Страсти Евы Пань Анна
Мой умный милосердный ангелочек, ты исцелишь меня от всех болезней. Мое лекарство ты, Ева.
Я соединяю наши руки и с любовью высматриваю на его коже проступившие вены и порозовевшие от холода мелкие зарубцевавшиеся порезы.
Позволь мне помочь тебе побороть теней прошлого. Можно… я коснусь твоего лица?
Через силу Гавриил подносит мою ладонь к своему изъяну на лице.
Ни одной женщине я не позволял дотрагиваться до лица, мрачно сообщает он. Раньше так делала эта сука со своими приятельницами, когда они напивались. Ламия всячески измывалась надо мной, говоря, что я больше похож на белокурую Габриэлу, чем на мальчика. Вначале я жаловался отцу, но лживая тварь утверждала, что я все выдумываю. Отец верил ей и бил меня розгами. Ад в моей жизни начался уже с пеленок…
Он ненадолго замолкает, зажимая пальцами переносицу словно бы собираясь с силами, чтобы придать огласке самые потаенные мысли, терзающие его душу.
Единственной для меня отрадой в детстве оставалась учеба и живопись. Но и этого было мало Ламии. Она решила запретить мне рисовать. На тот момент у меня уже стали проявляться разные влияния. Я пригрозил ей фирменным кнутом, если она не закроет свой поганый рот. В ответ чертова тварь закричала, что такого неблагодарного ублюдка, как я, тоже нужно было сбросить с лестницы. Как выяснилось, моя матушка не разбилась в автокатастрофе. Они с отцом сбросили ее с лестницы. Решив отомстить за матушку, я взял кнут и хлестал эту суку до тех пор, пока не сбежалась обслуга. В тот день я разорвал все отношения с отцом, отказался от его денег и стал жить самостоятельной жизнью. Позже я выкупил у него матушкино имение.
Какой кошмар… в ужасе зажимаю я себе рот ладонью.
Так вот значит, откуда это: «Ева, ты можешь упасть и сломать шею». Приплюсовывается третий пазл в головоломке психологических травм семеное неблагополучие. Отсюда и причины циничного отношения к женщинам и холодность по отношению к отцу. Во всех женщинах он видит одну убийцу матери.
Сними оберег, детка, я уберу увечье с твоего плечика, раскаянно шепчет Гавриил, не переставая водить подушечками моих пальцев по рубцу на своем лице.
Интуиция мне подсказывает, что он все глубже проникается теплом моих рук они его успокаивают.
Оставь как есть, прижимаю я его свободную руку к своему посиневшему укусу. Я же знаю, что ты не хочешь убирать «клеймо собственности».
Я намерено пометил тебя, Ева, без ложного сожаления прикрывает веки Гавриил, несомненно, сражаясь с внутренними демонами, но я прерываю его самоистязающее покаяние поцелуем в шрам на скуле.
С этого момента мы с тобой соединены, объясняю я ему свои действия. Ты открылся мне, и я тоже откроюсь тебе. Когда ты укусил меня, мне понравилось. Ты хотел показать свое полноправное владение мною. Я всегда хотела того же. Моя душа и мое тело принадлежат тебе, мой Гавриил.
Мне страшно, что ты всего лишь мое видение… растопыренными пальцами беспорядочно проводит по моему лицу Гавриил, как будто бы засомневавшись, в своем ли он уме.
«Моего мужчину надо спасать!» с болью понимаю я и решаю раскрыть перед ним все карты. Слово в слово я передаю ему вчерашний разговор Германа Львовича с Ламией.
Ты ведь не собираешься предавать Никиту?
Гавриил вымученно закатывает глаза:
За кого ты меня принимаешь, Ева? Старого выжившего из ума ублюдка я считаю лишь своим биологическим отцом. Много лет уже мы с твоим братом работаем над тем, чтобы предотвратить наполеоновский заговор Германа. Тебе нужно передать свиток Никите. Чем раньше, тем лучше.
Он нежно берет меня за подбородок и освобождает от истязания мою закушенную губу.
Пойми, ангел мой, если формула будет указывать на Никиту, то мой отец выкачает из него всю кровь и перельет себе. В назначенное время Ламия родит ему Наследника. Как ты знаешь, по древним законам правящий архонт может зачать ребенка только будучи действующим мироправителем. С рождением прямого Наследника от Германа для меня и других Наследников будет все кончено. Либо мы все умрем, либо станем его прислужниками. Ева, ты веришь мне?
Терзаясь муками страха, я кладу голову ему на плечо:
Верю.
Гавриил крепко обнимает меня и подбородком упирается в мою макушку:
Тебе все еще что-то гложет. Мои отношения с Белиндой?
Толчок сердца отдается у меня в горле.
Угу, поколебавшись, мычу я.
Совершенно серьезный, Гавриил отстраняется от меня на небольшое расстояние, ровно настолько, чтобы видеть мои глаза.
Прошлой весной мы с Белиндой заключили брачный контракт, который на данный момент расторгнут. Но на тот момент я рассчитывал подобрать себе выгодную пассию в жены. Высокие чувства мне были чужды, ведь я никогда не испытывал их до встречи с тобой. Прежде я всегда платил за сексуальные услуги. Эскорт для меня это были честные отношения с женщинами и без ложных клятв. Что же касается женитьбы, то Белинда мне подходила как нельзя лучше. До тридцати лет она не знала о существовании Ордена, так как была нежеланным ребенком и жила с отцом. Ламия бросила их ради Германа. Я разыскал ее и самостоятельно посвятил в Орден. По части коварства Белинда ровня матери. Мне бы оставалось только подождать, пока дочь прикончит собственную мать за предательство.
Гавриил коротко стреляет глазами в зеркало заднего вида на проезжающий мимо нас чей-то корпоративный «Эскалейд» и снова завладевает моим вниманием.
Ты должна знать кое-что про платье моего рода. Оно было сшито специально для торжества по поводу беременности матушки. Я попросил тебя надеть его, чтобы продемонстрировать Ордену свой выбор. Вчера я разозлился и не ответил на твой вопрос лишь потому, что засомневался в твоей реакции. Клянусь тебе, Ева, я обязательно научусь быть мягче. Но прошу, пойми меня, мне пока сложно.
Я всецело понимаю тебя, бледно улыбаюсь я, пропуская через себя все его терзания. Я не буду тебя торопить и всячески помогу.
Спасибо тебе за твое понимание, мой ангел, с шумом выдыхает Гавриил, не скрывая, как тяжело даются ему откровения. У меня серьезные намерения, поэтому перед тем, как ты переедешь жить ко мне в имение, мы сообщим о нас Никите. И обрадуем мы его завтра на новогоднем карнавале в Красной Поляне, куда пойдем вместе.
На нервах я расправляю ворот его хлопковой сорочки с расстегнутыми верхними пуговицами:
Как, по-твоему, отреагирует Никита?
Черт возьми, он поседеет от этой новости, стискивает зубы Гавриил. Ты мне в дочери годишься, Ева. Твой брат сделает вывод, что я превратился в слетевшего с катушек старого извращенца и намереваюсь совершить богохульный акт совокупления с его малышкой. Что, впрочем, я и собираюсь сделать.
Со знанием дела он берется за массирование эрогенных зон у меня на спине, шее и затылке.
С возращением, Гавриил Германович! кокетничаю я, запрокидывая голову назад, но его ладони возвращают мою голову в вертикальное положение.
На правах собственника Гавриил обрушивает свои губы на мои. Его алчный язык врывается в мой приоткрытый рот и полностью заполняет собой, стирая все посторонние мысли. В игривом протесте я стараюсь мстительно ухватить зубами кончик его неуловимого скользкого языка. Гавриил не дает совершить месть и сам посасывает мой язык. Одной рукой он держит меня за голову, не давая отдвинуться от его рта. Другой рукой он ненасытно спускается по изгибам моего тела к бедрам и сильно затягивает пальцем узкую резинку на трусиках, проходящую между ягодиц. От пробежавшей промеж ног жгучей волны с моих губ срывается несдержанный стон. На смену нежности приходит страсть. Я тягуче пригибаюсь в пояснице и принимаюсь кататься своим сладким местечком по стволу его разросшегося твердого члена для нашего обоюдного удовольствия.
С тяжелым выдохом Гавриил резко прерывает мои действенные вращения бедрами.
Детка, я на грани, прикрывает он дрожащие от напряжения ресницы. Я так сильно хочу тебя, что того гляди сорвусь и трахну прямо тут.
Мешает благословение Никиты? с обидой в голосе противлюсь я его стальному хвату, с каким он держит мои обездвиженные бедра.
Дело не только в Никите, Ева, наконец, открывает глаза Гавриил, но его зрачки все еще расширены от возбуждения. Наш первый раз непременно должен пройти дома на кровати по всем романтическим правилам. Я хочу увидеть счастье в твоих лучезарных карих глазах, затмевающих само Светило. Ты излучаешь свет, ангел мой.
Я улыбаюсь бесконечно светлой и радостной улыбкой и оплетаю руки вокруг его шеи. Ничего так не греет женщину, как теплые слова любимого мужчины.
Гавриил, я… «тебя люблю» вертится у меня на языке, но меня охватывает смятение, поскольку он до сих пор не признался мне в любви, поэтому я договариваю иначе: Я думала, что по причине моего прошлого ты просто играл со мной все это время.
Гавриил потрясенно бледнеет.
Ева, девочка моя, я бы ни за что в жизни не обидел тебя, его голос полон похоронных оттенков. После мистерии на столе я отдалился от тебя из самых чистых помыслов. Ты достойна лучшего. Не такого ублюдка, как я. Однако, когда я увидел тебя с Уилсоном, проклял все на свете. Больше нас ничто не разлучит.
Он зарывается носом в мои волосы и целует в висок, потом достает из бардачка новенький белый айфон и дарит мне.
Я сожалею, что разбил твой телефон, Ева. Но я кое-что придумал, чтобы загладить вину. Посредством одного из влияний я достал из памяти фрагменты наших встреч и загрузил их в фотоальбом.
Мое лицо само собой вытягивается:
Твои влияния безграничны!
Пароль на альбоме дата твоего трехлетия, таинственно прибавляет Гавриил, трогаясь с места.
«Хаммер» въезжает на залившуюся новогодними фонарями улочку и останавливается у нужного дома. Гавриил облачается в черный пиджак от делового костюма и помогает мне выйти из машины. На крыльце он с видом вожака волчьей стаи оглядывается по сторонам. В следующий иг я оказываюсь вжатой в дверь его атлетическим телом и напористым ртом. Держа мое лицо в ладонях, он долго-долго насыщается вкусом моих безотказных губ. «Собственность» не может отказывать.
На прощание Гавриил оповещает меня, что сегодня будет работать до глубокой ночи, часов до трех как минимум, а завтра в обед заберет меня к себе.
Дома я первым делом уединяюсь с подарком. В фотоальбом добавлено пять фотографий своеобразный полиптих. На всех изображениях Гавриил выделил собственные чувства за период развития наших отношений: от желания подчинить себе, до поклонения. В эротических снимках он сумел подчеркнуть Вожделение с большой буквы. Фотографии в катакомбах «Нижнего Уровня» заслуживают отдельного места на выставке эротики. На олимпийский пьедестал вознесена миниатюра, где я обнаженная сплю вполоборота на животе поверх черных простыней. Гавриил, напротив, полностью одет и бодрствует. С бокалом красного вина в руке он покоится в непосредственной близости от моих бедер и с горящим сладострастием в глазах целует мою ягодицу, крепко сжатую у него в руке. В этом весь Гавриил Германович… Его врожденное животное нутро, временами граничащее с жестокостью и безумством, перемежается с аристократическим благородством. Даже на фотографии этот взрывной переменчивый мужчина способен вскружить мне голову. Что уж говорить о живом общении с ним. Одним Небесам известно, почему так получается, что он открывает у меня самые темные стороны и воскрешает аналогичную первобытную дикость, что живет и в нем самом.
Вдохновившись любовными сценами, я отправляю Гавриилу текстовое сообщение по вайберу, где выражаю восхищение проделанной работой и прошу прислать мне еще одну фотосессию, только уже с откровенными кадрами его самого. Ответ приходит почти сразу. Гавриил в своем репертуаре.
«Какая проказница… За порочное желание прибавляю тебе новый должок. С тебя двойное кормление из ложки.
P. S. Ты всегда в моих фантазиях, Ева».
Присланную в подтверждение его правдивых слов фотографию я изучаю с благоговением восьмого чуда света. Затемненный черно-белый снимок сделан в его спальне. Окруженный холодным лунным светом, Гавриил полусидит в кровати с расслабленно откинутой на изголовье головой. Его белая сорочка распахнута, рукава закатаны до локтей, открывая соблазнительный накачанный пресс и часть черной татуировки. Его туманные глаза полуприкрыты, рот приоткрыт, мышцы на правой руке напряжены. Мне предельно ясен род его бесстыдных деяний. Другое дело, к вселенской несправедливости, нижняя половина снимка с происходящим пикантным процессом полностью отсутствует.
«Гавриил Германович, вы видели меня в „костюме Евы“, почему же я должна довольствоваться только половиной вашего совершенства?
P. S. Настырно требую большего!»
Ответ Гавриила на мое требование приходит незамедлительно.
«Вы только посмотрите, какие мы жадные… Совершенство есть только одно ты, Ева. И Совершенству пора спать. Марш в кровать!
P. S. Сладких снов, ангел мой».
Глава 12. Штормовое предупреждение
Слоистый вечерний туман поднимается с земли, опутывая разодранной паутиной беснующегося Германа.
Мой Наследник разнеженная девка!
Его слова звучат в моей голове ударами грома.
Слушайся свою маму, доносится ненавистный голос мачехи с террасы замка.
Ты мне не мать! яростно рычу я, хрустя костяшками пальцев.
Ты снова ведешь себя, как слезливая Габриэла, наказывает она с вышины.
Я сверкаю глазами на разгневавшегося отца:
Тебе меня не сломить. Я люблю живопись. И мне не указ твоя грязная потаскуха.
Герман покрывается красными пятнами и со всего размаха бьет меня по лицу тыльной стороной ладони. Фамильный перстень на его пальце рассекает мне кожу на скуле до мяса. Мое лицо вспыхивает огнем, но не столько от боли, сколько от ненависти к самому себе я снова позволил ей победить. С кровью у меня во рту перемешивается вкус усвоенного на всю жизнь урока, сделавшего меня, десятилетнего мальчика, взрослым мужчиной.
Не вздумай идти против моей воли, поучает Герман, кружа вокруг меня, как гиена вокруг недобитой жертвы. Иначе на твоем теле не останется живого места.
Пора кончать со слезливой Габриэлой, в довесок победоносно голосит сверху мачеха.
С безразличием к своей судьбе я смахиваю рукой остатки крови с губ.
Можешь пустить мне пулю в голову, но я продолжу рисовать, храбро вздергиваю я подбородок.
Без колебаний Герман достает кольт и приставляет дуло револьвера к моему виску:
Дважды не повторяю.
Как и я, с вызовом гляжу я ему в глаза, настроившись до последнего вздоха держаться гордо и принять смерть с достоинством, как и подобает мужчине.
Без задержек Герман перенаводит дуло револьвера на другую мишень и нажимает на спусковой курок. Два метких выстрела отнимают жизни у свернувшихся возле моих ног доберманов. Север с Югом служили мне верную службу с тех самых пор, как умерла матушка. Собак она купила мне в подарок, но подарить так и не успела.
Старый ублюдок и его шлюха нещадно уничтожили мою и без того искалеченную жизнь!
В те минуты я еще не подозревал, что на завтрашний день мне уготовлено событие, сопоставимое по масштабу боли с совокупностью всех казней земных. С кровавым рассветом я примерю свой пожизненный беспристрастный саван с тонким шрамом на лице и его невидимой кровоточащей язвой изнутри. Моя казнь будет длиться день за днем, месяц за месяцем, год за годом.
Долговое обязательство бессрочно…
«Каким таким образом в своем сне я переместилась в детство Гавриила?» изумленно смотрю я на белокурого мальчика, который почему-то перестает горевать о невосполнимой потере и с испуганным видом тянет ко мне руку.
Помоги мне, Ева! вдруг голосом взрослого Гавриила просит он, мертвой хваткой вцепляясь в мое запястье.
Мне становится дурно, потому что я чувствую, что теперешнему Гавриилу наяву грозит смертельная опасность.
Как мне тебе помочь?
Между нами выстраивается разъедающий воздух барьер. Я хватаю его за локоть, но он выскальзывает из моих рук, как вода сквозь пальцы.
Скорей! с криком он разлетается на миллионы мельчайших песчинок.
ГАВРИИЛ! ору я, но просыпаюсь.
Метеором я хватаю с журнального столика айфон и набираю номер «Мой Гавриил», но все без толку гудки не идут. В Москве и Подмосковье объявлено штормовое предупреждение. Скорее всего, из-за бурана возникли перебои со связью. Впопыхах я натягиваю лосины, накидываю пуховик и, прыгая на одной ноге, обуваю угги. За порогом порыв колючего ветра со снегом будит мой невыспавшийся организм. Мороз в Сочи крепчает. Обильно валят крупные хлопья, застилая снежным ковром проезжую часть и тротуары. За заборами горят наряженные елки с причудливо накренившимися от снега макушками. В запорошенных окошках капают капли неоново-голубых мигающих гирлянд.
Без происшествий я пресекаю Врата и оцениваю ситуацию на дорогах Московской области транспортный коллапс из-за снежной бури пока не наступил. На КПП Зоны № 1 я прохожу идентификацию личности и заезжаю на территорию комплекса, подсвечивающегося снизу мощными прожекторами. В приемной на двадцатом этаже мне навстречу выплывает фигуристая Алена, одетая по последней моде офисного дресс-кода. Попросить об аудиенции с доктором Гробовым я не успеваю.
Ева, что у тебя стряслось? с ураганным настроем вылетает из своего кабинета оторванный от дел Гавриил.
На лету он прижимает меня к себе и поцелуем в губы непростительно нарушает офисный этикет и спокойствие в глазах общественности Алены.
Я так боялась за тебя, сбивчиво объясняюсь я. Из-за этого дурацкого бурана я не могла тебе дозвониться. Тебе грозит опасность. Смертельная.
На ключевом сове Гавриил сжимает пальцами переносицу и на неопределенное время прикрывает веки. На костяшках пальцев у него откуда-то добавились новые ссадины.
Подними начальника моей личной охраны и вызови Сашу из имения, немного отойдя, раздает Алене поручения Гавриил.
Он придерживает для меня дверь в кабинет и заходит следом. В сумрачном настроении его докторский мозг долго не раздумывает: в руке мгновенно оказывается щедрая порция виски со льдом, ноги прокладывают путь к панорамному окну. В беспроглядной тьме ожесточенно воют снежные вихри.
Я найду тебя, «серый кардинал», посылает он угрозу прячущемуся в крутящейся мгле врагу. Кем бы ты ни был. Где бы ты ни был.
Заправляя за ухо выбившийся клочок волос, я открываю ему сюжет сна о его детстве. В информацию-бонус я вкладываю сообщение о влиянии прорицания во снах. Пересказ удручающего сценария вещего сна в канун дня рождения, где он убивает меня, я осмотрительно откладываю до лучших времен.
Мой отец способен на многое, прохладно замечет Гавриил, опустошенно взирая на беспокойную ночную панораму, так похожую на его собственный непростой характер. Возможно, меня он убивать не станет, но вот тех, кто мне дорог…
Угнетающая атмосфера давит мне на виски. Беря инициативу в свои руки, я подхожу к цилиндрическому аквариуму, работающему в режиме ночного освещения. Баснословно дорогостоящий и хлопотный чертог очаровательных обитателей морей и океанов заменяет собой одну из стен в кабинете. В водных глубинах этажом ниже выявляются легкие колыхания водорослей. Со дна, разрезая толщу воды, несется чья-то плотная масса. Колебания в водных хоромах заметно возрастают, и из пушистой гусеничнообразной тины выныривает тупоголовая морда лидера душегубов. Характерный треугольный плавник на спине обещает зазевавшимся купальщикам верную гибель.
Малыш Моджо, как закадычного друга, представляет грозу морей Гавриил. Прошу любить и жаловать.
Мои брови скептически взлетают вверх.
С воплем «Спасите!» грести всеми четырьмя лапами к берегу, перефразирую я. Не в обиду, но машину для убийства не припишешь к отряду малышей. Теперь я понимаю, почему Сидоров не хотел интима с Малышом Моджо.
С едва заметной улыбкой Гавриил стучит по стекленному резервуару, привлекая внимание акулы.
Женщины нас обижают, Моджо, жалуется он разинувшему пасть мореплавателю. На самом деле, Ева, самец тупорылой акулы или акулы-быка любимец нашего офиса. Как и другие виды, он является предметом моей работы последних двадцати лет.
Какие исследования ты проводишь?
Акулы уникальны по своей природе, с энтузиазмом берет на себя роль просветителя Гавриил. У акул высочайшая эффективность иммунной системы, которая защищает их от инфекций. Акулы никогда не болеют и никогда не спят, а их раны заживают быстрее, чем у собаки. Наша работа состоит в применении генома акулы для лечения людей от рака. На данном этапе мы трудимся над вживлением искусственно-синтезированных стволовых клеток, находящихся в печени акулы, в стволовые клетки человека. Добившись положительных результатов мутации, мы будем клонировать стволовые клетки. В дальнейшем при помощи трансплантации в организм человека выведенных усовершенствованных стволовых клеток мы сможем предотвращать злокачественные новообразования. В моих планах провести аналогичные испытания и с геномами других видов животных. В будущем люди смогли бы бороться с неизлечимыми недугами и вирусами.
Без сомнений вашему открытию цены не будет, пораженно отмечаю я, следя за маневренностью акулы в аквариуме. Ты очень умный, Гавриил. Я верю в тебя и твоих ученых.
Благодарю тебя, ангел мой, несколько растерянно произносит он. Для архонтов на первом месте стоит забота о человеческой расе. Мне больно знать, что в Ордене о призвании помнят единицы.
Мне тоже, с грустью поддерживаю я его.
Ослабив узел галстука, Гавриил растягивается на кожаном кресле и привлекает меня к себе на колени. Нетерпеливо он приспускает лямку моей майки и без зазрения совести зализывает «клеймо собственности». От удовольствия он даже закатывает глаза и тихо рычит. Производимыми действиями он напоминает снизошедшего до ласк сытого снежного барса… хм, все-таки голодного снежного барса. Радость нашей физической близости мгновенно распространяется на другую часть его тела сбоку от ремня дорогая брючная ткань настырно оттопыривается.
Гавриил Германович, вы непредсказуемый мужчина, со стоном вздрагиваю я от его горячего дыхания.
Мне думается, дерзкая нимфетка, ты имела в виду «не в своем уме».
Со звериной ухмылкой Гавриил стягивает резинку с моих волос, отчего те тяжелым водопадом рассыпаются по его белой рубашке. Запутавшись в них руками, он приступает к мануальному массажу сакральных точек у меня на голове. Его волшебные пальцы переходят на затылок… ключицу… позвонки, превращая мое тело в одну сплошную эрогенную зону.
Нет, сейчас нет, скулю я, руками цепляясь за его плечи.
Значит, все остальное время я не в своем уме? наказывающе прикусывает меня за мочку уха Гавриил, вызывая во мне тихий писк.
Пультом он включает ненавязчивую лиричную музыку в стереосистеме и следом совершает три последовательных действия: сгребает бумаги на письменном столе в одну сторону, укладывает меня на столешницу и заглушает слетающий с моих губ стон несогласия поцелуем.
Ты нарушила мой покой, маленькая проказница, с многообещающим блеском в глазах цокает он языком, вынимая из стакана виски кусочек льда. Сейчас я устрою агенту-провокатору мистерию в кабинете.
Без предупреждения таящая ледяная вода капает на мой голый пупок. Из горла у меня вырывается отчаянный стон, но Гавриил сковывает мои запястья у меня же над головой собственной рукой. Незанятой рукой он задирает вверх мою майку и самозабвенно продолжает экзекуцию льдом. Обжигающий кубик ползет между моих покачивающихся грудей к ареоле набухшего соска и медленно обводит ее. Круговые движение таящей льдинки повторяются и повторяются, по мере скольжения сокращая и так мизерное расстояние. Через несколько мгновений кубик льда достигает алеющей верхушки. Гавриил дует на мою замерзшую вишенку и берет ее в плен своего горячего рта. Я издаю беспомощный стон и сильно закусываю губу, прокусывая ее до крови, но боль только усиливает влечение. Из-за резкого контраста температур внутри у меня все наполняется плотским желанием, под трусиками становится невыносимо влажно. Гавриил мастерски теребит мои затвердевшие соски. Он облизывает их, втягивает в себя и изредка покусывает. Его ловкие руки в считанные секунды лишают меня всей одежды, причем мои гипюровые трусики убираются в карман его брюк.
Никогда прежде мне не приходилось лежать перед кем-то в столь откровенно позе, поэтому я скованно зажимаю бедра. Гавриил не дает мне свести ноги, держа колени широко разведенными.
Не нужно стыдиться доктора, плотоядно любуется он моим пушком на лобке. Ты шикарна, Ева. Я сражен твоей естественностью и натуральностью. Именно такая, как я себе и представлял. Боги создали тебя для меня.
Он изучающе проходится ладонями по внутренним линиям моих бедер, затем поднимает одну ногу вверх и детально целует по всей длине, не скрывая в глазах долгожданного единения. В неспешном ритме его поцелуи спускаются от стопы к линии бикини. Про экзекуцию кубиками льда он не забывает. Перепад температур добавляет мне значительной остроты ощущений. В непрерывном движении Гавриил проделывает аналогичный ритуал с правой ногой и под конец ножной мессы снова находит мой рот, завлекая наши языки в эротическое танго. Я полностью растворяюсь в его жарком поцелуе. Мои торчащие соски трутся о тонкий хлопок его сорочки. Накаляющееся жжение пробуждает во мне первобытные инстинкты.
Гавриил бормочет сладкий бред, целиком и полностью порабощенный нашей близостью. Его потемневшие глаза ослеплены похотью, волосы торчат по сторонам, губы фантастически порхают по самым экзотическим уголкам моего тела, заставляя меня вздрагивать и дрожать, как осиновый лист. Чем ниже опускается его губительный рот, тем сильнее обосряется моя чувствительность и разгорается пожар между ног. Болезненно точащее зубами вожделение рьяно ищет выход и находит пальцами Гавриил раскрывает мои верхние складки и своим упругим языком поддевает пульсирующий клитор. О-о-о… я выгибаюсь и царапаю ему руки, усмиряя желание заверещать на весь кабинет от наслаждения. Гавриил воплощает в реальность мои самые смелые эротические фантазии. Его неистощимый на изобретения язык умело кружит вокруг одной эрогенной точки, на которой, будто сконцентрировано скопление оголенных нервов. Я вся потею и с исступленными стонами безвольно ерзаю голыми ягодицами по инкрустированной сусальным золотом столешнице.
Черт, не стони так, Ева! до синяков впивается пальцами в мои ягодицы Гавриил, чтобы обуздать беспрерывное движение бедер. Такими темпами я сорвусь и жестко трахну тебя.
Будьте так любезны, Гавриил Германович, трахните меня, провокационно стягиваю я в руках его строптивые волосы, восхищаясь тем, как соблазнительно он смотрится между моих ног. Но сначала, доктор Гробовой, все-таки закончите начатое дело.
Гавриил посылает мне похотливый взгляд и кладет себе в рот небольшой кубик льда. Арктический эффект чуть ли не разрывает меня на части. Его охлажденный язык адски раззадоривает мой горящий клитор. Пальцами он искусно терзает, до тонкой боли, мои измученные соски. Я и не знала, что бывает так неимоверно хорошо… во рту у меня пересыхает… удары сердца затрудняют дыхание… мои бедра механически сжимаются и разжимаются. Выписывая беспощадные узоры языком, Гавриил поочередно погружает в меня два пальца и усиливает неистовое наслаждение жесткими трениями внутри. О-ох, черт… от восторга я лишаюсь пространственной реальности и, всецело отдаваясь ощущениям, бессознательно раскрываю бедра как можно шире.
Ева, детка, кончи для меня, охрипший голос Гавриила подталкивает меня к краю.
Со знанием дела он всасывает в себя мой клитор и параллельно надавливает пальцами на нужный рецептор глубоко внутри. Меня накрывает волной экстаза, тело сотрясают конвульсии, я кончаю с громким выдохом его имени. Блаженство… райское удовольствие… в голове забвенно поют и пляшут отголоски улетевшего разума. Миллион раз я гадала о том, какие ощущения испытывают во время оргазма, но на деле захлестнувшее удовольствие превзошло все ожидания. С чувством полного удовлетворения и какой-то неестественной легкости я возвращаюсь из полета наяву назад в телесную оболочку и за галстук озорно затягиваю Гавриила на себя.
Спасибо за потрясающие ощущения, дарю я ему пламенный поцелуй благодарности. Ты был до безумия красив и сексуален, целуя меня там. Я никогда не испытывала ничего подобного. Я чувствую себя заново рожденной.
Гавриил выглядит весьма польщенным и теснее прижимается ко мне:
Моя сладкая девочка, если бы ты видела себя. Такая чувственная и нежная. На вкус сочный персик. Я буду доставлять тебе наслаждение самыми разными способами.
Слушая его голос, я не могу не думать о его воздержании выдающаяся эрекция в брюках давит на мой вспотевший голый живот. Сексуальное голодание доставляет Гавриилу кромешные муки. У него настолько замутившиеся дымные глаза, что с секунды на секунду он в бессознательном помутнении затрахает меня до беспамятства. Отважившись на ответную оральную ласу, я робко скольжу рукой по его крепким брюшным мышцам к молнии на гульфике. Я всегда считала настоящая женщина должна быть раскованной и уметь по-всякому ублажать возлюбленного. В доме, где живет любовь, нет места запретам и осуждениям.
Гавриил, я… не умею, но хочу доставить тебе удовольствие ртом, дрожащими пальцами я неумело расстегиваю ему ремень на брюках.
От меня не ускользает вспыхнувшее в его глазах желание и то, каких титанических усилий стоит ему совладать с собой.
Детка, я безмерно ценю твою самоотверженность, но ты еще не готова, заботливо отстраняет он мои руки от вторжения в его брючное пространство. Нам некуда торопиться. Постепенно я обучу тебя всем известным мне видам доставлений и получений сексуального наслаждения. Ты удивишься, на что способно твое чуткое тело в опытных мужских руках. Секс это искусство. И я его большой ценитель.
Садясь в кресло, он усаживает меня на себя верхом и за бедра плавно покачивает для собственного удовольствия. Его руки беспорядочно путешествуют по моему голому телу: иногда сжимают, иногда поглаживают, все его неуправляемые действия показывают, что ему сложно оставаться равнодушным к нашей близости.
Золотые мгновения мистерии в кабинете нарушает стук в дверь. Входного голосового разрешения от шефа Алена не получает, поэтому добивается его внимания по внутренней связи.
Твоя секретарша не оставит нас в покое, ревностно ною я, прикусывая Гавриила за легкую щетину на подбородке. У тебя с ней что-нибудь было?
Офис для меня неприкосновенен, Ева, успокаивает меня Гавриил. Связи с сотрудницами табу. Только тебе удалось совратить доктора биологических наук. Мой письменный стол возмужал. Больше не девственник.
Я смеюсь с бесконечным облегчением и безрадостно слезаю с него, но он задерживает мой уход поцелуем в пупок, слегка покусав и полизав кожу вокруг.
Гавриил Германович, вы ничего не забыли? резонно интересуюсь я, одеваясь.
На губы Гавриила опускается таинственная ухмылка. Из кармана брюк он достает черные трусики и, к моему неописуемому изумлению, бессовестно подносит их к своему лицу.
Мм-м… они пахнут тобой, с невозмутимым видом сообщает он. На досуге придумаю трофею новое местожительство в этом кабинете. Ну, а пока… И трусики отправляется обратно к нему в карман с демонстративным похлопыванием ладонью по временному хранилищу.
Готова поклясться, выражение моего лица сейчас непередаваемо. Гавриил же весьма доволен собой. Как ни в чем не бывало он разминает шею круговыми движениями, надевает маску босса-тирана и по внутренней связи приглашает помощницу зайти в кабинет.
С появлением Алены я даю отпор чересчур настойчивому желанию босса-тирана закормить меня на убой вкусностями, которыми набит их холодильник, и обзавожусь чашкой бодрящего кофе с лимоном. Через некоторое время Алена вновь оставляет нас одних. Гавриил расслабленно вытягивает свои длинные ноги вперед крест-накрест и делает большой глоток дымящегося эспрессо.
Хочешь посмотреть, как кормят Малыша Моджо? интересуется он, но на ответ времени не хватает…
Его Высокопревосходительство Гений Перевоплощений Злой Рок запускает программу вещего сна!
В приемной раздается грохот ломающейся мебели и визг Алены. От удара байкерского сапога со шпорами деревянная дверь переламывается и по частям влетает к нам в кабинет.
Дернешься я с-снесу тебе башку! застает врасплох Гавриила «маньяк» целившимся ему в голову «Макаровым», дуло второго пистолета он наводит на меня. Хочешь, чтобы мелкая с-сучка и дальше тебе отсасывала, тогда держи руки на с-столе.
Пока наемник держит нас на прицеле, я незаметно обшариваю глазами кабинет в поисках подручных инструментов защиты и, по удачному стечению обстоятельств, замечаю, что Гавриил тихонько нажимает коленом на ножку стола. Из образовавшейся выемки беззвучно выезжает кинжал, который я осторожно прячу под низким подлокотником кресла. В моем положении оплошать нельзя, потому что против пули в голову влияние целительства бесполезно.
С отдачей самортизировавшей пружины я вскакиваю с кресла и с лету мечу в наемника кинжал, но, к великому горю, промазываю.
Редкос-стная дрянь! злобно картавит фантом, нажимая на спусковой курок.
Гавриил успевает сбить прицел «Макарова» пультом от стереосистемы, и выпущенная пуля попадает в стеклопакет. Ощетинившийся фантом из двух пушек принимается палить очередью. Каждый из нас бросается в укрытие. Шальные пули одна за другой разбивают панорамное остекление, и холодящий штормовой ветер со снегом врывается на двадцатый этаж.
Уворачиваясь от пуль, я оступаюсь на разбитом стекле и соскальзываю на самый край карниза, но каким-то чудом успеваю зацепиться руками за металлические балки. В полувисячем положении я гляжу вни с высоты птичьего полета на заасфальтированную площадь и содрогаюсь от смертельного ужаса. На морозе мои прилипшие к железу пальцы слабеют с каждой секундой. Я все дальше и дальше сползаю животом по мокрому карнизу вниз.
Гавриил кидается спасать меня, предварительно достав из тайника перевернутого письменного стола (столешницу, оказывается, не берут пули) крупнокалиберный «Десерт Игл». Отстреливаясь от загнанного в прилегающий медкабинет наемника, он одним рывком вызволяет меня из верной гибели и по пути к пуленепробиваемой столешнице заслоняет собой.
С-споем за упокой крас-савца архонта! выкрикивает из убежища фантом.
Мы слышим, как он чиркает спичкой для перекура.
Я никуда не с-спешу, смолит он сигаретой, не к добру затаившись. С-спокойно покурю и подожду, пока ты с-сдохнешь от потери крови.
Только сейчас я замечаю растекающуюся под Гавриилом лужу.
О нет, ты ранен… сквозь ком в горле причитаю я. Силы небесные, пуля задела легкое!
Немедленно я включаю в себе рациональный подход хирурга и двумя пальцами пережимаю Гавриилу его простреленный кровеносный сосуд. В первую очередь необходимо упразднить блокировку дыхания и кашля, чтобы он максимально долго оставался в сознании.
Из тебя выйдет первоклассный врач, ангел мой, явно старается держаться Гавриил, сплевывая кровь. У меня для тебя есть две новости. С какой начать?
От страха меня колотит, но я пытаюсь сохранять спокойствие и не зацикливаться на хлюпающей под моими пальцами горячей артериальной крови.
С хорошей, лепечу я. Пожалуйста, потерпи. Все будет хорошо. Скоро прибудет подмога.
Не расставаясь с пистолетом, Гавриил зарывается носом в мои завившиеся от снега влажные локоны, словно мечтает унести с собой в могилу самый драгоценный для него аромат.
Я люблю тебя, Ева, его признание пронзает меня в самое сердце. На этом свете нет никого прекрасней тебя. Ты возродила меня к жизни и подарила счастье. Ты навсегда останешься в моем сердце. Я всегда буду любить тебя, ангел мой.
И я всегда буду любить тебя, Гавриил! накидываюсь я на него с поцелуями, но взрываюсь рыданиями, когда чувствую в его слюне металлический привкус крови. Пожалуйста, только не умирай. Как же я буду без тебя, любимый. Не смей оставлять меня.
Гавриил превозмогает боль в грудной клетке и нежно целует меня в краешек губ.
Не надо… не плачь… я не умру, в его голосе проскальзывает обманная уверенность. Ангел мой, настало время плохой новости.
Нет, нет и еще раз нет! неврастенически трясу я волосами, отклоняя его подготовку на случай скоропостижной кончины.
Гавриил безапелляционно вкладывает мне в руку заляпанное кровью тяжеленное огнестрельное оружие, в другую руку стилет.
Ева, слушай меня очень внимательно, строже наставляет он, самостоятельно пережимая пальцами простреленный сосуд. Я скоро потеряю сознание. Этот сукин сын только и ждет, что я отключусь. По моим расчетам у нас обоих осталось по одному патрону. По крайней мере, я не слышал, чтобы он перезаряжал ствол. Запасного магазина у него, судя по всему, нет. Наемнику дали задание убить меня. Кровь ему моя не нужна. Следовательно, до прихода спецназа он выскочит из укрытия и застрелит меня. Затем он уберет тебя, как свидетеля. Чтобы всего этого не случилось, ты будешь следить за ним в специальное отверстие в углу стола, куда вставишь дуло пистолета. Ты когда-нибудь стреляла?
Из автомата «Калашникова» на учебном полигоне, утвердительно киваю я, убирая ему со лба липкие от холодного пота волосы. Управлюсь и с пистолетом.
Гавриила все сильнее одолевает боль в легких. Он закатывает глаза с хриплым грудным кашлем и с усилием продолжает:
В медкабинете в жестяном кейсе ты найдешь капсулы с вакциной черного цвета. Их надо ввести мне внутривенно. Вводи капсулы одну за другой до тех пор, пока я не очнусь. Спасателям скажи, что другой способ меня не спасет. Везти в реанимацию и оперировать бесполезная трата времени. Если я не отправлюсь на тот свет, то от вакцины пули выйдут сами. Мое влияние целительства при ранении в жизненно важные органы действует очень медленно. Мне нужно четверть суток на полное исцеление. Ангел мой, запомни, у тебя только один патрон. Меться ублюдку в голову. Я люблю тебя.
Он с чувством целует меня и роняет голову без сознания. В лихорадочной панике я проверяю ему пульс. Пульсации слабые, но стабильные. От сердца у меня отлегает с непомерным облегчением.
Вот и литургия подходит к концу, нараспев подает голос зашевелившийся наемник. Архонт, ты там живой? Аль помер?
Я холодею от ужаса и, крепче сжимая трясущимися руками мощнейший двухкилограммовый пистолет, аккуратно просовываю дуло в отверстие диаметром с шарик для гольфа. Выгодно-занятая позиция позволяет мне корректировать градус наклона ствола пистолета и контролировать углы обзора.
Вдруг колонки стереосистемы разрывает бьющее по ушам вступление феноменальной по накалу драматизма мессы «Dias Irae» («Судный День») неповторимого Карла Дженкинса в исполнении симфонического оркестра. Шумовой эффект вынуждает меня покрыться ледяной коркой страха. В оцепенении выжидая нападения, я вглядываюсь через прицел в задымленное никотиновым облаком местоположение наемника. Мельтешащие тени около изрешеченного пулями аквариума, из которого, как из дуршлага, брызжут тонкие напористые струи воды, наводят меня на нехорошее подозрение фантому удалось незамеченным выбраться из медкабинета обходным путем.
В тихом ужасе я высовываю голову из-за стола и… мертвею. С противоположной стороны с «Макаровым» в руке по-пластунски ползет громила. Недолго думая, я реактивно выезжаю на спине из-за стола. Лужа крови увеличивает скорость моего скольжения. В крайне неудобной для стрельбы позиции я выстреливаю наемнику в голову и… эх, все-таки попадаю в бок.
Тебе конец, дрянь! заходится осатанелым рыком подстреленный наемник.
Угрозы расправы горохом сыплются из его картавого рта вместе с кровью. С остервенением в глазах он продолжает ползти ко мне по-пластунски.
Сдохни! во всю прыть ору я, бросая в него стилет.
«Маньяк» наредкость живуч и вытаскивает граненое лезвие из шеи.
Ева, где головорез? приходит в сознание растормошенный от моего выстрела Гавриил.
С воплями радости я кидаюсь ему на шею. Мой взлетевший вверх голос заглушает грохочущие барабаны и чье-то высокое тревожное сопрано.
В лучшем случае влияние целительства немного подлечило ранение Гавриила. В худшем прилив жизненных сил является обманным действием болевого шока перед летальным исходом.
Наемник крадется справа от тебя, раскладываю я ему по полочкам ситуацию. У этого живучего гада пуля в печени, дырка в шее и все еще один патрон.
Ты моя умничка, оценивает мою проделанную работу Гавриил. Теперь приготовься. Когда я скажу «бежать» беги.
Забудь об этом.
Не спорь со мной, Ева!
Я тебя не брошу, наотрез отказываюсь я.
Безнадежно закатывая глаза, Гавриил забирает из моих рук пистолет и снимает с себя галстук. С профессиональной собранностью он выкатывается из-за стола и запускает наемнику в лицо два килограмма отлитой стали. Приклад ломает ему нос и дробит надбровную дугу.
Убью! бешено ревет фантом, выстреливая в Гавриила, но из-за повреждений глаза промахивается.
Гавриил расторопно обматывает его горло галстуком, однако наемник отпихивает его обученным приемом и откатывается на край карниза.
Лежать лицом вниз! черной тучей врывается в кабинет группа захвата с вооруженным Никитой во главе.
Читать бесплатно другие книги:
