Нареченная призрака Гиал Неда

© Неда Гиал 2015

© Sklenn mstek s.r.o. 2015

Глава I. «Печальный плод отравленного древа…»

– Ну соглашайся уже, Снежана! – засмеялась Улита. – Что ты как младенец в самом деле!

Она посмотрела на подружку, такую скромную и застенчивую, и снова засмеялась.

– Я ж говорю, что мы сможем обернуться за два дня и нас никто не спохватится! Родители всё равно будут в городе на ярмарке все выходные! И я тебе точно говорю, мы там наверняка сможем увидеть горных эльфов!

– В этих местах уже пару сотен лет не было эльфов… а горных эльфов говорят вообще истребили…

– Ну конечно же их истребили! – нетерпеливо ответила Улита. – Но мой брат уверен, что во время охоты он набрёл на место, где они дали последний бой! Может там ещё осталось оружие – разве тебе не интересно?! – возбуждённо воскликнула она, и тут же недовольно нахмурилась, видя, что подруга всё ещё сомневается.

Они не могли бы быть более разными. Улита была солнечной, чересчур активной, крепко сбитой, как и положено крестьянской дочери. Её волосы, как бы в отражение её натуры, были ярко-рыжими, а лицо и руки были «поцелованы солнцем» – щедро покрыты веснушками. Ярко-голубые глаза всегда смотрели с любопытством и сверкали озорными искорками. Снежана же была мучительно-стеснительной девочкой с белоснежной кожей, что было отчасти причиной для её имени, и тёмно-пепельными волосами, с золотистыми прядками. Её карие глаза всегда смотрели серьёзно, почти настороженно. Когда она разговаривала с другими жителями деревни, они часто начинали нервничать под её внимательным взглядом. Казалось, она смотрела прямо вглубь души. Она была несколько странной девушкой – говорили, что она научилась говорить очень поздно, первое слово она сказала, когда ей было уже три или четыре года от роду. И даже ребёнком она не была особенно игривой – часто она просто сидела и смотрела в тёмные углы комнаты, пугая своих родственников до смерти. Иногда она даже, казалось, к кому-то обращалась, и от этого детского лепета у присутствующих поднимались волосы на затылке. Её мама и бабушка даже обращались к ведунье, надеясь что она сможет им помочь, но та даже не пустила их в дом. Она встретила их на пороге, с каменным лицом выслушала просьбу, а затем почему-то презрительно плюнула на землю перед её бабкой, выругалась и вернулась в дом, захлопнув за собой дверь и оставив обеих женщин опешившими. В деревне перешёптывались, что Снежана разговаривает с духами, что наполняло взрослых ужасом, а детей восхищением.

Но несмотря на все различия, эти две девушки были подругами с раннего детства и практически всё делали вместе, даже родительские поручения. Улита всегда была движущей силой в их приключениях, а Снежана всегда шла следом, всегда колеблясь, но движимая тем же любопытством, что и её подруга. Однако на этот раз она слишком колебалась даже по её меркам.

– Мне кажется это не очень хорошая идея, – наконец заговорила она. Улита удивлённо подняла на неё взгляд – Снежана начала слегка заикаться, что происходило только тогда, когда она была очень взволнована. – Говорят, что те эльфы погибли из-за предательства союзников-людей, которые не зажгли сигнальные огни ночью и они не смогли спастись… Говорят также, что из-за этого они не смогли упокоиться и теперь скитаются по ущелью, охваченные жаждой мести…

Улита громко рассмеялась.

– Да ты веришь всему, что слышишь, а? – весело спросила она. – А ты знаешь, что ещё говорят? Что за последние пару десятков лет несколько батрачек твоей семьи пропали без вести…

– Что ты хочешь этим сказать? – растерянно спросила Снежана.

Подруга прищурилась и на мгновение её взгляд стал недобрым, но в следующую секунду она улыбнулась и ответила:

– Лишь то, что нельзя верить всему, что слышишь… А кроме того, – она хитро улыбнулась, – Тебе ли бояться пары привидений? Ты же с ними на ты!

Снежана нахмурилась – ей не нравились разговоры о том, что она якобы общалась с духами. Но Улита смеялась так искренне, что она не могла на неё долго обижаться.

– Всё ещё ранняя весна, – сказала она, не собираясь сдаваться, – здесь-то может и тепло, но выше в горах ещё лежит снег…

– Значит нам надо будет потеплее одеться, – беззаботно отмахнулась Улита.

– Но где же мы остановимся на ночь? – возразила подруга.

– Там повсюду охотничьи сторожки, я знаю от брата о нескольких из них, – Улита посмотрела на всё ещё сомневающуюся подругу и улыбнулась. – Ну хватит уже так переживать! Будет весело – я обещаю!

Снежана вздохнула и прибегла к последнему аргументу.

– Мама запретила мне ходить туда. Ни при каких обстоятельствах!

На этот раз Улита смеялась дольше и обиднее.

– Как будто это нас когда-либо останавливало! – весело ответила она. – Когда родители что-то запрещают – это только становится интереснее!

– Нет, – Снежана покачала головой. – Это было по-другому… На этот раз она была серьёзна…

– Ах чушь! – раздосадованно воскликнула Улита и поднялась. – Я всё равно пойду. Так ты со мной или нет? Или мне Марью спросить? – с лёгкой насмешкой добавила она, зная, что Снежана её приревнует.

К её удивлению девушка не отреагировала на насмешку столь раздражённо, сколь она ожидала, а вместо этого ещё какое-то время раздумывала и, наконец, нехотя согласилась пойти с ней.

Девушки вышли ранним утром следующего дня, как раз после того, как их родители отбыли на традиционный весенний базар в городе. Собрав с собой немного еды, они сообщили бабушкам, что идут собирать галантою – горный цветок, цветущий только ранней весной, известный своими лечебными свойствами. К удивлению Улиты, бабушка Снежаны ещё раз напомнила той ни при каких обстоятельствах не приближаться к Долине Эльфийских Слёз – то самое место, куда они собрались. Снежана слегка зарделась и послушно кивнула.

Они шли весь день. Сначала было достаточно тепло и солнечно: хоть и была ранняя весна, в долине уже прилично потеплело. Однако чем выше они поднимались на близлежащее плато, тем холоднее и мрачнее становилось окружение. Поначалу это их не особенно беспокоило – они шутили, рассказывали друг другу истории и даже собрали пару галантой, чтобы было, что показать родителям. Когда же они ненадолго остановились чтобы передохнуть и поесть, им уже было несколько тревожно. Снежана даже робко спросила, не повернуть ли им назад пока не поздно, но Улита отмахнулась. Чем дальше они заходили, тем неуютнее чувствовала себя Снежана. Невольно она стала вспоминать подробности легенды о Долине Эльфийских Слёз, об отряде эльфов, погибшем в ней. Правда знали они не так уж и много, за двести лет многое забылось.

Королевство, в котором они жили, когда-то было союзником эльфов. Однако со временем оно распалось из-за конфликтов знати и в их части к власти пришёл правитель с весьма отличными взглядами как на правление, так и на старинных союзников. Для него решением проблем стало обвинение соседей во всех возможных грехах. На границах пожаром вспыхнули конфликты. На приграничных территориях, где эльфы и люди веками жили бок о бок, под надуманными предлогами начались чистки не-людей и им сочувствующих. Некоторые земли были даже отвоёваны у эльфов, лет двести тому назад им пришлось уйти из здешних мест. Конечно деревенские девушки не знали всех тонкостей королевской политики тех времён, да и двести лет спустя яд наветов сделал своё чёрное дело – большинство в округе искренне считало эльфов древними врагами, однако следы их пребывания ещё оставались. В песнях, в легендах, в поросших мхом алтарях богине Луны, иногда встречавшихся в лесах. Кроме того в те времена люди окрестных сёл сочувствовали эльфам и старались помогать им, несмотря на указы нового короля, оттуда и пошла легенда о последнем отряде эльфов, прикрывавшем отход беженцев и своих основных сил. Со временем этот сказ был запрещён и полузабыт, и потом Снежана почему-то ни разу не слышала его у себя дома, только когда она была в гостях у Улиты или у других девушек, когда они за прядением или другим рукоделием слушали рассказы бабушек. Она запомнила только то, что их кто-то предал и они были окружены в ущелье, ныне носящем ия Долины Эльфийских Слёз. Отряд был безжалостно перебит превосходящими силами противника. По легенде их предводитель погиб с проклятьем на устах, проклиная тех, кто его предал, и с тех пор мстительные души эльфийских воинов обитали в долине. Со зловещим выражением лица рассказывающие легенду бабушки обычно добавляли, что предатель был из одной из деревень в округе, может даже из их собственной, и что когда-нибудь возмездие настигнет его потомков. Снежана поёжилась и оглянулась вокруг, но потом снова задумалась. Возможно она не слишком хорошо запомнила детали легенды, потому что её всегда смущало одно несоответствие. Если эльфы были древними врагами, то почему им помогали люди? И почему заманивание их в ловушку считалось предательством? Затем её фантазия обычно брала верх и под монотонное бубнение старух она представляла себе поле брани, отчаянно сражающихся эльфов, залитое кровью лицо их предводителя, спекшиеся волосы, пронзительные глаза, тонкие губы, шепчущие проклятие… Снежана вздрогнула и испуганно огляделась, резко возвращаясь к реальности – никогда ещё её грёзы не казались такими живыми.

И зачем она согласилась пойти с Улитой? И почему у неё было предчувствие, что что-то должно произойти? Хотя Улита наверно сказала бы, что у неё всегда такое предчувствие. Она подняла взгляд – постепенно темнело, а насколько она могла видеть, никаких охотничьих хижин вблизи не было. Однако Улита продолжала упрямо идти вперёд.

– Так что с охотничьими хижинами? – начала было Снежана.

– Мы скоро придём, – раздражённо ответила Улита.

Было ясно, что она и сама в этом совсем не уверена. Снежана примолкла на какое-то время, однако становилось всё темнее и страшнее, послышались отдельные завывания волков – это было совсем не то место, где следовало бы останавливаться на ночь.

– Улита, – снова начала она, – а ты уверена, что здесь вообще есть охотничьи хижины?

Девушка разозлилась.

– Да! Я уверена! Послушай, – чересчур раздражённо продолжила она, – я тут сама никогда не была, я знаю про них только по описанию брата… но одна из них должна быть где-то здесь… – она огляделась, но было уже слишком темно, чтобы что-либо разглядеть.

– Может быть мы заблудились, – тихо пробормотала Снежана и поёжилась, когда очередной волчий вой пронзил тишину.

Она нервно оглянулась – когда она согласилась пойти сюда, она опасалась, что произойдёт что-то страшное, но она никак не ожидала, что замёрзнет до смерти или будет съедена волками. Она вздохнула и последовала за Улитой – собственно больше ей ничего не оставалось делать, поворачивать обратно уже не имело смысла.

Они шли ещё не меньше часа, было уже абсолютно темно, пошёл снег и поднялся сильный ветер, ледяные порывы которого время от времени кидали пригоршни снега в лицо. Кроме того было ясно, что раньше или позже волки нападут на их след. Вдруг Улита удивленно вскрикнула и резко остановилась, Снежана от неожиданности чуть не налетела на неё.

– Смотри, вон там! – крикнула подруга, указывая на ярко освещённое окошко, светящееся в темноте.

– Странно, – протянула Снежана, – я не помню, чтобы сейчас в горах были какие-то охотничьи отряды.

– Нет, нету, – покачала головой Улита и задумалась. – Здесь вблизи когда-то была таверна, тогда, прежде чем… – она не договорила, но было ясно, что она имеет ввиду гибель эльфийского отряда. – Для путников, пересекающих горный хребет. Правда она давно заброшена… Кто бы мог подумать, что она на самом деле… – пробормотала она, резко прервалась, оглянувшись на подругу, немного поразмыслила и решительно направилась к светящемуся пятну. – Идём, наверно какие-то путники нашли там пристанище, вряд ли они будут возражать, если мы присоединимся.

После секундного замешательства Снежана последовала за ней. Хоть она и не разделяла оптимизма подруги, альтернатива пока что была намного хуже.

Где-то после ещё получаса, когда Снежана уже начала чувствовать голодные глаза хищников у себя на спине, они наконец достигли источника света. Это действительно была старая таверна, которая была в неожиданно хорошем состоянии, для якобы давно заброшенного здания. Внутри явно кто-то был, слышались чьи-то голоса. Девушки подошли к двери и постучали, разговор прервался, однако никто не открывал, будто бы обитатели были слишком поражены тем, что кто-то мог быть снаружи, посреди ночи, высоко в горах. Улита постучала погромче, а когда вновь никто не открыл, потянула на себя дверь. Их обдало тёплым воздухом и послышалось уютное потрескивание дров в камине. Комната, в которую они зашли, явно была не просто временным пристанищем на ночь. Когда-то это была небольшая трапезная, вмещающая не больше дюжины посетителей. Обе девушки были настолько изумлены, что не сразу увидели моложавую женщину лет сорока, стоящую у стола, и мужчину, сидящего в кресле у огня. Хозяева смотрели на гостей с не меньшим изумлением.

– Кто… Как вы сюда забрались? – наконец прервала тишину женщина.

– Простите нас за вторжение, – Улита вдруг растеряла всю свою смелость. – И за то, что мы вас наверно напугали. Но мы отправились собирать цветки галантои и, похоже, потерялись… Можно мы остановимся у вас на ночь? Я обещаю, что мы…

Женщина перевела взгляд с Улиты на Снежану и вдруг вздрогнула, её глаза расширились от ужаса.

– НЕТ! Вам нельзя оставаться! – прокричала она с таким отчаянием, что обе девушки слегка отшатнулись, Улита даже попятилась.

– Но мы не можем остаться снаружи! – вдруг заговорила Снежана, неожиданно даже для себя. – Там жуткий мороз, да и волки уже идут по нашему следу. Мы погибнем, если вы не пустите нас на ночлег… пожалуйста…

Вы не понимаете, – казалось женщина вот-вот заплачет и почему-то постоянно бросала взгляды на большие резные часы с маятником. – Если вы останетесь здесь на ночь… вы погибнете!

Обе девушки застыли на месте, недоумённо смотря на женщину – что же могло быть хуже, чем смерть от холода или в зубах бестий. Несколько мгновений просто смотрели на женщину в растерянности, на зная, что предпринять.

– Пусть остаются, – глухим голосом вдруг сказал мужчина, – теперь уже всё равно…

Женщина посмотрела на него, затем бросила ещё один взгляд на часы и наконец кивнула.

– Ну хорошо, – смирившись сказала она, – я вас предупредила…

Она усадила обеих девушек за стол и приготовила для них еду и чай. Казалось, что после непонятного всплеска отчаяния и туманного предупреждения, она почти успокоилась. Хотя это было странное, жутковатое спокойствие, спокойствие обречённых. Женщина расспросила их о том откуда они пришли и что делали так далеко в горах. Девушки повторили всё ту же историю, не сговариваясь решив, что лучше не рассказывать об истинных причинах их похода. Мужчина всё также сидел в кресле, мрачно куря свою трубку и хмуро прислушиваясь. Только раз он обменялся понимающим взглядом с женой, когда девушки упомянули название своей деревни. Женщина, казалось, потеплела к девочкам, особенно почему-то к Снежане. В какой-то момент она даже нежно погладила её по руке – девушка в ужасе отшатнулась, увидев неожиданно старческую руку, для столь моложавой женщины, и та поспешно отдёрнула руку, спрятав её обратно под шаль.

– А почему, – робко начала Снежана, чувствуя себя неловко за вспышку ужаса и желая прервать тяжелую тишину, повисшую в комнате, – почему вы сказали, что мы погибнем, если останемся на ночлег?

Женщина подняла на девушек взгляд и засомневалась, но затем собралась с духом и хотела было начать свой рассказ, как вдруг замерла в ужасе, когда начали бить часы. Она едва слышно вздохнула с облегчением, увидев, что всего лишь одиннадцать часов. И всё же все четверо молча смотрели на то, как часы отсчитывают одиннадцать ударов. После того как отзвучал последний удар, они ещё какое-то время молчали, затем женщина поднялась, принесла ещё чаю и разлила его по чашкам, безуспешно пытаясь успокоить дрожащие руки, и, наконец, заговорила, с трудом взяв себя в руки. Она начала издалека, с уже известной девушкам истории о последнем эльфийском отряде, который попал в ловушку в ущелье из-за предательства людей и отчаянно сражался в последней безнадёжной битве, об их храбром предводителе, который по легенде в одиночку сражался несколько часов, после того, как последние из его товарищей пали и который проклял тех, что его предали. Девушки удивлённо переглянулись: она рассказывала древнюю легенду так, как будто это всё произошло недавно, описывая всё в мельчайших подробностях.

– Когда-то эта таверна была полна жизни, – взгляд женщины затуманился, когда она погрузилась в воспоминания. – Охотники и путешественники, которые пересекали этот горный хребет, останавливались здесь. Эльфам здесь тоже были рады, тогда, когда люди всё ещё были их союзниками. Тогда они организовывали обмен товарами через хозяина таверны.

Снежане показалось, что на слове «хозяин» женщина запнулась. Женщина опять засомневалась и опять бросила взгляд на мужа, который всё так же смолил трубкой, уставившись в пустоту.

– Он же должен был зажечь сигнальные огни, чтобы обозначить эльфам путь из ущелья, чтобы они могли уйти, прежде чем их окружит войско нового короля. – женщина говорила медленно, с долгими паузами, как будто ей было тяжело, болезненно пересказывать эту историю. – Однако незадолго до этого дня в таверну прибыли посланники нового короля, они как-то разузнали, что эльфов в этой местности всё ещё поддерживают… Они пообещали богатства если хозяин таверны предаст эльфов… И сделали весьма ясным то, что за отказ он будет наказан… – женщина судорожно вздохнула и её глаза увлажнились, – Хозяин и его семья решили… спасти себя и взяли деньги короля… Что же касается эльфов… говорят, они сражались как черти, их предсмертные крики были слышны далеко в горах… сама природа замерла, когда пал последний из них. Их предводитель с последним дыханием проклял тех, кто его предал… С тех пор ущелье называется Долиной Эльфийских Слёз, там до сих пор обитают мстительные души павших… Охотники и торговцы больше не смеют проходить через него… да и дороги через перевал стали опасными, некоторые говорят из-за духов, другие – из-за волков, что невероятно размножились после бойни, отъевшись на трупах… Эту таверну никто не посещал уже… долгое время – она снова слегка запнулась при последних словах, – люди избегают путешествовать по этим дорогам.

Женщина замолчала, все сидели молча, каждый думая о своём в полной тишине, прерываемой лишь тиканьем часов, которое, казалось, становилось всё громче. Наконец Снежана прервала эту становившуюся невыносимой тишину.

– Но ведь всё это произошло уже лет двести тому назад, – она поразмыслила и посмотрела на женщину, – а вы-то здесь причём и почему это вдруг опасно здесь находиться? Разве вы не живёте здесь уже долгое время?

Женщина и мужчина вновь обменялись взглядами, мужчина мрачно усмехнулся и собирался было что-то сказать, как вдруг снова забили часы. Хозяева таверны смертельно побледнели и в ужасе смотрели на то, как обе стрелки часов застыли на цифре двенадцать, казалось, они даже слегка выпрямились. Бой часов вдруг стал невероятно громок, так, что заныли уши. Внезапно Снежана почувствовала дуновение ледяного ветра, и когда она обернулась, чтобы посмотреть, то удивлённо вскрикнула. Одна из стен просто напросто исчезла, было видно как ветер кружил снежные хлопья. Несколько мгновений спустя вдали появился отряд полупрозрачных, тускло светящихся фигур. Над таверной повисла жуткая тишина, часы, казалось, остановились, пламя застыло, не слышно было даже завываний ветра. Призрачный отряд приблизился к таверне – это были эльфы, лучники и меченосцы в полном обмундировании, серьёзные и мрачные. Их предводитель обвёл взглядом комнату, и Снежана скорее почувствовала, чем увидела, как он усмехнулся.

– Я вижу у вас на этот раз гости. – звук его голоса эхом отдавался в комнате, раздаваясь казалось со всех сторон и пробирая живых до костей. – Как неудачно… для них.

Хозяева всё также сидели не шелохнувшись, уставившись на призрака, не в силах что-либо сказать, женщина вцепилась в свою шаль, а рука мужчины с трубкой ужасно дрожала.

– Так значит вы всё ещё не готовы отправиться в чистилище? – продолжил призрак. – Наконец заплатить за свои прегрешения? Опять приносите других в жертву? – он жестом указал на обоих девушек. – Тянете за собой в ад?

Снежана смотрела на него во все глаза, ей чудилось, что иногда она видит его настоящую форму. Казалось, он постоянно менял формы – с той, как он должно быть выглядел при жизни, на нынешнюю, призрачную. Она похолодела ещё больше – это было лицо из её грёз, то самое, что она представляла себе под рассказы старух, то самое, что она так явно увидела на подходе к таверне. Внезапно она заговорила.

– Подождите! Пожалуйста! – очередной порыв ледяного ветра прошёл по комнате, когда призрачный отряд повернулся к ней с тем, что можно было бы назвать удивлением. – Я не знаю, что за отношения у вас с этими людьми, но я знаю, что вас предали хозяева этой таверны двести лет тому назад… – она поёжилась под мёртвым взглядом призрака, – наверно эти люди их потомки, – ей показалось, что его взгляд стал насмешливым, – но они изменились, они не хотели приносить нас в жертву… они пытались нас предупредить, не дать нам остаться… но альтернативой была бы смерть от волков или холода… но они…

– Они пытались тебя предупредить? Как интересно. – призрак вновь переключился на хозяев. – Это действительно ново. Что это – искра порядочности? Но видишь ли они не сказали тебе, кто они. – он повернулся обратно к Снежане, и её душа снова заледенела под его холодным взглядом. – Они не потомки… Он, – он указал на мужчину, – тот самый хозяин… то проклятие, что я проговорил, умирая, подействовало на них, сделало их бессмертными до того дня… – он вдруг прервался, взглянув на женщину, начавшую всхлипывать. – Постой-ка, – он задумался, внимательно глядя на Снежану. – Я знаю кто ты… Ты из их рода…

– Что? – отшатнулась девушка, – Нет!

– Да… Они предупреждали тебя… Не хотели, чтобы ты осталась… – протянул он, изучая её пронзительным взглядом. – Но почему же ты осталась? Обычно они убегали, после того, как приводили очередную жертву… – он мельком глянул на Улиту, которая сидела оцепеневшая, едва дыша от ужаса. – Но тебя я не почувствовал… И не знаю тебя… не ждал тебя… Та, другая, ещё молода…

– Жертва? Другая? – растерянно воскликнула Снежана, – Ты о чём? Я даже не знала об этой таверне до сегодняшнего дня… И это она меня привела сюда, а не я её… – она показала на Улиту, на мгновение её возмущение притупило её страх перед призраком, и добавила. – Неужели ты думаешь, я бы привела сюда кого-нибудь, если бы знала об этом…?

Выражение лица эльфа неуловимо изменилось.

– Другие из твоего рода приводили… – ответил он с лёгкой насмешкой в голосе, ещё раз скользнул взглядом по Улите и вновь переключился на Снежану, – Но я вижу, что ты говоришь правду… – протянул он. – На тебе нет пятна предательства… оно на ней…

Призрак прищурился на испуганную девушку. Казалось, он пребывал в недоумении, явно произошло что-то, чего он не ожидал. Но затем вдруг его брови взлетели вверх, когда ему вдруг в голову пришла новая мысль.

– А ведь и правда… – с изумлением сказал он. – Да… – добавил он, будто рассуждая сам с собой, – именно так. Теперь всё обретает смысл. Теперь я знаю, кто ты – ты та, что была обещана мне божеством отмщения, обещанная мне невеста: «Та, что не испугается тебя. Та, что видит невидимое. Печальный плод отравленного древа». Теперь я понимаю, что это значит. – Он вновь повернулся к всхлипывающей женщине. – Кто ж знал, что это будет одна из вашего рода? – он злорадно усмехнулся.

– Нет, пожалуйста… Не трогай её… – женщина вдруг упала на колени перед призраком, и тот с отвращением слегка отодвинулся. – Мы в твоих руках, делай с нами что хочешь, но пожалуйста, оставь её… она так юна, она ни в чём не виновата!.. Возьми лучше её!! – она вдруг яростно ткнула в сторону Улиты, и девушка взвизгнула от ужаса. – Вот она-то не невинна!!

– Она мне не нужна, – призрак безразлично пожал плечами. – Мне нужна та, что была мне обещана, а это ваш потомок… Сама она может ничего и не сделала, но грехи её предков тяжелы, – насмешливо сказал призрачный эльф, – Вы нас предали…

– Нас бы убили, если бы мы не повиновались, – глухо заговорил мужчина, – ты это знаешь, чёртов эльф, над нашей дочерью бы надругались, не мог же я…

– Что не помешало тебе взять их деньги, – прервал его тираду призрак. – кроме того ты прекрасно знаешь, что вы могли бы уйти с нами, мы бы вас защитили – ни один человек не знал это ущелье так как ты, но ты избрал другой путь… И что насчёт тех девушек, что вы заманивали сюда? С помощью той самой дочки? Утверждая, что одна из них и есть обещанная невеста…

Снежана похолодела, вспомнив замечание Улиты о пропавших без вести батрачках её семьи.

– Мы защищали своих… – упрямо ответил мужчина.

– Это так. – спокойно согласился призрак. – Нынче же ваши грехи вас настигли. Судьба отпрыска вашего отравленного древа свершится – и вы сами её определили. – Он на мгновение остановился. – Однако возрадуйтесь, наконец-то вы можете упокоиться, отправиться в загробную жизнь, ответить перед своими богами.

– Нет! – женщина вскочила на ноги, но призрак сделал лёгкий жест в её сторону, и она и её муж резко постарели на те самые двести лет и превратились в высохшие мумии, крик женщины застрял у неё в горле.

Обе девушки смотрели на это, помертвев, не способные даже пошевелиться от ужаса.

– Что же до тебя, моя невеста, – призрак протянул руку к щеке Снежаны.

Резкая боль от его ледяного прикосновения привела её в чувство, и она отскочила.

– Нет! – закричала она. – Нет! – она выбежала из таверны и поспешила в ночь.

Она бежала так быстро как только могла, постоянно проваливаясь в глубокий снег, тяжело дыша от изнеможения и отчаяния. Она слышала шаги мертвяка, тяжёлые и неумолимые, преследующие её. На мгновение ей показалось, что они затихли вдали и ей удалось спастись, как вдруг раздался жуткий вой дюжин волчьих глоток. Она остановилась и упала на колени – она была окружена стаей. Жёлтые глаза внимательно следили за ней, тёмные тени плясали на снегу, окружали её, медленно приближаясь, готовясь к убийственному прыжку. Вдруг между ними пронёсся шар призрачного света и врезался в землю рядом с девушкой, вновь превратившись в предводителя призрачного отряда эльфов. Стая замерла, уставившись на мертвеца, однако они не были готовы отказаться от добычи, которая была уже так близко, что они уже ощущали её вкус. Да и потом в этих местах бестии и призраки жили слишком долго бок о бок, чтобы бояться друг друга. Волки снова подошли поближе. Призрак вытащил меч из ножен и крутанул им, выпустив светящуюся линию мертвенного света, которая хлестнула по нескольким волкам – они отпрыгнули и взвыли от боли. Ещё один взмах мечом – и стая наконец отступила обратно в ночь. Призрак вернул меч в ножны и посмотрел на девушку. Она смотрела на него словно заворожённая, не в состоянии что-либо сказать. Он повернулся и медленно направился обратно к таверне, не оставляя следов на снегу, но путь, по которому он прошёл, казалось, тускло светился. Снежана какое-то время продолжала сидеть – слишком измученная бегом и ужасом, затем наконец поднялась и последовала за ним по призрачному пути. Она видела его тускло светящуюся фигуру вдали, та двигалась медленно, но ей не удавалось его догнать. Рядом с таверной он попросту растворился в воздухе.

Когда Снежана зашла в таверну, от отряда не осталось и следа. Улита сидела под столом, вцепившись в колени и тихо подвывая от ужаса, уставившись на мумии, не в состоянии отвести взгляд. Часы всё так же молчали, огонь погас, как будто это место умерло вместе с его хозяевами. Снежана поспешила к Улите и затрясла её.

– Бежим! – закричала она. – Бежим отсюда!

Подруга никак не отреагировала, всё так же качаясь из стороны в стороны и воя что-то неразборчивое. Снежане пришлось отвесить ей несколько пощёчин, прежде чем она наконец пришла в себя. Обе девушки выбежали из жуткого дома и побежали вниз по дороге. Им даже в голову не пришло, что они вновь могли запросто потеряться по дороге, да и волки всё ещё кружили по лесу. Но в этом жутком месте они оставаться не могли. И откуда-то Снежана точно знала, куда идти, а волки обходили их стороной.

Девушки вернулись в деревню рано утром, первые лучи солнца робко освещали небо. Они попрощались, избегая смотреть друг на друга и крадучись разошлись по домам. Бабушка Снежаны встретила её сурово насупившись, девушка пробормотала что-то про то, что они потерялись по дороге. Старуха скептически скользнула взглядом по её мертвенно-бледному лицу, но потом заметила листья галантои, что они с Улитой успели собрать и решила, что девочек напугали волки и пустила её спать. Правда её охватило какое-то неприятное чувство, когда ледяное дуновение, казалось, проследовало за Снежаной в её комнату. Её родители вернулись на следующий день и переговорили с бабушкой, затем вновь расспросили её о мнимом походе за галантоями. Её мать, Стояна, и бабка несколько раз обменялись взглядами пока она рассказывала, особенно когда она начала запинаться, пытаясь описать как они блуждали ночью, но в конце концов вроде как ей поверили, правда мать её ещё раз крепко отругала. Казалось, жизнь в деревне вновь потекла своим чередом, хоть они уже не столь часто встречались с Улитой, они не говорили о том, что случилось и их отношение друг к другу с тех пор неуловимо изменилось. Казалось, Улита чувствовала себя неловко, за то, что втянула подругу в этот ужас, за то, что смеялась над историями о призраках, но была слишком горда, чтобы признать свою неправоту. Да и потом, Снежана оставила её в полном одиночестве с двумя трупами и призраками! Хороша подруга! Правда было и ещё кое-что, из-за чего она не чувствовала себя ни капельки виноватой в произошедшем.

Несколько дней спустя начали происходить странные вещи. Свеженадоенное молоко прокисало в считанные минуты, кошки нервничали и шипели на тени, их шерсть практически постоянно стояла дыбом. Бабка Снежаны, убирая закатки, свалилась со стула, как будто её кто-то толкнул, и чуть не сломала шею, а младенец её сестры серьёзно заболел. Однажды вечером Снежана помогала матери на кухне, как вдруг та вскрикнула, схватила её за руку и повернула её, чтобы получше рассмотреть её щёку, ту, к которой прикоснулся призрак. Теперь, в полутьме, была явственно видна тускло посверкивающая отметка. Стояна в ужасе распахнула глаза и отвесила дочери оплеуху.

– Ты мне солгала! – сердито сказала она. – Ты была в Долине Эльфийских Слёз!

– Я там не была, – пробормотала девочка.

Прозвенела очередная оплеуха.

– Хватит врать!

– Я не вру, – упрямо повторила Снежана. – Мы были только в старой таверне.

– В таверне, – в ужасе выдохнула мать и побледнела. – Ты привела их сюда! Они были привязаны к долине, а ты привела их сюда! Это поэтому… – она прервалась и задумалась.

Потом она затащила дочь в подвал и заперла её там, оставив лишь небольшую свечку. Снежана присела и поёжилась. Было прохладно, тени причудливо танцевали в тусклом свете свечи. Тёмные углы смутно о чём-то напоминали, о чём-то из раннего детства, чём-то ужасном, но она никак не могла вспомнить о чём именно. А кроме того, если её самозваный жених вдруг решит объявиться – ей некуда будет бежать. Родители всю ночь проговорили с бабкой. Они пытались разговаривать тихо, но время от времени до неё доносились отдельные фразы.

– Другого пути нет, иначе мы все в опасности. Подумай об остальных детях, – это была её бабка. – Я тебя предупреждала, она всегда была не такой… надо было её оставить в лесу тогда, после того как та ведьма…

– Ну почему она меня не послушала! – это была её мать, нарабатывая злость. – Я запретила ей туда ходить. Я всегда знала, что эта Улита – хитрая штучка.

– Она должна уйти, – снова начала бабка, – пока никто не заметил и пока они не вспомнили…

– Нет-нет, это всё ты… – поспешно возразила мать, – Я тебя предупреждала, что не стоит уводить девушек из нашей деревни!

– Это неважно, дура, – вдруг заговорил отец, – Если что-то из этого вылезет наружу, то соседи просто сожгут наш дом дотла, – мужчина выругался. – Меня предупреждали не связываться с тобой и твоей сумасшедшей мамашкой. Вобщем так, либо вы с этим разбираетесь, либо я вас всех троих отвезу в ущелье и пусть проклятый эльф сам выбирает, кто ему невеста! – последовали тяжёлые шаги, потом он остановился на пороге. – Тебя же просили за детьми присмотреть! – сказал он, по-видимому обращаясь к тёще. – Что же ты за…

Мужчина не договорил, тяжело вздохнул и вышел, хлопнув дверью. Обе женщины какое-то время сидели молча.

– Она должна уйти, – наконец снова сказала бабка, – Если повезёт, то она расплатится за все наши грехи…

Стояна тяжело вздохнула, всё ещё неохотно, но явно соглашаясь.

Снежану выпустили из погреба только рано утром. Её мать явно плакала ночью, но теперь пыталась скрыть свои чувства за ворчанием. Она сухо сказала, что Снежане придётся вернуться в старую таверну и остаться там, чтобы призраки оставили деревню в покое. И вернуться ей нужно будет до того, как в деревне кто-нибудь о чём-нибудь догадается. Теперь, когда она об этом тщательнее поразмыслила, то избавление от дочери, «разговаривавшей с духами», может таки оказаться скрытым благом – жители деревни всегда опасались Снежаны, если она исчезнет – её никто не спохватится. Стояне было всё ещё тяжело это делать, хоть Снежана действительно всегда была трудным и странным ребёнком, но всё-таки это был её ребёнок. Однако один взгляд на остальных детей – особенно младших близнецов и первую внучку – возвратил ей решимость, даже возродил её злость на дочь за непослушание. Она сама виновата. Всё правильно – она сама виновата и должна вообще быть благодарна, что её всего лишь выгоняют и оставляют в живых, хоть вероятно и ненадолго…

– Но что я буду там делать? – растерянно спросила Снежана, когда ей сказали, что она должна вернуться в таверну.

– Я не знаю! – раздражённо ответила мать, занятая приготовлением завтрака для семьи. – Надо было об этом думать до того как ты туда направилась…

– И откуда мне было знать, что мы потомки предателей? – пробормотала девушка.

– Ну теперь-то ты знаешь! – мать поспешно отвернулась и с преувеличенным усердием принялась замешивать тесто для хлеба. – Ты умная девушка, ты должна понимать, что такие вещи… не обсуждаются за обеденным столом. Ну а кроме того, тогдашняя ситуация была не столь проста…

– Для эльфов она была простой… – возразила Снежана, подумав, что если всё было не так просто, то почему ж это всё же было семейным секретом?

– Ну что ж!

Стояна в ярости обернулась и смерила девочку ненавидящим взглядом. Ей было ужасно тяжело выгонять собственную дочь и она пыталась объяснить ей, что она должна думать и о других детях, но эта неблагодарная дрянь этого не ценит, не понимает как им всем тяжело, думает только о себе.

– Я думаю ты прекрасно с ними поладишь! – она вернулась к готовке, бормоча что-то неразборчивое. Наконец она снова взяла себя в руки. – Я соберу еды тебе на дорогу, ты можешь сходить попрощаться со своей подружкой… но завтра ты должна уйти.

Снежана спотыкаясь вышла из дома, едва замечая, как братья и сестра старательно избегают её, будто она вдруг стала прокажённой. Она зажмурилась от яркого света и растерянно осмотрелась, словно увидев деревню в первый раз. Всё происходящее было столь сюрреальным, будто бы происходило с кем-то другим, не с ней, а она всего лишь наблюдала со стороны. После короткого раздумья она решила пойти к дому Улиты. В её сердце теплилась слабая и несколько наивная надежда, что та сможет как-то помочь. К её удивлению и унынию, мать Улиты, обычно радушно её встречавшая, равнодушно скользнула по ней взглядом и даже не пустила её на порог. Она сухо сказала Снежане подождать и исчезла в доме. Вскоре, после явно неприятного разговора, Улита выскользнула из дома, смущённая, избегая смотреть на Снежану.

– Тебе не стоило приходить… – проворчала она.

– Почему? – растерянно спросила подруга.

Она ожидала определённой неловкости между ними из-за того, что произошло, но она никак не ожидала, что её приход будет нежелателен. Она хотела сказать что-то ещё, но всё что ей удалось из себя выдавить было снова:

– Почему?

– Почему? Ты ещё спрашиваешь? – чересчур поспешно рассердилась Улита. – После того как ты привела этих призраков сюда?

Снежана какое-то время молча смотрела на подругу, не в силах что-либо выговорить от невероятной несправедливости.

– Я? – пробормотала она, с трудом сдерживая слёзы и отчаянно подыскивая слова. – Ты хотела туда пойти… Ты убедила меня… называла меня трусихой, если я не пойду…

– Но я ж тебя не заставляла идти? – раздражённо прервала её Улита.

Вся ситуация была ей весьма неприятна. Она прекрасно знала, что она была неправа, и то, что её подруга произнесла это вслух только ещё больше разозлило её.

– И вообще, это ТЕБЯ хотел эльфийский призрак… так что он последовал за тобой, а не за мной! Не я ж виновата в том, что ты потомок предателей…

– Я же об этом даже не знала… – едва слышно прошептала Снежана, заливаясь слезами.

– Ну, в этом я тоже не виновата. – проворчала Улита. – Одна из тех пропавших девушек была двоюродной сестрой моей мамы, так что…

У Снежаны резко высохли слёзы и она посмотрела на бывшую подругу, вдруг с ужасом осознав.

– Подожди, значит ты знала об этом? Ты специально привела меня в таверну? Ты меня туда заманила?

– Нет, я об этом узнала только когда мы вернулись… – поспешно ответила Улита, слишком поспешно для того, чтобы это было правдой. – Знаешь ли, тот ужас, что мы пережили, сложно было скрыть…

– Твой брат «нашёл» то место, – протянула Снежана, не слушая её, глядя на бывшую подругу тем самым пронзающим душу взглядом, которого так боялись жители деревни. – И рассказал тебе, зная, что мы постоянно вместе… что мы туда пойдём, что ты наверняка сможешь меня убедить, и я не буду не о чём подозревать… Всё твоё семейство сговорилось против меня!

– Твоя семья первая причинила зло моей, так что не изображай тут оскорблённую невинность, – проворчала Улита.

– Но я-то вам ничего не сделала! Я думала, что мы подруги! – в отчаянии воскликнула Снежана, – Они хотят, чтобы я вернулась в таверну, чтобы призраки оставили деревню в покое… они хотят просто принести меня в жертву!

– По-моему вполне разумно, – проворчала Улита.

Снежана вздрогнула и молча уставилась на свою бывшую подругу, слишком поражённая, чтобы осознать этот жестокий ответ. Улита как могла старалась не смотреть ей в глаза. Вообще-то Снежана ей действительно нравилась и она всегда смеялась над теми, кто боялся её пронзительного взгляда, которого сама не боялась. До сих пор. Казалось, что что-то зловещее уже обволокло Снежану, и если она нечаянно посмотрит в эти глаза, то это что-то перетечёт и на неё. Её подруга угадала, она действительно знала заранее и сознательно вела её к таверне. Правда, она не ожидала того ужаса, что ждал их там, никто не мог знать, что именно могло там произойти. Когда они вернулись и Улита рассказала всё матери, та была в ужасе, что чуть было не послала дочь на смерть. Однако ж теперь стало ясно, что семейная месть всё-таки состоялась. Улита сжала губы и с упрямством всё-таки посмотрела теперь уже бывшей подруге прямо в глаза. Снежана повернулась и, не говоря не слова, ушла. Улита с облегчением вздохнула, глядя как она идёт вниз по улице. На мгновение она почувствовала укол вины, но быстро отмахнулась от этого чувства – это они виноваты, во всём виновата семья Снежаны. А раз она часть этой семьи, то и она тоже виновата. А значит она была права в том, что сделала.

Снежана медленно плелась домой. Она была раздавлена, слишком поражена, чтобы плакать. Деревня выглядела спокойной как никогда, всё ещё не подозревающей о подкрадывающейся к ней темноте. Снежана посмотрела на приближающуюся батрачку одного из зажиточных домов, возвращающуюся из курятника с корзинкой полной яиц. Девушка напевала какую-то весёлую мелодию и всё вокруг было столь тихим и благостным, пребывающим в блаженном неведении о происходящей несправедливости. Вдруг Снежана вздрогнула и замерла с широко раскрытыми от ужаса глазами: в конце глиняной дороги она увидела призрачную кавалькаду. Привидения медленно ехали по дороге, внимательно заглядывая в окно каждого дома, мимо которых они проезжали, как будто ища кого-то. Когда они наконец поравнялись со служанкой, один из них посмотрел на Снежану, и она узнала одного из эльфийских призраков из таверны. Его губы скривились в жестокую усмешку, и он обнажил меч. С ужасом девушка смотрела, как он подъехал сзади к ничего не подозревающей служанке и вдруг взмахнул мечом, обезглавив её. Пока Снежана, окаменев, смотрела как голова девушки упала в корзинку, а её тело, спотыкаясь, прошло ещё несколько шагов, не в силах отвести взгляд от этого жуткого зрелища, всё вокруг изменилось. Призрачная кавалькада вдруг материализовалась и теперь бесновалась по деревне. Эльфы скакали с оглушительным гиканьем, убивая всех на своём пути, сжигая дома… Воздух заполнился пением стали, предсмертными криками и холодящим душу воем духов. Снежана зажмурила глаза и зажала уши руками в наивной и бесполезной попытке вырваться из этого кошмара. Она пришла в себя от того, что кто-то тряс её за плечо и далёкий голос спрашивал всё ли с ней в порядке. Она подняла взгляд и вздрогнула, увидев служанку живой и невредимой. Она медленно осмотрелась – деревня тоже была в полном порядке, никаких признаков нападения и разорения. Снежана снова уставилась на служанку, которая от неё слегка отшатнулась, но так и не смогла ничего из себя выдавить. Девушка отшатнулась ещё больше и наконец поспешила дальше по дороге, постоянно оглядываясь и бормоча что-то о чёртовых заклинателях духов. Снежана какое-то время смотрела ей вслед, всё ещё в растерянности от всего произошедшего, затем повернулась и уставилась на своё отражение в окне ближайшего дома. Теперь она поняла почему та девушка отшатнулась от неё с таким ужасом – её лицо было мертвенно бледным, а взгляд почти безумным. Она почти не удивилась, когда предводитель эльфов, её самозваный жених, вдруг появился позади неё в отражении. Он посмотрел, казалось, прямо ей в глаза, зловеще усмехнулся и исчез. Снежана вздохнула и снова осмотрелась. Не было ясно, видела ли она отголоски прошлого или будущего, или же это просто было её болезненным воображением. В одном у неё не было сомнений – она должна была покинуть деревню. В независимости от того, кто был виноват в ситуации, в которой она оказалась – если она останется здесь, то будет только хуже, постепенно будут втянуты всё больше и больше ни в чём не повинных людей. Она снова вздохнула, размышляя что же делать, как вдруг из дома, перед чьим окном она всё ещё стояла, выскочила старуха и прогнала её прочь, изрыгая проклятия и размахивая какой-то тряпкой. Девушка медленно пошла дальше по улице, она механически шла домой, где мать обещала ей собрать еды в дорогу, но затем остановилась, не доходя пару метров, и задумалась – а зачем? Какая разница переживёт ли она дорогу и первые несколько дней в таверне? Какое-то время она стояла, глядя на свой дом и размышляя, затем повернулась к горам и решительно направилась к горной дороге – прощаться не было смысла.

Остаток дня Снежана шла практически без остановок, только изредка задерживаясь у горных ключей, чтобы попить и передохнуть. Она пыталась решить что же делать, продумать ситуацию, но её мысли были болезненно медленными и тягучими как смола, казалось даже воздух вокруг неё стал вязким, усложняя движение и медленно душа её. На закате она вдруг осознала, что не подумала о том, что выйдя в дорогу так поздно, она не успеет дойти до таверны затемно, что чревато очередной встречей с волками. Однако эта мысль её почему-то не испугала. В действительности она даже не подумала, как же она вообще снова найдёт эту таверну – тогда, когда Улита её привела туда, она всего лишь шла за подругой. Как ни странно, но волки её не беспокоили, и вообще, если бы она была в состоянии адекватно воспринимать окружение, она бы заметила жутковатую тишину, опустившуюся на горы. Она не имела ни малейшего понятия, куда она идёт, и только призрачный свет, казалось, указывал ей дорогу, как тогда, когда она шла за привидением обратно в таверну.

Снежана достигла таверны поздно ночью. Последние несколько часов она шла механически, от усталости с трудом волоча ноги. Она толкнула тяжёлую дверь и зашла в беспросветную темноту комнаты. Всё тот же призрачный огонёк позволил найти лампу и зажечь её. Она осмотрелась, равнодушно скользнула взглядом по обеим мумиям, лежащим в тех же позах, в которых они скончались – достаточно жуткое зрелище, но она уже слишком устала, чтобы бояться. Снежана проплелась к двери в глубине комнаты, обнаружила за ней спальню и рухнула на постель, даже не зажегши камин. В то же мгновение она погрузилась в глубокий неспокойный сон.

Призрачный свет медленно растворился в темноте.

Глава II. Таверна в туманах

Снежана проснулась рано утром, внезапно, как будто её что-то толкнуло. Она резко села на кровати и огляделась. Солнце уже светило сквозь тусклое оконное стекло. Комната, в которой она находилась, выглядела старомодной и пыльной, словно замершей во времени. Она медленно поднялась и почти нехотя вышла из комнаты, вспомнив о трупах; от их вида при солнечном свете её передёрнуло. Девушка подбросила в камин свежих дров и зажгла его, затем прошлась по зале, ища что-нибудь съедобное, держась на расстоянии от мумий и стараясь не смотреть на них, правда никогда не поворачиваясь к ним спиной, будто опасаясь, что они могут на неё напасть. К её удивлению, в погребе она обнаружила приличные запасы еды – видимо даже заколдованные существа нуждались в пище. Она вскипятила себе чаю, достала пару кусочков засохшего хлеба и сушёного мяса и с отвращением, давясь, запихнула всё это в себя, сидя на краешке стула, нервно оглядываясь и прислушиваясь. После этого странного завтрака она выскользнула из дома. Утро было самым обыкновенным, солнечным, но достаточно прохладным, поскольку она была уже достаточно высоко в горах. Снежана поёжилась и глубоко вдохнула свежего, слегка разреженного воздуха. С некоторым удивлением она смотрела на склоны гор, едва тронутые ранними лучами солнца, всё ещё окутанные утренней дымкой – всё это выглядело столь обыденным и спокойным, что сложно было поверить в то, что это место было крепко проклято. Она вздохнула и вернулась в дом. Какое-то время она смотрела на мумии и размышляла. Затем поморщилась, достала из погреба прежде замеченную там лопату и снова вышла. Она спустилась по склону, к небольшой плоской площадке и критически её осмотрела, затем снова вздохнула и принялась копать. Снежана трудилась несколько часов, разогрелась и вспотела, но ей удалось выкопать лишь неглубокую яму в промёрзшей земле. Наконец она поняла, что копать больше не сможет, даже если от этого будет зависеть её жизнь и бросила лопату. Она отёрла пот с лица и скептически оглядела яму – мумии сильно высохли, должны поместиться.

Снежана устало направилась обратно к дому, достала парочку простыней из одной из гостевых комнат и вернулась в залу, где лежали трупы. Ей понадобилось какое-то время, чтобы собраться с духом. Хоть и было ясно, что мумии надо захоронить, она содрогалась от мысли, что ей надо будет к ним прикоснуться. Наконец она взяла себя в руки и, морщась от отвращения, осторожно завернула оба тела в простыни. Затем она по одному отнесла их к могиле: сначала женщину, потом мужчину. Они были очень лёгкими, даже такой хрупкой девушке как она не составило труда их поднять. Затем она присыпала их землёй и наспех провела погребальный ритуал. После всего этого напряжения ей овладела апатия. Она вернулась в дом и вскипятила себе ещё чаю. Взмокнув после многочасового копания, Снежана быстро замёрзла на прохладном горном воздухе, хотя может у её дрожи была и другая причина. После того, как она согрелась и съела столь же неприятный обед, Снежана начала прибираться: скоблить пол, мыть полки и столы, будто пытаясь отмыть налёт проклятия с этого дома, впрочем скорее всего просто пытаясь отвлечься. После минутного размышления, она порубила на куски и бросила в огонь кресло, в котором сидел хозяин таверны – после того, как он в нём умер, у неё не было особого желания сидеть в нём самой.

Был уже поздний вечер, когда она наконец закончила с уборкой и разведкой своего нового пристанища. Таверна была небольшой – лишь четыре небольших комнаты для тех, кто потерялся в тумане. Правда те комнаты были весьма пыльными – в них явно уже долго никто не останавливался, лет так двести. Она выбрала комнату для себя: теперь, когда она не была столь измучена как вчера, ей совершенно не хотелось ночевать в спальне бывших хозяев. Она даже сожгла их простыни вместе с тем креслом, словно это могло полностью изгнать их призрак из таверны. Остальные комнаты она заперла на ключ, не совсем осознавая, что же побудило её это сделать. Словно она пыталась удержать что-то зловещее внутри, или снаружи?

Наконец не осталось ничего, что она могла ещё сделать и она уселась, поджав ноги, в оставшееся кресло с чашкой горячего чая. Снаружи уже было темно и вдалеке слышались первые завывания волков. Большие часы с маятником всё также молчали, но она обнаружила в одной из комнат часы поменьше – редкость для того времени, работавшие исправно. Было немногим за десять. Она ожидала, что призраки придут ночью, поэтому просто сидела перед камином, глядя на огонь и ожидая. Она не решалась особенно шевелиться, потому что ей вдруг показалось, что сама темнота ожила. Казалось, что за пределами тускло освещённого круга перед камином, что-то происходило, чьи-то внимательные глаза следили за ней, множество внимательных глаз…

Два часа прошли в напряжённом ожидании. Снежана размышляла о том, что же произойдёт в полночь, но ничего не приходило в голову, кроме того, что скорее всего она этой ночью умрёт. В конце концов как же ещё она может стать невестой призрака? Бледная и напряжённая она следила за минутной стрелкой, медленно карабкающейся к цифре двенадцать. Наконец она достигла назначения и замерла, замерла и Снежана. Казалось весь мир на мгновение затих, когда стрелка остановилась на двенадцати. Но затем она вновь поползла вниз, и она выдохнула – ничего не произошло, стены не исчезли, призраки не появились, не было даже призрачных огоньков. Она просидела ещё какое-то время, прислушиваясь и вздрагивая от каждого шороха. Затем, после как минимум четверти часа, она постепенно начала расслабляться. Ещё через час, осознав, что её «жених» уже не покажется, Снежана решила, что пора пробовать идти спать, хотя ей и с трудом удавалось убедить себя хотя бы на мгновение покинуть круг света, вступить в тьму, где её поджидали «они». Она не знала кто такие «они» и были ли они на самом деле опасны, но они пробудили в ней смутные воспоминания о её раннем детстве. Какое-то знакомое чувство, воспоминание о том, что она видела что-то или кого-то, кого не должна была видеть. Кого-то, кого другие не видели и смертельно бледнели, если она говорила об этом. Наконец Снежана собралась с духом, чтобы пойти в выбранную ей комнату, но как только она опустила одну ногу на пол, темнота разразилась неразборчивым бормотанием, ворчанием, чириканьем, как будто там находились десятки небольших существ, наблюдающих за ней, обсуждающих её. Она резко поджала ногу обратно, затем осторожно протянула руку и подбросила новое полено в огонь, чтобы тот горел поярче. Так она и просидела всю ночь, не решаясь ступить на пол, словно боясь, что кто-то схватит её за ногу, прислушиваясь к бормотанию и время от времени подбрасывая новые поленья в огонь, постоянно боясь, что их не хватит до утра. С первыми лучами солнца чириканье начало затихать и она задремала.

Несколько следующих дней прошли подобным образом: ночные бдения и несколько часов неспокойного и неглубокого сна по утрам. Призраки всё также не показывались. Вообще кроме «их» чириканья больше ничего не происходило, как будто после того, как она пришла в таверну, те эльфы её попросту игнорировали. Однажды утром, после очередных пары часов тревожного сна, не принёсшего никакого отдыха, она пыталась приготовить себе завтрак, когда вдруг снова раздалось жуткое бормотание. Снежана вздрогнула и уронила чашку – этого ещё ни разу не случалось: «они» всегда молчали днём. Она поморщилась от громкого звука разбивающейся чашки – от недостатка сна у неё и так уже раскалывалась голова. Бормотание становилось всё громче и громче, но Снежана уже была слишком измучена и раздражена, чтобы бояться.

– Замолчите! – закричала она в пустоту комнаты. – Замолчите! Оставьте меня в покое!

Чириканье на секунду прекратилось, затем она отчётливо расслышала едкий смешок, ей даже показалось, что она на мгновение увидела чьи-то любопытные жёлтые глаза в одном из углов, а затем снова началось надоедливое бормотание. А потом внезапно проснулись часы с маятником. Широко раскрытыми от ужаса глазами, Снежана смотрела как те отбивают двенадцать ударов, в то время как чириканье становилось всё громче и громче. С последним ударом она выбежала из дома и понеслась вверх по дороге, напрямик к обрыву.

– Я ЗДЕСЬ! – закричала она, с трудом переводя дух от бега и истерики. – ГДЕ ТЫ? ТЫ ДОВОЛЕН? – её крик эхом разнёсся по склонам.

Снежана стояла на обрыве, слёзы текли по щекам – она так устала от постоянного ожидания и страха, что просто хотела, чтобы это всё наконец закончилось. Не важно как. Она вздрогнула, вдруг услышав тихую музыку. Она осторожно обернулась и её сердце ёкнуло, когда она увидела молодого эльфа, сидящего на валуне и играющего какую-то печальную мелодию, его взгляд покоился на струнах гитары, казалось он не замечает её присутствия. В нём было что-то странно знакомое. Тёмные волосы, тонкие черты лица, тонкие губы, беззвучно шевелящиеся будто напевая. Снежана какое-то время смотрела на него, не в силах пошевелиться или заговорить.

– Кто… кто ты? – наконец заикаясь проговорила она. – Что… ч-ч-что ты здесь делаешь?

Эльф поднял голову и посмотрел на неё, девушка вздрогнула, увидев его пронзительные зелёные глаза, затем снова опустил взгляд на струны.

– Ты звала, я пришёл, – спокойно ответил он.

Снежана наконец поняла, что это был предводитель эльфийского отряда, правда намного моложе, чем призрак появившийся в таверне. Эльф продолжал играть, мелодия была невыносимо печальной, рвущей сердце на куски. Девушка смотрела на него, не зная что делать. Наконец он закончил играть и поднялся, опустил гитару на землю и посмотрел на неё.

– Доволен ли я? – задумчиво протянул он. – Доволен ли я? Дайка подумать. Мой дом был разрушен, земля разграблена, – теперь он выглядел возмужавшим воином в полном боевом облачении – кольчуге изящного эльфийского плетения, с луком на спине и двумя мечами по бокам. – Моему народу пришлось спасаться бегством, – он медленно подходил ближе, – наши бывшие союзники напали на нас. А когда мы должны были защищать отходивших беженцев, мы были преданы и попали в ловушку в ущелье. – Теперь он был покрыт ранами, кровь струилась по его лицу и кольчуге из зияющей раны на лбу. – Мы сражались несколько часов, – он всё приближался, и Снежана начала пятиться. – Мы пытались вырваться, но нас было слишком мало. Мы бы не сдались, но нам и не дали такой возможности – они пришли нас убивать. – девушка в ужасе зажала рот рукой, когда он вдруг превратился в мертвеца, смрад смерти был невыносим. – Я погиб последним, после того как все мои товарищи – большинство из них я знал много лет – пали на моих глазах… Их предводитель смеялся мне в лицо, прежде чем убить меня, когда я уже больше не мог сражаться от усталости… Я умер не зная солгал ли он, говоря, что они настигли и убили наших беженцев, которых мы должны были защищать… А теперь моё спасение зависит от человека, да ещё дочери того самого рода, что предал нас… и ты спрашиваешь доволен ли я?

Снежана взвизгнула, когда кусок плоти вдруг отвалился от раны у него на лбу и под ним забелел череп. Она споткнулась и упала, поспешно вскочила на ноги, так как он подходил всё ближе и ближе, и понеслась обратно к дому, позади неё звучала неумолимо приближающаяся тяжёлая поступь мертвяка.

– Доволен ли я? – его голос гремел по ущельям. – Доволен ли я? – Эльф рассмеялся, и горы затрепетали.

Девушка забежала в дом и захлопнула за собой дверь. Ущелье эхом отзывалось на жуткий хохот призрака, комната была заполнена громким бормотанием «тех» и оглушающим тиканьем часов с маятником. Снежана упала на колени и зажала уши ладонями, чтобы избежать этой какофонии. Так она просидела целую вечность, дрожа и плача. Когда она наконец решилась отнять ладони от ушей – всё было тихо. «Они» молчали, часы с маятником всё также тикали, но уже с нормальной громкостью. И всё равно жутко было слышать как они идут, поскольку она их не заводила. Она медленно поднялась, её лицо было мокрым от слёз и она судорожно дышала, затем спотыкаясь поднялась в свою комнату, измученная произошедшим, заперла за собой дверь, как будто это могло чем-то помочь и забралась под одеяло. Она судорожно вцепилась в подушку, прижалась к ней лицом, отчаянно пытаясь успокоиться, но тщетно. Так она и прорыдала, пока не забылась глубоким сном.

На этот раз Снежана спала долго, сказалось и недельное недосыпание, и постоянное напряжение. Когда она наконец проснулась, она осознала, что больше не чувствует себя так, как будто за ней следят. «Они» всё ещё были здесь, но словно немного отступили, давая ей пространство для жизни. Она наконец могла передвигаться по дому не оглядываясь постоянно, и что самое главное – она наконец могла спать ночью. Правда она всё также обходила далеко стороной часы с маятником – они всё так же шли, как будто ими двигала какая-та жутковатая сила, собственная душа. Ещё пара дней прошла без происшествий. После последней встречи со своим «женихом», она не особенно стремилась к повторной встрече. Это оказалось слишком страшно, она всё ещё очень хотела жить и не была готова платить любую цену, ради того, чтобы этот кошмар закончился. А кроме того, после того как «они» оставили её в покое, жизнь казалась веселее.

Снежана пыталась заняться садоводством, что не особенно хорошо получалось на бедной каменистой горной почве. Она как раз в который раз пыталась устроить хоть какое-то подобие грядки, когда волосы у неё на затылке вдруг встали дыбом и по спине пробежал холодок – она вновь почувствовала, что за ней наблюдают. Она медленно повернула голову, не поднимаясь, и увидела эльфа. Он стоял, прислонившись к стене дома, и наблюдал за её потугами. Какое-то время они смотрели друг на друга, затем Снежана поднялась, отряхивая грязь с рук.

– Опять ты… – пробормотала она. – И что тебе нужно на этот раз?

Эльф продолжал пристально смотреть на неё.

– Как тебя зовут? – наконец спросил он, не отвечая на её вопрос.

Девушка замерла, затем растерянно ответила.

– Снежана…

– Снежана, – протянул эльф. – красивое имя… правда несколько неподходящее для того, кто не любит холод… – продолжил он, задумчиво глядя на неё.

Снежана зарделась под его внимательным взглядом, она была ужасно растеряна – после их первых двух встреч она ожидала чего угодно, но не этого.

– Что, – нервно усмехнулась она, – ты тоже за мной следишь?

Эльф вновь проигнорировал её вопрос. Через какое-то время она занервничала под этим спокойным внимательным взглядом и снова заговорила.

– Итак я здесь… что ты хочешь от меня? Как я должна снять проклятие?

Призрак пожал плечами.

– Не знаю, – спокойно ответил он.

Снежана аж поперхнулась и изумлённо уставилась на него.

– Что значит… ты не знаешь? Но… – она запнулась, не зная что сказать, недоумевая зачем она вообще тогда здесь.

– Не знаю, – повторил эльф.

Какое-то время он молчал, размышляя. Затем он снова заговорил, глухим голосом, смотря сквозь неё куда-то вдаль.

– Когда я… умирал, испуская последний вздох, смотря как их лошади топчут копытами наши тела… с моим последним вздохом я проклял их… тех кто разграбили наши дома и осквернили наши тела… и тех, кто нас предал… – он замолчал.

Снежана подивилась тому, что даже призраку тяжело говорить о последних мгновениях своей жизни. Наконец он снова заговорил, всё также глядя вдаль.

– Когда наши души покидали наши тела, ко мне приблизилось божество мести и обратилось ко мне.

Он снова замолчал, прищурился, словно вспоминая, а затем процитировал:

На этот раз он замолчал надолго, Снежане невольно стало его жаль. Его взгляд был печальным и усталым – всё явно пошло не так, как он ожидал, его проклятие наказало не только тех, кто были виновны в его гибели, но ударило и по нему, удерживая его здесь, не давая его душе упокоиться. Он платил дважды, может даже трижды, учитывая, что его спасение зависело от потомка тех, кого он ненавидел больше всего. Тем временем призрак снова заговорил.

– Так что я не знаю, как ты должна снять проклятие… Я лишь знаю, что ты та, кто может это сделать…

– Ты уверен?… – девушка нервно усмехнулась, с ноткой сарказма. – Ты меня зовёшь «хрупким цветком, не ведающим страха»?

Эльф усмехнулся и выпрямился, смерив её взглядом.

– Ты действительно хрупкий цветок. Что же касается страха, – он снова неопределённо усмехнулся, – ты отвечаешь, возражаешь… требуешь… а тогда ты просила за жизни людей, которых ты только только встретила, ты даже не знала кто они… не так как другие…

– Другие? – поспешно спросила Снежана, и когда эльф поначалу не ответил, нервно продолжила. – Улита что-то говорила про батрачек из моего дома, что исчезали на протяжении многих лет… а ты… – она не смела продолжить. Даже после того, как её собственная семья пожертвовала ею, чтобы спасти себя, было сложно обвинить их в подобных ужасных деяниях.

– Твои предки, – кивнул эльф, – пытались утолить моё желание мести. Они знали о той части предсказания, где говорилось о девушке, что снимет проклятие. Поэтому они заманили несколько девушек из деревни сюда. Обычно одна из дочерей звала их собирать цветки галантои, – Снежана вздрогнула – это был предлог, который Улита придумала для родителей. Совпадение? Или ей понравилась ирония? – К сожалению дочерям всегда удавалось спастись, – горько протянул эльф, – зная, что я привязан к ущелью.

– А что произошло с теми девушками? – спросила Снежана, когда призрак замолчал, погрузившись в воспоминания.

Эльф вновь посмотрел на неё и она пожалела, что спросила.

– Разное… – он равнодушно пожал плечами. – Некоторые были так напуганы, что не разбирая дороги убежали в ночь. А горные дороги коварны, особенно ночью. Их кости до сих пор белеют на дне безымянных ущелий. Другие окаменевали и погибали от ужаса. Третьи кричали, что они сделают всё, чтобы спасти свою жизнь, даже сами убьют тех двоих… Наверно сложно их в этом винить. Люди делают всё что угодно от страха смерти… – он остановился и посмотрел на неё. В его холодном мёртвом взгляде вдруг появилось что-то новое – любопытство? Или даже слабое сочувствие? – Но никто не просил за их жизни, забывая о своей…

– Те… третьи, – пролепетала Снежана, – что… с ними… – она не договорила вопрос – лёгкая насмешка, появившаяся во взгляде призрака была ей ответом. Она задумалась, а затем смущённо спросила, чувствуя себя неловко. – А тебе не было их жаль? Они же не виноваты в твоём несчастье.

Эльф рассмеялся и девушка поёжилась – это был тот же смех как тогда, в ущелье.

– Мне? Почему я должен их жалеть, если их предали свои же. Мёртвые не знают жалости. – насмешливо ответил он, подойдя поближе. Он прикоснулся к её щеке и на мгновение его взгляд затуманился. – Может вначале… когда память о жизни ещё свежа – тогда ещё чувствуешь любовь к близким, сожаление, боль утраты… Но когда проходит время, плоть тлеет, положительные эмоции увядают вместе с ней… Остаётся только боль. Боль, скорбь, жажда мести. Ненависть. – Снежана похолодела под его мёртвым взглядом. – Со временем, – продолжил он, убирая руку. – По прошествии веков, я стану безумным мстительным призраком, движимым исключительно ненавистью.

– Но ты же сказал, что я могу снять проклятье…