Человек в коричневом костюме Кристи Агата

Позднее

Очень серьезная неприятность. Я пошел на встречу с премьер-министром, захватив с собой запечатанное письмо Милрея. Вроде бы его никто не вскрывал, однако внутри оказался лишь листок чистой бумаги.

М-да, в гадкую я попал историю… Зачем старый осел втянул меня в нее? Понятия не имею.

Пейджет ведет себя как те друзья, что утешали Иова: он проявляет такое угрюмое удовлетворение, что я впадаю в бешенство. Вдобавок, воспользовавшись моим замешательством, он всучил мне чемодан с канцелярскими принадлежностями. Если Пейджет не утихомирится, ему придется поплакать на собственных похоронах!

Однако в конце концов он меня убедил.

– Допустим, сэр Юстас, что Рейберн случайно подслушал ваш разговор с мистером Милреем. Вспомните, он же не представил вам никакого письма от него. Вы поверили Рейберну на слово.

– Значит, вы считаете Рейберна мошенником? – задумчиво спросил я.

Пейджет считал именно так. Не знаю, насколько на его мнение повлиял синяк под глазом, но он здорово ополчился против Рейберна. Исчезновение бедолаги тоже наводит на подозрение. Хотя я полагал, что ничего предпринимать не нужно. Если человек позволил провести себя, то, по крайней мере, не надо трезвонить об этом на всех углах.

Однако Пейджет, который отнюдь не утратил энергию в результате пережитых несчастий, стоял за решительные действия. И, естественно, победил. Он помчался в полицейский участок, отстукал безумное количество телеграмм, привел целый табун английских и голландских офицеров и за мой счет основательно накачал их виски.

Ответ от Милрея пришел в тот же вечер. Он понятия не имел о моем новом секретаре! Во всей этой истории было только одно светлое пятно…

– Ладно, но по крайней мере, – сказал я Пейджету, – вас никто не травил. Это был один из обычных ваших приступов.

Пейджет растерянно заморгал, и я почувствовал себя хоть чуточку отмщенным.

Еще позже

Пейджет в своем репертуаре. Его мозги так и брызжут гениальными идеями. Теперь он настаивает на том, что Рейберн и есть «человек в коричневом костюме». Сдается мне, что он прав. Пейджет всегда прав. Однако ситуация становится неприятной. Чем скорее я уеду в Родезию, тем лучше. Я сказал Пейджету, что он со мной не поедет.

– Вы, мой дорогой, останетесь здесь, – заявил я. – Вас в любую минуту могут попросить опознать Рейберна. И кроме того, я должен заботиться о своей репутации, ведь я как-никак член английского парламента. Я не могу появляться с секретарем, которого разукрасили в вульгарной уличной драке.

Пейджет заморгал. Он безумно добропорядочный субъект, и лицезреть себя сейчас в зеркале для него безмерная мука.

– Но кто позаботится о вашей переписке и составлении речей, сэр Юстас?

– Сам разберусь, – беспечно отмахнулся я.

– Ваш вагон прицепят к поезду в среду, в одиннадцать утра, – продолжал Пейджет. – Я обо всем договорился. Вы не знаете, миссис Блер берет с собой служанку?

– Миссис Блер? – Я разинул рот.

– Она сказала, что вы предложили ей поехать вместе с вами.

Да, действительно, сейчас я припоминаю. В тот вечер, когда на корабле устроили костюмированный бал… Я даже уговаривал ее поехать со мной. Но мне и в голову не приходило, что она примет приглашение! Конечно, миссис Блер очаровательна, однако, боюсь, я не выдержу ее общества на протяжении всей дороги. Женщины требуют очень много внимания. И порой ужасно мешают.

– А еще кого-нибудь я приглашал? – в моем голосе появилась нервозность. Ой, каких же дров можно наломать в приливе щедрости!

– Миссис Блер считает, что вы пригласили полковника Рейса.

Я застонал.

– Наверно, я был пьян в стельку, если позвал Рейса. Да, пьян как сапожник. Послушайтесь моего совета, и пусть фонарь под глазом послужит вам предупреждением: никогда больше не напивайтесь.

– Вы же знаете, я трезвенник, сэр Юстас.

– Гораздо мудрее будет дать зарок не пить, если уж у вас слабость к выпивке, Пейджет. А еще я кого-нибудь зазывал?

– Насколько мне известно, нет, сэр Юстас.

Я облегченно вздохнул. Потом задумчиво произнес:

– Остается еще мисс Беддингфелд. Она хотела поехать в Родезию на раскопки. Хорошая мысль! Надо предложить ей временно поработать у меня секретаршей. Она умеет печатать на машинке, я точно знаю: она мне сама говорила.

Удивительно, но Пейджет яростно воспротивился. Ему Анна Беддингфелд не нравится. С той ночи, как Пейджету подбили глаз, он просто звереет при упоминании об Анне. Пейджет стал какой-то совершенно загадочной личностью.

Я нарочно, чтобы позлить его, приглашу девчонку. Как я уже говорил, у нее действительно отличные ножки.

18

Анна продолжает свой рассказ

Наверное, я никогда в жизни не забуду свое первое впечатление от Столовой горы. Я встала очень рано и вышла на палубу, причем отправилась прямиком на шлюпочную палубу. В нашем кругу это считалось неприличным, но мне хотелось побыть одной. Мы как раз входили в залив, кудрявые белые облака парили над Столовой горой, а внизу, у подножья, спал город, омытый каким-то колдовским светом.

У меня перехватило дыхание и, словно от голода, подвело живот. Так бывает, когда видишь что-то немыслимо прекрасное. Наверное, я невразумительно объясняю, но тогда я ощутила – может, всего лишь на миг, – что наконец нашла нечто, о чем мечтала, покидая Литтл-Хэмпсли. Нечто новое, а посему невиданное, способное утолить мою страстную жажду романтики.

В полной тишине (или мне только казалось?) «Килморден» подплывал ближе и ближе к берегу. Это все еще было похоже на сон. И, как любой человек, который видит прекрасный сон, я не хотела с ним расставаться. Смешное людское племя всегда хочет быть в гуще событий.

«Это Южная Африка, – мысленно твердила я. – Южная Африка, Южная Африка… Вот ты и видишь мир, Анна. Вот он. Ты его видишь. Только подумай, Анна Беддингфелд, глупая ты голова! ТЫ ВИДИШЬ МИР!»

Я думала, что стою на шлюпочной палубе одна, но вдруг заметила человека, облокотившегося о перила и поглощенного – как и я минуту назад – зрелищем быстро приближавшегося города. Он и головы не успел повернуть, а я уже знала, кто передо мной. Сцена, произошедшая прошлой ночью, казалась мне нереальной и мелодраматичной этим мирным солнечным утром. Что он мог обо мне подумать? Меня бросало в жар, когда я вспоминала свои слова. А ведь я совсем так не думала… или думала?

Я решительно отвернулась и сосредоточенно впилась взглядом в Столовую гору. Если Рейберн пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, я не буду ему мешать и навязываться.

Но, к вящему моему удивлению, я услышала звук приближавшихся шагов и вслед за шагами – голос. Тон был нормальным, даже любезным.

– Мисс Беддингфелд?

– Да.

Я обернулась.

– Я хочу перед вами извиниться. Вчера ночью я вел себя как круглый дурак.

– Это… это была необычная ночь, – поспешно вставила я.

Замечание не из особо умных, но мне ничего больше в голову не пришло.

– Вы прощаете меня?

Я молча протянула ему руку. Он пожал ее.

– Я хочу вам сказать еще одну вещь, – Рейберн посуровел. – Мисс Беддингфелд, может, вам неизвестно, но вы втянулись в очень опасную авантюру.

– Догадываюсь, – сказала я.

– Нет, вы не догадываетесь. Вы и не подозреваете, насколько все серьезно. Я хочу предупредить вас. Оставьте это. Не идите на поводу у своего любопытства, не лезьте в чужие дела. Нет, пожалуйста, не надо опять сердиться. Вы не представляете, с кем воюете… эти люди ни перед чем не остановятся. Они абсолютно безжалостны. Вы уже в опасности… Видите, что случилось прошлой ночью? Они подозревают, что вам известна какая-то тайна. У вас есть единственная возможность убедить их, что они ошибаются. Будьте осторожны, всегда начеку… И еще… если вы когда-нибудь попадетесь к ним в лапы, не пытайтесь их перехитрить и расскажите всю правду. Это ваш единственный шанс.

– У меня прямо мурашки по коже забегали, мистер Рейберн, – довольно искренне произнесла я. – Но почему вы меня предупреждаете?

Он помолчал несколько минут и ответил, понизив голос:

– Может, это единственное, что я могу для вас сделать. Если мне удастся сойти на берег, тогда другое дело… но я могу и не сойти.

– Что? – вскричала я.

– Видите ли, боюсь, что не только вы на корабле знаете, что я «человек в коричневом костюме».

– Неужели вы думаете, что я рассказала…

Он ободряюще улыбнулся.

– Нет, я не сомневаюсь в вас, мисс Беддингфелд, я лгал, когда утверждал противоположное. Однако на борту есть человек, который знал все с самого начала. Стоит ему заговорить, и моя песенка спета. Но я смею думать, что он меня не выдаст.

– Почему?

– Потому что ему нравится орудовать в одиночку. А если я буду арестован, то ему от меня уже ничего не добиться. Нет, я должен гулять на свободе! Ладно, время покажет.

Он саркастически рассмеялся, но лицо его посуровело. Он, может быть, играл, но играл достойно: улыбался, когда проигрывал.

– В любом случае, – небрежно проронил Рейберн, – не думаю, что мы снова встретимся.

– Да, – с расстановкой произнесла я. – Вряд ли.

– Значит, прощайте?!

– Прощайте.

Он крепко сжал мою руку, обжег меня взглядом своих удивительных глаз, потом резко повернулся и ушел. Я слышала звук его удалявшихся шагов, их эхо звучало у меня в сердце. Я чувствовала, что буду слышать их всегда. Он уходил из моей жизни навечно.

Честно сознаюсь, следующие два часа были не самыми приятными для меня. Только оказавшись на пристани и покончив почти со всеми смешными бюрократическими формальностями, я вздохнула свободно. Никого не арестовали, и я вдруг осознала, какой же сегодня чудесный день и до чего я голодна. Я присоединилась к Сюзанне. По крайней мере одну ночь я должна была переночевать с ней в гостинице. Корабль отправлялся в Порт-Элизабет и Дурбан лишь завтра утром. Мы сели в такси и отправились в отель «Гора Нельсона».

Все было божественно: солнце, воздух, цветы! Едва лишь подумав о Литтл-Хэмпсли в январе, о грязище по колено и неизбежно надвигающемся дожде, я замирала от восторга. Сюзанна не так ликовала. Конечно, она ведь много путешествовала. Ну, и потом, она не из тех, кто испытывает энтузиазм на голодный желудок. Она сурово осадила меня, когда я в восторге взвизгнула, увидев гигантский голубой вьюнок.

Кстати, сразу скажу, что это не история о Южной Африке. Гарантирую, что тут не будет местного колорита… Вы знаете, как это бывает: на каждой странице встречается дюжина слов, выделенных курсивом. Я восхищаюсь подобным стилем, но сама так не умею. На островах Южного моря вы, конечно, тут же услышите о bкche-de-mee.[3] Я не знаю, что это такое, не знала и, наверное, никогда не узнаю. Пару раз я пыталась угадать, но ошибалась. В Южной Африке вы сразу услышите слово «ступ». Это я знаю, что такое, в других краях это называется «веранда», «пьяцца» или «га-га». Еще там есть «пау-пау». Я часто читала о них. И весьма скоро обнаружила, что они собой представляют. Произошло сие за завтраком. Я грешным делом подумала, что мне подали протухшую дыню. Но официантка меня просветила и убедила попробовать еще раз, правда, предварительно полив кушанье лимонным соком и посыпав сахаром. У меня пау-пау почему-то всегда смутно ассоциировались с хула-хула… по-моему (хотя, может, я и ошибаюсь), это такие соломенные юбочки, в которых танцуют девушки на Гаити. Впрочем, нет, кажется, их называют «лава-лава».

Во всяком случае, подобные мелочи очень радуют, особенно по сравнению с Англией. Я не могу отделаться от мысли о том, насколько лучезарнее стал бы наш холодный остров, если бы на завтрак люди там ели «бекон-бекон», а потом, надев «джемпер-джемпер», отправлялись бы погулять.

После еды Сюзанна несколько умиротворилась. Мне отвели соседнюю с ней комнату с очаровательным видом на залив. Я любовалась им, а Сюзанна рылась в чемоданах, ища какой-то особый крем для лица. Только найдя его и намазавшись, она стала способна меня выслушать.

– Ты видела сэра Юстаса? – спросила я. – Он как раз выходил из ресторана, когда мы шли завтракать. Его, кажется, накормили тухлой рыбой или еще какой-то гадостью, и он высказал метрдотелю все, что он о них думает, а потом швырнул о пол персик, чтобы продемонстрировать, какой он твердый… только персик оказался мягче, чем думал сэр Юстас, и превратился в кашу.

Сюзанна улыбнулась.

– Сэр Юстас еще меньше, чем я, любит просыпаться ни свет ни заря. Кстати, Анна, ты видела мистера Пейджета? Я столкнулась с ним в коридоре. У него подбит глаз. Что он мог натворить?

– Ничего, просто пытался столкнуть меня за борт, – бесстрастно отвечала я.

Картина тут же изменилась. Сюзанна перестала мазать лицо кремом и принялась выпытывать у меня подробности. Я охотно рассказала.

– Дело становится все более и более таинственным! – вскричала моя подруга. – Я думала, что следить за сэром Юстасом чепуха, а основные приключения ждут тебя, потому что ты будешь следить за Эдвардом Чичестером, но теперь я не уверена. Надеюсь, Пейджет не сбросит меня с поезда глухой темной ночью.

– Я думаю, ты все еще вне подозрений, Сюзанна. Но в случае летального исхода я дам Кларенсу телеграмму.

– Хорошо, что ты мне напомнила насчет телеграммы. Как бы получше сказать… Вот! «ВВЯЗАЛАСЬ В ПОТРЯСАЮЩЕ ТАИНСТВЕННУЮ ИСТОРИЮ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА НЕМЕДЛЕННО ВЫШЛИ МНЕ ТЫСЯЧУ ФУНТОВ ТЧК СЮЗАННА».

Я изучила текст и сказала, что надо вычеркнуть предлоги, знаки препинания и, если не обязательно соблюдать этикет, слово «пожалуйста». Сюзанна, однако, повела себя как жуткая мотовка. Вместо того чтобы сэкономить, она добавила еще четыре слова: «Я В ПОЛНОМ ВОСТОРГЕ».

Друзья Сюзанны пригласили ее на ленч и в одиннадцать часов зашли за ней в гостиницу. Я была предоставлена сама себе. Пройдя по территории отеля, я перешла через трамвайные рельсы и двинулась по прохладной, тенистой улочке, которая привела меня на главную улицу города. Я бродила, любуясь окрестностями, наслаждаясь солнцем и глазея на темнолицых торговцев цветами и фруктами. Вдобавок я обнаружила место, где продавали ледяную содовую воду. Потом купила шестипенсовую корзиночку с персиками и вернулась в отель.

К моему удивлению и радости, мне передали записку. Писал хранитель музея. Он прочитал о моем прибытии на «Замке Килморден» и узнал, что я дочь профессора Беддингфелда. Он был шапочно знаком с моим отцом и искренне восхищался им. Хранитель музея писал, что его жена будет счастлива, если я приеду к ним в Мюзенберг на чай. И объяснял, как туда добраться.

Мне было приятно, что бедного папочку еще помнят и ценят. Я подозревала, что хранитель не даст мне уехать из Кейптауна, не посетив музея, куда будет сопровождать меня собственной персоной, но решила смириться. Всем остальным подобное обхождение пришлось бы по душе, но когда с утра до вечера ешь одно и то же лакомство, оно приедается.

Надев свою лучшую шляпу (она перешла мне по наследству от Сюзанны) и наименее мятое платье из белого полотна, я отправилась после ленча в гости. Скорый поезд доехал до Мюзенберга за полчаса. Путешествие было чудесным. Мы двигались вокруг подножья Столовой горы, в траве порой мелькали прелестные цветы. Я не сильна в географии и понятия не имела, что Кейптаун расположен на полуострове, поэтому очень удивилась, когда, выйдя из поезда, опять оказалась на берегу моря. На волнах покачивались короткие изогнутые доски, на которых стояли люди. Пить чай было еще слишком рано. Я направилась в купальню и на вопрос: «Хотите ли вы взять напрокат доску для виндсерфинга?» – ответила: «Да, пожалуйста». С виду кажется, что заниматься виндсерфингом чрезвычайно просто. Это вовсе не так. Больше мне сказать нечего. Я рассвирепела и чуть не выбросила доску. Однако решила при первой же возможности вернуться и попробовать еще. Терпеть не могу проигрывать. А затем совершенно случайно мне удалось-таки прокатиться на доске, и я чуть с ума не сошла от счастья. В виндсерфинге всегда так: вы либо чертыхаетесь, либо по-идиотски радуетесь своим успехам.

Виллу «Меджи» я нашла не без труда. Она стояла на горе, в стороне от других домов. Я постучалась, и мне открыл улыбающийся маленький кафр.

– Миссис Раффини дома? – спросила я.

Кафр пригласил меня войти, повел за собой по коридору и распахнул дверь. На пороге я замерла, неожиданно заколебавшись. Что-то было не так… Однако я все-таки шагнула вперед, и дверь за моей спиной резко захлопнулась.

Мужчина, сидевший за столом, пошел мне навстречу, протягивая руки.

– Мы так рады, что нам удалось уговорить вас явиться сюда, мисс Беддингфелд.

Он был высокого роста, с ярко-рыжей бородой, похож на голландца и совсем не похож на хранителя музея. И я моментально поняла, что совершила огромную глупость.

Врагу удалось заманить меня в свое логово.

19

Происходящее волей-неволей напомнило мне третью серию «Приключений Памелы». Сколько раз, купив билет за шесть пенсов, я сидела в кино и, лакомясь молочным шоколадом за два пенса, мечтала пережить нечто подобное. Что ж, мечты мои, как назло, осуществились. И почему-то это оказалось не так забавно, как я воображала. На экране все выглядит отлично, и вы не волнуетесь, зная, что за третьей серией последует четвертая. Однако в реальности вовсе не было гарантии, что авантюристка Анна дотянет до конца хоть какой-нибудь серии.

Да, я попала в переделку. Слова предостережения, которые я слышала сегодня утром от Рейберна, вдруг отчетливо зазвучали у меня в ушах. «Расскажите всю правду», – учил он. Ну хорошо, я расскажу… Но разве это поможет? Начнем с того, что моей истории вряд ли кто-то поверит. Кому покажется правдоподобным, что я затеяла все это безумное предприятие из-за клочка бумаги, пропахшего нафталином? Маловероятно… В тот момент холодного отрезвления я прокляла свою идиотскую любовь к мелодраме и страстно затосковала о мирной, скучной жизни в Литтл-Хэмпсли.

Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, рассказывать о них гораздо дольше. Первым инстинктивным желанием было попятиться и дернуть за дверную ручку. Мой тюремщик только усмехнулся и насмешливо заявил:

– Никуда тебе отсюда не деться!

Я постаралась не подавать виду, что перепугана.

– Меня пригласил сюда хранитель Кейптаунского музея. Если это ошибка…

– Ошибка? О да, это большая ошибка.

Мужчина хрипло рассмеялся.

– Какое вы имеете право задерживать меня? Я сообщу в полицию.

– Гав-гав-гав, маленькая болонка, – захохотал мерзавец.

Я села на стул и холодно заявила:

– Остается предположить, что вы опасный маньяк.

– Неужели?

– Хочу предупредить вас, что мои друзья знают, куда я пошла, и, если я вечером не вернусь, отправятся на поиски. Ясно?

– Ага, значит, друзьям известно о твоем местонахождении. А кому именно?

Получив столь откровенный вызов, я быстро прикинула свои шансы. Надо ли упоминать сэра Юстаса? Он человек известный, и его имя может иметь вес. Однако если они связаны с Пейджетом, то узнают, что я лгу. Лучше не рисковать.

– Например, миссис Блер, – небрежно бросила я. – Подруга, с которой мы поселились в отеле.

– Неправда, – сказал мой тюремщик и с хитрым видом почесал рыжую бороду. – После одиннадцати вы с ней не виделись. А записку с приглашением сюда тебе передали во время ленча.

Из его слов стало понятно, что враги следили за каждым моим шагом, однако я не собиралась сдаваться без боя.

– Вы очень умны, – сказала я, – но, вероятно, все же слышали о таком полезном изобретении, как телефон? Когда я отдыхала в номере после ленча, миссис Блер позвонила мне по телефону. И я сказала, куда собираюсь поехать.

К моему великому удовлетворению, я заметила на лице рыжебородого голландца тень беспокойства. Он явно не учел такой возможности. Эх, если бы Сюзанна действительно позвонила мне по телефону!

– Хватит! – резко оборвал разговор мой тюремщик и поднялся со стула.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила я, все еще стараясь сохранять самообладание.

– Поместить тебя туда, где ты не причинишь нам неприятностей, если вдруг друзья явятся за тобой.

На мгновение у меня кровь застыла в жилах, но, услышав следующую фразу, я воспряла духом.

– Завтра тебе придется ответить на несколько вопросов, и тогда мы решим, как с тобой поступить. И учти, малышка, мы умеем развязывать языки глупым маленьким дурочкам.

Это звучало не особенно ободряюще, но, во всяком случае, я получала передышку. Хотя бы до завтра. Мой тюремщик явно выполнял приказ какого-то начальника. Интересно, может ли им оказаться Пейджет?

Рыжебородый позвал двух кафров. Меня потащили вверх по лестнице. Я отбивалась, но они все равно засунули мне в рот кляп, а потом связали по рукам и ногам. Меня притащили на чердак. Там было пыльно, непохоже, чтобы тут кто-нибудь жил. Голландец шутовски поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

Я была совершенно беспомощна. Извиваясь изо всех сил, я даже на миллиметр не могла ослабить путы, а кляп не позволял мне кричать. Если кто-нибудь случайно забредет в этот дом, я даже не смогу подать знак. Внизу хлопнула дверь. Очевидно, голландец куда-то ушел.

Бездействие сводило меня с ума. Я опять попыталась освободиться, но веревки не ослабевали. Наконец я сдалась и даже потеряла сознание или, может, заснула. Когда же пришла в себя, тело болело. За окном было темно, я решила, что уже ночь, ведь луна, чей тусклый свет пробивался сквозь облака, стояла уже высоко. Кляп почти не давал мне дышать, а боль от тугих веревок стала просто невыносимой.

И тут я заметила в углу осколок стекла. Он поблескивал в лунном свете и неожиданно попался мне на глаза. Я смотрела на него, и в голове постепенно созревал план…

Ноги и руки меня не слушались, однако я могла перекатываться по полу. Медленно, неуклюже я «двинулась в путь». Это оказалось нелегко: во-первых, невероятно больно, а во-вторых, не опираясь на руки, я никак не могла удержать направление и катилась в любую сторону, кроме той, в которую нужно. Но в конце концов мне удалось доползти до цели. Теперь стекло почти касалось моих связанных рук.

Однако и теперь все оказалось не так-то просто. Прошла целая вечность, прежде чем я смогла прижать осколок к стене и начала потихоньку перерезать веревки. Длилось это душераздирающе долго, я почти отчаялась, но наконец мне все-таки удалось высвободить запястья. Остальное было делом времени. Я принялась энергично растирать запястья и, восстановив кровообращение, смогла вытащить кляп изо рта. Пара глотков воздуха – и мне стало существенно лучше.

Очень скоро я развязала последний узел, но далеко не сразу смогла встать на ноги, наконец поднялась, помахала затекшими руками и подумала, что все на свете отдала бы сейчас за возможность поесть.

Я решила выждать еще минут пятнадцать, чтобы силы окончательно вернулись ко мне. Затем на цыпочках бесшумно подкралась к двери. Как я и ожидала, дверь оказалась незаперта. Я приоткрыла ее и осторожно выглянула.

Все было спокойно. Луна, заглядывавшая в окно, освещала пыльную, голую лестницу. Я принялась тихонько спускаться и, добравшись до следующей площадки, услышала в тишине приглушенные голоса. Я замерла. Часы на стене начали бить; действительно, было уже за полночь.

Я прекрасно сознавала, как рискованно спускаться еще ниже, но не смогла преодолеть любопытство. Приняв бесчисленные меры предосторожности, я двинулась дальше, мягко спустилась до самого низа и оказалась в квадратном холле. Оглядевшись, я чуть не задохнулась от ужаса. У дверей сидел маленький кафр. Однако он не отреагировал, по его мерному дыханию я поняла, что мальчишка спит как сурок.

Бежать обратно или нет? Голоса доносились из комнаты, куда меня отвели днем. Один голос принадлежал голландцу, другой я не смогла узнать, хотя он показался мне отдаленно знакомым.

В конце концов я решила, что мой долг постараться услышать как можно больше. Надо рискнуть, вдруг мальчишка-кафр не проснется? Я прокралась, как мышка, по холлу и опустилась на колени перед дверью, ведущей в кабинет. Минуты две ничего было не разобрать. Звук голосов стал громче, но я не могла расслышать ни слова.

Тогда я решила подглядеть в замочную скважину, мои предположения оправдались: одним из собеседников и вправду оказался здоровяк-голландец. Другой же сидел вне моего поля зрения.

Внезапно он встал, чтобы налить себе спиртного. Показалась его спина в черной сутане. Он еще не успел повернуться, а я уже догадалась, кто передо мной: мистер Чичестер!

Теперь я начала различать и слова.

– Все равно опасность велика. Вдруг за ней явятся друзья?

Это говорил здоровяк. Чичестер ему возражал. На сей раз он не пытался изображать священника и говорил совсем другим голосом. Неудивительно, что я его не узнала.

– Да блеф все это! Они понятия не имеют, где она.

– Девчонка говорила очень уверенно.

– Ну и что? Я следил за ней, так что беспокоиться не о чем. И вообще, нам же приказал Полковник… Надеюсь, ты не собираешься его ослушаться?

Голландец издал восклицание на своем языке. Я его расценила как поспешное «нет-нет».

– Но почему не стукнуть ее по башке? – проворчал он вслед за тем. – Нет же ничего проще! Лодка готова. Мы бы вывезли ее в море.

– Да, – подумав немного, кивнул Чичестер. – Я бы тоже так поступил. Она слишком много знает, что верно, то верно. Но Полковник любит играть по своим правилам, хотя другим этого не позволяет. – Чичестер явно припомнил что-то неприятное. – Ему нужно вытянуть из девчонки информацию.

На последней фразе Чичестер запнулся, и голландец тут же это подметил:

– Что вытянуть?

– Информацию.

«Ага, об алмазах», – подумала я.

– А теперь, – сказал Чичестер, – дай-ка мне список.

Долгое время я опять не могла понять ни слова. Вроде бы речь шла о крупных партиях овощей. Упоминались даты, цены и названия незнакомых мне мест. Целых полчаса голландец с Чичестером занимались проверкой и подсчетами.

– Ладно, – вздохнул наконец Чичестер и, судя по звуку, отодвинулся на стуле. – Я отнесу список Полковнику.

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра в десять утра.

– Хочешь до отъезда посмотреть на девчонку?

– Нет. Полковник строго-настрого запретил входить к ней до своего появления. Надеюсь, она в порядке?

– Я наведывался к ней перед обедом. Девчонка вроде бы спала. Как насчет того, чтобы ее покормить?

– Нечего, пусть немножко поголодает. Полковник явится сюда завтра. Она будет охотнее отвечать на голодный желудок. А пока что никого к ней не подпускай. Ты ее хорошо связал?

Голландец усмехнулся:

– А тебе как кажется?

Оба расхохотались. Я – тоже, про себя. Потом мне показалось, что они собираются выйти из комнаты, и я поспешно ретировалась. И вовремя. Взлетев по лестнице, я услышала, как дверь в кабинет распахнулась. Кафр зашевелился. О том, чтобы спуститься еще раз в холл, не могло быть и речи. Я благоразумно вернулась на чердак, положила на руки и на ноги веревки и сама улеглась на полу: на случай, если им вздумается заглянуть и проверить, как я поживаю.

Однако они не заглянули. Через час я опять крадучись спустилась по лестнице, но мальчишка-кафр уже не спал, а тихонько мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Мне не терпелось выбраться из вражеского логова, но я плохо понимала, как это сделать.

Пришлось опять вернуться на чердак. Кафр явно намеревался дежурить всю ночь напролет.

Я упорно ждала, когда голландец с Чичестером закончат утренние приготовления. Они завтракали в холле, их голоса слышались отчетливо. Я ужасно нервничала. Как, скажите на милость, выбраться из этого дома?!

Я старалась взять себя в руки. Одно резкое движение – и все пойдет насмарку. После завтрака Чичестер ушел. К моему великому облегчению, вместе с голландцем.

Я ждала, затаив дыхание. Вот убрали со стола, вот прибираются в доме… Наконец все стихло. Я снова выскользнула из каморки и тихонечко спустилась по лестнице. В холле было пусто. Пулей пролетев через него, я открыла дверь, выскочила на свежий воздух и сломя голову помчалась по дорожке.

Добежав до улицы, я пошла спокойно. Прохожие глазели на меня с любопытством. Я не понимала почему. Наверно, я вся перепачкалась, валяясь на пыльном чердаке. Наконец мне посчастливилось добраться до какого-то гаража. Я вошла и сказала:

– Я попала в аварию. Мне срочно нужно в Кейптаун, чтобы успеть на корабль, отплывающий в Дурбан.

Долго ждать не пришлось. Через десять минут машина уже мчала меня по направлению к Кейптауну. Мне необходимо было выяснить, поплывет ли Чичестер на корабле. Я размышляла и в конце концов решила, что мне тоже нужно поехать в Дурбан. Чичестер не знал, что я видела его на вилле в Мюзенберге. Он, разумеется, и дальше будет строить мне козни, но я уже предупреждена. А следить за ним необходимо, потому что он и есть тот самый человек, которого я пыталась вычислить: именно ему поручил отыскать алмазы таинственный Полковник.

Увы, планы мои потерпели крах. Когда я появилась на пристани, «Замок Килморден» уже отчаливал. И никак мне было не узнать, с Чичестером на борту или нет!

20

Я поехала в гостиницу. В холле никого из знакомых не оказалось. Я взбежала по лестнице и постучалась к Сюзанне. Она крикнула:

– Войдите! – а увидев меня, бросилась ко мне на шею. – Анна, дорогая, где ты пропадаешь? Я безумно волновалась. Что ты делала?

– Искала приключений, – откликнулась я. – Это была третья серия «Приключений Памелы».

Я рассказала ей все от начала и до конца. Дослушав меня, Сюзанна глубоко вздохнула.

– Почему интересные вещи случаются только с тобой? – жалобно спросила моя подруга. – Почему мне не суют в рот кляп и не связывают по рукам и ногам?

– Уверяю, тебе бы это не понравилось! По правде говоря, я теперь уже не так жажду приключений, как раньше. Хорошенького понемножку.

Однако мне не удалось убедить Сюзанну. Вот полежи она пару часов с затычкой во рту и со связанными руками, это другое дело. Тогда бы ее взгляды быстренько переменились. Сюзанна любит острые ощущения, но не может жить без комфорта.

– А теперь что нам делать? – спросила она.

– Толком не знаю, – задумчиво отозвалась я. – Тебе, конечно, по-прежнему надо ехать в Родезию и следить за Пейджетом…

– А тебе?

Вопрос оказался не из легких. Интересно, уплыл все-таки Чичестер на корабле или нет? Сделал ли то, что намеревался, уехал ли в Дурбан? Судя по тому, когда он покинул Мюзенберг, – вроде бы да. Но в таком случае я поеду в Дурбан на поезде! И, очевидно, окажусь там раньше Чичестера. Однако, если ему сообщат телеграммой о моем побеге и о том, что я отправилась в Дурбан, он сойдет в Порт-Элизабет или в Ист-Лондоне, и тогда его ищи-свищи.

Да, задача попалась не из легких…

– В любом случае надо разузнать про поезда до Дурбана, – сказала я.

– Мы еще не опоздали к утреннему чаю, – обрадовалась Сюзанна. – Попьем его в холле.

Поезд до Дурбана отходил в восемь пятнадцать вечера, сообщили мне в агентстве. Я временно отложила решение и присоединилась к Сюзанне, мы отправились, хоть и с существенным опозданием, на одиннадцатичасовой чай.

– Как ты думаешь, на сей раз тебе удастся узнать Чичестера… ну, в его новом обличье? – спросила Сюзанна.

Я уныло покачала головой.

– Я же не узнала его в роли горничной. Если б не твой рисунок, я бы никогда не додумалась, что это был он.

– Парень – профессиональный актер, я уверена, – задумчиво проговорила Сюзанна. – Гримируется он просто великолепно. Да он сойдет с корабля, выдав себя за моряка, и ты его не узнаешь.

– Очень воодушевляющая перспектива, – хмыкнула я.

Тут к нам присоединился полковник Рейс.

– А что поделывает сэр Юстас? – поинтересовалась Сюзанна. – Я его сегодня еще не видела.

На лице полковника промелькнуло какое-то странное выражение.

– У него… некоторые трудности… так что он пока занят.

– Расскажите, в чем дело!

– Не могу раскрывать чужие секреты.