Звездная сеть Проскурин Вадим

– Это лучше, чем ничего. Но достаточно пустой болтовни. Ты готов получить знания?

Я немного поколебался, но все—таки решился.

– Готов, – сказал я.

– Вот и хорошо, – констатировал голос. – Ну все, отправляйся домой.

– А как же занятия? – не понял я. – Ты передумал меня учить?

– Все необходимые знания вложены в твой разум.

Я прислушался к своим ощущениям и не заметил в себе ничего необычного.

– Ты и не заметишь, – сказал голос, – пока не придет время. Ты будешь постепенно понимать то, что знаешь, иначе твой мозг не выдержит.

– Но ты можешь хотя бы намекнуть, что именно я узнал? – спросил я.

– Могу, но не буду. Ты можешь уходить.

– Ты меня гонишь?

– Я никого никогда не гоню. Но тебе больше нечего делать в моем мире. Прощай.

Некоторое время я пытался продолжать разговор, но голос не отзывался. Мне пришлось уйти.

На следующее утро мы с Женькой сидели в переговорной. Мы молчали, необходимости говорить не было, все было ясно и так.

Я смотрел на Женьку и видел неощутимые для обычных людей флюиды, источаемые его разумом.

– Как жена? – спросил я. – Она вчера очень беспокоилась.

– Нормально, – сказал Женька. – Представляешь, она думала, что я у любовницы! Пришлось объяснить ей наглядно, что она не права.

– Побил ее, что ли?

– Да иди ты! Я же вижу, ты теперь тоже чуть—чуть эмпат. Ты прекрасно понял, о чем я говорю.

– Ну да, понял. Знаешь, в эмпатии есть и свои недостатки, шутить, например, труднее.

– Шутить не труднее, просто шутки у тебя дурацкие. Как начнешь вещать Что-нибудь с серьезным видом, сразу и не поймешь, серьезно ты говоришь или пургу гонишь.

– Теперь поймешь.

– Теперь-то конечно. Ты как, круто драться научился?

– Ты и так все видишь.

– Вижу. Черт! Но надо же о чем-то разговаривать!

– А зачем? Все и так понятно. Лучше скажи, что теперь делать будем?

– Не знаю, думать надо. Пашкино тело к тебе вернулось?

– Нет, оно по-прежнему в стасисе. Думаю, навечно.

– Это хорошо. Одежду его выбросил?

– Пока нет.

– А чего тормозишь? Надеешься, что он вернется?

– Нет, надеяться бессмысленно. Даже не знаю, почему не выбросил, как-то рука не поднимается.

– Надо выбросить. Его искать начнут.

– У него семья была?

– Не знаю. Да и не хочу узнавать, если честно. Когда не знаешь, на душе спокойнее.

– А совесть не мучает?

– Пока не особо. Вот если вдруг выяснится, что у него осталась беременная жена и трое маленьких детей, вот тогда совесть обязательно замучит.

– Заслонив лицо ладошкой, притворившись безымянным… – процитировал я Егора Летова.

– Да иди ты! – воскликнул Женька. – Ну, допустим, мы знаем, что у него осталась семья. И что делать? Прийти и сказать, типа, извините, мадам, но мы вашего мужа втравили в одну историю, он погиб, но вы не волнуйтесь, мы Что-нибудь обязательно придумаем. Так, что ли?

– Не знаю, тебе виднее, ты же у нас психолог.

– Да какой я психолог… Чувствовать чужие эмоции – это круто, но опыт практической работы ничем не заменить. Не знаю я, что делать, да и знать не хочу, если честно.

– Испугался? – предположил я.

– Да нет, не испугался, – сказал Женька. – Скорее, обалдел.

– По-моему, пора начинать действовать, – решительно сказал я.

– Как действовать?

– У нас сейчас четыре терминала. Два оставляем себе, два отдаем… ну, не знаю, ученым каким—нибудь крутым, что ли…

– И где ты возьмешь крутого ученого?

– В интернете можно поискать. Или сразу в Сети.

– Сеть выдаст список из одних инопланетян.

– Можно конкретизировать запрос в рамках Земли. Когда мы с Пашкой разговаривали, он попросил меня выдернуть из Сети какое-то уравнение имени кого-то нашего, земного, так Сеть сразу выдала информацию, причем в земных обозначениях. Обычные земные формулы.

– Подожди! Получается, что Сеть все знает о Земле? Ну-ка…

Женька потянулся к терминалу, взял его в руку и несколько секунд напряженно вглядывался в школьный пенал, обмотанный проводами.

– Слава богу, не все она знает, – произнес он с облегчением, – и то хорошо. Ну-ка, попробуем… Свет мой, зеркальце, скажи, кто у нас на Земле самый крутой ученый?

Женька надолго замолчал. Судя по его вазомоторным реакциям, Сеть что-то ответила.

– Ну и кто? – спросил я.

– Хрен его знает, – отозвался Женька. – Оказывается, в нашем земном интернете есть целый хит—парад. Кривой, правда, какой-то…

– Адрес скажи.

Женька назвал адрес. Следующие десять минут мы провели за Женькиным компьютером.

– Ну вот, – сказал Женька, – такая вот картина. Ты понимаешь, по какому принципу они определяют, кто из них круче?

– Не понимаю. Но какая нам разница?

– И действительно, никакой разницы. Вот, например, первый кандидат – чем тебя не устраивает? Тридцать три года, пятьдесят одна публикация в международных журналах по физике.

– И это все, что о нем известно, – заметил я. – Непонятно даже, чем он занимается, каким разделом физики, я имею ввиду.

– Сейчас выясним, – сказал Женька. – Как там его имя—отчество… Вот, гляди, название статьи. К теории сверхпроводимости систем с произвольной плотностью… О! Гляди, это, кажется, его телефон.

– Наверное, он идиот, раз свой телефон в интернет поместил, – предположил я.

– Почему идиот? – удивился Женька. – Думаешь, ему постоянно звонят толпы поклонников? Типа, прочитал я вашу статью, впал в восторг…

– Убедил. Звоним?

– Ага, сейчас прямо возьмем и позвоним, угадай, что он ответит. Он, кстати, в Харькове живет. Видишь, тут междугородный код.

– Может, лучше в Москве ученых поищем?

– Давай попробуем.

Женька твердо взял инициативу в свои руки. Мне он сказал, что раз он психолог, то ему и надо заниматься этим делом, но я понимал, что не все так просто. На самом деле ему просто не хочется делиться со мной удовольствием от процесса. Неожиданно подойти к человеку на улице, произнести безумную речь про инопланетный артефакт, убедить человека в том, что он говорит правду, действительно убедить, после инопланетного курса психологии это вполне реально. Загрузить человека рассказом про галактическую Сеть, предложить попробовать найти в Сети какую—нибудь информацию, насладиться смешанной гаммой чувств на лице человека, а потом сидеть с ним на кухне, пить пиво или водку и рассказывать. А когда человек загрузится достаточно, назвать ему слово «Вудсток» и уйти, не забыв захлопнуть дверь в опустевшей квартире. Я бы тоже так хотел, но я знаю, что мне это не дано. Без знаний, полученных Женькой на Вудстоке, практически невозможно убедить человека, что ты не псих, а действительно владеешь терминалом инопланетной Сети.

Женька пытался заставить меня заняться сборкой терминалов в промышленных масштабах, но я ему отказал. Это было непросто, он теперь очень хорошо умеет убеждать, но я все—таки отказал ему. Это выглядит по-детски, но я не хочу делать черновую работу, плоды которой будет пожинать другой человек, пусть даже такой хороший друг, как Женька. Полагаю, если бы Женька очень захотел меня заставить, он бы нашел способ, но он от меня отстал, пожалел, так сказать.

А потом в частное охранное предприятие «Эзоп» обратился клиент. Он обратился к Женьке, но Женька перенаправил его ко мне. Полагаю, в этом был некоторый элемент ехидства – дескать, не хочешь помогать мне заниматься тем, что по-настоящему важно, так занимайся рутинными делами, которыми кто-то все равно должен заниматься.

Клиента звали Виктор Петрович, это был пожилой мужчина, очень представительный, если бы не повышенная пучеглазость, которая его сильно портила. Виктор Петрович руководил службой безопасности одной крупной компании, занимающейся торговлей драгоценными металлами. В прошлом году мы собирали для него информацию об одном греческом бизнесмене, который активно набивался в деловые партнеры, но на деле оказался давним клиентом «Интерпола». Операция стоила Виктору Петровичу кругленькую сумму, но сэкономили мы ему намного больше.

На этот раз интересы Виктора Петровича простирались совсем в другом направлении.

Мы встретились с ним в обшарпанном переулке в центре Москвы. Точно в назначенное время черный полноприводный «Лексус» Виктора Петровича припарковался рядом с моим «Пассатом», я вышел из машины, поставил ее на сигнализацию и направился к «Лексусу». Когда я подошел к джипу, передние двери открылись, из левой двери вылез шофер, из правой – телохранитель. Видать, серьезный разговор намечается, раз клиент не хочет разговаривать в присутствии телохранителя.

Я открыл заднюю дверь и забрался внутрь машины. Ступенька оказалась выше, чем я ожидал, я споткнулся, но не только не упал, но даже не пошатнулся – сказалось обучение на Вудстоке.

Я захлопнул дверь и повернулся к Виктору Петровичу. Я сразу отметил, что он сильно расстроен и напуган. Он всеми силами старался скрыть это, получалось у него неплохо, но обмануть меня ему не удалось.

– Здравствуйте, Виктор Петрович, – сказал я. – Какие у вас неприятности?

Глаза Виктора Петровича стали еще более выпученными, чем обычно.

– О чем вы, Андрей? – спросил он. – С чего вы взяли, что у меня неприятности?

Я заметил, что он дернул левой рукой, как будто хотел посмотреть на свой «Ролекс», но передумал. Очевидно, торопится.

– Давайте не будем заниматься психоанализом, – сказал я. – У вас неприятности, а я готов попытаться помочь вам справиться с ними за умеренную плату. Вы ведь меня за этим позвали?

Некоторое время Виктор Петрович молчал, оценивающе разглядывая меня, как какую-то диковинную лягушку. Я отметил его растущую неуверенность, переходящую в страх. Женька на моем месте сразу понял бы, чем вызван его страх, но для меня это было за пределами доступного. Я на Вудстоке психологию не изучал.

– Что случилось? – спросил я. – Если вы мне ничего не расскажете, я не смогу вам помочь.

– Ты сильно изменился, Андрей, – заметил Виктор Петрович. – Год назад ты был совсем другим.

– Все течет, все меняется, – я пожал плечами. – Так что случилось?

Виктор Петрович вздохнул и начал говорить.

– Мне нужен специалист особенного типа, – сказал он. – Нужна силовая операция.

– У вас в компании нет ни одного боевика? – удивился я. – Позвольте не поверить.

– По некоторым причинам мы не можем использовать своих людей, здесь нужен специалист со стороны. Евгений Григорьевич говорил, что вы знаете такого.

– Возможно. Что нужно сделать?

– Один… скажем так, нехороший человек, имеет при себе DVD—диск, который мне очень нужен.

– Компромат? – догадался я.

– Неважно, – Виктор Петрович так резко дернул щекой, что стало очевидно, что это действительно компромат, причем не на компанию, а лично на него. – Что записано на этом диске, не касается ни тебя, ни того человека, который будет делать работу. Я должен получить диск не позже завтрашнего вечера. Операция стоит пять тысяч долларов.

– Десять, – отрезал я. – И ни центом меньше.

Виктор Петрович тяжело вздохнул.

– Хорошо, десять, – сказал он. – Десять ему и тысячу тебе за контакт. Пойдет?

– Кому ему? – не понял я.

– А ты что, сам хочешь взяться? – удивился Виктор Петрович.

– А почему бы и нет?

– Ну… – Виктор Петрович на секунду замялся. – В прошлом году я наводил о тебе справки. Если верить моим ребятам, ты отличный оперативник и хороший аналитик, но как боевик не представляешь из себя собой ничего особенного. Ты не справишься.

Я улыбнулся широкой добродушной улыбкой и предложил:

– Проверим?

– Как?

– Ваш телохранитель, надо полагать, крутой боец?

Виктор Петрович озадаченно хмыкнул и вылез из машины. Телохранитель и шофер, до того смирно стоявшие в сторонке и обсуждавшие что-то свое, дружно повернулись к машине. Виктор Петрович поманил пальцем телохранителя, они что-то коротко обговорили, телохранитель подошел к машине и открыл заднюю дверь.

– Выходи, Рэмбо, – сказал он.

Я не воспользовался приглашением, потому что понял, что он собирается ударить меня, как только мои ноги коснутся земли. Я сделал вид, что запутался в собственных ногах, сгруппировался и прыгнул ему на грудь прямо из машины.

Он почти успел отпрянуть в сторону. Он обязательно успел бы, если бы не Вудсток, а так я понял, каким будет его движение, еще до того, как оно началось. Менять направление прыжка было уже поздно, но я успел выставить правую руку в сторону и слегка ткнуть противника большим пальцем в глаз.

Телохранитель скорчился на снегу, держась рукой за глаз и сдавленно ругаясь. Я стоял в стороне в расслабленной позе и ждал, что будет дальше.

Телохранитель вдруг витиевато выругался, вскочил на ноги и пошел на меня. Для обычного человека его вид был страшен. Два метра роста, килограммов сто двадцать веса, ни капли жира сверх физиологической нормы и в довершение всего отточенная плавность движений, которая всегда производит впечатление на знающего человека. Но я видел в рисунке его движений, что он пребывает в состоянии, близком к панике.

Я спокойно стоял и смотрел, как гора мышц приближается ко мне, изрыгая чудовищные ругательства. Я видел, что в голове моего противника нет никакого плана дальнейших действий, он ждет, что я испугаюсь, и не рассматривает никаких других вариантов развития событий.

По мере того, как противник приближался ко мне, его движения становились все менее уверенными, а ругань – все менее выразительной. В двух метрах от меня он остановился.

Я широко улыбнулся и сделал приглашающий жест. Телохранитель не двигался.

– Ну что же ты? – донесся издали приглушенный боевым режимом голос Виктора Петровича. – Испугался?

Да, он испугался. Он сам точно не знал, чего именно испугался, но то шестое чувство, которое обязательно есть у каждого опытного бойца, подсказывало ему, что сейчас он столкнулся с противником гораздо сильнее себя. Он боялся нападать, но другого выхода не было. Он не мог продемонстрировать собственную слабость перед работодателем.

Телохранитель атаковал. Он видел, что я предоставляю право первого удара ему, и решил воспользоваться этим правом в полной мере. Он подошел вплотную, сделал руками отвлекающий маневр, как будто собрался провести серию ударов в голову, и внезапно ударил меня ногой в колено. Внезапно – так показалось ему, но я заранее знал, что он будет делать.

Я не стал блокировать удар, я просто чуть—чуть передвинул свою ногу и удар пришелся в воздух. Наши взгляды встретились, я слегка улыбнулся и кивнул.

Телохранитель отошел на два шага, поклонился и быстрым шагом направился к Виктору Петровичу. Они обменялись парой фраз, после чего телохранитель остался на месте, а Виктор Петрович подошел ко мне.

– Сергей говорит, что ты – сильнейший боец из всех, кого он видел, – сказал Виктор Петрович. – Странно.

– Что странно?

– Странно, что я раньше не знал. Ну да ладно. Сергей говорит, ты можешь справиться, а я ему верю. Считай, что десять тысяч твои.

– Одиннадцать.

– Почему одиннадцать?

– Вы обещали тысячу за контакт с классным бойцом. Контакт состоялся.

Виктор Петрович озадаченно хмыкнул.

– Хорошо, одиннадцать, – согласился он. – Пойдем в машину, расскажу, что надо делать.

Я внимательно выслушал план, предложенный Виктором Петровичем, с умным видом покивал головой и сделал вид, что со всем согласен. План действительно был неплох, но он не учитывал тот факт, что помимо необычных боевых способностей у меня есть еще и деструктор.

Я не стал спорить с Виктором Петровичем. Я видел, что он сильно нервничает, и понимал, что если я начну рассказывать, что у меня в распоряжении есть потрясающе эффективное оружие инопланетного происхождения, он подумает, что я рехнулся, и будет почти прав. Пусть лучше думает, что я полагаюсь только на традиционные силы и средства.

Диспозиция предполагала, что я буду ждать клиента у входа в офисное здание. Но я решил пойти другим путем, я занял позицию на маршруте его движения из дома в офис. Виктор Петрович говорил, что завтра утром клиент обязательно будет дома и обязательно поедет в офис, причем ездит он всегда одним и тем же маршрутом. Виктор Петрович показал этот маршрут на карте и мое внимание сразу привлекло одно место – правый поворот с одной магистральной улицы на другую. Я часто езжу через этот перекресток и знаю, что по утрам здесь всегда образуется пробка и нет никаких шансов, что клиент проедет перекресток с ходу, он обязательно простоит в пробке хотя бы минуту, причем стоять он будет в крайнем правом ряду, что открывает для меня массу интересных возможностей.

В восемь утра мой «Пассат» уже стоял рядом с домом, ближайшим к означенному перекрестку. Машины, ждущие зеленого сигнала светофора, отсюда видны, как на ладони, а то, что от дороги меня отделяет двадцать метров глубокого снега, даже хорошо. Когда за мной погонятся коллеги клиента, им будет психологически трудно предположить, что моя машина стоит совсем рядом с местом нападения. Конечно, если среди них окажется опытный оперативник, он сможет догадаться, но Виктор Петрович заверил меня, что клиента будут сопровождать обычные бандиты.

Я решил перестраховаться. Заглушив двигатель, я включил аварийку, открыл капот и несколько минут задумчиво изучал подкапотное пространство. Далее я вытащил из кармана мобилу и сделал вид, что кому-то звоню. Завершив воображаемый разговор, я обошел вокруг машины, попинывая колеса и всем видом выражая крайнее неудовольствие.

Затем я сел в машину и совершил несколько странных действий. Я снял куртку, надел короткую канареечно—желтую куртку китайского производства, а сверху – тонкий нейлоновый плащ, тоже китайский, но черный. На голову я водрузил парик, изображающий большую розовую лысину в венчике редких седых волос, а поверх него – черную вязаную шапочку. Довершила картину накладная борода с усами. Теперь оставалось только сидеть и ждать.

Ждать пришлось недолго. Когда черная семерка БМВ появилась в поле зрения, я даже подумал, что стоило приехать сюда пораньше.

Я извлек деструктор из кармана на водительской двери, навел пластмассовый ствол на машину клиента и нажал спуск. Я целился в заднее колесо, я не хотел никого убивать, для моих целей достаточно, чтобы машина была вынуждена остановиться.

Несколько секунд ничего не происходило, меня даже посетила паническая мысль, не слишком ли большую дистанцию я выбрал для атаки. А потом я понял, в чем дело.

Я давно убедился, что твердые аморфные тела, такие, как пластмасса и стекло, для излучения деструктора прозрачны, они его практически не задерживают. Поэтому я стрелял через стекло, но я не учел того, что в моей машине стекла тонированы, а тонировочная пленка, оказывается, не совсем прозрачна для излучения деструктора. Я понял это, когда почувствовал в салоне металлический запах и заметил на затемненном стекле прозрачную проплешину.

На светофоре загорелась зеленая стрелка, разрешающая правый поворот, черный БМВ тронулся с места и в этот момент произошло то, чего я и добивался. Правое заднее колесо машины хрустнуло и рассыпалось горкой мелких обломков. С литыми дисками такое случается и без деструктора, если имеет место заводской брак или если на хорошей скорости влететь в открытый канализационный люк.

Машина просела, из-под разрушенного колеса брызнули искры, раздался скрежет, БМВ вильнула задом и остановилась. Открылись двери, из машины высыпали люди, я так и впился в них взглядом.

Шофер не представлял собой ничего интересного, шофер как шофер, обычный мужичок пролетарского вида. Двое других персонажей тоже не вызвали у меня большого интереса. Ничем не примечательные быки, гигантские бритоголовые шкафы, смертельно опасные для слабого и беззащитного, но не представляющие серьезной угрозы для более—менее сильного противника.

А вот и клиент. Высокий вальяжный мужчина с аккуратной короткой стрижкой, в которой не было ничего бандитского, маленькими усиками под носом и в щегольских очках с затемненной полосой поверху, как на лобовом стекле автомобиля. Виктор Петрович не сказал мне, кто он такой, я выяснил это самостоятельно по номеру автомобиля, который сейчас мигал аварийкой. Серьезный человек.

Я огляделся по сторонам, убедился, что никто не смотрит в мою сторону, и вылез из машины. Я не стал форсировать снежную целину, я пошел в обход, как все нормальные герои. Метров через пятьдесят я слился с потоком людей, куда-то спешащих по своим неведомым делам. Дойдя до ближайшего дома, я завернул за угол, быстро снял шапку и черный плащ, запихнул их под ближайший куст и пошел в обратном направлении.

Если раньше я ничем не выделялся из толпы, то теперь, в канареечно—желтой куртке, наоборот, привлекал всеобщее внимание. Это даже хорошо, лица потом никто не вспомнит, всем врежутся в память только три детали: желтая куртка, лысина и окладистая борода. Так и задумано.

Я поравнялся с бандитской компанией, безуспешно пытающейся подсунуть домкрат под покореженное днище, подошел вплотную к клиенту, одиноко стоявшему в стороне с философским выражением на лице, аккуратно взял его за руку, ткнул в бок стволом деструктора и вежливо произнес прямо в ухо:

– DVD дайте, пожалуйста. – И добавил: – Быстрее.

Клиент на секунду остолбенел, но быстро справился с потрясением.

– Диск в машине, – сказал он и застыл в ожидании того, что будет дальше.

Он солгал, причем очень неумело, я мгновенно почувствовал ложь.

– Неправда, – сказал я, – диск при вас. В дипломате, надо полагать?

Клиент едва заметно дернулся и я понял, что угадал.

– Давайте сюда дипломат, – велел я, – я возьму его весь. Это будет наказание за то, что вы солгали. Спасибо. Всего доброго.

Я взял в левую руку дипломат клиента, убрал деструктор под куртку и быстрым, но не слишком поспешным шагом пошел к домам, туда, где в сугробе валяются черный плащ и вязаная шапочка.

Метров через тридцать я обернулся и увидел, что обалдевшие бандиты стоят полукругом вокруг клиента, а он размахивает руками и что-то увлеченно рассказывает. Вот он показал пальцем в мою сторону, бандиты увидели цель, секундная пауза на осмысление ситуации, и они сорвались с места, как борзые на охоте. Я подпрыгнул, подчеркнуто панически, и побежал.

Ой, как плохо! Невысокий, но очень крепкий мужичок, идущий навстречу, решил поиграть в героя. Увидел, как два мужика гонятся за вором, и решил помочь правому делу. Он попытался поставить подсечку, но я легко перепрыгнул через выставленную ногу, так же легко уклонился от захвата и побежал дальше. Мужик решил не продолжать преследование, решил, должно быть, что на сегодня подвигов достаточно.

Завернув за угол, я забросил дипломат в сугроб, а сам прижался к стене. Быки появились очень быстро, секунд через десять, я и не ожидал, что они так быстро бегают.

Они повели себя в точности, как я ожидал. Увидев дипломат в снегу, они сделали однозначный вывод – вор в панике убежал, бросив украденное. Они утратили бдительность.

Тому бандиту, что стоял ближе ко мне, не повезло – я ударил его кулаком в основание черепа. Мастер каратэ или ушу нанес бы этот удар ребром ладони, но у меня не было соответствующего рефлекса, пришлось ограничить себя не столь эффективным, но более привычным ударом кулаком. Бандит рухнул замертво, как мешок с чем-то мягким. Я не почувствовал под рукой хруста кости, этого и не требовалось, моя задача состоит только в том, чтобы его оглушить.

Второму бандиту не повезло еще больше. Первоначально я рассчитывал подскочить к нему сзади, ухватить руками за лодыжки, боднуть головой в мягкое место, а когда упадет, приложить головой об лед. Со стороны этот прием выглядит по-дурацки, но на самом деле он потрясающе эффективен.

Но у второго бандита оказалась очень быстрая реакция, и, что еще более существенно, он оказался слишком сообразительным. Он не впал в радостный ступор при виде дипломата в сугробе, он сразу заподозрил неладное, а услышав слева—сзади стук падающего тела, резко развернулся, отскочил назад и не встал в боевую стойку, а сразу потянулся за пистолетом.

Я не отличаюсь особенно мощной комплекцией, я самый обычный мужик среднего роста и телосложения. Этот тип не должен был воспринять меня как опасного противника (особенно в накладной лысине и дурацкой куртке), но он сумел быстро сложить два плюс два и понять, что человек, моментально вырубивший его напарника, заслуживает особого внимания. Короче, второй бандит потянулся за пистолетом.

Если бы пистолет был спрятан в боковом кармане его кожаной куртки, мне пришлось бы воспользоваться деструктором, я бы не рискнул идти на ближний контакт. Но пистолет противника был во внутреннем кармане и это давало мне шанс, которым я и воспользовался.

Выходить из низкой стойки было поздно и поэтому я просто подкатился под ноги противника по гладкому раскатанному льду. Он был вынужден отступить в сторону и это замедлило движение его руки, вытаскивающей пистолет.

Я вскочил на ноги и сделал вид, что поскользнулся. Если бы я встал быстро и уверенно, этот тип обязательно отбросил бы мысль о пистолете и пришлось бы драться. А так есть шанс все уладить с минимальным риском для собственной персоны.

Бандит выхватил пистолет. В тот момент, когда его рука показалась из-за обшлага куртки, я сделал вид, что сейчас упаду на него, не удержав равновесия. Он отступил, но я не растянулся на льду у его ног, а внезапно обрел равновесие, прыгнул, ударил ногой в колено, ухватился обеими руками за кисть с пистолетом и провел тот самый прием, которым ранее спустил с лестницы инопланетного маньяка. На этот раз запястье противника ощутимо хрустнуло.

Я нанес нокаутирующий удар ногой в челюсть, противник залег и все было кончено.

Остались сущие мелочи – вытащить из-под куста черный плащ и шапочку, облачиться в них, подобрать дипломат, сесть в машину и уехать. Все это я и проделал, именно в таком порядке и без малейших затруднений.

Сегодня утром, садясь в машину, я выключил мобилу – не хватало еще, чтобы она заверещала в самый ответственный момент. Теперь ее можно включить, но я не стал этого делать. Виктор Петрович, я уверен, рвет и мечет, пытаясь выяснить, что со мной случилось и почему я не оказался в назначенное время в назначенном месте. Я не хочу тратить время на объяснения, сейчас я прежде всего хочу посмотреть, что за компромат лежит на диске, за которым он охотится.

Через полчаса я парковался у офиса. Я опасался, что Виктор Петрович пошлет сюда своих людей, но то ли я его недооценил, то ли его люди все—таки были на месте, но имели приказ наблюдать, но не вмешиваться. Неважно.

Я прошел через проходную, поднялся по лестнице на третий этаж, электронным ключом открыл замок на входе в помещения «Эзопа», поздоровался с Ирочкой, прошел в свой кабинет, не спеша разделся, включил кофеварку и завел компьютер.

Уже второй раз за последнее время я нарушил привычный ритуал начала рабочего дня. Я не стал просматривать электронную почту и читать свежие анекдоты, я решил сразу просмотреть DVD. Незачем зря трепать нервы уважаемому человеку. Скорее всего, на диске ничего особенно криминального нет, а в этом случае надо отдать диск заказчику как можно быстрее.

Но уже через минуту я понял, что ошибся, а еще через пять минут я никак не мог назвать Виктора Петровича уважаемым человеком. Поймите меня правильно, я очень люблю «Лолиту» Набокова, а международная пропагандистская кампания против педофилов вызывает у меня глухое раздражение, лучше бы террористов ловили с таким усердием. В само деле, что плохого в том, что человек начинает половую жизнь чуть—чуть раньше, чем получает паспорт? Я и сам, можно сказать, жертва педофилки, если так можно назвать пятнадцатилетнюю девочку, соблазнившую мальчика еще моложе себя. Ну и что с того? Никаких комплексов по этому поводу я не испытываю и жертвой себя не чувствую. Но просмотрев добытый с боем диск в Media Player, я понял, что педофилия педофилии рознь.

Есть вещи, находящиеся так далеко за гранью нормального человеческого поведения, что вызывают чисто инстинктивное отвращение. Я так и не смог полностью просмотреть этот любительский фильм, мне хватило двух минут. Еще минут десять я смотрел его в ускоренном режиме, но чувство омерзения не отпускало.

Я закрыл Media Player и несколько минут неподвижно сидел, глядя в голую стену перед собой. Когда я решил, что нервы вернулись в состояние, близкое к норме, я включил мобилу и набрал номер Виктора Петровича.

– Я забрал дипломат, – сказал я, не тратя времени на приветствия. – Диск там. Не знаю, тот диск или не тот, но похоже, что тот. Через полчаса буду у «Макдональдса» на Ленинском проспекте.

И я повесил трубку, не дав моему собеседнику ничего сказать. Сейчас мне совсем не хотелось слышать его голос.

Я не стал подъезжать непосредственно к «Макдональдсу», я оставил машину во дворе метрах в трехстах от места встречи. К «Макдональдсу» я подошел пешком, я был одет обычным образом, без всяких дополнительных плащей или париков, на мне была моя обычная куртка, а в ее кармане покоился деструктор. На всякий случай я поменял сыр в стволе и вставил в рукоятку новые батарейки.

Я собирался прийти заранее, заказать Что-нибудь, занять столик у окна, дождаться, когда «Лексус» Виктора Петровича появится на стоянке, и спокойно расстрелять мерзавца прямо сквозь стекло. Но все получилось совсем не так.

Когда я подошел к стоянке, «Лексус» был уже там. Идти к входу в забегаловку через открытое пространство было глупо – меня обязательно заметят. А это мне не нужно, я хочу раздавить гадину, не вступая с ней в бесплодные дискуссии.

Я обошел стоянку по периметру, выбрал наименее неудобную позицию из всех возможных, достал деструктор и прицелился пластмассовым пистолетом в заднее колесо «Лексуса». Я не хотел, чтобы луч задел шофера и телохранителя.

Колесо рассыпалось, джип просел, все выглядело точно так же, как и утром, только без искр под колесом. И еще одно отличие – у «Лексуса» колеса гораздо больше, чем у БМВ, поэтому он не просто просел, а завалился на бок и, кажется, снес боковое зеркало у припаркованной по соседству зеленой «девятки».

Из джипа выскочили знакомые по вчерашней встрече шофер и телохранитель, но Виктор Петрович почему-то не появлялся. Телохранитель бегло окинул взглядом окрестности и… черт! Он меня заметил.

Я поспешно отвернулся, уже понимая, что слишком поздно. Я сделал над собой усилие, повернулся обратно, мысленно плюнул и пошел к джипу. Кажется, придется работать грязно.

Телохранитель, которого Виктор Петрович называл Сергеем, приоткрыл дверь «Лексуса», что-то сказал внутрь, закрыл дверь и пошел ко мне. Мы встретились на границе стоянки.

Он стоял и молчал, ожидая, что я начну говорить. И я начал.

– Я видел компромат на твоего хозяина, – сказал я. – На том диске был видеофильм.

– Гомосексуализм или что покруче? – спросил Сергей с интересом.

– Покруче. Педофилия, причем ужасная.

Сергей спокойно кивнул, принимая информацию к сведению.

– Твоя работа? – спросил он, кивнув на уничтоженное колесо.

– Моя, – согласился я.

Мы стояли напротив друг друга, смотрели друг на друга и я понимал, что он не позволит мне пройти вглубь стоянки и довершить начатое. И тем более он не позволит мне достать деструктор и открыть огонь прямо отсюда. Он не одобряет наклонности своего шефа, но он делает свою работу и не его вина, что в его обязанности входит охранять эту мразь. Такая у него работа. Чтобы сделать то, что я хочу, мне придется его, по меньшей мере, оглушить, а это непросто даже для меня. Особенно теперь, когда он знает, на что я способен.

Я стоял, молчал, глядел Сергею в глаза и никак не мог принять решение. А потом что-то подбросило меня в воздух и швырнуло на землю. В моей голове последовательно промелькнули две мысли. Первая: меня подстрелили. И вторая: надо убираться куда—нибудь подальше, все равно куда, но подальше.