Шестой Жоголь Сергей

Мира уставилась на собственное запястье. Красная струйка вытекала из-под повязки. В глазах помутнело. Миру охватила настоящая паника. Она принялась рыться в сумочке. Где же этот нашатырь? В глазах помутилось, пелена опустилась, как гигантская паутина. Мира вдруг поняла, что неспособна отвести взгляда от алой дорожки, бегущей по руке. Струйка постепенно превращалась в мощную струю, струя в бурлящую реку. Пока лейтенант изучал документы, Мира проваливалась в пустоту…

***

Огромная кровать, смятые простыни, одеяло, сползшее на пол…

Два человека сплелись, точно две гигантских змеи, и извиваются, словно пытаются задушить друг друга. Крепкие объятия, вспотевшие тела! Женщина кричит так, что закладывает уши! Мужчина стонет! Они двигаются. Двигаются в бешеном ритме… Разврат или любовь? Красота или похоть? Мира не может разглядеть лиц, она видит лишь движущиеся тела. Она как будто рядом, ей страшно, больно и одиноко. Она как будто теряет кого-то, но, не может понять, кого… Что со мной происходит? Кто эти двое?

Одинокая слеза, катится по щеке. Мира попытается её смахнуть, но не чувствует собственных пальцев. Где моё тело? Почему я не ощущаю его? В огромном зеркале на стене, Мира видит кровать, лежавших на ней людей, но не видит себя. Громкий крик женщины заставляет Миру зажать уши, но это не помогает, ведь она не чувствует собственных рук. Женщина достигла самого пика. Вдруг мужчина поднимается и подходит к окну,.. распахивает его настежь. Ветер врывается в комнату. Мира оборачивается. Рыжеволосая, смотрит на неё, лица её не различить, но Мира понимает, что эта женщина улыбается.

Огненно-рыжие волосы! Такие же, как у той… на кладбище! Небольшое бледное пятно над левой грудью в виде искривлённого ромбика! Этот шрам даже добавляет женщине сексуальности. Мира невольно пытается нащупать собственный, под ключицей… Не получается. Она по-прежнему не ощущает рук. Мужчина тем временем взбирается на подоконник. Что он задумал? Неужели? Нет! Его нужно остановить!

Мира устремляется вперёд, пытается схватить мужчину за руку, но пальцы не ощущают потного запястья, соскальзывают, сжимаются в кулак…

***

– Что вы делаете? Отпустите!

Мира тут же пришла в себя. Очнувшись от наваждения, поняла, что вцепилась в куртку лейтенанта, а тот пытается вырваться.

– Ой, простите, – девушка отпрянула.

– Ну и силища у вас, – похоже, она напугала его не на шутку. – Вообще-то это нападение на сотрудника при исполнении. Думал, руку оторвёте.

– Пожалуйста! Простите.

– Да, ладно.

– Что… тут сейчас… произошло?

Лейтенант хмыкнул:

– Ну и ну, вот вы даёте. Мы разговаривали, а вы… Может, стоит врача вызвать? Как же вы так поедите? Глюки у вас, девушка, не иначе. А вы, часом, не наркоманка?

– Ну, что вы? Я даже курить недавно бросила. В смысле курить… не траву, конечно… Ой! Это наверно из-за пореза, стеклом поранила, – Мира вытянула перебинтованную руку.

– В таких случаях, обычно, вены показывают.

– Могу показать. Хотите? – Мира стала закатывать рукав, лишь бы поскорей бы с этим покончить.

– Да, ладно. Не надо.

– Я так крови боюсь. Лишь нашатырём спасаюсь. Вот меня, видимо, и накрыло.

Лейтенант вытер лоб рукавом.

– Езжайте уж, но на будущее, повнимательнее, и больше не рискуйте, – он наклонился, подмигнул. – Знаете, только между нами, я тоже крови боюсь.

Выпрямившись, гаишник вернул права и козырнул. Мира, бросив документы на заднее сиденье, тут же нажала на газ. К началу совещания она всё-таки не успела…

Подъехав к зданию, Мира влетела в дверь и бросилась на второй этаж. Секретарь Вениамина Павловича, увидев бегущую на каблуках сотрудницу, спрятала довольную улыбку. Мира остановилась, облокотилась на стол.

– Давно началось?

– Да уж, с полчаса заседают. А тебя, наверно, пробки задержали? – Леночка посмотрела на Миру невинным взглядом поверх узеньких очков.

– И пробки тоже! – Мира выпрямилась, одёрнула кофточку и решительно распахнула дверь.

Длинная речь Вениамина Павловича о том, что уважающий себя сотрудник престижной компании должен знать, что такое пунктуальность, заняла не меньше пятнадцати минут.

– Надеюсь, вы выполнили свою работу, и мы увидим эскизы, – босс сделал ударение на предпоследнем слове. Мира вывалила на стол чертежи и пустила их по кругу.

– Тут лишь часть того, что вы обязаны были принести. Где ванная, библиотека? Мы больше не можем ждать! Вы хоть понимаете, как для нас важен этот заказ? Если по вашей вине мы потеряем клиента…

– Я руку порезала, – ничего лучше не смогла сказать в своё оправдание Мира. Но, в отличие от молоденького гаишника, Вениамин Павлович, похоже, крови совсем не боялся. Через полчаса, получив ещё два дня и «последнее китайское», Мира вышла в коридор в прескверном расположении духа. Только сейчас она вспомнила о том, что с ней случилось на дороге. Во время беседы с симпатичным лейтенантом-гаишником. Что это было? Мистика!

2

В курилке с полдюжины сотрудников-мужчин активно дымили, обменивались шутками, травили анекдоты. Когда Мира проходила мимо, она невольно прикрыла нос. Четвёртый месяц воздержания, а тут такая завеса. Мира снова вспомнила о лежавшей на одной из полок кухонного гарнитура пепельнице. Выкину! Выкину! Выкину!

– Ей! Постой… те!

Она обернулась. Среднего роста, полноватый мужчина, глубоко затянувшись, не гася, швырнул сигарету в дымящуюся урну и направился к Мире. На ходу он подмигнул остальным обитателям курилки, те заулыбались. Мира узнала Вадика Корецкого. Этому-то чего надо?

Вадик, а иначе Вадим Викторович, главный инженер фирмы и правая рука самого Вениамина Павловича, а если откровенно, его самая большая головная боль, приходился племянником Андрею Пестову. Влиятельный родственник Вадима – член городской думы имел двух собственных сыновей, ввиду этого, племянником он не особо интересовался. Но Вадик, невзирая на это, при любом случае, напоминал окружающим о своём выдающемся дяде. Вениамин Павлович, не желавший связываться с «думцем» Пестовым, терпел все выходки Вадика, не смея хотя бы раз поставить своего главного инженера на место. Мира редко напрямую сталкивалась с Корецким раньше, зато от женщин-коллег слышала о нём массу гадостей. Считавший себя отъявленным ловеласом, Вадик, не пропускал ни одной юбки, но, почему-то до сей поры, к Мире ни разу не подкатывал. Что же это? Первый заброс? Ну-ну.

– Здравствуйте, Вадим Викторович. Что-то хотели? – рот Миры выгнулся коромыслом, хотя глазки сверкали задиристо и зло.

– А чего это сразу Викторович? Можно просто Вадим, – Корецкий расправил плечи и втянул в себя живот.

Мира чуть не прыснула со смеху, ты бы ещё щёки втянул. Вслух же произнесла:

– Предпочитаю соблюдать корпоративную этику…

– Да, ладно! – Корецкий откинулся, отчего его животик вновь выступил вперёд. – Или Вениамина боитесь?

– Алексеичев ни при чём, просто я предпочитаю придерживаться субординации, формально ведь, вы гораздо выше меня по должности.

– В таком случае я настаиваю на том, чтобы мы перешли на «ты» и общались без отчеств. В современном обществе, несмотря на упомянутую вами корпоративную этику, – Вадим Викторович подошёл ближе и попытался взять Миру под руку, но та аккуратно отстранилась. – Ого! Какие мы, – Корецкий, поняв, что напролом тут не пробиться, снова превратился в слащавого соблазнителя, – гордые.

– Извините, но я спешу.

Вадик начал нервничать.

– Так вот, я и говорю, что не мешало бы познакомиться… поближе! Я слышал, что у вас возникли проблемы с интерьером нового особняка Задворсих. – Я не только опытный инженер, но к тому же неплохо разбираюсь в дизайне и прочих подобных вещах…

Как же! Разбирается он! Как будто я не знаю, кто за него делает всю работу в отделе.

…как вы смотрите, Мира Сергеевна, если я окажу вам практическую помощь. Если вы позволите, я мог бы вечером заехать…

– На сегодня у меня планы, – резко перебила Мира.

Не хватало ещё, чтобы этот пузан припёрся к ней домой. От подобной перспективы Мира сморщила нос, этот выскочка, похоже, считает себя неотразимым.

– Планы? А мне сказали, что ваш приятель… – Вадик запнулся. – В общем, я слышал, что вы в настоящее время свободны!

Вот оно что, ещё чуть-чуть, и она сорвётся. Значит, ему кто-то рассказал о смерти Данилы.

– А вы не слишком торопите события, Вадим Викторович? Я прекрасно понимаю, на что вы намекаете и к чему клоните, только не в ту дверь ломитесь.

– Ну, чего ты такая? – не выдержал Корецкий. – Хватит из себя недотрогу строить. Ты же знаешь, кто мой дядя…

Мира перевела взгляд на стоявших в курилке мужчин. Все застыли с открытыми ртами, у большинства сигареты уже погасли. Вот уроды! Видимо это и стало тем, что называют «точкой кипения». Все эти события последних дней, эти смерти, видения… Всё что накопилось у неё внутри выплеснулось разом. Все обитатели курилки слышали её тираду. Вадик обливался потом, краснел. Она не прибегала к бульварному сленгу, но так ли он нужен сильной и умной женщине пожелавшей поставить на место кучку ничтожных и самоуверенных хамов. Когда Мира покидала здание офиса, она впервые за эту неделю чувствовала себя полностью удовлетворённой.

3

Окрылённая убедительной победой, одержанной над Корецким, Мира активно занялась работой. Рисунки буквально выскакивали из-под карандаша. Мира как будто заново родилась, а точнее стала собою прежней. Она видела, представляла себе новые стены, потолки, фасады. Всё обретало формы, окрашивалось в нужный цвет, пустоты заполнялись. За один день Мира не только изготовила недостающие эскизы, но и доработала выполненные ранее. На экране мелькали разные заставки. Находились материалы для новых наработок. Если так дело пойдёт, к завтрашнему дню она закончит работу полностью. Осталась лишь самая малость. Телефонный звонок оторвал Миру от дел.

Голос Вениамина Павловича казался сухим и жёстким. Миру это не слишком-то удивило. Правда теперь, когда работа по дизайну дома Задворских была почти окончена, Мира считала, что у неё есть пара лишних «козырей».

– Я решил отстранить вас от проекта.

Такого поворота событий она никак не ожидала. Вот тебе и Вадим Викторович! Мира нисколько не сомневалась, что именно с его подачи начальник такое решение.

– Завтра я принесу вам все материалы. Сегодня был хороший день, и я почти закончила… – повысила голос Мира.

– Вы должны были окончить работу вчера!

– Но, ведь вы дали мне ещё два дня. Сегодня на совещании.

– Обстоятельства изменились. Позвонил Задворский и высказал всё, что он о нас думает, – Вениамин Павлович запнулся.

– Задворский? А может на ваше решение повлиял кто-то другой? – не удержалась Мира.

– Не понимаю о чём вы. Над чертежами уже работают другие сотрудники. Мне пришлось отозвать из отпуска Веру Логинову, думаю, с её помощью за пару дней…

– Логинову? – пальцы Миры сжались в кулаки. – Вы отдали мою работу этой…

Она чуть было не сказала «ссучке», но вовремя сдержалась. Вот гады.

– Давайте закончим этот разговор. Я принял решение. Вы отстранены от проекта. Считайте, что с сегодняшнего дня вы в оплачиваемом отпуске. На премиальные, естественно, можете не рассчитывать, – и Вениамин Павлович повесил трубку.

Мира не могла найти себе места. Она прекрасно понимала, почему Вениамин Павлович поменял решение, и Задворский тут ни при чём. Верочка – эта грудастая блондинка с пухлыми губами работает с её проектом. То, что Логинова не гнушается общаться с такими, как Вадик, в офисе знали все. Кто-то её за это осуждал, кто-то завидовал, но большинство имело единое мнение – эта девочка далеко пойдёт.

Логинова? Да какой она дизайнер? Одни понты. Мира стремительно направилась на кухню, распахнула холодильник. Откупоренная бутылка водки, мартини «Бьянко», в морозилке оставался лёд… Мира, в очередной раз, посмотрела на полку, где лежала пепельница. Ну, уж нет! Да, пошли они все!.. Она вернулась в комнату и плюхнулась в кресло, встала, подошла к компьютеру. Почему-то именно сейчас она вновь ощутила себя ужасно одинокой.

Почему же ей так не везёт? Мужчины, которые её окружают, оказываются либо наркоманами, либо бандитами, либо просто подонками. А женщины?.. Женщины – это вообще отдельная тема. Вынужденный отпуск? Может и впрямь съездить на Урал? Мира щёлкала клавишей мыши, без перерыва. Картинки в интернете сменяли одна другую, постепенно они слились в одну – общую. Экран покрылся розовым, затем красным… Что это? Снова кровь? Мира выключила монитор. Картинка не исчезла… Она выдернула шнур из розетки. Картинка оставалась прежней. Неужели опять? Её затрясло, комок подступил к горлу, воздуха не хватало. Мире показалось, что сейчас, ещё немного, и она задохнётся. Она зажмурилась и вновь провалилась куда-то…

***

Снова постель! Снова двое! Снова та же рыжеволосая женщина. Снова мужчина, но… На этот раз другой – худой, костлявый, страшный. Его тело покрыто синими пятнами, под глазами круги. Мира видит его, но не может разглядеть лица. Рыжеволосая сидит на мужчине, точно заправский всадник. Верхом. Она впилась ногтями в его кожу, на бледном теле хорошо видны красные царапины. Мужчина стонет,.. стонет от наслаждения. Женщина яростно хохочет. Тот же изящный изгиб спины, дерзко торчащая грудь, алые соски, похожие на чуть приоткрывшиеся маки и… шрам! такой же, как и в прошлый раз! в виде изогнутого ромбика. Женщина гладит тело любовника, её пальцы касаются сосков, переходят на шею, резко опускаются к плечам…

В руке женщины шприц!

Мира снова устремляется вперёд, но её старания тщетны. Мужчина с жадностью хватает шприц. Вводит иглу в потемневшую вену. Бурая мутноватая жидкость из пластмассового контейнера медленно перетекает в руку. Мужчина изгибается, стонет, но потом…, лицо его синеет, капилляры на глазах лопаются. Что же он делает? Зачем? Нужно это остановить. Прямо сейчас. Ведь ещё можно что-то изменить. Спасти. В подсознании Миры мысли шевелятся, точно паучки, голова раскалывается. Сейчас она приблизиться, и всё будет хорошо. Мира бьёт мужчину в грудь. Обеими руками. Потом ещё и ещё. Умирающий улыбается, что-то шепчет. Хрипит! Неестественно дёргается, хватается за шею, дерёт пальцами кожу. Всё кончено. Его уже не спасти…

***

Она очнулась не так резко, как в прошлый раз. Сначала проснулся разум, а тело, ещё какое-то время оставалось в плену у страшного наваждения. Мира видела, что стучит руками по крышке стола, размахивает ими, рушит всё подряд. Стоп, стоп, услышала она собственный голос, всё кончено, это был обычный кошмар. В ужасе, девушка поняла, что разбила экран монитора. Ну и ну! Это уже не шутки. С ней явно не всё в порядке. Что же это такое? Что происходит? Данила умер, умерли Сергей и Володя. Нужно поделиться с кем-то, рассказать о случившемся. Ну, хоть с кем-нибудь. Но, вот с кем? На работе у неё никогда не было настоящих подруг. Позвонить матери? Можно, конечно, но вот стоит ли? Полина Львовна, конечно, сделает вид что переживает… Потом оханье и закладывание рук. Ахи-вздохи, ну, я же говорила, а ты… и… резкий переход на обсуждение собственных проблем. К кому обратиться? Позвонить? В этот момент Мира почему-то вспомнила о нём. Денис! Зимин! Ну конечно. Её третий школьный воздыхатель. Он не раз предлагал помощь. Даже после того, как она ушла от него. Мира схватила телефон и долго искала в контактах нужный номер.

Наконец-то! Нет! Только не это. Абонент не доступен. Ещё одна попытка. Тот же ответ. В этот минуту Мира по-настоящему ощутила, как она одинока. Упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и, пожалуй, впервые за последние несколько лет разрыдалась по-настоящему.

4

Она не спешила. Спокойно встала, привела себя в порядок, позавтракала. Оказывается, рыдания в подушку иногда производят положительный эффект. Мира чувствовала себя почти так же хорошо, как и после того, как она отшила этого мажористого щёголя Корецкого. Раз уж Вениамин Павлович навязал этот вынужденный отдых, она оторвётся по-настоящему. Но с пьянками покончено! Это однозначно! По крайней мере, нужно постараться.

Мира решила посетить пару турфирм, приобрести горящую путёвку и вперёд. Ах, самолёты-поезда. Горы, простор… Раз уж мать посоветовала Урал, пусть будет Урал. Ни в какие Турции и Египты она не поедет. Прошлый опыт подсказывал, ехать туда одной… без сопровождения… просто неосмотрительно. Она не ищет случайных связей, а тут сразу же становишься объектом преследования. Десятки потных мужиков, напористые, наглые…

Один раз она едва не угодила в полицию, когда заехала сумочкой по роже какому-то, чернобровому усачу. Такой разразился скандал. Не помню, где это было… Каир? Анкара? После разрыва с Данилой, Мира решила выдержать паузу. Хватит с неё неудачных романов. По крайней мере, пока. Пусть всё утрясётся. К тому же эти жуткие провалы… Ой. Её даже передёрнуло. Перед тем, как заняться поиском нужного турагентства, Мира решила съездить на кладбище. Она уже давно не навещала могилу Володи. Всё-таки муж, хоть и бывший.

На этот раз добралась без заминок и приключений. Оставив машину, Мира вошла в ворота и направилась вдоль ограждения. Денёк выдался славный. Солнце светило не по-осеннему ярко, Мира распахнула пальто, сняла шарфик. До нужного места добралась за несколько минут. Завядшие цветы, чуть покосившаяся оградка. Однако, и тишина вокруг, и тот безмятежный покой, присущий подобным местам, навевали истому и помогали отключиться от прочих проблем. Мира даже почувствовала, что страхи, вызванные видениями, точно улетучились. Она улыбнулась. Прикрыла на мгновение глаза…

– Вот так встреча. Зачастили вы к нам.

Настроение тут же испортилось. Перед Мирой вырос плюгавый мужичишка – работник кладбища, тот самый который в прошлый раз обругал её, почём зря. Правда, на этот раз, он глядел беззлобно, скорее даже приветливо. Метлы при нём на не оказалось. Засаленную кепку и покрытый грязными пятнами халат, он на этот раз тоже где-то оставил. Распахнутая на груди тёмно-синяя куртка, белая рубашка, хоть и застиранная, но застёгнута на все пуговицы. В руке мужчина держал старенький, прорванный в нескольких местах пакет.

– Надо же, а вы, оказывается, умеете к людям на «вы» обращаться, – тут же съязвила Мира. – При прошлой нашей встрече, я за вами этого не заметила.

Мужичок не обиделся, усмехнулся в кулак, утёр ладонью сухие губы.

– Да настроения у меня тогда было… Препаршивое, значит, было настроение. Да. Осень, листьев нападало, а начальница моя… Есть тут такая. Марычева Людка. Любовь Ильинишна. Так вот она меня накануне оборала, сказала, что если всё не смету, премии лишит, а тут ещё дождь. Простыл я накануне, да и с похмелья я тогда был. Сам не свой, короче. Так что не взыщите.

– Понятно? – процедила Мира. Общение со столь малопривлекательным субъектом вовсе не входило в её планы. Вот тебе и нашлась компания. И смех и грех. Работник кладбища тем временем продолжал, не обращая никакого внимания на выразительные гримасы Миры:

– А я тут и дворник, и сторож – всё в одном лице. Кустики вон стригу. Если надо могу оградку поправить, мусор опять же убрать. Вам если надо чего, говорите. Не стесняйтесь. Василий Григорьевич меня зовут, можно просто Григорич. Паренёк-то этот, – мужичок указал на могилу Владимира, – кем вам доводился?

– Муж… бывший, – тут же поправилась Мира, – ну вы понимаете.

– Да уж. Все они теперь бывшие. Ни дать, ни взять. Кто муж, кто отец, а кто и сынок чей-то, упокой господи…

– А сколько возьмёте, если попрошу оградку поправить? А то покосилась вон, да и подкрасить бы….

Раз уж приходится его терпеть, так пусть хоть какая-то польза будет, рассудила девушка.

– Да, я ж с вас денег не прошу. Так сделаю. Бесплатно.

– Да ладно? Сама понимаю, зарплата у вас, наверное, не очень, а работы сами говорите… к тому же кисти, краска. Вот, возьмите, – и Мира протянула мужчине пятисотенную.

– Да куда столько?

– Берите, берите, – поражённая подобным бескорыстием Мира почему-то решила, во что бы то ни стало, вручить новому знакомому деньги.

– Ну, раз вы так хотите… Зарплата у меня и впрямь не ахти. В основном шабашкой и живу, – мужчина аккуратно сложил купюру пополам, сунул во внутренний карман. – Дали бы на «четвертинку» и того бы хватило. Но, раз уж так… Только не сегодня я вашим покойничком займусь, уж простите…

Ну, здрасти-приехали. Вот тебе и бескорыстный дядечка. Мира придирчиво оглядела пакет, который Григорич держал в руке.

– Во-во, правильно мыслите, – заметив, куда смотрит девушка, пробубнил Григорич, достал из пакета бутылку водки и что-то завёрнутое в газету. – День у меня сегодня особый – година! Не у меня, конечно, а у жены моей бывшей Дарьи Борисовны. Болела она у меня долго, три годика мучилась, а потом раз и всё. Померла. Вот её могилка, аккурат, рядышком с вашим мужем. Вот ведь как вышло-то. Знать неспроста мы с вами тут встретились. А вы может… это… посидите со мной? Обоих и помянем. Дарьюшку мою, да мужа вашего.

Вау. Вот так перспективка. Что за дельное предложение. Какой собеседник… Какой приятный кавалер… Мира чуть не прыснула со смеху. Хотя… А почему нет? Какая-никакая, а компания. Вон он и приоделся, жену опять же не забывает. Помощь всё же предложил, бесплатно опять же. А деньги я ему сама дала. Ну, что же… Можно и остаться, а то, я от одиночества скоро точно с мертвецами заговаривать начну.

– А давайте! Только… – Мира покосилась на бутылку – я это не буду. Я сегодня завязать решила, да и вообще. Не пью я крепкое. В чистом виде.

– Ну, как пожелаете. Мы и не навязываем.

Григорич засуетился. Расстелил на лавке пакет, предложил сесть. Развернул свёрток. В газетке оказался плавленый сырок и половинка батона.

– Ой, помянем мы мою Дарьюшку теперь, как следует, помянем. А то я всё один, да один.

Мира уселась на предложенное место, достала из сумочки пачку чипсов.

– Это, как говорится, «к общему столу».

Григорич аж прослезился.

– Ну вот, а говорят, «молодёжь пошла», – он достал из кармана пожелтевший стакан, гранёный с рубчиками, обтёр о рукав и наполнил до краёв. – Ну,.. как твоего звали?

– Володя.

– Ну, земля им пухом. Рабу Божьему Владимиру и Дарье.

Григорич пил не спеша. Большими глотками. Кадык мужчины при каждом глотке двигался, точно маятник. Допив, поставил стакан. Занюхал рукавом. Выдохнул. Отщипнул от батона кусочек, сунул его в рот. Мира поморщилась, и разорвала пачку с чипсами. Сунув в рот парочку, принялась хрустеть. Григорич плеснул себе ещё. Выпил. Мира рассуждала: «Подумать только. Скажешь кому, не поверят. Сижу с каким-то бомжом на кладбище, рядом бутылка, закуска… а что если кто знакомый увидит?»

– А ты, дочка, не бойся. Не увидит тебя здесь никто, – Григорич словно читал её мысли. – Никого здесь нет. Одни вороны да эти… – мужчина развернул сырок. Потрескавшиеся пальцы аккуратно отделяли с блестящую наклейку от неаппетитной желтоватой массы.

– Кто эти?.. – небрежно поинтересовалась Мира.

– Покойнички, – пояснил Григорич, как ни в чём ни бывало. Сунул в рот желтый сырок и стал его медленно пережёвывать такого же цвета зубами. – Они тут только и шастают, больше нет никого.

Быстро же его развезло, хихикнула Мира. Правильно, если стаканами глушить. Пожалуй, пора собираться. Подобру-поздорову. Мира потянулась за сумкой, а Григорич вылил остатки в опустевший стакан и осушил его залпом.

– Ты наверно думаешь, напился дядька? Ум за разум зашёл, а нет! Я в полной норме. Как огурчик…

Так я и поверила, хмыкнула Мира. Все так говорят. Пол литра залил, почти не закусывая, и «в норме». Теперь привидения мерещатся.

– Не веришь, – Григорич покачал головой. – Что такое пол литра для нормального мужика. Да и закуска у меня сегодня царская. Не то, что твои эти – чипсы. Тфу!

Мужчина сплюнул, протяжно шмыгнул носом.

– Вы Василий Григорьевич, как будто мысли читаете.

Григорич развалился на лавке и с важностью заявил:

– Мысли читать пока не научился, зря ты это, а вот норму свою, ещё с молодых лет знаю. Ноль пять принял и шабаш. Что же касается покойников, тоже зря не веришь. Тут они родимые, ходят. Только что-то мало их сегодня. Это от того, что погодка хорошая. Солнышко! Мертвяки больше сырь да холод любят, ну и по ночам конечно…

А я ещё себя сумасшедшей считала. Из нас двоих, «крыша едет» явно не у меня. Это только, гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке. Не я это придумала, а герой известного мультика, а он, если память не изменяет, академиком работает. Значит тоже не дурак.

– И где же они, по-вашему, эти ваши покойнички? – поинтересовалась Мира.

– Да везде. Я правда не всех вижу. Только некоторых.

– И кого же, позвольте узнать?

– Да хотя бы жену свою, Дашу. Вон и брат пошёл…

– Чей брат? – повысила голос Мира.

– Мой! Чей же ещё? Двоюродный брат – Федька, – Григорич указал пальцем в пустоту. – Вон трясётся весь. Вот кто алкаш. Чего припёрся? Могила его, на другом конце. Может к Дашке моей?

Григорич сдвинул кустистые брови, выпятил губу. Мира прикрыла рот рукой. Сцена ревности её очень позабавила. Она покосилась на Григорича. Тот вытянул шею, выдвинул вперёд покрытый колкой щетиной подбородок. А с ним не соскучишься, подумала Мира. Ой. А если он буйный?

Мире почувствовала, как по спине побежал холодок. Сама виновата, сразу надо было от такой компании отказываться. Видно же, что за контингент. Ещё и деньги ему дала. Он же завтра их пропьёт, и не сделает ничего.

– Значит, вы только двоих видите. Жену и братца своего? Больше никого?

– Почему ж никого? Вон там, за стелкой ещё парочка бродит. Тоже мои давние знакомые. Не всех вижу, только тех, кто сам показаться решил. Открылся. О! – Григорич привстал. – Глянь-ка, и твой, похоже, вылез.

– Кто мой?

– Володька. Кто ж ещё? Муж.

Мира встала, отряхнула пальто, ну, это уж слишком. Григорич буд-то и не заметил негодования девушки.

– Бледненький какой, худой, в пятнах, щурится всё время. Отчего он у тебя, говоришь, помер?

Ну это точно перебор, надула губы Мира, но ответила:

– От наркотиков. Передозировка! Только не ваше это дело! Ладно, пойду я…

Она застыла на полуслове, не поверив глазам. Метрах в пятидесяти от лавочки, где они с Григоричем вели беседу, стояла старая знакомая Миры. Тот же чёрный плащ, шляпка с вуалью, те же рыжие волосы, серьги. Мира в очередной раз поразилась холодной красотой таинственной женщины.

– Ну, вот! А вы говорите, что мы одни? А эта? Кто, по-вашему, эта дамочка? Тоже какая-нибудь ваша родственница?

Григорич повертел головой, напрягся.

– Ах, эта? Эта не родственница, – Григорич смотрел совершенно в другую сторону. – Но, раз уж вижу я её, значит, решила она мне открыться. Почему не знаю, но вот решила. Кто она, я не знаю. Знаю лишь, что из пришлых она, «нездешняя».

Мира обалдела.:

– Ну, вы и… ну, вы и даёте. А что значит, «нездешняя»?

– А то и значит, что могилы её тут нет. Странная она какая-то, – Григорич потянув Миру за рукав, прошептал: – Признаться, я сам её побаиваюсь. Красива уж больно, по дьявольски красива. Одним словом, не от бога дамочка! Точно говорю.

– До свидания! – Мира вырвала руку, и быстро пошагала к выходу.

– Куда ж… – выкрикнул разочарованный Григорич. – Так же хорошо сидели и на тебе. Мужу-то твоему может что передать?

Мира перешла на бег. Пару раз она едва не сломала каблук. Когда маленький автомобиль, сорвался с кладбищенской стоянки и помчался в сторону города, растроганный таким неожиданным финалом Григорич, опустился на лавку.

– Чудные они все. Молодёжь. С одной стороны, вроде и нормальные, добрые, а с другой…

Он потянулся к оставленному Мирой пакетику, достал чипсы, сунул в рот, пожевал и выплюнул.

– Всё от этих чипсов да попкорнов. Лучше бы нормальную еду ели, а не эту дрянь.

Он сложил в свой дырявый пакет остатки еды, сунул в карман пустую бутылку и потопал вдоль могил.