Ходячие. Второй шаг Зимова Анна

Она была явно медлительнее плода. Александра не плакала уже много лет, но сейчас глаза предательски защипало. Какой художник сможет передать всю трагичность момента? Луна, светившая из-за головы беременной женщины, напоминала нимб.

Одна слеза все-таки скатилась. Никогда в жизни вид женщины на сносях не вызывал в ней умиления. Но сейчас беременность впервые открылась перед ней как есть, во всей своей мистичности. И увидеть ее, почувствовать, заставила ее эта, а не живая женщина.

Неужели эти способны производить потомство? Может быть, плод не заражается от матери? Может быть, в теле женщины находится живой ребенок? Ее нужно как-то изловить. Следует позвать подмогу. Может быть, Шер сумеет извлечь этого ребенка? Загнать женщину в машину и попытаться связать? Рискованно. Окликнуть Веру? Ехать назад? А если беременная уйдет? И что делать с Верой? Господи, голова кругом. В одном Александра была теперь уверена – давать таблетки Вере она не станет. Она, Александра Калашникова, со всей ответственностью заявляет, что передумала.

В крайнем возбуждении Александра подошла слишком близко.

Георгий Яковлевич не курил уже много лет. Не то чтобы он боялся заработать рак легких, которым доктора пугают пациентов. Просто расхотелось. Проснулся в один прекрасный день и подумал: больше не хочу. Но сегодня, увидев в ящике стола пачку, так же внезапно и отчетливо понял: «Хочу курить, и все тут». Ночи становились все холоднее, и уже неуютно было стоять на улице в одной футболке. Но сигаретный дым примирял с холодом. Стоит бросать курить на несколько лет из-за одного этого момента – ты закуриваешь неожиданно для самого себя ароматную сигарету. Пять минут такого грешного, но такого искреннего удовольствия. Рекс, который, конечно же, с радостью составил ему компанию, крутился под ногами. Время от времени доктор рассеянно поглаживал пса по голове.

Шер выдувал дым в ночное небо, любуясь тем, как красиво мерцают звезды сквозь эту пелену, и размышлял, не разбудить ли Саню, Стаса, Дорогана. Но от того, что он им скажет, уже ничего не изменится. Можно не торопиться. Он, конечно же, посветил фонариком за воротами. Хотя можно было этого и не делать. И так все ясно.

Георгий Яковлевич посмотрел на истлевшую сигарету. Достать, что ли, еще одну? Послышался звук подъезжающей машины. Рекс заволновался, бросился в темноту. Хлопнула дверца. Вера появилась бледная, тихая, почти бесплотная. Сейчас стало заметно, как она похудела. Надо будет ей сказать, что в ее положении терять вес – преступление. Продуктов, слава богу, хватает, а остальное лишь вопрос дисциплины. Джип, фыркнув, замолчал, погасли фары. Вера поначалу растерялась, когда луч холодного голубоватого света выхватил ее из темноты, отпрянула, но потом узнала его. Георгий Яковлевич еще раз посветил ей в лицо фонариком, пытаясь разобрать, смущение ли на нем, стыд или оно дерзко-независимо. Но не смог понять.

– Не спится? – Шер все-таки достал сигарету.

Вера быстро взглянула в его лицо.

– Нехорошо, Вера. Я уже начал волноваться. Если бы я знал, где вас искать, то поехал бы за вами, и моя смерть была бы на вашей совести. Но, слава богу, вы вернулись. Встретили этих? На вас напали?

– Георгий Яковлевич… Мне действительно не спалось, и я решила прогуляться.

– Одна, ночью? Вам не кажется, что это слишком эксцентрично даже для вас?

– Я была осторожна. И взяла с собой формалин.

– Да, действительно, пахнет формалином. Не очень, кстати, полезно для плода. Вы, Вера, – феномен. Вы так робки в одних вопросах и так смелы в других, что я не успеваю удивляться вашим поступкам. Может быть, расскажете, куда вы решили прокатиться так поздно, да еще в одиночестве?

– Эта касается только меня.

– А мне вот кажется, это касается всех. Потому что вы взяли машину.

– Я вернулась. Я цела. Все хорошо. Больше я никуда ездить не собираюсь. Кроме вас, никто ничего не знает. Вам достаточно моего обещания больше никогда так не поступать?

– Раньше было бы достаточно, но обстоятельства изменились. Не то чтобы я требовал от вас искренности, но все же… Вы просите помощи, но при этом не выкладываете все карты на стол. Как-то нечестно получается.

– Если я чего-то не рассказала, это не значит, что я вам не доверяю.

– Куда вы ездили, Вера? – жестко спросил Шер.

– В кооператив «Зимний сад». Тут рядом.

– К мужу?

– К нему.

– Интересный поворот. Он что, жив?

– Да. Там все выжили. Я не могла не повидать его, раз он так близко.

– Вы уж извините, но я говорил о вас с Алексой, и она сказала, что вы расстались. Она не говорила прямо, но я понял, что он был ужасным человеком. Это он напал на вас? Вы уверены, что вам нужно было его навещать?

– Все не так. Точнее, не совсем так. Он не чудовище. И в том, что произошло, есть и моя вина. Просто в сложный момент у него сдали нервы, а я не поддержала его.

– Нет оправданий тому, кто поднимает на женщину руку. Как, интересно, Александра вообще допустила, чтобы вы с ним жили?

– Она и не допустила.

– Но зачем вы поехали к нему сейчас? Хотя, кажется, я понимаю. Сказать о ребенке?

Женщина молчала.

– Ты, Вера, удивительная дура, – доверительно сообщил Шер.

Доктор строго посмотрел на сигарету. Та тлела слишком быстро, а вместе с нею и удовольствие.

– Вы несправедливы. Я поехала в Таиланд, чтобы развеяться и все забыть. Я не собиралась больше его видеть. Но беременность, действительно, все меняет. Я решила – если он жив, он имеет право знать про ребенка! Я должна была рассказать. Просто рассказать! – Вера тронула доктора за рукав: – Забудем. Я хотела поговорить о другом. Об этом кооперативе. Там пять работников, не считая моего мужа. И все живы.

– Мы тоже живы. И нас больше.

– Но мы живы, потому что осторожны. А они потому, что их не кусают.

– Не кусают?

– Эти на них не реагируют. Даже близко не подходят. Муж сказал, какой-то доктор сделал прививку.

– А муж… психически здоров?

– Здоров, здоров. Уверяю вас. Я сама видела: эти проходят мимо, даже не обращая внимания. Говорю вам, этот врач – человек, который нам нужен. Он создал вакцину или противоядие, называйте как хотите.

– А что делал доктор на ферме?

– Он ищет тех, кто выжил, и делает им прививку. Поедемте к ним, Георгий Яковлевич. Вы их сами увидите. У них иммунитет, говорю вам. Нам тоже нужна такая вакцина!

– Я ненормальный, раз это слушаю.

– Я говорю правду. Поедемте. Только надо сделать так, чтобы Александра не узнала.

– Она уже узнала.

И, увидев на лице Веры испуг, Шер сказал тихо:

– Ты меня ошарашила своими новостями. Я не сказал тебе то, с чего должен был начать. Она сама поехала тебя искать. Видимо, обо всем догадалась. Сложила два и два. Уверен, последние дни она следила за тобой.

– О, Господи. Алекса. Она уехала одна? – Вера прикрыла рот рукой.

– Как и ты. Сейчас же модно уезжать из дому, никому ничего не сказав. Натворила ты дел, Вера.

– Алекса… Ну почему так!

– Не время плакать. Надо думать, как ей помочь. Что меня радует в этой истории – она, судя по всему, тоже прихватила с собой формалин. Надеюсь, она в безопасности. Нужно просто вернуть ее до того, как все проснутся.

– И забыть обо всем, что произошло сегодня ночью.

– Да. Забыть.

– Это очень странно.

– Что странно?

– Искать человека, которого нельзя окликнуть. Все время хочу крикнуть: «Ау! Александра!»

– Раз машина стоит, значит, она до сих пор здесь, – сказал Шер, и добавил про себя: «И скорее всего, что-то случилось».

Доктор тихо вскрикнул и отвел рукой ветку, хлестнувшую его по лицу:

– Эти елки как специально вырастают. Я же светил туда фонариком, ее там не было.

– Вы светили левее.

– Разве? А я и не заметил. Одна елка на гектар, и в ту я исхитрился врезаться.

– Дальше будет еще хуже. Впереди, между нами и фермой, видите – кусты. Извините, Георгий Яковлевич, это из-за меня мы заплутали. Теперь придется пройти лишнего.

– Ничего.

– И вообще, вы здесь из-за меня.

– У меня есть и свой интерес – этот странный доктор. Если он, конечно, существует.

Какое-то время они шли молча.

– Ваш муж, значит, работает на ферме? – начал Шер. – Человек, так сказать, физического труда?

– Вас это удивляет?

– Немного. Просто вы преподаете музыку… – Шер чертыхнулся: – Нет, это не кусты. Это непролазная чаща.

– Днем тут не так мрачно, клянусь вам. Тут очень красивые места.

– Это прекрасно. Фонари еще, как назло, не горят.

Сделав еще пару шагов, Вера вскрикнула. На них смотрели с круглого белого лица два огромных светящихся глаза. Существо не шевелилось, они тоже встали как вкопанные. Затем нечто бесшумно растворилось в ночи.

– Эта сова меня чуть до инфаркта не довела, – выдохнул Шер. – А медведи, случайно, здесь не водятся?

– Ну какие медведи…

Рекс тихо заскулил, припал к земле. Собаке явно было страшно.

– Чует этих? – шепнула Вера и стала прислушиваться. – Мне кажется, или кусты трещат? Выключите фонарик.

Лунный свет позволял различать лишь очертания предметов. Кусты действительно трещали. Возился кто-то крупный. Если бы Рекс бросился на звук, можно было бы не сомневаться – там кто-то живой, но… Пес был напуган. А раз так, значит, они имеют дело с этими. Они притихли, пытаясь расслышать, не раздастся ли человеческий голос, не чиркнет ли зажигалка. Вера шагнула назад и, угодив в лужу, ойкнула.

Сломалась ветка. Совсем рядом! Вера зажала рот руками.

Кусты неожиданно раздвинулись, из них вывалилось нечто черное, массивное и ужасное. Нервы не выдержали. Вера побежала, не разбирая дороги. Страх гнал ее вперед, хоть она и слышала, как Шер прошипел за ее спиной: «Вера! Вера! Постой! Это корова!»

Какая глупость, испугалась коровы. Нервы действительно ни к черту. Еще потеряла левую туфлю, поранила ногу о камень или ветку. Надо возвращаться. Интересно, удастся ли найти туфлю?

Тошнота накатила стремительно. Раздвинув ветки, Вера дала волю желудку. Как неудобно. Кажется, она уже вывернулась наизнанку, но облегчение все не наступало. Закружилась голова. Вера утерлась, стараясь дышать глубоко. Теперь все, можно идти.

Как только она вышла из кустов, под ноги бросился Рекс.

– Все из-за тебя, – Вера потрепала пса по голове, – никогда не видел коровы?

– Георгий Яковлевич! – позвала она шепотом, но Шер не ответил. – Ты можешь приносить хоть какую-то пользу? – обозлилась на собаку Вера. – Ищи давай.

Но Рекс лишь прижался к ее коленям. Причина волнения собаки выяснилась очень скоро. Кусты тихо затрещали.

– Георгий Яковлевич?!

Рекс едва не повалил ее на землю, когда из кустов показалась светлая шевелюра.

– Алекса!

Лунный свет посеребрил волосы Александры. Ей каким-то образом удалось сохранить не только достоинство и грацию, но и немного ироничное выражение лица. Появившись из-за кустов, она ненадолго замерла, будто давая себя разглядеть. Даже с мертвыми, «вареными», глазами она была красива. Вены, опутавшие шею, не могли скрыть того, какой ровный, подтянутый у Александры овал лица. Как пухлы и притягательны губы. Рекс скулил. Вера готова была поклясться, что Александра взглянула на собаку гневно. Казалось, сейчас она как обычно скажет: «Рекс, заткнись, прошу тебя. Без тебя голова болит». Но Александра быстро и решительно направилась к подруге.

– Нет! Алекса! Нет! – попятившись, Вера уперлась в сетку, пошла вдоль забора. – Не делай этого!

– Вера! – выкрикнул Шер. – Ты где?

Вера вжалась в сетку, захлебываясь слезами.

– Вера! – Шер был уже совсем близко.

– Она здесь! Алекса здесь! Она…

Чья-то рука высунулась из ветвей и схватила Александру за волосы. Спаситель оказался высоким, худым и очень сильным. И это был не доктор Шер. Пригнув голову Алексы чуть не к самым коленям, он стал наносить удары молотком так ловко и умело, будто забивал гвозди. Наконец Алекса мешком упала на землю. Вера бросилась к подруге.

– Не надо, – сурово сказал мужчина, снимая байковую фуфайку, чтобы накрыть лицо Александры. Вера жестом остановила его, продолжая вглядываться в изувеченное лицо подруги. Мужчина обхватил себя руками за плечи, которые подрагивали под тонкой футболкой не то от холода, не то от нервного возбуждения.

– Алекса… Зачем? Зачем?

– Извини. Ничего нельзя было поделать.

– Знаю. Как ты здесь оказался?

– Услышал, как ты орала. Трудно было не услышать. Мне очень жаль.

– Какая ирония. Ты всегда говорил, что хочешь ее убить.

Появился Шер. Доктор мрачно осмотрелся и вопросительно взглянул на Веру.

– Познакомьтесь, Георгий Яковлевич. Анатолий. Мой бывший муж.

– Наслышан о вашей чудесной вакцине.

– Что вы все помешались на этой вакцине? – Анатолий проигнорировал протянутую ему руку и принялся отряхивать штаны, но вдруг покачнулся, едва не потеряв равновесие.

– Что с вами, Анатолий? Вам плохо? – Шер с опаской вглядывался в лицо Вериного мужа. Даже в слабом свете раннего утра можно было понять, что Анатолий совершенно бледен.

– Только и слышу теперь: доктор то, доктор се. Молиться на него скоро станут. А что за вакцина, из чего? Это – нет, это им неинтересно. Лишь бы не кусали.

– Но, если я правильно понял, вас действительно не кусают?

– Ну не кусают. Но верить всем подряд тоже не надо. Как дети, ей-богу. Если им человек со шприцем говорит, что нужно сделать укол, они и вопросов задавать не будут. Ты хоть узнай, что за вакцина, из чего сделана, прежде чем колоться… и незнакомого человека к себе пускать.

– А вы, как я понимаю, узнали больше, чем ваши работники?

– Уж допросил, не сомневайтесь. Сказал, что Черниговский его фамилия. Работает в институте Пастера. Ездит по городу, ищет тех, кто жив, и всем вводит вакцину. Мои парни как увидели, что его не кусают, на край света готовы были за ним пойти. Богом бы еще назвали. Мне он не нравится. Много из себя корчит.

Шер снова посмотрел на Анатолия: состояние Вериного мужа ему категорически не понравилось. Толик стал заговариваться, его ощутимо потряхивало. Но жара у мужчины не наблюдалось. Нервы? Кажется, причина его тревоги все-таки – Вера. Слишком сильно ее любит? До сих пор ненавидит? Чем больше Шер наблюдал за Анатолием, тем больше убеждался – тот нервничает так, что с трудом это скрывает. Появление бывшей полностью выбило его из колеи. Почувствовав повышенное внимание со стороны Шера, Анатолий постарался взять себя в руки.

– Я знаю доктора Черниговского, – пожал плечами Георгий Яковлевич. – Он действительно известный вирусолог. Довольно часто выступал по телевизору…

– Не понравился он мне, и все тут.

– Это уже ваше частное дело. Вакцина ведь работает, вы сами это признаете.

Верин муж поднес руки к глазам.

– Признайтесь, вам все же нехорошо? – с тревогой спросил Шер. Но вместо ответа мужчина медленно сел на землю.

– Можем мы вам чем-то помочь?

– Нет, идите.

– Но как же…

– Уходите!

– Вы можете встать?

– Не могу! Не могууу…

Рекс тоже завыл, воя протяжно и жалобно. Вера и доктор с трудом поставили на ноги дрожащего Анатолия.

– Вера, ты прости меня. Как ребенка растить будешь…

– Да что с тобой?

– Укусила она меня. Уходите.

– Господи. Но как же прививка?

– Не стал делать. Не верю я в прививки. Зря. Говорил мне доктор – давай и тебя уколю. А я отказался. Они вот будут жить, – Анатолий показал трясущейся рукой куда-то за сетку. – А я нет.

Увидев дуло направленного на него пистолета, Анатолий криво улыбнулся и закрыл глаза:

– Сжила она меня все-таки со свету.

Вера говорила: «Нет, нет, не стреляйте!» Но потом закрыла лицо руками, и Шер спустил курок. Анатолий упал на спину, раскинув руки.

– По крайней мере он узнал про ребенка, – прошептала Вера.

Повеселевший Рекс снова забегал кругами.

– У меня есть еще одна плохая новость, – Шер склонился над телом Алексы.

Вера посмотрела на него с удивлением. Что может быть хуже, чем стать свидетелем смерти сразу двух близких людей?

– Формалин не действует, – сказал Георгий Яковлевич. – Чувствуешь, как сильно от нее пахнет? Но ее все равно укусили.

– Но Стас сказал, что в больнице их точно спас формалин.

– Выходит, это не панацея. Она хотела на тебя напасть? Хотела. А ведь и от тебя несет за версту.

– Но почему он работал раньше и не работает сейчас?

– «Раньше» – это значит «в больнице». Мы не испытали его на свежем воздухе. Тебе повезло, что тебя никто не тронул. Возможно, в больнице ребятам сработало на руку что-то еще.

Говоря это, Шер снова склонился над Александрой. Делая вид, что принюхивается, он незаметно подобрал с земли таблетки. Эту синюю упаковку Шер знал хорошо. Такими таблетками женщины вытравливают плод на ранних сроках беременности. Александра достаточно наказана за то, что хотела сделать. В конце концов, она действовала из лучших побуждений. И вообще, не хватит ли с Веры страданий?

Сквозь ткань доктор Шер мог убедиться – все таблетки находятся в своих ячейках, ни одна не использована.

Светало. Кусты, в которых теперь вовсю щебетали птицы, больше не казались такими густыми и мрачными. Уже можно было различить ряды грядок за сеткой, парники, домики-времянки. Хозяйство оказалось большое, солидное, обихоженное.

– Твой муж не закрыл ворота, – сказал Шер.

Утро выдалось красивое, праздничное, и день обещал быть солнечным. Птичье пение слилось в симфонию ликования. Тем более дико было видеть, как перед времянкой, на которую указал Шер, лениво бродит с десяток этих. Но вот дверь времянки распахнулась. На крыльцо вышел мужчина с лопатой в руках. То не была лопата с длинным древком и массивной металлической частью, а скорее, «лопатка». Такой не перекопают картофельное поле, но разровняют землю на клумбе или выкопают ямку для похорон кошки.

Спустившись с крыльца, мужчина спокойно направился в самую гущу этих и принялся разгонять их, демонстрируя мастерское владение инструментом. Он уверенно колотил без разбору по спинам, рукам, ногам, головам. Эти неохотно отступали. Свое дело мужчина знал. Поняв, что им не дадут спокойно постоять у крыльца, эти пошли наконец прочь от домика. Человек щедро раздавал удары замешкавшимся, кому плашмя, а кому и ребром. Раненые отошли к своим и стали прогуливаться вдоль ограды. Вера обернулась к Шеру, сделав лицо: «Я же вам говорила». Доктор действительно был изумлен увиденным.

– Эй, уважаемый! – окликнул он мужчину.

Тот испуганно обернулся, стал щуриться, пытаясь разглядеть, кто его зовет. «Довольно сильная близорукость», – автоматически отметил Шер.

– Ты, начальник? – спросил, наконец, мужчина испуганно.

– Нет больше вашего начальника. Укусили его.

Мужчина подбежал, держа лопату на отлете, и взволнованно уставился на гостей. Его скуластое лицо было упитанно и гладко, как мордочка морской свинки.

– Ах, начальник, зря не стал делать прививку. Я ему говорил. Все говорили. А он мне – «дурак ты, Анзур, ничего не понимаешь».

Гастарбайтер осекся. Он явно узнал Веру. Женщина кивнула ему.

– Мне кажется, они сейчас вернутся, – забеспокоился Шер. – А мы, в отличие от вас, не привиты.

Энергичные действия Анзура лишь на время отогнали этих в сторону. Пошатываясь, они уже брели обратно. Мужчина пошел на них, как на стаю докучливых гусей, приговаривая:

– Кыш! Совсем достали.

– Его действительно не кусают… – Обычно сдержанный, Шер был явно поражен зрелищем. – Смотри, они его будто не чувствуют.

– Да. Мы теперь – другие, – гордо сообщил Анзур и добавил: – Прививка. Хороший доктор сделал.

Он даже задрал рукав и показал след от укола. На смуглом предплечье, покрытом редкими черными волосками, алела крохотная точка. Мужчина повертел рукой так и эдак, чтобы обоим гостям было хорошо видно.

– Проходите внутрь! – вспомнил Анзур о законах гостеприимства.

Продолжая опасливо коситься на этих, они поспешили ко входу, конвоируемые Анзуром, который воинственно помахивал лопаткой. Он даже притопнул ногой на этих и сказал им: «Ух!»

Оказалось, внутри домик не такой уж убогий, и даже таит в себе некоторое очарование квартиры советских времен: линолеум на полу, старая мебель, кое-где на стенах ковры. Внутреннее пространство – коридор, пролегающий между двумя рядами комнат. Шер машинально начал считать двери. В прихожей скулил Рекс, которого не впустили в дом.

Анзур что-то крикнул на своем наречии – как птичка посвистела, – из одной из комнат вышли еще двое мужчин, тоже азиаты. Тот же разрез глаз, что и у Анзура, те же скулы. Один – пожилой, с усами, которые делали его и без того непривлекательную физию еще уродливее. Второй, помоложе, нес чайник и две кружки. Молодой представился – Бача, тот, что постарше – Ильяс. Мужчины уставились на гостей с явным интересом, и Шер понял, что они тоже знают Веру.

Анзур стрекотал тревожно и торопливо, видимо, рассказывал о том, какая участь постигла Анатолия, которого называли «начальник». Остальные слушали, мрачно насупившись, сочувственно кивали.

– Прошу вас! Не надо чая, – замахал руками Шер, когда в чашку полился кипяток. – Не до чая сейчас, у вас горе.

– Чай всегда нужен. Даже если горе, – тот, которого звали Ильяс, все-таки разлил напиток по кружкам, протянул гостям: – Пейте.

– Что вы! Не нужно… – начала Вера, но Шер ее остановил, сделав гримасу, мол, ничего не поделаешь. В чужой монастырь со своим уставом…

Вера, хоть и закатила глаза, смирилась, и даже рассеянно отхлебнула.

Судя по лицам, гастарбайтеры были расстроены смертью начальника. Сочувственно и жалостливо смотрели на Веру. Подставляли ей стул, совали еще сахару в чашку.

Дверь одной из комнат отворилась, и какой-то мужчина поманил Бачу пальцем. Тот развел руками, покидая копанию. Со своего места Шер не мог слышать всего, о чем говорили за дверью. А если бы и слышал, то не понял бы ни слова. Но в одном он был уверен: беседа эта отнюдь не мирная. Бачу явно бранят, а он оправдывается. При этом спорящие стараются не ругаться громко, чтобы не было слышно в коридоре.

Оставшиеся с гостями гастарбайтеры тоже вдруг насупились и замолчали.

– А вы, значит, работаете здесь? – пытался разговорить мужчин Георгий Яковлевич.

– Работаем… Овощи. Клубника.

– Куда вам теперь столько овощей? Раньше бы продали. А теперь?

– Не знаю… Пусть будут. – Ильяс теперь выдавливал слова будто через силу.

– Сколько вас тут? – спросил Шер, осматривая комнату.

– Было шесть. Без начальника пять.

Вернулся Бача, прислонился к стене, скрестив руки и потупив глаза. Ему явно было неловко.

– Нам работать пора, – сказал он гостям. – Мы вас проводим.

– Но доктор! Как нам его найти? Где он теперь? – Поняв, что их выпроваживают, Шер заволновался.

Бача почему-то посмотрел на Шера укоризненно:

– Не знаю.

– Нам очень нужно с ним поговорить. Ваш начальник сказал – он работал в Институте Пастера?

Бача покачал головой:

– Просто доктор. Хороший человек. Он нас спас. Прививку сделал, чтобы не кусали.

– В самом деле, уважаемый, вспомните еще что-нибудь полезное. Нам очень нужно встретиться с вашим доктором.

– Не знаю. Все вспомнил. Все рассказал. – Голос Бачи был по-прежнему мягок, но глаза смотрели злобно.

Анзур, вооруженный лопаткой, проводил их до самой машины.

– Не понимаю, почему они насторожились, – буркнул Шер, когда они остались одни. – Ваш муж правильно о них говорил. Сплошная наивность. Ничего не узнать об этом докторе. В самом деле, как дети. Не хочется употреблять слово «стадо».

Но Вера ничего не ответила. Она смотрела на маршрутку, оставленную Александрой, и плакала.