Зачарованные Изерлес Инбали

Мои губы дернулись. Я должна была найти Пайри!

– Ты можешь мне точно объяснить, где это? Я не стану больше тебя беспокоить. Уверена, ты и так слишком занят. Всеми этими… лисьими знаниями.

Мне не нравилось то, как он держался со мной, постоянно диктуя, что мы будем делать. Это ведь мои родные пропали, и именно я обязана была отыскать их.

Правое ухо Сиффрина опустилось, на морде отразилось легкое раздражение.

– Я ведь не Старейшина. Это они хранят лисьи знания. А я просто посланец. – Его хвост поднялся над травой и раздраженно завертелся. – Будет лучше, если я тебя провожу. Ночь полна всяких опасностей. А ты даже мышь поймать не можешь. И как ты собираешься защищаться?

– Я прекрасно могу позаботиться о себе, – холодно произнесла я.

Я отступила к деревянной норе, стараясь не встречаться взглядом с Сиффрином. Интересно, есть ли какой-нибудь способ найти ту крылатую бесшерстную без его помощи? Я пыталась вспомнить картинки из своего сна, но они расплывались в тенях.

Страх сжал мои задние лапы, бока обожгло болью.

Вокруг меня были лисицы, от их меха пахло тлеющими углями. Я не смогла бы убежать…

– Что такое? – Сиффрин внимательно смотрел на меня, свесив голову набок.

Наверное, я вскрикнула.

Он наблюдал за тем, как я слегка встряхнулась и повернулась, чтобы обнюхать свой бок. Потом осторожно подняла заднюю лапу, вытянула ее.

– Все в порядке… но когда я думаю о той каменной бесшерстной в большом дворе, я себя плохо чувствую. Как будто там случилось что-то плохое. Запах углей… Это был запах стаи Карки.

Нос Сиффрина напрягся.

– Но ты ее по-прежнему видишь? Крылатую бесшерстную? Ты можешь представить тот двор, как будто ты там?

Я сказала «да», тихонько взвизгнув.

– Что ж, Пайри, возможно, в опасности… но он все еще жив.

Я насторожила уши:

– Ты правда в это веришь? Я бы не увидела ту бесшерстную, если бы…

Я не смогла договорить. Тревога вгрызалась в мой живот, когда я думала о брате. Неужели он там один, без мамы, папы и бабушки? Неужели те злобные лисицы поймали его и увели с собой?

– Идем, детеныш! – Сиффрин побежал вперед, призывая меня за собой. Он направился к тропе вдоль норы бесшерстных. – Если Пайри грозит беда, мы не должны терять время.

Он был прав. Сейчас значение имело лишь одно – поиск моих родных.

Я побежала за Сиффрином к дороге смерти. Он осторожно посматривал в обе стороны, потом пополз возле стены, и его рыжий мех растаял в тени. По моему телу пробежала волна облегчения, напряжение ушло с задних лап. Дело было не только в том, что Сиффрин собирался отвести меня к тому двору с каменной бесшерстной. Я, конечно, никогда бы ему в этом не призналась, но я чувствовала себя куда спокойнее рядом с этим рыжим лисом.

Однако, двигаясь за белым кончиком его хвоста, я должна была напомнить себе об осторожности.

Меня не оставляло ощущение, что на самом деле Сиффрин – нечто большее, чем кажется, что он не сказал мне всего, что знает. Тайны бурлили вокруг меня невидимыми клубами, замутняя мысли точно так же, как искусство истаивания обманывало взгляд.

«Что было видимым, теперь невидимо; что ощущалось, становится неощутимым…»

Мне не слишком нравилось то, что Сиффрин говорил о Старейшинах с их лисьими знаниями и таинственными силами. Я вспомнила, как Сиффрин предупреждал, что Джану не следует беспокоить «мелкими проблемами». Я наблюдала за тем, как он резко повернул к дороге смерти, ближе к серой старой изгороди. Меня снова охватило недоверие и негодование. Его семья наверняка живет в безопасности в Диких землях. Какое ему дело до того, что случилось с моими родными?

Но я проглотила раздражение. У меня просто не было выбора, мне приходилось держаться Сиффрина: он был единственным, кто мог отвести меня в тот двор. Но у меня уже созревал некий план. Когда мы доберемся до каменной бесшерстной, я найду Пайри и остальных родных. И я не позволю Сиффрину увести моего брата в Дикие земли. Я провела языком по зубам, ощущая острые края клыков. Может, в одиночку я и не справлюсь с Сиффрином… но если рядом будут все мои родные, я стану непобедимой.

Я вспомнила о том, как папа облизывал мне уши.

Почувствовала прикосновение носа мамы к моему носу.

Я всем была обязана моим родным, а вот Старейшинам не была обязана ничем.

Мы бежали под светящимися шарами Большой Путаницы. Сиффрин время от времени останавливался и принюхивался к ветру. Он уводил меня в сторону от шумных проходов, где собирались бесшерстные, чтобы пошуметь и покормиться, – вдоль темных притоков реки смерти, где можно было увидеть лишь немногих бесшерстных.

– Собака! – проворчал он негромко.

Мы выскочили на ближайшую зеленую полосу. Спрятавшись за вьющейся зеленью, Сиффрин замер. Я сделала то же самое, крепко прижав лапы к земле, а взглядом обшаривая дорогу смерти в поисках собаки. Двое бесшерстных остановились на расстоянии нескольких хвостов от нас, что-то тявкая друг другу. Они не видели нас в зелени и не могли учуять своим слабым нюхом. Через несколько мгновений они ушли.

Я повернулась к Сиффрину, вопросительно глядя на него, но его взгляд был сосредоточен на повороте дороги смерти. Позади нас в зелени пробиралось какое-то живое существо, может быть крыса. Оно, вообще-то, шло прямиком к нам, его маленькие лапы приминали траву. Сиффрин даже не шелохнулся. Я проследила за его взглядом, посмотрев на поворот дороги смерти. Там ничего не было, только серые камни. Но уже через мгновение появилась пушистая белая собака. Рядом с ней шагала бесшерстная. Она приноравливала свой шаг к веревке на шее пса. А тот, вместо того чтобы попробовать освободиться, похоже, был вполне доволен, топая рядом с бесшерстной. Они прошли по дальнему берегу, даже не посмотрев в нашу сторону.

Плечи Сиффрина расслабились. Он посмотрел на край зеленой полосы и принюхался к палкам изгороди.

– Откуда ты знал, что там идет пес? – спросила я. – Он же был далеко!

Сиффрин облизнул кончик носа:

– Я почуял его запах. Ночь полна подсказок, если знаешь, где их искать.

Не скрою, это произвело на меня впечатление. Я постаралась всматриваться пристальнее, принюхиваться старательнее. Ядовитая вонь дороги смерти раздражала мои чувства.

Мы пошли дальше сквозь темноту. В Сиффрине ощущалась какая-то новая решимость – полное нежелание отдохнуть или что-то объяснить. Он вел меня сквозь пустынные места, мимо все новых и новых спящих манглеров. Мы не отдыхали. Сиффрин шел вдоль дороги смерти, но поодаль от нее, незаметно перескакивая через ступеньки, пролезая между заборами и под ними, сквозь живые изгороди, по серым камням, что тянулись во все стороны. Время от времени он останавливался, вскидывал голову, его нос ритмично шевелился. Уши вращались во все стороны, губы слегка приоткрывались. Облизывая нос, он внюхивался в воздух. Что он чуял сквозь дыхание Путаницы? Что он замечал такого, чего не видела я?

Когда луна опустилась совсем низко, у меня от усталости отчаянно болели лапы. Сиффрин продолжал бежать вперед, нервно оглядываясь на меня, когда я немного отставала. На краю тихого отрезка дороги смерти он остановился, глядя в унылое небо.

– Мне нужно немного отдохнуть, – сказала я, подходя к нему и нарушая молчание, висевшее между нами.

Взгляд Сиффрина опустился вниз, к дороге смерти.

– Чуть позже. Сейчас нам лучше двигаться дальше.

Он казался рассеянным, его хвост постукивал по серым камням.

Я осмотрела подушечку одной из моих передних лап. Она была натерта и болела.

– Что-то не так?

– Нет, – быстро ответил он. – Просто… – Он опять принюхался, его хвост взметнулся вверх. – В эту сторону.

Я уже хотела возразить, но тут поняла, что он ведет меня под спящего манглера. Там сидела кошка, и она взъерошилась, увидев нас. Потом медленно попятилась, грозно округлила глаза. Кошка шипела, ее шерсть встала дыбом. Она плюнула в нашу сторону и выбралась на дорогу смерти, мяукая бессмысленные гневные оскорбления.

Как только кошка исчезла, Сиффрин заставил меня заползти под манглера.

– Я посторожу, – сказал он.

Я не была уверена, что это необходимо, но не собиралась спорить. Я нашла то местечко, где спала кошка. Твердая земля была еще теплой от ее тела. Я подвернула хвост под бок и заснула.

Мне приснились злобные лисы, окружившие меня, их дыхание касалось моего носа, их охотничье геканье наполнило воздух… Они загнали меня в каменный двор, и я пятилась, сбитая с толку и напуганная. Передо мной возвышалась бесшерстная, ее гигантские крылья были развернуты…

Рядом прозвучал чей-то голос, и я вскочила на лапы, ударившись головой о брюхо манглера.

– Быстрее, Айла! – Это был голос Сиффрина.

Я выскочила на дорогу смерти, и он тут же очутился рядом. Глаза у него расширились от тревоги.

– Я их почуял! – сказал он. – Это стая Карки!

Мое сердце подпрыгнуло, я развернулась, всматриваясь в темноту. По дороге смерти несся сильный ветер. Он взъерошил мой мех и подергал меня за усы.

– Ветер усиливается, – сказал Сиффрин. – Он может быть очень злым, если негде спрятаться. Он несется по поворотам дороги смерти, гонясь за собственным хвостом.

Смысл слов Сиффрина ударил меня, как кошачья лапа: ветер носился кругами. И если стая Карки еще не почуяла нас, то скоро почует.

– Серые земли – настоящий лабиринт, – прошептал Сиффрин. – Звуки здесь попадают в плен. Наш запах нас выдаст.

Я подавила ужас, вскипевший во мне.

– А ты можешь снова применить истаивание? Заставить нас исчезнуть?

Нос Сиффрина был напряжен.

– Карку этим не обманешь. Она увидит сквозь завесу… она наемная убийца Мэйга. – Голос Сиффрина стал ломким от страха.

– Кто это – Мэйг? – спросила я, чувствуя, как на подушечках лап у меня выступает пот.

– Это настоящий главарь их стаи. – Сиффрин рассеянно облизнул нос. – Я даже не представляю, в какую сторону бежать. Ветер в Серых землях обманывает чувства…

Его растерянность удивила меня. Это ведь был лис, который почуял собаку задолго до того, как увидел ее. Мое дыхание ускорилось.

– Мы должны попытаться. Мы не можем просто ждать здесь, когда на нас нападут!

Мои слова подтолкнули Сиффрина к действию.

– Сюда, – прошипел он и бросился через дорогу смерти.

Я прыгнула следом за ним, стараясь уловить подозрительный запах. Мой нос не нашел никаких признаков лисиц. Но я помнила, как Сиффрин почуял того пса раньше, чем он появился на повороте.

Мимо нас пронесся какой-то манглер, и мы шарахнулись в тень. Когда ядовитая вонь твари рассеялась, мне показалось, что я уловила некий запах.

– Впереди! – тявкнула я. – Лисы приближаются!

Сиффрин повернул голову и глубоко втянул воздух.

– Нет, Айла, я думаю, они позади нас. – Он нахмурился и принюхался еще раз. – Воздух кружит между высокими зданиями. Они как будто идут сразу со всех сторон…

Он шагнул вперед, но тут же неуверенно остановился.

Острый запах незнакомых лисиц ударил мне в нос, и у меня перехватило дыхание. Запах доносился из-за поворота впереди. Они неслись к нам с холма.

– Не туда! – У меня сжалось сердце, когда я ринулась вдоль берега дороги смерти. – Беги за мной, Сиффрин, они хотят поймать тебя!

Но он остался на месте, бешено вращая ушами и часто-часто дыша.

– Я не знаю, Айла… думаю, ты ошибаешься. – В его голосе послышалась неуверенность. – Тебе нужно держаться рядом со мной, или мое лисье искусство не сможет тебя защитить.

Прилетела новая волна запаха приближающихся лисиц.

– Ты же сам сказал, что Карку этим не одурачишь!

Я уже чуяла запах, въевшийся в них после пожара, – горький и острый, тот, что тянулся из моей норы, а теперь прилип к шкурам лисиц.

– Скорее! – закричала я. – Они уже совсем близко!

Сиффрин помедлил еще мгновение, его нос вибрировал, принюхиваясь. Потом его взгляд метнулся ко мне, хвост выпрямился. За углом появилась какая-то тень. Я различила очертания острых ушей. Стая словно слилась в единую тварь, уродливую и страшную, когда лисицы выскочили на серые камни. Они рванулись к Сиффрину, как поток темной воды.

– Смотри! – пролаяла я, когда перед нашими глазами появились пять крупных взъерошенных лисиц.

Едва заметив Сиффрина, они прибавили ходу. Я была права насчет ветра: стая бежала с холма, и теперь лисицы были совсем рядом с тем местом, где стоял Сиффрин. Их пронзительное геканье прорезало воздух.

Я узнала лиса с длинным носом и серой мордой, который заглядывал под живую изгородь. Похожий на розу шрам на его передней лапе как будто горел от света круглых огненных шаров. Лис окинул дорогу смерти своими маленькими глазами с красными обводами. Похоже, это был вожак.

– Поймайте детеныша! – провыл он, заметив меня.

– Беги! – тявкнул Сиффрин, перекрикивая их геканье. Он расправил плечи и вытянул хвост, не позволяя лисицам подойти ближе.

Я увидела его расширившиеся глаза. – Беги отсюда как можно дальше, Айла!

Лис с серой мордой присел на задние лапы, готовясь прыгнуть. Его передние лапы вытянулись, он оскалил клыки.

А Сиффрин даже не взглянул в его сторону! Он все еще смотрел на меня, но как будто меня не видел. Его губы шевелились, усы подрагивали, он шептал какие-то слова, которых я не слышала. Когда тощий лис прыгнул на него, Сиффрин увернулся, откатился пушистым шаром – и тут же снова появился в облике Карки, толстой одноглазой лисицы.

Ва-аккир, поняла я, лисье искусство смены формы. Перепачканные золой лисы ошеломленно попятились. Сиффрин ударил одного широким плечом Карки, а другого сбил ее мощной задней лапой.

Лис с серой мордой тряхнул узкой головой. Его глаза превратились в щелки. Он опустил взгляд и посмотрел на лапы Сиффрина.

– Я знаю, что ты делаешь. Я знаю, кто ты! И не притворяйся, что ты отличаешься от нас!

Он бросился на Сиффрина, все еще имевшего вид Карки.

Лис с коричневым мехом поспешил к нему. Я слышала, как царапнули по серым камням его когти, и вытянула шею, чтобы увидеть, что происходит. Сиффрин с рычанием вывернулся, на этот раз в виде бродячего пса. Он подпрыгнул в воздух на высоту хвоста и упал сверху на лисицу, которая пыталась укусить его за лапу. Та полетела прямо на дорогу смерти.

Но еще двое лисиц мчались к Сиффрину.

Я наблюдала, не в силах шевельнуться, не в силах бежать. Вместо этого я вдруг почувствовала, что подбираюсь ближе, хотя от ужаса меня трясло. Я не могла допустить, чтобы Сиффрин сражался в одиночку.

Лисицы наседали на него, хватая за лапы.

Я услышала его крик, когда он вернулся в свой собственный вид. Его длинный рыжий хвост был поджат, а на шее висела лиса песочного цвета.

– Прекрати! – взвыла я, подбегая к лисе и всем своим весом кидаясь на ее бок.

И тут же заметила отметку – такую же розу, как у коричневатой лисицы. И у лиса с серой мордой.

Что это означает?

Я вцепилась клыками в бок лисицы. Ее мех был полон золы и пепла… а под шкурой ощущалось что-то гниющее. Она взвизгнула и отпустила Сиффрина. Но коричневый лис вернулся, выставив когти и клыки. Он метнулся к лапам Сиффрина. Я подскочила к нему сзади, царапая передними лапами. Потом вцепилась зубами в его мягкий живот, все крепче и крепче, прокусывая грязную мертвую плоть. Коричневый лис взвыл и дернулся в сторону, и я упала с пастью, набитой шерстью.

Лис с серой мордой стоял в стороне. Его взгляд упал на меня, нос сморщился.

– Хватайте детеныша! – пронзительно крикнул он и приготовился прыгнуть на меня.

Он разинул окровавленную пасть. Ко мне бросилась лисица песочного цвета, но Сиффрин прыгнул ей наперерез. В одно мгновение коричневый лис развернулся на задних лапах, его налитые кровью глаза ничего не выражали. И у него был тот же, что и у остальных, темно-красный шрам на верхней части передней лапы.

Они все были помечены розой!

Коричневый лис проскочил мимо Сиффрина, устремляясь ко мне.

Я собралась с силами. Я не позволю ему победить меня!

Я пообещала себе, что буду драться. Он наклонился, чтобы схватить меня за горло, но я ускользнула от его когтей. Он снова бросился на меня, его морда скривилась. Передние лапы ударили меня в грудь, и он с силой толкнул меня на стену. Моя голова с глухим стуком ударилась о камни. Боль обожгла глаза, все вокруг покраснело, потом опустилась темная пелена.

– Айла! – закричал Сиффрин. – Держись, я иду!

Сквозь пелену я почти не видела, как он сражается. Он бросился на лиса, сбившего меня с ног.

Коричневое и рыжее тела столкнулись.

Пронзительно и злобно прозвучал голос лиса с серой мордой:

– Ты принадлежишь ему! Лис Темных земель, предатель! Как ты смеешь сражаться с нами, ты, грязный отступник?.. Мы же видели твою метку!

Сиффрин казался мне силуэтом – элегантная морда, пышный рыжий хвост…

– Что сделано – может быть переделано, – прорычал он. – Я никому не принадлежу!

Лисы окружили его, нападая со всех сторон. Сиффрин бросался то туда, то сюда, летая, как птица. Он подпрыгивал выше всех, он двигался куда быстрее, чем они. Его задние лапы мелькали передо мной, когда он взлетал в воздух. Он подражал крику ворон в сумерках – их гневный крик словно падал из облаков, кружа и обрушиваясь на лисиц.

На мгновение он просто исчез, превратившись в ничто с помощью истаивания.

Все это происходило мгновенно: собака, лис, просто воздух…

Сиффрин бешено сопротивлялся нападавшим. Он действовал быстрее, чем бился мой пульс. Лисицы в ужасе рассыпались, когда он словно увеличился, огромное рыжее пятно на фоне безлунной и бессолнечной темноты… А потом перед моими полуослепшими глазами возникло что-то еще.

Длинные стройные лапы, длинная серая морда…

Лис с рычанием подскочил к Сиффрину и прыгнул на него сзади, сжав лапами его шею. С отчаянным воем Сиффрин упал. Тот лис тут же вцепился в мягкий мех на его животе. Я не могла двигаться… не могла ему помочь. Боль терзала мой затылок.

Боль обжигала мое горло.

Боль затемняла мой взгляд.

И прилипала к языку.