12 великих античных философов Коллектив авторов
Хоть в силу веса само по себе оно тянется книзу.
Разве не видишь того, как факелы неба ночные
Огненный след за собой оставляют на своде небесном,
В том направленьи летя, куда путь им указан природой?
Или как падают вниз на землю блестящие звёзды?
210 Также и солнце с высот небосвода везде разливает
Жар и поля и луга осыпает своими лучами;
Значит, и солнечный жар точно так же к земле тяготеет,
Наискось, видишь, сквозь дождь пролетают и молнии сверху,
И, вырываясь из туч, то туда, то сюда постоянно
Перебегают огни, и на землю их падает пламя.
Я бы желал, чтобы ты был осведомлен здесь точно так же,
Что, уносясь в пустоте, в направлении книзу отвесном,
Собственным весом тела изначальные в некое время
В месте неведомом нам начинают слегка отклоняться,
220 Так что едва и назвать отклонением это возможно.
Если ж, ка капли дождя, они вниз продолжали бы падать,
Не отклоняясь ничуть на пути в пустоте необъятной,
То никаких бы ни встреч, ни толчков у начал не рождалось,
И ничего никогда породить не могла бы природа.
Если же думает кто, что тела тяжелее способны
В силу того, что быстрей в пустоте они мчатся отвесно,
Сверху на лёгкие пав, вызывать и толчки, и удары,
Что порождают собой движения жизни, то, право,
Бродит от истины он далеко в заблужденьи глубоком.
230 Ибо всё то, что в воде или в воздухе падает редком,
Падать быстрее должно в соответствии с собственным весом
Лишь потому, что вода или воздуха тонкая сущность
Не в состояньи вещам одинаковых ставить препятствий,
Но уступают скорей имеющим большую тяжесть.
Наоборот, никогда никакую нигде не способна
Вещь задержать пустота и явиться какой-то опорой,
В силу природы своей постоянно всему уступая.
Должно поэтому всё, проносясь в пустоте без препятствий,
Равную скорость иметь, несмотря на различие в весе.
240 Значит, нельзя и телам тяжелее на лёгкие сверху
Падать никак и рождать при падении этом удары,
Чтобы движенья менять, из каких созидаются вещи.
Вновь повторяю: тела непременно должны отклоняться,
Но незаметно совсем; чтоб отнюдь никому не казалось,
Что мы движение вкось вопреки очевидности мыслим.
Ибо мы можем всегда совершенно легко убедиться,
Что в силу веса тела, поскольку мы можем заметить,
Вкось устремляясь, идти при падении сверху не могут.
Но что они никуда от линии строго отвесной
250 Не уклонятся ничуть, – разве кто-нибудь это усмотрит?
Если ж движения все непрерывную цепь образуют
И возникают одно из другого в известном порядке,
И коль не могут путём отклонения первоначала
Вызвать движений иных, разрушающих рока законы,
Чтобы причина не шла за причиною испоконь века,
Как у созданий живых на земле не подвластная року,
Как и откуда, скажи, появилась свободная воля [418] ,
Что позволяет идти, куда каждого манит желанье,
И допускает менять направленье не в месте известном
260 И не в положенный срок, а согласно ума побужденью?
Ибо сомнения нет, что во всём этом каждому воля
Служит начальным толчком и по членам движенья проводит,
Также не видишь ли ты, что в тот миг, как отворят ворота
Перед конями, они всё же вырваться вон и помчаться
Столь же мгновенно, как дух их стремительный жаждет, бессильны?
Ибо материи вся совокупность должна возбудиться
В теле повсюду, чтоб ей, возбудившись во всех его членах,
Духа порыву затем последовать было возможно.
Видишь из этого ты, что движенье рождается в сердце
270 И начинает идти, руководствуясь волею духа,
Передаваясь затем по телу всему и по членам.
Это совсем не похоже на то, когда мы поддаемся
Внешним толчкам и вперёд их силою движемся мощной.
Ибо тогда целиком вся материя нашего тела
Двигаться будет, от нас, очевидно, совсем не завися,
Вплоть до того, как она удержится нашею волей.
Видишь ли ты, наконец, что хоть сила извне и толкает
Многих людей и влечёт их часто стремглав, понуждая
Против их воли идти, но всё же в груди нашей скрыто
280 Нечто, что против неё восстаёт и бороться способно,
По усмотренью чего совокупность материи также
И по суставам должна, и по членам порой направляться
Или сдержаться, умчавшись вперёд, и вернуться на место?
И потому в семенах, помимо ударов и веса,
Должен ты также признать и другую причину движений,
Чем обусловлена в нас прирождённая эта способность;
Из ничего ведь ничто, как мы видим, не может возникнуть,
Правда, препятствует вес появленью всего от ударов,
Силою как бы извне; но чтоб ум не по внутренней только
290 Необходимости всё совершал и чтоб вынужден не был
Только сносить и терпеть и пред ней побеждённый склоняться,
Лёгкое служит к тому первичных начал отклоненье,
И не в положенный срок и на месте дотоль неизвестном.
[419]
И никогда не была материи масса плотнее
Сжатой, ни больших в себе не имела она промежутков,
Ибо ничто не привходит в неё и ничто не уходит.
А потому и теперь пребывают всё в том же движеньи
Вечно зачатков тела, в каковом пребывали и раньше.
Тем же порядком и впредь продолжать они двигаться будут,
300 То, что доселе всегда рождалось, то будет рождаться
В тех же условьях и жить, и расти постоянно, и крепнуть
Столько, сколько кому суждено по законам природы.
Силе нельзя никакой нарушить вещей совокупность,
Ибо и нет ничего, куда из вселенной могла бы
Скрыться материи часть и откуда внезапно вломиться
Новая сила могла б во вселенную, сделать иною
Всю природу вещей и расстроить порядок движений.
Здесь не должно вызывать удивленья в тебе, что в то время,
Как обретаются все в движении первоначала,
310 Их совокупность для нас пребывает в полнейшем покое,
Если того не считать, что движется собственным телом, —
Ибо лежит далеко за пределами нашего чувства
Вся природа начал. Поэтому, раз недоступны
Нашему зренью они, то от нас и движенья их скрыты.
Даже и то ведь, что мы способны увидеть, скрывает
Часто движенья свои на далёком от нас расстояньи:
Часто но склону холма густорунные овцы пасутся,
Медленно идя туда, куда их на пастбище тучном
Свежая манит трава, сверкая алмазной росою;
320 Сытые прыгают там и резвятся, бодаясь, ягнята.
Всё это издали нам представляется слившимся вместе,
Будто бы белым пятном неподвижным на склоне зелёном,
Также, когда, побежав, легионы могучие быстро
Всюду по полю снуют, представляя примерную битву,
Блеск от оружия их возносится к небу [420] , и всюду
Медью сверкает земля, и от поступи тяжкой пехоты
Гул раздаётся кругом. Потрясённые криками, горы
Вторят им громко, и шум несётся к небесным созвездьям;
Всадники скачут вокруг и в натиске быстром внезапно
330 Пересекают поля, потрясая их топотом громким.
Но на высоких горах непременно есть место, откуда
Кажется это пятном, неподвижно сверкающим в поле.
[421]
Ну а теперь ты узнай из дальнейшего сущность и свойства [422]
Мира начал основных; сколь они, различаясь по формам,
Многообразны и как разнородны они по фигурам.
Не оттого, что из них лишь немногие сходны по форме,
Но что они вообще не все друг на друга похожи.
Не удивляйся: ведь раз их количество столь изобильно,
Что ни конца у них нет, как указано мной, ни итога,
340 То и не могут они, разумеется, все совершенно
Склад однородный иметь и похожими быть по фигуре.
Кроме того, посмотри на людей, посмотри на немое
Племя чешуйчатых рыб, на стада, на зверей и на стаи
Пёстрые птиц, что, у вод собираясь повсюду весёлых,
По берегам ручейков, и озер, и потоков толпятся
Или по дебрям лесов и по зарослям частым порхают;
В особь любую вглядись по отдельности в каждой породе,
Ты убедишься, что все они разниться будут фигурой.
Иначе дети своих матерей узнавать не могли бы,
350 Как и детенышей мать; а они это могут, как видишь,
Да и не хуже людей друг друга всегда различают.
Так у святилищ богов, разукрашенных, часто телёнок
Падает пред алтарем, в дыму фимиама заколот,
Крови горячий поток испуская с последним дыханьем.
Сирая мать между тем, по зелёным долинам блуждая,
Ищет напрасно следы на земле от копыт раздвоённых,
Всю озирая кругом окрестность, в надежде увидеть
Свой потерявшийся плод; оглашает печальным мычаньем
Рощи тенистые; вспять возвращается снова и снова
360 К стойлам знакомым в тоске по утраченном ею телёнке,
Нежные лозы, трава, орошённая свежей росою,
И глубоко в берегах текущие реки не могут
Ей утешения дать и отвлечь от заботы нежданной;
Не занимают её и другие телята на тучных
Пастбищах и облегчить не могут ей тяжкой заботы:
Так она жаждет найти то, что близко и дорого сердцу,
Нежное стадо козлят с голосами дрожащими также
Знает рогатых своих матерей; и бодливый ягненок —
Матки блеянье своей. И, голосу внемля природы,
370 Обыкновенно бежит к материнскому вымени каждый.
Если возьмешь, наконец, ты отдельные хлебные зёрна
Злаков любых, то и тут не найдешь совершенно похожих
Так, чтобы не было в них хоть каких-нибудь мелких отличий,
То же различие мы замечаем средь раковин всяких,
Лоно пестрящих земли, там, где мягкими волнами море
Влагу сосущий песок убивает в изгибе залива.
Так что опять повторю, что должны точно так же иные
Первоначала вещей, – раз они порожденья природы,
А не при помощи рук на один образец создавались, —
380 В формах различных летать и несхожими быть по фигурам.
Нам не составит труда объяснить на основе разумной [423]
То, почему проникать несравненно пронзительней может
Молний огонь, чем земной, исходящий от факелов наших:
Будет довольно сказать, что небесное молнии пламя
Тоньше гораздо и всё состоит из мельчайших частичек,
А потому проходить оно может в такие отверстья,
Где не пробиться огню ни от дров, ни от факелов наших.
Кроме того, через рог фонаря проникает свободно
Свет, но не дождь. Почему? Ибо света тела основные
390 Мельче, чем те, из каких состоит благодатная влага.
И хоть мгновенно вино, когда цедишь его, протекает,
Но потихоньку идёт и сочится ленивое масло;
Иль потому, что его, очевидно, крупней элементы,
Иль крючковатей они и спутаны больше друг с другом;
И получается так, что не могут достаточно быстро
Связь меж собой разорвать по отдельности первоначала
И вытекать, проходя чрез отверстие каждое порознь.
Надо добавить ещё [424] , что и мёд и молочная влага
На языке и во рту ощущаются нами приятно;
400 Наоборот же, полынь своей горечью или же дикий
Тысячелистник уста нам кривят отвратительным вкусом.
Так что легко заключить, что из гладких и круглых частичек
Читать бесплатно другие книги:
