Легенда Геммел Дэвид
Никакого Истока нет.
Нет центра Мироздания.
В последние свои мгновения Сербитар думал о том, что прожил жизнь впустую.
Нет, не впустую. Даже если Истока не существует, его следовало бы выдумать. Исток – это прекрасно.
Один из надиров бросился вперед. Сербитар погрузил кинжал ему в грудь, но подоспели другие, и множество острых клинков пронзило хрупкое тело альбиноса. Кровь хлынула изо рта, и Сербитар упал.
Из дальней дали донесся голос:
– Возьми мою руку, брат, – и в Путь.
Это был Винтар!
Надиры растеклись по заброшенным улицам Дельноха, ведущим к Геддону и замку за ним. В передовой шеренге Огаси, вскинув меч, завел победную песнь надиров – и вдруг споткнулся на бегу.
Навстречу ему на открытое место перед домами вышел высокий воин с расчесанной натрое бородой, в белых одеждах сатула. В каждой руке он держал по страшной кривой сабле. Растерянный Огаси медленно подходил к нему.
Сатул в дренайской крепости?
– Что ты здесь делаешь? – крикнул Огаси.
– Хочу помочь другу. Ступай назад! Я не пущу тебя дальше.
Огаси усмехнулся – этот человек, как видно, безумен. Подняв меч, он поманил сатула к себе.
– Сатулы! – взревел тот, ступив вперед.
Из домов позади него грянул ответный клич, и три тысячи сатулийских воинов в белых одеждах, похожие в темноте на призраков, бросились на возглавляемых Огаси надиров.
Надиры всполошились. Огаси не верил своим глазам. Сатулы и дренаи враждовали на протяжении всей своей истории. Он отчетливо видел происходящее, но его ум отказывался это принять. Сатулы накатили на надиров, словно белый прибой на темный берег.
Иоахим искал Огаси, но коренастый кочевник затерялся в свалке.
Нежданный переход от верной победы к верной смерти ошеломил надиров. Паника охватила их, и медленный отход превратился в бегство. Топча своих товарищей, надиры помчались прочь, а белое войско позади подбадривало их криками, подобными голосам зверей в надирских степях.
На стене Рек истекал кровью от ран в обеих руках, а Хогуну меч порезал кожу под волосами – оттуда текла кровь, и скальп болтался, когда он бросался в атаку.
Сатулы появились на стене, и вновь надиры бежали от их наводящих ужас сабель, скатываясь вниз по веревкам.
Через несколько минут все было кончено. Кучки надиров, застигнутых на открытых местах, брали в кольцо и истребляли.
Иоахим в запятнанных багрянцем белых одеждах медленно поднялся на стену в сопровождении семи своих помощников. Он подошел к Реку, поклонился и отдал свои кровавые сабли чернобородому сатулу. Другой подал ему надушенное полотенце. Иоахим медленно, тщательно вытер лицо и руки и сказал:
– Какая теплая встреча. – Лицо его было серьезно, но глаза улыбались.
– Да уж. Хорошо еще, что другие гости ушли, иначе всем не хватило бы места.
– Ты очень удивлен, что видишь меня?
– Нет, не удивлен. Поражен – вот более подходящее слово.
– Неужто у тебя такая короткая память, Дельнох? – засмеялся Иоахим. – Ты предложил мне расстаться друзьями, и я согласился. Где же мне еще быть, раз мой друг в беде?
– Ох, и потрудился же ты, должно быть, убеждая твоих воинов пойти с тобой.
– Ничего подобного, – с бесовским огоньком в глазах ответил Иоахим. – Они всю жизнь мечтали сразиться на этих стенах.
Высокий сатул стоял на высокой стене Геддон, глядя на стан надиров за покинутой Валтери. Рек спал, и бородатый князь сатулов прохаживался по стене один. Вокруг были часовые и воины обоих народов, но Иоахим хранил уединение.
Уже много недель сатулийские разведчики с вершин Дельнохского хребта наблюдали за кипящей внизу битвой. Сам Иоахим часто всходил на гору, чтобы посмотреть на сражение. Потом летучий отряд надиров напал на сатулийскую деревню, и Иоахим убедил своих людей пойти с ним в Дельнох. Он уже знал тогда имя предателя, служащего надирам: он видел, как этот человек встречался на высокогорном перевале с надирским начальником Огаси.
Два дня спустя надиры попытались перевалить через горы, но сатулы дали им отпор.
С печалью Иоахим услышал весть о потере Река. Сам он был фаталистом, но понимал чувства мужчины, потерявшего свою женщину. Его собственная жена умерла в родах два года назад, и эта рана не зажила до сих пор.
Иоахим покачал головой. Война – жестокая, но могущественная госпожа. Она может исковеркать душу мужчины сильнее, чем это делает время.
Сатулы явились в самую пору и поплатились за это. Четыреста воинов полегло – огромная потеря для горского народа, насчитывающего едва лишь тридцать тысяч, в число которых входят и дети, и старики.
Но долг платежом красен.
Иоахим знал, что ган Хогун ненавидит его, – это можно понять. Хогун командует Легионом, а сатулы годами лили кровь легионеров и приберегали для пленных кавалеристов самые утонченные пытки. Это большая честь, но дренаям этого не понять. Смерть служит человеку испытанием – чем мучительнее смерть, тем выше награда в раю. Пытка возвышает душу, и это самая большая услуга, которую сатулы могут оказать пленному врагу.
Иоахим сидел на стене и смотрел на замок. Сколько же лет мечтал он взять эту крепость? Сколько раз видел во сне замок, охваченный пламенем?
А теперь он защищает его ценою жизни своих сторонников.
Иоахим пожал плечами. Человек, устремивший взор к небу, не видит скорпиона у себя под ногами. Человек, глядящий под ноги, не видит дракона в воздухе.
Он дошел до надвратной башни с выбитыми на ней буквами: ГЕДДОН.
Стена Смерти.
Смерть насыщала воздух своим запахом – утром воронье слетится на пир. Надо ему было убить Река тогда в лесу. Обещание, данное неверному, не стоит ничего – зачем же Иоахим так крепко держит свое слово? И сатул вдруг засмеялся, найдя ответ на свой вопрос: да потому, что Рек не дорожил жизнью.
И он понравился Иоахиму.
Дренайский часовой отдал сатулу честь и улыбнулся. Иоахим кивнул в ответ, заметив неуверенность этой улыбки.
Он сказал Бронзовому Князю, что сатулы останутся здесь еще на день, а потом вернутся в горы. Иоахим ждал, что его будут умолять остаться, ожидал уговоров, обещаний и угроз. Но Рек только улыбнулся и сказал: «Это больше того, на что я мог надеяться».
Иоахим был ошеломлен, но ничего не мог сказать на это. Он уведомил Река о предателе и о попытке надиров перейти через горы.
«Но вы не позволите им пройти?» – «Конечно, нет. Это земля сатулов». – «Хорошо! Отужинаешь со мной?» – «Спасибо, нет».
Ни один сатул не преломит хлеба с неверным. Рек кивнул.
«Тогда я, пожалуй, немного отдохну. Увидимся на рассвете».
Рек спал в своих высоких покоях, и ему, как всегда, снилась Вирэ. Он проснулся за несколько часов до рассвета и потянулся к ней. Но постель рядом была холодна, и он, как всегда, заново ощутил свою потерю. Он долго и тихо плакал, потом встал, оделся и спустился в малый зал. Слуга Арчин принес ему на завтрак ветчины и сыра с кувшином холодной, приправленной медом воды. Рек машинально принялся за еду, но тут молодой офицер доложил ему, что прибыл Бриклин с посланием из Дренана.
Глава гильдии с легким поклоном подошел к столу и положил перед Реком несколько пакетов и большой запечатанный свиток. Потом сел напротив Река и спросил, можно ли ему промочить горло. Рек кивнул и сломал печать на свитке. Прочел, улыбнулся, отложил пергамент и посмотрел на Бриклина. Тот похудел против прежнего, и седины у него прибавилось. Он еще не снял дорожного платья, и пыль покрывала его зеленый плащ. Бриклин двумя глотками осушил кубок и снова налил себе воды, но тут заметил, что Рек на него смотрит.
– Вы прочли письмо Абалаина? – спросил Бриклин.
– Да. Спасибо, что доставили его. Вы останетесь с нами?
– Разумеется. Нужно подготовиться к сдаче города и принять Ульрика в замке.
– Но он посулил не щадить никого, – заметил Рек.
– Чепуха! – махнул рукой Бриклин. – Он просто стращал нас – теперь он проявит великодушие.
– А что же Хитроплет?
– Он отозван в Дренан, и армия распущена.
– Вы довольны?
– Тем, что война окончена? Конечно. Хотя меня, естественно, печалит, что столь многим пришлось умереть. Я слышал, что Друсс пал у Сумитоса. Великое несчастье. Прекрасный был человек и замечательный воин. Но я уверен, что он погиб так, как желал бы сам. Когда, по вашему мнению, мне лучше встретиться с владыкой Ульриком?
– Когда пожелаете.
– Вы будете меня сопровождать?
– Нет.
– Кто же тогда? – спросил Бриклин, с удовольствием отметив покорное выражение на лице Река.
– Никто.
– Никто? Но так негоже, господин мой князь. Мы должны снарядить депутацию.
– Вы пойдете один.
– Прекрасно. Каких условий должен я добиваться?
– Никаких. Вы просто пойдете к Ульрику и скажете, что это я вас послал.
– Не понимаю, господин мой. Что еще следует сказать?
– Скажите, что провалились.
– Провалился? В каком смысле? Вы говорите загадками. Или вы лишились рассудка?
– Нет, просто устал. Ты предал нас, Бриклин, но иного от твоей породы и ожидать не приходится. Поэтому я не сержусь. И мести не жажду. Ты взял от Ульрика плату – вот и ступай к нему. Письмо от Абалаина поддельное, и Хитроплет будет здесь через пять дней с пятьюдесятью тысячами человек. Притом у нас здесь три тысячи сатулов – с ними мы удержим стену. Убирайся! Хогун знает, что ты предатель, и сказал, что убьет тебя, если увидит. Уходи.
Бриклин посидел несколько минут в полном остолбенении, потом потряс головой.
– Это безумие! Вам не удержаться! Сейчас время Ульрика, как вы этого не понимаете? Дренаям конец, и восходит звезда Ульрика. Чего вы думаете добиться?
Рек медленно извлек длинный тонкий кинжал и положил на стол перед собой.
– Ступай.
Бриклин вскочил и ринулся к двери, но на пороге обернулся.
– Глупец! – бросил он. – Заколись сам своим кинжалом – не то дренаи позабавятся на славу, когда возьмут тебя. – И он ушел.
Из завешенной ковром ниши вышел Хогун – бледный, с перевязанной головой, сжимая в руке меч.
– Почему ты отпустил его, Рек? Как ты мог?
– Руки неохота было марать, – улыбнулся Рек.
Глава 30
Последняя свеча замигала и погасла – легкий порыв осеннего ветра вздул занавески. Рек спал, опустив голову на руки, за тем самым столом, где час назад отослал Бриклина к надирам. Он спал чутко, но без сновидений. Он вздрогнул, когда в комнате похолодало, и проснулся в темноте. Страх коснулся его, и он потянулся за кинжалом. Как же здесь холодно. Огонь в очаге горел, но его жар не доходил до Река. Рек встал и присел перед огнем на корточки, протянув к нему руки. Тщетно. В смятении он встал опять, повернулся к столу, и ужас вошел в его душу.
Там по-прежнему спал князь Регнак, положив голову на руки. Рек, борясь с паникой, смотрел на свое спящее тело и отмечал усталость на лице, ввалившиеся глаза и глубокие складки у рта.
Потом его поразила тишина. Обычно даже в этот темный предутренний час бывают слышны какие-то звуки: шаги часовых и слуг, возня поваров, готовящих завтрак. А тут ничего. Рек прошел по темному коридору под сень замковых ворот. Ни единого часового не было на стене. Рек вышел дальше в ночь – облака разошлись, и ярко светила луна.
Крепость была покинута.
С высоты Геддона Рек посмотрел на север. Надиры ушли, и на равнине не осталось их шатров.
Рек был совсем один здесь. Паника оставила его, и покой окутал душу теплым одеялом. Он сел на стене, глядя на замок.
Что это, смерть? Или только сон? Ему было все равно, что это – предчувствие завтрашней действительности или фантазия спящего разума. Он наслаждался мгновением.
Потом он почувствовал тепло и понял, что не один. Сердце его переполнилось, и слезы навернулись на глаза. Он посмотрел и увидел ее, одетую, как в их первую встречу, в толстый овчинный полушубок и вязаные гетры. Она раскрыла ему объятия и приникла к нему. Он прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы. Они долго стояли так, и глубокие рыдания сотрясали его тело. Наконец он успокоился и чуть-чуть отстранил ее от себя. Она подняла на него глаза и улыбнулась.
– Ты молодец, Рек. Я горжусь тобой.
– Без тебя все теряет смысл.
– Я ничего не хотела бы изменить, Рек. Если бы мне вернули жизнь при условии, что я не встречусь с тобой, я бы отказалась. Что из того, если у нас с тобой было всего несколько месяцев? Зато каких!
– Я никогда никого не любил так, как тебя.
– Я знаю.
Они говорили, и время шло, но луна светила все на том же месте, звезды точно застыли, и ночь длилась вечно. Наконец она поцеловала его, заставив умолкнуть.
– Есть и другие, кого ты должен повидать.
Он заспорил было, но она прижала пальцы к его губам.
– Мы еще встретимся, любимый. А теперь поговори с ними.
Над стеной теперь клубился густой туман, а луна все так же светила на безоблачном небе. Вирэ вошла в туман и пропала. Рек ждал, и вот навстречу ему выступила фигура в серебряных доспехах. Свежий и подтянутый, как всегда, в броне, отражающей лунный свет, и белоснежном плаще, Сербитар улыбнулся:
– Рад видеть тебя, Рек. – Они обменялись рукопожатием на воинский манер.
– Сатулы пришли, – сказал Рек. – Вы не зря держали ворота.
– Я знаю. Завтра будет тяжелый день, не стану тебе лгать. Я видел все будущие, какие есть, и только в одном из них ты переживешь этот день. Но здесь действуют силы, которые я не могу тебе объяснить, – и волшебство осуществляется уже теперь. Удачи тебе!
– Ждать ли нам Хитроплета? – спросил Рек.
– Во всяком случае, не завтра, – пожал плечами Сербитар.
– Значит, крепость падет?
– Возможно. Но если этого не случится, обещай кое-что для меня сделать.
– Что?
– Спустись еще раз в подземелье Эгеля – там ждет тебя последний подарок. Арчин все тебе объяснит.
– Что это? Если оружие, оно пригодилось бы мне завтра.
– Это не оружие. Спустись туда завтра к ночи.
– Сербитар!
– Что, мой друг?
– Все оказалось так, как вы мечтали? Я говорю об Истоке.
– Да! Истина превзошла все наши мечты. Но я не могу говорить об этом теперь. Подожди еще немного. С тобой хочет поговорить еще кое-кто.
Туман сгустился, и белая фигура Сербитара исчезла в нем.
Его сменил Друсс – высокий и могучий, в блестящем черном колете, с топором на боку.
– Он устроил мне отменные проводы, – сказал Друсс. – Ну, как ты, паренек? Вид у тебя усталый.
– Да, я устал, но это к лучшему – иначе бы мы не встретились.
Друсс хлопнул его по плечу и засмеялся.
– Этот Ногуша отравил свой клинок. Боль была адова, должен тебе сказать. Каэсса одела меня. Не знаю уж, как ей удалось поднять меня на ноги, но как-то удалось.
– Я видел.
– Да, зрелище получилось будь здоров, верно? Молодой Джилад хорошо сражался. Я его еще не видел, но, надеюсь, увижу. Ты тоже хороший парень, Рек. Достойный! Я рад, что встретился с тобой.
– И я рад, Друсс. Никогда не встречал человека лучше тебя.
– Еще как встречал, парень. Целые сотни! Но все равно спасибо. Только я не для того сюда пришел, чтобы обмениваться любезностями. Я знаю, что тебе предстоит, и знаю, что день будет тяжким – чертовски тяжким. Но ты не сдавайся. Не отступай к замку – держи стену, что бы ни случилось. От этого многое зависит. Поставь Иоахима рядом с собой: если он погибнет, тебе тоже конец. Теперь мне пора. Но помни: держи стену! Не отступай к замку.
– Я запомню. До свидания, Друсс.
– Нет, не до свидания. Не теперь еще. Но скоро.
Нахлынувший туман окутал старого воина и покрыл Река. Лунный свет померк, Бронзовый Князь оказался во мраке.
Рек проснулся в замке. Огонь все еще горел, и он снова почувствовал голод.
Арчин на кухне готовил завтрак. Старик устал, но заулыбался, увидев вошедшего Река.
Арчину нравился новый князь. Старик помнил отца Вирэ, Дельнара, молодым человеком, горделивым и сильным, и ему казалось, что Рек похож на него, – впрочем, память с годами могла изменить Арчину.
Он дал князю поджаренного хлеба с медом, и Рек мигом проглотил все, запив разбавленным вином.
Потом поднялся к себе, надел доспехи и отправился на стену. Хогун и Оррин уже были там и осматривали заграждение, устроенное в воротах.
– Это наше слабое место, – сказал Оррин. – Надо бы отойти в замок. Уж несколько-то часов его ворота продержатся.
Рек покачал головой.
– Мы останемся на Геддоне. Отступления не будет.
– Значит, здесь мы и умрем, – сказал Хогун. – От этой загородки и вовсе нет никакого проку.
– Кто знает. Увидим. Доброе утро, Иоахим.
Бородатый сатул кивнул и улыбнулся.
– Хорошо ли ты спал, Бронзовый Князь?
– Очень хорошо. Спасибо за то, что даришь нам этот день.
– Это лишь малая часть моего долга.
– Ты ничего мне не должен. Но вот что: если мы переживем этот день, войны между нами больше не будет. Права на высокогорные Дельнохские перевалы принадлежат мне, хотя вы это и оспариваете. Так вот: я при свидетелях передаю их тебе. В замке лежит свиток, скрепленный моей печатью. Ты возьмешь его, когда соберешься уходить, а копия отправится к Абалаину в Дренан. Я знаю, что мой поступок немногого будет стоить, если надиры сегодня прорвутся – но это все, что я могу для тебя сделать.
– Одного желания уже довольно, – поклонился Иоахим.
На этом разговор прервался – забили надирские барабаны, и воины Дрос-Дельноха заняли места вдоль стены, чтобы встретить врага. Рек опустил забрало и обнажил меч Эгеля. Внизу, у заваленных ворот, встал Оррин с сотней бойцов. Проход был всего двадцати футов шириной, и Оррин рассчитывал продержаться там почти все утро. После этого, когда заграждение падет, многочисленная орда надиров вытеснит их на открытое место за стеной.
Так начался последний кровавый день в Дрос-Дельнохе.
Глава 31
Все утро кочевники, волна за волной, с визгом карабкались по веревкам и лестницам лишь для того, чтобы встретить злую смерть под мечами и кривыми саблями защитников. Сраженные с воплем падали со стены и гибли под ногами бойцов. Сатулы и дренаи, держась бок о бок, несли смерть надирам.
Рек, сжимая меч Эгеля двумя руками, косил надиров точно спелую рожь. Рядом, вертясь как волчок, дрался двумя короткими мечами Иоахим.
Внизу людей Оррина медленно оттесняли в более широкую часть туннеля, хотя надиры платили дорогую цену за каждую пядь.
Оррин, отразив удар копья, рубанул по лицу копейщика. Тот исчез в свалке, и его место занял другой.
– Нам не устоять! – прокричал молодой офицер рядом с Оррином.
Оррину некогда было отвечать.
Внезапно передовой надир завопил в ужасе и отлетел назад, на своих товарищей. Другие надиры смотрели туда же, куда и он, – за спины дренаев, стоявших в воротах.
Между двумя неприятельскими силами образовалась брешь, и надиры обратились в бегство, устремившись обратно, в пространство между Валтери и Геддоном.
– Великие боги Миссаэля! – сказал офицер. – Что происходит? – Оррин оглянулся и увидел то, что вселило такой ужас в надиров.
Позади них в темном туннеле ворот стояли Друсс-Легенда и Тридцать во главе с Сербитаром, а с ними и другие павшие воины. Друсс держал в руке топор, и глаза его горели радостью битвы. Оррин сглотнул, облизал губы и с третьей попытки вернул меч в ножны.
– Пожалуй, они удержат туннель и без нас, – сказал он и направился к Друссу в сопровождении своих уцелевших бойцов.
Призрачные защитники, казалось, не замечали их и смотрели поверх их голов. Оррин хотел заговорить с Друссом, но старый воин смотрел прямо вперед. Оррин протянул дрожащую руку, чтобы потрогать его, но его пальцы встретили лишь воздух – очень холодный воздух.
– Вернемся на стену, – сказал он и, закрыв глаза, прошел сквозь ряды духов. Выйдя из ворот, он весь дрожал. Бойцы, шедшие за ним, не сказали ни слова, и никто не оглядывался назад.
Оррин вступил в бой рядом с Реком. Во время краткой передышки Рек крикнул ему:
– Что случилось там, в воротах?
– Там Друсс, – ответил Оррин.
Рек только кивнул и повернулся навстречу новой волне надиров.
Лучник, вооруженный коротким мечом и щитом, сражался рядом с Хогуном. Не столь искусный с клинком, как с луком, он был тем не менее отменным воином.
Хогун отразил удар топора – и меч его сломался. Топор разрубил ему плечо и врезался в грудь. Хогун вогнал сломанный меч в живот своего врага и вместе с ним повалился на стену.
Чье-то копье пронзило спину легионера, пытавшегося встать. Лучник вспорол живот копейщику, но надиры нажимали, и Хогун пропал в толпе.
У надвратной башни упал сатул Иоахим, пронзенный в бок брошенным копьем. Рек вытащил его из схватки, но принужден был оставить у стены, ибо надиры грозили прорваться. Иоахим, обливаясь потом, вцепился в копье обеими руками и осмотрел рану. Копье вошло в него чуть выше правого бедра и кололо спину изнутри. Иоахим знал, что острие зазубрено и вытащить его не удастся. Он ухватил копье покрепче, повернулся на бок и вогнал его поглубже в рану, пока оно не вышло из спины. На несколько мгновений он лишился чувств и очнулся от чьего-то осторожного прикосновения. Над ним стоял сатул по имени Андисим.
– Обруби наконечник, – процедил Иоахим. – Скорее!
Воин молча взял свой кинжал и как можно осторожнее отделил наконечник копья от древка.
– Теперь выдерни копье, – шепнул Иоахим. Воин медленно потянул копье к себе, а Иоахим зарычал от боли. Кровь хлынула ручьем, но Иоахим заткнул рану клочком одежды, велев Андисиму поступить так же с отверстием на спине. – Помоги мне подняться, – приказал он, – и подай мне саблю.
В своем шатре у Эльдибара Ульрик следил, как течет песок в большой склянке. Рядом с ним лежал свиток, полученный этим утром с севера.
Его племянник Джахингир объявил себя ханом – властителем северных земель. Он убил брата Ульрика, Цзубоди, и взял любовницу Ульрика Хаситу в заложницы.
Ульрик не упрекал его и не питал к нему гнева. Их род создан, чтобы повелевать, – нельзя противиться зову крови.
Не мог он, однако, и медлить и потому поставил перед собой песочные часы. Если стена продержится до тех пор, как выйдет весь песок, он уведет свою армию обратно на север, вернет себе свое царство, а Дрос-Дельнох возьмет как-нибудь в другой раз.
Выслушав известие о Друссе, явившемся в воротах, он только пожал плечами – а оставшись один, улыбнулся.
Стало быть, даже рай не может удержать тебя от драки, старик!
У шатра стояли трое человек с бараньими рогами, ожидая его сигнала. А песок все бежал и бежал.
На Геддоне надиры прорвались справа. Рек приказал Оррину следовать за собой и двинулся вдоль стены, прорубая себе дорогу. Надиры закрепились и слева, а дренаи отошли на траву, перестраивая свои ряды. Надиры двинулись на них.
Все усилия пропали попусту.
Сатулы и дренаи ждали с мечами наготове. Лучник и Оррин стали рядом с Реком, туда же приплелся и Иоахим.
– Хорошо, что мы обещали вам только день, не больше, – проворчал он, зажав плотнее кровавый кляп в боку.
Надиры бросились в атаку.
Рек оперся на свой клинок, глубоко дыша и собирая остатки сил. Для вспышки яростной одержимости у него не сохранилось ни огня, ни воли.
Всю свою жизнь он страшился этого мига – но теперь этот миг настал и имел не больше смысла, чем пыль, летящая в океан. Рек устало сосредоточил взгляд на бегущих вперед врагах.
– Слушай, старый конь, – произнес Лучник, – может, еще не поздно сдаться?
– Да нет, поздновато, пожалуй, – ухмыльнулся Рек. Его пальцы охватили рукоять меча, и клинок свистнул в воздухе.
Передовые ряды надиров были меньше чем в двадцати шагах, когда рев бараньих рогов разнесся эхом по долине.
Надиры сбавили ход… и остановились. Стоя на расстоянии менее десяти шагов, обе стороны прислушивались к настойчивому зову.
Огаси выругался, сплюнул и вложил меч в ножны, угрюмо глядя в изумленные глаза Бронзового Князя. Рек снял шлем и вогнал меч в землю перед собой. Огаси шагнул вперед.
– Все, конец! – Он махнул рукой надирам, дав знак к отступлению, и обернулся к Реку. – Знай, круглоглазый: это я, Огаси, убил твою жену.
Его слова дошли до Река не сразу – потом он глубоко вздохнул и снял перчатки.
– Думаешь, мне так уж важно знать, кто пустил ту стрелу? Ты хочешь, чтобы я запомнил тебя? Я запомню. Хочешь, чтобы я тебя возненавидел? Этого я не могу. Может быть, завтра. Или на будущий год. А может, и никогда.
Какой-то миг Огаси молчал, потом пожал плечами.
– Стрела предназначалась тебе, – промолвил он. Усталость легла на него, как темный плащ. Он повернулся и последовал за остальными. Надиры медленно спускались вниз по лестницам и веревкам – через ворота не пошел никто.
Рек отстегнул панцирь и медленно двинулся к воротам. Ему навстречу шли Друсс и Тридцать. Рек приветственно поднял руку, но подул ветер, воины превратились в туман и растаяли.
– До свидания, Друсс, – тихо молвил Рек.
Читать бесплатно другие книги:
