогда, в первый их визит.
Мистер Саттертуэйт поднялся.
– Надеюсь, вы меня помните, – сказал он. – Мы с сэром Чарлзом Картрайтом приходили к вам вскоре после кончины сэра Бартоломью Стренджа.
– Да, конечно, мистер Саттертуэйт, конечно, помню. Сэр Чарлз еще расспрашивал меня о несчастной миссис де Рашбрижер, подумать только, какое совпадение.
– Позвольте вам представить мосье Эркюля Пуаро.
Пуаро поклонился, и старшая сестра, продолжая говорить, рассеянно кивнула в ответ.
– Не понимаю, вы тут упомянули о телеграмме… Не понимаю, как вы могли ее получить. Какая-то таинственная история. Однако со смертью доктора она, вероятно, не связана? Наверное, это какой-то сумасшедший – только так, по-моему, можно все это объяснить. Кругом полицейские… Просто ужасно.
– Полицейские? – удивился мистер Саттертуэйт.
– Да, они тут с десяти утра.
– Полицейские? – переспросил Эркюль Пуаро.
– Может быть, мы могли бы теперь повидать миссис де Рашбриджер, – начал мистер Саттертуэйт. – Она нас просила приехать.
Старшая сестра его перебила:
– О, мистер Саттертуэйт, значит, вы ничего не знаете?
– Чего? Чего он не знает? – нетерпеливо спросил Пуаро.
– Несчастная миссис де Рашбриджер! Она скончалась.
– Скончалась! – вскричал Пуаро. – Mille tonnerres![40] Теперь понятно… Понятно. Я должен был предвидеть… – Он осекся. – Как она скончалась?
– Очень загадочно. Ей прислали по почте коробку шоколада – конфеты с ликером. Она взяла одну в рот, – вкус, наверное, был отвратительный, – но она ее проглотила – просто машинально, не успела выплюнуть.
– Oui, oui[41], это же трудно, если жидкость уже попала в горло.
– Ну вот, она проглотила и стала звать на помощь. Прибежала сиделка, но мы ничего не могли сделать. Через две минуты она скончалась. Потом доктор послал за полицией, они пришли, проверили конфеты. Весь верхний слой оказался отравлен, а нижний – нет.
– Каким ядом?
– Полицейские считают, что это никотин.
– А, – сказал Пуаро. – Снова никотин. Какой удар! Какой дерзкий ход!
– Мы опоздали, – сказал мистер Саттертуэйт. – И никогда не узнаем, что она хотела нам сказать. Может быть.., может быть, она кому-нибудь доверилась? – Он выжидательно смотрел на старшую сестру.
Пуаро покачал головой.
– Никому она не доверилась. Вот увидите.
– Можно попробовать разузнать, – предложил мистер Саттертуэйт. – Расспросить сиделок.
– Конечно, попробуем, – согласился Пуаро, но вид у него при этом был совершенно безнадежный.
Старшая сестра тотчас распорядилась позвать двух сиделок – дневную и ночную, – которые ходили за миссис де Рашбриджер, но ни одна из них не добавила ничего нового к тому, что им уже было известно. Миссис де Рашбриджер никогда ни словом не упоминала о смерти сэра Бартоломью, а о том, что она отправила телеграмму, сиделки и не подозревали.
Пуаро попросил, чтобы их провели в комнату умершей. Там распоряжался старший инспектор Кроссфилд, и мистер Саттертуэйт представил его Пуаро.
Потом они подошли к постели и постояли, глядя на покойную. Это была женщина лет сорока с темными волосами и бледным лицом, хранившим следы предсмертных страданий.
– Несчастная, – тихо сказал мистер Саттертуэйт и взглянул на Пуаро.
Выражение его лица потрясло мистера Саттертуэйта – у него даже мурашки по спине пошли.
– Кто-то знал, что она собирается встретиться с нами, и убил ее, – сказал он. – Убил, чтобы она не могла рассказать…
Пуаро кивнул.
– Да, наверное.
– Чтобы она не сказала нам того, что знала.
– Или того, чего не знала… Но не будем терять времени. Нам еще многое предстоит сделать. Больше жертв быть не должно. Мы обязаны об этом позаботиться.
Мистер Саттертуэйт не мог удержаться от вопроса:
– Вы говорили, что знаете, кто убийца. А то, что здесь произошло, не противоречит вашей версии?
– Отнюдь. Однако убийца гораздо опаснее, чем я предполагал. Теперь я это понял. Мы должны быть очень осторожны.
Они рассказали о телеграмме старшему инспектору Кроссфилду, который пошел их проводить. Оказалось, что она была отправлена из Мелфортского почтового отделения. Ее принес какой-то мальчишка. Молодая телеграфистка хорошо это запомнила, потому что телеграмма очень ее взволновала – в ней упоминалось о смерти сэра Бартоломью Стренджа.
Пообедав со старшим инспектором Кроссфилдом, мосье Пуаро и мистер Саттертуэйт снова приступили к расследованию.
К шести часам вечера они отыскали мальчика, который принес телеграмму на почту. Телеграмму ему дал какой-то нищий. «А этому нищему, – бойко тараторил мальчик, – ее дала „чокнутая“ леди из дома, что стоит в парке. Завернула в телеграмму две монеты по полкроны и бросила из окна». Нищий говорит: «Дело тут темное, не хочу в него путаться», дает мне полкроны, сдачу, говорит, возьми себе, а сам сматывается.
Решили, что надо попытаться найти нищего, а пока им здесь больше нечего было делать, и они отправились в Лондон. Домой приехали около полуночи. Сэр Чарлз их ждал. Мими он отправил к леди Мэри.
Друзья решили обсудить положение.
– Mes amis[42], – сказал Пуаро, – послушайте меня. Есть только один способ распутать это дело – заставить работать серые клеточки. Носиться по Англии туда-сюда, без конца всех опрашивать – бессмысленно, это дилетантство. Истину можно установить только путем логических умозаключений.
Сэр Чарлз, кажется, был в этом не слишком уверен.
– И что же вы намерены делать?
– Намерен думать. Дайте мне на это двадцать четыре часа.
Сэр Чарлз, чуть улыбаясь, покачал головой.
– И таким путем вы надеетесь узнать, что сообщила бы нам миссис де Рашбриджер, будь она жива?
– Именно.
– Едва ли это возможно. Однако, мосье Пуаро, поступайте как знаете. Сам я не в силах разгадать эту тайну. Сдаюсь и признаю свое поражение. Впрочем, у меня теперь совсем иное на уме.
Возможно, сэр Чарлз надеялся, что его начнут расспрашивать, но его ожидания не оправдались. Правда, мистер Саттертуэйт заметно оживился, но Пуаро, казалось, целиком ушел в свои мысли.
– Ну, мне пора, – вздохнул сэр Чарлз. – Ах, да вот еще что. Я тревожусь о мисс Уиллс.
– Почему?
– Она уехала.
Пуаро удивленно на него уставился.
– Уехала? Куда?
– Никто не знает. Получив вашу телеграмму, я еще раз все обдумал. Я ведь вам говорил, мисс Уиллс что-то скрывает от нас, я был уверен в этом и решил в последний раз попытаться выведать у нее всю правду. Приехал к ней около половины десятого. Оказалось, что она еще утром уехала в Лондон, обещала к вечеру вернуться, а потом от нее принесли телеграмму, где она сообщает, что на день-другой задерживается и просит не беспокоиться.
– А есть основания беспокоиться?
– Пожалуй. Понимаете, она ничего с собой не взяла.
– Странно, – тихо сказал Пуаро.
– Да. Кажется, будто… Не знаю. Мне как-то не по себе.
– Я же ее предупреждал, – буркнул Пуаро. – Всех предупреждал. Помните, как я тогда всех просил: «Говорите! Говорите, пока не поздно!»
– Да, да. Вы думаете, она тоже?..
– Есть у меня кое-какие соображения, – ответил Пуаро. – Но пока я предпочел бы их не обсуждать.
– Сначала дворецкий Эллис, теперь мисс Уиллс. Где же все-таки Эллис? Не верится, что полиция до сих пор не напала на его след.
– Они ищут тело не там, где надо, – сказал Пуаро.
– Тело? Стало быть, вы согласны с Мими? Думаете, он мертв?
– Во всяком случае, живым мы его не увидим.
– Боже мой! – вырвалось у сэра Чарлза. – Какой-то кошмар! Ничего не понятно.
– Напротив, все понятно и логично.
Сэр Чарлз пристально посмотрел на него.
– Как? Вы шутите?
– Отнюдь. Это подсказывает мне моя железная логика.
Самоуверенность Пуаро явно задела сэра Чарлза.
– Не понимаю, – бросил он. – Выходит, я не умею мыслить логически.
Мистер Саттертуэйт тоже с удивлением смотрел на сыщика.
– Вы мыслите как актер, сэр Чарлз, – творчески, оригинально, невольно привнося в жизнь драматический эффект. Мистер Саттертуэйт заядлый театрал, он и мыслит как зритель, который наблюдает действие на сцене, игру характеров, чутко воспринимает атмосферу. А я.., у меня трезвый ум. Я вижу только голые факты, ни тебе романтического флера, ни огней рампы.
– Ну что ж, в таком случае оставляем вас наедине с вашими мыслями.
– Да. На двадцать четыре часа. Об этом я и хотел вас просить.
– Тогда желаем удачи. Покойной ночи.
Когда они вышли, сэр Чарлз раздраженно бросил:
– Этот тип слишком уж возомнил о себе.
Мистер Саттертуэйт улыбнулся. Главная роль! В этом все дело.
– Сэр Чарлз, вы только что сказали: «У меня теперь совсем иное на уме». Что вы имели в виду?
На лице актера появилось застенчиво-глуповатое выражение, столь хорошо знакомое мистеру Саттертуэйту. Сколько раз он ловил его на лицах счастливых влюбленных во время свадебных церемоний на Ганновер-сквер!
– Видите ли, мой друг, дело в том, что я.., э-э.., ну Мими и я…
– Рад слышать! Примите мои поздравления.
– Конечно, я слишком стар для нее.
– По-моему, она так не считает. А ей лучше знать.
Читать бесплатно другие книги:
