Свидание с небесным покровителем Володарская Ольга
– Здравствуйте, – поприветствовал Инессу Митрофан. – Я старший следователь Голушко. А вы?..
– Инесса Максимовна Милова, – отрекомендовалась та. – Чем могу служить?
– Ответите на пару вопросов? – Инесса кивнула. – Вы знали гражданина Сидорова Геннадия Олеговича? Хотя о чем это я… – Он полез в карман штанов, достал полароидный снимок и протянул Инессе. Когда Марго тоже попыталась на него взглянуть, Митрофан не дал ей этого сделать, объяснив свое нежелание показывать жене фотографию так: – Там покойник снят, а тебе в твоем положении ни к чему сейчас всякие ужасы видеть! – И, не слушая заверений Марго в том, что вид мертвеца никак не повлияет на течение ее беременности, обратился к Миловой: – Так что, Инесса Максимовна, узнаете этого господина?
– Да, узнаю, – ответила та слабым голосом и поспешно отдала снимок Митрофану, чтоб больше не видеть запечатленного на нем мертвеца – Инесса ужасно боялась покойников. – Он сидел в столовой за соседним столиком… Я даже пыталась с ним заговорить, когда мы столкнулись в фойе, но он на контакт не пошел.
– Почему, как считаете? Был по жизни нелюдимым человеком или же просто в тот момент находился не в лучшем расположении духа?
– Скорее последнее. Дело в том, что мы приехали в «Эдельвейс» почти одновременно. Я на такси, а покойник… – Она сконфузилась и поправилась: – В смысле будущий покойник… В общем, господин с фото…
– Геннадий Сидоров.
– Да, Геннадий Сидоров. Так вот, его привезли друзья на огроменном джипе. Их было трое. Все, кроме водителя, поддатые, веселые. Балагурили, гонялись друг за другом, как дети, даже на каруселях покатались. И Геннадий не отставал от остальных, так что…
– Когда же изменилось его поведение?
– Да на следующий же день. На завтрак он пришел хмурый. Я решила, что у него похмелье, но потом смотрю – он пьет пиво, затем с фляжкой коньяка его на балконе заметила. Короче говоря, здоровье он свое точно поправил, но веселее не стал. В обед почти ничего не ел. Поковырялся в тарелке (у нас тут кормят как в первоклассных ресторанах) минут десять и к себе пошел. Мужики его в бильярд играть звали, в волейбол, а он только головой мотнул…
– Больше вы его не видели?
– Почему же? Видела еще один раз… Уже вечером.
– Вчера?
– Да, вчера вечером, – терпеливо повторила Инесса. – Если не сказать ночью. У меня с балкона открывается прекрасный вид на реку и причал. Там посидеть – одно удовольствие. Чайку попить, подумать, помечтать… А какие стихи на ум идут, когда такая благодать перед глазами!
– Можно ближе к делу, Инесса Максимовна?
– Я как раз к тому и веду, – обиженно буркнула она. – Я сидела на балконе. Время было около полуночи. Смотрю, Геннадий этот к причалу идет. У нас прокат круглосуточный, и плавсредства можно арендовать в любое время. Вот он как раз это сделать и решил. Я видела, как он подошел к одному из катеров, осмотрел его, а потом двинулся в будку, где прокатчики сидят.
– Он сразу отплыл?
– Нет. Минут через двадцать. Когда вышел из будки, направился не к катеру, а к корпусу. Наверное, теплые вещи решил взять – ночью тут прохладно. Я, кстати, тоже замерзла на балконе, поэтому зашла в дом, оделась потеплее, чай заварила. Когда вновь вышла на балкон, Геннадий уже забирался на борт.
– Он был один?
– Да.
– Вы уверены?
– Конечно, уверена.
– А пока он ходил за теплыми вещами, как думаете, никто не мог забраться на катер незамеченным?
Инесса на мгновение задумалась, после чего неуверенно проговорила:
– Да нет, скорее всего… Хотя… – Она опять погрузилась в размышления и на сей раз молчала, насупив свои тщательно нарисованные брови, гораздо дольше. – В принципе, мог бы. Тот катер, который Геннадий выбрал, был последним в ряду и находился в близком соседстве с сараем для инвентаря. Тень от его крыши падала на левый борт, и в этой тени мог спрятаться кто угодно…
– Что ж, спасибо, Инесса Максимовна, вы нам очень помогли…
Милова с достоинством кивнула. По лицу было видно, что ей хотелось расспросить старшего следователя о происшествии, но она не решилась. Марго замечала, что ее супруга многие побаиваются, уж очень суровый был у него вид. Вместо этого Инесса обратилась к Марго:
– Ритуля, вы идете на завтрак?
– Идет, – ответил за нее Митрофан. – А сразу после еды собирает вещи и едет со мной в город…
– Что за глупости? – нахмурилась Марго. – С чего бы это мне отсюда уезжать?
– С того, что я так сказал! – рыкнул муж.
Возглас Митрофана так напугал Инессу, что она вздрогнула всем телом и стала пятиться к столовой. Марго же, улыбнувшись, возразила:
– Никуда я не поеду.
– Еще как поедешь! В этом чертовом доме отдыха творится невесть что, ты не можешь тут оставаться! – И, видя, что его слова не произвели особого впечатления на супругу, добавил более мрачно: – Одного из отдыхающих убили, хочешь стать следующей?
– Ну, во-первых, ты сам говорил, что картина происшествия еще не ясна, а во-вторых, даже если смерть Геннадия была насильственной, то я очень сомневаюсь в намерении убийцы искоренить всех отдыхающих «Эдельвейса»…
– Да ты пойми, я беспокоюсь не только за твою жизнь, но и за здоровье! Тебе нервничать нельзя и все такое…
– Мить, я себя никогда так хорошо не чувствовала. В кои-то веки у меня ничего не болит. И сплю на удивление хорошо… – Она легонько погладила его по руке. – Можно, я останусь, а?
Митрофан, шумно выдохнув в усы, проворчал:
– Ладно уж, оставайся пока. Но как только у меня появится хоть одно неоспоримое доказательство того, что Сидорова убили, заберу тебя, ясно?
Марго кротко кивнула.
– А теперь дуй в столовую! Тебе витамины нужны, а у вас тут, насколько мне известно, на завтрак свежевыжатые соки дают.
– Нам здесь чего только не дают, – подхватила Марго. – И икру, и семгу, и коктейли из морепродуктов, и муссы фруктовые, и твой любимый бри… Хочешь, я чего-нибудь тебе принесу?
– Еще не хватало беременную жену объедать…
– В меня все равно завтрак целиком не влезет. Я тут даже есть меньше стала…
Но Митрофан ее уже не слушал, его схватил за руку стажер Славик и стал что-то взахлеб рассказывать. Марго, помахав мужу рукой, отправилась в столовую.
Когда она вошла в помещение, почти все присутствующие уже доедали десерт. Марго прошествовала к своему столику, поздоровалась с соседями. Компанию ей, кроме Сергея и его супруги Кати, составлял еще молодой человек по имени Петр. Первые были деловыми людьми, имели свой семейный бизнес, а второй учился в университете. Кажется, на третьем курсе. Парень был очень странным: то сумрачно молчал, то трещал без умолку, сопровождая свою глупую болтовню диким смехом. Внешний вид его тоже вводил Марго в ступор, хотя ее трудно было удивить, поскольку полтора последних года она работала в школе и привыкла к подросткам всякого вида. Кого среди ее учеников только не было! И металлисты, и панки, и нацы, и рэперы. В последнее время появилось много готов и эмо. Среди школьников стало модным рядиться в темное, иметь бледный вид и рассуждать о смерти. Петр был из таких. При этом Марго не могла понять, к какому течению он принадлежит. Парень носил черные одежды и серебряные украшения, как гот, и косую челку и значки, как эмо. То ли все не мог определиться, то ли просто не вникал в тонкости. Хотя в его возрасте пора было сделать и то и другое, все ж не шестиклассник сопливый, а студент. Но Петя для своего возраста был слишком инфантилен. Насколько Марго успела узнать, у него был очень богатый и влиятельный отец, и отпрыска, судя по всему, просто перебаловали.
– Вы слышали? – вскричал Петр, стоило Марго опуститься на стул. – Слышали, что случилось?
– Вы, Петр, о чем? – переспросила она, прекрасно понимая, что именно привело парня в такое возбужденное состояние.
– Да вы че, не в курсах?! У нас тут чувак один ночью вены вскрыл!
От его вопля Катя поежилась, а Сергей наморщил свой костистый нос и проговорил:
– Кошмар какой-то, я ведь его довольно хорошо знал!
– Да, – подхватила его супруга. – Сидоров был самым крупным поставщиком офисной оргтехники. Практически монополистом. Мы с ним сотрудничали. Естественно, и вне работы иной раз пересекались. На балу у губернатора, например. Или на вручении наград «Предприниматель года». Он, между прочим, дважды выигрывал…
– Непонятно тогда, зачем столь успешному человеку кончать жизнь самоубийством, – пробормотала Марго.
Сергей только собрался ответить, как его перебил Петр.
– Люди так ограниченны! – вскричал он и шарахнул чайной ложкой, которой ковырялся в суфле, об пол. Его худые руки, торчавшие из широких рукавов футболки, как два карандаша из стакана, ходили ходуном. – Они думают, что желать себе смерти могут только неудачники!
– А разве нет? – опасливо покосившись на него, спросила Катя.
– Конечно же, нет! Что хорошего в этом мире? Кругом одна грязь и жестокость! И люди все мразь… – Он так раскраснелся, что прыщи на его лице стали менее заметными. – Как говорится, весь мир бардак… Остановите землю, я сойду!
– Нет, ну зачем же так категорично, – зачем-то вступила в спор Марго. – Люди все разные… Да и, кроме грязи, в этом мире существуют другие вещи… Дружба, например, или любовь…
– Все это самообман! Ни дружбы, ни любви не бывает! Это все сказочки!
– Петя, ты пока очень молод, а жизнь длинная, и ты еще встретишь хороших, искренних людей…
Он не дослушал. Тряхнув своими сальными волосами, вскричал:
– Как же я ненавижу эту жизнь! И как завидую тому чуваку, что осмелился покинуть ее! – И он с увлажнившимися глазами выскочил из-за стола и убежал, смешно подбрасывая острые коленки.
– Какой нервный парень, – проворчала ему вслед Катя. – А отец у него точно робот. Никаких эмоций. Да и мама… Вся из себя леди.
– Вы знаете Петиных родителей? – полюбопытствовала Марго.
– А вы разве нет? Странно… Отец его —главный архитектор нашего города, Олег Павлович Синицын. У матери нотариальная контора. Любое строительство, которое вы затеяли, должно быть одобрено Петиным отцом, а сделки заверены его матерью.
– Бабки лопатой гребут, – подключился Сергей. – Да и не только их… Жадные очень. Я слышал, что Петин отец за то, что одобрил проект торгового центра, который не вписывался в общую архитектуру, получил «Ауди А6». И по фигу, что у него есть «Q7», машинка стоимостью полтора лимона никогда не помешает…
– В общем, не до сына им, – перехватила инициативу Катя. – Откупятся от мальчишки навороченным сотовым, мотоциклом или поездкой вот сюда… А его к психиатру надо было водить… С детства.
– Пороть его надо было, – возразил муж.
– Ребенок и так ласки не видел, а ты – пороть! – Катя вздохнула. – Мне Петю, честно признаться, жаль… Парню двадцать лет, возраст замечательный, в самый раз влюбляться, хулиганить, жить на полную катушку, а он только о смерти думает…
– У них сейчас это модно, не обращай внимания, – перебил ее Сергей. – Поболтает и перестанет! А вот то, что Сидоров вены вскрыл, это да… Неожиданно!
– А я не удивляюсь. Сам же говорил, что у него неприятности какие-то с ОБЭПом начались.
– Ну и что – неприятности? У кого их не бывает? Нас вот с тобой год назад на какие бабки налоговики опрокинули, и что? Оклемались и дальше живем…
– У всех психика разная, – как всегда, нашлась что возразить Катя. – К тому же мы с тобой друг друга поддерживали, а у Сидорова жена – сикушка малолетняя. Одни тряпки на уме да фитнес…
– А еще стриптизеры да манекенщики, – хохотнул Сергей. – Весь город знает, что Генка с рогами ходит…
– Слушай, Сережа, а что, если это до Генки дошло, вот он и?.. – Катя чиркнула своим длинным ногтем по запястью.
– Чтоб Сидоров из-за бабы вены себе порезал?.. Не… Не верю!
– А вот я слышала одну историю…
И Катя стала взахлеб рассказывать о любовной драме знакомого своего знакомого, которую Марго решила пропустить мимо ушей. Сплетни о покойном Геннадии она выслушала с пристальным вниманием, чтобы пересказать их мужу, личные же истории посторонних ее не волновали вовсе. Отключив слух, Марго принялась за завтрак. Пока ела вкуснейшие оладушки, вспоминала все, что узнала о Сидорове, и размышляла о том, что проблемы с ОБЭПом вкупе с крахом личной жизни вполне могли привести человека к самоубийству. Коль Сидоров приехал в «Эдельвейс» один, без супруги, значит, у них действительно что-то разладилось…
За этими думами Марго не заметила, как подчистила весь свой завтрак. Это не укрылось от глаз соседей.
– Смотрю, у вас отличный аппетит! – весело сказала Катя. – Завидую вам: кушаете довольно много, а остаетесь стройной…
– На самом деле я очень сильно в последнее время поправилась. Мой нормальный вес – сорок три килограмма, а сейчас больше пятидесяти…
– Не смешите меня! Пятьдесят! Мне б столько весить… – Катя со вздохом похлопала себя по мясистому животу. – Я же вешу восемьдесят! Да и Сережа у меня что-то поправляться начал, а ведь раньше как Аполлон был…
– Я и сейчас хоть куда, – нисколько не обиделся супруг. – А скоро опять в привычную форму войду, я ж теперь по утрам бегаю…
– А вы, Катя, к мужу присоединиться не хотите? – поинтересовалась Марго.
– Нет, ни за что! Я в последнее время без снотворного спать не могу. Поэтому вечером обязательно принимаю таблетку…
– И утром глаза разлепить не может, – закончил за нее Сергей. – Да и ночью спит так, что пушкой не разбудишь. Я сколько раз пытался ее на бок перевернуть, чтоб не храпела, никак…
– Не ври, я не храплю! – возмутилась Катя. – Только посапываю.
– Ну конечно…
– А я говорю – не храплю!
– Ладно, не поленюсь сегодня, запишу на диктофон твое «сопение»…
– Вот и запиши, а иначе не поверю.
И она, показав ему кулак, вышла из-за стола. Сергей хохотнул, подмигнул Марго и поспешил вслед за женой. Проводив соседей взглядом, она подумала, что у супругов Марченко почти идеальные отношения: крепкие, душевные и в то же время легкие. У них с Митей не такие. Муж Марго был человеком довольно угрюмым, очень серьезным и ужасно правильным. С ним не повеселишься! И вот так, болтать ни о чем, как супруги Марченко, они не болтали. А уж когда Марго с Базилем начинали перемывать кости кому-нибудь из общих знакомым, Митрофан закатывал глаза и уходил в другую комнату, чтобы не слышать, как они сплетничают. А еще Митя не понимал многих шуток. И подтрунивать над ним было нельзя. Он обижался на невинные подколы, замыкался и весь день ходил с несчастной физиономией. В общем, жить с Митей было непросто. Но Марго не променяла бы своего угрюмого, серьезного и правильного мужа ни на кого другого. А все потому, что такого чистого, порядочного, преданного человека на свете больше не было! Ее Митя был уникален. А еще очень красив. И не только душой. В отличие от всех, в том числе самого Митрофана, Марго считала его очень привлекательным мужчиной. Особенно ей нравилась его лысина. И рост! И добрые карие глаза. И пухлые губы под щеткой усов. И даже сами усы, хотя до встречи с Митей она терпеть не могла мужчин с растительностью на лице…
– Судя по мечтательному виду, вы сейчас думаете о каком-нибудь красавчике типа Орландо Блума, – услышала Марго над своим ухом и, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза. Возле ее столика стоял незнакомец в синих джинсах и голубой футболке в обтяжку. Стройный и франтоватый. – Я слышал, именно его признали в этом году самым сексуальным мужчиной планеты, – продолжил он, одарив Марго ослепительной улыбкой. – Хотя, на мой взгляд, он чересчур смазлив…
– На мой – тоже, – пробормотала Марго, поднимаясь из-за стола. Мужчина поспешил ей помочь, отодвинув стул. – Спасибо, – поблагодарила его Марго и заторопилась к выходу. Кавалер заспешил следом.
– Разрешите представиться? – проговорил он, нагнав ее и преградив дорогу. – Макс Радов. А как зовут вас?
– Маргарита…
– Великолепное имя! И так вам подходит…
Марго натянуто улыбнулась. Макс, что и говорить, был мужчиной видным и к себе располагающим, но его намерения были уж слишком очевидными.
– Позвольте проводить вас? – промурлыкал он, подставляя согнутую в локте руку.
Марго сделала вид, что не заметила ее, и в ответ сказала:
– Меня там муж ждет, поэтому не стоит…
Но от Макса было не так легко отделаться.
– Маргариточка, не обманывайте меня, – тоном воспитателя детского сада, журящего ребенка, сказал он. – Я узнавал, вы отдыхаете здесь одна…
– Узнавали? – удивленно переспросила Марго.
– Уж простите… – Он развел руками. Улыбка с его лица не сходила, и Марго подумалось: как это у него скулы не сводит? Понятно, что отличные зубы надо обязательно демонстрировать, но не беспрестанно же! – Дело в том, что я сразу вас заметил… И вы меня заинтересовали чрезвычайно – давно мне не приходилось видеть таких прекрасных женщин… – Макс бросил на Марго короткий заинтересованный взгляд, выясняя, как на нее подействовал его комплимент. – Вы само совершенство! – добавил он, не заметив на лице Марго ничего, кроме вежливого внимания. – Можно сказать, я влюбился в вас с первого взгляда…
Тут уж Марго не выдержала: расхохоталась (мужские приемчики соблазнения ее всегда смешили). Однако Макса это не смутило, и он продолжал, но уже другим тоном, не восторженным, а немного грустным:
– Вы можете смеяться надо мной, но я действительно…
– Макс, вы простите меня, – перебила его Марго, – но мне на самом деле нужно идти…
– Давайте покатаемся сегодня на лодке?
Марго покачала головой.
– Сходим в ресторан?
Она вновь повела подбородком.
– Просто погуляем?
«Не отстанет!» – подумалось Марго, и она сказала:
– Возможно…
– Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете! – возликовал он.
«Опять переигрывает», – вздохнула про себя Марго, а вслух произнесла:
– До свидания, Макс! – И, обойдя осчастливленного Радова, зашагала к выходу.
Митрофан
Все то время, что Марго разговаривала с Максом, ее супруг стоял в фойе и наблюдал за происходящим. Он заглянул в столовую, чтобы узнать, за каким столиком сидел покойный, и записать имена его соседей, но тут увидел супругу, мило болтающую с каким-то красавчиком, и позабыл обо всех делах.
Несмотря на то что Митрофан доверял жене, чувство жгучей ревности терзало его постоянно. Причин для этого было две. Первая – неуверенность в себе. Вторая – бывшая профессия супруги. Митрофан знал, что имеет малопривлекательную внешность. Поэтому никогда не мечтал о красивых женщинах, считая себя недостойным их. Первая его жена была «серой мышкой», и это Голушко устраивало. А вот во второй раз Митрофана угораздило жениться на красавице. Когда Марго была карлицей, он еще как-то мирился с тем, что у нее прекрасное лицо, но, когда она сделала операцию и превратилась в эталон красоты, комплекс неполноценности начал развиваться в Мите со стремительной силой. Сам-то он любил жену не за внешность, но остальные «клевали» именно на нее. Марго не могла спокойно ходить по улицам, к ней постоянно приставали мужчины. И Митрофан, зная об этом, просто-таки сатанел. Особенно если в этот момент ему вспоминалось, что когда-то Марго спала со всеми, кто мог себе позволить купить ее «любовь». И пусть она уверяла, что не получала от этого никакого удовольствия, а Базиль твердил, что из бывших проституток получаются самые лучшие жены, Митрофан все равно страдал от раздирающей душу ревности…
Как сейчас, например!
Мужчина, болтающий с Марго, был, кроме того, что хорош собой, еще и богат. Явно дорого одет, и часы на руке золотые. Да и вообще! Раз отдыхает в «Эдельвейсе», значит, имеет доход не менее ста тысяч в месяц. А Митрофан? Мало того, что толст и лыс, так еще зарабатывает жалкие двадцать тысяч… И шутить не умеет! Не то что красавчик. Вон как Марго заливается, слушая его…
Сомкнув челюсти так, что скрипнули зубы, Митрофан сделал несколько шагов вперед. Решил послушать, о чем жена с красавчиком болтает. И вот что донеслось до его ушей:
– Давайте покатаемся сегодня на лодке?
Марго покачала головой. Но, как показалось Митрофану, не очень решительно.
– Сходим в ресторан? – не отставал красавчик.
Жена вновь ответила молчаливым отказом, но, как и в предыдущий раз, недостаточно твердо. Надо было резко сказать нахалу «нет», а Марго только своей прекрасной головкой качает.
– Просто погуляем?
«Пошли его подальше! – взмолился Митрофан мысленно. – Можно даже матом! Я хоть и не переношу, когда женщины нецензурно бранятся, но тебе прощу…»
– Возможно, – услышал он мелодичный голос жены, а потом радостный вопль красавчика:
– Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете!
«А я из тебя сейчас котлету сделаю», – прорычал Митрофан про себя. Но так и остался стоять на месте. Потому что был противником кулачных разбирательств. В отличие от отца. Тот, если кто осмеливался пристать к его женщине, сразу лез в драку. Даже когда при нем заигрывали с Марго, начинал красноречиво почесывать кулаки. И будь он сейчас на месте сына, обязательно бы вмешался и если не дал красавчику по зубам, то обматерил бы точно (словарный запас ненормативной лексики у Базиля был богатый). Митрофан же ни драться, ни ругаться не умел. Нет, он, конечно, мог применить какой-нибудь прием при нападении преступника, но, что называется, в мирной жизни у него рука на человека не поднималась. И язык не поворачивался обложить его матом. Все ж таки цивилизованные люди…
«Но если он сейчас от моей жены не отстанет, – решительно подумал Митрофан, – я забуду об этом и…»
Что он сделает дальше, Голушко не успел представить, так как Марго сама прекратила общение.
– До свидания, Макс, – сказала она и пошла к выходу.
Приставала посмотрел ей вслед. Во взгляде было восхищение и… торжество! Словно он уже нисколько не сомневался в том, что Марго станет его. И так Митрофана это взбесило, что он решительно вошел в зал (жена в это время уже вышла на улицу, не заметив его за разлапистой финиковой пальмой) и встал напротив Макса.
– Те че надо, мужик? – спросил тот. Вежливым он был только с дамами.
– Мне надо, чтоб ты отстал от моей жены, – процедил Митрофан сквозь зубы.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу, стало ясно, что не так уж Макс и безупречен: кожа пористая, губы тонковаты, а волосы тщательно зачесаны назад, для того чтобы скрыть лысину. Самое же приятное открытие, которое Голушко сделал, было вот какое: в «красавчике» росту оказалось не больше ста семидесяти сантиметров. И Митрофан, вымахавший до ста девяноста, смотрел на него сверху вниз.
– Ты понял? – спросил он и незаметно оторвал пятки от пола, чтоб подавить «противника» своим ростом окончательно.
– Которая из отдыхающих тут цып твоя жена? – поинтересовался Макс и тоже поднялся на носки, дабы хоть чуточку подрасти. – Я тут, знаешь ли, со многими… – Он хмыкнул. – Общаюсь!
– Моя жена не цыпа, а женщина. И ты с ней только что разговаривал…
– Маргарита твоя жена? Да не бреши!
– Еще раз к ней подойдешь… – угрожающе начал Митрофан, но вынужден был замолчать, поскольку не знал, как фразу закончить. Пауза затягивалась. Митрофан лихорадочно соображал, что сказать, пока не вспомнил любимую отцовскую угрозу еще со времен его заключения: – Глаз на жопу натяну!
Слово «жопа» Митрофан употреблял крайне редко (обычно он обходился более литературными синонимами), поэтому прозвучало оно не так смачно, как в исполнении Базиля. Наверное, из-за этого угроза в целом получилась какой-то неубедительной. Поняв это, Голушко выставил перед собой большущий, как кувалда, кулак и сунул Максу под нос. Уже без слов! Этому он тоже научился у отца. Только у того кулаки были более устрашающие, но не из-за размера, а из-за шрамов на костяшках и синих наколок на пальцах…
– Ну ты и псих, – проговорил Макс, отстраняясь. И хотя испуга не продемонстрировал, пошел на попятную: – Ладно, не парься, оставлю твою бабу в покое… Тут других цып полно!
Сказав это, он ухмыльнулся и зашагал к выходу.
Митрофан хмуро смотрел ему вслед. Невзирая на малый рост, Макс производил впечатление сильного парня. У него были широкие плечи и мощные руки. Если Митрофан вступит с ним в драку, еще неизвестно, кто выйдет из нее победителем.
«Завтра же пойду в спортзал, – решил Митрофан. – Грушу хоть поколочу… А лучше приемы дзюдо вспомню, ведь когда-то меня им учили…»
От этих мыслей старшего следователя оторвал голос администраторши, пожелавшей узнать, что тот делает в столовой, когда завтрак уже закончился. Митрофан встрепенулся, представился и потребовал от служащей записать на листке фамилии тех, кто делил с Сидоровым стол, а также номера комнат, где они проживают. Когда женщина сделала то, что ей велели, Голушко покинул столовую.
Едва он оказался на улице, как столкнулся с собственной женой.
– Митя! – радостно воскликнула она, бросившись к нему и по привычке схватив его тонкими пальчиками за широкую ладонь… как маленькая девочка, ищущая поддержки старшего товарища. – Ну наконец-то! Я тебя уже минут пятнадцать жду. Мне Слава сказал, что ты в столовую пошел, а я не решалась тебя тревожить… Я ж понимаю, у тебя служба… – Тут она заметила, что Митрофан озабочен больше обычного, и взволнованно спросила: – Что-то случилось?
«Ничего, дорогая, ровным счетом ничего, – ответил ей Голушко мысленно. – Если не считать того, что к тебе пристают всякие богатенькие хлыщи с предложениями прогуляться вечером, а ты им отвечаешь: «Возможно», от чего я сатанею…»
– Мить, ты чего молчишь? – проявила настойчивость Марго. – Случилось что, спрашиваю?
– Да нет, – пожал он плечами. – Просто погрузился в раздумья… Служба, сама понимаешь…
– Ага, понимаю, – серьезно заявила она. – И мне есть что тебе сообщить…
И она принялась пересказывать содержание разговора, состоявшегося за завтраком. Митрофан слушал вполуха. Естественно, нужная информация откладывалась в его памяти, но все то время, пока жена «давала показания», он думал об одном: почему она сказала Максу «возможно»…
– В общем, Митя, тебе просто необходимо поговорить с его женой и связаться с коллегами из ОБЭПа, – закончила свой рассказ Марго.
– Вообще-то ОБЭП уже упразднили, – машинально поправил ее Митрофан. – Теперь это называется…
– Да и черт с ним, с названием! – вспылила супруга. – По-моему, ты меня совсем не слушал! Только в конце очнулся.
– Тебе показалось… – И, не выдержав, выпалил: – А с кем ты перед уходом из столовой разговаривала?
Марго свела свои тонкие бровки на переносице, но почти тут же ее лицо разгладилось и последовал ответ:
– А, вон ты о ком… Это Макс Радов… Он тоже отдыхающий.
– И что он хотел?
– Да ничего не хотел, – немного смутилась она. – Просто поболтать… – И Марго поспешила сменить тему: – Прости, но я тебе ничего из столовой не принесла… Не заметила, как все слопала… Но если хочешь кушать, я тебе из номера притащу печенье, у меня от ужина осталось.
– Я не голоден, спасибо…
Тут в его кармане затренькал сотовый телефон, и Митрофан вынужден был прервать разговор и ответить.
– Я пойду к себе, – шепотом сказала Марго и указала пальчиком на выглядывающую из-за липовых крон островерхую крышу своего бунгало.
Митрофан кивнул и так же тихо ответил:
– Иди, а я поехал в город, прокурор вызывает! – После этого он притянул ее к себе, чмокнул в нос и вернулся к телефонному разговору.
Базиль
Переправив сына на берег, Базиль вернулся на остров и пустился на поиски Лехи. Тот оказался не где-нибудь, а там, где старший Голушко разбил свой лагерь: сидел на перевернутом ведре и уплетал бутерброды.
– Вы, Василь Дмитрич, меня простите, – прочавкал он, увидев Базиля, – но я у вас тут хавчик позаимствовал…
– Лопай, не жалко!
Базиль опустился на колени и стал разводить костер. Чаю, в конце концов, попить надо!
– Голодный, как саранча в неурожайный год, – пожаловался Леха, который на самом деле был похож на саранчу – жрал беспрестанно, оставаясь при этом худым. – А все из-за Митьки. Уговорил мой завтрак подчистую… Все пять бутербродов с колбасой!
– Митя ел колбасу? – не поверил своим ушам Базиль.
– С жиром…
– Очуметь!
– И пил кофе!
– Человеком становится, – усмехнулся Базиль. – Эдак сало есть начнет. И пить водку.
– Про водку ничего сказать не могу, а сала уже хочет…
– Кстати, о птичках, – встрепенулся Голушко. – У меня тут есть немного… – Он оттопырил карман штормовки и показал Лехе бутылочное горлышко. – Будешь?
– Не, Василь Дмитрич, не буду, – затряс головой Смирнов. – Я ж на работе… Мне нельзя!
– Капелюшечку. Для согрева… А то сегодня прохладно! – Видя сомнения Митиного друга, Базиль привел последний аргумент: – Лаврушкой зажуешь, у меня ее полно…
– А, черт с вами, наливайте!
Базиль, плеснул в алюминиевую кружку граммов пятьдесят водки и протянул Лехе. Тот с благодарным кивком ее взял и быстро опорожнил.
– А теперь закуси. – Базиль кинул Лехе конфетку – бутерброды тот уже успел оприходовать.
– Спасибо, – поблагодарил Смирнов. – А теперь чайку бы…
– Сейчас будет, – заверил его Базиль, после чего принял водочки и запустил в рот карамельку. – А ты пока расскажи, что нарыть успел…
– Да практически ничего, – отмахнулся Леха. – Отпечатков посторонних полно, да толку? Катер прокатный, так что…
– А на штурвале?
– И там обнаружились, только вы ж сами говорили, что тот человек в перчатках был…
– А остров прочесал?
– Обижаете, Василь Дмитрич…
– Ну и?
– Если вы о следах, то, конечно, незамеченными они не остались…
– А карту игральную нашел?
– Естественно.
Читать бесплатно другие книги:
