Загадка лондонского Мясника Парсонс Тони

– Работает кистью.

– Красит стены?

– Нет. Пишет города.

– Внести задачу в План?

Я улыбнулся: скуку с Эди как ветром сдуло.

– Пусть будет внеплановой.

* * *

К вечеру похолодало. Я стоял на краю вспаханного поля и смотрел, как двенадцать офицеров Специального поискового отряда ползают на четвереньках, дюйм за дюймом осматривая землю. Бывает у полицейских и такая работа.

Наш фотограф, что-то заметив, остановился посреди пашни. Я подошел и увидел отчетливый след ноги. Почва затвердела, однако в маленьком углублении чудом хватило влаги, чтобы там сохранился отпечаток ботинка.

С одной стороны следа фотограф положил желтый маркер под номером один, с другой – пластиковую линейку и начал расставлять лампы, штатив и переносную лесенку, весело напевая себе под нос, будто ему предстояло снимать чью-то свадьбу.

– Не ваш? – улыбнулся он, кивая на отпечаток.

– Вряд ли.

– Что ж, – ответил фотограф, настраивая высоту штатива. – Может, это была жена фермера, а может, и наш преступник. В нашем деле никогда не знаешь, где повезет.

Я согласился, что удача непредсказуема, и зашагал к лесополосе. Спина разболелась, протестуя против ходьбы по вспаханному полю.

Фургончик поискового отряда стоял за посадкой, рядом с ним сидела еще дюжина офицеров. Они попивали чай с шоколадками. Форма у них была вся в земле, по усталым, перепачканным лицам струйками стекал пот, оставляя грязные разводы.

Из лесополосы я вышел на регбийные поля. Вдалеке, на крыше главного здания школы, развевался флаг с крестом святого Георгия.

Ветер принес запах костра. Дымком тянуло со стороны маленького коттеджа. Обогнув его, я увидел старика, который разгружал тачку, полную сухих листьев, и бросал их в огонь.

– Здравствуйте, сэр, – сказал я, показав удостоверение.

Мужчина кивнул и продолжил свою работу.

В Хэндоне с первых дней учат: что бы вы ни делали, спросите имя и адрес.

– Могу я узнать, как вас зовут?

– Зачем? Я простой работяга, убираю спортивные поля.

В его странном акценте смешались Восточная Европа и наши западные графства. Я наблюдал, как старик опустошает тачку. С его руками было что-то не так.

Он обернулся, заметил, что я все еще жду.

– Меня зовут Лен Жуков.

– Откуда вы родом, Лен?

Он бросил на меня сердитый взгляд:

– Отсюда. А вы?

Пожалуй, акцент был русским.

– Я тоже отсюда.

– Значит, мы оба отсюда.

– Давно работаете здесь, Лен?

Он помолчал, считая в уме:

– Тридцать лет.

– Помните этих мальчиков?

Я показал фотографию семерых подростков. Жуков покачал головой. Маловато времени ушло у него на размышление.

– Ученики все время новые.

– Фотографию сделали в восемьдесят пятом. Тогда вы уже работали в школе. Вы точно их не помните? Посмотрите внимательней. Вы не видели этих близнецов? Братьев Кинг?

– Нет.

Знаете, что хуже всего в работе полицейского? Люди вам лгут. Лгут постоянно. Лгут, потому что боятся попасть в неприятности или что к старым неприятностям добавятся новые, но чаще всего – потому что хотят от вас отделаться.

А может, старик сказал правду? Все это было давно. Мальчики действительно приходили и уходили тысячами.

– Но уж с мистером Филипсом вы знакомы? Он школьный тренер. Вы же слышали, что его пытались убить.

Жуков посмотрел на меня, как на идиота:

– Все слышали.

Он подбросил еще листвы в костер, и тут я понял, что не так с его руками. Пальцы не разгибались: он брал палые листья, сжимая их между кулаков. Похоже, у него был застарелый артрит.

– Это случилось в лесу, – сказал старик. – Далеко отсюда.

Опустошив тачку, он отряхнул кулаком штаны, и мы пошли к входу в дом. В дверях стоял мужчина. Тот самый физиотерапевт, который занимался на поле с инвалидами. Сегодня он был без маски, и я увидел, что большая часть его лица покрыта шрамами от ожогов.

Я протянул терапевту руку.

– Сержант Том Монк, – представился он. – Служил в королевской пехоте.

На обожженном лице засияла белозубая улыбка. Он выглядел представителем какой-то ушедшей расы, и мне подумалось, что я вряд ли когда-нибудь привыкну к этим ужасным шрамам. Сержант щелкнул пятками ног, обутых в кроссовки, и старик впервые улыбнулся. Рядом с Монком он чувствовал себя спокойнее.

– Вы здесь на реабилитации? – спросил я.

– Приезжаю раз в неделю. Я все время в дороге. Работаю главным физиотерапевтом в Баррингтон-Корт. Ну, или помощником главного. Да, скорей всего так.

О Баррингтон-Корт я слышал. Там находился реабилитационный центр для тяжелораненых ветеранов. В основном тех, кто пострадал в Афганистане от самодельных взрывных устройств.

– По вторникам мистер Во разрешает нам пользоваться беговыми дорожками, – сказал Монк. – Не забавно ли? Беговые дорожки, а большинство из нас – безногие.

Я невольно взглянул на его линялые джинсы. Монк рассмеялся.

– Не, у меня все цело. Только поджарился немного.

Я слабо улыбнулся, глядя на его обгоревшее темное лицо.

– Как он? – спросил Монк, вдруг посерьезнев. – Я о мистере Филипсе.

– Знаете, Том, не могу вам сказать. – Я покачал головой.

Я ответил так неспроста. В этот миг по другую сторону поля опустилось и замерло на середине флагштока полотнище с крестом святого Георгия.

В кармане завибрировал телефон. Я вытащил его и увидел, что это констебль Грин, и он звонил мне уже пять раз.

Через поле к нам спешил Перегрин Во в развевающейся мантии. Но я уже и так знал: Гай Филипс умер.

Девятнадцать

Я ждал Бена Кинга в главном холле Вестминстерского дворца.

Это самый красивый зал в Лондоне – восьмиугольной формы, с огромной люстрой и полом, выложенным узором из плиток. В большие окна лился солнечный свет. Всюду кипела жизнь. Избиратели жаждали встречи со своими кандидатами. Журналисты политических изданий перешептывались, хихикая и любезничая друг с другом. То и дело мимо проходили члены парламента и пэры, направляясь к себе в кабинеты: лорды – в южную часть, парламентарии – в северную.

Вокруг стояли статуи королей и королев, а над каждым из четырех выходов – каменный святой, покровитель нации. Георгий – для Англии, Давид – для Уэльса, Андрей – для Шотландии, Патрик – для Ирландии. Центральный холл – нечто большее, чем сердце парламента; это – средоточие британской власти.

Из коридора, ведущего в палату общин, вышел премьер-министр, окруженный группой мужчин. Среди них был и Бен Кинг. Увидев меня, он отделился от толпы. Мы пожали друг другу руки и направились на террасу. За белыми столами пили чай; над нами возвышался Вестминстерский дворец, внизу текла Темза.

– Примите мои соболезнования, – произнес я.

– Спасибо.

– Вы были с Гаем Филипсом, когда он умер.

– Да. Я провел ночь в его палате.

– Он ничего не сказал? Простите, но я должен спросить.

Бен Кинг невидящим взглядом смотрел на реку.

– Это случилось в четыре утра. Я проснулся, потому что датчик сердечного ритма запищал. Я разбудил сестру, та немедленно вызвала врача, но было поздно.

Кинг наконец взглянул на меня:

– Гай умер во сне. Я знаю, что вы хотите услышать. Он так и не очнулся и о том, кто на него напал, ничего не говорил. Он ушел спокойно, и я глубоко благодарен за эту милость, детектив.

– Вы проводили с ним в больнице каждую ночь?

– Да. Гай не женился, а его родители умерли. Мы с братом, его единственные друзья, заменили ему семью.

– Я уверен, что он видел убийцу.

– Гай не произнес ни слова.

На террасу вышла блондинка и махнула Кингу. Тот поднял руку, показывая, что понимает ее, однако торопить меня не стал – слишком хорошо был воспитан.

– Есть еще один момент, – сказал я. – Вам, вашему брату и мистеру Хану пришлют предупреждения.

– Предупреждения?

– Если у полиции есть причины считать, что кого-то могут убить или серьезно ранить, мы посылаем официальное уведомление и предлагаем защиту.

Кинг почти улыбнулся:

– Похоже на желание защитить себя от обвинений в халатности.

– Есть такое, – согласился я. – Мое начальство пришлет вам письмо, в котором предложит охрану и объяснит, какие шаги вы можете предпринять, чтобы обезопасить себя.

– Так уж ли это необходимо? Для Салмана – возможно. Как я понял, он теперь боится даже из дома выходить. Что до меня, то в палате я окружен сотрудниками службы безопасности. А за моим братом смотрит вся британская армия. Думаю, Нэду больше стоит опасаться талибов.

– Мы обязаны предупреждать граждан, которые находятся в смертельной опасности. На столе мистера Бака стояла фотография семерых учеников Поттерс-Филда. Возможно, вы ее помните.

– Да.

– В живых остались только четверо.

Кинг снова перевел взгляд на реку.

– Трое, – поправил он. – Джеймс Сатклиф покончил с собой двадцать лет назад, в Италии.

– Ах да. Примите мои извинения. Трое.

– Положите этому конец. Я сделаю все, что в моих силах. Я хочу помочь вам в поимке убийцы.

Он сжал мою руку и пристально посмотрел в глаза.

– Знаю, – сказал я.

Мы простились.

В холле Кинга окружили журналисты, другие члены парламента, мужчины, женщины. Все они слабо улыбались, как люди, сраженные неподдельным горем. Политик нашел слово для каждого, но ни на миг не замедлил легкого размашистого шага.

Бен Кинг пересек зал и скрылся в северном коридоре, ведущем в палату общин. Именно в тот момент я впервые увидел его истинную силу и понял: ему есть что терять.

* * *

От Вестминстерского дворца до Нового Скотленд-Ярда минут пять ходьбы. Я собирался заглянуть в сто первый кабинет без приглашения. В конце концов, не так уж часто в Черный музей приходят посетители.

– Видел ваш ролик в Интернете, – сказал сержант Джон Кейн. – Теперь вам все так говорят, верно?

Его глаза были, как всегда, суровы, однако насмешки в них я не заметил.

– Посмотрим вместе? – предложил я.

– Зачем?

– Видео коротенькое. Просто хочу спросить вашего совета.

На столе стоял старый компьютер. Кейн нажал несколько клавиш, машина закряхтела и ожила.

– Мой пошустрее, – сказал я.

Сержант фыркнул:

– В Управлении все по высшему разряду?

Я вытащил свой «Мак», и мы в тишине подождали, пока он загрузится. Я зашел на страницу Мясника и начал прокручивать его послания.

– Я – Смерть, разрушитель миров. Убей тех, кто защищает богатых. Убей всех свиней. Нет, не то. Видео вот здесь.

«Если сияние тысячи солнц вспыхнуло бы в небе, это было бы подобно блеску Всемогущего. #убейсвиней»

Я щелкнул по ссылке. «Веселый полицейский» снова захохотал, и под этот жестокий смех я снова пополз на четвереньках. Как только в кадре появилась свинья, я нажал на паузу.

– Рядом с моей правой рукой. Видите?

Сержант наклонился:

– Белая линия.

– Да, прямая белая линия на траве. Это граница поля для регби. Того, что находится ближе других к лесополосе.

Мы вместе посмотрели на изображение. Кейн пожал плечами:

– И что с того?

– Чем не доказательство, что Мясник – не убийца?

– И как же это доказывает его невиновность?

– Видео снималось не тогда, когда меня избили. Что бы Мясник ни говорил поклонникам, он не имеет к этому никакого отношения.

Сержант подумал немного:

– То есть, вы полагаете, что человек, приставивший к вашему горлу нож, – не тот, кто снимал видео.

– Он этого сделать не мог, – кивнул я. – Убийца не пошел бы за мной. Не стал бы полчаса спустя снимать эту забавную сценку. Правда ведь?

– Вы долго ползли?

– До загона я добежал минут за пять, обратный путь занял намного больше. Но видео снято совсем не там, где на меня напали. Не в свинарнике, не на вспаханном поле, а рядом со школой.

– Так кто же выложил его в Интернет? Откуда Боб его взял?

– Не знаю. Да и не важно. В Поттерс-Филде тысяча учеников, и у всех есть мобильники. Вокруг шныряют репортеры. А может, снимал кто-то из работников школы. Сейчас каждый ходит с камерой в заднем кармане. Этот ролик доказывает – по крайней мере, я так считаю, – что Мясник врет. Автор видео никого не убивал. И Боб – тоже.

Я закрыл ноутбук, и мы с Кейном посмотрели друг на друга. Он сложил на груди крепкие руки. Потом кивнул:

– Да. Похоже, вы правы.

– Спасибо.

– Не за что. Так в чем проблема?

– В том, что у нас вешают все на Боба, – сказал я. – Все наши ресурсы уходят на поиски Мясника, серийного убийцы года. Операция «Толстяк» ни к чему не приведет.

Вверх по спине волной прокатилась боль, я стиснул зубы и выгнулся.

Сержант кивнул:

– Хотите найти того, кто вас избил.

– Я ищу убийцу. – Я вдохнул и выдохнул. – А вы способны мне помочь.

– Как?

– Дайте взглянуть на Письмо из Ада.

Кейн на секунду отвел глаза и вдруг разозлился:

– Письмо из Ада? Вы хоть понимаете, о чем просите? Оно потеряно.

– Не думаю. Мне кажется, оно здесь. Где-то в этой комнате. У вас.

– А что вы знаете о нем, детектив?

– Его еще называют Письмом для мистера Ласка. Написано в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году неизвестным, который утверждал, что он – Джек Потрошитель. Полиция пришла к выводу, что это послание действительно отправил серийный убийца, потому что вместе с ним доставили часть человеческого внутреннего органа.

– Что вы себе вообразили? – Сержант недоверчивопокачал головой. – Здесь не Музей мадам Тюссо, не выставка уродов! Здесь происходит обучение офицеров полиции.

– Я только хотел взглянуть на письмо.

– Но почему вы решили, что оно здесь?

– Не могу поверить, что его потеряли. Единственное письмо Джека Потрошителя? Бросьте. Да его бы вложили в папку, хранили и берегли.

– Зачем же нам врать?

– Чтобы люди не устраивали ажиотажа по поводу реликвии с дурной славой. Мы, конечно, не хотим, чтобы Джек прославился еще больше, ведь он и так уже культовая личность. Однако письмо мы наверняка сохранили.

– Мы?

– Полиция, хорошие парни. И если уж оно где-то в Лондоне, то именно здесь, в укромном уголке Черного музея.

Кейн рассмеялся.

– Пожалуй, однажды из вас получится детектив. Но какой будет толк от письма, если, допустим, я его покажу?

– Мы увидим, как пишет настоящий убийца.

Кейн шагнул к двери. Я думал, он позовет кого-то, и меня выкинут; впрочем, сержанту Кейну вряд ли потребовалась бы для этого помощь.

– Писем, чьи авторы называли себя Джеком Потрошителем, было множество, – сказал он, заперев кабинет на ключ. – Письмо «Дорогому шефу», открытка от Бесстыдника Джеки, письмо Оупеншоу. Письмо из Ада отличалось от них тем, что к нему приложили половинку человеческой почки.

Сержант снял со стены календарь с надписью «Полиция Центрального Лондона желает вам счастливого Рождества и Нового года». Под календарем оказалась дверца сейфа.

– Отвернитесь, детектив, – попросил Кейн и, пока я смотрел в сторону, набрал шестизначный код. – Письмо адресовано Джорджу Ласку, главе Комитета бдительности. Можете поворачиваться.

Он положил на стол темно-зеленую папку. Внутри был пластиковый конверт, а в нем – порыжевший от времени хрупкий листок бумаги.

Большие красные буквы, десяток строчек, слова начерканы торопливой рукой, словно в лихорадке.

– Почку кто-то выбросил, – сказал Кейн. – Вы уж простите.

Я начал читать:

* * *

«Из ада

Господин Ласк,

И так посылаю вам половину почки что я вырезал из одной женщены и схоронил ее для вас только поджарил кусочек и сьел было очень вкусно. Могу послать и окровавленный нош каким я ее вырезал, если только вы еще чуток повремините.

Поймайте-ка меня господин Ласк».

* * *

– Оно настоящее, – сказал я. – Сразу видно. Писал сам Джек Потрошитель.

Сержант кивнул:

– Ошибок тут больше, чем в других письмах, однако в полиции догадались, что это сделано нарочно. Письмо настоящее, а вот его безграмотность – подделка. Взгляните. Кажется, с орфографией у него беда, но он правильно поставил запятую в обращении и перед «если». В отличие от остальных автор не подписался Джеком Потрошителем. И он действительно приложил к письму человеческую почку.

– Его разозлили самозванцы, – сказал я. – Надоело, что всякие психи приписывают себе преступления, на которые у них не хватило бы ни безумия, ни навыков. В этот раз будет то же самое. Рано или поздно убийца объявится.

Сержант Кейн кивнул.

– Мясник Боб – фальшивка, – сказал я. – А письмо настоящее. Можно взять его в руки?

Хранитель Черного музея удивленно посмотрел на меня.

– Только осторожней, – произнес он.

Двадцать

– Одно убийство – драма, – сказала старший суперинтендант Элизабет Свайр. – Два – трагическое совпадение. А три – сенсация.

Звонок от начальства раздался, как раз когда Мэллори начал утреннее совещание. Пятнадцать минут спустя мы собрались в конференц-зале Нового Скотленд-Ярда. С высоты последнего этажа взгляд начальства радовали виды с открытки: Сент-Джеймсский парк и Темза. Правда, сейчас никому не было до них дела.

После смерти Гая Филипса операция «Толстяк» вышла на первые полосы газет. Мясника Боба называли серийным убийцей, он стал настоящей звездой. Популярная пресса разгулялась вовсю, однако не без трусливой оглядки на неадекватность героя. «Мясник Боб: палач богатых, защитник бедных?» – спрашивала «Сан».

Непопулярные издания видели в Бобе олицетворение бурного негодования, направленного против прогнившей общественной системы. «Мясник – бунтарь-одиночка?» – размышляла «Гардиан», словно Боб всего лишь громил витрины и воровал плазменные телевизоры.

Суперинтенданта Свайр это огорчило, а уж она-то умела выразить свое огорчение.

Это была пятидесятилетняя светловолосая женщина с устрашающей стрижкой, затвердевшей от лака, точно спартанский шлем. Свайр напоминала эксгумированное тело Железной Леди, миссис Тэтчер, с той лишь разницей, что в трупе душевной теплоты было все-таки побольше.

Она взирала на Мэллори ледяным взглядом:

– Изначально вы сомневались в том, что Мясник Боб – преступник?

– Да, мэм.

– Значит, вы исключили его из списка подозреваемых?

– Еще нет, мэм.

– Еще нет, мэм, – повторила она таким едким тоном, что им впору было удалять масляную краску.

Детектив Гейн слегка дрожащим голосом заговорил об анонимных сетях, луковой маршрутизации и слоях шифрования.

Свайр оборвала его:

– Давайте пропустим технические подробности. Скажите лучше, какова вероятность, что обычный психопат из социальной сети обладает столь сложной архитектурой безопасности?

– Это… необычно, – сказал Гейн.

Может, Свайр и не вздернула бровь, но впечатление от ее лица было именно такое.

– Всего лишь необычно? – тихо спросила она. – И больше ничего?

– Случай беспрецедентный, мэм.

Свайр кивнула, будто хотела сказать: ну, наконец-то.

– Что с отпечатками пальцев?

Мэллори полистал свою книжечку и кашлянул:

– Ситуация не изменилась, мэм. Ни на одном из мест преступления отпечатков не найдено.

Страницы: «« ... 7891011121314 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Драматическая хроника жизни молодой семьи Флетчеров, пережившей величайшую в истории человечества эк...
Эта удивительная книга – манифест для тех, кто носит бороду. Автор ярко и неопровержимо доказывает: ...
В сборник включены две работы. В первой работе «Обычное право как источник гражданского права» Р.-М....
В книге представлены стихотворные произведения Гюго, Бодлера, Верлена, Малларме, Рембо и других выда...
Чего стоит давняя дружба мужчин, если между ними встает женщина? А две женщины? Куда убежать от зави...
«Они не могли бы быть более разными. Улита была солнечной, чересчур активной, крепко сбитой, как и п...