Приговор полковника Гурова Леонов Николай

© Леонова О.М., 2015

© Макеев А., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Глава 1

– Гуров! – Послышался звук отпираемой двери, и Мария влетела в комнату. – Гуров, привет! Это я!

Лев сонно повел бровями, пытаясь определить, снится ему это или нет. Когда он ложился, Марии дома не было, да и быть не могло…

Шел первый день его августовского отпуска, и он собирался честно и заслуженно отоспаться хотя бы первые три. К тому же Мария уехала на гастроли, и закончиться они должны были только через три недели. Увы, их отпуск редко приходился на одно и то же время: Мария служила в театре, и лето всегда было у нее гастрольным сезоном. А он, будучи опером по особо важным делам в Главном управлении внутренних дел, и вовсе уходил в отпуск не тогда, когда пожелает, а когда для этого появится возможность. И то никогда нельзя было быть уверенным, что ему дадут отгулять законные четыре недели.

В любой момент могли позвонить и потребовать срочно выйти на работу, если вдруг происходило какое-то особо тяжкое или громкое преступление. Формально, конечно, Лев мог отказаться, однако практически никогда этого не делал. Во-первых, требование явиться в главк всегда исходило от его непосредственного начальника генерал-лейтенанта Петра Николаевича Орлова, который был для Льва не только начальством, но и давним другом. И вызывал он Гурова, своего лучшего опера, не из вредности старческого характера, как порой язвительно заявлял второй лучший сыщик отдела и друг Гурова Станислав Крячко. Орлов делал это в случае крайней необходимости, и сам, даром что дослужился до генерала, был лицом подчиненным.

А во-вторых, Лев Гуров свою работу любил и относился к ней ответственно. Будучи прирожденным сыщиком, который пошел работать в тогда еще МУР по призванию, а не ради сомнительных привилегий, он знал, что все равно не сможет спокойно отдыхать, если в ставшем за несколько десятков лет родным ему ведомстве произошло нечто важное и все другие сотрудники сейчас не имеют и минуты отдыха. Знал, что не сможет спать, пока не будет пойман преступник или преступники. Поэтому он всегда, лишь услышав голос Орлова в телефонной трубке, звучавший казенно и в то же время виновато, кратко отвечал: «Выезжаю!»

Словом, Марии и Льву, мужу с женой, редко удавалось полноценно отдохнуть вместе. Не получалось это и в нынешнем году: Лев неожиданно получил отпуск в августе – прекрасное время, он уж и забыл, когда в последний раз уходил в него летом. Он и сам не ожидал ничего подобного; ближайшей датой, которая ему светила, был ноябрь. Но генерал-лейтенант Орлов лично вызвал его и сказал, что приказ готов, так что пусть Лев ставит свою подпись и бегом бежит в бухгалтерию за деньгами. Внезапно выдавшееся затишье в делах, отсутствие громких преступлений, укатившее на отдых в дальние страны министерство – все это сыграло свою роль, которой поспешил воспользоваться Орлов.

Казалось бы, радуйся, бери в охапку жену и мчись куда угодно – хоть на гламурные Мальдивы, хоть в «народную» Турцию, хоть вообще прокатись по России; загляни на Дальний Восток, если утомила жара. А она не просто утомила, она откровенно допекла уже и москвичей, и всех жителей средней полосы.

Но жены-то как раз и не было… Она отправилась с труппой на гастроли в Голландию, и нечего было даже и мечтать о том, чтобы отправиться куда-нибудь вместе. Вчера вечером Лев все же сообщил ей по телефону, что отныне занимается заслуженным бездельем, хотя знал, что она будет расстроена. Не тем, конечно, что муж получил наконец долгожданный отпуск, а тем, что снова не получается провести его так, как давно мечталось. И вот Мария неожиданно появляется дома на три недели раньше. Голос ее зазвучал над самым его ухом:

– Гуров! Слышишь меня? Просыпайся, мы едем в Крым!

– В какой Крым, ты что? – Лев оторвал голову от подушки.

Все еще надеясь, что это продолжение сна, он хотел уже перевернуться на другой бок, но прикосновение к его плечу было более чем явственным и реальным. Причем Мария особо не церемонилась: обхватив Гурова за плечи, она довольно сильно затормошила его, приговаривая:

– Ну просыпайся же ты наконец! Понимаю, что ты решил, пользуясь счастьем одиночества, проспать весь отпуск, но поверь, есть куда более интересное ему применение!

– Да уж конечно… – пробормотал Гуров, протирая глаза.

Мария сидела рядом на диване – живая, настоящая, с растрепанными волосами и возбужденно блестевшими глазами – и водила по его плечам холодными пальцами. Они у нее всегда, даже в жару, почему-то были прохладными, и летом это было особенно приятно.

– Ты мне лучше скажи, откуда ты взялась? – садясь на постели, спросил Лев. – У тебя же гастроли!

– С самолета! – сообщила Мария, весело улыбаясь. – А гастроли мои закончились!

– Это еще почему? Ты наконец высказала главрежу все, что о нем думаешь, и грохнула на стол заявление об увольнении по собственному?

– Увы, я слишком малодушна для этого, – притворно вздохнула Мария.

– Да ладно, рассказывай! – Гуров, смеясь, обнял жену. – Что случилось?

– Да! – Мария махнула рукой. – Ничего особенного, не бери в голову. Просто этот новый продюсер, который повез нас в Голландию, оказался обыкновенным дерьмом!

– Это стандартная твоя характеристика продюсеров, – продолжая посмеиваться, сказал Лев.

– Ну я же не виновата, что они все на одно лицо! – пожала плечами Мария. – Из всех, что попадались мне, только Войниченко был нормальным!

– Помнится, он тогда попался на мошенничестве с билетами, и его с треском уволили, – заметил Гуров. – И ему еще крупно повезло.

– Зато он к артистам относился по-человечески! – возразила Мария. – Мошенничал там себе, не впутывая нас, и не наживался на наших талантах!

– А этот что? – полюбопытствовал Гуров, которому, в сущности, была не очень интересна личность нового продюсера театральной труппы; главное, что Мария была дома, живая и здоровая и даже, кажется, ничуть не расстроенная преждевременным окончанием гастролей. Любопытство его к кандидатуре нового продюсера было связано в первую очередь с тем, что было подогрето предшествующими событиями.

Нужно признаться, с продюсерами театру в последнее время действительно не везло. Предыдущий отличался тем, что брал за свою работу слишком большие гонорары, которые в конце концов выросли до неприемлемых для театра возможностей, и худрук вынужден был отказаться от его услуг. Тот, что был еще раньше, вел себя поскромнее, но и работал, увы, еще более скромно. В итоге весь прошедший летний сезон труппа просто проскучала в Москве, толком ничего не заработав. Предшествующий ему Войниченко, которому вскользь симпатизировала Мария, в глазах Гурова был обыкновенным пройдохой.

Вот почему он даже обрадовался, когда узнал, что в театр пришел новый человек, изъявивший желание продюсировать труппу в летний период. Назвался он Заруцким Ильей Витальевичем. Гуров сам не имел чести его лицезреть, но по словам Марии, тот держался очень уверенно и даже вальяжно. Сразу заявил, что работал в Европе несколько лет, знаком с ведущими театрами и их руководителями и способен организовать такие гастроли, что довольными останутся все.

Худрук растаял от таких перспектив, тем более что сам он улетал в Штаты по приглашению и должен был отсутствовать в Москве до начала осени. Поэтому он был рад, что театральная труппа мало того что не остается бесхозной, так она еще отправится в тур по Европе со спектаклями нового сезона. Ну и дополнительный заработок, который новый продюсер охарактеризовал многозначительным подъемом бровей, его очень прельщал. Словом, худрук с чистой совестью улетел в Штаты, а вверенная ему труппа засобиралась в гастрольный вояж, первым пунктом которого должна была стать Голландия. По словам нового продюсера, в этой стране его особенно почитали. И вот теперь Гурову было интересно, что же такого непредвиденного могло случиться в Голландии, что его жена, будучи не только ведущей актрисой, но и очень дисциплинированной, прервала гастроли в самом начале.

– Этот! – презрительно фыркнула Мария и разгладила юбку на коленях. – Этот отнесся к нам как к каким-то гастарбайтерам! Использовал нас как рабов!

– Вы работали за еду? – участливо спросил Гуров.

– Не иронизируй, пожалуйста, практически да! – поморщилась Мария. – Началось с того, что повезли нас на каком-то допотопном автобусе. Я уж молчу о самолете, ладно, доехали бы автобусом – не далека дорога! – но должен же это быть хотя бы комфортабельный транспорт! А это просто какая-то жуть! Мотор ревет, в салоне вонища, окна не открываются, кондиционера нет… Да что там кондиционера – туалета нет! Артистам приходилось бегать в кустики на редких остановках, потому что этот гад экономил на всем и запретил останавливаться часто.

– Так он тоже ехал с вами? Как его там, Заруцкий, кажется?

– Как бы не так! – ехидно сказала Мария. – Да, Заруцкий. Не знаю, на чем добирался он, но приехал в Голландию раньше нас. Еще недоволен был, что мы задержались! А как на такой развалюхе раньше получится? Три раза этот драндулет ломался по дороге, по полчаса завести не могли! Водитель даже просил, чтобы мы подтолкнули, представляешь? Если бы мне рассказали, что такое возможно, я бы не поверила!

– А ты не преувеличиваешь? – с сомнением посмотрел на жену Лев.

– Я? – Мария аж задохнулась от возмущения. – Ты же знаешь, Гуров, один из моих главных недостатков – это патологическая честность!

– Да-да, именно поэтому ты оправдываешь вашего прежнего проворовавшегося продюсера, – улыбнулся Лев.

– Ну это совсем другое! Войниченко никогда бы не позволил себе такого хамского отношения к артистам! Мы ехали восемнадцать часов! Пошел дождь, в итоге добрались до места измотанные, голодные, грязные, мокрые, и единственным нашим желанием было вымыться в горячей воде и завалиться в постель! Но даже такой малости мы оказались лишены, потому что этот прохвост поселил нас в какой-то гадюшник на окраине, где не было даже горячей воды! Представляешь себе такое? В цивилизованной Европе найти место без горячей воды – это же еще постараться надо!

– Да уж, действительно! – с удивлением заметил Гуров. – Что же это за отель такой?

– Отель! Как выяснилось, это какая-то частная гостиница, которой владеет добропорядочная гей-пара. Так вот, горячая вода у них, разумеется, есть, вот только пользоваться они ею не разрешают и просто перекрывают кран, потому что это слишком дорого! Как тебе такое?

– М-да… – Гуров почесал голову. – Я бы тоже не поверил… А как же ваш продюсер на это реагировал?

– Да его-то как раз все устраивало! Ты что, еще не понял? Он намеренно экономил на нас, находил все что подешевле! Ей-богу, я себя чувствовала какой-то крепостной актрисой! – Мария передернула плечами.

– Но вы подняли вопрос об этом безобразии?

– Еще бы! Высказали ему все, правда, только на следующий день, потому что он сам поехал ночевать куда-то еще, даже не предупредив нас! Мы пытались уехать и поселиться в каком-нибудь приличном месте, за собственные деньги, но нас просто тупо не отпустили! Сказали, что все оформлено документально, и помахали перед носом какой-то бумажкой. Когда мы попросили об ужине, предложили кофе с какими-то дерьмовыми бутербродами с селедкой. Ты представляешь себе такое сочетание – кофе с селедкой? Я, знаешь ли, не привередлива, к тому же за годы работы в театре привыкла совершенно спокойно питаться бутербродами, да и вообще я не сноб, но это уж слишком!

– А альтернатива была какая-нибудь? – поинтересовался Гуров.

– А как же! Просто селедка, без хлеба! А из напитков – молоко. Кушать селедку с молоком я сочла еще большим безумием, чем с кофе, поэтому просто выпила чашку молока и пошла спать. Дождь не прекращался, в комнате было сыро и холодно, так называемые «номера» находились в самом низу, в подвальном помещении, теплых одеял не было. Мы проворочались всю ночь, пытаясь уснуть, встали злые и невыспавшиеся. Тут звонит наш драгоценный продюсер и требует, чтобы мы ехали на спектакль. Даже без репетиции! Наши разумные доводы, что нам нужно хотя бы вымыться и привести себя в порядок, да и поесть не мешало бы чего-нибудь посущественнее селедки, его не убедили. Он вообще был удивлен нашим возмущением, говорил, что это обычные дорожные издержки и что мы вообще должны быть счастливы, что нам довелось выступать в амстердамском драмтеатре! Ну, тут уж мы не выдержали и заявили, что немедленно уезжаем. Он, правда, тут же примчался, орал, что театр должен будет выплатить ему неустойку, грозил еще какими-то штрафными санкциями…

– Ну и чем все кончилось-то? – спросил Гуров, которого прежде всего интересовал итог.

– А ничем! – повела плечами Мария. – Послала я его подальше да и поехала в аэропорт! И через три часа уже высадилась в Шереметьеве!

– Ты одна уехала? – уточнил Гуров. – Или все?

– Не совсем все, но большинство. Котова уехала, Смирнова, Полозов, Крутицкий, Морозов – словом, весь основной состав. Остались полтора человека с массовки, и все!

– А худруку-то позвонили?

– Пришлось, – вздохнула Мария. – Он, конечно, был недоволен, но когда мы хором ему сообщили, что сами подадим в суд на этого продюсера, смягчился. Сказал, чтобы до его приезда ничего не предпринимали, просто ждали, и все.

– Понятно, – кивнул Гуров. – Я тебе, конечно, очень сочувствую и сейчас же приготовлю нормальный кофе. Кстати, и нормальные бутерброды.

– Надеюсь, не с селедкой? – с подозрением спросила Мария.

– Ну о чем ты! Сыр, колбаса, ветчина – все, как ты любишь.

– Ну вот и славно! – Мария поднялась, выгнула длинную узкую спину и потянулась. – Как все-таки хорошо быть дома!

– Ты мне лучше скажи, при чем тут Крым, – осторожно поинтересовался Гуров, нарезая сыр и ветчину. – Или это ты просто так?

– Нет, что ты! – Мария оживилась. – Понимаешь, я в самолете разговорилась с попутчицей, так вот, у ее сестры в Москве туристическое агентство. И она рассказывала, что в этом году они с семьей уже отдыхали в Крыму и им там здорово понравилось. А сейчас как раз есть несколько горящих путевок с хорошей скидкой. Пятизвездочный отель! Если поедем немедленно, сэкономим пятьдесят процентов! Так что собирайся! – Мария изящно подцепила бутерброд и принялась есть.

– Подожди, подожди… К чему такая импульсивность? Во-первых, ты только что вернулась, причем не из самой лучшей поездки, – начал возражать Гуров.

– Вот именно, – тут же перебила Мария. – И я очень хочу сгладить эти незабываемые впечатления. Поездка в Крым кажется мне вполне достойной компенсацией. Да еще и за половину цены!

– Ох, не нравится мне это, – покачал головой Гуров. – С чего такая щедрость? Все эти попытки сэкономить ни к чему хорошему не приводят. А вдруг там тоже будет какая-нибудь дыра с ночевкой в курятнике? Ты же только что на этом обожглась!

– Ничего подобного, я уже залезла по дороге в Интернет и все узнала. Отличный пятизвездочный отель, море в двух шагах, трехразовое питание, двухместный номер с душем и телевизором, бар, бассейн – словом, все замечательно.

– И за полцены? – недоверчиво спросил Гуров.

– Я же говорю, у них сейчас скидки! Все-таки это первый российский туристический сезон в Крыму, народу не так много.

– Не знаю, – с сомнением протянул Гуров. – Надо подумать.

– Некогда думать, – решительно заявила Мария. – Я уже заехала по дороге в агентство и оставила заявку на заказ, оплатила половину, теперь нужно только все оформить. Мне нужен твой паспорт. Самолет сегодня вечером.

Гуров остолбенел и чуть не выронил нож. В изумлении он смотрел на жену несколько секунд, в течение которых та лишь беспечно покачивала ногой и невинно улыбалась.

– Ну ты даешь, мать! – только и произнес Лев. – Могла бы хотя бы посоветоваться!

– Ты обязательно стал бы тянуть резину, и в итоге мы остались бы дома! – возразила Мария.

– Ты утомилась с дороги, тебе надо отдохнуть и отоспаться хотя бы три дня!

– Ничего, я вполне могу сделать это в Ялте.

– Ты авантюристка! – воскликнул Лев.

– Да, и тебе это прекрасно известно! – Мария принялась за второй бутерброд.

Гуров постоял в замешательстве, потом лишь развел руками, отложил нож и вышел из кухни. Мария, посмеиваясь, прислушалась. До нее донеслось легкое пиканье – Гуров нажимал кнопки на своем сотовом телефоне.

«Йес! – подумала она. – Согласился. Орлову звонит. Ну слава богу, все удалось!»

Вот так и вышло, что полковник Гуров, еще днем мирно почивавший в одиночестве в своей квартире, вечером того же августовского дня приземлился в курортной столице Крыма и шел по дорожке, ведущей к пансионату под названием «Лазурная бухта». Мария в солнечных очках легкой походкой шла рядом, держа его под руку, смотрела по сторонам и была счастлива. А он думал, что сорваться вот так из душной Москвы на Южный берег Крыма действительно не так уж и плохо. И вообще, в спонтанных поездках есть свои преимущества.

Собрались они быстро, буквально в считаные минуты. У только что вернувшейся из неудачного вояжа Марии багаж был не разобран, и ей оставалось взять лишь купальные принадлежности и кое-что по мелочи, а Гуров вообще в быту был неприхотлив. Покидав в сумку самое необходимое, он закинул ее на плечо, подхватил дорожный чемоданчик жены, и они вместе отправились в турагентство, где и получили свои путевки.

По дороге в аэропорт Гуров сделал два звонка – генерал-лейтенанту Орлову и Станиславу Крячко. Орлов к заявлению Гурова о поездке в Крым отнесся сдержанно, но благословил. Крячко же открыто выразил и белую зависть, и радость, и досаду, что на целых три недели остается в отделе один за старшего: отпускать сразу двоих своих лучших оперативников генерал-лейтенант отказался категорически.

– Смотри, в политический конфликт не ввяжись, Лева! – напутствовал Станислав друга.

– Какой конфликт, о чем ты? В Крыму все спокойно.

– Э, не скажи, Лева! Сейчас спокойно – завтра по-другому. Ситуация такая, знаешь, нестабильная!

– Ладно, я тут вообще ни при чем! Я не в военном ведомстве служу, а в Крым вообще еду отдыхать.

– Вот и отдыхай, – отозвался Крячко. – Загорай, поправляйся, набирай вес!

– А то тебе одному обидно с пузом ходить, – сыронизировал Гуров. – Ладно, пока!

Словом, в Ялту полковник Гуров прилетел с легким сердцем. Он действительно собирался эти две недели предаваться сплошному безделью, имея на это полное право.

Пансионат «Лазурная бухта» располагался в одном из небольших крымских поселков, у которого, кажется, даже не было названия. Здание было четырехэтажным и построенным давно, но видно, что совсем недавно в нем сделали свежий ремонт.

Двухместный номер, в котором Гурову с Марией предстояло прожить ближайшие две недели, оказался небольшим, но при этом довольно комфортабельным и оснащенным всем необходимым.

Поставив вещи в углу, Лев лег прямо на застеленную кровать и с наслаждением вытянул ноги. Однако полежать всласть ему не пришлось: Мария тут же затеребила его, говоря, что в Ялту они приехали не для того, чтобы валяться в номере, и утащила мужа на пляж, предварительно обрядив его в цветастые шорты и широкую гавайскую рубаху, а на голову водрузила какой-то немыслимой расцветки панаму.

– Я похож на какого-то стареющего фрика! – воскликнул Лев, украдкой ловя свое отражение в стеклах стоявших на парковке машин.

– Не выдумывай! Старение – объективный процесс, – невозмутимо отвечала Мария. – А этот наряд хоть как-то придает тебе оттенок молодости.

– Ну знаешь! – возмутился Гуров. – Посмотрим, как ты будешь одеваться лет через пятнадцать!

– Я с тобой столько не проживу, – смеясь, проговорила Мария, уже устраиваясь в шезлонге и подставляя лицо солнцу. – Шучу, шучу! Не ворчи, Гуров!

Лев, подавив вздох, опустился в соседний шезлонг. Народу было не очень много: пляж принадлежал пансионату, и это была закрытая территория. Публика присутствовала довольно однообразная, в основном это были пары разного возраста, некоторые с детьми, молодежи наблюдалось немного – для них на побережье наличествовали отели иной направленности, с обилием баров и дискотек.

Все вели себя обычно. Несколько выбивалась из всеобщей массы одна пара: парень лет двадцати – двадцати двух и его спутница – женщина средних лет, хотя и моложавая, стройная и очень ухоженная. Особенно хороши были длинные волнистые волосы рыжеватого оттенка, казавшегося натуральным. Косая, небрежно подстриженная челка падала на лоб, и такая прическа очень молодила женщину. Хотя при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что ей уже за сорок.

Парень обладал классической внешностью, на которую часто «западают» женщины разных возрастов: загорелый блондин со смазливым лицом, мускулистыми плечами и узким тазом, на котором красовались ярко-алые стринги. Парень производил впечатление явного мачо и вел себя соответственно. Он ловил невольные заинтересованные взгляды окружающих женщин, сам при этом поглядывая на них снисходительно, плавал, демонстрируя хороший спортивный стиль и атлетическую фигуру, потом потягивал коктейли в шезлонге, не забывая подносить их своей спутнице. Та преимущественно загорала, лишь изредка и ненадолго заходя в море.

Зато Мария плескалась вовсю и, кажется, была абсолютно счастлива. Гуров не мешал ей, он был, в сущности, доволен, что жена получает хорошую моральную компенсацию за причиненные в неудачном гастрольном туре неудобства. Откинувшись в шезлонге, он задремал, а проснулся от оживленного диалога неподалеку. Открыв глаза, он увидел Марию, которая беседовала о чем-то с соседкой – спутницей того самого блондинистого красавчика.

– …Это невероятно интересно! Я всегда с большой теплотой относилась к артистам! – долетел до ушей Гурова восторженный голос женщины. – Знаете, в юности я и сама мечтала стать актрисой, но, увы, не сложилось. Знаете, раннее замужество, семейные хлопоты, в которые я окунулась с головой, потом рождение сына… Порой, знаете, жалею о своей юношеской мечте, ведь мне говорили, что у меня талант, – кокетливо вздохнула она. – А вы в каком театре работаете?

– Служу, – кратко поправила даму Мария.

– Знаете, давайте прогуляемся по берегу, и вы мне расскажете о своей замечательной профессии! – предложила дама, беря Марию под руку.

Та едва заметно поморщилась: Гуров знал, что жена терпеть не может чужих прикосновений, а также расспросов о своей профессии. И еще она не любила людей бестактных и навязчивых – впрочем, как и он сам. А дама, кажется, вцепилась в нее не на шутку.

– Алик! – крикнула она, приложив ладонь ко лбу и всматриваясь в даль моря. – Не хочешь составить нам компанию?

Алик, заплывший довольно далеко, помахал рукой и крупными гребками стал приближаться к берегу. Выйдя на сушу, он склонил голову перед Марией, а новоявленная знакомая тут же сказала:

– Мы хотим прогуляться и поболтать. Моя новая приятельница Маша – актриса московского театра.

Последнюю фразу дама произнесла многозначительно и одарила парня выразительным взглядом. Но ни он, ни Мария не разделяли восторгов дамы. Мария вообще стояла с мрачным видом, и настроение ее явно потускнело. Ее совершенно не радовало близкое знакомство с этими явно чуждыми ей людьми. К тому же она терпеть не могла панибратства, и это фамильярное «Маша» покоробило ее. Причем настолько, что она даже не пыталась включить свой актерский талант, чтобы это скрыть. Парень же, извиняясь, прижал руки к груди, негромко что-то сказал и направился к шезлонгу, где принялся обмазывать свое мускулистое тело кремом для загара. Мария сдержала вздох облегчения, однако у дамы была иная реакция.

– Вот так всегда! – вздохнула она. – Конечно, ему с нами неинтересно. Молодежь!

– Ваш сын? – сочувственно спросила Мария, увлекаемая дамой в сторону.

Ответа Гуров не расслышал. Он хотел было прийти на помощь жене и позвать ее купаться, дабы избавить от общества сына навязчивой особы, но ситуация разрешилась сама собой.

Когда Мария со спутницей отошли, Гуров поднялся из шезлонга, потянулся и пошел к морю, решив наконец искупаться, пусть и в одиночестве. Вода была отличная, и полковник с удовольствием проплыл метров двести, после чего перевернулся на спину и отдыхал, покачиваясь на волнах, лишь слабо шевеля ногами.

Гортанно кричали пролетавшие мимо чайки, слышался плеск волн, легкое дуновение ветра, доносился смех плещущихся в воде детей, и в этой мирной обстановке Лев вдруг различил какой-то жалобный вскрик. Он тут же повернулся и посмотрел в сторону берега. Там все было спокойно. Мария уже вернулась и теперь сидела в своем шезлонге, поглядывая, как муж наслаждается морскими волнами. Ее спутница куда-то исчезла, но Гурову это было совершенно неинтересно. Мария помахала ему рукой, и Гуров ответил. Он решил, что ему показалось – принял крик чайки за человеческий, – однако спустя несколько секунд все повторилось, только вскрик стал более приглушенным.

Гуров нахмурил брови и огляделся. В море не было ни лодок, ни яхт, лишь где-то совсем вдалеке проплывал белоснежный теплоход, но он находился на таком отдалении, что расслышать что-либо с его палубы было просто нереально. Из пансионата, стоявшего на берегу, тоже не доносилось ничего похожего, да и вообще, Гуров был уверен, что вскрик прозвучал с левой стороны.

Повернув туда голову, он увидел только поросшую кудрявой зеленью деревьев и кустарников гору. Гора, казалось, была пустынной, никаких туристов на ней не было. Гурову был виден лишь обращенный в его сторону пологий склон. Возможно, кто-то проходил по другой стороне, но увидеть этого было невозможно.

Заинтересованный, Гуров медленно поплыл вдоль берега к склону горы. Мария, наблюдавшая за ним, окликнула его, но он лишь махнул рукой в знак того, что все в порядке. Дамы, вызвавшейся на прогулку с Марией, и ее аполлоноподобного сына поблизости не было.

Гуров быстро достиг горы, снизу она казалась совсем крутой и неприступной. В этом месте берег закруглялся, образуя мыс, и Гуров поплыл туда. Обогнув склон, он снова поднял голову, однако так и не увидел никого из людей. Он подождал некоторое время, но никакого крика не повторилось. Вообще было тихо, никаких посторонних звуков не доносилось до ушей полковника, не считая обычного визга детей на пляже и смеха их родителей.

Торчать здесь без явной цели было по меньшей мере нелепо, и Гуров повернул обратно. Выбравшись на берег, он поспешил к Марии и сел рядом с ней.

– Устал? – спросила Мария, заботливо накидывая на его плечи полотенце.

– Нет, ерунда, – небрежно ответил он, – я и плавал-то всего ничего.

Мария едва заметно усмехнулась, ничего не сказав.

– Ну а как вы прогулялись? – торопливо поинтересовался Гуров. – Вижу, у тебя появились новые знакомые?

– Да! – Мария отмахнулась. – Совершенно бесполезное знакомство!

– Молодящаяся мама и ее сынок? – улыбнулся Гуров.

Мария бросила на него недоуменный взгляд:

– Какой сынок, я тебя умоляю? Это ее бойфренд!

– А-а-а, – протянул Лев. – А ты же сама вроде бы ей сказала, что он ее сын.

Мария усмехнулась уголком рта:

– Слушай, Гуров, ей-богу, я порой просто поражаюсь твоей наивности! Разумеется, я сразу поняла, что это любовник при богатенькой тетеньке. Просто сыграла дурочку. Не забывай, я ведь все-таки актриса! Не могла же я сразу дать понять, что мне все очевидно. Нужно было сыграть в вежливость. Подумай сам – разве станет ТАКОЙ сынок отдыхать с мамой? И вообще, думаю, для него это не отдых, а работа.

– В каком смысле? – не понял Гуров.

– Да в самом прямом, – хмыкнула Мария. – Ты и в самом деле наивен, сыщик, несмотря на свой колоссальный жизненный опыт!

– Просто для меня работа подразумевает несколько иное, – усмехнулся Гуров. – Ладно, бог с ними. Скажи мне лучше, ты ничего не слышала?

– Нет, – Мария пожала плечами, – я так понимаю, что ты имеешь в виду нечто необычное. Что случилось?

– Да скорее всего, ничего, – успокоил ее муж. – Пойдем-ка лучше ужинать, а то я, знаешь, здорово проголодался!

Мария пристально заглянула ему в лицо.

– Что-то все-таки не так, – констатировала она.

– Да все в порядке, – успокоил ее Гуров. – Просто сила профессиональной привычки – видеть во всем подозрительные факты.

– Ладно, сыщик! – рассмеялась Мария, поднимаясь. – Пойдем! А то и впрямь скоро ужин.

Она подхватила полотенце и направилась в сторону пансионата. Постояв еще некоторое время, Гуров двинулся следом за женой.

Глава 2

Пансионат располагал двумя ресторанами: первый больше походил на кафе, в него мог зайти пообедать любой желающий, и меню было соответствующим. Второй же, предназначенный исключительно для посетителей пансионата, больше соответствовал своему названию. Он располагался на четвертом этаже, и именно туда отправились Гуров с Марией на ужин. Все эти организационные тонкости выяснила Мария, причем Гуров мысленно только удивлялся, когда она успевает узнавать вещи, о которых он понятия не имеет.

Многие обедали внизу – там было дешевле, к тому же кафе находилось на террасе, что в условиях летней жары было очень кстати, – так что ресторан на четвертом этаже был полупустым.

Подошедший официант в униформе пансионата учтиво склонил голову и поинтересовался, выбрали ли они что-нибудь. Мария, уже просмотрев меню, принялась увлеченно диктовать ему заказ. Официант торопливо записывал его в блокнот. Тут Гуров ощутил, насколько он проголодался, и решил присоединиться к выбору жены, которая на этот раз не скромничала.

– Ты просто совсем оголодала после голландских разносолов, – усмехнувшись, заметил он.

– Сто лет не ела крымской кухни, так что не могу дождаться, – Мария откинулась на спинку стула, обмахиваясь листком с меню.

В помещении работал кондиционер, так что было прохладно, но очень душно: все окна были закрыты.

– Может быть, нам стоило поужинать на свежем воздухе? – заметил Лев, наблюдая за ее манипуляциями.

– Конечно, стоило! – усмехнулась Мария. – Но там наверняка устроилась Аля со своим жиголо!

– А, ты об этой возрастной даме? – Гуров поморщился. – Ее зовут Аля?

– Ее зовут Алевтина Федоровна! – раздраженно отозвалась Мария, увеличив амплитуду размаха листка. – Но она, разумеется, мнит себя девочкой и просит называть Алей! К тому же, по ее мнению, это нас с ней сблизит! И меня она называет исключительно Машей! Аля и Маша – какая прелесть!

– Спасибо еще, что не Маня! – посмеиваясь, сказал Лев и добавил: – Может быть, ты к ней несправедлива? В смысле, что ты ей понравилась и она искренне хочет подружиться?

– Понравилась, как же! – фыркнула Мария. – Как будто непонятно, что ей от меня нужно! Да она этого и не скрывает! Она хочет пристроить своего альфонса на сцену. А мне это надо? И вообще, по-моему, она этого хочет куда больше, чем он.

– И что же, мы так и будем от них бегать все время? – пожал плечами Лев.

– Не знаю! Не могу придумать повода, чтобы от них отделаться! Надеюсь только, что она найдет себе другую жертву. Когда поймет, что, в сущности, от меня проку мало. Что я могу? Замолвить словечко, чтобы мальчика взяли в театр? На нищенскую зарплату? Статистом, рабочим сцены? Я ведь не в шоу-бизнесе работаю. Вот и пытаюсь ей это втолковать, чтобы она наконец-то переключилась на кого-то более влиятельного. Наверняка среди отдыхающих можно такого найти.

– Может быть, уже нашла, – успокаивающе проговорил Гуров, видя, что жена его завелась всерьез от этой ситуации. – Давай лучше спокойно поужинаем вдвоем.

Он оглянулся посмотреть, не несут ли заказ. В это время как раз появился официант с подносом и принялся расставлять блюда на стол.

– Вот вы где! – послышался над ухом Гурова тонкий женский голос. – А мы так и подумали, что вы пошли в ресторан! И мы решили подняться сюда же. Внизу, знаете ли, поднялся ветер – аж салфетки со столиков сдувает. Алик, располагайся!

И Алевтина Федоровна, она же Аля, не церемонясь, отодвинула от соседнего столика стул и уселась за тот, где сидели Гуров с Марией. Алик, подавив усмешку, послушно устроился рядом. Гуров бросил искоса взгляд на Марию. Лицо той было похоже на недозрелую сливу. Но Алевтина ничего и никого, кроме себя, не замечала и продолжала щебетать:

– А вы что выбрали? Ой, каре ягненка! Я тоже хочу! А вот солянку не буду – я ее терпеть не могу! К тому же после соленых огурцов наверняка захочется пить. Алик, я закажу нам…

Алик равнодушно пожал плечами, давая понять, что он согласен с любым решением, которое примет его спутница. Она окликнула официанта, тот подошел к столику и вопросительно уставился на них. Алевтина тут же принялась перечислять выбранные блюда. Она так быстро тараторила, что официант попросил ее диктовать помедленнее, поскольку не успевал записывать. Алевтина недовольно поморщилась, а когда официант отошел, проговорила:

– Наберут кого попало, а потом заказа два часа ждешь! Профессионализм на нуле! Все-таки Крым в этом отношении деревня, правда?

Она подняла бровь, посмотрев на Гурова с Марией и явно приглашая их принять участие в дискуссии. Ни Марии, ни полковнику не улыбалась подобная перспектива. Мария вообще уткнулась в тарелку, а Гуров из вежливости проговорил:

– Давайте все-таки будем снисходительны. Парень молодой, не слишком опытный. Все у него впереди!

– Нет, нет! – стояла на своем Алевтина. – Это все издержки провинциального сервиса! В Москве ни с чем подобным не столкнешься! Здесь вообще безобразие творится! Вы, кстати, слышали, что вчера ночью ограбили кафе неподалеку? Кучу денег вынесли! Так и нас всех могут ограбить! Здесь же деревня фактически!

Гуров не стал продолжать бесполезный спор. Он, подобно Марии, сосредоточился на ужине, который оказался по-настоящему вкусным. Солянка была приготовлена по высшему разряду, и полковник, с аппетитом поглощая горячее блюдо со щедрой порцией мяса, увлекся процессом и перестал обращать внимание на капризную соседку. Та, потеряв на время собеседников, переключилась на своего Алика, принявшись вдруг убеждать его, насколько необходимо молодому человеку иметь хорошую профессию. И если бы Гуров не знал от Марии, что за отношения связывают этих людей, то был бы уверен, что наблюдает за тем, как мать читает нравоучения великовозрастному сыну-балбесу.

Алик ничего не возражал, с легкой безразличной улыбкой внимая словам спутницы, и ей вскоре надоело говорить в пустоту. Гуров уже понял, что Алевтина относится к особам нервным, не терпящим ожидания и молчания. Поэтому она тут же начала искать новую тему и быстро нашла. Оглядевшись, она принялась сетовать на то, что кондиционер работает со слишком большой мощностью и от этого в зале холодно.

– Нужно попросить убавить мощность! – завершила свою тираду Алевтина требовательной репликой, явно обращенной к мужчинам за столом.

Но ни Гуров, увлеченный вкусным обедом, ни Алик, уткнувшийся в айфон, никак не отреагировали. Алевтина открыла было рот, чтобы продолжить высказывать недовольство, но тут подошел официант и принялся выставлять на стол тарелки с широкого подноса. Он поставил перед Алевтиной ее заказ и повернулся к Алику, когда та окликнула его:

– Вы не могли бы выставить кондиционер на меньшую мощность? – сказала она, похлопав парня по спине.

Официант от неожиданности выпрямился, стал поворачиваться к Алевтине, но, потеряв равновесие, качнулся, инстинктивно опершись рукой о столик. Поднос наклонился, с него со звоном посыпались тарелки и вилки. Алевтина вскрикнула и отпрянула.

– Простите… – виновато пробормотал парень. – Мы сейчас все исправим!

– Что исправите? – Алевтина вскочила. – Вы испортили мою блузку! Выплеснули на нее соус!

Она оттопыривала ткань на груди, пытаясь рассмотреть пятно.

– Успокойся, дорогая, – вмешался Алик. – С твоей блузкой все в порядке, на ней нет никаких пятен. Сейчас тебе принесут новый заказ. Так ведь?

Он посмотрел на официанта.

– Да-да, разумеется! – торопливо проговорил тот. – Еще раз извините!

Он быстро исчез и вскоре появился перед их столиком с мокрой тряпкой.

– Боже мой! – закатила глаза Алевтина. – Куда я попала! И что, вы теперь этими же руками будете брать тарелки? И нести мой заказ?

– Дорогая, ну у него же нет других рук, – стараясь скрыть насмешливый тон, проговорил Алик.

– Ты что, издеваешься? – округлила глаза Алевтина. – Ты не понимаешь, что я хочу сказать?

– Я просто хочу сказать, что ничего страшного не произошло. Сейчас он принесет тебе новый заказ, и все. Успокойся!

Гуров почувствовал явственное раздражение в интонациях Алика. Его самого тоже стало откровенно тяготить присутствие Алевтины, и про себя он твердо решил прекратить на этом общение с надоевшей парочкой.

Тем временем Алик резко одернул свою спутницу: к ним спешил официант с новым подносом. Алевтина поджала губы. Парень подоспел и склонился к столу, расставляя тарелки. Но в этот момент то ли он споткнулся, то ли просто нервничал, но рука его почему-то дрогнула, тарелка перевернулась в воздухе, и горячее содержимое щедро выплеснулось на грудь женщины.

Алевтина взвизгнула и вскочила на ноги. Официант шарахнулся в сторону и с ужасом уставился на нее. Посетители ресторана стали оглядываться на их столик, не скрывая любопытства. Алик, как показалось Гурову, усмехнулся.

Алевтина отчаянно голосила на весь зал.

– Позовите администратора! – кричала она, тряся блузкой. – Безобразие!

– Извините, я не нарочно… – пролепетал официант.

Привлеченный громкими криками, к ним спешил мужчина в строгом костюме, на груди которого был прикреплен бейдж с надписью «АДМИНИСТРАТОР».

– Прошу прощения, что случилось? – учтиво заговорил он, подходя к столику.

– Вот он, он! – Алевтина ткнула пальцем в официанта, который готов был сквозь землю провалиться. – Он меня обварил! Выплеснул огненную тарелку! Это он нарочно!

– Да что вы такое говорите, я нечаянно! – прижал руки к груди парень.

– Он уже второй раз меня обливает! В первый я еще промолчала, но теперь все! Это уже слишком! Я напишу жалобу, принесите мне жалобную книгу! – бушевала Алевтина.

Администратор, вежливо слушая и сочувственно кивая, произнес извиняясь:

– Не волнуйтесь, пожалуйста, это досадное недоразумение! Мы сейчас все исправим!

– Хватит! – Алевтина притопнула ногой. – Сколько можно? Он уже исправил! – с сарказмом в голосе кивнула она на официанта.

– Я сейчас сам разберусь, – отталкивая официанта подальше, сказал администратор. – Разрешите?

Но Алевтина ничего не слушала, продолжая возмущаться. Администратор нахмурился и, отведя официанта в сторонку, заговорил:

– Слушай, в чем дело? Откуда у тебя руки растут? Это уже который случай!

Парень пытался оправдаться, но у него плохо получалось. Администратор мрачнел на глазах.

– Вот сразу не хотел я тебя брать! – в сердцах проговорил он. – Теперь вот расплачиваюсь!

Алевтина навострила уши. Желая еще и отомстить для полного удовлетворения, она во всеуслышание заявила: