Зачарованные Изерлес Инбали
Пайри наверняка поймал бы ее.
Последние отблески света исчезли в небе. Мышь сбежала, а у меня болел живот от голода. Пришлось обшаривать травянистые берега реки смерти в поисках земляных червей. Я рыла землю передними лапами, просовывая нос между камнями и выдергивая все, что удавалось найти. Я сжевала достаточно червяков, чтобы заглушить голод, и заодно разгрызла несколько жуков. А чтобы избавиться от горечи во рту, запила все это водой из лужи.
Потом я направилась к тихому краю дороги смерти, где какой-то одинокий бесшерстный заглядывал в мусорный бак. Такие безводные емкости стояли по всем землям бесшерстных, и иногда в них можно было найти что-то съедобное. Копаясь в таком баке, папа однажды нашел целую птицу. С нее были ободраны перья, и она была похожа на очень большого безголового голубя. Мы закопали ее в нашем тайнике и ели несколько дней.
Я услышала стук лап по твердой земле и резко обернулась, а моя шерсть инстинктивно встала дыбом. У края реки смерти стояла маленькая уродливая собака. У нее была коричневая жесткая шерсть, а на шее болталась веревка. Пес посмотрел на меня, и я тут же выгнула спину. Но он был достаточно далеко. Он не посмеет напасть на меня… пусть только попробует подойти ближе!
Пес махнул хвостом и зевнул. И ушел прочь.
Со стороны дороги смерти послышался гогот, и я повернулась посмотреть, что там такое. Ко мне направлялась стая из четырех бесшерстных. Один из них показал на меня и удивленно взвизгнул, хлопнув приятеля по передней лапе. Я приготовилась бежать, но бесшерстные принялись подзывать меня. Судя по их гладкой коже и быстрым движениям, они были молоды. Один из них развернул кусок коричневой еды. Даже издали я почуяла что-то вкусное, что-то мясное. Бесшерстный протянул ко мне лапу, положив на нее еду. Аромат стал еще сильнее, и я невольно высунула язык. Это пахло куда лучше, чем жуки и дождевые черви. Живот у меня сжался от голода.
Я сделала шаг в их сторону.
Бесшерстный с едой в лапе осторожно потявкал.
Он двинулся ко мне, протягивая лапу с едой. Другие бесшерстные наблюдали за ним, тихонько лая.
Я старалась сообразить, что сказали бы мама и папа, если бы увидели, что я беру еду у бесшерстного на дороге смерти. Впрочем, я знала, что они сказали бы.
«Держись от них подальше! Бесшерстным нельзя доверять!»
Но мамы и папы здесь не было.
Я подошла ближе, так близко, что почти дотянулась до еды.
Внезапно бесшерстный отдернул лапу, а другие пронзительно закудахтали. Один из них схватил камень и швырнул в меня. Камень ударился о твердую землю рядом с моей задней лапой, и я растерянно отпрыгнула назад. Мое сердце бешено заколотилось. Я помчалась прочь по дороге смерти, а молодые бесшерстные завизжали. Добежав до угла, я осторожно оглянулась назад. Они махали передними лапами, прислоняясь друг к другу.
Для них это было игрой…
Я чуть не налетела на старого бесшерстного самца, который медленно шел по краю дороги смерти. От него исходил резкий запах. Я перебежала дорогу смерти и забралась под спящего манглера, чтобы понаблюдать за ним. В его движениях была некая тяжесть, неловкость. Одежда висела на его теле и пахла заброшенностью.
В этом существе ощущалось отчаяние.
Он прислонился к стене. Я стала смотреть, не появятся ли другие бесшерстные, чтобы дать ему еды. Я слышала, как молодая стая шумела за поворотом дороги смерти, но их голоса постепенно затихали.
Никто к нему не пришел.
Старый бесшерстный заковылял к входу огромной норы. Сверху, из тени на ступенях, за ним наблюдала пара карих глаз. Шерсть у меня на спине встала дыбом. Бесшерстный ничего не замечал, он вообще смотрел только перед собой, подбираясь к двери. Из-за угла с ревом выскочил манглер.
Я мельком увидела, как какое-то приземистое существо – возможно, лисица – спрыгнуло со ступенек у темного входа в здание.
Я лишь заметила густую серую шерсть, так что это мог быть и пушистый кот. Его глаза сверкнули зеленым, когда он поймал мой взгляд, перед тем как манглер заслонил мне всю картину. Я моргнула, вытягивая шею. Когда манглер проскочил мимо, существо уже исчезло.
Бесшерстный тяжело опустился на ступени перед входом в нору. Он прислонился к стене, раскачиваясь и что-то бормоча. И вскоре заснул. Я еще немножко понаблюдала за ним, шевеля усами. Я ничего не понимала в Большой Путанице. Одни бесшерстные жили в норах со своими семьями, а другие в одиночестве сворачивались в клубок у них перед входом.
Всегда ведь лучше держаться поближе к семье.
Я подумала о маме и папе. Куда бы они направились в этих обширных землях серого камня? Они ведь хорошо знали эти места.
Я помнила истории, что рассказывал папа о своей юности. В отличие от мамы и бабушки он был родом из Диких земель, издалека. Он рассказывал мне и Пайри, что там все было по-другому: дни были длиннее, ночи – темнее. Созвездие Канисты постоянно мерцало в небе, чего никогда не бывает в Серых землях (так лисицы из Диких земель называют Большую Путаницу). Папа больше всего скучал именно по этим звездам.
Он покинул Дикие земли, потому что поблизости не нашлось молодой самки, а он очень хотел обзавестись семьей. И он слыхал, что в Большой Путанице для всех хватает места и каждый лис может найти себе пару, а крысы там огромные, как кошки, и ловить их можно сколько угодно. И однажды ему приснилось, что он встретит прекрасную лисичку с оранжево-коричневым мехом, городскую лисичку, которая станет матерью его детишек. Он попрощался с сестрами и родителями и отправился в путь, не зная, что его ждет.
«Ты ушел из дома из-за какого-то сна?» – изумленно спросила я.
«Ты ведь знаешь, как говорится. – Папа склонил голову набок. – Сны – это начало».
Он шел очень долго, и наконец зеленые заросли остались позади, а на горизонте появились очертания Большой Путаницы.
И именно там он встретил маму, лисичку с золотистым мехом, ту самую, которую видел во сне. Они стали жить вместе, и бабушка помогала им растить малышей, когда те появились на свет. А они появились очень скоро – я и Пайри, мы ведь уже тогда были нетерпеливыми. Мы дождаться не могли момента рождения. Обычно детеныши появляются, когда становится тепло, когда день и ночь почти одинаковы по длине, – так нам объясняла бабушка.
«А небо? – спросил у папы мой брат. – Оно там действительно другое?»
Папа посмотрел на серое бурление над головой.
«Совершенно другое, – негромко ответил он. – Здесь мы совсем не можем видеть созвездие Канисты».
Я легонько подтолкнула папу:
«А ты по нему скучаешь?»
Его глаза уставились куда-то вдаль.
«Те звезды прекрасны. Мне так хочется увидеть их хотя бы еще раз… – Он встряхнулся и посмотрел на меня. – Но я отдал бы все звезды в небе за то, что есть у меня здесь, в Большой Путанице, – за мою жизнь с вашей мамой, бабушкой и с вами двумя».
«А как насчет тамошних вкусных кроликов?» – Пайри свесил язык из пасти.
Папа тряхнул головой.
«Кроликов? – Он развеселился, как щенок. – Я бы отдал всех кроликов Диких земель за парочку бесподобных здешних крыс»…
Бесшерстный похрапывал у входа в нору. Кто-то подкрался к нему по серой земле и стал довольно дерзко обнюхивать его задние лапы там, где верхняя шкура отстала, обнажив розовую кожу.
Крыса!
Бесподобная крыса из Большой Путаницы!
Это было как будто послание от папы. Я тут же поползла к крысе, бесшумно передвигая лапы. Она меня пока не замечала. Длинным острым языком она исследовала кожу на лапе бесшерстного. Потеряв к ней интерес, крыса побежала вдоль дороги смерти, даже не стараясь держаться поближе к стене, как это делала мышь. Было нечто бесстрашное, почти вызывающее во всех движениях этой крысы.
Я могла бы стать невидимой. Я могла бы сдержать дыхание… я могла бы быть терпеливой.
Но мне не повезло. Хотя крыса даже не повернула голову, каким-то дьявольским чутьем она уловила, что я неподалеку. И без предупреждения бросилась бежать. Она неслась вдоль каменной полосы со скоростью, которая казалась просто невозможной для таких неровных скачков. Я обнаружила, что тоже бегу. Моя пасть наполнилась слюной, в животе урчало… я бы поймала эту крысу, будь это даже последним поступком в моей жизни!
Крыса перебежала дорогу смерти и повернула за угол, но я уже была совсем близко, мой взгляд сосредоточился на ее узловатом хвосте. Крыса стремилась к стене норы бесшерстных.
Я знала, что крысы, как и мыши, умеют взбираться вверх по камням. Еще мгновение – и крыса добежала бы до норы, откуда мне было бы ее не достать. Я вспомнила птиц, которые стаями собирались на нашей зеленой полосе. Вскинув голову, я бросила в ночь свой голос.
– Карр! Карр!
Птичий крик пронесся над норой бесшерстных. Крыса отпрянула, ошеломленная, и бросилась в другую сторону. Мой трюк сработал! Погоня продолжалась.
Но крыса была полна решимости. Она пересекла дорогу смерти в другом месте, на этот раз направляясь к деревянной изгороди. По обеим сторонам от изгороди стояла высокая стена из красного камня. Я догадалась, что задумала крыса: она надеялась оторваться от меня, перебравшись на ту сторону изгороди.
Я ужасно разозлилась: никогда нельзя недооценивать лисицу!
И вместо того чтобы бежать вслед за крысой к изгороди, я повернула к жестяному баку, что стоял возле стены сбоку от дороги смерти. Из-за угла вывернул манглер, и у меня подпрыгнуло сердце. С резким вздохом я взлетела на дальний берег дороги смерти в тот самый миг, когда он промчался мимо, чуть не задев меня своей твердой блестящей скорлупой. Голод делал меня безрассудной. Я вспрыгнула на бак возле стены, оттолкнувшись от земли так сильно, что едва не перелетела через него. Но тут же восстановила равновесие, покачнувшись на краю крышки бака. И рискнула посмотреть вниз, на крысу. Как я и предполагала, она пролезала под деревянной изгородью.
Но погоня еще не закончилась.
С бака я прыгнула на стену из красного камня. По другую ее сторону посмотреть было не на что – там был просто большой пустой двор, мощенный серым камнем. И там была крыса. Она-то думала, что ей ничто не грозит, это уж точно. Она уселась неподалеку от деревянной изгороди, поглядывая через плечо. Она знала, что лисице не пролезть там, где проскочила она. Крыса и не догадывалась, что я стою прямо над ней, выжидая момента для прыжка.
Моя передняя лапа скользнула по стене – та самая, что застряла между прутьями логова волка. Я извернулась, удерживаясь на месте, и крыса вскинула голову. Она увидела меня, испуганно пискнула и бросилась через серый двор.
«Айла, ты дура!» – мысленно вскрикнула я в разочаровании. И прыгнула с высокой стены, громко ударившись о твердую поверхность. Крыса была уже далеко. Если бы только я сумела сохранить тишину на мгновение дольше! Если бы у меня было терпение Пайри!
Я глубоко вздохнула. Погоня закончилась – и это после стольких усилий! Как бы поступили сейчас мама и папа? Я встряхнулась и постаралась восстановить дыхание. Потом со вздохом легла на землю, и мой живот прижался к прохладному камню. Крыса оглянулась на меня с насмешкой в глазах. Она не видела темной фигуры, отделившейся от дальней стены. Из тени вышла огромная собака. Под ее блестящей черной шкурой играли мышцы. Собака хлопнула здоровенной лапой по спине крысы. Ее квадратные челюсти сомкнулись на теле добычи, и, легонько тряхнув головой, собака сломала крысе шею. Бросив крысу на пол рядом с собой, она уставилась на меня.
– Лисица! – прорычала собака. – Жалкая, никчемная лисица! Как ты посмела прийти на мою территорию?
Она тяжелым шагом двинулась ко мне, низко опустив голову. Я вскочила на лапы и оглянулась на стену. С этой стороны не было жестяного бака, а стена была слишком высокой, чтобы забраться на нее без какой-либо ступени.
От страха у меня закружилась голова.
– Я не знала, что здесь кто-то есть!
Черную шею собаки охватывала металлическая цепь. Она звенела, когда собака двигалась.
– Я охраняю это место для бесшерстных, – рыкнула собака. – Они ждут от меня, что я не пущу сюда посторонних. И я серьезно выполняю свои обязанности.
Она приготовилась прыгнуть, и расстояние между нами было всего в несколько хвостов. Верхняя губа собаки приподнялась, белые острые зубы сверкнули.
– А ты – посторонняя!
Мои глаза с бешеной скоростью обшаривали двор в поисках пути к бегству. В дальней стене я заметила небольшую дыру, где красные камни раскрошились. Дыра была прикрыта полосами из дерева, но внизу оставалась узкая щель. Достаточно ли она широка для того, чтобы я могла сбежать? Успею ли я добраться туда, прежде чем собака доберется до меня? На черных боках собаки играли мышцы. Я вспомнила, как быстро она расправилась с крысой, и у меня во рту пересохло от ужаса.
Я рискнула еще раз посмотреть на дальнюю стену. К моему испугу, полосы из дерева шевельнулись. На меня глянули два темных глаза. Худая морда просунулась в щель внизу. Это был тот пес, которого я вечером видела на дороге смерти, – маленький уродливый пес с веревкой на шее. Пес рыкнул, выбираясь сквозь дыру в стене, и сбил деревянные полосы. Они посыпались на землю, но пес не обратил на это внимания, потому что сосредоточил свой взгляд на мне. Шерсть на его загривке поднялась, он облизнул нос. Я отметила его когти и острые зубы. Но было и нечто куда более угрожающее в этом псе: непонятное выражение его глаз. Нечто такое, чему не следовало доверять.
Я повернулась в другую сторону, скрипнув когтями по твердой земле. Черная собака сделала еще шаг вперед. Ее челюсти дрожали от злости, на клыках пенилась слюна. Я застыла, охваченная паническим страхом. Я знала, что на этот раз бежать некуда, знала, что делают собаки, когда ловят кого-то из нас. Они просто разорвут меня на клочки, чтобы преподать урок. И даже мой след растает к ночи, и вся память о моей семье исчезнет навсегда.
Безумная лиса.
Дурная лиса.
Просто еще одна дохлая лиса.
5
Мой взгляд метался от жилистой уродливой дворняги к собаке с черной блестящей шерстью. Меня пробрало ледяным холодом. Мои лапы примерзли к земле. Я не в силах была сделать ни шага, да и куда бы я пошла? Собаки были по обе стороны от меня. Бежать было некуда.
Собака как будто разозлилась еще сильнее.
– Как ты смеешь приходить на мою территорию? – рявкнула она.
Ее темные глаза выпучились так, что я увидела белки. Мускулы на широких плечах напряглись, когда она приготовилась напасть.
– Поосторожнее со мной!
Это крикнул жилистый пес. Он трусцой бежал вдоль стены с видом превосходства, едва ли подходившим к его маленькому уродливому телу. Сильный запах разнесся по двору, и мои усы задрожали: пахло вовсе не грязным псом. Неужели здесь есть кто-то еще? Мой взгляд заметался по двору, но вокруг никого не было. Только две собаки – и я между ними.
– Да я разорву тебя на куски! – пролаяла черная собака.
Голос у нее был таким громким, что меня ударило по ушам. Но когда я посмотрела на нее, то обнаружила, что ее внимание куда-то перенеслось. Ее бешеный взгляд следил за жилистой дворнягой, за псом, который пробирался все дальше во двор. Я не могла понять, что именно я пропустила. А потом до меня дошло: они не были частью одной стаи, они были врагами!
Тощий пес зевнул, как будто ему стало скучно. Зачем он явился сюда? Он что, сошел с ума?
Черная собака взревела от злости, из ее пасти потекла белая пена. Собака оскалилась, показывая двойной ряд неровных зубов.
– Никто не может войти сюда и остаться в живых! – Ее громадная грудь раздулась от ярости. – Накануне ночью я убила кошку!
– Кошку? В самом деле?
Не проявив ни малейшего интереса к ее словам, уличный пес выкусил что-то из передней лапы. Он даже не смотрел на черную собаку!
Черная собака зарычала от разочарования. Она присела на задние лапы и бросилась на пса, но тот оказался проворнее. Он увернулся и помчался вдоль стены из красного камня. А черная прыгнула с такой силой, что не смогла вовремя остановиться. Она налетела на стену и взвыла от боли. Когда она отскочила назад, я увидела кровь на ее носу. Она тряхнула головой, кровь и слюна разлетелись по серым камням. Неловко повернувшись на толстых лапах, собака нашла взглядом маленького пса. Меня она как будто вообще не замечала – словно я стала невидимкой.
Маленький пес стоял у дальней стены. Он выглядел так, словно ждал, когда черная собака нападет на него. Да, он выглядел удивительно спокойным, даже расслабленным. Если бы я не знала, что это не так, я бы даже подумала, что он виляет хвостом.
Конечно же, черная собака бросилась к нему, низко опустив огромную голову. И снова маленький пес отпрыгнул в сторону и протопал через двор, словно заманивая черную, прося ее следовать за ним. Когда та зарычала, всем телом содрогаясь от ярости, тощий пес посмотрел в мою сторону. Эти его непонятные глаза… Они поблескивали бронзой, как последний свет в сумерках. По моему телу пробежала теплая дрожь. Ледяное чувство начало таять, кровь снова вернулась в мои лапы.
Черная собака фыркала, рычала и исходила пеной, снова бросившись за дворняжкой. Когда она побежала за псом, я развернулась и поспешила к тому месту, где стена осыпалась. За моей спиной раздался громкий лай. Черная собака глупо бесилась, ее голос ломался от ненависти. Должно быть, она снова промахнулась. И явно не заметила, что я сбежала с ее территории, или ей было уже наплевать на это. Она теперь сражалась с тощим псом.
Я едва верила своей удаче. Ведь я уже считала себя мертвой.
О чем думал тот маленький пес? Понимал ли он, что черная собака может свернуть ему шею? Похоже, у него совсем не было ума. Но его глаза… Он совсем не выглядел дурачком.
Двигаясь быстро, но не забывая проверять, есть ли поблизости манглеры, я пересекла дорогу смерти и постаралась уйти как можно дальше. Я нашла проход на травянистый кусок земли позади нор бесшерстных и заползла туда, чтобы поискать червяков. Двор с собаками остался далеко позади. Мое дыхание стало ровнее.
Больше никакого глупого риска, Айла!
Наблюдай! Выжидай! Прислушивайся!
Мне нужно было съесть достаточно для того, чтобы продолжать поиски. Искать червяков было нелегко. Я вздохнула, увидев очередного жука. Я хлопнула по нему лапой, но вспомнила о его горьком вкусе и не смогла заставить себя съесть его. Может быть, на самом деле я была не так уж голодна?
Я вспомнила слова бабушки:
«С самого начала времен на нас охотятся: нас мучают, на нас нападают и превращают в шкуры, чтобы согревать шеи бесшерстных. Они стреляют в нас ради забавы и гоняются за нами, чтобы повеселиться… они даже не едят тех, кого убили. Мы гибнем в реке смерти или от случайной жестокости бесшерстных, от яда, от собак, просто от голода. Земли бесшерстных наполнены смертью, и каждый из лишенных меха твердит имя лисиц».
Ее торжественные слова напугали меня тогда. «Но мы все равно здесь», – напомнила я ей.
Бабушка склонила голову набок: «Лисицы могут погибнуть разными способами, но выжить – только одним».
«Как это?» – спросила я, широко раскрыв глаза и насторожив уши.
«Мы желаем выжить, как будто это наше законное право. Мы выбираем жизнь, и мы никогда не сдаемся».
Ее слова меня разочаровали. Разве такого ответа я ждала? Мы живем просто потому, что хотим этого? Я не видела в этом никакого смысла. Но, наблюдая за жуком под своей лапой, я, кажется, поняла, что хотела сказать мне бабушка.
Я выбираю жизнь! Я никогда не сдамся!
От этой мысли мне стало легче проглотить жука – прямо вместе с его горькой скорлупой.
Наверное, я съела столько жуков, сколько весила сама. Я свернулась у ствола ближайшего дерева, накрывшись хвостом. По крайней мере, я больше не была голодна, хотя сделала бы что угодно за один-единственный кусочек крысы. Я надеялась, что, где бы ни находились сейчас мои родные, они хорошо поели. Я попыталась представить запах маминой шкуры или щекотание усов папы, когда он облизывал мне нос. Я чувствовала, что воспоминания угасают, и мои уши от тревоги встали торчком. Но когда я подумала о Пайри, картинка снова стала яркой. Я могла во всех подробностях представить его янтарные глаза, его уши с черными кончиками, его пестрый мех…
Успокоившись, я накрыла голову передними лапами и позволила себе задремать.
Я вспоминала нашу нору, какой она была прежде, до того как появились чужие лисы с запахом углей. Там было так тепло и спокойно… Мы с Пайри играли снаружи. Бабушка стояла у входа в нору, внимательно наблюдая за нами, а мама и папа охотились за едой.
«Поймала!» – восторженно захихикала я, хватая хвост Пайри лапами.
Он вырвался, подскочил в траве и упал плашмя, высунув язык. Я плюхнулась рядом с ним. Он ткнул меня носом.
«Маленькая лисичка», – пробормотал брат.
Картина растаяла, и мир потемнел.
Я почувствовала, как меня куда-то тянет, в моих ушах прозвучал резкий голос. Меня толкало вдоль дорожки серого камня, по обе стороны которой стояли враждебные лисы, пока я, спотыкаясь, переходила дорогу смерти. Я двигалась с трудом, в боку пульсировала боль. Высоко над головой торчал ряд нор бесшерстных. Перед ними был огромный каменный двор, а в его центре стояла одинокая бесшерстная. Ее шкура была холодного серого цвета, глаза невидяще таращились, а за ее спиной развернулись огромные крылья. Я уставилась на нее в страхе и изумлении…
Треснула ветка.
Я вскинула голову.
И мгновенно насторожилась, вглядываясь в темноту. Мне были хорошо видны кусты, что росли вдоль изгороди. Может быть, это была просто мышь или птица и беспокоиться не стоило. Я ждала. Единственным движением вокруг был тихий шелест листьев на ветру.
Я уже начала расслабляться, в последний раз окидывая взглядом все вокруг. А потом заметила что-то блестящее… пару темных глаз. Мое сердце подпрыгнуло, усы ощетинились.
Какое-то существо пряталось в кустах, наблюдая за мной. Похоже, оно удивилось тому, что я его заметила, и, похоже, собралось сбежать.
Я тихонько прорычала:
– Кто там?
Существо выбралось из своего укрытия, продвинувшись в сторону норы бесшерстных. Это был пес с жесткой шерстью.
Я нервно вздохнула от удивления:
– Ты меня преследуешь!
Он не ответил. Подпрыгнув удивительно высоко, он перескочил через изгородь на соседнюю территорию.
Отступление пса придало мне уверенности. Не успев понять, что делаю, я побежала к изгороди. Я перепрыгнула через нее совсем не так легко, как он, – задела за нее задней лапой, но все же очутилась на траве по другую сторону. Приземлилась я весьма неловко. Пес с жесткой шерстью уже бежал вдоль норы бесшерстных. Он добрался до ворот с широко установленными прутьями и просунул между ними голову. Я видела, как он старается протиснуться между железными прутьями, ему это удалось, и уже через мгновение он исчез на дороге смерти.
Я поспешила за ним.
Он был проворнее меня, но ворота замедлили его бегство. Мне оказалось нетрудно проскользнуть между прутьями. Добежав до дороги смерти, я увидела, что пес уже пересекает ее, внимательно посматривая назад.
Я крикнула ему вслед:
– Что тебе нужно?
Он припустил бегом. Я прижала уши: что это он делает? Зачем следил за мной? Я проверила дорогу смерти, но ни один манглер не мчался в мою сторону. Я ринулась через дорогу, пытаясь догнать пса, убегавшего вперед. Вскоре он добежал до места, где пересекались два потока реки смерти. Пес остановился под светящимся шаром и огляделся. Он как будто удивился, обнаружив меня позади. Впереди я видела верхушки гигантских строений, выросших над норами бесшерстных. Они имели странные очертания – остроконечные, круглые, угловатые… Это были те самые строения, которые я видела с моего наблюдательного пункта над Большой Путаницей, перед тем как столкнулась с волком. Вблизи они сверкали, как солнечный свет на воде.
– Отвяжись, – рыкнул пес, скаля зубы.
Я снова сосредоточилась на нем. И вдруг меня царапнуло изнутри тревогой. Пес выглядел неправильно. Я нахмурилась, внимательно рассматривая его жесткую шерсть. В чем тут дело? И вдруг я поняла: несмотря на то что пес стоял прямо под светящимся шаром, он не отбрасывал тени.
Должно быть, он увидел в выражении моей морды нечто такое, что обеспокоило его. Он снова пустился бежать. Я неслась за ним так быстро, как могла, мои лапы энергично, напряженно работали. Мы пересекли дорогу смерти там, где она поворачивала и становилась шире. По обе стороны от нас встали высокие здания, их многочисленные дыры для наблюдения были освещены. Скорлупа зданий светилась серебром, а края казались острыми, как когти.
По дороге смерти прогромыхал манглер. Его огни скользнули по стене ближайшего здания, прежде чем он исчез из виду. Но когда пес несся впереди меня, на освещенной стене мелькнуло отражение рыжего меха.
Это не было отражение пса.
Я споткнулась, запутавшись в собственных лапах.
Я увидела лисицу!
Пока я таращилась, разинув рот, пес успел обогнуть здание – и оказался в тупике. Он резко остановился перед высокой каменной стеной и повернулся ко мне с непроницаемым выражение в глазах.
Я догнала его и остановилась на расстоянии нескольких хвостов. Пес был ненамного крупнее меня, но казался гораздо сильнее. У него были острые желтые клыки и крепкие туловище и лапы. Я знала от бабушки, что маленькие собаки могут быть намного опаснее крупных. Некоторых из них бесшерстные специально учат раскапывать лисьи норы и убивать маленьких детенышей, пока те спят.
Я оскалила зубы и покрепче уперлась лапами в землю.
– Ты кто такой? – выдохнула я. Лапы у меня начали дрожать. – Что ты такое?
Пес посмотрел через мое плечо на сверкающее здание. Похоже, он понимал, что тревожит меня. С тихой дороги смерти донесся ветерок, щекоча мои усы. Я почуяла в воздухе нечто – сладкий мускусный запах, тот самый, что уловила во дворе черной собаки.
Пес облизнулся. И наконец негромко заговорил:
– Меня зовут Сиффрин. Я не то, чем кажусь… Я посланец Джаны, одной из Старейшин из Диких земель.
Я моргнула.
– Ты… ты – лисий посланец? – В этом не было никакого смысла. – Но ты же собака!
– Я ведь сказал: я не то, чем кажусь.
Я применил ва-аккир. Попросту говоря, замаскировался. Так безопаснее.
– Безопаснее для кого? – спросила я, чувствуя, как по моей спине бежит холодок.
О чем это он?
Пес быстро огляделся по сторонам. На дороге смерти было тихо.
– Говори потише, – проворчал он. – Безопаснее для меня… И для Старейшин. И для тебя. – Он пристально посмотрел на меня. – Ты вообще слышала о Старейшинах?
Старейшины?
Я прижала уши.
Теперь, когда пес произнес это слово, оно показалось мне смутно знакомым, но я не могла понять почему.
– И как давно ты за мной гоняешься?
– Я выследил тебя, когда ты вернулась к своей норе и появилась та лисья стая. – Пес посмотрел в землю. – Ты просто не замечала меня раньше, так ведь? Я не всегда выгляжу одинаково.
– Я видела тебя этим вечером, – растерянно пробормотала я.
Пес взмахнул хвостом:
– Я уже давно слежу за тобой, видел, как ты ела червяков и грызла жуков, обитающих в навозных кучах. Я вообще не понимаю, как ты выжила. Ты не глядя прыгнула на дорогу смерти, ты, по сути, чуть не позволила бесшерстным погладить тебя, как домашнюю зверушку. А этим вечером мне пришлось спасать тебя от сторожевой собаки. О чем вообще думала слабая лисица, забираясь в тот двор? Неужели ты не обнюхиваешь какое-то место, прежде чем пойти туда?
– Я гналась за крысой, – пробормотала я, и от стыда моя шерсть даже затрещала. – Ты нарочно дразнил черную собаку, чтобы я могла сбежать, да?
Нос пса неодобрительно сморщился.
– Я делал то, что должен.
Я кое-что вспомнила… стук когтей по серым камням.
– В первую ночь я слышала шаги. Это был ты, ты шел за мной!
Пес противно фыркнул:
– Ты ошибаешься. Ты не могла меня слышать. Я не издаю никаких звуков, когда кого-нибудь выслеживаю… никаких звуков!
У меня кружилась голова. Я вспомнила существо с густой серой шерстью, которое посмотрело на меня в мою первую одинокую ночь, прежде чем исчезло за каким-то манглером. Была ли то лисица? Была ли она как-то связана с Сиффрином? Я ведь почуяла тогда в воздухе запах молодой лисы, я слышала клик-клик-клик ее когтей…
– Но почему? – спросила я. – Что тебе нужно?
Пес заговорил медленно, как будто я была полной дурочкой:
– Я уже сказал тебе: меня послал один из Старейшин. Мне необходимо найти твоего брата. Я думал, ты приведешь меня к нему.
– Пайри? – выдохнула я.
Он продолжил, как будто я ничего не говорила:
– Вот уж никогда не думал, что мне придется бесцельно бродить по Серым землям. Воздух здесь ядовитый… одной Канисте известно, что он делает с моим мехом! – Он оглядел свою жилистую коричневую переднюю лапу.
– Твой мех… выглядит грязным.
Глаза пса расширились.
– С моим настоящим мехом! Я же сказал, я применил ва-аккир. Принял другую форму. Неужели не понятно?
– Это… – Я просто не знала, что сказать. – Это невозможно. Никто не может настолько измениться. И лисицы… ну, они же не такие, как собаки… Ты только посмотри на себя! Ты никогда бы не сошел за лисицу!
– А кто-нибудь вообще смотрит на себя по-настоящему? – спросил пес, прищурив глаза.
Я не нашла ответа.
– Ладно, забудь это, – рыкнул он. – Забудь вообще, что видела меня.
Он хотел обойти меня, но я загородила ему дорогу.
– Не выйдет! – Я поднялась во весь рост. – Я хочу знать, при чем тут Пайри. Я не понимаю, кто послал тебя. Может, это та самая злобная лисица с одним серым глазом, что приходила к норе моей семьи?
Мне показалось, что маленький пес содрогнулся. Протискиваясь мимо меня, он опустил взгляд:
– Ты вообще ничего не знаешь.
Меня обожгло гневом. Я развернулась и крепко укусила его за жесткий хвост. Пес изумленно взвизгнул.
– Идиотка! – выкрикнул он.
Но вместо того чтобы повернуться ко мне, он бросился прочь по дороге смерти между сверкающими зданиями.
Я помчалась за ним, но он бежал быстрее. К тому времени, как я очутилась возле угла здания, его уже нигде не было видно.
– Вернись! – закричала я в темноту. – Мне нужно знать, чего ты хочешь от моего брата!
Я услышала только стук когтей по краю дороги смерти. Какое-то существо шевелилось в круге темноты под разбитым светящимся шаром.
– Сиффрин?.. – пробормотала я неуверенно.
На свету появилась черная лапа. Хорошенькая лисичка-малышка подбежала ко мне. Ее рыжевато-коричневый мех был мягким и пушистым, нос – коротким, хвост – гладким.
– Айла? – прошептала она.
Я отпрыгнула назад, как от удара. Во мне вскипел ослепляющий гнев. Он сжал мое горло, будто мощными челюстями, и я едва могла дышать. Я вдруг поняла, что пошатываюсь, еле держусь на ногах. К горлу поднялась тошнота, ядовитая и сильная. Меня вырвало, лапы подо мной подогнулись. Тошнота накатывала снова и снова, бесконечные жуки сыпались на землю.
Когда я подняла голову, малышка стояла на том же месте, ее усы озабоченно подергивались. Глаза у нее были большие и невинные, но в глубине их бронзового сияния таилось нечто непонятное.
Нечто такое, чему не следовало доверять.
6
– Все в порядке, Айла! – Юная лисичка смотрела на меня с сочувствием. – Не бойся.
Читать бесплатно другие книги:
