Бегущий человек Кинг Стивен

— Нет.

— Подпишите эти два соглашения с Игровым комитетом, о лояльности и освобождении Корпорации от ответственности за вашу жизнь, мистер… э… Ричардс.

Он дважды нацарапал свою подпись.

— Покажите санитару карточку и назовите номер…

Он отвернулся от нее и махнул рукой зубастому санитару.

— Номер двадцать шесть, Кролик.

Санитар принес его вещи. Ричардс не спеша оделся, направился к лифтам. Анус неприятно жгло, наверное, от смазки, которой пользовался врач.

Когда собрались все прошедшие осмотр, двери открылись. На этот раз пуленепробиваемая стеклянная будка пустовала. Их встретил один коп, худой, со здоровенным жировиком у носа.

— К задней стенке! Прижимайтесь к задней стенке! — заголосил он.

Перед тем как закрылись двери, Ричардс увидел входящих в смотровой зал претендентов с фамилией на «С». К ним уже направлялся доктор с папкой.

Они поднялись на третий этаж. И попали в огромную, плохо освещенную казарму. Ряды узких железных коек уходили за горизонт.

Двое копов выпускали их по одному, называя каждому номер койки. Ричардсу достался девятьсот сороковой. На койке он нашел тоненькое одеяло и плоскую подушку. Улегся, сбросив ботинки. Ноги свешивались, но с этим он ничего поделать не мог.

Он заложил руки за голову и уставился в потолок.

…Минус 094, отсчет идет…

Наутро, ровно в шесть, его разбудило очень громкое дребезжание. Поначалу он не понял, где находится, удивился, чего это Шейла завела будильник, но потом сообразил, что к чему, и сел.

Группами по пятьдесят их повели в большой санитарный блок, где они предъявили свои карточки камере, рядом с которой маячил коп. Ричардс вошел в выложенную синим кафелем кабинку с раковиной, зеркалом, душем и унитазом. На полочке над раковиной лежали завернутые в целлофан зубные щетки, электрическая бритва, кусок мыла и наполовину выдавленный тюбик зубной пасты. УВАЖАЙ СОБСТВЕННОСТЬ, прочитал Ричардс на наклейке на зеркале. Под печатными буквами кто-то нацарапал: Я УВАЖАЮ ТОЛЬКО СОБСТВЕННУЮ ЗАДНИЦУ.

Ричардс принял душ, вытерся, швырнул полотенце на бачок, побрился, причесался.

После утреннего туалета они проследовали в кафетерий, где вновь предъявили карточки-удостоверения. Ричардс взял поднос и пошел с ним вдоль длинного прилавка из нержавеющей стали. Ему дали коробочку кукурузных хлопьев, миску жареной картошки, шматок яичницы, гренок, холодный и твердый, как мраморное надгробие, полпинты молока, чашку кофе (без сливок), пакетики с сахаром и солью и кубик искусственного масла на клочке вощеной бумаги.

Он съел все до последней крошки. Все съели. Для Ричардса это был первый настоящий завтрак за Бог знает сколько времени: на пособие государство выдавало какие-то насыщающие пилюли. Еда, правда, была абсолютно безвкусной, будто иезуит повар оставил ей только питательные функции.

А что они ели этим утром? Таблетки из водорослей? Искусственное молоко для Кэти? Отчаяние охватило его. Господи, когда они начнут посылать деньги? Сегодня? Завтра? На следующей неделе?

А может, это все выдумки, чья-то злая шутка? И не будет никакой радуги, не говоря уже о горшке с золотом?

Уставившись в пустую тарелку, он просидел до семи часов, когда дребезжащий звонок позвал их к лифтам.

…Минус 093, отсчет идет…

На четвертом этаже группу Ричардса загнали в большую, без мебели комнату с широкими, как на почтовых ящиках, прорезями в стенах. Они вновь показали свои карточки, и двери лифтовой кабины закрылись.

В комнату вошел мужчина с изможденным лицом и редеющими волосами, с эмблемой Корпорации Игр (силуэт человеческой головы на фоне факела) на лацкане белого халата.

— Пожалуйста, разденьтесь и вытащите из карманов все ценное. Затем бросьте одежду в щели мусоросжигателя. Вам выдадут униформу Корпорации Игр. — Он широко улыбнулся. — Униформа останется при вас, независимо от того, как сложится ваша судьба.

Некоторые поворчали, но подчинились все.

— Поторопитесь, пожалуйста. — Мужчина дважды хлопнул в ладоши, как учитель, дающий понять, что перемена подошла к концу. — У нас еще много дел.

— Вы тоже будете участвовать в Играх? — спросил Ричардс.

Мужчина недоуменно воззрился на него. Кто-то за спиной Ричардса хихикнул.

— Не берите в голову. — И Ричардс снял брюки.

Обнажив свои бесценные ценности, он опустил рубашку, брюки и трусы в щель, навстречу языкам пламени.

Дверь в дальней стене (дверь всегда в дальней стене, а они — крысы в огромном многоэтажном лабиринте: американском лабиринте, поправился Ричардс) открылась, и мужчины вкатили большие корзины, маркированные S, M, L и XL. Ричардс выбрал XL, из-за длины. Он опасался, что униформа повиснет на нем мешком из-за его худобы, но комбинезон пришелся как раз впору. Мягкий, облегающий материал напоминал шелк, но отличался большей плотностью. Единственная нейлоновая «молния» тянулась от шеи до промежности. Цветом комбинезоны не отличались: все темно-синие, с эмблемой Игр на правом нагрудном кармане. Когда вся группа оделась, Ричардсу показалось, что его начисто лишили индивидуальности.

— Сюда, пожалуйста. — Мужчина с изможденным лицом пригласил их в очередной зал ожидания. С непременным экраном фри-ви на стене.

— Вас будут вызывать по десять человек.

У двери под фри-ви имелась надпись СЮДА и, разумеется, указующая стрелка.

Они сели. Какое-то время спустя Ричардс поднялся, подошел к окну, выглянул. Они поднялись выше, а дождь лил по-прежнему. Улицы чернели влажным асфальтом. Что сейчас делает Шейла, подумал он.

…Минус 092, отсчет идет…

В четверть одиннадцатого его десятка миновала еще одну дверь. Входили гуськом, по одному. Опять показывали карточки. Их встретили десять кабинок с тремя уже не матерчатыми, а пластиковыми стенами, обитыми звуконепроницаемой пробкой. С потолка струился рассеянный свет, из невидимых динамиков лилась тихая музыка. Пол устилал толстый ковер. Ступни Ричардса чувствовали себя неуютно: они привыкли к бетону.

Мужчина с изможденным лицом что-то ему сказал. Ричардс мигнул:

— Что?

— Кабина шесть, — с укором повторил мужчина.

— Понятно.

Он направился к указанной кабине. Стол, за ним, на уровне глаз сидящего, большие настенные часы. На столе заточенный карандаш и стопка нелинованной бумаги. Дешевой бумаги, отметил Ричардс.

А между часами и столом стояла ослепительная жрица компьютерной эры, высокая, а-ля Юнона, блондинка в переливающихся шортиках, плотно обтягивающих треугольник лобка. Набухшие соски налитой груди нагло буравили сетчатую шелковую блузу.

— Присядьте, пожалуйста. Я — Ринда Уэрд, ваш экзаменатор. — Она протянула руку.

Остолбеневший Ричардс ее пожал.

— Я — Бен Ричардс.

— Можно называть вас Бен? — Улыбка соблазнительная, но безразличная. Он же испытал тот самый прилив желания, который и должна вызывать женщина, выставляющая напоказ свое роскошное тело. Его это разозлило. Небось ловит кайф, подумал он, растелешиваясь перед горемыками, добровольно решившимися сунуться в мясорубку.

— Конечно. — Он сел. — Отличные буфера.

— Благодарю, — невозмутимо ответила она. Он старался не смотреть на нее и из-за этого злился все больше. — Сегодня мы проверим ваши умственные способности точно так же, как вчера проверяли ваше здоровье. Проверка займет достаточно много времени, ленч вы получите в три часа, при условии, что выдержите экзамен. — Улыбка на ее губах то появлялась, то исчезала. — Первый тест — языковой. У вас будет ровно час с той секунды, как я передам вам эту брошюру. Вы можете задавать вопросы во время экзамена, и я отвечу на те, что имеют отношение к самому экзамену. На вопросы, указанные в брошюре, вы от меня ответа не дождетесь. Понятно?

— Да.

Она протянула ему брошюру. С красной рукой на обложке, ладонью вверх. Надписью под ней, большими красными буквами:

СТОП!

И ниже: Не переворачивайте первую страницу без разрешения экзаменатора.

— Круто, — вырвалось у Ричардса.

— Простите? — Идеально вылепленные брови чуть приподнялись.

— Не важно.

— Под каждым вопросом вы найдете несколько вариантов ответа. Пожалуйста, пожирнее отмечайте выбранный вами вариант. Если вы решите, что правильным является другой ответ, пожалуйста, полностью сотрите первую отметку. Если не знаете ответа, гадать не надо. Вы меня понимаете?

— Да.

— Тогда, пожалуйста, переверните первую страницу и приступайте. Когда я скажу стоп, положите карандаш. Можете начинать.

Он не начал. Медленно, с ленцой окинул взглядом ее тело.

Она покраснела.

— Ваш час пошел, Бен. Вам лучше…

— Почему здесь считают, — спросил он, — что по другую сторону Канала живут исключительно похотливые недоумки?

Ринда совсем сникла:

— Я… никогда…

— Нет, вы никогда. — Он улыбнулся и взялся за карандаш. — Господи, до чего же люди тупы.

Он склонился над брошюрой, пока она пыталась найти причину этой внезапной атаки. Но едва ли бы ей удалось понять его мотивы.

В первом пункте вопросника требовалось вставить в предложение пропущенное слово.

1. Одна… весны не делает.

а) мысль;

б) кружка пива;

в) ласточка;

г) драка;

д) ни одно из вышеуказанных слов не подходит.

Бланк для ответов он заполнял быстро, редко останавливаясь, чтобы обдумать или пересмотреть свой первоначальный выбор. И уложился в сорок пять минут. Но она не приняла у него брошюру. На тест полагался ровно час, поэтому Ричардс откинулся на спинку стула и внаглую обозревал ее практически нагое тело. Тишина сгущалась, давила все сильнее. Он видел, что ей хочется накинуть на себя халатик, и его это радовало.

Когда время истекло, она дала ему второй вопросник. На первой странице он увидел чертеж бензинового карбюратора. Ниже прочитал:

Вы можете поставить это устройство в:

а) газонокосилку;

б) фри-ви;

в) электрогамак;

г) автомобиль;

д) ни в один из этих механизмов.

Третий тест пришелся на математику. В цифрах он не был силен, поэтому начал потеть, видя, как неумолимо движется стрелка часов. А когда время истекло, сидел мокрый как мышь. Ответить на последний вопрос он не успел. Ринда Уэрд улыбнулась чуть шире, чем того требовала ситуация, забирая у него вопросник и бланк с ответами.

— Быстро не получилось, Бен.

— Зато все ответы — правильные. — Он улыбнулся в ответ, привстал, наклонился вперед и легонько похлопал ее по заду. — Прими душ, крошка. Ты хорошо поработала.

Кровь бросилась ей в лицо.

— Я могу снять тебя с экзамена.

— Чушь собачья. Тебя уволят, только и всего.

— Вон отсюда. Убирайся к своим, — фыркнула она, на глаза навернулись слезы.

В нем проснулось было сострадание, но он тут же придавил это совершенно неуместное чувство.

— Сегодня ты проведешь отменный вечерок. Поужинаешь в ресторане с тем, кто спит с тобой на этой неделе, и при этом будешь думать о моем ребенке, умирающем от гриппа в вонючей трехкомнатной квартире Развития.

И ушел, а она так и осталась стоять, глядя ему вслед, с белым как мел лицом.

Группа из десяти претендентов сократилась до шести. Их отвели в следующую комнату. Часы показывали половину второго.

…Минус 091, отсчет идет…

Глаза врача, сидевшего по другую сторону стола в маленькой кабинке, прятались за толстыми линзами очков. Губы кривила гаденькая, довольная ухмылка, напомнившая Ричардсу одного дебила из далекой юности. Тот залезал под трибуны школьного стадиона и заглядывал девчонкам под юбки, гоняя шкурку. Ричардс заулыбался.

— Подумали о чем-то приятном? — спросил врач, не прекращая перебирать листки, заляпанные чернильными кляксами. Гаденькая улыбка стала шире.

— Да. Вы напомнили мне одного знакомого.

— Правда? Кого же?

— Не важно.

— Ладно. Что вы видите?

Ричардс всмотрелся в хаотичное месиво клякс и белых пятен. Манжета для измерения кровяного давления охватывала его правую руку. К голове крепились несколько электродов, соединенных с компьютером. По дисплею бежали волнистые линии.

— Две женщины-негритянки. Целуются.

Первую картинку сменила вторая.

— Здесь?

— Спортивный автомобиль. Вроде «ягуар».

— Вы интересуетесь автомобилями с дэ вэ эс?[8]

Ричардс пожал плечами.

— В детстве у меня была коллекция игрушечных автомобилей.

Врач что-то чиркнул, положил перед Ричардсом следующую картинку.

— Больная женщина. Лежит на боку. Тени, падающие на лицо, напоминают тюремную решетку.

— А что здесь?

Ричардс загоготал.

— Похоже на кучу дерьма.

Думал он о враче, бегающем в белом халате под трибунами, заглядывающем девчонкам под юбки и онанирующем, поэтому вновь рассмеялся. Наяву врач спокойно сидел перед ним, все так же гаденько улыбаясь, отчего ему становилось только веселее. Наконец Ричардс выдохся. Икнул и затих.

— Не думаю, что скажете мне…

— Нет, — оборвал его Ричардс. — Не скажу.

— Хорошо, поехали дальше. Образные ассоциации. — Объяснить, о чем речь, он не удосужился. Ричардс понял, что информация о нем уже прошла. Оно и к лучшему — экономится время.

Врач достал из внутреннего кармана секундомер, приготовил шариковую ручку, взглянул на лежащий перед ним лист с написанными на нем словами.

— Врач.

— Ниггер, — отозвался Ричардс.

— Пенис.

— Член.

— Красное.

— Черное.

— Серебро.

— Кинжал.

— Винтовка.

— Убийство.

— Выигрыш.

— Деньги.

— Секс.

— Тест.

— Ударить.

— Наотмашь.

Словесный пинг-понг продолжался. Врач назвал больше пятидесяти слов, прежде чем остановил секундомер и положил ручку.

— Хорошо. — Он положил руки на стол, сцепил пальцы. — У меня последний вопрос, Ричардс. Не могу сказать, что мне под силу отличить ложь от правды, но машину, к которой вы подсоединены, обмануть практически невозможно. Суицидальные мотивы не имеют отношения к вашему решению принять участие в Играх?

— Нет.

— Тогда в чем причина?

— Моя маленькая дочь больна. Ей нужен врач. Лекарства. Больничный уход.

Ручка летала по бумаге.

— Это все?

Ричардсу хотелось ответить, что да (остальное — не их дело), но потом он решил выговориться. Возможно, потому, что врач — вылитый, только постаревший, дебил, которого он знал давным-давно и не пойми почему вспомнил. А может, ему просто хотелось облечь свои эмоции в слова, чтобы всем все стало ясно, в том числе и ему самому.

— Я давно безработный. Хочу снова работать, пусть даже мальчиком для битья в игре, исход которой заведомо известен. Я хочу работать и содержать семью. У меня есть гордость. У вас есть гордость, доктор?

— Гордецам прямая дорога в ад. — Щелчок, шарик ручки упрятался в корпус. — Если вам больше нечего добавить, мистер Ричардс… — Врач встал, давая понять (на то же указывало и обращение по фамилии), что собеседование закончено, независимо от того, хотел он что-то добавить или нет.

— Нет.

— Дверь в конце коридора по правую руку. Удачи вам.

— Куда уж без нее, — ответил Ричардс.

…Минус 090, отсчет идет…

Группа, в составе которой Ричардс вышел из лифта, сократилась до четырех человек. И новый зал ожидания заметно уменьшился в размерах. Аналогичные сокращения прошли и в других десятках. Из тех, кто провел ночь в казарме, осталось примерно сорок процентов. В половине пятого в зале появились последние, фамилии которых начинались с букв, замыкающих алфавит. В четыре служитель обнес всех с подносом, полным безвкусных сандвичей. Ричардс взял два и жевал их, слушая парня по фамилии Реттенмунд, который потчевал его и сидящих рядом похабными анекдотами. Знал он их, похоже, несметное множество.

Когда наконец собрались все, кто прошел очередной этап отбора, их затолкали в лифт и подняли на пятый этаж. На этот раз Корпорация предоставила к их услугам большую общую комнату, общий туалет и спальню с двухъярусными койками. Им также сказали, что в кафетерии, расположенном чуть дальше по коридору, их ждут в семь часов.

Ричардс посидел несколько минут, а потом направился к копу, что стоял у двери, через которую они вошли в их новое жилище.

— Тут есть телефон, приятель?

По правде сказать, он не ожидал, что ему могут разрешить позвонить, но коп молча указал на коридор.

Ричардс притворил дверь, выглянул. Точно, телефон-автомат.

Он вновь посмотрел на копа:

— Слушай, если ты одолжишь мне пятьдесят центов, я…

— Отвали, гнида.

Ричардс сдержался.

— Я хочу позвонить жене. Наш ребенок болен. Ради Бога, встань на мое место.

Коп расхохотался отрывистым, лающим смехом:

— Все вы одинаковые. Каждый день рассказываете мне басни. Особенно занятные на Рождество и День матери.

— Сволочь, — процедил Ричардс, и что-то в выражении его глаз и развороте плеч заставило копа уставиться в стену. — Или ты сам не женат? Неужели тебе не случалось остаться без гроша и занимать деньги, как бы тебя из-за этого ни мутило?

Коп неожиданно сунул руку в карман, достал пригоршню пластиковых монет. Выхватил два новых четвертака, остальные сунул в карман, свободной рукой схватил Ричардса за грудки.

— Если скажешь кому, что сумел разжалобить Чарли Грейди, я вышибу твои чертовы мозги, слизняк.

— Спасибо, — ровным голосом поблагодарил его Ричардс. — За ссуду.

Чарли Грейди рассмеялся и отпустил его. Ричардс прошел в коридор, снял трубку, бросил монеты в щель. Они упали на дно копилки, и поначалу ничего не изменилось (Господи, неужели все зазря), но потом послышался длинный гудок. Он набрал номер пятого этажа — телефон стоял в коридоре — в надежде, что трубку возьмет не эта сука Дженнер. Узнав его голос, она бы непременно ответила, что он не туда попал, и бросила бы трубку.

После шести гудков он услышал незнакомый голос:

— Алло?

— Я хочу поговорить с Шейлой Ричардс из квартиры пять-си.

— Я думаю, ее нет. — В голосе слышалось порицание. — Она, видите ли, гуляет по панели. У них болеет ребенок, а муж и не чухнется.

— Просто постучите в дверь, — просипел он.

— Одну минуту.

Трубка ударилась о стенку, обладательница незнакомого голоса просто бросила ее, потом послышались глухие удары и крики: «Телефон! Вас к телефону, миссис Ричардс».

Полминуты спустя незнакомый голос вновь заговорил в трубку:

— Ее нет. Слышно, как плачет ребенок, но ее нет. Как я и говорила, ловит момент. — В трубке послышалось хихиканье.

— Напишите ей записку. Если придется, на стене.

— Нет карандаша. Я кладу трубку. Пока.

— Подождите! — запаниковал Ричардс.

— Я… минуточку, — разочарованно добавил голос. — Она поднимается по лестнице.

Ричардс привалился к стене: ноги не держали. Мгновение спустя он услышал голос Шейлы, запыхавшийся, немного испуганный.

— Алло?

— Шейла. — Он закрыл глаза.

— Бен, Бен, это ты? У тебя все в порядке?

— Да. Все хорошо. Кэти. Как…

— Так же. Температура немного упала, но в легких все хрипит. Бен, мне кажется, у нее там мокрота. Вдруг это пневмония?

— Все образуется. Все образуется.

— Я… — Пауза, долгая пауза. — Я не хотела оставлять ее одну, но пришлось. Бен, утром я дала двоим. Выхода не было. Но я купила ей лекарства. Хорошие лекарства. — В голосе звучало страдание.

— Дерьмо это, а не лекарства, — возразил он. — Слушай, Шейла, кончай с этим. Пожалуйста. Я думаю, что меня взяли. Больше они никого не отбракуют, у них слишком много программ. Им нужно пушечное мясо. И по-моему, они дают аванс. Миссис Апшоу…

— В черном она выглядела ужасно, — перебила его Шейла.

— Не важно. Оставайся с Кэти, Шейла. Больше никуда не ходи.

— Хорошо. Не пойду. — Но он не верил ее голосу. Скрестила ли ты пальцы, Шейла? — Я люблю тебя, Бен.

— И я лю…

— Три минуты истекают, — ворвался в трубку голос телефонистки. — Если хотите продолжить разговор, опустите один новый или три старых четвертака.

— Еще секунду! — проорал Ричардс. — Не отключай связь, паршивая сука. Ты…

Связь прервалась.

Он швырнул трубку, она ударилась о стену, потом закачалась на серебристом проводе, будто змея, которая кусает только раз, а потом умирает.

Кто-то должен за это заплатить, тупо думал Ричардс, шагая к двери. Кто-то должен.

…Минус 089, отсчет идет…

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Романы Майн Рида полны романтических приключений, как и сама жизнь писателя. Занимательные сюжеты, я...
В НИИ Прикладных Биотехнологий кипит работа по созданию разнообразных удивительных животных, которые...
Американский врач Кейт Нойман приезжает в Румынию в качестве консультанта. Здесь ей приходится не то...
В небольшом американском городке Элм-Хейвен в стенах школы таинственным образом исчезает мальчик. С ...
«Хитрое дело» – так назвал Эрнест Хемингуэй организованную им на Кубе группу борцов с нацистами и их...