Зверь в каждом из нас Васильев Владимир

Вскоре туркменский махолет показался на фоне ночного неба. Точнее, не сам махолет, а огни – габаритные, и сигнально-дипломатический.

Ребята из группы прикрытия дружно натянули капюшоны комбезов-пустынников и окончательно растворились на фоне песка. Иглометы у них были тоже особые, выведенные специально для разведчиков. Рыжие и крапчатые. Золотых видел, когда перед операцией дюжие ребята-стрелки кормили свое оружие. Корм, кстати сказать, тоже был специальный, с минеральными добавками, но это в идеале. На практике рыжие иглометы способны были поглощать и обычный универсальный корм, и даже некоторое время могли продержаться на жесткой и иссохшей пустынной колючке.

Махолет приближался, гул становился басовитее и громче. Вот и цикада забеспокоилась, цвиркнула несколько раз, неубедительно, судорожно, и примолкла. Подлети махолет поближе, стоящих у экипажей сибиряков и россиян обдало бы волной прогретого воздуха. Но он сел вдалеке, метрах в двухстах, грузно навалившись на роговые полозья-опоры. Поблескивающие стрекозиные крылья шевельнулись, и застыли. Стих равномерный гул.

Тотчас ожила рация-триморф на поясе у генерала; завибрировала и тихо пропела голоском вызова.

– Слушаю, – отозвался Золотых.

– Вызывает Сулим Ханмуратов, доверенное лицо президента Туркменистана. Я говорю с генералом Золотых?

– Именно с ним, – подтвердил Золотых.

– Доброй ночи, господин генерал. Вы готовы?

– Несомненно.

– В таком случае я хотел бы еще раз обсудить процедуру обмена, если не возражаете.

Полковник Золотых сейчас сказал бы: «Валяйте», но в устах генерала подобные слова прозвучали бы излишне легкомысленно и легковесно. Генералу полагается быть солидным и убедительным. И Золотых довольно быстро нашел подходящее слово.

– Извольте, – сказал он. Солидно и убедительно.

– Итак. Один – акцентирую – любой из ваших людей, обязательно один, выводит интересующего нас челове… э-э-э… волка вперед. Приблизительно на середину разделяющего наш махолет и ваши экипажи пространства. Ваш человек может быть вооружен, но желательно, чтобы оружие он не доставал. Мы в свою очередь выводим группу навстречу. Когда не останется сомнений, что приведенный вами – именно тот, кого мы ищем, мы его забираем и отступаем. Я буду вам чрезвычайно обязан, если основная ваша группа останется неподвижной до момента, пока наш махолет не поднимется в воздух и не наберет высоту. После этого вы вольны делать все, что вам заблагорассудится.

– А где гарантия, что вы выведете именно тех, кто нужен нам? И где гарантия, что всех?

– Насколько я понял, если обмен будет признан некорректно проведенным, вы немедленно начнете десантную операцию. Нам незачем обманывать вас.

– И тем не менее, нам вы не доверяете, – констатировал Золотых.

– На моем месте и вы бы не доверяли. Вас, в отличие от нас, ничто не сдерживает. Напомню, что в предварительном договоре обмена сказано: окончательные условия обмена туркменская сторона оставляет за собой. Мне кажется, что никаких неприемлемых требований мы не выразили. А вам?

– Нам тоже, – буркнул Золотых. – Начинаем?

– Минуточку. Похоже, в округе полно ваших снайперов.

– Ну, а если и так, то что? – не слишком приветливо осведомился Золотых.

– Считаю своим долгом сообщить, что вы, генерал, а также майор вэ-эр Российской Федерации Коршунович, который стоит рядом с вами, под прицелом. Если ваши снайперы не сдержатся… Очень жаль, но наши люди откроют огонь. Именно откроют огонь, а не пустят иглы. Чувствуете разницу?

– Нахал вы, господин Ханмуратов, – вздохнул Золотых без тени испуга или удивления. – Впрочем, я и ожидал чего-то подобного. Успокойтесь, снайперы тут только на случай непредвиденных сюрпризов с вашей стороны. Ведите себя соответственно, и можете считать, что нет тут никаких снайперов.

– Полагаюсь на ваше слово, – удовлетворенно, как показалось генералу, сказал Ханмуратов. – Мы готовы.

– Мы тоже.

– Начали.

Золотых обернулся к Чеботареву.

– Степа? – вопросительно протянул Золотых.

– Могу и я, – Чеботарев пожал плечами.

– Нет, – отрезал Золотых. – Тобой я рисковать не хочу.

Он задумался на секунду.

– Шеремет! – позвал генерал начальника иркутской группы.

– Здесь, – отозвался тот и выбрался из экипажа на теплый песок.

– Отведите волка куда полагается, – приказал Золотых. – Вы вооружены?

– Так точно. Ручной игломет, в кобуре.

– Вот пусть в кобуре и остается. Скорлупа на вас?

– Да.

– Отлично. Надеюсь, стрелять в голову им не придет… гм… в голову. Если, конечно, они все-таки замышляют какую-нибудь пакость.

– Есть, – коротко отозвался Шеремет.

Волка тем временем вынули из «Валдая».

– Идти сможешь? – поинтересовался Шеремет.

Волк утвердительно кивнул.

– Тогда пошли. Ты впереди, когда я скомандую, стоишь. Понял?

Волк снова кивнул. Он действительно выглядел болезненным и ослабевшим.

– Марш! Вон туда, – Шеремет указал рукой на огни туркменского махолета.

Волк, щурясь, побрел в указанном направлении. Подволакивая ноги и бессильно свесив перед собой скованные руки.

– Да! – спохватился Чеботарев. – Олег! Ключ держи!

Он бегом догнал Шеремета и передал ему плоскую феромонную вытяжку с кодом, который отпирал устье наручников.

– Что там такое? – обеспокоенно спросил Ханмуратов по рации.

– Ничего особенного. Позаботились, чтобы вы потом смогли снять с волка наручники.

– А вы его сковали? – удивился Ханмуратов. – Раненого? Звери вы, господа, сущие звери.

– Кто б говорил, – огрызнулся Золотых.

Он хотел добавить еще что-нибудь, на тему переворота в мирной стране, но вовремя сдержался.

«Черт! – подумал он в который раз. – Не привык я пока быть генералом… Надо привыкать. Да и пора бы уже…»

Волк и Шеремет шли в пятне света двух прожекторов. Один светил от туркменского махолета, второй – с противоположной стороны. Выхваченный из ночного полумрака пятачок казался частью сцены в каком-то немыслимом гротескном спектакле.

Пятно медленно перемещалось прочь от экипажей; наконец Шеремет велел волку остановиться. Тот послушно замер. Шеремет подошел и встал с ним рядом; чуть слева и сзади. Туркменский прожектор светил прямо в глаза, и Шеремет ничегошеньки не видел в сплошном белом сиянии.

А вот Золотых прекрасно рассмотрел, как от махолета быстрым шагом навстречу волку и Шеремету вышли четверо. То же расстояние они преодолели втрое быстрее. Опознавали волка недолго, генерал увидел, как Шеремет примирительно поднимает ладони, потом отдает ключ-вытяжку одному из встречающих. Волка аккуратно взяли под локотки и увлекли прочь. Прожектор при этом не сдвинулся, так и продолжал освещать Шеремета.

Прошло около минуты, рядом с махолетом почудилось неясное движение, а потом раздался знакомый гул. Габаритные огни медленно взмыли на высоту нескольких человеческих ростов, пятно света от прожектора стало менее ярким, но зато расплылось на добрые метров десять.

– Взлетели, – зачем-то прокомментировал Коршунович.

Было видно: на месте, где только что стоял махолет, теперь стоят люди. Десятка полтора.

Стояли они всего несколько мгновений, потом чуть ли не бегом кинулись навстречу. Шеремет перехватил их на полпути, присоединившись к этому странному забегу.

– Кажется, обошлось, – вздохнул Золотых.

Рядом немедленно возник единственный европеец, которого взяли на обмен – майор Шольц. Конечно, он высматривал своего человека, повязанного наспех сколоченной спецслужбой Саймона Варги.

«А ведь очень, надо заметить, приличную спецслужбу сколотил этот хитрец-Варга, – подумал генерал Золотых. – В первую же ночь взять столько разведчиков! И не кого попало – элиту. Не иначе, что у Варги под рукой все время была эта самая спецслужба, просто до переворота она числилась как частная. А в ту злополучную ночь перешла, так сказать, на легально положение. Ну невозможно за одну ночь создать такой эффективный орган чистки! Невозможно!»

Наконец освобожденные агенты приблизились вплотную. Золотых сразу увидел ее – стройную молодую женщину с непривычно короткой стрижкой.

– Здравствуй, Таня, – сказал генерал с нескрываемым облегчением.

– Здравствуй, отец, – отозвалась женщина.

Майор Коршунович, стоящий совсем рядом, чуть было на песок не рухнул от удивления. Обернулся.

– Оте-ец? – переспросил он нараспев. – Ну, ни фига себе!

Президентский лимузин подкатил к Хендывару около половины второго ночи. Расмус, с красными от недосыпа глазами, вышел из капонира, где был смонтирован пост управления порталом.

– Что там еще? – спросил он у часового.

– Кажется, Варга приехал, – отрапортовал часовой.

Это сугубо гражданское «кажется» еще недавно аукнулось бы часовому по первое число.

Но война закончилась. И предводитель волков, еще недавно упекший бы солдата на гауптвахту а то и в штрафную бригаду, лишь кивнул и ушел в темноту. Туда, где светились мощные фары президентского лимузина.

– Коллега Расмус? – окликнули его, когда Расмус приблизился.

Говорил Сулим Ханмуратов, ближайший подручный Варги.

– Что-нибудь стряслось? – угрюмо осведомился волк.

– Я привез вашего… человека. Плененного под Алзамаем.

Из темноты выступил исхудавший парень в пехотном волчьем комбинезоне; в парне Расмус с трудом узнал Шамана.

– Здорово, босс, – тихо сказал Шаман и закашлялся.

Расмус молча обнял его – действительного рядового базовой имперской пехотной бригады, героя финальной стычки за седьмую инхайскую базу. Одного из немногих, кого волки потеряли под Алзамаем, а теперь вновь обрели.

И не было ничего странного в том, что командующий имперской пехотной бригадой обнимается с рядовым. Там, под светом чужих звезд, они познали простую истину: нет ничего ценнее жизни соратника. Если ты готов, рискуя собственной жизнью, выручить любого, кто сражается рядом, то в трудную минуту выручат и тебя. Ничего не спрашивая и ничего не объясняя. И тем горше было Расмусу сознавать, что нынешние земляне, казалось бы вообще не приемлющие убийств и насилия, на деле оказались готовыми посылать на смерть несмышленых и неопытных детей своих. Посылать в самое пекло, в схватки с волками. И класть детей своих в этих схватках пачками.

– Как ты? – спросил Расмус.

– Плохо, – сознался Шаман. – Но теперь все будет в порядке, – и он через силу улыбнулся.

– Веном! – позвал помощника Расмус. – Сведи-ка его в медпункт. А то знаем мы, какие из местных доктора…

Шамана увели.

– Я надеюсь, вы довольны? – спросил Ханмуратов.

– А где Варга? – вопросом на вопрос ответил Расмус. – Он приехал?

– Нет, он остался в Ашгабате. Мы только что разменяли всех арестованных агентов на вашего Шамана – так ведь его зовут, кажется?

– Спасибо, – сухо поблагодарил Расмус. – Передайте Варге, что любой из волков благодарен за этот поистине гуманный поступок.

– Обязательно передам, – заверил Сулим. – В свою очередь Варга просил поинтересоваться: как продвигается ваше строительство?

– Продвигается, – уклонился от ответа Расмус. – А что, сроки жмут?

– Очень жмут, – невесело сообщил Сулим. – Десантная операция сил альянса едва не началась нынешней же ночью. Обмен только сдвинул сроки… Нам надо согласовать действия на случай, если альянс все-таки вторгнется в пределы Туркменистана.

– Вам не удержать таких протяженных границ, – сказал Расмус. – Это я вам как кадровый военный говорю… Как бывший военный.

– Мы это прекрасно сознаем. Основные силы пограничной охраны и гвардии оттянуты в окрестности Ашгабата. Собственно, наша задача – удержать пятачок в несколько сот квадратных километров. Ашгабат, «Чирс»… и предполагаемый рукав отступления. На это у нас хватит сил. На границах же оставлены только ложные цели да маневренные группы для создания иллюзии присутствия крупных вооруженных формирований.

«Ага, – подумал Расмус. – Сами доперли. Ну, что же, дураками людей Варги не назовешь. Негодяями – легко, но не дураками.»

– Это умное решение, – сказал он Ханмуратову. – И мне представляется – единственно выигрышное в сложившейся ситуации. Если правильно занять оборону, нужное время можно выиграть. Правда, альянс способен применить средства глобального поражения… Располагает альянс подобными средствами?

– К сожалению, – вздохнул Сулим, – располагает.

– Так я и думал, – проворчал Расмус. – Убивать мы не можем, но готовы. Старая, как мир, история. Впрочем, ладно. Когда у господина Варги будет время заехать и обсудить предполагаемую эвакуацию?

– В любое удобное для вас время.

– Тогда, – предложил Расмус, – в ближайший полдень.

– Договорились, – выдохнул Сулим.

Расмус, более ничего не произнеся, развернулся и ушел к капониру-посту.

За центральным пультом колдовал Лоренцо.

– Ну, что? – в голосе Расмуса прорезались нотки нетерпения.

– Ползет помалу. Ретрейны частые, правда.

– Мощность мала, – скрежетнул зубами Расмус. – С такой техникой, как у местных…

– Для такой техники трансфер просто на диво, – вздохнул Лоренцо. – Впрочем, еще, думаю, часа два. Девяносто восемь процентов массы уже передано.

– Успеем, – выдохнул Расмус. – Успеем, точно. Пожалуй, можно начинать эвакуацию. Сначала пехоту и инженеров. Демонтировать ничего не будем, только матрицы снимем. Пусть люди Варги поломают головы. Сколько там придется челночить? Раз десять, не меньше?

– Босс, – сказал Лоренцо не то виновато, не наоборот, гордо, – я втащил в пределы управляющей зоны два дисколета. Можно будет убраться одной сменой, без челночных рейсов на грузовиках.

Расмус опешил.

– Дисколеты? Откуда они, черт возьми, у нас?

Лоренцо вздохнул:

– Ребята попросили. Ну я и приплюсовал парочку к золотому списку. Вышло всего плюс полтора процента по массе, а объем нас вообще мало волновал… Как, говорят, там на Земле без настоящих машин? Не на зверушках же местных летать…

– Дисколеты инхайские?

– Ага.

Расмус глубоко вдохнул. Потом выдохнул.

– Обормоты. Раздолбаи. Скоты. Спасибо вам, уродам непослушным!

И он из всех сил врезал Лоренцо по плечу.

– А ведь я приносил торжественную клятву инхайскому стратегу, что в призовом фонде нашей команды нет устройств высокого технологического класса! Дьявол, Лоренцо, если бы наш ангар проверили, то что?

– Думаю, было бы плохо, – осторожно предположил Лоренцо. – Но ведь не проверили же?

– Осядем, – хмуро пообещал Расмус, – Я тебе все ребра переломаю.

– Йеп, босс! – весело согласился Лоренцо и козырнул.

– Где дисколеты?

– Я их ближе к ущелью навел, там и стоят. Темно – кто увидит?

– Грузить всех свободных! Все незадействованное имущество и технику! Оставить только портальную вахту и часовых по периметру. Мы уйдем на грузовике, думаю, все влезем. На «Чирс» много наших?

– Человек сорок, – сообщил Веном. – Все свободные.

– Отозвать!

– А не всполошатся? – с сомнением спросил Веном. – Если все сразу?

– Да пусть, – Расмус махнул рукой. – Варги нет, выводы делать некому.

– Йеп!

– Только, – предупредил Расмус, – никакой связи эфиром. Вестового зашли.

– Понял, босс, – кивнул Веном, и Расмус в очередной раз с грустью отметил, что Земля распустила вчерашних вояк неимоверно быстро. Даже в нынешних, все же не совсем мирных условиях.

Стройплощадка и палаточный городок на Хендываре зашевелились. В относительной тишине и без особой суеты волки собирались.

– Босс, – осторожно спросил Лоренцо. – А что с Варгой и его людьми? Что они хотели эвакуировать? Оборудование?

– Не только, – ответил Расмус, отвлекаясь от посторонних мыслей. – Они хотели еще и эвакуироваться сами.

– Сами? – удивился Лоренцо. – Но портал не…

– А откуда им это знать? – перебил Расмус. – И, главное, зачем?

– Так они не знают?

– Нет. И не узнают. Я очень не люблю, Лоренцо, когда меня, вежливо улыбаясь, используют. Как презерватив. Вот пусть Варга и попробует сдержать всю остальную Землю. Но без моей помощи.

Лоренцо с сомнением покачал головой:

– А ведь будет драка… Та еще. Варга очень на нас рассчитывал.

– Знаешь, – с горечью в голосе произнес Расмус. – Да, конечно, будет драка. Но я не хочу больше в это встревать. Они называют нас волками, Лоренцо. Может быть, может быть. Мы умеем убивать. Если надо. Но мы убиваем врагов. А они – самих себя. Они не волки, Лоренцо, конечно же нет. Псы. Бешеные псы, не более. Так пусть же грызут друг другу глотки, если это они называют «борьбой с волчьим геном». Я не генетик, Лоренцо. Но мне кажется, что волчий ген мало удалить из ДНК. Сначала его нужно вытравить из песьих душ. А вот этого на Земле как раз и не произошло. И еще мне кажется, что пока Земля не содрогнется от пролитой крови, никто и ничем не сможет ей помочь. Ни мы, ни они сами. Такие дела, Лоренцо. Как там, кстати, трансфер?

– Девяносто восемь и три.

– Хорошо. Должны успеть.

Через четверть часа подтянулись волки с базы «Чирс». Индикатор трансфера вплотную подошел к отметке «Девяносто восемь с половиной». Командиры подразделений один за другим докладывали Расмусу о готовности к эвакуации.

Потом пришел спецназовец Кэп.

– Босс, – сообщил он. – Нет Ядвиги. И этого вашего… консультанта. Последний раз Ядвигу видели здесь, на Хендываре, днем. На территорию базы они не возвращались.

Расмус долго смотрел на Кэпа. Долго и молча. И пытался понять – что это значит.

Говорят, для влюбленных время течет иначе.

Чушь, конечно. Дело не во времени, а в том, что влюбленным гораздо больше нужно успеть.

Но так или иначе, а Арчи толком не успел заметить, как навалилась душная летняя ночь. Теперь в ущелье заглядывали звезды; где-то выше по склону заунывно хныкал шакал. Озерцо шептало совсем рядом что-то свое, потаенное. И тихо пел огонек костра.

Впрочем, нет, костром это было трудно назвать. Никаких дров, никакого хвороста – найдешь разве в здешних предгорьях пищу для костра? Просто пылает на плоском камне таблетка сухого топлива, источая тонкий своеобразный запах. Но некая малообъяснимая первобытная потребность в открытом огне заставила зажечь эту таблетку, одну из пяти. Не ради тепла – туркменской ночью мог замерзнуть только больной, а они были здоровы. Не ради света – к чему им свет, влюбленным, каждый из которых, к тому же, видит в темноте немногим хуже диких псов-предков?

Полночь давно минула, а они сидели, обнявшись, и глядели на трепетный огонек. Ядвига прижималась щекой к боку Арчи. Рука Арчи легонько гладила плечо Ядвиги.

Они большею частью молчали, лишь изредка перешептываясь. Ни о чем.

А время все равно мчалось, словно угорелое, заставляя стрелки часов вращаться с непостижимой уму быстротой.

– Славное озерцо, правда? – спросила Ядвига, в очередной раз прерывая молчание.

– Ага, – согласился Арчи. – Я и не знал что в горах такие бывают.

– Его, наверное, ключ подпитывает. Иначе высохло бы. И холодное какое!

– Ага, – Арчи почему-то трудно было блистать разнообразием ответов. Мысли разъезжались, как лапы только что научившегося ходить щена.

– И названия у него нет, я спрашивала.

– Надо наречь его твоим именем, – предложил Арчи, надеясь, что не сморозил никакой глупости.

Ядвига прижалась к нему крепче.

– Спасибо, конечно… Только у меня имя для этого неподходящее.

Арчи не нашелся что ответить. Поэтому несколько минут они снова молчали.

– Нас не хватятся? – спросил Арчи потом.

– Не должны, – Ядвига едва заметно пожала плечами и с женской непосредственностью разом перескочила на другую тему: – Спасибо тебе.

– А? – только и смог ответить Арчи.

– Я не о том, – тем не менее поняла Ядвига. – Спасибо, что перестал хвататься за игломет. За доверие, что ли…

Арчи промолчал. Ему не хотелось думать об этом.

– Ты ж последние дни был как локомотив на рабочем ходу, – тихонько продолжала Ядвига. – Хоть бы раз улыбнулся. Только по сторонам зырк-зырк… А от мыслей, слепому видно, голова плавится…

«Вот так вот, значит, – уныло подумал Арчи. – Горе-агент ты, де Шертарини. Халтурщик. Ламер.»

– Мне вообще-то все равно кто ты, – Ядвига вдруг отстранилась и внимательно поглядела на него; огонек на миг отразился у нее в глазах. – Будем считать, что погранец. Да только ведь видно, что между теми сопляками из алзамайского леса и тобой пропасть, глубиной больше жизни.

«Черт! – подумал Арчи. – А может ее просто попросить? Отпусти, мол, сердешная, очень надо… Вдруг и правда отпустит?»

Неизвестно, осмелился бы Арчи на это. И неизвестно, как повела бы себя Ядвига. Именно в этот момент рядом с грядой что-то огромное и округлое вдруг взмыло над горами, заслоняя звезды, а затем стремительно вознеслось к этим самым звездам. А минутой позже – вознеслось второе. И все это почти бесшумно.

В ущелье ворвалась волна прогретого за день воздуха; заплясал огонек на таблетке, заволновалась вода в безымянном озерце, так и не нареченном именем волчицы.

– Черт! – Ядвига вскочила.

– Что это было? – Арчи почему-то был уверен: она знает.

– Это инхайские дисколеты… Космические штурмовики, одним словом. Откуда они здесь?

Вероятно, присутствие дисколетов на Хендываре означало какие-нибудь неприятности.

Ядвига уже шнуровала ботинки.

– Плохо, да? – растерянно спросил Арчи.

– Не знаю. Пока.

Ядвига вскочила, поправила пулевик на плече. Арчи тоже выпрямился.

У них оставался всего миг.

Целый миг. На поцелуй. Но это ничего не значило, ведь для влюбленных время течет иначе.

А потом Ядвига растоптала таблетку, и освятивший их первое свидание огонек умер под рифленой подошвой сработанного где-то в космических далях ботинка.

У махолета Коршуновича встречал взъерошенный связист-колли.

– Палыч! Из Москвы шифровка пришла!

– Раскодировали уже?

– Конечно!

– Давай… – Коршунович поморщился. Откровенно говоря, он полагал, что это очередные указания от начальства. Солидные, но абсолютно бесполезные. Чаще всего.

Лутченко, Баграт и троица агентов-ашгабатцев, только что размененных на единственного волка, замедлились перед махолетом.

– Давайте, давайте, – Коршунович махнул им рукой. – Коридор, поди, закроют скоро!

Народ споро полез в махолет, а Коршунович покамест заглянул в носовой отсек.

– Вот, – связист сунулся к своему углу и подал узкую пластиковую ленточку, совсем недавно выползшую из щели декодера-полиморфа.

«Срочно. Секретно. Руководителю операции «Карусель-2» от Российской Федерации майору Коршуновичу.

В 22:54 по московскому времени на один из телефонов резервной связи поступил звонок от некоего Ахтамали Бахва, работника фактории Верхнего Багира, что вблизи Ашгабата. По словам Бахва его жена обнаружила в доме записку из содержания которой явствует, что агент Шериф жив и находится где-то в Туркменистане, вероятно – вблизи поселка Багир. Вам надлежит немедленно организовать заброску агента в Багир; задачей агента будет сбор всей возможной информации об этом происшествии и в идеале – установление связи с агентом Шериф.

Запись телефонного разговора прилагается.

Меру распространения этой информации рекомендовано ограничить главным руководителем операции «Карусель-2» генералом Золотых.

Старший группы резервной связи ВР РФ капитан Тентарев.»